В пасмурные весенние деньки материальная и духовная бескормица и авитаминоз гонят из дому все живое добывать себе пропитание...
Где-то по весне двое целеустремленно пробирались проходными дворами.
- Еще Демокрит...
- А мы его Аристотелем, ххха!
- А что вы, человече, скажете на Рене Декарта?
- Шестерка, ну, его нах... Мы его Лейбницем и Гегелем, хха!
- А Мамардашвили?
- Нах! Нах! Нах! Против Бердяева не сыграешь! Бердяев - это козырь, ххха! Так что, что не говорите, наххх, а дух первичен, хххха...
- У вас, несомненно. Да не дышите вы мне в лицо! Вы, человече, неисправимый гегельянец! Или, хуже того, кантианец! Или... Да не дышите мне в лицо! Кто там из вас, философов-идеалистов особенно любил заложить?
- Диоген Лаэртский.
- Да какой Диоген идеалист? Он, человече, был киник. А, правильнее, циник.
- Ныне не возбраняется.
- А жаль!
Тот из двоих, кто числил себя материалистом, был тучен, гладко выбрит и припадал на правую ногу, пораженную подагрой. Идеалист же имел желтый цвет лица, выдающий нелады с печенью. Он был тощ, бородат, не стеснял себя в выражениях и в промежутках между словами вместо точек и запятых астматически постанывал бронхами.
- Побойтесь вашего Бога, человече! - Побагровел тучный. - Вы же меня грязью окатили.
- И в мыслях не было, ххх-а! - Всплеснул руками тощий, но, оглядев собеседника, принялся бесцеремонно отирать его рукавом.
- Лужа, нах,..не учел, что уже весна.
- Вечно вы в эмпиреях витаете. Вот и вляпываетесь!
- Так это вы, блин, вляпались!
Тучный обратил свой взгляд на обувку и с неудовольствием убедился, что его идейный противник прав.
- Собачьи фекалии.
- Оттаяли, зараза!
- Да не воротите вы нос. Материя, как материя, не хуже любой прочей.
Тщательно пошаркав подошвой по прошлогодней листве, тучный достал из пятисотдолларового кейса дезодорант и оросил им ботинок.
- Да-с, весна... А по весне столько старого дерьма оттаивает!
При виде пункта назначения тучный озабоченно поглядел на циферблат 'Роллекса'.
- 9.00. В отличии от вас, мне никогда не приходилось извиняться перед студентами за непунктуальность.
Они остановились у черной стальной двери в полуподвал облупленного дома старинной кирпичной кладки. Из таблички, пафосно исполненной неведомым художником, явствовало, что перед ними 'Благотворительная столовая 'ГОРЯЧЕЕ СЕРДЦЕ' (Филиал Свято-Иудинского монастыря). Завтрак с 9.00 до 10.00'. Тощий, устало отхрипелся и нетерпеливо подергал разболтанную ручку.
- Закрыто, блин, и ни души. Зуб даю, эти гребаные пидоры забыли перевести котлы...
- Научитесь, наконец, выражаться по-человечески!
- Да полно ханжить-то! Впрочем, пардоньте, бьюсь об заклад, все благородные доны забыли перевести часы на час назад.
Приготовившись к тягостному ожиданию, они принялись покорно осваивать мокрую скамейку у подъезда.
- Помнится в бытность мою завкафедрой философии,.. - вернулся к неоконченному спору тучный, расстилая газету, чтобы не пострадала дубленка.
- Итить вашу мать! Ну, и чего достигли, ххх-а? Ни кола, ни двора.
- Вы же знаете, человече, мою ситуацию: дачу и квартиру пришлось продать, чтобы расплатиться... э-э, вложить в бизнес сына.
- Вот он - ваш материализм.
- Бизнес, человече, бизнес.
- Бизнес, нах, - квинтэссенция материализма.
- А у вас, идеалиста, даже сына не было!
- У меня было множество сыновей. Духовных.
- С которыми вы спали.
- Великий Платон тоже спал со своими учениками.
- Что-то не вижу среди нас Платона. А вот пять лет Мордовских лагерей по статье 'мужеложство' вижу...
