Великое светило возвышалось над иссеченной трещинами равниной. Оно приняло облик судьи, выносивший суровый приговор, бездушному и смертельно опасному краю забвения, пустыне. Вся живность сбегалась в тёмные углы, под камни и даже зарывалась с головой в горячий песок над поверхностью которого в воздухе плавали седые клочки пара. Температура в этом месте редко опускалась ниже сорока градусов. Не каждый мог выдержать настолько засушливый климат, за исключение уроженцев юга и безумцев, которые не видят разницы между жизнью и смертью. Зная, что терять тебе больше нечего, в итоге начинаешь двигаться в сторону восходящего солнца, шаркая ногами, стирая подошву об сухую землю, оставляя пространные метки на земле вплоть до забитого песком горизонта.
В этом месте в спячку входит настоящее и просыпается нечто нереальное; нечто похожее на песок, помещённый в утробу печи и принявший форму стекла. Всё вокруг видоизменяется по мановению руки неизвестной силы и по закону равноценного обмена реальность и выдумка меняются друг с другом местами. Жители песчаной долины ещё не ничего знают об этих переменах, но стоит им только оглянуться...
Его было чуть больше тридцати лет. На лице бородка, а у левого виска небольшой шрам, полученный во время неудачной работы с проводкой на фабрике в Нью-Джерси. В прошлом ему приходилось заниматься перевозкой техники и починкой сломанной электроники, а, в свободное от работы время, он любил готовить замечательные, как ему казалось, суфле и салаты. Но не так давно крупная телефонная компания, что в основном работает с малозаселёнными городами в южной части Америки, взялась обучать его полезному для общества ремеслу электромеханика и от хобби пришлось на время отказаться. Пусть и не сбылась мечта стать поваром, но хотя бы нашлась приличная работа где хорошо платят. С его удачей это лучшее, что можно было получить от жизни.
Считая каждую пройденную им ступеньку, он осторожно поднимался по специальной монтажной составной лестнице. Вытянув вперёд руку, он напряг свои слабые мышцы силясь дотянуться до следующего выступа, чтобы завершить свой головокружительный подъём. За этим последовала секундная передышка и мимолётный взгляд в сторону дороги. Стройный ряд окутанных проводами телефонных столбов усеявший обочину, казался ему Великой китайской стеной. На одном из таких столбов он сейчас работал; именно его он и боялся больше всего на свете.
В такие моменты его неизбежно охватывал страх высоты. Что если с лестницей что-то случится или монтажный пояс оборвётся? От этой мысли у него начала кружиться голова. Он видел, как бы со стороны, как его пальцы разжимаются, ноги соскальзывают со ступенек, страховка рвётся и его лёгкое, как пушинка тело, резко развернувшись на сто восемьдесят градусов, схваченная за горло гравитацией, летит по направлению к земле. Глаза навыкате. Голова вместо наконечника. С хрустящим звуком ломающихся сухожилий и костей он ставит на поверхности земли шрам, поднимает в воздух песок и заливает обочину кровью.
Он проглотил ком в горле, старясь вытерпеть, как всегда не вовремя поймавшее его в тиски, наваждение. Руки вспотели от тугих резиновых перчаток, что отлично защищали от электричества, но не от невыносимого пекла. Он надеялся, что, работая в таких условиях научится сражаться с собственными страхами, которые всю жизнь мешали ему стать таким же отличным инженером и электриком, каким была его мать.
'Что это за электромеханик, что боится высоты?' - с усмешкой спрашивает он себя. Но подкравшийся к нему со спины страх берёт и выворачивает улыбку наизнанку. Разум наблюдает перед собой рождение жуткой истории, переплетающийся с настоящим и прошлым, кадры которой быстро проносятся перед его остекленевшими глазами: Вывеска отеля у дороги заманивает его в свой тёмный улей, и он углубляется в одну из комнат, где встречается взглядом с мертвецом, лежащим на полу. Тот запутался в одеяле, изо рта сыпется песок, а глаза - пустые белые белки. Весь высох, как рыба, попавшая на сушу. Судя по всему, мертвец упал ночью с кровати, а его отец и мать так и не пришли к нему на помощь. Это ужасающее представление смешалось с его нынешним страхом и слилось в ужас, от которого нельзя скрыться, закрыв глаза.
