Аннотация: Закончено 20.02.2009 Теперь уж окончательно.
Дипломатическая почта
Острова Ожерелья.
Восьмой год от восхождения Раттиара на престол Столичной Жемчужины
Я довольно улыбалась, неторопливо шагая по тропинке. Плечо оттягивал приличный, но приятный вес двух тушек. Сегодня на ужин у нас, наконец, будет мясо вместо изрядно поднадоевшей рыбы. В ловушки попалась парочка трапири*, из одного можно сделать отличное жаркое, а второго - закоптить.
Посторонний шум заставил насторожиться. Чего в сем лесу не должно быть, так это звяканья клинков, тяжелого хриплого дыхания и шелеста прелой листвы под каблуками... По крайней мере, без моего непосредственного участия, потому что единственные на острове сапоги сейчас покоились в сундуке в моей башне.
Я прибавила шагу. В паре лей* от главной дороги, пресекающей остров с юга на север, замерла, прислушиваясь. Затем отвела пару пушистых веток и с интересом уставилась на происходящее.
Прислонившись спиной к толстенькой пальмаре*, мужчина в камзоле незнакомого фасона с переменным успехом отбивался от пары айр-ри* с кривыми ашшерами*. Переменным потому, что третий айр распластался поперек дороги без движения, а сам обороняющийся уже не мог двигать правой рукой. Она висела безжизненной плетью, и с пальцев капала кровь, растекаясь по прелой подстилке. Мужчина сражался левой рукой, но сдаваться, по крайней мере, живым, не собирался. Длинный тонкий клинок порхал как бабочка, стремительно и точно отбивая удары нападавших.
Ну уж нет, почетное право грабить путников принадлежит здесь только мне. К тому же захламлять мой остров не позволю.
Отложив в сторону тушки, взвела оба легких арбалета с демонстративно громким щелчком. Айр-ри нервно прянули в стороны, оглядываясь. Незнакомец на миг замер. И я выступила на дорогу со словами:
- Кто посмел нарушить мое священное право?
Ушла в сторону от кинжала, выпорхнувшего из руки наемника. Улыбнулась, жаль что они не видели моего оскала. Прекрасно... напали первыми! Воспользовавшись секундным замешательством нападающих, мужчина провел молниеносный выпад, проколов горло старшего айр-ра. Дернула спусковую скобу. И последний рухнул как подкошенный с болтом в глазу. Дело пары мгновений. И это хваленые убийцы?! Тьфу!
- Так-то! - заметила я, с интересом рассматривая путника, и демонстрируя ему второй арбалет. Так, на всякий случай. Типичный житель континента... высокий, смуглый, и не от загара, а сам по себе. Не моряк и не вольный. Отсалютовав мне шпагой, он поморщился. Покачнулся... Ну, большая потеря крови, не удивительно.
Крови, крови... ой, пора убираться отсюда, сейчас падальщики набегут!
- Дозволено ли мне будет воспользоваться вашим гостеприимством, сеамни? - спросил он еле слышно на хорошем налере*.
Я сплюнула. Ну вот! Оно мне надо? Но он знает обычаи, и сумел опознать во мне сеамни. Хотя кто еще может разгуливать по одному из островов Ожерелья в длинной разрезанной до талии тунике, легких шароварах и с прикрытым лицом? Да еще размахивать арбалетами... А раз он попросил по правилам, придется разрешить. Хотя...
- Дозволено, дозволено... - проворчала я, обшаривая потайные карманы на трупах. Эти многослойные одеяния... От них одни неудобства. - Идти-то сможешь? Путнич-чек...
Улов оказался на удивление богат. Пара кошелей с перламутром, десяток амулетов, в основном, морские, три отличных рубина. Ох, что-то мне кажется, непростые это айр-ри! Оружием я побрезговала, у меня такого добра хватает. А вот бумаги из дорожного пояса заберу, заберу... Никлас прочитает. Он любит.
Все это время путник неподвижно стоял под деревом и наблюдал за моими поисками, не вкладывая клинка в ножны. С раненой руки натекла приличная лужица. Запах крови щекотал ноздри. Пора! Оттащив тела под трупоедку (через пять дней от них не останется и следа), махнула гостю рукой. Тот уже, кажется, поплыл... и даже не подумал, что следует перетянуть рану. Идиот, хотя и авантюрист.
Нагрузившись богатой добычей, командным голосом велела следовать ему след в след. Зажимая рану и отрешенно оглядываясь, он вступил во влажную, сумрачную сельву. Пожалуй, пойдем короткой дорогой, минуя деревню. Лишние расспросы ни к чему, да и этот чужак может не выдержать любопытства моих людей.
Неслышно скользя по звериной тропе, краем глаза наблюдала за мужчиной. Определенно, он не первый раз в лесу. Даже на одних инстинктах и памяти тела он оказался способен преодолеть те несколько десятков лей, что отделяли нас от берега. Вовремя уклонялся от веток, ступал мягко, практически бесшумно... выдохся у самых скал, беззвучно оседая на влажную землю. Пришлось бросить тушки и тащить его к лодке. Проклятый долг владельца! Сгрузив гостя на дно, вернулась за добычей. Отогнав пару мелких падальщиков, сдернула с лица покрывало и утерла пот. Слизнув с губ соленые капли, вернулась к лодке.
Вовремя. Уже начался отлив, так что следовало спешить. Столкнув средство передвижения с песчаной отмели, на которую выползали лианы, запрыгнула внутрь и поставила парус. Легкий прохладный ветерок и уходящие воды увлекли меня к возвышающейся посреди залива серой громаде замка. Угрюмое здание с четырьмя башнями по углам и узкими бойницами под самой крышей, было моим домом. Вода плескалась у скал, плавно переходящих в каменную кладку. Колебания вод оставляли темные следы и ошметки водорослей. Ворота, обращенные к острову, узкий причал перед ними. Как и всегда во время отлива, обнажилась скалистая, трудно проходимая тропа. Острые камни торчали из воды как зубы дракона. Почти у самого берега стояли две толстенькие башенки, основания которых уходили на дно залива. Деревянные ворота служили скорее декорацией и декларацией...
