После учиненного погрома, разумнее было бы перейти в гостиную, но искать в поступках господина Хейла разумное начало, продолжение или конец, занятие безнадежное и опасное для психики. Начинающий и бывалый гость смирно сидели на своих местах, в нужный момент виновато поджимая ноги - попытку помочь с уборкой хозяин пресек ядовитым шипением. Чувствуя на себе его взгляд, Анна сновала по комнате, стараясь уподобиться невидимой, бестелесной сущности, ведь портить развлечение нанимателю, накануне выплаты жалованья, непрактично, а страдающему головной болью тирану и деспоту - просто жестоко. И, мистрис, будучи, в силу обстоятельств, меркантильной, а по личному признанию хозяина - милосердной, старательно подыгрывала, надеясь тихонько подменить вино травяным чаем. Пока, увы, тщетно - наученный горьким опытом магистр четко бдел содержимое бокала. Глядя, как он трет висок, Анна лелеяла коварный замысел, краешком уха слушая завязавшийся разговор. Ухо Майка целиком торчало из коридора.
Беседа, вначале, касалась вопросов светских: Амброзиус, немного отойдя от волнения, вспомнил правила хорошего тона, предписывающие малознакомым людям говорить исключительно о погоде и дорогах, благо осенние дожди делали тему воистину неисчерпаемой.
Хейл терпел это журчание минут пять, затем, то ли стараясь отвлечься от недомогания, то ли прискучив трагической ролью, походя, упомянул доверенную ему высокую миссию, с треском обрушив в Тартар последний бастион этикета.
Наивный алхимикус, проглотив наживку, тут же взнуздал любимого пегаса, воспаряя, прочь от осенней распутицы, к высям Великого Делания.
- Король ошибается в главном - философский камень не есть средство физического или материального обогащения, - Возбужденно размахивая руками, Амброзиус извлек из кармана пухлый блокнот и зашелестел страничками. - А элемент абсолютной свободы.
- Последнего, кто обещал его изготовить, три года держали на цепи, - поддакнул Альда. - О, Хейл, неужели настал ваш черед?
От сочувственных ноток в герцогском голосе Анна похолодела, магистр же, лишь равнодушно пожал плечами, набивая трубку.
- Ах, что Вы, Грегори так красноречив, ему не составит труда убедить Его Величество.
На столь уверенную фразу старика, герцог и магистр обменялись взглядом, по губам Хейла скользнула скептичная ухмылка, Альда тяжело вздохнул.
- Главное не растратить красноречие до встречи с Герионом, - хмыкнул, между затяжками, магистр. - Иначе гореть мне в девятом рву восьмого круга Ада.
Кстати, если не передумаете с наложением рук - дружески кивнул он герцогу. - Вашей Светлости там светит место повыше и приятная компания транжир и мотов, сможете перекинуться партией в тарот на листочках. Великий Дуранте что-то не продумал, в своей Божественной комедии, обратив азартных игроков в деревья.
Аккуратно изваянное из дыма сердечко червей поплыло к зарывшемуся в блокнот философу, тот, не глядя, развеял его сокрушенным взмахом руки.
- Мне так не хватает моей библиотеки, вот если бы перевезти ее сюда...
- Дней за десять...
- Да, да, время не ждет.
- Ну, можно подкупить возчиков, чтобы поторопились и заодно, спьяну, растеряли половину в дороге...
- Ах! - шокированный Амброзиус вскинул голову и, встретив лукавый взгляд друга, погрозил пальцем. - Грегори, ну что ты такое говоришь?!
- Молчу и внемлю, - спрятался тот за дымной завесой.
- К счастью, все личные заметки я ношу с собой, никогда не выпуская из рук.
- Интересно, сколько Дезмонд готов за них заплатить? Сейчас все так быстро дорожает.
Проигнорировав задумчивое мурлыканье шутника, философ обернулся к более серьезному слушателю.
- Вашей Светлости знакома символика таинства?
- Поскольку постольку.
- Депрессивная она какая-то, - тут же влез с комментарием магистр. - Лев, подавившийся солнцем, несчастное создание - гермафродит, единорог в безнадежных поисках девственницы, кусающий себя за хвост дракон.
- Змей Уроборос - древнейший из символов бесконечности, - обиделся старик. - А, в идее перерождения нет ничего депрессивного.
- Если это не реинкарнация в таракана. Как, скажите на милость, в этой ипостаси творить благочестивые дела, бегая по кругу сансары на... не помню скольких лапках?
Амброзиус укоризненно качнул головой, но сбить себя с мысли не дал.
- Стадии Великого делания требуют от адепта скрупулезной точности...
- Хорошо, изловлю и пересчитаю.