Он отряхивается от нехороших мыслей и возвращается к работе. В нерешительности рассматривает находящееся на верхушке столба искалеченное ящерицами птичье гнездо. Стряхивает его, и, выкидывая осколки от яиц, принимается за обыденную и монотонную проверку. После десяти минут дотошного исследования он приходит к выводу, что состояние у проводки стабильное, нигде ничего не отходит, с изоляторами всё в полном порядке, но всё устарело и особенно дерево из которого была сделана опора для телефонной линии передач.
Пояс с инструментами покачивается в такт его движениям; трепещет, как птичье крыло во время полёта. Он, очень осторожно поворачивает голову и опускает взгляд на своего компаньона. Тот сидя у дороги потягивал третью за день банку пива. Обычно ему приходится залезать на столбы и проверять провода, но жалуясь на боли в ноге он решил отсидеться внизу. Ленивый и безответственный, он непостижимым, для многих его коллег образом излучал доброту и надёжность. На такого человека сложно долго злиться. Спорить с ним же и попросту бесполезно.
Из кармашка в поясе с инструментами вылетает плоскогубцы, а следом и сам пояс выскользнул с места своего обитания и рухнул рядом с ничего не подозревающим напарником. Тот встрепенулся, подпрыгнул и начал озлобленно щуриться на друга, пытаясь не смотреть на высоко поднявшееся полуденное солнце.
- Сдурел что ли?! - вспыхнул он на обездвиженного страхом перед высотой товарища. - Твою мать, Лени, хватит там висеть как бабуин. Тащи сюда свою тощую задницу. Если так продолжишь висеть без дела, то, ей богу, угробишь меня и себя.
- Да иди ты, - Лени махнул на друга рукой, смеясь, как ребенок, которого раскачивает мать на качелях. Он старался держать себя в руках перед другом. Лени не любил показывать людям свои недостатки, после всех позорных школьных лет, где почти каждый одноклассник измывался над ним за его неуклюжесть.
- Твою ж мать! - Лени собирался закрепить страховочный пояс на нижнюю ступеньку, но внезапно у него закружилась голова, и он потерял равновесие. Одна нога соскользнула и повисла в воздухе. В глазах на секунду всё помутнело, словно в небе внезапно выключили солнце.
Его друг не на шутку испугался и прокричал товарищу:
- Лени, быстро хватайся за что-нибудь! Держись, чёрт тебя подери!
Дыхание участилось, сердце со скоростью колибри замахала крыльями в груди. Лени успевает схватиться за ступеньку лестницы рукой. Ещё немного и он свалился бы вслед за своим поясом с инструментами. Он не мог поверить в то, что остался жив. Невероятное дурманящее ощущение впрыснутого в мозг адреналина, зарядило его, как этот столб заряжает миллионы других своих соплеменников. С этой невероятной высоты ему казалось, что все столбы - тотемы, питавшиеся его страхами.
Лени стал спускаться на землю медленно и аккуратно, повторяя движения напуганной кошки, застрявшей на дереве. Снизу до него доносилось тихое ворчание друга. К страху, как нельзя некстати, прибавляется робость с раздражением.
- Вроде всё в порядке, - скрывая дрожь в голосе, обращается к Филу Лени, пройдя треть пути до земли. - Никаких проблем не заметил. Верн, как обычно, не прав насчёт проводки.
- Верн старый склерозник, да не будет это ему оскорблением, задолбал своими параноидальными заскоками, - сказал Фил, вставая с земли и потягиваясь, вытряхивая из головы весь хмель, что он выпил за то время пока над ним маячила тень друга. - Телефон, видите ли, сломался. Кто-то где-то на столбах повредил линию передач. Хрен там! У него там в баре всё в порядке, я ещё вчера к нему приезжал. Что там и что тут, всё работает, как швейцарские часы, а вот что на самом деле сломалось, так это сам старик.