Малая жемчужина внешнего круга Ожерелья, остров Ситар, замок Тьелегрин, мой дом. Пока еще мой.
На причале меня уже ждали. Средних лет женщина, укутанная во множество покрывал и двое стражей, желающих сойти на берег и ждущих моего соизволения.
Швырнув вверх веревку, крикнула:
- Я с добычей! Мартэ, позови Никласа! А вы двое - брысь, пока прилив не начался. Но чтоб к закату... - я добавила в голос угрожающих ноток.
Эти ребята совсем молодые, у них и невесты есть! Местный староста-кай, как и следует по обычаю, выделил замку два десятка для несения службы, хоть и кривился. Вскарабкавшись вверх по замшелым ступеням, заметила, что Мартэ, открыв лицо, смотрит на распластавшегося на дне человека с опаской.
-Ну что, ты никогда раненых не видела? Помогла бы!
- Таких - не видела!
- И что же в нем особенного?
- Это чужак!
Я пренебрежительно фыркнула. Что такого? А нотки страха и ненависти в голосе старой служанки не удивили. У нее в жизни было всякое...
- Он просил право гостя и получил его. Отказывать раненому, сама понимаешь, не годится!
- Ой, не к добру...
- Не каркай!
Тут и Никлас подоспел. Втроем мы вытащили всю добычу из лодки, и отнесли во двор, где раненого подхватили двое слуг и поволокли в башню к нашему целителю. Трапири забрала Мартэ. Я устало потянулась. Ну что... поспать до ужина, что ли?
-Айна! - звонкий голос разнесся по двору, и тоненькая фигурка выскочила из открытых дверей главного дома. Расставив ноги пошире, я приняла в объятия маленький, но быстрый таран.
- И вам привет, сеамни Риин! Только разве подобает вам бегать? - я погладила сестру по неприкрытой растрепанной голове.
- Ну, Айна, пойдем, я тебе что покажу! У меня получилось! - она потеребила меня за рукав, развязав затяжную ленту.
- Что поучилось?
- Тонкая пряжа!
Я улыбнулась.
- Молодец, ты у меня уже почти невеста. Я тоже не с пустыми руками. И если ты дашь мне капельку времени привести себя в порядок, я спущусь и посмотрю! Беги пока!
Легким шлепком придав ускорение девушке, печально посмотрела ей вслед. Тринадцать лет. Стрекоза... не успею я выдать тебя замуж. А какая бы получилась супруга! Если бы у меня была возможность отправить сестру на центральные острова!
Вместо того чтоб предаваться несбыточным мечтаниям, пошла в башню Никласа, на ходу разматывая граду*. Пятьдесят ступеней вверх, миновать ловушки бестолково расставленной мебели и оказаться в большом, содержащемся в творческом порядке помещении. Наш целитель и по совместительству библиотекарь суетился вокруг гостя, уложенного на деревянную скамью.
- Ну, как?
Сухопарый длинноусый старик обернулся.
- Славная рыбка! - заметил он.
- Это - не водоплавающее. Скорее водотонущее... Так что?
- Ничего особенного. Рваная рана на плече, потеря крови. К завтрашнему дню очнется. Я присмотрю. Очень интересные амулеты, особенно вот этот, исцеляющий. Почти израсходован, между прочим!
Я покивала. Никлас как всегда лаконичен. Забрав израсходованный амулет, пошла к себе. Пятьдесят ступеней вниз, затем еще пятьдесят наверх. Я привыкла.
Деньги отправились в почти пустую казну, камушки в тайник. Ох, забыла бумаги отдать. Ладно, позже, не горит! Стянув одежду, облегченно рухнула на кровать. Посмотрев на календарь, выругалась. До приезда дядюшки оставалось пять дней, а я ни на шаг не приблизилась к решению проблемы. Похоже, не судьба... Хотя, у меня есть гость!
Утром следующего дня он пришел в себя. Сидя рядом, я с интересом наблюдала за метаморфозами смуглого, осунувшегося лица. Сначала стало прерывистым дыхание, затем набежала смутная тень растерянности. На миг проступил страх и сменился беспокойством. Он осторожно приоткрыл глаза, руки осторожно зашарили по вытертому синему покрывалу.
Я кашлянула. Мужчина резко повернул голову на звук, не пытаясь встать. Поморщился, наверняка от стрельнувшей в висок боли. У меня самой так бывает, после долгого беспамятства и потери крови. Окинув полукруглую, немного захламленную комнату взглядом профессионала, гость успокоился. Собственно, он увидел камзол, залитый кровью, небрежно брошенный на один из покрытых узорами деревянных сундуков. Я очень внимательно ощупала это одеяние, потому что... ну просто потому что. Не просто же так за этим мужчиной айр-ри охотились? В двойную полу из практичной серо-коричневой ткани было аккуратно зашито что-то плотное, но тонкое. Под пальцами это нечто тихо похрустывало, на сгиб поддавалось, затем принимало прежнюю форму. Похоже на бумаги... да. Я не стала смотреть. Не подобает обманывать доверие гостя, которого к тому же я лелеяла слабую надежду использовать к своей пользе.
- Где я? - голос хриплый, слабый, но уверенный.
- В гостях у сеамни Тьелегрин. И не пытайтесь встать, - я положила руку ему на грудь, - вы потеряли много крови. Никлас!
- Иду, иду, - раздался позади меня ворчливый голос, и вошел целитель. Окинув меня неодобрительным взглядом, велел убираться. А я и не спорила. Зачем? Каждый должен делать свое дело. Мое - приносить добычу и указывать путь. То есть приказывать.
Старик нашел меня на стене, где я, опираясь на парапет, озирала морской горизонт. За спиной - остров и замок, впереди - море от края до края... перламутрово-синее на отмелях близ скал, темно-зеленое на глубине, оно ближе к горизонту голубело, сливаясь с таким же ярким небом, с которого изливаются потоки солнечного света. Блики плясали на мелких волнах, последние сиренево-алые отблески восхода туманными струйками испарились с поверхности воды. Раннее утро, но уже душно... Соленый, влажный ветер трепал полы туники и короткие волосы. Тишина... и надежда, мои лучшие друзья, никогда еще не предававшие ожиданий.