- То была ваша эпоха. Ментовская, нах-ххха.....
- А нынче ваша. Поповская.
Вдруг тощий поперхнулся уже всерьез и зачесал облезлую макушку.
- Позвольте, блин, позвольте... Если бы все забыли перевести часы на час назад, то пришли бы на час раньше нас, и здесь уже переминалась бы с ноги на ногу целая толпа голодного люду. Вы не находите, что что-то не так?
Осознание этой очевидной истины подкинуло тучное тело материалиста над скамейкой и заставило требовательно забарабанить кулаком в стальную дверь. За дверью завозились и заскреблись, после чего, пробившись сквозь собачий лай, просипел прокуренный голос:
- Столовая закрыта.
- Как закрыта? - Возмутились идейные противники и забарабанили в дверь уже в четыре руки.
Щелкнула дверная задвижка, и на порог в камуфлированном ватнике поверх неизменного черного подрясника вынырнул длинноволосый Чинарик, церковный служка, выполнявший обязанности дворника и по совместительству секьюрити. Между его валенок просунулась собачья морда неопределенной масти и национальности.
- Гуляй, Цезий! - Приказал Чинарик псу и желтым от никотина пальцем ткнул в табличку на двери.
- Здесь что написано?
- 'Завтрак с 9.00 до 10.00'
- А сейчас?
- 9.05, - пробасил толстяк, глянув на запястье.
- Ну, вы даете! - Желтозубо осклабился Чинарик. - У вас, как минимум, по высшему образованию на рыло, а время по часам определять не умеете! 11.05 не хотите?
- Покажите ваши часы! - Потребовал возмущенный материалист, - они у вас хотя бы имеются?
- Извольте, - вздохнул Чинарик и полез куда-то в глубину ватника.
Покопавшись, он извлек очешник, во фланелевых недрах которого, возлежали допотопные механические часы 'Полет', давно освобожденные от изъеденного потом и временем ремешка.
- 11.05. О, уже 06! Убедитесь сами.
- И это вы называете часами?
Материалист сунул под нос Чинарику свой 'Роллекс'.
- Вот настоящие часы. А то, что вы называете часами, можете смело выкинуть на помойку.
Чинарик укоризненно скривился, с нежностью поглядел на свой 'Полет', как на величайшую драгоценность, и бережно вернул очешник в недра ватника.
- Этим часам можно верить.
- ???...
- А, может, вы просто часы не перевели? - Вдруг сообразил Чинарик.
- Как это не перевели? Как это не перевели? - Закипятился толстяк. - Еще как перевели. На час назад, как и положено 23 марта.
Чинарик снова осклабился.
- Не знаю, как положено у вас, а у всего прогрессивного человечества положено 23 марта часы переводить на час вперед. Это по осени часы переводят назад, а нынче в мире повсеместно наблюдается весна. Так что отстали вы, господа хорошие. На два часа отстали от жизни. И хорошо, если только на два!
Как бы в подтверждение его слов, в ближайшем подвале завыл мартовский кот. Идеалист потянул ноздрями воздух и, не смотря на хронический насморк и запущенный гайморит, ощутил полный букет весенних флюидов - от оттаявших на помойке прокисших помидор до аммиачно-сероводородного амбре прохудившейся за зиму канализации...
Взгляд материалиста задержался на весенних прогалинах. А в них, как пролески, весело зеленели осколки пивных бутылок, задорно искрились стеклянные трубочки шприцев, да игриво лоснились использованные презервативы.
Наконец он горько изрек в пространство:
- Два часа жизни и халявный завтрак - коту под хвост. Не зря Пушкин не любил весну...
Дворник пожал плечами.
- И чего вы так расстраиваетесь, вам что, пенсии на прокорм не хватает? Вот вы, например, - обратился он к материалисту, - вам даже за квартиру платить не приходится, вы, я слыхал, все больше по подъездам ночуете. Не понимаю, куда пенсию деваете?
- Инвестирую в бизнес сына, - нехотя процедил тучный.
- А вы? - Поинтересовался Чинарик у идеалиста.
