Селенский Александр : другие произведения.

Черные Птицы

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Одна из самых первых моих проб пера. Фэнтези-постапокалипсис. В мире Доуро, почти полностью уничтоженном в ходе страшной войны магов, остался последний маг, юный Мельдин из легендарного рода Эрлингов. Его родная деревушка Крестовая Луговина стала последним прибежищем человечества в разрушенном магией мире...Пока в ней не появляется таинственный старый колдун из Большого Мира. Мельдин думает, что сумеет отвести нежданную угрозу, но не все так просто - древний старик произносит страшное проклятие на забытом языке, которое приводит в мир Доуро кошмарных Черных Птиц из запредельной бездны...
  Черные Птицы
  Черные птицы слетают с луны
  Черные птицы, кошмарные сны...
  Черные птицы из детских глаз
  Выклюют черным клювом алмаз.
  Алмаз унесут в черных когтях,
  Оставив в глазах черный угольный страх.
  
  Наутилус Помпилиус 'Черные Птицы'
  
  Часть 1. Великое Разрушение в мире Доуро. Хаггард Грозный и Дейрдра Темная
  
  Молодой человек неотрывно смотрел вдаль, но перед его глазами простиралась лишь бескрайняя пустыня. Он вновь и вновь напрягал глаза, но тщетно - старый колдун пропал, будто растворился в воздухе. Но до этого он успел произнести страшное проклятие на древнем Наречии Тьмы: 'Деррет эль акбе, деррет нель дано, а Гиат Намо!' В переводе на общий язык это означало: 'Да пожрут твою душу Черные Птицы, да пожрут ее навсегда!'
  И с той минуты молодой маг непрерывно думал о смысле этого странного проклятия. Вообще, несмотря на то, что он сам был волшебником, юноша по-настоящему не верил в то, что оно может сработать. Создание иллюзий или даже трансформация реальных вещей магии вполне подвластны, но вот человеческая душа...Какому заклятию под силу ее сковать? Это же все равно, что пытаться обуздать мощь первозданной стихии! И хотя деревенские ведьмы часто промышляли разными там сглазами и приворотами, на поверку все это оказывалось дешевыми фокусами, и срабатывало лишь в тех случаях, когда люди сами верили в то, что заклинание подействует. Человеческие предрассудки и суеверия часто оказывались силой куда более могущественной, чем реальная магия. И все же...
  
  Старый колдун, неожиданно объявившийся в Крестовой Луговине пару дней тому назад, не производил впечатления ярмарочного фокусника - напротив, от него исходило ощущение смутной угрозы, разливавшееся вокруг старика и наполнявшее сердца людей тяжелым, давящим чувством, природу которого они сами не могли объяснить. Он, Мельдин, единственный маг забытой всеми богами деревушки Крестовая Луговина, сильнее всех ощущал эту странную тяжесть, исходящую от незнакомца, а потому старался не спускать с него глаз, словно ожидая от старого колдуна какого-то подвоха. Старик, казалось, никак не реагировал на столь навязчивое внимание молодого волшебника, и активно расспрашивал деревенских жителей о какой-то дикой траве, под названием асцинат, которая, по имеющимся в его распоряжении сведениям, должна была произрастать где-то в окрестностях их деревни. Однако жители Крестовой Луговины лишь испуганно качали головами, всем своим видом давая понять, что ни о какой такой траве они и слыхом не слыхивали.
  Поняв наконец, что от них не будет никакого толку, старый колдун впервые обратился к Мельдину с тем же вопросом. Молодой маг, в отличие от своих односельчан, прекрасно знал, о какой траве говорил чужак, но не имел ни малейшего желания поведать об этой тайне старику, один вид которого наполнял сердце юноши смутной тревогой. Из трактатов по растительной магии, доставшихся ему от его предков, бывших видными чародеями в Большом Мире, Мельдин знал, что асцинат - легендарная трава, из листьев которой можно приготовить напиток, дарующий вечную жизнь. Для этого необходимо смешать асцинат с несколькими другими, менее редкими растительными компонентами, дать им настояться, а затем смешать с человеческой кровью и прахом. Так вот что искал на самой окраине мира этот старый колдун - эликсир бессмертия!
  Мельдину, однако, также было известно, что такой напиток не должен быть когда-либо изготовлен - ибо, если кто-то может преодолеть завесу смерти, это грубейшим образом нарушит равновесие мира, и приведет к непредсказуемым последствиям. Именно поэтому рецепт эликсира бессмертия хранился магами в строжайшей тайне, и лишь очень немногие семьи магов имели в своем распоряжении древние книги, в которых его можно было отыскать. Предки Мельдина, Эрлинги, принадлежали к одной из самых древних и благородных семей волшебников, а потому хранили и рецепт эликсира бессмертия в числе прочих волшебных сокровищ, и ему суждено было пережить Великое Разрушение, и дожить до нынешнего времени. Впрочем, хотя сам рецепт хранился в тайне, названия растительных компонентов, необходимых для достижения бессмертия, непостижимым образом оказались у всех на слуху, в том числе у деревенских колдунов и ведьм. Не исключено, что именно таким путем старый колдун и узнал об асцинат.
  Впрочем, асцинат был самым редким и загадочным растительным компонентом этого зелья, и произрастал в Большом Мире в очень ограниченном количестве. Следовательно, очень мало кто из магов, не говоря уж о простых людях, знал, как, собственно, эта чудодейственная трава выглядит. Деревенские знахари вполне могли использовать эту травку для своих целебных и приворотных снадобий, даже не понимая, какой могущественный ингредиент попал в их распоряжение...Впрочем, отдельно от других компонентов эликсира бессмертия асцинат не имел практически никакой силы - разве что, обладал способностью быстро заживлять синяки и порезы. Так подобным свойством и обычный подорожник обладал, чего уж тут! Немудрено, что люди не уделяли этой траве особого внимания, и лишь очень немногие из магов знали, что это за растение такое и в чем может заключаться его истинное предназначение. Так откуда об асцинат узнал старый колдун, во имя всех сил?
  
  - Ну, так знаешь ты о траве асцинат, или нет? Только не надо врать, я это сразу почувствую, - сухой, дребезжащий голос старого колдуна вывел юного мага из состояния глубокой задумчивости.
  Мельдин встряхнулся, словно не понимая, где он вообще находится, затем поднял глаза на собеседника, чья сухая сморщенная кожа в нескольких местах просвечивала сквозь серые обноски - единственную одежду незнакомца. Ужасно отталкивающая наружность. Единственный глаз, черный как уголь, вперился прямо в юношу, и недобрые огоньки то и дело сверкали в его бездонной черноте.
  - А с чего я вообще должен что-то говорить незнакомцу? - наконец сумел ответить Мельдин, стараясь, чтобы его голос звучал вызывающе, как и подобает магу с его родословной, но в нем все же слышалась предательская дрожь. - Я не знаю ни того, кто ты, ни того, зачем сюда явился. Мы, жители Крестовой Луговины, вообще думали, что в Большом Мире никто не выжил. Может, ты лучше расскажешь, что там сейчас творится?
  Старый колдун расхохотался, и дребезжащий смех его отозвался в горле юноши резким спазмом. Затем незнакомец заговорил:
  - А тебе, я вижу, палец в рот не клади, юноша. Если тебе так интересно, что происходит сейчас в Большом Мире - так, ты, кажется, назвал мою страну? - то почему бы тебе не пойти туда со мной и самому не посмотреть, а? Я знаю тайные пути, которые могут нас с тобой туда доставить...очень, очень быстро...Что тебе делать в этом захолустье, маг? Или боишься, а? - теперь черный глаз смотрел лукаво. Мельдину на миг показалось, что старый колдун безумен. Но его предложение непонятным образом взволновало юношу. Ведь они уже несколько поколений думали, что в Большом Мире все погибли, а тут из пустыни является этот странный человек и зовет его с собой, на родину их предков! Причем предлагает его туда доставить почти мгновенно! Неужели этот странный старый маг освоил технику телепортации, напрочь забытую со времен Великого Разрушения? Очень интересно было бы посмотреть, как это работает...Однако лишь представив, что ему придется идти вдвоем с этой старой жуткой образиной свозь пески пустыни, или, и того хуже, некими тайными путями (телепорт? или нечто худшее?), юноша содрогнулся.
  
  А потом на него вновь нахлынули воспоминания. Меьдин вспоминал все, что ему рассказывала об их прошлом его мать, Рейза, ведьма земли, и все, что он сам почерпнул из древних трактатов по истории и чародейству, хранившихся в их семейной библиотеке, спасенной из хаоса Великого Разрушения.
  Когда настала страшная пора войны магов, поставившей весь их мир на грань уничтожения, и приведшей к чудовищным катаклизмам и разрушениям, казалось, что выжить не сможет никто и ничто. По воле обезумевших вождей древнейших кланов и семей магов Доуро (так назывался их мир), сошедшихся в смертельном противоборстве, природные силы и стихии превзошли сами себя и обрушились друг на друга. Реки выходили из берегов и затапливали поля и леса, огромные цунами неслись с морей и океанов на прибрежные города, с гор текли потоки раскаленной лавы, с неба непрерывно били молнии и град, и даже сама земля сотрясалась сразу на нескольких континентах...Не было числа природным бедствиям, и не было числа жертвам среди людей и магов, зверей и птиц...И все это происходило по вине нескольких обезумевших от жажды власти и осознания собственного сверхъестественного могущества людей! Клан Мельдина, Эрлинги, поначалу не участвовал в этой жуткой войне и даже призывал кланы Мейслимов и Криштаунов, затеявших все это безумие, остановиться, пока еще не поздно. Однако когда Сейдан Криштаун уничтожил тайный замок в горах, где скрывалось несколько детей Эрлингов под присмотром няни-волшебницы и горной феи, при помощи жуткого землетрясения, обрушившего сразу несколько гор, Эрлинги вынуждены были вступить в гибельное противостояние. После того, как последний из кланов самых могущественных магов Доуро был вовлечен в страшную войну, стремительно расползающийся хаос уже нельзя было остановить.
  Слишком поздно маги Доуро поняли, что они сотворили со своим родным миром. Те страшные природные силы, что они выпустили на волю по своему тщеславию и невежеству, начали жить собственной жизнью и уже не подчинялись заклятиям магов. Это была ярость первозданной стихии, дикая и необузданная, сметающая все на своем пути. Маги больше не могли ни противостоять ей, ни защитить от буйства стихий простых людей, все еще доверявших магам свои жизни, потому что довериться больше им было просто некому, а что может человек один перед лицом бушующей стихии?