- Что скажешь? - мечтательно прикрыв глаза, спросила я.
- Я разрешил ему встать, но продолжать путешествие он не сможет еще несколько дней.
- А ему надо его продолжать, во что бы то ни стало?
- Похоже на то. Он очень нервничает.
- Ну что ж... мы предоставим ему гостеприимство на время... настолько, насколько сможем. А потом...
Лекарь задумчиво хмыкнул.
- И что потом?
- Не знаю! Не знаю, Никлас... но так надеялась на нечто, что поможет мне, всем нам, похоже... не зря!
- Так и бывает. Не переживайте, сеамни, все наладится. Вы выберете путь, и мы последуем за вами, - он ободряюще коснулся моего плеча, длинный синий рукав потертого просторного одеяния съехал вниз, обнажая покрытую пигментными пятнами руку. Как целитель стар, во имя моря... Будет ли дан ему покой? Потому что он один из тех немногих, кто не останется в замке, когда прибудет дядя. Странно верен Тьелегринам.
- А если я ошибусь? - почти отчаяние в голосе. Старик развернулся, взял мои ладони в свои, вгляделся в глаза. Погладил ладони, осторожно прикасаясь к бугорками мозолей. Я расслабила судорожно напрягшиеся плечи, облокачиваясь о теплые камни.
- Ни в коем разе... сеамни никогда не ошибается, таково ваше свойство, иногда просто мы не понимаем, что было задумано. Помни, мы тебе доверяем.
- Как же ваше имя, гость? - спросила, входя в верхнюю комнату гостевой башни, спешно приведенной в порядок.
- Кэрдан Ромиш, сеамни, - склонился в поклоне мужчина. А в длинной тунике он совсем не плох, хотя вид его и непривычен глазу. Худощавый, кожа того теплого оттенка, что никогда не получится в местных условиях. Типичный рониец, действительно, я не ошиблась. Глаза темно-карие, черты лица резкие, ломаные. Тонкий шрам через левую щеку заставляет губы слегка кривиться в улыбке.
- Старшая сеамни Айна Тьелегрин, - столкнувшись со столь же любопытным взглядом, как и мой, представилась. И откинув с лица покрывало, склонила голову, позволяя разглядеть себя. Таковы наши правила хорошего тона.
Миг странного замешательства гостя от меня не укрылся. У меня вполне типичное округлое лицо, широкие скулы, раскосые узковатые глаза. А вот их цвет... янтарно-золотистый. Это, как и светло-пепельные волосы, передающиеся в нашем роду из поколения в поколение, вызывают кривотолки. Впрочем, когда саеш Тьелегрин был жив, никто не осмеливался поднять голос против нашей нечистой крови. А местные да-авно привыкли.
А теперь, когда отец погиб, все имущество, то есть замок и его обитатели, переходят под опеку единственного родственника мужского пола, дорогого дяди по матери. Который не посмотрит, что мы с сестрой - дети его сестры и поступит так, как велит наш суровый закон. Выгонит из дома... и он действительно имеет на это право. От негодного имущества избавляются. Да... Мы не более чем имущество, и если оно не нужно... Мы - бесполезны, по его мнению. Ибо никто не возьмет нас замуж. Плохая кровь... Слуги и обитатели острова - тоже имущество, но куда более ценное... Хотя немного их. Моя бусина никогда не была богатой.
Говорят, на континенте все иначе. Только как туда добраться, если отберут даже лодку?
Сидящий за столом гость был неспокоен. Сильная слабость помешала продолжить путь немедленно, а долг тянул и дергал за сердце. Как это знакомо. В карих глазах царила лютая недоверчивая стужа. Наверное, какое-то срочное послание... А мы ничем не могли ему помочь. Впрочем...
Наконец он нарушил молчание.
- Не знаете ли вы, как можно быстрее добраться до столичного острова?
- Увы... только верхом, через мосты и переправы.
- Но я видел на внешнем причале быстроходную лекку*. Почему же нельзя использовать ее?п очемуяил праваилась каменная,ьно отбивая удары
Я прикрыла глаза, грустно улыбнувшись. Окна башни Никласа действительно выходят в открытое море.
- Только саеш имеет право пользоваться этим кораблем.
- А...
- На этой бусине сейчас господина нет. Он ушел...
- А вы?
- Я просто сеамни!
- И не можете нарушить право... - и в сухом голосе понимание. Ничуть не странно, думаю я. Ведь не просто же так гость приехал в гости. Он должен знать хотя бы основы нашего бытия, чтобы добраться хотя бы сюда. Не тайны, нет, всего лишь нравы и обычаи.
- Закрепленное на домовом камне! Да, - наблюдая за немного нервными пальцами, поглаживающими прохладный камень, приняла решение. Только бы он согласился...
- Как же выкручиваются местные жители?
- У них есть лодки, да и не покидают они своих мест. К тому же, они мне доверяют!
В карих глазах загорелся неподдельный интерес. Я кивнула, прикрывая лицо. Доверие - основа нашего мира.
Поздней ночью гость маялся бессонницей, глядя на фосфоресцирующие воды залива. Звезды сияли особенно ярко, полная луна явила свой круглый лик миру. По берегам темными на фоне неба громадами возвышались деревья. Легкий ветерок качал верхушки. Отличная погода для ночного лова. Что подтверждали выстроившиеся на границе шельфа лодки. На одной из оконечностей изгибающейся серпом косы сияли огни деревни. Ах... Глубоко вдохнув соленый пряный аромат, мужчина оперся о парапет. Я неслышно приблизилась, и задумчиво огляделась.
- Это владения Тьелегринов, - с затаенной гордостью заметила я. Любуйся, гость, пока есть на то возможность.
- Вы не похожи на местных жителей, - помолчав, ответил чужак.
- Увы, - я пожала плечами, надеясь, что в голосе не слышно горечи, - это не идет нам на пользу.
Прикрывающая лицо вуаль не давала разглядеть, как горестно скривились мои губы, а в глазах блеснуло отчаяние.