- Ххх-а, - то ли захрипел, то ли засмеялся тощий, - со мной как раз все тип-топ. Акцизы на алкогольную продукцию вздули по самое 'не могу'!
- В нашей жизни, - усмехнулся идеалист, - осталось три источника счастья - завтрак, обед и, если получится, ужин.
Идейные противники вздохнули и вернулись к скамейке. Они подняли воротники и обреченно притулились друг к другу спинами. Идеалист поерзал и, чтобы не окоченеть, попробовал, было, вернуться к извечному спору.
- Так вы утверждаете, что Демокрит...
- Да ну вас к черту. И Аристотеля вашего! И Лейбница с Кантом! - Раздраженно дернул плечами материалист.
Чинарик в очередной раз осклабился, заговорщицки подмигнул идейным противникам и кивнул на дверь.
- Заползайте уж, коль оказались тут невпопад. Что поделаешь, философы как-то ухитряются жить вне времени и пространства.
Тощий, которого познабливало после вчерашнего, довольно потер руки.
- Лев Толстой настоятельно советовал опрощаться!
- Но не до уровня же дворницкой опрощаться-то, - проворчал тучный, хотя в глубине души тоже был рад неожиданному приглашению.
В каптерке, которая мало походила на монашескую келью, почти ничто не выдавало присутствия воцерковленного лица. Там оказалось на удивление много абсолютно светских газет. Они выполняли функции скатерти на столе, покрывала на топчане, и занавески на экране каким-то чудом уцелевшего еще лампового телевизора. Старые пожелтевшие газеты мощными слоями располагались и на настенных полках, и на полу дворницкой. Что скрывалось под этими газетами - ящики ли со стеклотарой или сокровища Али-бабы, угадать было совершенно невозможно. И только в красном углу, тускло поблескивая медными окладами, угадывался иконостас.
Приятели сидели в каптерке, угощались заначенной Чинариком гуманитаркой и запивали ее сомнительной палёнкой, бутылку которой дворник, подобно фокуснику, извлек из-под вороха газет. Вначале-то материалист с сомнение отнесся к налитому. Он долго принюхивался к своему стакану и горько вздыхал, прежде чем отважился сделать глоток.
- М-да, это явно не 'Клико-матрадура'...
- На клюковке настояна, - успокоил Чинарик.
И, в самом деле, палёнка на удивление оказалась не только не противной, но и не без приятности. Радуясь впечатлению, произведенному его пойлом, Чинарик снисходительно посмеивался и покуривал чинарики, ломая пополам сигареты 'Прима', которым не изменял всю жизнь.
- Дело не в экономии, дыхалка сдает. Доктора бают, в моем возрасте надо курить, как можно, меньше.
Но меньше курить у него не выходило, потому что каждый следующий чинарик он, извинившись перед гостями, прикуривал от предыдущего, и все трое смеялись. Несмотря на табачный дым, у тощего от тепла и опохмеляжа почти пропали астматические позывы. Мир, сузившись до масштабов дворницкой, сделался уютнее и гостеприимнее. Толстяк даже рискнул вынуть подагрическую ступню из тесного сапога, но постарался это сделать незаметно, под столом, чтобы посторонний взгляд не открыл прорехи на его носке.
Правда, уют несколько скомкался, когда за дверью послышалось царапанье собачьих когтей и настырное гавканье.
- Это Цезий. Нагулялся - свою пайку требует, - поднялся дворник.
Он вынес за дверь миску с фастфудом, и оттуда немедленно послышался возмущенный лай, переходящий в вой. Когда лай стал удаляться, Чинарик вернулся в каптерку и объявил.
- Не желает жрать, собака! Чует, что срок годности кончился.
- Срок годности кончился? А я вот и не замечаю, - помешивая свежезаваренный 'Доширак', усмехнулся материалист.
- Так у нас у самих срок годности вышел, вот и не замечаем.
Идеалист горстью собрал с бороды прилипшую лапшу, сунул в рот и, бодро работая челюстями, изрек:
- Тело - ничто, душа - все! А душа, блин, принимает.
Материалист упрямо мотнул головой.
- Получу пенсию - наведаюсь в 'Макдоналдс'.