- И ангельского терпения.
- Потерплю и изловлю позже.
- Только одному из наших собратьев удалось начать вторую стадию Альбедо и многократными возгонками извлечь светящуюся во тьме субстанцию.
- Изрядно при этом провонявшись. Непосвященным лучше не знать, из чего именно мудрец возгонял сей эликсир.
- Как практик ты должен знать о полезных свойствах... - менторским тоном начал опытный алхимик.
- Некоторые из них мы давеча обсудили с Его Светлостью, - небрежно отмахнулся молодой коллега, краем глаза следя за диверсией в тылу. - Но, я не настолько практик, чтобы кипятить всякую гадость, пока не начну светиться в темноте, даже если это позволит кое-кому сэкономить на свечах. Так что, мистрис, оставьте мысленные подсчеты грядущей прибыли... и мой бокал!
На самом деле, мысли Анны, от всех этих рассуждений, уже готовы были разбежаться стайкой фосфоресцирующих тараканов, застигнутая врасплох, она не только вернула добычу, но и долила вина, чем разочаровала, настроившегося на долгое препирательство, хозяина, до глубины души.
Амброзиус возвел очи горе и, видимо, зачерпнув из астрала еще толику терпения, продолжил:
- Суть некоторых рецептур так сокрыта иносказаниями, что можно годами биться над разгадкой. В моей библиотеке есть гримуары целиком состоящие из одних гравюр, иные написаны акростихом, причем каждое третье слово следует читать задом наперед, а один любопытнейший трактат изложен на ныне мертвом пуническом языке - люблю его полистать вечерами, вязь загадочных символов так успокаивает.
- А ваш слуга, утром, докладывает Дезмонду, что древние хананеи изъяснялись горловыми вибрациями с причмокиванием.
- Я не храплю, - не совсем уверенно возразил старик.
- В собрании Его Величества также есть манускрипт, написанный неизвестным языком, - скромно сказал Альда, не устояв перед желанием поучаствовать в беседе.
- Да, да, - с энтузиазмом подхватил философ. - Знаменитая фармакопея! С великолепными астрологическими диаграммами и уникальными рисунками! Ох, как же я Вам завидую, прошу, расскажите подробней!
Герцог грустно улыбнулся.
- Однажды, заблудившись в кунсткамере, я видел манускрипт издали. Его Величество слишком дорожит книгой, особенно, после того, как меж страниц мистическим образом стали появляться пророческие послания.
- Ах, как интересно! Мне довелось ознакомиться с копией некоторых отрывков, увы, расшифровке они не поддались, однако, без сомнения, в этой книге таится глубокий смысл, пока недоступный простым смертным.
- Напоминает счетную книгу, мистрис Доув, - буркнул и так долго молчавший магистр. - Некоторые записи так же недоступны моему пониманию, например...
- Например, монах Рогерус, скорее всего, отождествляет философский меркурий с василиском. - Нарочито повысил голос, Амброзиус. Чувствуя, что его снова увлекают в далекие от Великого Делания дебри, философ решил прибегнуть к последнему средству, воинственным жестом раскрыв блокнот.
- Вот, послушайте, он подробнейшим образом описывает рождение мифической рептилии, подразумевая этим сложнейший алхимический процесс.
Магистр предвкушающее ухмыльнулся.
- Старых петухов помести в уединенное место и дай им вдоволь корма. Когда те разжиреют, то, из-за внутреннего жара в теле, начинают откладывать яйца.
- Чего только не сделаешь со скуки.
- Тотчас убери петухов, а для высиживания яиц используй жаб.
- И Фрог обретет стабильное положение при дворе.
- Вылупившиеся петушки со змеиными хвостами, есть василиски. Соедини их пепел с третью меры крови рыжего мужчины.
- После королевской эскапады такового еще нужно сыскать.
- Герметически закупорить яйцеобразный сосуд и поставить на особый очаг, называемый атанор. Киммерийские тени покроют реторту своим темным покрывалом, ты найдешь внутри нее истинного дракона, потому что он пожирает свой хвост.
- Эх, будь у меня хвост...!
- Не вздумай поставить раствор для перегонки в золу! Почти все у тебя тогда затвердеет.
- Многообещающе... А надолго?
- Используй масло философов для умягчения, - машинально дочитал Амброзиус и втянул голову в плечи, с ужасом ожидая реакции.
Магистр развел руками, мол, у него нет слов, но, так как, скрывая усмешку, держал губы плотно сомкнутыми, выдохнул дым через нос, что вполне заменило комментарий.
- Грегори, ты сегодня совершенно невыносим! - старик в сердцах захлопнул блокнот.