- В Ожерелье так ратуют за чистоту крови?
- Нет, за традиции, обыкновения и обычность. Мы слишком другие. Вот уж тысячу сезонов.
- Это грустно. Почему бы вам не уехать отсюда? - мужчина потер раненую руку и глубоко вдохнул.
- Это наш дом, да и на континенте мы будем не менее чужими, - я смотрела в море, наблюдая за рыбаками. Одна из лодок качнулась, на корме зажегся зеленоватый огонек, засуетились фигуры, перебирая ворот, вытягивающий сети. Интересно, какую приманку использует сын старосты? У него всегда самый ранний и самый большой улов.
- Но там люди более терпимы...
- Да... уйти. - Я хмуро оскалилась. - И бросить все это? Нет, я не смогу жить без моря. Без этого замка, без моих людей. Столько лет быть хозяйкой и уйти... нет! Отдать дом, где прожила двадцать два года, в чужие руки? Поменять на сомнительное удовольствие морийских Морских колес? Нет, и еще раз нет! Я буду бороться. Или умру.
- А почему это так... несправедливо? - в голосе чужака послышалось недоумение.
- Таков Закон. Мой отец, саеш Тьелегрин, умер, и право владения получает единственный родич мужского пола. И мы ему не нужны.
- А ваши подданные? Как они отнесутся к тому, что их хозяйку выгоняют?
- Я не хозяйка, а местные жители - невольники домового камня и подчиняются саешу, и только ему. А меня слушают только до того момента, как в залив войдет корабль дяди. И потом исполнят любой его приказ. Повиновение гласу... лорда... да? Оно впитано ими с молоком матери.
- А если приказ им не понравится? - мужчина склонил голову, будто вслушиваясь во что-то иное, кроме моих слов.
- Это не имеет значения. Просто позже они пойдут в храм и вымолят у богов прощение. В самом крайнем случае - покончат жизнь самоубийством.
- Странно... и жестоко, - несмотря на сжигающее гостя нетерпение, он наслаждался мгновением отдыха и возможностью узнать нечто новое.
- Так было всегда, - я еще раз окинула ночное море пристальным взглядом, будто заклиная его. Пусть ветер утихнет, и штиль задержит корабль дяди, давая мне время подумать и решиться. Но нет, только черное бархатное небо подмигивало звездами, да отдаленный плеск темных волн о подножие замка разгонял тишину.
Я проснулась от внутреннего толчка. Не открывая глаз, попыталась сообразить, что меня разбудило. Прислушалась, чуть сдвинув тонкую ткань полога, посмотрела в окно...
Вот оно! Странная, неестественная, сонная тишина. Такой никогда не бывает на моей бусине. Шелест волн, звон ночных колокольчиков на ветролове, птичий гомон, отзвуки деревенских плясок, хриплые вопли диких вейн... Полог незаметности? Похоже. Хорошо, что я нечувствительна к большей части местного колдовства. Перекатилась по кровати, откинула тонкую сетку и подхватила любимые арбалеты. Заряжены.
Я моргнула. Лунный свет, льющийся в окно, неожиданно на несколько мгновений перекрыла тень.
У нас, судя по всему, незваные гости. Одеваться нет времени. Слетев вниз по лестнице так стремительно, что полы длинного полупрозрачного ночного одеяния за мной не успевали, прокралась по тени, легшей у стены, в башню сестры. Взбежала по ступеням, взводя скобы оружия. Прислушалась, чуть приоткрыв дверь. Тихо, только позвякивают стеклянные висюльки на окнах, легкий ветерок колеблет кружевной полог и огонек масляной лампы. Чужих здесь нет.
Вниз, и дальше. Луна заливала двор мертвенным светом, и весь мир, кажется, окрасился в три цвета: черный, серый и серебряный. Чувствуя себя яркой бабочкой под лапой голодной птицы, неслышно скользнула к дверям. У входа пыльными мешками валялись две неподвижные фигуры, под рукой одного из стражей покоилось старое копье. Спят, с облегчением убедилась я, наклоняясь и касаясь пульса на смуглой шее одного. Внутри похрапывали развалившиеся по лавкам слуги. Еще, пожалуй, рано для того, чтоб заниматься выпечкой, ночь едва перевалила за половину.
Оглядевшись еще раз, не заметив никого постороннего, метнулась в башню Никласа. В нижних комнатах пусто, только пыль пляшет в узких лучиках, пробивающихся через темные плотные портьеры. Где он? Опять сумеречничает с гостем, удовлетворяет любопытство?
Теперь гостевая...
Почему сразу не пошла туда? Не время корить себя за глупость. В конце, концов, кто меня посмеет упрекнуть в заботе о сестре?
Пятьдесят ступеней. По-моему, никогда я еще не взбегала вверх с такой скоростью. Шум ударил в уши, едва я переступила границу полога, наложенного на помещение. Замерев в дверях, выхватила из сумрака несколько мгновений схватки. Лекарь, спрятавшись за спинку кресла, швыряет в окно дымящие склянки. Ромиш посреди комнаты грациозно пляшет с парой теней. Третья, увернувшись от брошенных стариком снадобий, отправила в полет пару сюрикенов. Гость упал на колено, разъяренно шипя. Всего миг... Никто еще не осознал моего появления.
Вскинув руки, разрядила арбалеты в спину одной из теней. Вторая резко дернулась, но, получив меткий стремительный укол в горло, повалилась на чужака. Я рванулась к окну, не слушая злобного перечисления предков одного конкретного айр-ри Кэрданом, пытающимся одновременно зажать рану на ноге и избавиться от навалившегося тела. Третий незваный гость скользнул вниз по стене. Я полоснула ножом по тонкой веревке, спустя миг услышала всплеск. Утонет, не утонет... какая разница. Ночью на охоту выходят демоны глубин. Этот охотник - их неправедная добыча.
Обернувшись, помогла чужаку подняться. Осмотрела глубокую рану. Похоже, он точно никуда в ближайшее время не поедет. Ромиш и сам это понял, в бессильной злобе глядя на Никласа, невозмутимо оттеснившего меня от пациента. Глянув, как осторожно он извлекает из рассеченной плоти многогранные звездочки, занялась телами.