Когда под воздействием тепла и спирта он смежил глаза, Чинарик осторожно поинтересовался у его приятеля:
- А что его сын не сводит в этот самый 'Макдоналдс'? Бизнесмен все-таки.
Приятель лишь безнадежно махнул рукой.
- Спизнесмен! В тюряге сынуля. А папаша все посылки шлет, да дорогих адвокатов нанимает.
- М-да,.. - о чем-то задумался Чинарик, - в подъезде ночует, а гладко выбрит. Да и не пахнет от него...
- Ну, почему непременно в подъезде? Бывает, что и у меня.
Материалист разомкнул глаза, но не от щекотливого вопроса, а от опасения, что пока он блаженствовал в дрёме, дырка на носке запросто могла стать предметом всеобщего обозрения. И толстяк воровато сунул ногу в сапог.
- Да, банщик у меня знакомый. Бывший доцент с моей кафедры. Махровый эмпирик, берклианец, а раз в неделю пускает бесплатно! Матерый человечище, электробритву одалживает...
Идеалист не мог отказать себе в удовольствии поддеть идейного противника:
- Единственное достоинство марксистов - сначала наплодить врагов, а потом либо ставить их к стенке, либо принудительно использовать.
- А вы злопамятны, человече! - Усмехнулся материалист. - Никак не можете забыть несчастные двадцать целковых?
- Это были не двадцать целковых, а тридцать серебряников, за которые вы сдали свой грёбаный материализм с потрохами! Вы признали, что дух первичен.
- Вы вырвали мое признание под пыткой. Ничего, Галилей, помнится, тоже уступил инквизиции, и земля при этом не перестала вращаться. Уступил, хотя инквизиция и не додумалась пытать его с помощью платных туалетов.
- Платные туалеты - не инквизиция, а бизнес. А бизнес - квинтэссенция материализма.
- Не у каждого же, как у вас, лежат в кармане двадцать рублей!
- Нет денег - не фиг кобениться, клали бы свое дерьмишко прямо на землю. Сами давеча утверждали, что фекалии - материя не хуже любой прочей. Хоть бы раз последовали совету Толстого опрощаться.
- Хорошо ему было опрощаться на меже да в чистом поле. А моя физиономия была в свое время слишком известна читающей публике, чтобы я мог позволить себе показать ей еще и... - материалист замялся, подбирая слово.
- Жопу! - Подсказал идеалист. - Научитесь, наконец, выражаться по-человечески. А потом, побойтесь Бога, где вы нынче видели читающую публику? В лучшем случае публика читает курсы валют и сводки биржевых котировок.
Чинарик вздохнул и согласно промычал:
- М-да, нелепое поколение. Матрица в них, что ли, заложена кривая?
- О! - Засмеялся материалист, - А вы говорите, публика не читает. Дворник, а вон какие слова знает наукообразные. 'Матрица'!
- Американских киношек насмотрелся, - пожал плечами идеалист.
- Ну, почему киношек? - Отчего-то смутился Чинарик. - У меня, знаете, сколько разного народу толчется? Некоторые даже 'ботают' по-научному. И кибернетики матрицу поминают, и математики.
- Да хватит о матрице! - С неожиданной горячностью воскликнул тощий. - А так же о кибернетике и математике!
- Чего так? - Удивился дворник.
- За такое в свое время срок давали. Я по молодости лет вознамерился осчастливить советский народ. Начитался Норберта Винера и решил, что можно кибернетикой да математикой заменить ЦК КПСС. Не успел студентам прочесть пару лекций на эту тему, как меня хватают за жопу и волокут на Лубянку. Я к следователю-то именно этими словами и апеллирую: нет, дескать, никакого заговора - одна только кибернетика да математика. А он мне знаете, что ответил? Если советскую власть скрестить с кибернетикой и математикой, то получится 'кибениматика'. А за такое и пяти лет не много.
- А как же 'мужеложство'? - Насмешливо приподнял бровь материалист.
- Да, была в 'совке' такая статья. Да и грех был, не отопрусь. Но только применялась та статья редко. Поговаривали, что сам главный идеолог товарищ Суслов был нашим тайным покровителем. А тут она очень даже пригодилась. Клянусь десятью годами каторги...