- Сам же нам как-то смог позвонить, - замечает расхрабрившийся и расслабившийся Лени.
Он ступает на небольшой островок из песка собранный ветром у столба. Ему показалось, что столб - это пальма, а сам он ступил на необитаемый остров. Если бы Лени лишился глаза или руки, то ещё мог смириться с этим, но чувство того, что у тебя под ногами есть земля это, то без чего он никогда не сможет жить.
- Его жена звонила со своего сотового. Сотовая связь здесь, конечно, не самая лучшая, но работает же, - Фил неуверенно чешет затылок. - Её имя почему-то вылетело у меня из головы. Елин... как её там? - через секунду он победоносно щёлкает пальцами. - Мэверик. Точно, Мэверик. У неё нет всех этих заскоков мужа. Ты знаешь, меня всегда удивляло такое беззубое отношение к технологии от всех этих пенсионеров. Словно бы в их времена не происходило технологических революций. Я конечно понимаю, что Мидвей Таун немного отстал от остальных городов, но ведь не настолько.
- Как же тут тихо, - умиротворённый голос Лени останавливает друга от дальнейшего монолога. - Не замечал, как в таких местах, граничащих с пустыней, чувствуешь, что одинок?
- Одинок, - Фил неторопливо осматривает окрестности, а затем оборачивается и смотрит на друга, как на сумасшедшего. - Ты считать разучился? Я и ты - это никакое не одиночество.
- Я про ощущения, - оправдывается он, размахивая при этом руками, словно пытается создать вокруг себя нечто, вроде защитного барьера, спасающего от позора и глупости. - Подумай сам, словно в пустыне больше никого нет. Что ты сидишь там наверху, - указательным палец он направил на высокий холм, расположившийся к западу от их местоположения. Его было видно с дороги благодаря огромной вывеске с изображением ведущего директора компании 'Строй энд Мосеч' Майкла Мосеча. - А вокруг тебя песок. Сплошной песок и бесконечные ряды столбов.
'Они похожи на вены Земли', мелькнула мысль в голове Лени.
- Жутко, - говорит Фил, спустя полминуты молчания, вглядываясь в жилистое и довольное лицо Майкла Мосеча. Ему кажется, что Мосеча прикрепили к небу. Эти голубые глаза сияют там как звёзды, а Фил чувствует себя под ними ничтожным тараканом.
- Смотришь ему в глаза и кажется, что он тебя хочет унизить. И нигде от него не скрыться. Так что, - Фил неуверенно пожал плечами, - в каком-то смысле, пока он здесь, то мы не будем одиноки. С нами ведь, - ехидная улыбка мелькнула на его загорелом лице, - сам господь бог этого края.
- Надеюсь его проект провалиться, и эту самодовольную рожу поменяют на рекламу нашей компании, - Лени взял пустую банку из-под пива и поднял её в воздух, словно только что сказал тост.
- Аминь.
Они чокнулись банками и громко засмеялись, уводя прочь грусть и тоску разбуженными радостью лицами.
Невыносимая жара сильно портила впечатление об этом желтоватом крае разбитого страусиного яйца. Но и помимо песка ему было что предложить заглянувшего к нему в гости попутчику. Например, в двух милях на востоке от Фила и Лени шла полным ходом постройка жилых комплексов Майкла Мосеча. Зона строительства находилась в большом кратере, вырытом по инициативе пресс-секретаря компании Левано Крайзера. Фил предполагает, что помимо жилья там попробуют построить шахту или небольшой парк. Во всяком случае, Фил, когда его спрашивали о причинах таких домыслов, ссылался на доверенный источник, газету 'Мидвей Найт'. Там работает его сестра Милгред, совсем ещё юная восемнадцатилетняя девица, недавно окончившая школу и сумевшая найти себе место под солнцем. Лени завидовал ей. Любил её. Пытался выкинуть девушку из своих мыслей, зная, что его любовь к ней невзаимная.