Закутанные в тонкие многослойные, расшитые заговоренной черной нитью, одеяния тела казались просто кладезем сюрпризов. Собственно, одного факта оказалось достаточно, чтобы испортить мне настроение... окончательно. Выпростав вялую, иссеченную шрамами руку из-под ткани, тихо присвистнула. Запястье убийцы пересекали три волнистые линии, выжженные на коже едкой кислотой. Морские айры! Нанять их стоит очень, очень дорого. Что за документы везет мой гость и кому, отчего за ним идет такая охота?
Оружие, которое используют эти наемники, часто бывает отравлено особым, коварным ядом морской гадюки, и чтоб избежать воспаления, придется теперь гостя и дорогими противоядиями потчевать, а это дело не менее десяти дней. Средство-то медленнодействующее... и с побочными эффектами. Если не испить его полной мерой, через месяц раненый умрет от разрыва сердца.
Кэрдан Ромиш хочет жить. Это видно в его пылающих яростью и бессильным гневом глазах. Поежившись под этим взглядом, я зашуршала тканью, обыскивая убитых.
Но он и обязан выполнить долг.
Никлас успокаивающе положил ему руку на грудь и взглядом попросил меня уйти. Зажег свечу, достал откуда-то из широких рукавов теплой накидки полоски свежего холста и принялся врачевать над пациентом. Резко запахло цветками рауды. В носу засвербело. Оттащив тела к выходу, я поспешила к стражникам. Почему они, кстати, заснули? Неужели айры их чем-то отравили?
Сидя на узком парапете, я напряженно вспоминала давний разговор. Свесив ноги наружу и поглаживая пальцами теплый, нагретый за день и не успевший остыть камень, пыталась принять верное решение. Закрыв глаза, я подняла лицо к небу, как будто закатившаяся луна и острые иглы звезд могли мне в этом помочь.
- Ах, если бы у тебя был муж! - сожалеющее вскликнула Мартэ, следя за моими руками, начищающими арбалетное ложе. Ее пальцы неспешно перебирали кипу вычесанной из овец белой шерсти, превращая кудель в тонкую нить.
- И что тогда? - любуясь переливами теплой, покрытой узором из годовых колец древесины, спросила я. Солнце, просачиваясь сквозь тонкие кухонные занавеси, перекрашивало мрачное орудие убийства в золотистый цвет.
- Вам не пришлось бы уходить! Просто ввели бы вашего супруга во владение и...
- Не знаю, не знаю... Вряд ли из меня получилась бы хорошая жена. Да и менять относительную свободу на возможность пожить безмолвной тенью в своем собственном доме... лучше умереть! Или уйти.
- Возможно и такое, - грустно заметила женщина, - Хотя наш саеш не такой.
- Да, он позволил мне заниматься тем, что я хочу, хотя и вынужденно, но прочие владетели явно не похожи на отца! Традиции Ожерелья несколько отличаются от царящих на нашем острове...
Мысль найти безземельного супруга, отброшенная несколько лет назад, вернулась вместе с чужеземцем. Если бы я знала о нем что-то еще, кроме имени и факта опасной тайной работы. На кого? Возможно, я найду ответ. Не здесь и не сейчас... Но кое что, я кажется забыла за тяжелыми мыслями.
Вытащив из внутреннего кармана амулеты, мгновенно убедилась, что никаких опознавательных знаков. Рассеянного света звезд было достаточно. Белая кость морской рыбы, золотистые кругляшки янтаря с мелкими мушками внутри в простой железной оплетке, потертые ремешки из акульей кожи, сплетенные в толстую косицу. Попутный ветер, Полог Тишины и морская удача. Перекатив отполированные камушки между пальцев, ощутила легкое покалывание. Их еще можно использовать, значит, они еще послужат бусине Тьелегринов.
Бусина Тьелегринов. Что я готова сделать ради нее? Ради семьи, своих людей... Принять супругом чужака?
Резко развернувшись, я соскочила с парапета.
Торопливо, пока не пропала решительность, сбежала вниз по ступеням, пересчитывая тускло чадящие лампы. В зале кто-то тихо шумел, Мартэ отчитывала стражников, тусклые огни мелькали в оконных проемах, разбрасывая теплые блики. Вновь поднялась в гостевую башню, отметив, что слишком много бегаю этой ночью. В ногах скопилась усталость, и, войдя в комнату, я едва не споткнулась о порог. Хорошо, что трупы уже убрали. Никлас уже ушел и чужак в одиночестве лежал на широкой кровати и обреченно разглядывал потолочные балки. Сумрак разгоняли полдюжины свечей, тонкие струйки целебного ароматного дыма тянулись вверх, скручиваясь под потолком в изящные кольца.
- Приветствую вас, сеами, - в тихом голосе нехорошая обреченность.
- И вам - здравствуйте, - я кивнула, присела на край ложа и откинула с лица покрывало. Ромиш напрягся, мгновенно сообразив, что сейчас будет затронут важный вопрос. Остроты ума ему ранение не убавило. И он действительно весьма неплохо знает обычаи Ожерелья.
- Скажите, то, что вам надо доставить, очень важно?
- Откуда вы знаете? - он напряженно застыл, готовый сорваться и бежать... куда? Пальцы судорожно сжались, стискивая покрывало, лицо застыло.
Я кивнула своим мыслям. Очень важно, очень срочно...
- За мелочью столько айров посылать не будут, - склонившись над мужчиной, коснулась его руки. Легко погладила. - Шш, я не спрашиваю, что именно вы везете, и кому. Только спрошу еще раз, куда?
- Ну что же, - он расслабился, дыхание замедлилось, из карих глаз исчез лед. Ромиш посмотрел на меня оценивающе, - это действительно важно. И срочно, увы. И от этого зависят жизни многих людей. А место... столичная бусина.
- Доставить надо не позднее определенного срока? - вкрадчиво прошептала, склоняясь еще ниже.
