- Я на минутку. В дверь открытую девушка заглянула, в судьбу его непрошено проскользнувшая, не в тягость, а скорее наполнила жизнь легкомыслием нежным, мотылька порханием пестрого в призрачном свете луны, ниоткуда появившегося и в никуда летящего. От страсти к мужчине сгорала, когда-то давным-давно и вовсе недавно, а он, любя ему недоступное, ее понимал. Иногда ходили развлечься, благо столица предоставляет такие возможности. Потихоньку, со временем, таяла страсть, и отношения их все более дружескими становились.
- Может быть кофе?
- Нет, нет. Не надо. Я попрощаться хотела. Держи, на память обо мне, в подарок.
На розовой узкой ладошке кошечка белая в красный горошек фарфоровая. Мелкая киска, лапкой приветственно машет.
- Японская статуэтка. Счастье приносит в дом.
Была у него куколка похожая, только крупней и грубей сделанная, из керамики. Копилка для мелочи в детстве. Кот ее как-то разбил.
Скрипнули петли входной двери. Мимо ног девушки котенок серый протиснулся в прихожую. Огляделся наглыми, с дерзким прищуром зенками. Не ждали?
Худой до изумления. Как не броситься скорее такого от голодной смерти спасать? Девушка к холодильнику, за молоком, а мужчина миску искать в кухонном столе соответствующего размера. Котенок ее за ванную посчитал. Он весь в нее поместился, всеми четырьмя мохнатыми лапками, шустро орудуя розовым язычком, взбивая им пену молочную. Похоже, что с такой вкуснятиной ему встречаться не доводилось.
- Ты не лопнешь, маленький?
Вот еще? Взор презрительный в сторону надоеды, а чашку эмалированную желтую он категорически покидать отказался, но надо же еще попытаться его искупать. Геркулеса достойное деяние, но все одно, спасибо гостю негаданному, что время чуть задержал, милостиво людей приняв радение.
Растопился в сердцах жгучий лед расставания, обратившись в воду прозрачную чистой памяти. Даже кофе выпили вместе, набегавшись, по чашечке, такой как обоим им нравится, с голубой солью, пока обсыхал котенок, в полотенце махровое завернутый. Вместе прозвище придумали: Васька, а попроще Авоська или Авось. Лежанку сообразили из байкового одеяла, но спать звереныш не собирался, не привык сачковать по сытости.
Как уходить, допив кофе, собралась девушка, так провожать ее резво кинулся. Может останешься?
- Не могу, не могу, маленький. Не забывай.
- Уходи навсегда, отпусти на свободу.
- Ты не нужен мне, но не выпущу.
Черти нас водят... а впрямь... Он вспомнил, как все начиналось, со странного места, можно сказать.
Песок здесь, на внешний вид совсем обыкновенный, с причудами оказался, прикосновений к себе не переносящим. Как почувствует на себе поступь человеческую, так после ритмичного скрипа растревоженного дивана с основательно разбитыми пружинами, покрикивал, немного тревожно, глубоким голосом - о...о...
Ничего особенного и поначалу звуки эти забавляли нескольких молодых мужчин, трудящихся в поте лица в пустыне, но быстро приелись, а там и оскомину набили, и вскоре все передвигаться начали строго на цыпочках. Стоило, конечно, перенести палатку, но кто сказал, что новоселье сюрпризов не преподнесет, да и всего ничего тут им работать. Лень победила, но охладившись слегка горячим зеленым чаем, решили подальше от песчано-звуковых проказ дистанцироваться, свалив их на придуманных мифических соседей.
Немножко шумные и безалаберные, в их разнообразных домашних треволнениях, но ничего страшного, лишь бы музыку не включали громко в ночное время. Здесь и без музыки, при обильном наличии весьма ядовитых змей, скорпионов, фаланг и прочих каракуртов, романтики по уши, но жарко с избытком. Пока полевой дневник заполнишь кривыми строчками, потом его закапаешь, что девушка тургеневская французский роман о любви слезами залила, прежде чем распахнуть ставни и амаранта свистнуть пошататься, освобожденной от опостылевшего корсета рачительными ручками горничной, по аллеям при интимном свете луны.