- Простите, дорогой друг, - откликнулся Хейл, виновато склоняя голову, с бледных губ стерлась насмешливая гримаса, а в хриплом голосе вместо язвительных ноток зазвучала неподдельная теплота.
- Ваша помощь неоценима, а эти записи... - Испещренная следами кислотных и пороховых ожогов рука накрыла заветный блокнот. - ...дороже любых сокровищ. Мне ли, прожженному практику, не знать, сколько секретов таинства материи скрыто под абсурдными масками древних рецептур. Но король не ждет от меня философских откровений или преобразования элементов, ему нужен эликсир, а его рецепта...
Хейл умолк, обратив на старого друга настолько безнадежно-печальный взор, что расчувствовавшийся Амброзиус порывисто сжал его руку, прощая жертве сумасбродного монарха все прошлые и будущие прегрешения.
- Нет даже в поваренной книге мистрис Доув, - оборвал паузу белокурый демон, снова возвращаясь к состоянию абсолютной невыносимости. - Хотя яичная тематика там тоже присутствует, а один омлет заслуживает особого внимания. Вы ведь не откажетесь от омлета?
- Нет, да. Ох, что же делать?!
- Не волнуйтесь, мэтр, я что-нибудь придумаю, - мягко успокоил старика магистр и, слишком уж серьезным тоном, добавил: - Поищу коричное дерево.
- Надеюсь, таковое найдется в королевских оранжереях? - обратился он к герцогу.
Польщенный вниманием Альда, встрепенулся, чтобы тут же, огорчиться.
- Оно засохло на прошлой неделе, но есть очень редкая пальма. - Его Светлости очень хотелось быть чем-то полезным.
- Что ж, сначала, все равно, придется удлинить себе кое-какой орган, а то с нынешним размером, да под пальмой, король врядли будет удовлетворен...
- Уши, Грегори! Скажи, что это уши! - взвился Амброзиус, бросаясь на защиту пятнисто-пунцового от смущения гостя. - Филипп, мальчик мой, он не хотел вас смущать, это всего лишь восточная легенда о лунном зайце, который, сидя под коричным деревом, толчет в нефритовой ступке эликсир вечной жизни.
Дальше эти двое были заняты исключительно друг другом, один пытаясь извиниться за фамильярность, другой за нее же благодаря.
И гордая фраза магистра, мол, нефритовая ступка у него уже есть, пропала впустую.
Утратив на время аудиторию, адепт четырех стихий откровенно заскучал, пока не заметил притихшую в уголке Анну, левая бровь чуть изогнулась, а в тени ресниц заплясали до того азартные чертики, что женщина не выдержала и захохотала, прекрасно сознавая, что глаза ее искрятся той же сумасшедшинкой.
Безумие оказалось заразно, она уже была его частью и смеялась, сейчас, глядя в глаза мужчины, просто потому, что верила: он действительно что-нибудь придумает и у наивной сказки 'О доме у реки' будет счастливый конец. А, как иначе, если даже печальные принцы под его крышей превращаются в улыбчивых бродяг?
Растрепанный, с перышком на макушке и пятнами соуса на груди, герцог Альда отвлекся от душевного разговора с философом и вертел головой, искренне жалея, что что-то пропустил, затем, с робкой улыбкой, уставился на магистра в почтительном ожидании очередного перла. Под этим взглядом Хейл вжался в спинку стула с видом человека, который, подчиняясь капризу, завел щенка и теперь не знает, куда деваться, спасаясь от привязчивого создания. Сцена вышла настолько трогательной, что Анна, не владея собой, сбежала на кухню.
Булькал в кастрюльках и котелках будущий обед, дефилировала, поставив хвост трубой, кошка, Бун на уголке стола чистил мушкет, заглянувший Майк, утащил табуретку и пирожок с капустой, чтобы подслушивать было веселее. Двери никто не закрывал, и Анна могла предаваться тому же пороку, не отходя от плиты.
Голос магистра звучал тихо, но отчетливо:
- Удручающая семейная склонность к крайностям - вечная жизнь или мгновенная смерть. И, если Вашу Светлость, еще можно задержать на пути в ничто, примером достойнейших воинов страны восходящего солнца, кои перед решающим шагом пишут каллиграфический дзисэй...
(Чем угодно клянусь, что после всех лингвистических и каллиграфических мытарств, а, в особенности, попытки втиснуть жизненное кредо в стихотворный ритм танка, Вы точно не вспомните, с чего начали.)
...то Его Величество остается лишь убеждать, что радикулит и подагра первые симптомы бессмертия.
- Я, не воин, Хейл, и никогда не хотел им быть, - горько вздохнул Альда. - Я вестник смерти, Анку, Горгона...