Мужчина заинтересованно приподнял брови. Затаился, выжидая, и стал похож на змею. Островного питона, который способен часами таиться в засаде, а потом одним стремительным движением оприходовать жертву.
- Любой ценой?
- Именно.
- А вам противопоказано активное движение... и надо пить лекарства. Не получится, - в таком разговоре, лицом к лицу, шепотом, в полумраке, среди колеблющихся пологов есть что-то личное, интимное. Я глубоко вдохнула, пропуская через себя горько-сладкие ароматы исцеляющих мазей и противоядий, - возможно, я смогу вам помочь...
- Как? - чужак удивился, привставая на локте. Слишком близко...
Предупреждающе положив руку ему на грудь и заставляя мужчину опуститься обратно на тонкие покрывала, проговорила, едва шевеля губами:
- Не вставайте. И не радуйтесь раньше времени. Возможно, мои условия окажутся для вас неприемлемы.
- Что за условия? - болезненно морщась, спросил Ромиш. Сквозь кружащие голову ароматы пробился запах крови. Я скосила глаза на повязку на плече, сквозь которую проступило темное, почти черное пятно.
- Не связаны ли вы обязательствами с какой либо женщиной?
- Нет... - на лице чужака на миг проступило такое чистое и незамутненное непонимание, что я улыбнулась.
- Прекрасно, - скинув плетеные сандалии, одним плавным, тягучим движением распласталась рядом, и прошептала на ухо напрягшемуся, как струна, чужаку, - И станет моя жизнь вашей, и тело, и душа, и владения мои...
- Что-о? - он задохнулся, резко разворачиваясь и прижимая к постели мою руку, которой я легко коснулась его лица. От возмущения или какого-то другого чувства его дыхание участилось, и кожу залил горячечный румянец?
Высвободив руку и размяв занывшие пальцы, проговорила:
- Тиш-ше... вы вправе не согласиться...
- Но зачем? Не понимаю... - он навис надо мною, пристально вглядываясь в лицо.
- О, это просто... Но я была о вас лучшего мнения, - торопливо, пока Ромиш не начал возражать, зашептала я. - Или Никлас напоил вас маковым отваром? Послушайте, супружество по безземельному обряду - это выход. Взяв сеамни бусины, влившись в род, вы сможете пользоваться всеми правами саеша. Например, воспользоваться скоростной леккой... - я искушала, уговаривала,- и "Краста" домчит вас до Жемчужины за три-четыре дня. И вы без приглашения сможете войти в любой замок, как равный, и никто не посмеет вас остановить...
- Как... интересно, - мужчина затаил дыхание и замер на подушках. Лежа вплотную и касаясь худощавого тела, скрытого покрывалом, бедром, боком и плечом, я ощущала, как расслабляются мышцы. Тепло, хорошо... и можно, кажется, бесконечно так лежать, созерцая пляшущие по потолку тени. Желтые огоньки свечей колыхались в ритме волны, облизывающей подножие моего замка, вытканные на задранном пологе узоры блестели золотистой нитью.
- О, да... И как новый саеш острова Ситар вы сможете без проблем попасть на любой Совет, включая Великий. Подумайте...
Ромиш затих, рассчитывая плюсы и минусы моего предложения. Согласись, согласись же! Я стиснула кулаки... Помолчав, мужчина криво улыбнулся.
- В этом безумии есть смысл... Но, - мужчина развернулся на бок и потянул меня за короткую прядь у виска, - что получите вы, сеамни?
- Супруга-чужака. И возможность жить в собственном доме... Ах, да, морем добираться безопаснее. Мою лекку не догонит ни одна рукка айр-ри.
- Это... тоже аргумент, - шершавая уверенная рука взъерошила волосы.
- Так что? Вы согласны связать себя узами со мной?
- К чему такая спешка?
- Только ради вас... и меня, и моих людей, - я прикусила губу почти до крови, глядя сверху вниз в худое, резко очерченное лицо. Сейчас важна честность. И доверие... - через несколько дней, если у острова не появится саеш, в права владения вступит брат моей матери. Вы должны предстать перед домовым камнем раньше, иначе непременно случится усобица.
- Как у вас все сложно, - в тихом шепоте слышится мягкая насмешка, - Я не смогу... как вы выражаетесь, предстать.
- Пустяки, его вам принесут... Так вы согласны? - нет, нет, ни в кое случае в голосе не должна прорезаться радость.
- А почему именно я?
- У меня нет выбора. К тому же вы - чужеземец... В вас нет пиетета перед нами, владетелями... .Можно выйти за местного, но... ни один из вольных не пожелает связываться со мной, да и я сама... не горю становиться прислугой в собственном доме. К тому же, - я лукаво улыбнулась, - вы не будете жить здесь постоянно.
Замолчав, я уставилась на мужчину. Он хмыкнул:
- Лиса! Пожалуй, я соглашусь. Хотя вы получите больше!
- Любой ценой, - напомнила я сказанное ранее, - любой ценой. К тому же все, что есть в замке, включая сокровищницу, будет принадлежать вам! Я покажу... Единственное, брак должен быть заключен по местным обычаям.
- Логично. Руку дайте, пожалуйста.
Я протянула ее ладонью вверх. Он провел пальцем по запястью, круговым движением обвел мозоли от веревок. Странная, необычная ласка, от прикосновений хочется мурлыкать, прижимаясь вплотную.
- Вы предпочитаете фиктивный брак?
-Нет... Острову нужен наследник... - мысли странным образом разбегались, и я сосредоточилась на танце маленьких оранжевых огоньков и медленно оплывающем на стол с длинных вечей воске. Разноцветные лужицы, расплываясь незнакомыми цветами, медленно светлели, застывая.
-Должен признать, это служит дополнительным аргументом в пользу вашего предложения. То, что фиктивным супружество не будет...
Удивленно выдохнув, коснулась его губ кончиками пальцев.
- Вы весьма привлекательны, сеамни, - заметил он, и я отшатнулась, отдернув руку и едва не свалившись с кровати. Впрочем, это приятно... услышать такое.
- Вы льстите мне, гость, - совладав с недоумением, стремительно поднялась, сбрасывая странное наваждение, - надо послать за жрецом.