  Тем не менее, тогдашний глава клана Эрлингов, великий маг Хаггард, сумел убить Сейдана Криштауна, применив против него запретное заклятие Абсолютной Пустоты. Против этого заклятия не было защиты, и Сейдан в мгновение ока буквально растворился в воздухе, превратившись в ничто. Дети Эрлингов были отомщены. Но и Хаггард не мог выжить после применения этого страшного заклинания, и, более того, в довершение ко всем бедам мира Доуро, над ним разверзлась воронка Пустоты, страшная брешь, открытая Хаггардом, в которую начал стремительно просачиваться мир Доуро, раздираемый на части противоборствующими стихиями...Воистину, это было Великое Разрушение!
  Тогда все три главных клана магов - Эрлинги, Мейслимы и Криштауны - вынуждены были объединить все свои силы, чтобы закрыть Врата Пустоты и унять буйство стихий их собственного мира. Большая часть магов тогда погибла, а кланы Мейслимов и Криштаунов, начавших эту гибельную войну, были полностью уничтожены. Дело в том, что их как магнитом притягивала воронка Пустоты, словно чувствуя тот огромный дисбаланс магических сил, исходивший от этих кланов и вызванный ими к жизни, и восстанавливая равновесие. И когда погиб последний Мейслим и последний Криштаун, Врата Пустоты сами захлопнулись, словно бы выполнив свою миссию в этом мире. Правда, в последний момент из этих врат что-то вырвалось и просочилось в мир Доуро, что-то скользкое и серое...Но кто мог заметить подобное, когда большая часть обитателей Доуро были уже мертвы, а оставшиеся в живых Эрлинги были заняты исключительно сражением со стихиями, все еще раздиравшими мир на части? Запись о пришедшем в Доуро Извне попала в исторические хроники совершенно случайно - благодаря любопытству одного молодого мага из мелкого клана, который, даже окруженный хаосом и разрушением, не мог отвернуться от захватывающего зрелища - закрытия Врат Пустоты!
  И вот теперь, глядя на старого колдуна, Мельдин невольно подумал, что эта старая развалина очень сильно смахивает на сморщенный серый сгусток Извне...Что за нелепые мысли! И вообще, он опять позволил себе надолго задуматься, а странный старик тем временем настойчиво требовал ответа, едва не тормоша молодого мага.
  
  - Ну уж нет, я не пойду с незнакомцем в неизвестность, - решительно сказал Мельдин. - А ты, если твои намерения действительно добрые, мог бы и рассказать о том, что сейчас происходит в Большом Мире, и мы бы, со временем, может, и отправили туда экспедицию. Может быть, даже твоими тайными путями, чтобы не идти многие мили по знойной пустыне...Если конечно, там есть сейчас что-то стоящее. Когда наши предки уходили из Большого Мира, его поглотили вода и огонь. Никто не мог выжить в таком хаосе. Так откуда ты взялся, старик?
  - Хахаха. Так уж и никто? Ну вы-то ведь как-то выжили, а? - и снова жуткий дребезжащий смех, всякий раз заставлявший Мельдина невольно содрогаться. - Можно убежать от хаоса. А можно слиться с ним, стать его частью...Есть много путей. Да, есть...Но почему я должен тебе что-то говорить? Ты так и не ответил мне ничего по поводу травы, - теперь голос старика звучал осуждающе.
  - А ты так и не ответил мне, что с ней собираешься делать, - выдавил Мельдин. С каждой минутой этого диалога старик пугал его все больше и больше.
  - О, ты прекрасно знаешь, зачем мне нужен асцинат, юноша. Если ты, конечно, и вправду настоящий маг, а не деревенский клоун, - старик снова рассмеялся. - Я стар, бесконечно стар. Но я не хочу умирать. Долгие годы я искал асцинат и уже отчаялся его найти, решив, что бездна поглотила эту волшебную траву. Но вот я прибыл сюда, в последний неизведанный мной уголок этого мира, и благодаря своим магическим навыкам, я почуял, что асцинат растет здесь. Проблема в том, что я не знаю, как он выглядит! Я мог бы даже сам попытаться найти его по имеющимся у меня описаниям...Но, во-первых, искать одну-единственную травку среди буйного разнотравья - слишком утомительная работа даже для такого старого и терпеливого мага, как я. А во-вторых, даже если я сорву этот треклятый асцинат, и у меня будут все компоненты для эликсира бессмертия, мне еще нужен рецепт. И у кого, как у не последнего Эрлинга, ему храниться! Я мог бы подчинить твою волю, и ты бы мне сразу выдал книжку с рецептом. Но так нельзя. Асцинат не даст мне бессмертия, если я силой вырву его у мага-хранителя - а это то же самое, что силой вырвать его у самой земли...
  Да, тебе это может показаться суеверием, но я верю в то, что нельзя красть магические артефакты у их обладателей, как нельзя и брать рецепты из чужих магических книг против воли их хранителей... - Старик на мгновение задумался, его жуткий черный глаз закрылся, а лоб прорезала глубокая морщина. - Может, это лишь суеверие, а возможно, что мое бессмертие в этом случае обернется вечным не-существованием...Видишь, я откровенен с тобой, юноша. Так что не будем гневить судьбу - принеси мне рецепт из древней книги, чьим хранителем ты являешься. И покажи мне, где растет асцинат. Тогда мы с тобой оба получим бессмертие - остальные компоненты у меня с собой, даже человеческий прах. Я поделюсь бессмертием с тобой в благодарность за помощь, ведь без тебя мне не обойтись. Ну же, давай. Ведь ты хочешь спасти магию, ты, последний в роду Эрлингов.
  Мельдин вздрогнул и отшатнулся. Откуда этот старик узнал, кто он такой? Откуда он узнал, что он последний в роду древних магов? Он умеет читать мысли? Но нет, ведь тогда он мог бы без труда прочитать в его мыслях все по поводу асцинат и эликсира бессмертия. Или, может, старик просто каким-то образом проведал, что семье Элдингов удалось спастись от Великой Катастрофы, и сейчас просто сопоставил известные ему факты? А сколько вообще лет этому древнему старику? Он кажется старше, чем само время. Но все же он не вечен, а иначе бы не искал асцинат.
  Но старый колдун как-то проведал, что он, Мельдин, последний в роду Эрлингов! Юношу вновь захлестнули воспоминания.
  Когда захлопнулись Врата Пустоты, лишь один клан Эрлингов мог противостоять разрушительной мощи стихий. После смерти Хаггарда Грозного, отдавшего все свои силы на открытие Врат Пустоты, уничтоживших величайшего безумца и злого гения, фанатика Сейдана Криштауна, клан Эрлингов возглавила его дочь, юная Дейрдра. Темная Миледи, как ее потом назвали, сумела призвать на помощь последнего величайшего союзника, который мог быть у магов Доуро в борьбе с обезумевшими стихиями - Смерть. Темный саван Смерти на несколько суток скрыл весь мир Доуро, но ему удалось остановить разрушение. В тот страшный час умирали сами стихии - рассыпались в прах горы, извергавшие потоки лавы, распадались на мелкие облачка огромные грозовые тучи, растекалась, разбрызгивалась и высыхала вода в океанах...Смерть стихий, или тотальная аннигиляция. Когда этот жуткий процесс закончился, вместо большей части мира образовалась огромная пустыня - сухой, безжизненный песок, остатки гор и морей. Однако мир все же был спасен - так как его окраины, не затронутые гибельным противостоянием стихий, не стали прахом. Центр мира стал гигантской безжизненной пустыней - но на периферии его сохранилась жизнь. Там тоже были горы и океаны, степи и леса...Не было там только людей - ведь раньше края эти были холодными, пустынными и малопригодными для жизни. Теперь же, когда война магов порушила большую часть мира и резко изменила его климат, на северной и южной окраинах Доуро наступило резкое потепление...Именно этим местам суждено было стать новой колыбелью жизни.
  И вот туда-то и устремились Эрлинги под предводительством Дейрдры, уводя за собой немногих выживших простых людей и слабых магов, которых они любили и хотели защитить. Что сталось с остальными - они не знали, да и не хотели знать, ведь одно лишь воспоминание о тех днях наполняло их сердца неизбывным ужасом. Эрлинги и их подопечные - в общем числом не более ста человек - дошли до северного Края Мира, пройдя более семидесяти суток сквозь пески пустыни, и основали там деревушку под названием Крестовая Луговина. Здесь нашли они и траву асцинат. Однако простые люди не имели ни малейшего понятия об ее магических свойствах, разве что прикладывали ее к кровоточащим ранам, а Эрлинги были настолько напуганы произошедшими вследствие войны магов катаклизмами и разрушением Большого Мира, что первое время вообще боялись заниматься магией и прикасаться к книгам заклинаний. А уж о том, чтобы заглянуть в древний рецепт эликсира бессмертия, и подумать было нельзя. Потому трава асцинат свободно росла в окрестностях Крестовой Луговины, словно обычный сорняк. Дейрдра же, после тог как призвала саму Смерть на Доуро, до конца жизни больше не могла сотворить ни единого заклятия, хотя и пыталась - ей, взглянувшей в лицо Смерти, любой страх был неведом, чего нельзя было сказать о других Эрлингах.
  Попыток вернуться в Большой Мир люди также не делали - да и зачем? Ведь они ясно видели, что стало с их прежним миром. Полузабытые остовы потерпевших кораблекрушение древних галер на обнажившемся дне пересохших океанов...Застывшие потоки магмы, словно патокой покрывавшие разбросанные тут и там груды мелких камней - остатки некогда высочайших гор...Руины некогда прекрасных городов людей, на которых теперь не росли даже сорняки - все живое погибло в том жутком хаосе...И, конечно, пески, пески, бескрайние пески, засыпавшие все вокруг...И несметное число костей и черепов, покрывавших бесплодную землю, словно жемчужная россыпь на серой глине. Как жутко они светились при мертвенно-бледном свете луны, заливавшем бескрайнюю пустыню, пока они, ведомые магами, упорно шли к новой земле обетованной! Лунный свет, песчаные дюны и человеческие черепа - этот пейзаж никогда не забыть ни одному из выживших, пришедших в Крестовую Луговину! Ту пустыню, что возникла на месте их старого мира, они назвали Пустыней Черепов.