Иногда, правда, мысли серьезней текли. - Бахши, говорят, песни сказывают, что разное случается в необычных древних местах. Лучше бы нам убраться отсюда. Кто знает, какие здесь силы дремлют? - слегка беспокоился их шеф, мужчина уже в возрасте, лет за тридцать, успевший познать нрав пустыни.
Последнюю запись Василий в полевой дневник торопливо вносил, предвкушая близкое свидание с любимой. Понятное удовольствие после двух месяцев непрерывной работы. Вроде все ясно, но давит в груди. Успокоиться постарался, что с утра машина придет и забудется эта стоянка.
- Иди ко мне, котик, иди ко мне маленький - послышался из-за нагретого солнцем брезента палатки мурлыкающий баритон, дополненный в паузах полутонами бульканья, явно воды, кипящей в котелке, на изрядно потрепанном жизнью примусе.
- Совсем по жаре, Петрович, тронулся? - из палатки высунулась изрядно обросшая жесткой рыжей щетиной физиономия, увенчанная рыжей же невообразимой панамой.
- Посмотри, - указал направление в сторону недалекого бархана, вольготно развалившийся на старой кошме возле примуса мужчина.
- Только кота нам для счастья и не хватало - осторожно ступая на носочках прошествовал к кошме мужчина и взял пиалу с зеленым чаем.
- Тише, тише, а то разбудишь соседей ненароком,- шепотком, с шутливой опаской, запротестовал мужчина на кошме, названный Петровичем, а по-простому Иван, однокашник Василия со студенческой скамьи.
Плутовская мордочка с острыми ушами из-за дюны присматривалась к палатке из которой объявился, помахивая щегольской тросточкой, руководитель их маленького коллектива.
- Котов барханных замечал, - пожал мужчина плечами с удивлением, - но чтобы чайки тут летали...
Все дружно задрали головы вверх, а белокрылая птица, удивленная пристальным вниманием, издав скрипучее кар-ррр, сбросила лишний груз.
- Попала, - удовлетворенно констатировал Иван, глядя на серовато-белую кляксу, расползшуюся на тулье рыжей шляпы. Хохотали дружно, даже кот восхищение выразил, помахав хвостом меткой крачке, стремительно унесшейся вглубь пустыни.
- Счастливым, Вася, будешь, если горе не нагрянет, - изящным движением левой брови Олег Николаевич остановил шутки - Тушенка у нас осталась?
- Последнюю, на обед с макаронами слопали. На ужин только сухая картошка, чуток помидоров вяленых, да на завтрак щепотка чая и горсточка парварды вперемежку с изюмом.
- Понятно, что кот с нами чай распивать не собирается, - шеф, всматриваясь в далекое светило, спешившее смыться от жары за горизонтом, - странно, что кот к людям вышел. Поспать у нас нынче не получится, ребята.
- А что может случиться?
- "Афганец". Сладко не покажется.
- "Афган" с древнего языка, как безмолвный переводится. Мне человек из науки в городе рассказывал.
- Хороша наука, - развеселился Иван, - глазки бирюзовые и коса до... молчу.
- Рубашки застегните хлопцы. Ночь не очень жаркая намечается, а если песок налетит, то не помешают. Давайте в палатку заползайте, воду и кошмы приберите. До утра анекдоты травить будем, чтобы беду не прозевать. Может быть и обойдется.
Не обошлось. В темноте взвыл за палаткой истошно кот, а следом обрушился песок, плотной стеной ветром гонимый. Оглушил Василия, свернувшегося в калачик под пыльной кошмой, лицо спрятав от мира под маской из быстро намотанной на него грязной тряпки. Поначалу размышлять пытался, как-бы не заползла в его убежище дружелюбно настроенная приблудная эфа, но как-то обрывками пошли образы, а вскоре вообще исчезли... покой. Остановилось время.
Для него, не для всех, он учуял, как загнанный зверь, что ждет его смерти пустыня. Протянулась к стрелкам часов костлявая длань... отшвырнута... когтистой лапой кота?
Он понял, что дышит. Тяжело и натружено, но большими, жадными глотками. Потом попытался подняться, не такой уж тяжкий груз на нем оказался. Побарахтался слегка, покряхтывая, и вылез на солнышко.
