Это было давно и сочинилось в два приема. Первые три четверостишия сотворились около 1997 года, последнее, а с ним и окончательная редакция - в 2008 году. Автор плохо помнит, что заставило его написать это стихотворение, а также придать ему ту форму, в которой оно пребывает сейчас. Наверняка могу сказать, что отправной точкой сочинения сего опуса послужила статья в журнале "Наука и жизнь", читанная автором еще в советское время. Помнится, в статье рассказывалось об экспериментах некоего кандидата наук, пытавшегося определить вектор течения времени. Из статьи выходило, что вектор удалось "нащупать", но я сейчас не помню, в какую сторону, согласно журнальной статье, двигалась данная "форма протекания физических и психических процессов". При написании "Марша" автор также использовал положения некоторых научно-популярных работ в области психологии (насчет активной и пассивной жизненных позиций), в разное время попадавшихся ему на глаза, ну и какие-то распространенные представления (например, представление, о том, что революцию делают фанатики, а ее плодами пользуются лицемеры) и личные впечатления.
Сам процесс сочинения опуса, как мне теперь кажется, напоминал известное определение сна: "небывалая комбинация бывалых впечатлений". Автор не будет утверждать вслед за Виктором Гюго, будто ему диктовал Бог (Черт), а он записывал. Нет в "Марше" какой-то строгой логики; в нем, как во сне, образы и мысли причудливо перемешаны (если, конечно, читатель согласится с наличием в стихотворении образов и мыслей). По мнению автора, объяснять, что он хотел сказать своим произведением, значит провоцировать взрывы неуправляемого смеха у тех, кто его пояснения будет читать.
Старомодная, или традиционная форма "Марша" объясняется тем, что автор с отроческого возраста восхищался твердыми формами да так и застыл где-то на уровне 19-го столетия в своих представлениях о том, как должны выглядеть поэтические строки. Ваше право презирать его за такую приверженность обветшавшим образцам.
В заключение все-таки позволю себе пояснить, откуда взялось в последнем четверостишии упоминание о героях "Махабхараты". Дело в том, что вместо пандавов и кауравов в финале "Марша" вполне могли фигурировать, скажем, гвельфы и гибеллины, асы и ваны или любые другие группировки, люто ненавидящие друг друга (да хоть Монтекки и Капулетти!). Просто персонажи древнеиндийского эпоса вошли в ритм "Марша" благодаря поиску обязательной рифмы к слову "право", а их седая древность тоже оказалась нелишней.