Недалеко от стройки жил полной жизнью маленький город сельского типа под названием Мидвей Таун. Шахтёрское поселение в прошлом и электроэнергетический столп Аризоны в будущем. Так по крайней мере считало большинство его жителей, в число которых входил и сам Фил. Лени же хотел подзаработать как можно больше денег и уехать наконец из города, потому без утайки всем говорил, что: 'я здесь временно' и 'надолго я тут не останусь'. Лени считал себя аномалией этого места; чужим среди своих.
Слева от двух друзей-электриков петляла дорога, которая змейкой двигалась в сторону Калифорнии, желая поскорее пересечь границу штата Аризона. Ухабистая дорога, но спокойная. Ночью под вой койотов и музыку из радио ехать до белого светлячка Мидвей Тауна - самое лучшее ночное развлечение для горожан, живущих в пустыне. Приятно наблюдать за тем, как огни гаснут и город засыпает, укрываясь с головой в синеватую пленку, сшитую из звёзд и Луны.
Песок, слитый в единый слиток под названием пустыня, походил на сокровищницу юга. Это место стало пристанищем для странников и чужестранцев. Даже чудоковатым изгоям общества, вроде Лени и Фила, нашлось место в его лонах. Казалось, что свобода везде только протяни руку, и ты уже паришь над миром, как белоголовый орёл стремясь достигнуть самой высокой точки мироздания.
Рыжий оазис Аризоны зашумел. Сухая трава зашевелилась и ветер устроил маленький буран рядом с дорогой у ног Фила. Тот попытался укрыть ладонью банку пива в надежде, что, хотя бы на сей раз, туда не попадёт песок. Всё было напрасно. Выкинув пиво к загорелому камню на обочине, он кивнул товарищу в сторону своей машины:
- Там есть ещё четыре таких. Будешь?
- Мне не помешает охладиться, - согласился с другом Лени, снимая с рук перчатки и вытирая со лба пот. - Как там дела с твоей новой подружкой, Ребекой?
Вместо ответа Фил недовольно хмыкнул и побрёл неторопливой походкой к машине. Залез внутрь и достал две банки из переносного холодильника, стоявшего под передними сиденьями. Одну сразу же кинул другу.
- Я зашёл за ней в университет, но всё без толку. Она даже не захотела выслушать меня, - Фил потянулся за ручку, чтобы открыть банку, но остановился, собираясь с мыслями. - А ещё там я встретил старую знакомую, Леонор. Ты знаешь, та блондинка, что носилась по городу пытаясь доставить посылки. Подрабатывала курьером. Она так пыхтела, когда пробегала по нашему району, просто ужас, - на лице блеснуло сострадание к девушке. - Эта работа не для неё. Я так ей и сказал на нашем первом свидании.
- Ты забыл пошутить про то, как она пыхтела в постели, - Лени ухмыльнулся, не обратив внимания на грустный вид друга, который говорил ему о том, что он так же ничего не добился и в этих отношениях. - Чёрт. И с ней тоже не сошлось? Совсем никак? Извини, друг.
- Пей, - он вздохнул и потянул на себя ручку от крышки. Зазвучало шипение вырывающейся наружу пены. - Чем больше выпьешь, тем меньше будешь знать. Мне это помогает с проблемами в отношениях, а тебе поможет забыть о моих проблемах в отношениях.
Блик солнца на капоте припаркованного у обочины грузовика. Приближающееся с невероятной скоростью серебряное свечение. Мелькнувший на краю глаза объект размером с лезвие бритвы. Сначала послышался свист, а после звук схожий с падающим на землю деревом. В пяти метрах от места, где стоял Фил, разлетелась в стороны горсть песка.