- Постойте, - возразил Чинарик, - говорите же, что вам пять лет дали.
Идеалист вздохнул.
- Пять лет дали. А потом подумали и еще столько же впаяли...
- Во как! - Уважительно покачал головой Чинарик. - Уж, не за побег ли?
Идеалист горько усмехнулся.
- Какой побег за месяц до последнего звонка! За детский стишок...
Дело было в 1981 году. Весь советский народ готовился трудовыми подарками встретить семидесятипятилетний юбилей выдающегося деятеля Коммунистической партии Советского Союза и мирового коммунистического движения. Четырежды Героя этого самого Союза и Героя Социалистического труда, лауреата Ленинской и Государственных премий, выдающегося военачальника, маршала Советского Союза... Ничего не забыл? А, ну да, великого писателя, автора всеми любимой и зачитанной до дыр трилогии 'Малая земля', 'Возрождение' и 'Целина'. Не мог же я остаться в стороне от такого события! Увидел этого деятеля в киножурнале 'Новости дня' на трибуне мавзолея в окружении детей с букетами - и строчки сами полились из сердца:
'Это что за Бармалей
Взобрался на мавзолей?
Брови черные, густые,
Речи длинные, пустые,
Кто быстрее даст ответ -
Тот получит десять лет!'
Как в лужу, блин, перднул! Накаркал на свою задницу.
- Что ж вы, мил человек, - удивился Чинарик, - со сцены что ли этот стишок декламировали?
- Только соседям по нарам. Да и то ночью и шепотом. И только на ушко.
- И сколько было тех соседей?
- Всего трое: слева, справа и сверху.
Чинарик осклабился.
- Трое - это все равно, что со сцены. И все-таки пять лет за стишок... Не многовато ли? Это же получается - почти по году за строчку!
Тучный насмешливо скривился.
- Ой-ой-ой, опять эта затасканная сказка! Только, когда к нам на кафедру поступило представление о лишении вас профессорского звания, причина была единственная - мужеложство! Врет он все. Натура романтическая. Идеалист, одним словом. А жизнь - не идеалистический пузырь через соломинку выдутый, а топором вырублена из косной материи. Покайтесь, как на духу. Воспользуйтесь тем, что вы в монастыре.
- В филиале, - уточнил Чинарик.
- Не имеет значения. Главное то, что вы, человече, - обратился материалист к дворнику, - если исходить из наличия у вас рясы и прически - лицо духовное.
Идеалист скривил недовольную физиономию.
- В чем каятся-то? В том, что к нам назначили нового начальника лагеря? А тот мое личное дело посмотрел да и стал ко мне приставать: 'Дай да дай!'
- Дали? - Строго спросил дворник.
- В рыло!
Материалист насмешливо продекламировал:
- 'У советских собственная гордость.
На начальство смотрим свысока'.
Идеалист не на шутку разозлился и огрызнулся:
- Причем здесь начальство? Я - гей! А он, блин - грязный пидор!
Его оппонент поднялся во весь свой немалый рост и живот и указательным перстом пригвоздил обвиняемого к позорному стулу.
- Вы там, на лесоповале, среди своих прохлаждались, а меня вместо вас во все места сношали за недоносительство и укрывательство. Пока от меня жена не сбежала.
Оппонент тоже поднялся, принимая стойку для рукопашной.
- Не трагедия. Другую могли взять, помоложе. Профессорский оклад плюс доплата за заведование кафедрой... Признайтесь, сколько ассистенток делали вам недвусмысленные намеки?
- Что вы мелете! Какие намеки?
- Сеансы минета в перерывах между заседаниями кафедры.
- Вы, как баба, собираете грязные сплетни!
Идеалист удовлетворенно захихикал и потер ладошки.
- Ваша, ваша была эпоха, ментовская.
- А нынче ваша, поповская. Впрочем, вы даже на попа не тянете. Натуральная баба, честное слово. Леди Макбет!
Идеалист, стараясь сохранить лицо, натужно хихикнул.
- Скорее, безвинно удушенная Дездемона. Или Офелия.