Где вы там? Как?- вскрикнул было тревожно, но быстро расслабился. Рядом уверенно шевелились аккуратные холмики. Поскакал резвым пони на четвереньках, спеша друзьям подсобить, медведями, оголодавшими в зимней спячке, выбиравшимися из-под песка с недовольным ворчанием, покидая уютную берлогу.
- С ветерком вздремнули.
Вылезли потихоньку, отряхнулись, приглядывая искоса, за основательной длины, злобно настроенной гюрзой, ползущей, извиваясь, на утреннюю охоту.
- А, ведь могла бы и цапнуть. Ти-у - постарался напеть бодро, приветствуя товарищей, но из пересохшей глотки вырвалось нечто сходственное с весенней песнью лягушки в деревенском пруду.
- Никто зубную щетку не брал? - справился, отряхнувшись и отплевываясь Олег Николаевич.
- Кот, наверное, спер, вместе с зубной пастой.
- Выпить бы, - высказался Иван, - водички минеральной с кубиками льда в большом стакане.
Шеф уже прощупывал тросточкой песок, и, как уловил металлический стук, взялся руками откапывать канистру.
Долго пили воду и жадно, не жалея, что проливают ее на песок. Запас порядочный, но что интересно - привычно отвратительно-солоноватая на вкус и теплая, сейчас вода была холодной и очень вкусной.
- Это мне мерещится, что вода ледяная и с ароматом леса хвойного?
- Чудно...
Отдышались чуток, а после продолжили пить, исключительно для удовольствия, с шуточками - Мне с крем-содой, пожалуйста двойной, и коту стаканчик налейте без сиропа и газа, - Как пережил такое?
- Не такое видывал, а вот на это чудо гляньте - по урагану примчалась?
На трость, в песок воткнутую, бабочка красновато-оранжевого оттенка, уселась, чуть помахивая крыльями, с темными пятнышками на них.
- Может счастье обрести здесь надеется?
- Все-то вам, бездельникам, тешится, марш за палаткой.
- Может ну ее?
- Казенным имуществом разбрасываться?
- Мы не рабы!
- Это вы бухгалтеру втюхивать будете.
Хорошо, что пограничники выручать их на "газике" подкатили.
- Целы, геологи?
Погрузились быстро и в город, где вскоре, мылом душистым отмытые, и в простыни, сероватые, но чистые, завернувшись, на планерку собрались.
- Я к себе, ребята, до понедельника - заторопился шеф.
- Я в кино вечером сговорился сходить.
Когда и с кем Иван по рукам ударил, не выпадая из общих трудов по приезду вопрос, конечно, мудреный, но молодость умеет с временем играться и пространством. Было бы желание.
- Когда расстарался?
- Много знать будешь...
- Что за фильм?
- Новый привезли в кинотеатр, "Белое солнце пустыни" называется. Что-то приключенческое.
- Снова солнце и пустыня - хмыкнул Василий. Знал бы, о подножке, пустыней ему приготовленной... Похоже место загадочное, смерти его не дождавшись, на него поставило, на мужчину с сердцем любовью пылающем, и комбинацию затеяло, путая замыслы его и надежды, в неясных и непонятных целях, а к добру или худу, то неведомо.
Разлучница
Возле древнего тутовника, на скамеечке три девушки вечернюю программу обсуждали.
- Я в кино, - Ира глаза долу опустила,- мальчики из пустыни вернулись. Выходные здесь будут. Натерпелись. Песок говорящий попался им, "Афганец" накрыл, кот приходил барханный и еще, - Тысячи километров летят бабочки через раскаленные пустыни в поисках любви.
- Да уймись балаболка - замахала шутливо руками Нина, - поподробней все расскажи, поспокойней.
- Живы все и здоровы. В парикмахерскую тороплюсь, пока не закрылась, а после в кино.
- Может и мы сходим - прыснула смешком Рая.
- Да мне что-то не хочется, насупилась Нина.
Девушка мечтала остаться одна и очень этого боялась. Договаривалась с любимым о встрече - в пятницу встретимся на лавочке возле тутовника.
Предположить в эту минуту она не могла, что у нее есть соперница, а та тщательно страсть скрывая свою к Василию, грязную игру затеяла.