- Хм, Медуза, насколько помню, извещениями не утруждалась и вообще была дамой, хотя в прическе у вас есть что-то общее... Мэтр, это моя нога! Ах, вы это знали? Прекрасно! Нет, со стола я их не уберу, им там спокойнее, обеим.
- Ваша Светлость, быть может, взглянув с другой стороны? - мягко начал Амброзиус.
- Я был бы счастлив никогда больше не открывать глаз, лишь бы не видеть, как исчезают те, кто мне дорог или хотя бы симпатичен, а при мысли о том, что я могу принести горе в этот дом, что леди Анна... О, лучше б я умер! Лорд-канцлер не знает жалости!
- Не волнуйтесь, дорогой мой, у Грегори с канцлером прекрасные отношения.
- Примерно, как у паука и мухи.
- Какое точное сравнение, а я приманка в этой паутине.
- Но, в чем причина?
Анна невольно шагнула ближе к двери, подстрекаемая, нет, не любопытством, а отчаянным желанием помочь, разговор, вдруг, свернул с пестрой шутовской тропинки в кромешную тьму, и ей казалось, что боль и страх герцога тоненькими черными ручейками просачиваются по всему дому.
- Отречении в Вашу пользу. Подписанном королем в присутствии архиепископа и министров, документе, столь же мифическом, как Изумрудная скрижаль. - Насмешливый голос магистра резко изменился. - Вы его видели?
- Нет, Хейл! И сотню, тысячу раз повторял это лорд-канцлеру, но он не верит мне. А вы?
- Я...?! Увольте, милорд, я держусь как можно дальше от болота именуемого политикой, насколько это вообще возможно, балансируя на липких нитях паутины нашего общего благодетеля, не к ночи он будь помянут. Что ж до тягостной Вам роли 'вестника смерти' - любое либретто можно переписать на свой лад. Канцлер уверен в тлеющем, до сей поры, заговоре и убирает всех, на кого падет благосклонный взор наследника? Используйте его блажь в благих целях. Где-то раз в месяц, чаще не стоит - наскучит, оглянувшись по сторонам, выбирайте самого мерзкого и гнусного типа, и улыбайтесь ему... улыбайтесь...
- Грегори, как ты можешь быть таким...
- Здравомыслящим? Сам удивляюсь, но искренне желаю вам того же. За сим, позвольте удалиться.
Анна услышала, как скрипнул отодвигаемый стул, и магистр шагнул на порог кухни, уже не таясь растирая виски.
- Сдаюсь, мистрис, дайте ваш чай, с имбирем, мышьяком, с чем угодно.
Из столовой продолжали долетать обрывки фраз:
- Но, он исчез, не приехал, остальные были арестованы, кто сразу же, кто в течение месяца, по мере того, как на допросах всплывали новые имена.
- А кто же был тем исчезнувшим посланником?
- Альграф Брэла.
'На паутине взмыл паук, и в трещинах зеркальный круг. Вскричав: Злой рок! Застыла вдруг леди...'
Так замирает под ударом стужи озерная гладь. Ни стремительных течений тайных глубин, ни зеркального отражения безмятежных небес, лишь ледяной доспех. Она чувствовала пронизанную жаром шероховатость глины и удивлялась: почему над кружкой поднимается пар, если слова падают с губ осколками льда?
- Ваш чай, господин Хейл.
Ускользающее тепло с ароматом меда. Щемящая нотка пороховой гари и табачного дыма. Холод.
Ее учила осторожности та, что любит приходить на рассвете. Безмолвная гостья. Молчи, Анна Доув!
- Будьте осторожны, магистр.
Какой у него спокойный, внимательный взгляд, слишком внимательный, если учесть, что смотрит он в глухую стену поверх ее головы.
- Благодарю, мистрис. - Голос все тот же, устало-ироничный, только улыбка стала чуть жестче... или ей показалось... - Я тронут заботой.
Уловив за спиной шорох, Хейл обернулся.
- Ба, Рейвен, ты тоже решил отрастить себе длинные уши? - оценил он недвусмысленную позу домашнего шпиона. - Что ж, с моей помощью дело пойдет быстрее.
И держа в одной руке кружку с чаем, а пальцами другой цепко зажав ухо секретаря, магистр направился к кабинету. Пойманный врасплох Майк, отнесся к экзекуции с достойным восхищения смирением, а точнее, вовсе не заметил карающей длани. Шкодливая мордашка отражала настолько усиленное движение мысли, что уши были, пока, не в счет.
- Хозяин! - Мыслительный процесс, наконец, завершился. - Это же она!!!
Нажим пальцев вовремя снизил громкость с вопля до скулежа.
- Наша мистрис - заговорщица.