- Вот и шли бы себе в монастырь, чем небо-то бездарно коптить!
- Прошу не мешать философию и церковь. Церковь - контора. А я в посреднической конторе между собой и Богом не нуждаюсь.
- Это, человече, уже не я, это Офелии Гамлет советовал: 'Отправляйся, дескать, в монастырь!'
Атмосфера в дворницкой накалилась до критической отметки. Это оттаивали старые обиды, подогретые хозяйской 'клюквянкой', которая по крепости заметно превосходила то, за что государство дерет свои непомерные акцизы. Чинарика, некоторое время со снисходительной ухмылкой наблюдавшего за дискуссией, охватило беспокойство. Он громко прокашлялся и вдруг с чистейшим оксфордским выговором произнес:
- Go to the nunnery!
- Чего-чего? - Замерли, не поверив своим ушам, идейные противники.
- Гамлет советовал Офелии: 'Go to the nunnery!'
- Но 'nunnery' по-английски и значит 'монастырь'. Разве не так? - Выпучил глаза материалист и поглядел на приятеля, ища у того поддержки.
- Так, да не так! - Усмехнулся Чинарик. - На сленге XVI века 'монастырем' в шутку величали... бордель! Так что принц посылал девушку именно в бордель, когда поймал на моральном блудодействе. И все переводы 'Гамлета' от Щепкиной-Куперник до Лозинского и Пастернака - липа. Шарашили ребята по одному и тому же тупому подстрочнику, не вдаваясь в детали.
Первым пришел в себя идеалист и с облегчением расхохотался.
- Так вы филолог по профессии!
Чинарик отчего-то скривился.
- Не приведи Господи! Переводы - это так, хобби. Я б повесился, если бы придавал этому серьезное значение. Сделал я как-то новый перевод 'Гамлета'. Со всеми, знаете ли, нюансами. Приношу в издательство, а мне от ворот - поворот. Зачем нам кто-то новый, неизвестный, когда есть проверенный классик Пастернак. В былые времена Пастернака Лозинским били, а теперь они уже самого Пастернака превратили в мухобойку. А потом зачем меня издавать? Мне, живому, платить надо. А покойник с издательства денег не требует. Нет, изящной словесностью я никогда не жил. По крайней мере, материально.
- Так чем же вы на хлеб, так сказать, насущный зарабатываете? - Полюбопытствовал материалист.
- Метлой и совком.
- Это сейчас, - наседал идеалист, - а в той, другой, жизни? Если, конечно, не секрет.
Дворник рассеянно задымил.
- Какой там секрет! Все секреты нынче проданы. Либо разворованы. Вот давеча вы с сомнением отнеслись к моим часам...
Он снова покопался в недрах ватника и извлек уже знакомый гостям очешник с часами 'Полет'.
- А ведь этим часам можно верить. Более того, им нужно верить в первую очередь. В свое время в лаборатории я собственными руками с помощью компаратора чуть ли не по молекуле отрегулировал балансир. Этим часикам можно верить еще и потому, что я заменил в них заводские дешевые камешки на кристаллы когда-то секретного тетраарсенида германия, выращенного на орбитальной станции 'Мир'. Да по моему 'Полету' проверяли эталонные цезиевые часы. А они давали ошибку в одну секунду за 6000 лет. Так эти цезиевые часы, прошу заметить, занимали целую комнату в нашем родном п/я ? 666.
Материалист задумчиво помолчал.
- И где они сейчас ваши часы? Нет, не эти в очешнике, а те, что занимали целую комнату.
- Когда станция 'Мир' рухнула в океан, она ту комнату утащила за собой. И ту комнату, и все остальные. Руководство выгодно сдало их в аренду. Да еще три филиала в придачу. Утащил 'Мир' и цезиевые часы, которые выбросили в утиль за ненадобностью вместе со всем нашим коллективом п/я ? 666. Эх, растащили Рассею по хаткам!..
Чинарик глянул на свой 'Полет' и поднялся.
- О, время обеда! Пора народ запускать. Не желаете ли еще и отобедать?
Гости отрицательно замахали руками.