  Так зачем вспоминать о прежнем мире? Зачем возвращаться туда? Там ничего нет, только страх и смерть! Нельзя думать о прошлом - иначе не выживешь, этот кошмар найдет их снова, и придет сюда...Нет, нет, они будут наслаждаться покоем этой уютной долины у отрогов Скалистых гор. Вокруг даже есть леса, а в лесах водятся разные животные....Как давно они не видели ни единого живого существа, кроме друг друга! Когда юный сын Дейрдры увидел на лесной опушке дикого кота, радости его не было предела. Это значит, что у них появятся домашние котята! Это было нечто большее, чем просто хорошая новость. Это был знак - что они наконец нашли свой новый дом, и могут остаться и обустроиться в этой уютной зеленой долине! Здесь даже было небольшое озерцо, в которое стекала небольшая горная речушка - вполне достаточно воды, чтобы обеспечить живительной влагой умирающих от жажды людей, прошедших многие мили по бесплодной пустыне. Но довольно думать о том, что оставлено позади! Впереди их ждут новые труды и заботы. Отгороженные от своего старого мира огромной безмолвной Пустыней Черепов, Эрлинги и их подопечные занялись обустройством нового мира.
  Придя на новое место, они построили там деревушку в уютной долине между двух холмов (в результате формой деревушка стала напоминать крест, отсюда и ее название) и жили среди этой сельской идиллии, не делая никаких попыток ни использовать магию, ни построить город и основать новую цивилизацию. Они, правда, поднимались на отроги невысоких Скалистых гор, у подножия которых была разбита их деревня, но за ними простиралось лишь бескрайнее море, называвшееся на картах из Большого Мира Северным. Что было за ним - географы и маги прошлых эпох не ведали.
  Они приручали диких животных из гор и лесов (тут, правда, без магии все же не обошлось, но это было мелкое колдовство, лишь немного усиливавшее взаимную эмпатию людей и животных). Так у них появились домашние кошки и собаки, овцы и козы, а также местные лесные парнокопытные, чем-то слегка напоминавшие оленей - жители Крестовой Луговины назвали их хийси. Этих очень необычных и милых животных очень полюбили местные жители, и они катались на них, как на лошадях, окружали любовью и заботой, и никогда не убивали ради пищи или шерсти, точно также как и других домашних любимцев - кошек и сторожевых собак. Они занимались также сельским хозяйством и садоводством, выращивали как различные пищевые культуры, так и прекрасные цветы (тут разумеется, тоже не обошлось без магии Эрлингов, но это была лишь скорая помощь уже имеющимся навыкам людей). О том, чтобы управлять стихиями и прочими силами природы, и речи не было. На всю высшую магию было наложено табу. Никогда, никогда не должен повториться кошмар Великого Разрушения!
  Итак, жители Крестовой Луговины оказались зажаты между горами и морем с одной стороны, и пустыней, через которую они некогда пришли сюда - с другой. О том, чтобы пойти по Пустыне Черепов назад, никто, понятное дело, не говорил. А потому жизнь их пошла своим чередом - деревушка разрасталась, как и их хозяйство, и со временем они даже снова начали... пользоваться высшей магией! Сперва это были лишь самые простые и безобидные заклинания: пригнать, или, наоборот, отогнать тучку с дождем; увеличить плодородие почв или плодовитость домашнего скота; починить сломанную вещь...Дальше - больше. И вот, когда сменилось несколько поколений, мать Мельдина, Рейза, уже учила своего сына древним Высоким искусствам, в том числе трансформациям, иллюзиям и стихийному волшебству, а также умению призывать животных и птиц, и трижды запретной некромантии....Но как подобное могло произойти? Как люди могли забыть о том нерушимом табу на магию и о тех клятвах, которые дали дети Дейрдры - никогда и ни под каким предлогом не использовать искусство высшей магии и некромантии?!
  Не станем забывать о том, что время, если не лечит, то хотя бы притупляет любые раны. Когда ушло из жизни поколение Дейрдры, своими глазами видевшее кошмар Великого Разрушения, и проходившее через Пустыню Черепов, когда умерли и их дети, воспитывавшиеся на рассказах об ужасах того времени, память о страшном прошлом стала притупляться. Внуки и правнуки Дейрдры Эрлинг, а тем более внуки и правнуки простых жителей деревни, уже с трудом могли припомнить о том, что именно привело их в Крестовую Луговину. На тему их прошлого также было наложено табу, об этом практически не говорили, а потому стоит ли удивляться, что новое поколение даже стало подвергать сомнению факт Великого Разрушения?
  Однако, дело было не только в этом. Возможно, простые люди уже и не верили в то, что их предки некогда пришли в Крестовую Луговину через Пустыню Черепов, спасаясь от гибельного запустения. Но в книгах Эрлингов была записана вся история их клана и история мира Доуро, и ни один Эрлинг не сомневался в том, что все изложенное в их книгах - правда. Тогда почему же Эрлинги вновь вернулись к магическим практикам, презрев возможную опасность? Возможно, связано это было с тем, что, начав забывать древние знания, маги стали испытывать проблемы с...размножением, а точнее, с передачей магических способностей по наследству. По прибытии в Крестовую Луговину, семья волшебников Эрлингов была довольно-таки многочисленной, однако, после смерти Дейрдры, с каждым поколением рождалось все меньше и меньше детей, наделенных волшебным даром. Призвав Смерть для спасения Доуро, Дейрдра невольно убила и магический дар их семьи, а запрет на пользование магией лишь способствовал умиранию их дара. Эрлинги сумели увидеть и осознать это, и, чтобы спасти магию, вновь начали колдовать. Исправить содеянное Дейрдрой они уже не могли, однако, возрождая магические практики, Эрлинги сумели бы замедлить процесс умирания магии, и, возможно, кто-то из родившихся у них магов смог бы запустить процесс, обратный тому, который невольно запустила Дейрдра. Ведь миром правит равновесие, и необратимых процессов не существует - это был один из главных принципов магии Доуро. А потому Эрлинги начали стремительно возрождать забытое магическое искусство: ведь магия - это величайший дар, и нельзя позволить ему умереть! Да, при неверном использовании магия могла причинить страшное зло, и даже уничтожить этот мир, но разве есть в этом вина самого волшебного дара? Ведь все зависит от воли человека, который этими силами пользуется. Добро и зло - исключительно в мыслях людей, сам же магический дар чист, как первый снег...
  Это как с ножом. Ножом можно резать овощи и фрукты, а можно убить человека...И что же, отказаться от использования ножей? Именно таким ножом, только гораздо более острым, и была магия в мире Доуро. Да, безумный фанатик Сейдан Криштаун и его приспешники, одержимые идеей подчинить магов Доуро своей воле, а всех несогласных уничтожить, причинили миру величайшее зло. Но ведь маги Эрлингов, Хаггард Грозный и Дейрдра Темная, сумели остановить Криштаунов и противостоящих им Мейслимов, раздувших пожар войны, пусть и страшной ценой. Магия пыталась уничтожить мир, магия же его и спасла. Пусть уцелело совсем мало - это лучше, чем ничего.
  А потому Эрлинги вновь начали колдовать. Однако это уже не помогало - возможно, требовалось больше поколений, чтобы естественный процесс передачи магических способностей был восстановлен. А возможно, нужно было сделать что-то особенное, чтобы повернуть вспять процесс умирания магии, начатый Дейрдрой. Но времени у Эрлингов было уже не так много. И когда в семье родился лишь один ребенок, владеющий магическим искусством - Мельдин, его родители решили посвятить его абсолютно во все тайны своего искусства, даже самые опасные, лишь бы спасти магию и не дать ей уйти из этого мира насовсем. Магия была последней надеждой построить новую цивилизацию на руинах старого мира, более мудрую, чем та, что существовала раньше. А точнее, надеждой этой был юный Мельдин...
  
  - Хватит ворон считать! - резкий дребезжащий голос старого колдуна прервал размышления Мельдина. - А то как бы и правда какие-нибудь черные птички не появились на твоем горизонте, хехехе... - взрыв безумного смеха.
  Затем старик вновь стал серьезен и вперил в Мельдина свой жуткий черный глаз:
  - Ты поразительно неучтив для последнего Эрлинга! Ну да неважно. Так что ты мне ответишь, юноша? Неужто потомок Темной Миледи боится бросить вызов смерти, а?
  Мельдин вновь вздрогнул. Ужасно неприятный старик. Ведет себя так, будто знает о нем, Мельдине, такое, о чем сам юноша и не догадывается...Так, Мельдин, думай!
  Искушение было слишком велико. Мельдин вспомнил, с какой отчаянной надеждой его мама, Рейза Эрлинг, посвящала его в древние тайны, ведь от него зависело будущее магии. С какой страстной надеждой она на него смотрела во время их ежедневных уроков! Мама хотела, чтобы Мельдин в совершенстве овладел древним знанием, и произвел на свет нескольких детишек, наделенных магическими способностями. И тогда магия точно не погибнет...
  А сейчас ему предлагался шанс стать бессмертным самому. Не умрет он - не умрет и его искусство. И не нужны будут никакие детишки. Тем более, не было вовсе никакой гарантии, что им его способности передадутся - может, годы забвения магии окончательно изменили волшебный генезис, и теперь способности мага по наследству больше никогда не будут передаваться. Кроме того, взрослея, Мельдин понял, что к другим юношам его тянет гораздо больше, чем к девушкам...Он, разумеется, ни слова не сказал об этом матери, так как это положило бы конец ее надеждам на передачу его магического наследия, и она не смогла бы принять такое от своего единственного сына. И заставила его бы все равно жениться на девушке...Да и сам Мельдин подумывал о том, что детей ему иметь все же придется, даже против желания своего тела. В конце концов, родит хотя бы пару ребятишек, и можно будет смело вернуться к юношам....Вот только даже в этом случае не было никакой гарантии на продолжение магической династии вместе с продолжением рода. А предложение старого колдуна давало ему уникальную возможность сохранить навсегда и свою жизнь, и свою магию, причем без всяких там нежелательных браков с противоположным полом.