- Голова разболелась что-то, - томно прикрыла глаза, подкрашенными тушью длинными ресницами, Рая, пряча появившийся в них кошачий азарт охотницы, готовившейся атаковать жертву, - а Иринка с ребятами кино сейчас смотрит. Весело им.
- С ребятами?
- С нашими, - она мне шепнула, что они в кино собирались вечером.
- Песка им мало, - делано рассмеялась девушка, смиряя тревожно застучавшее сердце, - может перепутал что-то, может быть не так его расслышала? Обещал же прийти.
- Значит есть с кем смотреть.
- Прогуляюсь...
- Туфельки новые одень, - усмехнулась про себя Рая. Прекрасно понимала, куда это товарка ее гулять идти собралась, а на шпильках тропка долгая до кинотеатра. Ее время наступает, в праве она за счастье свое бороться.
Вскоре и мужчина подоспел, которого поджидала, - Привет, красавица. Как жизнь молодая?
- Скучаю. Подружки разбежались, а я одна здесь кукую одинешенька. Угощайся, - протянула в горсти ягоды тутовника.
- Сладкая.
Здесь и засекла краешком зрения девушка возвращающуюся подружку и протянула руки к телу мужчины, страстно шепча - Любимый...
Нина застыла в недоумении, парочку разглядывая и прикидывая, как далеко их симпатия продвинулась, заплакала, решение принимая, и развернулась круто, прочь уходя в приступе ревности, не глядя на вскинутую победно вверх длань соперницы.
- А где Нина? - словно от гипноза очнулся мужчина, морок сбрасывая слов горячих.
- В кино с Ваней подалась. Чем здесь вечером развлекаться?
- С кем? - оторопел мужчина.
Все получилось, как и задумано было. Вася, в крайнем смятении чувств, доверие потеряв к приятелю и к любимой, к себе озадаченным ушел, а Нина, только под утро появившись, собрала быстро вещички и на поезд ближайший двинулась, только и оставив на тумбочке коротенькую записку - "Всем спасибо, друзья и подруги. Чао".
До утра товарища высматривал в общежитии Василий, а как солнце взошло, то понял, что оказался без любимой и друга. Осталась работа, на которой вкалывал, ничего не планируя, а тянул бессмысленно время, дожидаясь отпуска, после которого, надеялся, не доведется встретиться с предателем. Им контракт предложили всем для работы за рубежом. Иван и Олег Николаевич вскоре отбыть собирались.
- Ты свидетелем на свадьбе моей будешь?
Так надеялся, что обойдется без унижения - За что?
- Соглашайся, а то обижусь, - заскочила в кабинет Иринка, - мы уже давно так решили.
- Так вы с Ирой любовь крутили?
- Да мы аккуратненько, не афишируя, чай не кино, - засмеялся Иван.
- Так вы вместе, дружной семейкой, за кордон?
- Ирине сейчас не с руки путешествия. Пусть отдохнет немного, а там видно будет.
- В Крым я после свадьбы, в Ялту, а потом к отцу с матерью. Может вместе поедем? Как, Вань, не возражаешь?
- Ох, Иринка. Другу жизнь доверяет мужчина.
- В Ленинград я поеду, Ира. Дела - очень хотелось поинтересоваться насчет Нины, но решил не отвлекать девушку от свадебных хлопот.
- Может вдвоем все-таки? Веселей будет.
- Дела есть неотложные.
Ничего на месте не смог выяснить о любимой девушке. Не думал он, что все так сложится.
Как найти любимую
Вроде не сложно любимую разыскивать, но в стремительные времена проблема. Крутится мир и вертится, и заботами интимными порой на ходу увлекаться приходится. На одном конце родины, в знойном климате, влюбляются, на другом, очень холодном, знакомятся, разъезжаясь в разные углы. Между прочим свадьбу играют и снимаются в ателье, что мудро. С фотографией не забудешь, любил кого, любишь или только собираешься, а то парочку лет спустя, встреч приятных и прощаний имена потихонечку забываются. Очень неудобно, как телеграмму с клятвами в любви и верности отправляешь.
Сложнее имен в жизни современной только адреса. Они так часто меняются, что без знания места работы не обойтись. Своей естественно, но и других не помешает. На работе отдел кадров имеется. Удобнее записной книжки. Там все знают, а поэтому Василий еще до первого поцелуя выяснил, как только влюбился, что девушка его работает в экспедиции от серьезной организации, с местом пребывания в городе на реке Неве.