- Пора и честь знать, - со вздохом сожаления поднялся материалист.
Уловив этот вздох, дворник простодушно поинтересовался:
- Вас ждут дети малые? Государственные дела? Ратные подвиги?
Идеалист хмыкнул:
- Сами давеча сказали, срок годности вышел...
- Ну, так сидите и расслабляйтесь. Я мигом, только за порядком прослежу.
Когда Чинарик вышел, тощий остатки 'клюквянки' перелил из бутылки себе в стакан и торопливо проглотил.
- Учитесь, коллега!
- Никогда! - Передернул плечами тучный и отставил почти нетронутый стакан. - Можете допить и мою. Или лучше оставьте хозяину.
Тощий со вздохом стал переливать напиток из стакана обратно в бутылку.
- Да, не у меня учитесь. У дворника. - Бормотал он, с сожалением провожая содержимое стакана назад в бутылку. - Отношению к реальной действительности. И не важно, что лежит в основе этого гребаного дерьма: идея или материя.
- Что же тогда важно?
- Важно не впадать в уныние.
- Хорошо вам говорить! У вас впереди вечная жизнь. А, если ударитесь в буддизм, то и реинкарнация с возможностью работы над ошибками. А у меня - бесповоротный крах всех начинаний и небытие.
- Ваши начинания - это гребаная суета. Вот признайтесь честно, что вам было жальче всего потерять?
- Библиотеку.
- Браво! Аристократизм, блин, в стиле Александра Блока! Тот тоже сокрушался о сожженной библиотеке. Вот только времена нынче иные. Сейчас можно собрать вполне приличную библиотеку на любой помойке. Да и потом, думается мне, ваш аристократизм ближе к стилю Эпикура. Винотеку вам жальче всего. Винотеку!
- Да и ее тоже, - с вызовом произнес толстяк, - я свою коллекцию всю жизнь собирал.
- Ну, и насобирали на подагру...
- А надо было на цирроз, подобно вам? Я, знаете ли, еще в советские времена в загранкомандировках жалкие валютные копеечки не на шмотьё тратил.
- Ну, так выпили бы ее вовремя, как я не раз предлагал. Когда я скрывался у вас на даче после отсидки, руки себе кусал, которые тянулись к вашему великолепию. Но все же поборол искушение.
- Однако бочонок 'Бордо дю-Рон-Вилаж', тем не менее, ополовинили.
- Я думал это квас. Редкая кислятина.
- Что взять с человека, который в своей жизни не пробовал ничего лучше церковного 'Кагора'?
- Зато теперь вашу винотеку, давятся, но пьют ваши обидчики. А давятся они, потому что вместо материнского молока вспоены 'Портвейном 777'.
- Ошибаетесь, они употребляют 'Бурбон'.
- Это они так думают. И в девяти случаях из десяти лакируют свои извилины говенным техническим спиртом, заботливо разлитым 'народными умельцами' в фирменную стеклотару.
Идеалист, от нечего делать откинул газету с экрана допотопного телевизора и без особой надежды ткнул пальцем в тумблер. Телевизор на удивление быстро проснулся и заорал бодрым голосом экранного крупье:
- У вас триста очков! Крутите барабан дальше, крутите!
Материалист чуть не грохнулся со своего стула.
- Немедленно уберите эту гадость! - потребовал он. - Немедленно!
Тощий вздохнул и укоризненно покачал головой.
- В доме повешенного...
Он крутанул пакетный переключатель и перескочил на другую программу. Но на другой программе вещал другой крупье:
- Так кто же станет победителем в нашей сегодняшней игре 'Чей нос длиннее?'
- Я же сказал, уберите! - грохнул кулаком по столу толстяк и для пущей убедительности еще и топнул ногой.
Тощий послушно щелкнул пакетником.
- Сейчас мы вам расскажем о правилах игры 'Монополия'... - издевался проклятый ящик.
Тощий крутанул пакетник, уже не дожидаясь очередной истерики.
- Новая сетевая игра...
- Во, блин! - Отчего-то смутился тощий, - Сейчас найду канал 'Культура', вам станет полегче, .. - и снова завозился у зомбоящика.