  И юноша почти уже готов был согласиться и пойти вместе со старым колдуном срывать асцинат, что в изобилии рос за старой ольхой недалеко от его дома, как вдруг его сознание пронзила тревожная мысль. Древние маги предостерегали против бессмертия. Недаром они хранили рецепт эликсира в строжайшей тайне, и даже самые могущественные из них не решались его использовать...Ведь даже когда маги овладели величайшим могуществом накануне Великой Катастрофы, они не владели бессмертием. Почему? Неужели древние свитки хранились только у Эрлингов? Нет, вряд ли - каждая древняя и могущественная семья волшебников имела в своем распоряжении почти все трактаты по магии. Но даже когда безумие Криштаунов и Мейслимов готово было разорвать весь мир на части, никто все же не решился прикрыть себя в этой войне надежным щитом бессмертия. Так почему, во имя всех сил?! Очевидно, за этим стояла какая-то древняя тайна - возможно, в незапамятные времена кто-то из магов пытался стать бессмертным, и это привело к последствиям даже еще более ужасным, чем случившаяся недавно катастрофа?
  Однако никаких упоминаний об этом не сохранилось, древние маги ограничились лишь несколькими туманными строками: 'Если кто-либо сможет сварить и выпить легендарный эликсир бессмертия, это нарушит все законы бытия и приведет к скорейшему уничтожению мира. В природе возможность бессмертия недопустима, и лишь люди со своим сверхъестественным могуществом могут разрушить барьер смерти. Но разрушив его, они тем самым пошатнут и все основы бытия, ведь во Вселенной все взаимосвязано. И тогда весь мир погрузится в пучину не-смерти и не-жизни, где ничего никогда не происходит и не меняется, и хуже этого серого безвременья не может быть ничего. Так что, если магом руководит не только сила, но и мудрость, он никогда не станет изготовлять эликсир бессмертия. Он прекрасно понимает, что жизнь и смерть, начало и конец - две стороны одной медали, два витка бесконечного цикла, который и составляет Бытие. И не нам, смертным, этот цикл разрывать. Есть вещи, которые гораздо хуже Смерти, и даже хуже Пустоты. В конце концов, смерть - это просто конец, а пустота - это всего лишь ничто. Чего их бояться? А вот тех вещей, которые воспоследуют за нарушением миропорядка, бояться стоит'. На этом отрывок об эликсире бессмертия заканчивался. О том, какие именно напасти, что хуже смерти и хуже пустоты, ждут того, кто-таки нарушит миропорядок и попытается обрести бессмертие, древний автор умолчал. Возможно, он сам об этом лишь догадывался? Так или иначе, а Мельдин отчего-то верил каждому слову в этом таинственном отрывке из трактата по философии магии, написанного древним чародеем Азоилом.
  Впрочем, оставался неясным еще один момент - если эликсир бессмертия был так опасен, почему древние маги просто не уничтожили это рецепт, не стерли его из всех книг и трактатов по магии, дабы не вводить в искушение потомков? Ведь так было бы гораздо проще - не надо было никаких туманных и зловещих предостережений! Никто бы просто ни о чем не знал, и никакой старый безумный колдун не стоял бы сейчас перед ним, Мельдином, искушая его сварить эликсир бессмертия из травы, которая росла за его родным домом, и которую он воспринимал как обычный сорняк...
  И тут ответ словно сам пришел в голову Мельдина. Магические книги священны, их страницы подобны страницам великой книги бытия. Ничто не может быть оттуда стерто, как ничто не может быть стерто из книги бытия. Например, мы можем вырубить все деревья в нашем мире, но сама идея дерева все равно будет жить - записанная на страницах этой великой книги бытия, и когда-нибудь, возможно, в совсем ином мире и совсем иное время, эти деревья смогут вырасти вновь. Если они будут нужны миру, они появятся. Так и тут. Бесполезно стирать рецепт эликсира бессмертия - все равно найдутся злые гении, которые воссоздадут старый рецепт, или найдут новый...
  Решение проблемы было в ином. Чтобы чья-то жажда вечной жизни не смогла разрушить мир, надо всего лишь показать, что бессмертие не нужно в этом мире. Ведь если что-то не нужно - оно никогда не появится, никогда не сойдет со страниц книги бытия...Так просто! Лицо Мельдина просветлело, и он поднял ясный взор своих синих глаз на старого колдуна, и смело ответил старику:
  - Видимо, это ты не настоящий маг, а ярмарочный фокусник, если не понимаешь, что обретение бессмертия хоть одним живым существом нарушит Великое Равновесие и приведет к уничтожению всего живого. А точнее, к вечному серому безвременью, где ничто не умирает, но ничто и не живет. Пусть лучше магия умрет сейчас, чтобы потом возродиться вновь, чем весь мир навсегда зависнет в пустоте между жизнью и смертью.
  Впервые злая гримаса пробежала по лицу старого колдуна, но он сдержал себя и обратился к юноше по-прежнему полунасмешливым тоном:
  - Да полно тебе, мальчик! Неужели ты веришь этим глупым сказкам? Древние маги просто облажались в поисках бессмертия, и, чтобы спасти остатки своей гордости, придумали эти глупые байки о 'великом равновесии'. Вздор! Каким образом одна моя жизнь может повлиять на всю Вселенную, ведь я, да и ты тоже - лишь капли в океане вечности? И что плохого в том, что кто-то сможет вечно жить? Наоборот, мы сможем стать Пастырями, надзирать за Судьбами мира!
  Вот тут старый колдун дал маху. При последних словах алчный огонек неприкрытого властолюбия промелькнул в его черном глазу, и молодой маг резко отшатнулся от старого.
  - Ты безумен, - сказал Мельдин. - Если изменится хоть одна капля, изменится весь океан. И вовсе не вечной жизни ты ищешь, а просто бежишь от смерти. Твоя проклятая магия пока еще поддерживает жизненный огонь в твоем иссохшем теле, но он вот-вот погаснет! Не видать тебе ни рецепта эликсира, ни асцинат - можешь убить меня на месте, а траву ты все равно не получишь!
  Теперь старый колдун дрожал от сотрясавшей его ярости, а единственный глаз его полыхал адским огнем.
  - Глупый мальчишка! - прошипел старик своим скрипучим голосом, который сейчас также дрожал от страшной ярости. - Как смеешь ты так отвечать мне? Да знаешь ли ты, что я одним мановением пальца могу превратить тебя в пепел, а то и в кое-что похуже, и вся магия Эрлингов не сможет защитить тебя?!
  - Валяй, можешь начинать прямо сейчас, - Мельдин не отвел взгляда. - Я уже говорил - я не боюсь смерти. Я все же потомок Дейрдры Темной, которая смотрела смерти в лицо, как ты верно заметил. Так что твои штучки не испугают меня. А вот убив меня, ты лишишься своей последней надежды на бессмертие, старик.
  - Чего же ты тогда хочешь, если бессмертие не соблазняет тебя, юноша? - саркастично спросил старый колдун, однако в голосе его была растерянность.
  - Я хочу убедить тебя в тщетности твоих усилий, - парировал Мельдин. - Давай поговорим. Допустим, я даже приму твое предложение, и поверю тебе в том, что никаких страшных последствий от твоей вечной жизни для мира не будет. Но что мне делать с этой жизнью, старик? Если в один прекрасный день она мне, например, надоест? Надоест до чертиков, и я захочу прекратить все это, остановить этот безумный маховик времени. Но я не смогу этого сделать! Все вокруг будет стариться и умирать, и лишь мы одни будем вечны и неизменны. Неужели ты сам не видишь, сколь это чудовищно?! А что случится, когда со временем погибнет и этот мир? Что будет с нами? Мы повиснем в пустоте на веки вечные? У тебя есть ответы на эти вопросы, старик?
  Старый колдун дрожал, он выглядел потрясенным, словно он сам ни разу не задумывался о том, что ему сейчас выложил Мельдин. Ему хотелось жить вечно, спастись от проклятой смерти - и больше он не думал ни о чем, даже не пытаясь себе представить, что ему принесет та вечная жизнь, которой он так страстно жаждал. И сейчас старик тоже не пожелал слушать своего хоть и юного, но более мудрого собеседника, и с перекошенным от злости лицом задребезжал, срываясь на визг:
  - Мне плевать на то, что будет с этим дурацким миром, пусть он хоть в бездну провалится! Плевать мне и на тебя - если ты, глупец, отказываешься от вечной жизни, это твои проблемы! Я этой глупости повторять не стану, и от вечной жизни не откажусь. И я даю тебе последний шанс сказать мне, где тут у вас растет этот проклятый асцинат, который я сотню лет по всему миру искал! Если ты не скажешь - ты очень сильно пожалеешь, тебя ждет нечто настолько ужасное, что даже смерть в сравнении с этим покажется невинной шалостью! А впрочем, смерти ты как раз и не боишься, юный глупец. Дейрдра тоже была такая - и отдала все свои магические силы, лишь бы спасти этот мир! Самонадеянная идиотка! В молодости мы все такие бесшабашные, дожил бы ты до моих лет - по-другому бы заговорил...Но того, что я тебе приготовил, ты точно испугаешься... Итак, говори мне, где трава и рецепт! Последний шанс, Эрлинг!
  В огромном черном глазу теперь полыхал безумный огонь, а лохмотья старика трепал неведомо откуда поднявшийся сильный ветер. Что-то непередаваемо ужасное было в этой застывшей на ветру, иссохшей и сморщенной фигуре древнего старца, прожившего, возможно, уже несколько веков, и жаждавшего жить еще, еще и еще...Аналогия со сгустком пустоты, проникшем в мир Доуро из серого безвременья, вновь пришла Мельдину на ум.
  Но юный маг без страха смотрел на этого древнего монстра, не испытывая ничего, кроме брезгливой жалости и отвращения. И он твердо и решительно сказал старику 'нет'. Старый колдун разразился непристойной бранью, а затем злобно прошипел, глядя прямо на юношу своим адским черным глазом:
  - Ты тут говорил, что боишься безвременья не-жизни. Что ж, ты получишь нечто намного худшее. Я теперь вскоре умру, но тебя ожидает участь гораздо хуже смерти.
  Вот тогда-то старый колдун и произнес свое жуткое проклятие, а затем исчез, растворился в воздухе, словно бы его и не было, оставив растерянного юношу стоять в одиночестве на краю пустыни.