- Неужели? - Хейл подул в кружку, глядя на клен за окном, скользящие по небу облака меняли освещение, и листва то вспыхивала пурпуром королевской мантии, то отливала, до дрожи, свинцовым и алым.
- Точно вам говорю. Я, как имя услышал - сразу догадался... обо всем! Тот перстень из ее шкатулки, тяжелый такой, на унцию серебра, он - графа-заговорщика, а мистрис рекомендацию подделала, думала...
- Что я не умею читать, - обронил Хейл, кажется, почти, не слушая сбивчивый лепет.
- В доверие к нам втереться, - важно пояснил раздувшийся от гордости секретарь. Уже то, что его не осадили жестокой насмешкой с первой фразы, вскружило голову до ощущения вседозволенности.
- Вы-то, прочли и забыли, где вам всего упомнить, - покровительственно утешил он непривычно тихого хозяина. - Главное - я вспомнил и сразу понял: она все подстроила!
- Скажешь: как? Удвою жалование.
Майк даже подпрыгнул, рискуя на радостях остаться без уха.
- Да, легко! Подсунула принцу грибы, она ж знала, что такую важную птицу, если что, только к вам и повезут, спасать.
- Не верю.
- Так чистая ж правда, - шаркнул ножкой льстец, приняв слова хозяина за критику. - Вы ведь на всю столицу лучший, не Фрога же звать.
При упоминании опостылевшего соперника Хейл рефлекторно дернулся, расплескав чай, слизнул с запястья медовую каплю и, вдруг, крепко зажмурился, прижимая ко лбу горячую кружку, словно пытаясь, хоть так, удержать маску вальяжной небрежности.
- Она не могла знать... я сам не знал, что я возьму ее на бал...
Беззащитно-растерянный тон тронул бы камень, но Майку Рейвену было плевать на весь мир. От сопричастности грандиозному скандалу, сознания, что именно он раскрыл заговор против короны, мальчишка окончательно вошел в раж, не замечая вокруг ничего, кроме себя.
- Ее взяли, а меня нет?!
- Что позволю им танцевать...
- И танцевали?! Я тоже хочу.
- Бредовое желание...
- Почему?
- Посмотреть: сумеет ли он...
- Да я умею, не сомневайтесь!
- Ты? - магистр удивленно взглянул на, только сейчас, замеченного собеседника и тихо засмеялся, взъерошив Майку волосы: - Нет, мальчик, ты, на свое счастье, этого не умеешь.
Шум за окном привлек его внимание, поникшие плечи резко напряглись, в уголках прищуренных глаз прорезались злые морщинки.
- Не дом, а проходной двор, - как-то тягуче процедил он сквозь зубы, наблюдая за каретой без гербов и таким же безликим эскортом. Однако когда сутулая серая тень шагнула с подножки на кровавый ковер опавшей листвы, лицо магистра прояснилось.
- Вот и не верь после этого в фатум.
- Да, уж, - хихикнул Майк, тоже выглянув во двор. - То-то канцлер удивится. Приехал за принцем, а мы ему заговор, на блюдечке, прямо с порога... - Фраза оборвалась полузадушенным хрипом, пальцы хозяина сомкнулись не на ухе - на горле болтуна.
- Если хоть звуком, хоть жестом, испортишь мне игру, - равнодушно сказал Хейл, продолжая смотреть в окно. - Забудешь не только собственное имя, но и то, куда спрятал заначку, что для мелочной натуры страшнее смерти. Кивни, если понял.
Майк стукнулся трясущимся подбородком о хозяйскую руку.
- А ты действительно поумнел, - Магистр пугающе-ласково потрепал его по щеке, допивая остывший чай. - Надеюсь, это не пройдет, когда к тебе вернется голос... если вернется...
И уже привычно рявкнул, отвлекая безгласного миньона от пробы свалиться в обморок:
- Черный камзол, живо! Или, мне принимать первого лорда королевства в мятой рубахе?
Что еще что-то случилось, Анна поняла, по ритму шагов, наверное, с той же стремительной грацией этот безумец шел бы в атаку. Улыбка и шпага. Однако магистр был безоружен и крайне серьезен.
- Бун, мушкет с глаз долой, не стоит нервировать серую стражу, лишние дыры в стенах или твоей персоне нам ни к чему. Отопри парадный и заднюю дверь. Нет, не открывай, просто сними запоры. Долго стучать эти господа не любят, а доставлять им удовольствие вырванными петлями слишком накладно.
Скользнув по кухне деловым взглядом, будто проверяя декорации для премьеры, Хейл устремился дальше.
- Жаль прерывать милую беседу, но до визита лорд-канцлера осталось секунд тридцать, пока его люди отлавливают с улицы случайных зевак. Вы готовы, Ваша Светлость?