В Ленинграде все гладко пошло, несмотря на ненастную погоду, прохладную по июлю и грозящую дождиком с неба. Проблем не предвиделось, не загадка в известном учебном заведении на нужную кафедру выйти.
Помогла Рая. Чуть не столкнулись в темном коридорчике.
Засияло счастьем лицо девушки - Уже и не надеялась. Какими судьбами?
- Ты не в курсе, где Нину найти?
Полусумрак подвел его. Всего-то на долю секунды задумалась, но предательский прищур злобой наполненных карих глаз, с огоньком в них разгорающимся подлости, испугал бы его и насторожил, но не заметил.
- Конечно знаю. Я отпрошусь по-быстрому и провожу.
В кабинет ворвалась девушка, вытащила из выдвижного ящика лист тетрадный и свернула его трубочкой, направившись после в лабораторию, где кусочек липкой ленты попросила. Вскоре они ехали в троллейбусе.
- Празднично как у вас.
- Двадцать четвертое - моряки праздник празднуют. К параду готовятся, а мы доехали, подожди у входа. Я пропуск оформлю.
Чуть не бегом добралась девушка до этажа, а там, хмыкнула удовлетворенно, заметив, что в щель между дверным полотном и коробкой, кто-то несколько цветков и поздравительных открыток засунул.
Так мужчина и стоял, вчитываясь в слова, знакомым почерком написанные, - "Всем спасибо, друзья и подруги. Чао". Стиль открыток, с кольцами сдвоенными и голубками целующимися, все говорил без слов.
- Так пойдем ко мне, - увлекла Рая за собой мужчину по коридору, не забыв клочок бумаги оторвать.
- Где у вас здесь междугородний?
Хорошо, что быстро соединили - Олег Николаевич, выручайте, спасайте. Как насчет загранки?
- Я так и знал. Подожди минутку... Если в понедельник утром на месте будешь, то срастется.
- Я вылетаю.
Так и прошли три следующих года, в безмолвной пустыне. Он много работал и начал учиться, чтобы заполнить чем-то неведомым и недостижимым пустоту и бесцельность, попытаться жизнь эту понять, ее смыслы и помыслы, а пока только радость одна, что рядом друг настоящий. Ирина сына, альфу с омегой жизни Вани, растила в доме родителей. Ему бы только о них и поговорить, а Василий за учебники.
- Слишком грамотным станешь. Где жену такую умную найдешь?
- Была бы шея... - отшучивался.
- Ты, что, кстати, дальше планируешь?
- Сам-то как?
- Я еще на три года собираюсь остаться. На квартиру коплю кооперативную. Сын подрастает, понимаешь.
- Я в Москву, в аспирантуру.
- И присмотреть некому за сиротинкой в столице будет.
- В отпуск собираешься?
- В Крым. Сначала к родичам, а там с семьей к морю.
- На хвост подсадишь?
- Обижаешь.
- Вот и договорились. Ты к семье едешь, а я чуть позже к вам подъеду и на машине в Крым дернем.
- На машине?
- Я на чеки автомобиль покупаю. Надо их сплавить. Вместе в Крыму и обкатаем.
- А Иринка то как обрадуется.
Как девчонка несмышленая, прыгала вокруг новенького "жигуленка" ярко-красного цвета, и кричала весело со смехом девушка, - Как же я соскучилась. Мужчины из дома вышли солидно и неторопливо, но разыгрались, как дети, увлекшись осмотром взрослой игрушки, а хозяйка гостя в доме чаем поить с дороги наладилась.
В хате подметил в фотографиях, на комоде расставленных в рамочках, на одной - Нина.
- Это где же вы, красавицы, успели, Ирина Павловна?
Присмотрелась к фотографии молодая женщина и посерьезнела, - Эх, Вася, такую девушку прошляпил.
- Вы виделись?
- Не поверишь как получилось. Я же в Ялту поехала тогда, после свадьбы. Гулять пошла по утру по набережной, а надо мной чайка облегчиться решила.
- Ой-ой-ой.