  
  Часть 2. Черные Птицы. Мельдин Мунхейр
  
  Мельдин до сих пор не мог поверить, что выживший из ума старик произнес свое проклятие всерьез. И что это за Черные Птицы? Ему никогда прежде не доводилось слышать о подобных существах. Нет, в Доуро, разумеется, обитало множество птиц с темной и даже черной окраской, например, вороны. Но что-то внутри подсказывало юноше, что проклятие подразумевало вовсе не их, и вообще, не имело никакого отношения к тем видам птиц, которых можно встретить в природе. Возможно, это была метафора, отражающая некое, пока ему неведомое, зловредное воздействие заклинания?
  На всякий случай молодой маг поднял свой волшебный посох, высеченный из ясеня его отцом много лет назад, и дождался, когда круглое навершие посоха засияет призрачным серебристым светом. Бледный, сродни лунному, свет неторопливо полился с оловянного навершия, освещая вечерние сумерки. Это красивое зрелище длилось недолго, однако юноше всего лишь нужно было убедиться в том, что его Сила все еще при нем, несмотря на нелепое проклятие. Значит, если что-то странное и произойдет с ним в дальнейшем, он сможет, по крайней мере, постоять за себя. Маг приободрился и развернулся по направлению к дому.
  Внезапно вдали, над отрогами Скалистых гор, что возвышались позади его родной Крестовой Луговины, Мельдин заметил несколько черных точек, которых еще минуту назад, он мог бы в этом поклясться, там не было. Едва увидев их, юноша ощутил дикий, панический и абсолютно необъяснимый страх, пронзивший все его естество. На лбу его выступил холодный пот, а в мозг прокралась нелепая и ничем не обоснованная мысль, что с этого момента он обречен, что должно произойти нечто ужасное. Он попытался стряхнуть этот парализующий волю страх, но лишь еще больше погружался в состояние странного оцепенения.
  А между тем черные точки стремительно приближались, и вскоре юноша увидел стаю неведомых черных птиц. Они напоминали не то стервятников, не то гигантских ворон, но в полете этих птиц было что-то неестественное и пугающее. Их огромные черные крылья взмахивали несинхронно и вразнобой - ни один вид птиц в природе не летает таким образом! Даже чернота их была какой-то не такой: абсолютная чернота, какой в природе не бывает - чернее ночи и чернее угля... Черные Птицы казались прорехами в ткани мироздания, и в самих этих созданиях, во всем их облике юноше мерещилось что-то чужое, неземное и угрожающее. Причем ощущение угрозы с приближением Черных Птиц возрастало. Или это просто разгулялось его воображение? А еще на юношу внезапно повеяло сильным холодом, невесть откуда взявшимся в жаркую летнюю пору. С каждым взмахом черного крыла сердце Мельдина словно схватывала жестокая когтистая лапа, а кожу будто окатывало ледяным душем. Все это вселило в него мысль, что эти птицы не могут быть творениями природы, что они представляют собой нечто инородное и колдовское... Стоп, в его мыслях наконец появилась зацепка - колдовское? Проклятие, вот оно! Значит, это и есть те Черные Птицы, о которых говорится в проклятии старого колдуна?
  И стоило Мельдину понять это, как страх юноши мгновенно прошел. Молодой маг теперь видел знакомую ему опасность, к которой он был готов, - колдовство. Теперь ясно, почему эти твари производили такое странное впечатление - они просто созданы чарами проклятого чужака. Ничего, он, Мельдин, обучался всей магической премудрости Эрлингов, он лучший, кто рождался в их роду на протяжении нескольких последних поколений, и он справится с чарами старого колдуна, сколь бы искусными они ни были.
  Юноша поднял свой посох вверх и громко выкрикнул заклятие: 'Эйя алантис!' Вокруг него тут же зашумел ветер, развевая полы его ярко-синего плаща, а с навершия посоха сорвался луч ослепительно-белого света и помчался вверх, прямо на приближающихся Черных Птиц. Всю свою силу вложил юноша в это заклятие, стремясь прогнать порождения мрака. И, казалось, ничто не сможет остановить чистый поток Силы - поток слепяще-белого Света...
  Но тут произошло нечто странное. Луч волшебного Света, ударив в первую птицу в стае, не испепелил ее, как ожидал молодой маг, а оказался поглощен ею. Свет растекся вокруг тела птицы, а затем быстро впитался внутрь, как вода в губку! Двигаясь дальше, поток волшебного света впитывался телами других птиц, пока совсем не иссяк... А птицы, словно напитавшись им, стали еще чернее и, кажется, даже увеличились в размерах. Они продолжали свой полет в неумолимом стремлении настигнуть жертву. И теперь Черные Птицы были совсем рядом - причудливые, жутко непропорциональные фигуры, угольно-черные на фоне ясного синего неба.
  Зависнув в воздухе прямо над Мельдином, Черные Птицы впервые 'заговорили' - из нескольких глоток одновременно вырвалось хриплое, мертвящее карканье. Более ужасного звука юноше слышать еще не приходилось. Мельдин зажал уши руками и согнулся в сильном спазме. Страх вновь охватил все его существо, сердце словно пронзила ледяная стрела. Панический ужас затмил сознание, всякое желание бороться пропало, и осталась лишь одна мысль - бежать, бежать прочь от этих ужасных созданий, которые питались его светом, которые пришли забрать его душу!
  И Мельдин что есть сил помчался назад, к своей родной деревне. Его черные как вороново крыло волосы развевались на ветру, а на лбу выступили капли пота. Голубой плащ юноши шлейфом волочился за ним. Маг больше не пытался прогнать своих преследователей - страх полностью завладел его сознанием. А Черные Птицы летели вслед за ним, периодически нарушая тишину своим мертвящим карканьем.
  ***
  Между тем на краю Крестовой Луговины люди, отрываясь от привычных занятий на своих полях и грядках, поднимали головы и изумленно смотрели вперед, на стремительно бегущего к ним молодого человека. Глаза юноши были расширены от ужаса, на лбу бисеринками выступили капли пота, а спутанные волосы беспорядочно падали на лицо. Когда он подбежал ближе, жители деревни с удивлением признали в нем своего собственного мага, Мельдина! Но почему он несется как сумасшедший, не замечая их, и дрожа от ужаса? Что такое испугало их могущественного чародея, который, бывало, один выходил ночью против стаи волков, и разговаривал с ними, ни капли не пугаясь стаи свирепых хищников? Он же, хрупкий юноша, используя свой странный и страшный дар, прошлой зимой сумел остановить снежную лавину, стремительно катившуюся со Скалистых гор и грозившую похоронить всю Крестовую Луговину под многометровым слоем снега. Так что же напугало сейчас его, кто, как казалось людям, не боится никого и ничего в мире?
  Неужели этот старый противный колдун, который заявился к ним в Крестовую Луговину три дня назад и все время ходил и расспрашивал всех о какой-то травке, которая якобы росла рядом с их деревней? Одна старушка вспомнила, что, когда старый колдун спросил об этом ее и она ответила ему грубо что 'им тут пришлые ищейки не нужны', он как-то жутко посмотрел на нее... У бедной старой женщины даже сердце сжалось в комок, а на следующий день она обнаружила, что из выводка цыплят, недавно народившихся у ее курочки-несушки, не выжил никто. Причем никаких ран и увечий на телах цыплят не было - они просто лежали мертвыми в курятнике, а их мать тревожно кудахтала в стороне. Не иначе как старый колдун, чужеземец проклятый, наслал колдовскую хворь на всех ее цыплят за то, что старушка посмела нагрубить ему!
  Мальчишки из самой близкой к пустынному краю хижины Крестовой Луговины видели, как рано утром, когда еще солнце не успело взойти, их молодой маг пошел в пустыню вместе со старым пришлым колдуном. Тогда они не придали этому значения, решив, что их маг наконец-то выпроводит назойливого чужака вон, а сейчас не на шутку забеспокоились: вдруг страшный пришелец сделал что-то с их любимым магом, который часто развлекал детишек волшебными фокусами и иллюзиями?
  Так или иначе, но Мельдин промчался мимо односельчан, сгрудившихся у извилистой каменистой дороги в деревушку, словно никого из них не замечая. В глазах его был панический страх, руки судорожно сжимали посох, а губы шептали непонятные слова - наверное, заклятия. Однако от чего он бежал? Люди внимательно вглядывались вдаль, но не видели ничего, что могло бы так испугать их мага. Не было ни старого колдуна, ни диких зверей, ни каких-либо странных явлений...Только безоблачное небо и бескрайняя, теряющаяся в далекой дымке пустыня.
  Мельдин между тем мчался к своему дому, который находился в центре деревни, возле центральной площади, вымощенной булыжником. Особняк семьи Эрлингов представлял собой весьма необычного вида двухэтажное здание, возведенное из крупных камней не без помощи чародейства, и напоминающее скорее живое существо, чем здание. Сложенные из округлых булыжников стены казались чешуей исполинской рыбы, а сам дом, причудливо изогнутый, словно застывшие волны древнего моря, выглядел столь же волшебным, как и его обитатели. Точнее, теперь уже единственный обитатель - Мельдин был последним оставшимся в живых Эрлингом, и детей до сих пор не имел.
   Дом Мельдина и деревенская ратуша, расположенная на противоположной стороне площади, были единственными в Крестовой Луговине каменными сооружениями - остальные были деревянные хижины, крытые соломой, разбросанные вдоль сходящихся к центральной площади 'улочек' - утоптанных земляных и каменистых дорожек, и окруженные небольшими садами и огородами. Крестовая Луговина являлась чем-то средним между городом и деревней, но прогресс в сторону города был явно неторопливым - жителей, в чьей памяти до сих пор были свежи воспоминания предыдущих поколений об ужасах магического апокалипсиса, вполне устраивала размеренная сельская жизнь на лоне природы. И они вовсе не хотели обременять себя торговлей, ремеслами, армией и всем тем, что свойственно городским жителям. Да и с кем было торговать, от кого защищаться, когда они возможно остались единственными выжившими в мире людьми? А о том, чтобы двинуться через Пустыню Черепов обратно к оставленному им миру, жители Крестовой Луговины не могли и помыслить - то, что осталось там, было окружено для них аурой почти физически ощутимого ужаса. Впрочем, люди потихоньку отвоевывали у пустыни и у раскинувшихся в предгорьях Скалистых гор лесов немного земли, засевая их сельскими культурами и расширяя свою деревушку. Внешний мир их не беспокоил, и они постепенно стали забывать о его существовании. Пока однажды к ним не забрел этот жуткий старый колдун...