Сдавленный крик смешался с хрустом костей. На пену пива полилась кровь, хлеставшая из раны в горле. В глазах Фила, на последние его двадцать секунд жизни, застыл безмолвный вопрос: 'За что?'. Его тело упало навзничь, отбросив в стороны руки, будто те были тряпичными куклами на верёвочках, оставшиеся без кукловода. Фил умирал, будучи полностью парализованным. На лице осталась маска поражения и удивления, но не столько вызванная своей смертью, сколько тем, как непривычно было молить бога об отсрочке и получить отказ в виде белого света.
Лени стоял и не шевелился. Смотрел на друга, пока тот ещё мог двигаться. Фил, издавал жуткие хлюпающие звуки - из его горла то и дело вырывался сдавленный хрип. Лёгкие Фила полностью заполнились кровью. Внезапно он замолк и Лени увидел, как у того на лице застывает, словно в замедленной съёмке, гримаса апатии. Фил лежал, не шевелясь в кустах рядом с машиной. Столб окружила алая лужа крови. Мертвец вытянул вперёд руку и указывал бледными пальцами на Лени, словно бы обвиняя его в своей смерти.
Лени подумал, что это какой-то трюк или розыгрыш, но Фил не был фокусником. Он был ленивым и задиристым парнем, но никак не весельчаком способным на такую жуткую постановку собственной смерти. Ради чего бы ему так поступать? Уж точно не ради реакции Лени забывшего в приступе страха, как надо дышать.
Около лужи крови лежала открытая банка пива. Её желтоватого цвета нектар вливался в багровое озеро, охмеляя смерть, погружая в песок внутренние соки жизни.
Но Лени не мог скрыться от действительности, как бы он сильно того не хотел. Боль вывела его из оцепенения. Сердце забилось в припадке, моля о помощи. Лени убрал взгляд от тела друга, когда почувствовал, что некто или нечто наблюдает за ним. Майкл Мосеч улыбался Лени, но за его улыбкой скрывалось что-то ещё. И это нечто было на порядок хуже человеческого тщеславия и эгоизма.
Лени взял себя в руки и бегом направился к машине.
В следующую секунду железная молния поразила свою цель. Лени упал, погрузившись по ноздри в песок, рыдая и крича, пытаясь усмирить яростный порыв агонии. Звук, предшествующий боли, погрузил его разум, в мимолётное видение прошлого, напоминая о днях, проведённых в Канзасе, где дядя показывал, как надо правильно разжигать костёр. Звук разрывающихся напополам веток стал повторяться и разрастаться, пробивая барабанные перепонки неосязаемой болью.
Лени поднялся на вершину Эвереста, где его поджидал ещё один кошмар из детства: он лежит на полу, и не может встать. Всё тело болит, слёзы непроизвольно текут вниз маленьким ручейком, а на его крики никто не отзывается.
Лени попался в капкан страха. Он боялся посмотреть на то, что стало с его ногой. Холод подступал к нему, касаясь его сердца и высасывая из него все соки. Мёртвые глаза друга смотрели на него. Да, от страха не сбежишь. Смерть здесь в образе его товарища намекает ему о его дальнейшей судьбе и если он не возьмёт себя в руки, то всё кончится для него плачевно.
'Умереть в пустыне. Боже, только не это. Только не со мной', - шептал он про себя, чувствуя, как по щекам текут солёные слезинки.
- Матерь божь...- он хрипло простонал, всматриваясь в разорванную в клочья ступню левой ноги. - Господь бог, спаси. Спаси, - последние слова вырвались из глотки тихим сопением.
Лени перевернулся на спину и стал, подражая змее подползать к телу Фила, чтобы добраться до ключей висевший на его ремне. Он чувствовал себя беспомощной черепахой, что, растопырив лапки, лежала на панцире пытаясь перевернуться, снова почувствовать под ногами землю.
- Крепкая зараза, - нервно дыша, Лени не глядя водил руками по ремню, словно ориентируясь на ощупь. В глазах его всё выглядело серым и бледным, он стал терять нить жизни. - Отрывайся же! Где ты?!
