Ну, чего вы прицепились к хохлам: "Майданутые! Майданутые!" Был и у нас в Тщеславле майдан...
Случилось это в 1991-м, аккурат после ГКЧП. Ну, мы тогда все отмечали победу. Сначала-то, пока по "ящику" шло "Лебединое озеро", мы, конечно, отмечали победу ГКЧП, а уж когда в столице полетели памятники вождям, то победу уже над ГКЧП.
Каждый принес, чего у него было. А чего было-то, когда вся страна лет пять боролась за трезвость? Было. Только не казенное, а свое домашненькое. Стали друг перед другом хвастаться, у кого забористее. Нахвастались всласть, расселись на ступеньках райкома КПСС и взялись думать, чем ознаменовать победу демократии.
Колян сказал, что раз у нас в стране Победа, грех пропускать такой случай поднять наш Тщеславль, аж, на всесоюзную высоту, а потому надо бы организовать что-нибудь вроде Нюрнбергского суда. Он вызвался набрать команду судей, но сначала прошелся с шапкой по кругу, чтобы насобирать на проезд трибунала в Москву, а так же на прокорм и пропой.
Толян побренчал, было, мелочишкой да сунул ее назад в кошелек.
- Не, Нюрнбергский суд не по карману. Давай чего дешевше! Например, Тщеславльский суд.
- Кого судить будем? - Отхлебнул из банки Вован.
- Да хоть его! - Толян тоже отхлебнул из своей банки и ткнул пальцем в истукана с бронзовой лысиной и протянутой рукой, которой он указывал на райком. - Из-за него в стране - ни выпить, ни закусить.
Мы все согласно заорали "долой!", пригнали автокран и сдернули истукана с постамента. А потом сгрудились вокруг пустого постамента со своими банками и прочей посудой и стали думать, чем еще подсобить революции.
Толян был у нас в авторитете. Банок у него было больше всех. Повезло мужику - супружница его, кооператорша, откупила пивной ларек и снабжала Толяна халявным "Жигулевским" от пуза. Истосковавшись за эпоху дефицита по пиву, каждый мечтал приложиться к его баночке, потому слушали его внимательно, ждали случая.
- Я давно говорил, мужики, чего надо делать. Так вот момент настал - или сегодня, или никогда. Другого случая не будет. Вакансии займут и нам снова полвека дожидаться.
Толян добил трехлитровый баллон и, пыхтя, принялся за второй.
- Надо срочно ставить наверх своего человека. Мужика. И на веки-вечные! Только место надо выбрать получше. Давайте варианты, мужики.
И он плеснул понемногу из своей банки в подставленные стаканы. А нам, революционерам рожать идеи что! Потому со всех сторон понеслось:
- Спикера!
- Премьера!
- Президента!
Толян бросил на газон быстро опустевший баллон.
- Чё-чё? Вы чё? Оборзели? Вы про что талдычите? Я-то про то, что поснимали памятники, везде торчат пустые постаменты. Надо срочно поставить памятник мужику. Пока их другие фигуры не позанимали.
Надо в темпе подсуетитъся, пока эти там базарят насчет рынка.
А то что же получается? Царям памятники есть, вождям - есть, генералам - есть. А мужику, который их всех прокормил, нету!
Даже собаку Павлова из бронза отлили - мол, жертва эксперимента. А мужик - не жертва? Баба над нашим братом всякие эксперименты ставит! Думаю вам, мужики, объяснять не надо? А начальство? А ЖКХ? А торговля? А налоговая? Только клочья летят да "капуста".
Так что, за дело! С чего начнем? Точно говоришь, Игореха, с материала. Нужно, чтобы он соответствовал нашему содержанию. Мужики, мы с вами какие?
- Золотые! - Снова ляпнул Игореха и осклабился фиксами.
- Точно! И делать нас, конечно, надо бы из золота...
- Прогорим, - снова осклабился Игореха и раздавил сапогом окурок. - Золотой запас ухлопаем, плюс еще столько же за охрану - сигнализация, там, да минные поля, да проволочные заграждения. А любоваться можно будет только издаля и не дольше трех дней - все равно упрут.
Толян хлопнул Игореху по плечу.
- Голова!
Мишаня оторвался от бутыли свекловухи, которой никак не мог вылечить злое похмелье, и с трудом помотал головой.
- Берем материал попроще - бронза, медь. Повод есть - медный лоб у каждого второго. Могу позвонить сам по себе.
Мишаня торкнул себя по лбу, и на всехнее удивление оттуда гулко отозвалось.
- Ну!
Толян заботливо подплеснул Мишане пивка.
