Аннотация: Отрывочек без начала и конца))) Не, оно есть, но в голове, а это, сами понимаете, чтоб мысль не пропала.
Реммастер
Тревожный звон резко вырвал меня из сумбурного сна. Подскочив, зашарила по стенной панели, выдохнула. Плановая побудка, не разгерметизация, не тревога. Сорок минут до точки перехода. Выдохнуть, успокоиться.
Вырубив хлопком по планшету писк, поднялась с койки, шагнула в кабинку душа. Тронула сенсоры. Пена, горячая вода, холодная вода. Вакуумная система послушно и экономно отработала по предложенной программой. Остатки воды ушли в слив, дохнуло горячим воздухом.
Уф. Теперь и глаза можно открыть. Серые стены с радужными полосками графиков расхода воды расплывались. Все же пяти часов сна маловато для отдыха после полутора суток тяжелой работы...
Почесав раздражающе колючий подбритый затылок, в очередной раз пообещала себе, что однажды отращу косу до пояса. Можно сказать, зарок себе дала. Вот только выберемся, выживем, устроимся, наладим быт... но ворох проблем, похоже, нарастает до бесконечности.
Дальше - компрессионный комбез, привычная инструментальная обвеска, коммуникатор и тюбик густого безвкусного желе из аварийного рациона внутрь. Мельком глянув в зеркальную панель двери, убедилась, что я все еще я. Рыжая, сероглазая, скуластая, изрядно осунувшаяся...
Пора в рубку.
За сдвижной дверью моей каюты - коридор, заставленный огромным количеством ящиков. Алюминиевые ребристые контейнеры едва оставляют место для прохода. Тропа идет вдоль чуть изгибающейся стены. Красный тревожный свет едва мерцает над дверными проемами, половина панелей вообще не горит, серые обшарпанные панели навевают уныние. Экономичный режим.
Все люди в этой части корабля еще спят. Тишину нарушает только мелкий зуд нагруженных по максимуму шпангоутов да едва слышный гул натужно ревущих движков.
Держат мощность! Пробираясь к подъемнику, гордо улыбнулась. Моя работа.
Лифт послушно отозвался на вызов комма, спустился, пропищал что-то неразборчивое, хлюпнул герметичной дверью, поднял, едва ли не скрипя, ободранные панели не внушали... нда, не внушали доверия. Чинить нам этот корабль не перечинить! Хотя не надо было, наверное, им во время аврала пользоваться для подъема крупных грузов.
Еще один короткий коридор, пустой, отмытый, светлый, безликий. Подмигивает синим огоньком входной пульт, в ответ на запрос мощные бронированные двери рубки плавно и бесшумно раздвигаются, и я сообщаю, шагая в залитое разноцветными приглушенными огнями помещение:
- Кэт на месте.
- Принято, - отвечают мне. Динамик гнусавит, кто отметил мое появление, не ясно.
Прохожу к пульту, усаживаюсь в глубокое мягкое кресло, пристегиваюсь. Оно автоматически с жужжанием разворачивается, фиксируется в дежурном положении.
Я ныряю в работу, как открытый космос.
Передо мной раскрывается с шипением длинный полукруглый ряд планшетов, бежит радужное кольцо загрузки, серебром тускло отсвечивают выводы системных блоков. По полу и стенам местами вьются толстенные кабели оптоволокна, ныряя под полуоторванные заглушки, но связь с собранным на живую нитку комплексом работает нормально. Диагност развернулся на весь экран, рядами побежали зеленые пиктограммы. Все в норме.
Рубка? Огляделась.
Из шести кресел, стоящих полукругом перед выпуклой прозрачной каплей панорамного окна и рабочих панелей пустуют два. На местах, кроме меня, капитан Змей, седой, худой и злой бывший элитар, его штурман Роман, грузноватый флегматичный гений, и Валтер с Михаилом, владельцы этого транспорта, бритые, полнокровные арийцы, похожие как близнецы-братья.
Все работают, экраны развернуты, пультовая перемигивается все больше зеленым. Шуршит хладагент в блоках.
- До расчетной точки пять минут, - звякнула система оповещения.
Змей в соседнем кресле, покосился на меня, сквозь зеркальные сетевые очки глаз не разглядеть, зато слышно отлично:
- Подключайся.
Не люблю этого, ведь если где-то что-то случится, мне рывком из сети выходить придется. А это полсуток головных болей. Приказы не обсуждаются, да? Расслабившись, на миг прикрыла веки, положив голову на спинку.
- Так точно. Подключаюсь.
С шелестом на лицо скользнула зеркальная полоска старой системы связи. Грузовик этот все же стар.
Поверх пиктограмм на мой экран легла виртуальная клавиатура, объемная цветная схема корабля, курсовой расчет и раскладка точки перемещения по натяжениям пространственных нитей.
Впрочем, курсопрокладку сразу забрал штурман, а Валтер, занятый слежкой за набирающими мощность пробойниками, снял с моего планшета точку перемещения. Ему надо очень точно определить момент подачи пикового напряжения и проскочить в истончение, и не развалить и не сжечь при этом конструкт.
Я занялась структурным анализом. Точки напряжения, сомнительные в плане герметичности блоки, энергоподача и связь по оптоволокну, крепления и фильтры, гидропоника и регенераторы.
Странная, эклектичная конструкция у нас получилась.
Старый тягач по форме похож на половинку тороида с нелепым прозрачным наплывом рубки посередине. Два уцелевших истребителя с военного корабля на мощных скобах намертво приклепаны по его обоим концам, и находятся на вечном теперь боевом дежурстве, вместе со своими пушками. Кабели тянут к ним энергию прямо от рабочего тела реактора. Длинная цепь жилых модулей закреплены на месте грузовых контейнеров между двух хвостов тора. Груз, понятное дело, частью брошен, частью по трюмам и коридорам разложен. Хорошо, что он мелкоформатный был. Как каргомастер ругался...