К чему именно, магистр уточнять не стал, в этом просто не было смысла. Герцог однозначно не был готов ни к чему. Для человека, впервые за долгие годы, а быть может за всю жизнь, оттаявшего душой, возврат к суровой реальности оказался чересчур резким. Альда сломанной марионеткой остался сидеть на стуле, черты, разом утратившего краски лица, заострились, взгляд остекленел, жизнь теплилась только в отчаянном стоне:
- Н-не отдавайте м-меня...
Легкое касание пальцем дрожащих губ оборвало шепот, Хейл отстранился с видом Пигмалиона.
- Бедный мальчик! - В отличие от впавшего в кататонический ступор герцога, Амброзиус отреагировал на весть излишне живо и теперь семенил по комнате беспорядочными кругами. - Он снова стал похож на призрак.
- Скорее, на шедевр таксидермиста, - хмыкнул себе под нос, занятый расчисткой территории от лишних стульев, магистр. - Метр, будьте любезны постоять смирно, лорд-канцлер не выносит суеты и тесноты, а мне нужно, чтобы он вник в суть вопроса.
- Ты думаешь, канцлер задержится? - ахнул старик, покорно прячась в углу.
- Очень надеюсь...
Хейл навел последний лоск, сикось-накось перевесив на стенах картины.
- Кое-что, из сказанного Его Светлостью, требует вдумчивого подхода и полной поддержки высокого покровителя.
- Мистрис! - Резкий разворот, шаг - движение напоминало фехтовальный выпад. - Не уходите далеко, ваше присутствие придаст вдохновения.
Клинки взглядов скрестились - пламя и лед.
- Прекрасный батман, - загадочно улыбнулся магистр, оценивая безупречную осанку той, что успела умереть и воскреснуть между ударами сердца. - Дорогая, прошу об одном: не спешите с атакой...
Мольба или вызов? Все слишком смешалось.
Анна кивнула, не опуская глаз. Скатись по щеке слеза - замерзла б снежинкой. Предают только те, кому веришь. Но как быть, если вера настолько сильнее рассудка, что даже хруст солдатских сапог по осколкам стеклянного замка не в силах ее заглушись?
Они ворвались, оттесняя с дороги любую опасность, никто им не перечил, разве что кошка сердито зашипела из-под шкафа, заметив за широкими спинами стражи серый силуэт.
Канцлер почтил присутствием дом лишь после того, как глава его личной охраны потерпел фиаско. Герцог Альда, не реагировал, ни на вежливое, ни на довольно грубое и громогласное, приглашение добровольно отправляться во двор к ожидающей карете.
Войдя, лорд-канцлер, какое-то время, издали изучал наследника престола, уткнувшись подбородком в воротник и раздраженно подергивая кончиком крючковатого носа.
Его подчиненные несколько раз, теперь уже силой, попытались сдвинуть герцога с места, однако тот сдвигался только вместе со стулом. Даже когда, при пробе разжать вцепившиеся в сиденье пальцы, раздался подозрительный хруст, на бескровном лице не появилось и тени осознанной мысли, а остекленевший взор все так же был устремлен в пустоту.
Пауза затягивалась.
- Что с ним? - наконец брезгливым скрипом нарушил тишину канцлер.
- Paralysis agitansis - Хейл умудрился вложить в низкий поклон - гордость оказанной честью и трепет вассала, не сумевшего до конца угодить господину. - При длительных случаях приводящий к varices haemorrhoidales.
Латынь подействовала на вельможу, как расслабляющий елей.
- Это излечимо? - уже мягче поинтересовался он.
- Потребуется сильное психическое воздействие, - вкрадчиво мурлыкнул Хейл. - Некоторые шаги были предприняты...
- Вижу, - кивнул лорд-канцер на комнату, по которой будто бы пронесся смерч.
- Увы, их оказалось недостаточно, но у меня есть нечто, что может не только вывести Его Светлость из нервического транса... а и заинтересовать лично Вас, милорд...
Канцлер до этого разглядывавший наследника престола с интересом энтомолога решающего, куда воткнуть булавку, мгновенно отвлекся от жертвы, вперив в магистра жадный взгляд.
- Что это?
- Новая пороховая смесь.
Хейл бросил реплику так торопливо, что смысл слов не сразу достиг сознания Анны. Женщина покачнулась, хватаясь за стену. Тепло очага, паутинка меж пальцев, как мало оказывается нужно, чтобы на ощупь почувствовать жизнь.
- Для испытаний подойдет задний двор, хотя, боюсь, обыватели будут недовольны...