  Добежав до своего дома, Мельдин влетел внутрь, с силой захлопнув двери за собой. Жители Крестовой Луговины, провожавшие бегство мага от самой окраины, теперь сгрудились толпой возле дома волшебника, не решаясь ни разойтись, ни побеспокоить своего чародея. Они внимательно смотрели по сторонам - никто и ничто не последовало внутрь вслед за молодым чародеем. Один раз, правда, открылись и захлопнулись ставни на верхнем этаже, где располагалась рабочая комната Мельдина - 'лаборатория алхимика', как, смеясь, называл ее сам маг. Это показалось им странным - ветра на улице нет, а самого мага в окне не видно...Колдовство? Люди не знали, что происходит, и в беспокойстве решились дать знак магу о своем присутствии, начав активно теребить висевший у дверей медный колокольчик в форме маленького дракончика, выполнявший функции дверного звонка. Медный звон зазвучал плавными трелями и переливами...Никакой реакции из дома. Тогда люди затарабанили в дверь, но по-прежнему не дождались ответа. Старшие мужчины уже хотели идти за приставными лестницами, чтобы забраться в открытое окно второго этажа, как вдруг из дома донесся истошный вопль. Каждый из собравшихся у порога Мельдина, от мала до велика, ощутил, как при этом звуке предательски дрогнуло их сердце - ведь голос принадлежал их магу, Мельдину. Впрочем, скоро этот вопль смолк, и несколько мгновений напряженно вслушивающиеся люди не слышали ничего. А затем раздался еще один вопль, совсем не похожий на предыдущий. Он длился намного дольше. В это же время ставни на втором этаже вновь раскрылись - и вместе с ними наружу, казалось, вылетел и этот жуткий звук. Постепенно он начал затихать, словно тот, кто его издавал, стремительно уносился прочь, а затем и вовсе замер вдали. Старушка, нашедшая цыплят мертвыми сегодня утром, теперь клялась и божилась, что этот последний вопль принадлежал старому колдуну, потому что уж кто-кто, а она точно запомнила голос этакой образины на всю жизнь, и ни с чем его не спутает.
  Пока жители Крестовой Луговины обсуждали все это, вовсе уже не понимая, что произошло с их молодым магом и что все это может означать, двери особняка распахнулись, и на пороге показался Мельдин, в одной белой длиннополой рубашке, расстегнутой на груди. Мага била дрожь, а его зубы стучали так сильно, что даже глуховатым старушкам в толпе было отчетливо слышно. Но самое главное - их волшебник, чьи длинные волосы были черными как смоль, теперь полностью поседел! Копна его спутанных волос была бела, как январский снег. Старушки после этого происшествия долго шептались о том, что еще ни разу во всей своей долгой жизни не видели, чтобы человек полностью поседел за несколько минут, а Мельдин получил прозвище Мунхэйр - Лунные Волосы (видимо, посеребренные светом луны). Что именно пережил Мельдин в этот роковой день, для большинства жителей Крестовой Луговины так и осталось тайной за семью печатями. Впрочем, кое-что молодой маг рассказал своим ближайшим друзьям и подругам, но они тоже держали язык за зубами. Полностью всю историю Мельдин мог поведать лишь своему будущему возлюбленному, но из того ее и вовсе было не вытянуть. Да и позабылось и обросло легендами уже это странное происшествие к тому времени, когда у Мельдина появился возлюбленный. Впрочем, это уже совершенно другая история.
  Сейчас же Мельдин сказал уставившимся на него в немом изумлении односельчанам:
  - Старый колдун больше никогда не придет в нашу деревню. Как и жуткие порождения мрака, коих он призвал с собой извне.
  Что означали эти загадочные слова, никто из жителей Крестовой Луговины, разумеется, не понял. Однако уважать своего волшебника после этого происшествия они стали намного больше, а местные менестрели - да, и в такой маленькой деревушке как Крестовая Луговина были менестрели - даже сложили о нем несколько песен. Старушка же, чьи цыплята погибли после визита старого колдуна, уверяла, что тот каким-то образом призвал души ее убитых пташек с того света и натравил их на юного Мельдина, а тот как-то сумел вернуть их обратно в мир мертвых, а заодно и старого колдуна туда отправить. Откуда могли родиться подобные странные фантазии, недоумевали даже менестрели. Впрочем, к болтовне старушки никто особо не прислушивался - во-первых, старые люди вообще много чего болтают, и далеко не всегда этому можно верить. А во-вторых, эта старая женщина была сильно потрясена гибелью своих цыплят, которых она на удивление сильно любила, (как и всякую живность) и воображение ее вполне могло разыграться на славу. Вскоре соседки поделились с ней частью своих выводков и подарили ей новых цыплят, и старушка стала реже вспоминать старого колдуна и свой погибший выводок. На том эта история для жителей Крестовой Луговины и закончилась.
  
  ***
  А вот что на самом деле произошло с Мельдином, когда он, спасаясь от Черных Птиц, вбежал в двери своего особняка.
  Захлопнув двери, Мельдин смог наконец перевести дух. Камни, из которых был сложен их дом, скреплял не какой-нибудь там раствор, а магия. Весь их особняк пропитан магической силой, копившейся здесь уже несколько поколений, со времен Дейрдры Темной, бежавшей с семьей и подопечными в Крестовую Луговину из Большого Мира. И теперь этот древний поток силы вернул Мельдину бодрость духа, и страх, парализующий его сознание, исчез. Дом Мельдина действительно был его крепостью, как говорится в популярной в Доуро присказке. В его стенах маг не боялся встретить хоть какие порождения мрака.
  Он сбросил с плеч плащ и откинул в сторону бесполезный теперь посох, чья сила теперь, после неудачной попытки прогнать Черных Птиц силой чистого Света, еще нескоро восстановится. По витой каменной лестнице Мельдин поднялся на второй этаж и, отворив резную дверь из красного дерева с предгорий, очутился в своей рабочей комнате. Здесь вдоль стен висели полки с бесчисленными книгами и свитками - главным образом, здесь были собраны трактаты по истории их мира и его магии, всевозможные книги заклинаний и рецептов, вывезенные Эрлингами из большого мира. Кое-какие книги были написаны уже самими Эрлингами в Крестовой Луговине, потомками Дейрдры Темной. Мельдин подошел к одной из полок и достал оттуда большой свиток, написанный рукой его матери Рейзы и озаглавленный как 'Защитные чары и амулеты'. Затем маг подбежал к своему письменному столу, смахнул в сторону лежащие там свитки и колбы, и принялся за чтение. Он должен найти то, что сможет защитить его, потому что Мельдин был убежден - Черные Птицы не оставят его в покое. Но теперь он сможет им противостоять!
  Внезапно ставни в его окне широко распахнулись, впустив внутрь поток свежего воздуха. Мельдин изумленно поднял голову и обнаружил, что в его комнату, одно за другим, влетают жуткие противоестественные создания. Они двигались по-прежнему несинхронно и вразнобой, как и в пустыне, но при этом движения их были также и удивительно слаженными, словно все они были одним существом. Крылья Черных Птиц рисовали в воздухе причудливые узоры, гармоничные в своем диссонансе. Мельдин поневоле залюбовался ими, находя в этом какую-то запредельную и противоестественную красоту. Непостижимые создания! Теперь маг мог рассмотреть, что птиц - а впрочем, можно ли называть этих жутких тварей птицами? - было ровно тринадцать. Несчастливое число. Стоило ли удивляться?
  Но, во имя всех сил, как они сумели открыть окно? Когда Мельдин бежал по улицам Крестовой Луговины, он по лицам окруживших его односельчан сумел понять, что никто из них не видит жутких птиц - но в то же время маг был уверен, что проклятые твари не являются плодом его воображения. Значит, по какой-то причине их видит лишь он один. Мельдин рассудил, что эти существа являются нематериальными - призраками, порожденными колдовством, а потому лишь он, единственный в деревне маг, и мог видеть их. Сейчас же он убедился, что все немного сложнее. Будь Черные Птицы призраками - они не сумели бы отворить ставни в его комнате, ведь нематериальные создания не способны воздействовать на материальные предметы! По крайней мере, так говорят все известные ему трактаты по магии.
  Между тем хриплое карканье прервало размышления мага, и Мельдин ощутил, что оставивший его было страх вновь наполняет все его существо, а по телу прошла волна предательской дрожи. Черные Птицы беспорядочно кружились по комнате в своем безумном хороводе, и из клювов их вырывались мертвящие звуки, отдававшиеся болезненным холодом в груди Мельдина. Маг согнулся от боли и рухнул на пол, по-прежнему сжимая в руках свиток, написанный рукой его матери. Черные Птицы, казалось, не обращали на распростертого на полу юношу никакого внимания и продолжали водить свой жуткий хоровод. Что-то неумолимое было во всем их облике - казалось, Черные Птицы готовы целую вечность кружить по комнате мага, не нуждаясь ни в еде и ни в питье, не ведая усталости...Они были одержимы одной целью, и эта одержимость склеивала их разрозненные движения в единый жуткий танец, исполненный гармонии диссонанса. С каждым взмахом их черных крыльев в комнате становилось все темнее и темнее, хотя за окном был полдень, и ярко светило солнце. С каждым хриплым каркающим звуком, вырывающимся из их глоток, сердце Мельдина все сильнее и сильнее сдавливали невидимые когти, хотя снаружи ничего не было слышно. Комната Мельдина стала ирреальным театром теней, и сам маг вот-вот растворится в них без остатка...
  Одна из тварей задела крылом книжную полку, и книги и свитки с шумом посыпались на пол. Шум этот вывел Мельдина из состояния оцепенения, и маг нашел в себе силы заглянуть в свиток, который по-прежнему сжимал в руках. Там красивым и аккуратным почерком его матери был выведен текст заклинания 'щита праха'. Некромантия! И хотя само заклинание было довольно зловещим, но прикосновение к чему-то родному, к материнскому теплу, вернуло Мельдину мужество. Более того, на миг юноше показалось, что его сердца коснулся не только образ его матери, такой родной и близкий, но и более далекий образ его таинственной прапрабабушки, Дейрдры Темной. Само заклятие работало таким образом, что обращало на защиту колдующего остаточную силу всех его умерших предков, живших в этом доме. Когда Мельдин читал его, он словно физически ощущал близость всех своих предков, от могущественной Дейрдры до его матери Рейзы, призрачным щитом вставших между ним и жуткими Черными Птицами.