Огромные диски пробойников, снятые с разбитого корабля Змея, установлены на шпангоутах вместо старых, попавших под ракетный огонь и разлетевшихся керамо-титановыми осколками.
Утечка воздуха в норме. Потребление на минимуме, пассажиры либо спят, либо согласно параграфу безопасности по каютам сидят.
- Три минуты.
Медленно ползем, на ручном. Змей умело выводит неуклюжую тушу к точке прокола. Руки пляшут над клавиатурой, рычагами, панелями и тумблерами. Элитар, пусть и из бывших, это вам не пьяный коммандер тихоходной пассажирской баржи. Мастер капитан.
Я глянула через прозрачный панорамный колпак в темную глубину.
Уже видны бакены переходников, на фоне далекой сине-алой туманности похожие на золотые пирамиды. Все это - точка перехода, маяки, даже пробойники - не наши технологии, увы... Люди даже не понимают, что это такое и как работает, возможно за исключением ученых, которые изучали, адаптировали и внедряли. Да и те вряд ли. Технология неизвестной расы, которой пользуются в галактике все разумные, но что это была за раса, куда она делась и что произойдет, если система неожиданно перестанет работать? Впрочем, это люди не разобрались, но кто знает на счет иных?
Я могу что-то отладить, что-то настроить и отремонтировать, если есть запчасти. Те же пробойники меняли, просто тупо копируя схему установки. Это мы можем, а вот что-то более глобальное..
На обзорный колпак надвинулась бронеплита, перекрывая вид на ослепительно разгорающийся круг перехода. Дальше последуем только по проекции.
- Одна минута.
Обратный отсчет.
Руки Змея порхают над пультом, Михаил шевелит губами, отсчитывая секунды. Валтер и Роман синхронизируют свои планшеты, графики накладываются друг на друга. В нервной тишине мы следим, как скользит по краю набухающего волной разрыва наш неуклюжий ковчег.
Мои графики молчат, замерев в сине-зеленой зоне.
Тихое гудение нарастает, оборачиваясь надсадным воем на грани слышимости, мелкая дрожь рассинхронизации пробирает до костей. Волосы электризуются, короткий ежик становится дыбом.
Держимся. Все в норме.
С досадой отметив недостатки изоляции, молча члежу за движением.
Гребень волны Змей поймал.
Взвыла тревога на пульте Михаила, пошла пиковая мощность.
Десять секунд.
- Переход активирован.
Пространство заливает энергией. Кресло ощутимо вздрагивает.
Что-то где-то звенит и трескается.
Пальцы пляшут по клавиатуре, перебрасывая мощность с канала на канал. Один за другим выгорают соединения, не выдерживающие пика мощности реакторов боевого корабля, сменивших наши старые...
Вспышка темного огня, как всегда неожиданно. К горлу подкатила тошнота.
Прошли!
Тишина.
Воздух есть.
Диаграммы, схема...
Герметичность? Норма.
Оранжевым мерцает энергетическая система. Пассажиры на месте.
Защита держится.
Выдохнули.
Я позволила себе улыбнуться. Истинно, думала, мы в процессе развалимся, хотя я и закладывала в проект пятикратный резерв.
Штурман выводит на большой экран новый курс, от изгибов и петель в шестимерном пространстве кружится голова. Змей расслабленно сползает с кресла, пинает ногой потухший блок.
- Отработали, господа, - хмыкает он, - свободны все. Благодарности будут занесены в личные дела.
И тут мы все ржем, дико, истерично. Да кому сейчас до этого есть дело! Все живы! Это же чудо из чудес!
Вдох, выдох, успокоились. У всех есть дела, никто не спешил покидать рубку.
Я принялась составлять план работ. Внутренних. Наружу выходить не рекомендуется. Опытным путем выяснено, что среда там сейчас агрессивная,
Ведь на трое расчетных суток за бортом неизвестное пространство, странный туннель, созданный или найденный неизвестной расой, который выкинет нас в конечной точке, у крупной станции расы Дхани. Относительно, конечно. Этот сектор - настоящее захолустье, окраина. Вряд ли стационар этих рептилоидов больше пары-тройки мониторов космофлота.
Но мы уж точно меньше... Мы - это остатки большого каравана Земной федерации, заплутавшего среди пространственных маяков во время бегства из Солнечной системы. Мы - обломки, брошенные уходящими впопыхах, с помощью слепого рывка, от боя c кочевниками мониторами и крейсерами.
Полтысячи гражданских в подбитом модульном сухогрузе, остатки экипажа малого крейсера, разделанного, как брикет универсального пайка и старый грузовик почти без команды.
А я - последний реммастер этого неуклюжего каравана, идущего теперь подальше от войн и людей, бросивших нас посреди пустоты.
Кэтрин, Катерина. Рыжая Кэт. Бывшая гражданка Альянса... мы все здесь - бывшие.
Часть пиктограмм на моем планшете сменила цвет на тревожно-желтый. Звякнула система оповещения, гнусаво отметив утечку из гидравлической системы одного из пассажирских модулей.
Работаем господа, раз уж выжили, работаем. Отдых неведом, да и мечтать стоит поменьше.
Я поднялась с кресла, кивнула капитану и отправилась на зов ремсистемы.
Пожалуй, следует теперь называть нас вольными кочевниками. Да, и пусть только кто-то попробует это имя у нас отобрать.