Короткое подергивание кустистой брови дало понять, насколько мало заботит канцлера мнение плебса.
- Вот если бы милорд предоставил скромному торговцу микстурами личный патент на поставку ко двору праздничных шутих...
Милостивое разрешение, ради которого кое-кто в столице продал бы в рабство собственных детей, было дано немедля.
- Отлично! - довольно потер руки Хейл. - Начну на закате, к тому времени слух распространится по городу и канонада не вызовет лишних толков.
- Мне нужен результат, - жестко нахмурился в сторону наследника канцлер.
- Милорд, на рассвете Его Светлость будет щебетать соловьем.
- Достаточно чтобы он передвигался без посторонней помощи и связно повторял то, что скажут.
Магистр почтительно склонил голову.
Стук подкованных сапог, скрип затворяемой двери и зачарованное королевство начало потихоньку пробуждаться ото сна. Спрыгнула со шкафа кошка, недовольно обнюхивая чужие следы, утирая вспотевший лоб, выглянул из темного угла философ.
- Майк, дружок, взгляни: они уехали? - попросил старик маячившего в холле секретаря. - Ну, что же ты молчишь, отвечай.
Майк, вместо ответа, упал на колени и пополз к хозяину, беззвучно орошая слезами путь, а по достижении цели - хозяйские ноги.
- Грегори! - не вынес душераздирающей сцены Амброзиус.
- Один мудрый султан лишал самых доверенных слуг языка, - упредил вопрос друга Хейл. - Я поступил гуманнее... Зато новому нанимателю будет меньше забот, если, конечно, господин Рейвен намерен оставить место моего камердинера... Нет? Тогда прекрати портить хорошую кожу соленой водой и займись делом.
Хейл наклонился, сжав и тут же отпустив шею слуги.
- Больше никогда, ни за что! - взвизгнул обретший голос Майк и, всхлипнув, добавил: - Мамочка!
- Можешь ее навестить, если останется время, - щедро разрешил хозяин. - Через час каждая шавка в городе должна знать о королевском заказе на фейерверк, убедись, что поглазеть на него сбегутся даже немощные калеки и восставшие со смертного одра.
- Мэтр, не ссудите ли ваш драгоценный блокнот? - попросил он, хлопая себя по карманам.
Амброзиус не успел ахнуть - магистр уже быстро писал что-то на безжалостно выдранном чистом листе огрызком графита.
Еще немного трясущийся Майк, послушно кивал, внимая отрывистым приказам.
- Занесешь мадам Жужу записку, но если содержимым ее свертка удовлетворит любопытство тайная канцелярия - сразу ступай к реке, тяжелых камней там достаточно, стоимость же бечевки, вычту из посмертного пособия.
Магистр распахнул ставни, повелительным жестом изгнав из-под клена мрачного соглядатая, высунулся в окно, затем вообще вылез через него во двор, почти тотчас вернулся, правда, более тривиальным способом - через заднюю дверь, остановился, уперев руки в бока и выругался сквозь зубы:
- Сгорит все к дьяволу! Бун, какой у нас ветер? Восточный? Проклятье! Ладно, делать нечего - неси заготовки, те, что в сарае. Мотать головой будешь после, если останется чем... Да, я прекрасно помню, почему выбросил их в прошлом году... нарежем шнуры подлиннее - авось пронесет...
- Грегори, - несмело окликнул задумавшегося друга Амброзиус. - Быть может, тебе пора снять с Его Светлости обездвиживающие эманации?
- Мне? Мэтр, я-то тут причем? Это его естественное состояние, - раздраженно отмахнулся Хейл, но, все же, подойдя, щелкнул перед лицом герцога пальцами.
- Очнитесь, первый акт сыгран, время антракта. Во втором действии предусмотрен поджог столицы, ловля дракона на живца и поцелуй прекрасной дамы.
- П-поцелуй...? - моргнул Альда.
Магистр, криво ухмыльнувшись, уселся на край стола, небрежно бросив через плечо:
- Превентивной меры оказалось достаточно, ваш выход, мистрис, чуть позже.
Намек, но на что? Анна закусила губу. Пушинка, подхваченная вихрем, смогла бы предсказать свое будущее четче, чем она сейчас.
- И ф-фейерверк? - Оживающее сознание герцога цеплялось за самые яркие пятна реальности.
- Увы, нет, нам предстоит прогуляться.
- А, м-мистрис, пойдет с нами? - с невинной настойчивостью ребенка, при котором имели неосторожность упомянуть подарок, спросил Альда.
Улыбкой магистра можно было резать стекло.
- Разумеется. Без нее потеряется шарм и непредсказуемость действа.