- Ничего страшного, я в косынке была, но так увлеченно принялась мысли свои о гадливой птице трепать о ее перья, а она на перилах металлических уселась и смотрит, как я дура, а она умная, а я и есть дура. Ямку в асфальте недосмотрела. Что упала, то мелочи, а вот, что ремешок на босоножке порвался... Проблема. Смотрю, а у причала "Комета" до Севастополя. Я и рванула.
- В Севастополь то зачем?
- В жизни не разбираешься. Севастополь на особом обеспечении. Там с Ниной и столкнулись.
- Как она?
- Как про нас с Иваном расспросила, то смеялась, а потом на улицу потянула, а там народу... море. Все такие красивые. День Военно-Морского Флота отмечали.
- Ты ничего, Ира, не путаешь?
- Дата на фотографии - 24 июля...
- Да что же это такое?
Три потерянных года.
Похоже на чью-то злую шутку, но с чего человеку ведать о силах, играющих в странных местах?
- В Севастополь, получается, уехала?
- Пятнадцать минут на сборы и прямой дорогой в Крым, - прикрикнула с крыльца Ирина, - Ваня, давай в дом. Дело есть.
Зря время потратили. Была такая девушка, работала, но вскоре уехала, а в экспедициях состав переменчивый. Ни фамилии, ни отчества, ни города. Оборвалась ниточка... Сложно найти в гигантской стране любимую.
Встреча
Иван напрасно волновался, что в столице некому о друге его побеспокоиться будет. Только устроился Василий, как Рая объявилась.
- Удивлен?
- Олег Николаевич сказал?
- Что мы в прихожей разговариваем? Мог бы и чаем угостить девушку.
- Только зеленый.
- Тогда кофе.
- С солью? Помню такой нравился. У меня голубая есть.
Так пришла к нему Рая, а теперь уходила.
- Освобожусь! Вышвырну из памяти - так шептал он, лицом прислонившись к стеклу оконному. Холодит и девушку видно на остановке. Котенок вблизи пристроился, на подоконнике.
На остановке стояла девушка. Яркая и праздничная в свете луны серебристом, полнолунием улицу освещавшей.
Хорошо бы дождик сейчас. Проливной ливень, чтобы капли дождя крупные на оконном стекле появились. Скроют слезы, ведь мужчины не плачут. Здесь котенок посмотрел с изумлением на нового друга.
В чем проблема, старик? Дождик вовсе не сливки, пузырем молочным чихнул заморыш. Грянул гром, дождь весенний пошел, очищающий все, а девушка скрылась за зонтиком.
Походить под дождиком? Ась забастовал один оставаться. Он на мир решил посмотреть глазами сытыми.
Закутили друзья, накупили на прогулке сарделек на ужин. Как мяска кусочек дома котенок попробовал, так в тарелке сразу ночевать устроился.
В ней так вкусно пахнет едой.
От хозяина охранял, ему не препятствовавшему.
Тот надеялся, что время вылечит.
Любовь не лечится, но кто это знает, а надеяться можно, что стихнет утраты боль, что даже если и не судьба со счастьем встретиться в жизни, то можно еще попытаться себя обрести, и снова единым стать целым. Любовь не лечится никогда.
Разве что путешествовать сорваться? Оборвать нити, сердце дергающие, пересечением дальних дорог. Благо, что подоспели каникулы, да и лето теплом радовало. Васька не возражал, мир любил посмотреть глазами сытыми, гладким став, отъевшись. Так они и решили на машине до центра ближайшего областного доехать, а там с асфальта долой и далее на авось. Вмиг собрались, а потом по дорогам проселочным так заехали, что края раскинулись, где еще и электрики с линиями не хаживали.
Приехали.
Селеньице малое. Аккуратное, но такое маленькое, что вездесущее сельпо и то отсутствовало. Потянуло мужчину за столом настоящим поужинать, оторвавшись от природы на вечер.
Дом приглядел небольшой и пошел на ночлег договариваться. Двери настежь, как тогда было принято. Кот его обогнал. На пороге в дом чихнул, как потом оказалось очень вовремя по приметам, да так громко, что хозяйка сразу к нему кинулась.
Так обрадовалась.
На мужчину и не глянула. Сразу кота гладить и чесать за ушком, даже слегка обидно, но как миску каши гречневой навернул с молоком и приступили с хозяйкой к чаепитию из запасов его чая индийского под сухарики сдобные, так пояснила, что в деревне кошки не водятся.