- Только это же какое искушение будет для проходящего народа! Затрахают! Звон-то будет - во! Зато наш мужик будет стоять весь помятый. Получится не памятник, а помЯтник. Через месяц его и в лицо не признаешь. Бронза, она ж деликатного обращения требует.
- Чего ж тогда? - Развели руками революционеры.
- Понял! - Вдруг прозрел Кирюха. - Берем самый прочный материал. У меня характер какой? Кремень! Значит, ставим памятник из гранита. И будет он стоять вечно, как утес!
- Ка-ка-ка! - От смеха Толян скорчился и даже схватился за живот.- И над тем утесом будут кружить соколы, орлы, воробьи, вороны. Целый птичий базар. И все будут сверху гадить ему на голову. И хоть мужику к такому не привыкать, только это уже будет не памятник, а помЁтник! Потому как гранитный ни послать, ни утереться не может. И будет наш с вами облик, мужики, обгажен на века.
Толян оглядел нашу задумчивую компанию и продолжил гнуть свое:
- Остается одно: памятник ставить нерукотворный - из вечного материала, человеческого. То есть из живого мужика. Сегодня я постою, завтра - ты, а послезавтра - он. А потом и прочих черед настанет. Это же совсем другое дело будет. Мы-то с вами и отмахнемся и пошлем.
Толян придирчиво оглядел наш революционный кружок.
- Ну, кто готов принять на себя первый удар и постоять за всех нас, мужики? Кого будем поздравлять с его открытием?
Под взглядом Толяна Колян в обнимку с бутылью вишневки двинулся было к постаменту, но вдруг притормозил и побежал в кусты. А вернувшись задал вопрос:
- А какую правильную позу принять? И, главное, руки где держать?
Толян задумался. И все задумались и забулькали емкостями.
Первым оторвался от банки Кирюха и, сбегав в кустики, предложил:
- Так можно вот так...
Он сдернул кепку с головы и вытянул руку на манер истукана, только что свергнутого с постамента.
- Не-а, - возразил Толян. - Это, если знаешь, куда звать.
- Можно и вот так, - не сдавался Кирюха и сунул руки в карманы.
- Это, если карманы набиты баблом.
- Тогда можно вот этак, - и Кирюха сложил руки на ширинке.
Наша революционная организация заржала, а Толян подъелдыкнул:
- Можно. Если ты античная статуя со всеми делами. Но это большой риск, мужики. Вокруг могут передраться. Одни будут кричать: "Вот до чего правительство народ довело!" А другие возразят: "Потому он и голый, что стоит, как истукан, и ждет, когда ему на голову штаны сами свалятся в качестве гуманитарной помощи. Тогда бы уж и руку держал соответственно. Вот так, - и Толян протянул руку с кепкой, как за подаянием. - Нет, наш мужик всегда вне политики...
- Зато всегда рядом с пивной, - перебил Вован и тоже опрометью метнулся к кустам, - Поэтому ежу понятно, чем у него заняты руки.
А Толян нахлобучил кепку по самые уши и выдал со всей суровостью:
- Это напраслина! Наш мужик всегда держит руку вот так.
И тут он изобразил руками "хрен вам!", жест известный любому русскому мужику от рождения.
Мы, чтобы усыпить бдительность Толяна, согласно закивали, а сами переглянулись и заявили:
- Раз ты такой продвинутый, ты и начни стоять вахту первым. Продержись хоть часик. Покажи пример.
Не дожидаясь его согласия, забросили мы Толяна на постамент, а сами прильнули к толяновым баллонам с "Жигулевским".
Толян пробовал важно надувать щеки и кричал сверху:
- Мужики, вам не понять, какие дали открываются с этого уровня!
- А чего это вы собрались? Мы здесь наверху пашем круглосуточно, а вы... А ну, всем работать!
И, видя, как мы расправляемся с его пивом, гаркнул:
- Рррразойдись, наррррод!
И тут, видимо, пиво попросилось из него наружу, Толян не выдержал и сверзился с постамента. Чуть ноги себе не переломал. Сбегав в кустики и морщась от боли, он вцепился в последний уцелевший баллон.
- Ну, его к чертям собачьим! Тут либо слава - либо пиво!
А кому же не понятно, что выберет русский мужик?
Поглядели мы на пустой постамент - непривычно стало в центре нашего Тщеславля. Аж, неуютно как-то, не по себе...
Подогнали мы автокран да и вернули истукана на место.
Спросите, так произошли ли в Тщеславле революционные преобразования?
А как же! Мы, когда возвращали истукана на его законное место, то ли по недогляду, то ли из фрондерства, поставили его задом наперед, спиной к бывшему горкому КПСС. А рукой он стал призывать в... Не помню, что располагалось в том здании четверть века назад, а нынче там стриптиз-бар.