В ушедших веках я увидел осколки души:
Свой бунт и свой трепет.
Не правда ли, это столетье
Полно миражей и туманов, обманов и лжи...
И волн артиллерии?

Слышишь, ступает к барьеру
Идея огромной и чистой и вневременной...
Чего?
Докажите, шепните, лишь дайте услышать.

Молчанием был ваш ответ.
Пистолет наведён.
Стреляет.
Идея гниёт вокруг злого свинца:
Уродливый сгусток холодного серого яда,
Прививка от страсти и жизни и подлинных бурь.
Прекрасная сфера, как сделалась мрачным проклятьем?

Я тоже лелеял её, и я тоже стрелял,
Я бил наповал и навылет по снам заблуждений...
И сферу всегда возвращал в боевой пистолет
Нетронутой, точной и верной, убийственно честной.

Пал новый противник -
И вот она смята, страшна.
Не всякого можно сразить, сохранив безупречность.
Но наше призвание - снова покорно стрелять,
Пусть в братской могиле фантазмов рождается демон.

Восстав, он вернёт царство древних жестоких богов,
Что ищут забав в колизеях траншейного ада
И пьют с кровостоков чернил, подписавших приказ.
___________

Контора стоит кенотафом погибших утопий,
Она безупречно чиста, справедлива, точна.
В финале я чищу оружие.
Кто у барьера?

Я знал, что мне будет ответом, но взял пистолет.
Пробил час расчёта с Хозяином Волчьей лощины.
Мой демон Взаймы мне призванье отлил в серебре.

Волшебную пулю,
Смерть каждой помысленной грёзы.