   Эффект оказался неожиданно мощным - стальные когти, словно бы сдавившие его сердце, разжались, и Мельдин судорожно выдохнул. Черные Птицы продолжали летать по комнате, мрак клубами срывался с их крыльев, а мертвящее карканье вырывалось из их клювов. Однако все это больше никак не действовало на Мельдина. Призрачный щит надежно защищал его от тлетворного воздействия страшных запредельных тварей. Маг медленно поднялся на ноги. Он чувствовал себя легко и свободно, словно бы никакая жуткая потусторонняя сила не сдавливала его сердце всего лишь несколько мгновений назад. Мысленно Мельдин поблагодарил свою мать Рейзу, и свою прапрабабушку Дейрдру Темную, и всех Эрлингов, живших в этом доме на протяжении нескольких поколений, и улыбнулся. Теперь он знал, что делать.
  Впрочем, Мельдину еще предстояло выяснить, из каких глубин явились Черные Птицы. В мгновенной вспышке интуитивного прозрения маг осознал, что это единственный способ избавиться от проклятых тварей - иначе они так и будут вечно кружить за ним, заполняя все вокруг мраком своих крыльев и беспросветной тоской своих голосов. Да, теперь, когда их чары больше на него не действовали, Мельдину слышался в их хриплом карканье не столько дикий потусторонний ужас, сколько глубокая неизбывная тоска. Эти создания несчастны, очень несчастны - он явственно это ощущал. Значит, избавившись от них, он освободит не только себя, но и их.
  В магии есть такой прием, как магическая концентрация. Этот прием позволяет магу сосредоточить свое внимание на каком-либо конкретном объекте таким образом, что на краткое мгновение сознание мага сливается с сознанием этого объекта, мысли их становятся едины, и он видит одновременно и своими, и его глазами. Состояние этого волшебного единения длится не более нескольких секунд, но этого вполне достаточно, чтобы к магу пришло полное понимание сущности того, с кем он соединяет свое сознание. Причем понимание это не обрывочно - маг практически мгновенно постигает другое существо во всей его цельности, что намного лучше обычного человеческого восприятия. Соединить свое сознание маг может с любым живым существом, а великие маги прошлого, как гласят дошедшие до наших дней свитки, могли даже постигнуть сущность камня или металла, просто прикоснувшись к ним.
   Чтобы разгадать тайну Черных Птиц, Мельдин решил слить свое сознание с их внутренней сущностью. Раньше маг никогда не прибегал к такому - во-первых, магическая концентрация считалась довольно сложным занятием, требующим максимального сосредоточения и сил; во-вторых, у Мельдина попросту не было нужды постигать чьи-то сущности, живя в окружении простоватых деревенских жителей - он, в принципе, и так понимал их. Возможно, стоит попробовать этот прием на животных...Но сперва - Черные Птицы.
  Мельдин сосредоточился и стал в упор смотреть на Черных Птиц, которые словно не замечали, что их враг поднялся на ноги, а продолжали бессмысленно кружить по комнате с заунывными воплями. Разве что движения их стали чуть более резкими...От присутствия Черных Птиц в комнате стало очень темно и холодно, и Мельдин обнаружил, что уже не может различить силуэты проклятых тварей и сконцентрироваться на них. Вдобавок, он вновь задрожал - но на сей раз, не от страха, а от холода. С этим нужно было срочно что-то делать, пока Черные Птицы не превратили его в черную тень, подобную им самим, или в осколок льда...Мельдин прошептал несколько слов, и в воздухе над его головой закружились светящиеся точки, которые очень скоро приняли форму бабочек. Сотканные из золотистого света бабочки при каждом взмахе своих крошечных крыльев роняли призрачные искры, и те, достигая тела мага, согревали его волшебным теплом. Сами бабочки распространяли вокруг себя золотистый свет, в котором виднелись угольно-черные тени жутких тварей. Странное это было зрелище: хоровод сотканных из золотого света бабочек, снующих над головой юного волшебника и окруживших его словно янтарное ожерелье, в чьем ярком свете виднелся другой хоровод - мрачных, пришедших из неведомой бездны Черных Птиц.
  Но как только Мельдин создал золотых бабочек силой своего волшебства, Черные Птицы остановили свое монотонное кружение, и полетели прямо на Мельдина и его золотой хоровод. Когда угольно-черное крыло одной из тварей касалось бабочки, та сразу блекла и гасла, и хлопья серого пепла падали на пол. Мельдин выругался, однако решил не терять времени даром и постарался сконцентрироваться на Черных Птицах, гасящих его волшебные огни, пока они не потушили последний, и он еще мог их видеть. Эффект оказался поразительным - концентрация на образе тварей в момент триумфа их темной силы, принесла мгновенный результат.
  Мельдин почувствовал, что его сознание затуманивается, и комната медленно расплывается перед глазами. Черные Птицы смели его последнюю бабочку и, не касаясь мага, повернули вспять и вернулись к своему хаотичному хороводу, но Мельдин этого даже не заметил - перед его внутренним взором теперь были совершенно иные образы. Вот он увидел выводок цыплят, вылупившихся на свет всего несколько дней назад. Они резвятся под присмотром матери - уже довольно старой куры-несушки, а в небе ярко светит солнце. Но вдруг крупная тень набежала на небо, и солнце пропало из виду. Они по-прежнему находились на площадке своего деревенского дворика, но солнечного света больше здесь не было, и все краски дня начали стремительно блекнуть. А вскоре и вовсе исчезли.
  Теперь они оказались в совсем ином месте, где не было ни цветов, ни форм и предметов, лишь смутные тени и образы. Это место лишь очень отдаленно напоминало тот дворик, где они совсем недавно появились на свет. Здесь ничего не было связано друг с другом, а все существовало само по себе, и они терялись в этом многообразии, словно распадаясь на части. Все привычные им вещи, среди которых они привыкли резвиться каждый день, также расплывались и распадались на бесконечное число осколков. Они не могли выносить этого зрелища - в глазах рябило, а сердце сдавила холодная рука страха. Они теперь тоже не чувствовали себя связанными друг с другом, они вообще перестали ощущать друг друга и что бы то ни было, растворяясь в мире поблекших красок и распадающихся форм.
  Единственное, что они теперь видели - далекий серый огонь, невиданный и немыслимый в реальном мире ярких красок, но необычайно ярко пылающий в этой тусклой пародии на нормальный мир. Огонь этот стремительно приближался к ним. Вскоре в его ослепляющем сером свете цыплята - а вернее, Мельдин, чье сознание слилось с их воспоминаниями, - смогли различить одноглазое лицо старого колдуна! Он смеялся безумным смехом, он протянул руки, и серый огонь опалил цыплят. Они отчаянно пищали, но их голоса тонули в сером сумраке - осязаемом, как звук. Страшный старик схватил их в охапку и выкинул прочь, в подлунный мир из тусклого хаоса распадающихся вещей.
  Теперь Мельдин уже глазами летящих над отрогами Скалистых гор Черных Птиц видел столь привычный ему мир в совершенно иных красках. Перед их взором была лишь черная пелена, но вдали виднелось движущееся пятно яркого света, и к нему они устремились в своей отчаянной жажде. Сердце Мельдина болезненно кольнуло - он слишком остро ощутил тоску Черных Птиц, и терзавший их изнутри голод, требующий от них настигнуть ненавистный источник света, и поглотить, поглотить, поглотить!!...
  Постепенно маг с ужасом понял, что этим источником был для Черных Птиц он, Мельдин! Ничего в мире больше не существовало для них - только бесконечная темная пелена и ярко сиявший посреди нее свет. Черные Птицы летели к нему, как мотыльки к огню, вот только, в отличие от мотыльков, они не могли быть опаленными им - напротив, они летели, погасить этот огонь. И тогда больше ничего не будет их беспокоить - останется только черное ничто, в котором можно раствориться, исчезнуть без следа...
  Мельдин резко дернулся. Его сознание отделилось от разума Черных Птиц, и теперь маг вновь видел свою комнату и кружащих посреди нее несчастных созданий. Там царил уже почти полный мрак, за которым не видно было даже окна и синего неба в окне, и где-то в этом мраке - теперь он явственно ощущал их - кружили Черные Птицы. Теперь маг понимал почти все. Старый колдун убил цыплят в Крестовой Луговине, и каким-то образом сумел зацепить их ускользающие сознания, перебросить их в запредельное пространство - возможно, сам первозданный Хаос, а может, серое безвременье, где ничто не живет и ничто не умирает - и оттуда вновь зашвырнуть в наш мир в виде жутких фантомов, не имеющих практически ничего общего с тем, чем они были ранее...Впрочем, птичья форма напоминала об их прежней жизни, но в остальном это были совершенно чуждые нашему миру создания.
  Да и принадлежал ли миру Доуро сам старый колдун? Теперь Мельдин практически не верил в это. История о том, как из серого безвременья в Доуро проник странный сгусток во время закрытия Врат Пустоты, вновь вспомнилась юному магу. Именно странный сгусток энергии извне и породил старого безумца. Тот мир поблекших красок и вечно распадающихся форм был родиной старого колдуна - унылое серое безвременье, не знающее ни жизни, ни смерти. Теперь понятно, почему старый колдун так жаждал бессмертия - ведь такова была сама его сущность, и весь Доуро он, вольно или невольно, хотел превратить в то безвременье, откуда сам явился. Что это было за место? Возможно, из этого безвременья когда-то в незапамятные времена появился и их мир, Доуро, и вся упорядоченная Вселенная, а возможно, что мир старого колдуна всегда существовал параллельно их миру, словно странная тусклая тень бытия. Так или иначе, но границы их миров никогда не должны были соприкасаться, и предок Мельдина, Хаггард Грозный, совершил страшную ошибку, открыв Врата Пустоты. Что ж, он, Мельдин, исправит эту ошибку, и вернет старого колдуна назад, в его серое безвременье, а души Черных Птиц освободит. И кто знает, тогда, возможно, исчезнет проклятие, тяготеющее над родом Эрлингов, и прекратит таять их магическая сила, и магия снова вернется в Доуро?