Получилось. Спасение у него в руках, но самое сложное ещё впереди. Лени посмотрел на машину, зелёный пикап Фила стоявший у обочины и укрывающий его своим большим телом от снайперского огня. Как только он залезет в машину, то вновь станет мишенью для затаившегося где-то в пустыне охотника.
Его голубая рубашка покрылась засохшей кровью Фила. Лени стоило больших усилий сдержать рвотные позывы. Но желчь подступала к его горлу, как бы он не пытался сопротивляться. Он даже стиснул зубы, пытаясь выдержать слабость, чтобы ему не стало ещё хуже. Не сейчас, думал он, иначе я потеряю все.
Культя ступни тащится по песку вслед за своим хозяином. К своему ужасу он ничего уже не чувствует; благодаря шоку ему удалось на время потерять осязаемость боли.
Взявшись за ручку двери, Лени чертыхнулся. Снова на глазах выступили слёзы. Животом, упёршись в песок и стуча головой об мягкую пудру песка, он проклинает весь белый свет за то, что ему предстоит сделать дальше.
Лени старался оторваться от земли, стать выше страха, породившего в нём гной и отвращение к жизни. Образ Милгред мелькнул перед глазами. Как он сейчас, в такой ситуации может думать о сестре Фила? К самому Филу у него нет никаких чувств, словно и они ушли на время вместе с болью в темные уголки подсознания.
Вытянул руку и со всей силы схватился за ручку. За неё и держался, медленно подтягиваясь и впиваясь другой рукой в ключи от машины. Голову держал низко чтобы не подниматься выше стекла. Правая нога трясётся, еле выдерживая груз, что на неё повесили. Этот мешок, заполненный страхом и болью, вот-вот упадёт в кювет; скатится с невысокой горки в могилку к мертвецу. Свалится, как в страшном сне, со своей спасительной кровати и, запутавшись в крови, грязи и песке заснёт там вечным сном, а после высохнет и превратится в золотую пыль.
Поворачивает ключ в замке двери. Нога подкашивает, и он падает на землю, но перед этим слышит звук очень похожий на щелчок. Лени охваченный ужасом и нерешительностью, а также пытаясь собраться с силами перед повторным подъёмом, минуту лежит в песке. Снизу под днищем машины проносится ветер, шепчущий ему колыбельную песочного человека. Необратимый холод, как проклятие подступает к нему через предчувствие того, что грядёт финал его жизни. Жары больше нет. Ему кажется, что он вновь в Канзасе справляет с дядей рождество.
Лени вновь берётся и дёргает за ручку. Раскрывает дверь нараспашку и влезает на переднее сиденье. Много сил потрачено и теперь лишь вопрос времени: напрасно ли всё это? Но голова горит, что-то глубоко запрятанное в пещеры его сознания - дикие инстинкты - подсказывают о дальнейших действиях. 'Прячься!' - кричат они, вырывая Лени из забвения и сна. Он крутит головой и, сделав несколько рывков в сторону, прячется за дверью водительского сиденья.
Кровь из ноги вытекает на коврик в машине и заливает холодильник с тремя оставшимися нетронутыми банками пива. На другом сиденье лежат останки его ступни, отвалившиеся во время непосильного подъёма. К Лени возвращается боль. Она повторяется, как куплет надоедливой песни, но только звуки кровоточат, а сознание перестаёт слышать собственные мысли, утопая в потоке агонии. Он часто дышит, выпивает воздух голодный и умирающий от жажды к жизни.
- Я смог, - шёпотом разносятся по салону его слова. Они такие холодные, а голос утомлённый, сломленный. - Ну-у-ужно т-только з-завести маш-шину.
Лени заикается. Зубы стучат, и он начинает понимать, что потерял слишком много крови и времени на отдых почти не осталось. Облизав губы, он подносит ключи к замку зажигания, озираясь по сторонам, стараясь выудить из оранжевой земли, застеливший всё вокруг, убийцу.