Он издевался! С жестоким упорством разыгрывал пьесу, раня невидимой шпагой до крови. У Анны потемнело в глазах уже не от страха, от ярости. Женщина может простить почти все: предательство, боль, унижение... но пассивную роль по дороге на плаху... Увольте, магистр!
В предгрозовом напряжении для вспышки достаточно искры из нескольких слов...
- Что ты задумал? - Амброзиус осторожно коснулся плеча друга.
Хейл вздрогнул.
- Сущую малость. Хочу вписать собственную страничку в историю королевства. Но сначала... - Ухмылка стала абсолютно шальной. - Следует все подготовить.
Анна затворила дверь кухни и лишь убедившись, что осталась одна, сбросив ледяной доспех, сползла по стене, давясь беззвучным рыданьем. Оплакивая вовсе не то, в чем едва не призналась, а то, что не выдала бы даже под пыткой.
Пятнистая кошка, тихонько мурлыча, ткнулась в соленую ладонь, быть может, пытаясь рассказать глупой женщине о такой же накрепко запертой двери в подвал и мужчине, что долго стоял, прижавшись пылающим лбом к холодной стене.
- Ватага Хромого торгует местами на пустыре, - взахлеб выдавал новости Майк. Прогулка по городу вернула румянец на щеки хвастуна и неуемную браваду речам.
- Ну, я шепнул, кому следует, так они для солидной публики теперь лавки сбивают - верная прибыль.
Масленое выражение физиономии подсказывало - доля этой самой прибыли уже оттягивает воображаемый карман господина Рейвена.
- А тайная канцелярия мелюзгу с крыш гоняет, - злорадно хихикнул он, продолжая. - Который ворота стеречь приставлен, прямо с мушкетом полез, да куда там, они ж, как мартышки - шасть, и наверху. Еще торговка пряниками на весь квартал кричать начала: 'Милок, чевой вас служивых столько сюда нагнали? Никак сам король проверять фуверки будет? Ты не таись, скажи, все одно ведь узнаем!'
Тот услышал такое - с забора и навернулся, хорошо хоть во двор упал, иначе затоптали бы, по улице, как раз бочки с пивом из трактира катили.
Я к двери подошел - никто не видел, постоял, орехов каленных купил, точно никто не смотрит, почти обидно стало. Битый час голову ломал, как поклажу в дом пронести, эдакий баул за пазуху не спрячешь.
Майк торжественно водрузил ношу на столик, наслаждаясь вниманием. Четыре пары глаз заворожено любовались перетянутым бечевкой объемистым свертком.
Лишь Анна, не поднимая головы, убирала пустые чашки. Сострадание чужой беде выманило ее из запертой кельи одиночества в гостиную к потерянным среди тревожного затишья гостям... или пленникам чужой игры. Заставляя светло улыбаться робким и одновременно надрывно-сияющим взглядам герцога, приговоренного к неизбежному возвращению кошмара. Кивать философу, отчаянно старавшемуся убедить самого себя в счастливом исходе любого прожекта его 'дорогого мальчика'.
Сейчас они оба притихли, любопытство заглушило все остальные чувства. А измученный долгой дорогой в компании таинственного груза Майк, готов был по сходной цене продать душу за возможность добраться до содержимого. Но тронуть, конечно же, никто не решался. Даже кошка, боролась с искушением заняться аккуратным бантиком, расхаживая по краешку стола.
- Знаете, кем оказалась мадам Жужу? - не выдержал Майк, еще больше нагнетая обстановку громким шепотом.
- Довольно милой дамой, - тускло откликнулся Хейл. Хозяин стоял в дверях, привалившись плечом к косяку, ворот рубахи распахнут, рукава закатаны в зубах трубка, на щеке и на лбу грязные полосы.
- Лучшей портнихой этой не в меру разросшейся деревни, - невнятно добавил он, втягивая воздух через не раскуренную трубку.
Майк искренне хотел услужить, усталому господину, поднеся огонек.
- Изыди! - заорал магистр, отпрыгивая в сторону. - У меня порох на зубах скрипит, могу плевком бастионы рушить, а ты со свечой.. - и, смерив чуть не плачущего секретаря, вздохнул: - Неси нож, убийца.
Амброзиус вскочил, стараясь остановить кровопролитье.
- Не нужно ножа! Умоляю!
- О чем? - застонал Хейл. - Чтобы я перегрыз бечевку, вскрывая ваш вожделенный пакет?
Он посмотрел на Анну больными глазами.
- Мистрис, не знаю, что именно вы добавили им в чай - результат очевиден. Они меня доконают. Быть может, сжалитесь и закончите дело своими руками?
Анна медленно протянула ему стилет для бумаг, во взгляде мужчины боль смешалась со злостью.