Не приживаются.
Странно, но как-бы и без беды. Тетушка аж рукой махнула. Дождь им в деревне нужен. Позарез нужен, а то картошка расти отказывается. Без кота не обойтись.
Примета верная.
Сразу Авось второе блюдце сметаны затребовал. Очень сообразительный, а человек, въехать в связь тонкую между усатым-полосатым и природным явлением ну совсем не смог, а соснуть отправился, но заранее с тетушкой условился, что проснется затемно и ему только кружку нагреть горячей воды на кофе утренний.
Кофейку попью и поеду дальше. Заспался под дождик летний, поливший, как только звезды зажглись над деревней.
Васька и хозяйка торжествовали.
Верным предвестие оказалось.
По такому дождю не то что "жигуленок", тут и трактор не каждый чернозем раскисший одолеет.
Вся надежда, что по лету обсыхает все быстро, да и задержаться можно дня так эдак на четыре, на мягоньком понежиться.
Так столоваться и ночевать с хозяйкой и уладил до полнолуния.
Это хозяйка по полнолунию рассчитала. Мужчине то без разницы, а старушка привыкла без телевизора по луне ориентироваться. Ей удобно, вот и ладно, а туриста доморощенного рыбалка местная заинтересовала. День, подумал, отлежусь на перине, а на следующий рыбку ловить пойду по солнышку.
Речка есть, но хозяйка постояльца предупредила строго-настрого, что к излучине реки ходить не надо. Не хорошее место. Только раззадорила гостя.
Тут и дождь прекратился. Солнце выглянуло жаркое. Так и быть, решил Василий, отлежусь сегодня, а назавтра на излучину. Наверное там рыба крупная водится, вот и пугают местные приезжих небылицами.
Как с утра позавтракал, так сразу и засобирался. Про дорогу к речке выпытал и потопал потихоньку приключения искать. Авось лапки бить отказался.
Не пошел и не надо, ему и одному не скучно, только жарко, а кругом простор раскинулся степной, а в степи знойной глыба стоит черная гранитная. За камешком тропинка и закончилась. Видно не хаживали далее люди.
Из-под камня родничок выбился. Маленький источник, но хрустальной вода свежести. Он из фляжки воду вылил на голову для охлаждения, а потом напился из источника вволю. Было емкость набрать воды пристраивать стал под струйку тонкую, а здесь жаба в воду сиганула.
Передумал и стал тропинку высматривать. Пригляделся внимательно - узенькая строчка стелется полоски зеленой травы. Он по ней и двинулся. Шел потихоньку, насвистывая незатейливый мотив.
Жарко стало, да еще полынь горьким запахом жажду вызвала. Он уже возвращаться подумывал, но увидел девушку. Ладная, в сарафанчике желтеньком, рисунком подсолнухов зрелых разрисованном. Напиться попросил, а она его к себе заманила.
Домик маленький, ладный весь. Вода из колодца горьковато-соленая на вкус и отдаленно напоминает что-то, а и не такую доводилось пить, а от самоварчика, девушкой предложенного, грех воротить рыло.
Чай противным показался, словно рыбий жир в детстве, а сухарики сдобные отдавали плесенью, утомился внезапно от чая этого. До кровати добрался с мягкой периной, на ходу засыпая, и уснул. Странное приснился, а может наваждение.
Виделось, что две бабочки перед ним закружились, словно в сказку ведя по тропинке, между кустов белой махровой сирени, к рощице молодых дубков. Белая и желтая, золотистая в ярких лучах солнца. На ветке дуба устроившись, ранняя кукушка закуковала. Первую услышал кукующую, подумал он, это к удаче, - Сколько мне там осталось, птичка?
Улетела, замолкнув, птица. Это Верочка, почтальон, спугнула кукушку. Спрямила дорогу девушка между улицами по аллее сирени.
- Хорошо, что я вас увидела. Дома не застала, а у меня телеграмма для вас, протянула она ему, порывшись предварительно в большой коричневой сумке, красочный поздравительный бланк с короткой ленточкой слов, напечатанных типографским шрифтом на, чуть криво приклеенной ленте, - "жду явке". Ни подписи, ни отправителя, но разумеется, это звоночек из прошлого, из, совсем еще недалекой, юности.