Грохот. Лени ныряет в тень, страшась за свою жизнь. По тому, как качнулась машина, он понимает, что целились не в него. Что-то раскололо асфальтовую дорожку под машиной. Ещё один звук повторяет прошлый. Их сопровождал свист выпускающегося из шин воздуха. Следом слышится бульканье, как некая жидкость заливает проезжую часть. Лени осознал, что убийца пробил бензобак машины и теперь его шансы уехать отсюда стали равны нулю.
- Я не могу п-поверить, - выдавливает он, из себя щурясь и заспанными глазами всматриваясь за горизонт. - Это человек Мосеча, что решил из-з-збавиться от конкурентов? В чём я провинился? За что так со м-мной поступает ж-жизнь?
Вина. Она сбивает его с ног. Усталость прибивает его к сиденью. Запах гари и гнили подступает к машине, заполняя слезоточивым газом, салон в котором лежит Лени. Он запрокинул голову назад, смотрит на потолок. Там ничего нет. Всё существует вокруг него, и он это прекрасно понимает. Но небеса отвернулись от него.
От неба до земли несколько шагов и вскоре он их преодолеет, но неясно будет это падение или взлёт.
- Фил, - он обращается к своему другу, еле сдерживая хриплый смешок, - я тебе говор-р-рил, что мне всегда нравилась твоя сестра? Я хотел подарить ей сделанный собствен-н-норучно торт, но я боялся, что она будет, смеется надо мной. А теперь, - кашель вырывается из него, бросая в дрожь всё тело, - я п-понял, что с-страха нет. Есть бессилие перед жизнью. Я бес-спомощно поддался судьбе. Не сражался за неё.
Дальше он не может говорить. От каждого выдавленного слова его пробивает кашель. Губы дёргаются. Веки опускаются. Он зевает. Лени взял на прицел сон. Проходят не больше пяти минут, перед тем как он, открывая глаза, ощущает - уже привив привычку к этому чувству - приближение врага. Но его тело раздвоилось. У него появилась мёртвая левая часть с лишённой ступни ногой, которую Лени не ощущает, хотя фантомные боли говорят ему о том, что она где-то рядом, существует вне его тела. Верит же он живой части своего тела. Вся правая сторона бурлит, пытается спасти его больное смертью сердце. Как же высосать из неё яд? Всё ещё живой он понимает, что за шанс стоит бороться. Он вспоминает, как выбрался из той ловушки ночью, когда родители не пришли к нему на помощь.
- Под кроватью нет никакого Бугимена, - с искренней верой в свою правду, он произносит эти слова и приподнимается на локте правой руки. Ему нужно посмотреть на всё чистым и не замутненным страхом взглядом. Если он встретится лицом к лицу со своим врагом, то сможет преодолеть всё.
Он видит Это. Отвращение душит Лени. Кровожадный слуга боли, облачённый в кожу (Свою ли?) предстал перед жертвой во всей своей красе. То, что Лени видит перед собой, всё это не может быть реальным. Но оно здесь. Прицел снайперской винтовки направлен на него. Лени осознает, что стал сражаться за жизнь слишком поздно.
- М-молю о пр-рощении, - выговаривает он, обращаясь к незнакомцу.
Пуля вылетает из дула винтовки и, пробивая окно, разносит по салону машины стекло и мозги Лени. Импульс от удара бросает его тело на другое сидение, и он соскальзывает с него на пол.
В глазах появляется безмолвие, а в душе на секунду мелькает агония.
Два электрика продержались сколько смогли. Их тела опустели, все страхи ушли в небытие. Избавление прошло через боль, как бы пробираясь сквозь шестерёнки мрачного механизма, раскрепощая их и сталкивая с реальностью. Но это ещё не конец...
Верн пытается дозвониться до Лени и Фила. В их офисе пусто. Никто не подходит к трубке. Самого телефонного звонка не происходит. Телефон по-прежнему не работает, но некто неизвестный слышит эту попытку, и он уже направляется в сторону бара. Там будет отличный пир, который должен утолить его жажду.