-Делайте все, что полагаете подобающим.
Едва занялся рассвет, от узкого причала отвалила лодка и направилась к деревне. На веслах сидело двое стражников, которых этой ночью сморил сон, еще двое составляли им компанию. Они должны были доставить в замок старого Эрнэ, жреца, окольцовывавшего еще моего деда. Проследив за ними сверху, на миг зажмурилась, подставляя лицо солнцу, медленно выползающему из розовеющего моря на не менее розовое небо. А потом пошла вниз.
Все обитатели замка, включая повариху и сестру, были в шоке от моего решения, но мгновенно, стоило напомнить о грядущей смене владетеля бусины, признали за мной право. И подчинились. Мартэ, бросив утирать слезы краем так и не намотанной на темные волосы градой и, неожиданно обретя самое радужное настроение, окунула меня в обрядовые заботы. С головой... в ее сундуках чего только не было. Длинное светло-синее платье свободного кроя, легкое черное покрывало, серебристая кружевная сеть на волосы, дабы скрыть их неподобающую длину. Самое главное, облачение. Но и ароматная ванна, смягчающие кожу притирания, масла и полировка для ногтей... в восемь рук Риин, Мартэ и две служанки вертели, крутили, щупали и наряжали. Сестра, неожиданно вспомнив что-то, стремительно умчалась вниз по ступеням. По башне разнесся перестук каблучков и короткое резкое слово, когда она, резко развернувшись, зацепилась краем светло-желтой туники за косяк. Назад примчалась, бренча серебряными венчальными браслетами.
- Это старая Илишша отдала, велела предать, что это ее родителей. Не сочти за наглость, сестра, разреши мне подать их? - протараторило счастье мое.
- Конечно, дорогая. Скоро и ты замуж выйдешь! И счастлива будешь, я обещаю.
Я крепко обняла девушку и коснулась губами ее щеки. Утерла слезинку, сбегающую по щеке. Все наладится, правда...
Тут две девушки-рыбачки налетели на меня, вплетая в короткие волосы тонкие разноцветные веревочки, делая их зрительно длиннее. Они так безжалостно дергали пряди, что стало не до разговоров и даже не до размышлений о том, правильно ли я поступаю.
В конце концов, все остальные уверены, что сеамни не умеет ошибаться.
Комната в гостевой башне была прибрана, украшена светлыми шелковыми лентами и несколькими дюжинами свечей. Тихий шорох длинных светлых жреческих одеяний, почтительное молчание сестры, Мартэ и свидетелей в коротких серых туниках. Мелодичное звяканье длинных тонких цепочек, развешанных на потолке. К ним были прицеплены лампадки, фитили тихо тлели за ажурными решетками. Странная, застывшая атмосфера. Тяжелое, расшитое серебром одеяние, накинутое поверх платья и черного покрова, тянуло к земле. чуть ссутулив плечи, я стояла посреди помещения, окруженная теми, ради которых я готовлюсь совершить... Нет, не глупость, скорее самопожертвование.
Мой будущий супруг, облаченный в синее, расшитое уже золотом одеяние, сидел, опираясь на подушки. Он внимательно, пристально вглядывался в лица присутствующих. Карие глаза перебегали с одного человека на другого, цепко задерживаясь на деталях. Обтрепанные по подолу накидки служек, тусклое, старинное серебро украшений , ожерелье Мартэ, наголовная сетка Риин, в которой рубины давно заменил более дешевый коралл. Это его будущие подданные...
И я, спокойная и собранная. Делающая, что должно, но тем, кажется, отрезающая себе дорогу назад. Почему?
Ну вот, началось. Служки, держа в руках тлеющие палочки санхайи*, медленно и величественно двинулись вдоль стен, окуривая присутствующих приторным ароматом. Их молодые лица сосредоточены, у одного на лбу залегла глубокая морщинка, второй, считая про себя шаги, прикусил губу. В комнату вступил жрец, резко откидывая тонкую шелковую занавесь. Сейчас он ничем не напоминал морщинистого, сгорбленного старика, усохшего и просоленного морем настолько, что напоминал вяленую рыбину не первой свежести. Полдюжины слоев тяжелой синей ткани скрывали немощь, плавные движения - изможденность, а в пронзительно-черных глазах сверкал ум. Он прошел, подметая подолами вытертый каменный пол и замер между мною и кроватью. Протянул руку, и Мартэ с поклоном подала ему чашу, полную густого рубинового вина.
-Сегодня, - начал Эртэ, пригубив чашу, - мы собрались здесь, дабы связать крепкой нитью в единое целое судьбы двух людей.
Служки замерли у дверей, завершив круг и опутав помещение дымным маревом. Где-то далеко остались свидетели и слуги, свечи и серые камни замка, скрытые гобеленами. И кажется, что в тумане, разгоняемом только тусклыми лампадками, есть только я, он и Голос, все набирающий силу.
- Согласен ли ты, - он на миг запнулся на непривычном имени, - вольник Кэрдан Лэсс Ромиш, взять в супруги сию деву, принять ее наследие и владение?
Чужак кивнул, кинув на меня острый взгляд из-под полуприкрытых век:
- Да.
- А ты, дочь Тьелегринов, добровольно ли предаешься в руки сего вольника, и клянешься ли подчиняться его слову беспрекословно?
- Да, - я передернула печами. Это прозвучало настолько... мерзко, что обрядовый дурман на миг отступил, приоткрывая панику, смешанную с отчаянным нежеланием делать то, что делаю я. Судя по расширившимся глазам почти супруга, у них это происходит несколько по-другому. Но отступать уже поздно...
Сестра качнулась вперед, отчего тихо звякнули стеклянные бусины, вплетенные в длинные косы, и протянула подушечку, на которой лежали расстегнутые браслеты. Жрец отдал чашу подскочившему служке, достал откуда-то из складок одеяния длинную тонкую позолоченную иглу, цепко перехватил онемевшую руку, которая невольно попыталась зарыться в накидку, и проколол кожу. От резкой боли сбилось дыхание, а Эртэ сжал мою ладонь в своих холодных клешнях, и алая тягучая капля, сорвавшись с побелевшего пальца, упала на более широкий, сложного плетения обруч. Затем схватил руку Кэрдана и прокол смуглую кожу. Его кровь пропитала тонкий простой браслет. Мой. Затем Эртэ соединил наши ладони, крепко, будто вплавляя плоть друг в друга.