  В любом случае, пора освободить Черных Птиц, кем бы они ни являлись теперь. Эти создания не заслуживают того, чтобы быть марионетками в руках жестокого безумца родом из безвременья. Мельдин вновь поднял голову и начал нараспев читать слова нового заклятия, разрушающего связи. Это заклинание можно было использовать по-разному - можно было разбить на части любой предмет, а можно было отделить сознание от тела. Мельдин сделал акцент на разрушении всех связей внутри существ, летавших по его комнате. Первые секунды ничего не происходило, и маг даже успел усомниться в действенности заклинания, но вскоре в комнате стало чуть светлее. Черные Птицы по-прежнему реяли вокруг него, но крылья их больше не излучали мрак, а из клювов не вырывалось мертвящее карканье. Вскоре и цвет их стал бледнеть и терять свою насыщенность, а контуры - расплываться... Теперь в комнате рядом с Мельдином кружили не Черные Птицы, а просто серые бесформенные тени.
  Мельдин потрясенно наблюдал за этими преображениями, не в силах вымолвить ни слова. Прошло еще несколько мгновений - и тринадцать теней слились в одно клубящееся облако, которое приняло форму старого колдуна. Это, безусловно, был не сам колдун во плоти, а лишь его фантом, управлявший полетом Черных Птиц до сего момента. Единственный глаз его полыхал страшной яростью.
  - Ты осмелился бросить мне вызов, ничтожество?! Так узри же сам всю мощь первозданного Хаоса, и стань бесплотным серым фантомом, как эти несчастные птицы!
  С этими словами бесплотная серая фигура помчалась навстречу Мельдину, и набросилась на него, чтобы войти в его тело. Маг попытался стряхнуть с себя отвратительный серый фантом, но его пальцы хватали лишь воздух. Серый туман быстро просачивался сквозь кожу Мельдина, и маг, вздрогнув от охватившей его резкой боли, пошатнулся и рухнул на пол. Там он еще некоторое время бился в отчаянной судороге, а затем, издав истошный вопль, затих. Именно этот отчаянный крик слышали жители Крестовой Луговины, собравшиеся под окнами чародея.
  Когда фантом старого колдуна овладел телом Мельдина, маг оказался в том самом мире поблекших красок, который он совсем недавно наблюдал глазами убитых цыплят, ставших Черными Птицами. Мир бесконечно распадающихся вещей и бесформенных теней, мир, не знающий ни смысла, ни цельности. Хаос, из которого некогда возникло все сущее. Теперь же - сумеречная тень бытия.
  Мельдин уже знал, что это такое, однако, узрев это безвременье сейчас, юный маг не смог противостоять вновь охватившему его ужасу, и все его существо сжалось в комок. В глазах у юноши пульсировало и рябило, уши глушило противным монотонным звуком наподобие белого шума, а сердце бешено колотилось. Мельдин не хотел идти вглубь этого мира, однако старый колдун, ставший здесь сгустком яркого серого пламени, тащил его все дальше и дальше, оплетая его тело подобно щупальцам медузы, и опаляя своим неживым огнем. Скоро он заманит сознание мага далеко в свое жуткое безвременье, все связи в его организме будут разорваны, и сердце чародея Мельдина перестанет биться...
  В это самое время, когда тело мага лежало на полу, бездыханное, и сердце его готово было перестать биться, а дух его уходил все дальше и дальше по Дороге Хаоса, ведомый страшным проводником, дверь в комнату Мельдина открылась, и внутрь протиснулось маленькое белое существо. Двухлетний котенок, с белоснежной шерстью и яркими голубыми глазами, неслышно вошел в комнату, пружиня на подушках своих стоп. Животное огляделось, и, заметив распростертого на полу бесчувственного мага, быстро двинулось к нему и принялось вылизывать лицо Мельдина, касаясь лапами его тела, но не выпуская при этом когтей, и несколько раз протяжно мяукнуло. Котенок звал своего хозяина, как порой делал, когда тот засыпал за столом в рабочем кабинете, и забывал покормить своего любимца.
  Дух Мельдина, увлекаемый в бездну серым огнем, в который обратился его враг, вдруг заметил далеко позади яркий белый свет. Сперва это было просто едва различимое пятнышко, но оно становилось все больше и больше, и Мельдин пошел на свет. Страшное серое существо пыталось удержать его, цепляясь за руки, бросаясь под ноги - но теперь Мельдин с легкостью сбросил его с себя, словно грязные лохмотья старой одежды, и пошел дальше. С каждым шагом уверенность и сила Мельдина крепли, а существо, цеплявшееся за него, слабело, пока вовсе не отпало и не осталось где-то позади. Серый огонь его тоже померк - теперь Мельдин видел лишь яркое пятно чистого белого света, которое вскоре стало его любимым котом Скелли, который яростно вылизывал лицо хозяина на полу его собственной комнаты. Через пару секунд Мельдин оказался способен расслышать и его мяукание, и понял, что он вернулся из страны серого мрака в реальный мир.
  Преданность и чуткость бессловесного существа, позвавшего своего хозяина назад в самый критический для него момент, сумели возвратить юного мага из царства Хаоса и спасти от неминуемой смерти. Ведь прошло бы еще несколько минут - и дух Мельдина забрел бы слишком далеко вглубь серой страны, и уже не смог бы найти дорогу назад. Он обречен был бы бродить по лабиринтам серого сумрака, пока не распался на бесконечное число осколков и не растворился в беспредельном Хаосе...Скелли спас его от этой страшной участи, движимый инстинктивным чутьем животного, которое позволяет им принимать единственно верные решения в минуту опасности. А теперь котенок, увидев, что с его хозяином уже все в порядке, лизнул его напоследок и как ни в чем не бывало отошел в угол комнаты, принюхиваясь к валявшимся на полу после нашествия Черных Птиц свиткам. Нет, точно надо будет коснуться сознания Скелли методом магической концентрации...Но все это потом. Пока Мельдин просто подошел к котенку, взял его на руки и поцеловал в пушистый белый лоб. Скелли сразу же довольно заурчал....
  Впрочем, не все еще было разрешено. Чудовищная серая тень вновь соткалась посреди комнаты - старый колдун не собирался сдаваться. А, может, по законам своего проклятого колдовства он обречен был вернуться сюда вслед за своей жертвой, в последний момент выскользнувшей из его лап. Но Мельдин теперь знал, что делать и с ним. Возможно, краткое путешествие в царство серого безвременья усилило его интуицию, и теперь решение мгновенно пришло ему в голову. Мельдин продолжил читать заклятие, разрушающее связи, прерванное появлением старого колдуна. Теперь это заклинание должно было разорвать узы, связывающие злой дух колдуна, явившийся в Доуро извне, с его старым полуистлевшим телом, некогда сотканным из материи мира Доуро. И заклинание снова подействовало - одноглазое лицо старого колдуна исказила дикая гримаса ярости, и он издал жуткий вопль, который надолго запомнился жителям Крестовой Луговины. Затем серая тень метнулась к окну и стремительно полетела прочь, рассеиваясь по пути.
  Где-то в пустыне, лежащей за Крестовой Луговиной, в одиноко стоящем среди песчаных барханов соломенном шалаше рассыпалось в прах тело очень старого человека. Прах этот вскоре смешался с песком, который ветром заносило на пол в жилище отшельника, и лишь соломенная хижина еще некоторое время напоминала о человеческом присутствии в сердце пустыни, пока и она не оказалась погребена в песках после сильной песчаной бури.
  В то же время, когда стало прахом тело одинокого отшельника в пустыне, в небе над его хижиной открылись едва различимые взгляду тусклые серые врата. Они впустили себя небольшой серый сгусток и захлопнулись - на сей раз, навсегда. Брешь в ткани мира Доуро была залатана, и граница между бытием и его праистоком и тенью закрыта.
  
  Мельдин наконец сумел перевести дух, впервые за весь этот кошмарный день. Он поднял с пола свиток, написанный рукой его матери Рейзы, и положил на стол. Затем прошел к котенку и стал гладить Скелли шею, тот вновь благодарно заурчал...Вот взгляд Мельдина упал на зеркало, висевшее на противоположной стене в красивой серебряной оправе с резными фигурками золотых и зеленых драконов по краям, и там он с изумлением увидел седого парня с осунувшимся лицом, который гладил белого котенка, раскинувшегося перед ним на спине, разбросав лапы в стороны. О великие силы! Это же он, он полностью поседел! Вот чего стоит путешествие в безвременье...Мгновение Мельдин не мог прийти в себя от потрясения, затем, уже исчерпав лимит переживаний за этот день, отнесся к этому явлению философски, криво усмехнулся и сказал котенку:
  - Вот, зато теперь у нас с тобой волосы одного цвета, брат мой Скелли!
  Услышав свое имя, котенок открыл глаза, и Мельдин мог бы поклясться, что в глазах животного пробежала искра понимания.
  Мельдин нехотя поднялся и пошел вниз. Там, наверное, его односельчане готовятся штурмовать стены его жилища. Нужно сказать им, что все в порядке. Маг чувствовал сильную усталость, и вместе с тем на него нахлынуло ощущение абсолютного покоя, и Мельдин подумал, что теперь-то точно все у него будет хорошо. На секунду перед его внутренним взором пронеслись силуэты Черных Птиц, он словно вновь услышал их мертвящее карканье, и тень былого страха вновь коснулась сердца мага. Однако уже через минуту этот образ рассеялся, и страх исчез. Мельдин внезапно понял, что Черные Птицы были не только порождениями мрака, созданными старым безумным колдуном из убитых им птенцов.
  Нет, эти создания отражали также и страх самого Мельдина перед неведомым. Будучи чародеем, Мельдин был готов к встрече с необычными и сверхъестественными явлениями мира Доуро и иных миров, и часть его существа, видимо, боялась этой встречи. Где-то глубоко внутри Мельдин опасался, что не сможет справиться с этим. В конце концов, он - последний маг в этом мире, он - один, а вокруг него раскинулся большой мир, практически полностью уничтоженный магией в былые времена. Какие еще жуткие силы может вызвать к жизни магия? Мельдин боялся их, и не желал пользоваться магией по этой же причине...Но теперь этот страх прошел. Что бы ни случилось, он сможет справиться с этим, если будет верить в себя и в свои силы, и если будет следовать голосу своего сердца. А все страхи и опасения - хрупки и иллюзорны, как дым над водой, как тени из безвременья.
  И, улыбнувшись этим мыслям, Мельдин распахнул двери своего дома и вышел навстречу миру, который уже с нетерпением ждал его.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"