Приятно предаться воспоминаниям, но что-то разволновало его. Возможно ветер весенний, шумящий в листве, возможно крик, раздавшийся с неба, навеяли мелодию зловещую издалека. Очень знакомая музыка, вслушался в наигрыш, но вспомнить, где и когда ее слышал, не получалось, да особо и не старался, а заторопился домой, кинув девушке кратко и сухо, - Занят.
- Ладно, - не огорчилась спешке его девушка, весьма расположенная с одиноким и симпатичным мужчиной поговорить, - погода стоит чудесная.
- Славный денек, - согласился он, - но как бы грозы не было.
Можно было и побеседовать с Верочкой, пофлиртовать слегка, тем более, что она блеском глаз карих показывала, что она не возражает.
Странное возбуждение охватило его, на явку ему скататься загорелось.
Явкой в юности "пятачок" прозвали возле гаража отца Сергея на окраине города, а с Серегой этим ровнехонько десять лет, как познакомились. "Яве" его заглохла и не заводилась. Тут Серёга и подъехал. Поздоровались, познакомились, а потом пошептал приятель, а в юности быстро друзьями становятся, что-то двигателю, он и завелся.
Кто же меня торопит?
Мотоцикл вывел, старенький, но хорошо ухоженный.
Целый год когда-то стипендию откладывал, а вторую половину на дорогую покупку батя добавил, не зажимался, по мере возможностей. Он один у него был, рос без матери, а спросил только раз, - Мама где?
- Вышло так. Время было такое, война,- очень строго родитель ответил, вот он больше и не спрашивал, да ему, по беспечной юности, и без надобности.
Было, на чем ехать на явку. Там у них классная компания сложилась.
Костик, Петя, Павлик и Серега.
Ну-ка, постой, постой...
Там же еще один парень околачивался. Худой с кучерями, что смоль с локоном по ним белым. Он на мопеде прикатывал. Странный агрегат, на вид развалюха, но бывало всю группу обходил играючи, а фары его дорогу так освещали, что в свете их ехали, не стремясь скорость увеличить, чтобы выскочить из него, как боялись невесть чего.
Гитара цвета тьмы была у него с тиснение золотом вокруг розетки. Он мелодию только одну зловещую, бывало, наигрывал.
Такая тоска.
Все сразу просили его заткнуться, что и исполнялось беспрекословно.
Не расстраивался, а улыбался, слегка виновато.
Как же звали его?
Не вспоминается.
У него же фотография есть, на которой все они расписались, как расставались. Как же его звали?
Он с нарастающей тревогой ринулся в дом и лихорадочно стал перебирать старые фотографии, хранившиеся в жестяной коробке от дореволюционного монпансье.
Вот она.
Фотография выпала из его рук. На ней все друзья его были на месте.
Его не было.
На переднем плане, на его месте, девушка с гитарой блеска антрацитного и с прядкой знакомой белой по смоляным локонам.
В блузке она на фотографии, из черно-белой в цветную превратившейся, ярко-алого цвета и юбка у нее шелка черного. Монстр под ней, из мориона изваянный, не поймешь зверь или машина, а она, цепляя струны ноготками вороненой стали, напев гробовой наигрывает и в глазах у нее мгла светится.
Он поехал на явку. Будь что будет. Там, у гаража, паренек худенький черной краской блестящей на солнце, железяку докрашивал узкой кисточкой.
- Приглашала?
Достал парнишка пятак из карманчика комбинезона промасленного.
- Решку выберешь или орла, счастливчик?
- Решка.
Закрутилась монетка в воздухе и орлом упала.
- Ты проиграл.
Темнота.
Две бабочки кружатся в танце. Желтая, золотом отдающая и белая. Огоньками светятся сиреневыми. Разгорается свет потихоньку, а бабочки больше и больше становятся, к небу летят бледно-аметистовому, заслоняя его крыльями.
Он на площади, очень знакомой. На часах здания туфа розового цифры времени светятся, а чуть ниже их дата - вздохнул судорожно - не сегодня и не сейчас. В уголке площади в свете бледном видит, - женщина.
В платье стареньком, в рубище женщина и босая, и лицо ее укрыто седыми космами. Плачет и поет песню грустную колыбельную.