- Отныне и навсегда вы - супруги, и все, что есть вашего теперь общее, - и ловко защелкнул замочки браслетов на запястьях, бормоча простенький наговор. Серебряные полоски нагрелись, почти обжигая кожу, и застежки вплавились в металл.
Обернувшись, приказала резко, обращаясь к Мартэ и не обращая внимания на жреца, тихо отступившего в сторону:
- Поднесите домовой камень.
Двое стражей, замерших за порогом, медленно выступили вперед, почтительно внося внутрь широкую каменную доску, и опускаются на колени передо мной. Тишина становится еще более тяжкой, сумрачной и дремотной. На доске лежал небольшой матово-черный, поблескивающий в свете лампад, камень. По нему пробегали темно-синие волны. Казалось этот поглощающий свет сгусток тьмы живой, дышащий организм. Я подняла его, ибо только тот, кто плоть от плоти основателя рода, может коснуться домового камня. Покачав в ладонях, поднесла к губам, подышала на него, наблюдая за тем, как цвет меняется на светло-голубой.
Прошептала, присев на край кровати, и поднесла тяжелый, как кандалы смертника, камень супругу. Да, уже супругу...
- Положи руку на него... и повторяй, - прошептала, надеясь на его доверие. Ведь это основа всего. - Я Кэрдан Лэсс Ромиш...
- Я, Кэрдан Лэсс Ромиш...
- Приношу сему дому клятву верности и обещаю...
- Приношу сему дому клятву верности и обещаю...
-Сохранять традиции и нести процветание любым доступным мне способом...
-Сохранять традиции и нести процветание любым доступным мне способом...
- Заботиться о слугах и жителях острова и следовать законам Ожерелья.
- Заботиться о слугах и жителях острова и следовать законам Ожерелья.
Камень на миг заалел, и под ладонью мужчины проступили знаки Дома. Руны сплелись в сложный узор, мигнули и погасли. Поверхность камня зазолотилась, под нашими ладонями он потеплел и запульсировал в ритме сердца.
По комнате пронесся облегченный вдох, поколебав пламя свечей и разогнав дым, застилающий комнату. Риин разжала судорожно стиснутые руки.
Отныне... и до смерти саеш бусины Тьелегринов Ситар - Кэрдан Ромиш!
Жрец торжественно провозгласил, расправляя плечи:
-Отныне нарекаю тебя, саеш острова Ситар родовым именем Тьелегрин. Береги честь его и не посрами славных предков.
Служка, тот, что сосредоточенно хмурился, извлек из кожаной, расшитой бисером, сумы толстенную храмовую книгу, перелистнул плотные хрустящие желтоватые страницы, мелко-мелко исписанные старинными рунами. Второй поднес стеклянную чернильницу с белоснежным пером. Эртэ, осененный богами, сделал соответствующую запись темно-алыми чернилами, замешанными на крови. Сейчас уже не людской, а птичьей. Раньше ради таких записей убивали младенца...
Жрец захлопнул книгу, по-старчески хрупнул пальцами и, пристально глянув на меня, направился к выходу. Его специально предупредили, что церемонию не стоит затягивать. В дверном проеме произошла заминка, когда из рук Никласа в его ладонь перешел увесистый мешочек с оговоренным вознаграждением. Четыре последних крупных черных жемчужины из приданого матери и два резных перламутровых амулета-медальона. Выйдя за дверь, он сгорбился под тяжестью одеяний, и двое молодых ребят подхватили его под руки, дабы препроводить к столу, спешно накрытому в центральном доме. Запахи копченостей и варений тревожили меня все утро, раздразнив аппетит, но церемонию должно было проводить на голодный желудок, так сказать, после малого очищения.
- И что же дальше? - спросил Ромиш, наблюдая за тем, как один за другим свидетели потянулись к выходу. Они будто плыли сквозь туман, разгоняя дым легкими взмахами рук, позвякивая украшениями. Лампадки одна за другой гасли... Мой супруг пристально наблюдал за ними. Что он видел?
Наблюдая за собой будто со стороны, подошла к каменному подносу и пристроила в центр домой камень, до того рассеянно лелеемый в ладонях. Рукам стало почему-то холодно, и я обняла себя за плечи, понимая... что? Что впервые испытываю страх...
Мартэ, обернувшись в дверях, ободряюще улыбнулась, сестра весело тряхнула головой и ускакала вниз, не оглядываясь. Скрабезную шуточку Никласа, выданную тихим, пьяным шепотом, мой... муж, надеюсь, не расслышал. Я разъяренно фыркнула, торопливо шагая к окну и распахивая раму. Свежий морской ветер ворвался в помещение, разгоняя дурман, и в крови, и в воздухе.
- Согласно традиции, сейчас должен состояться пир... - обернувшись, сбросила на пол тяжелое, расшитое одеяние, оставаясь в легком платье. Ромиш ослепительно улыбнулся, протягивая руку. Как странно я себя ощущаю, доверив доверившись...
- Но по понятным причинам я на нем присутствовать не смогу.
- Увы и ах, - отстегивая покрывало, сожалеющее хмыкнула, и отбросила его, делая еще один шаг. Черная ткань легла на пол красивыми волнами, - но и это предусмотрено. Не желаете ли что-нибудь отведать, мой господин?
И указала на столик в дальнем углу, скрытый в глубокой тени. За всеми моими словами скрывалась беспомощная растерянность. И мужчина это понимал, а потому просто выжидал, укутавшись в покрывало, как в плащ и откинувшись на подушки. На его лице играли тени, то очерчивая его синим, то вызолачивая смуглую кожу... Красиво.
- Нет ли там вина?
Развернувшись, подхватила глиняную бутыль и улыбнулась.
- Есть. Морское темное с Рессы... мой господин.
- О, - уважительно склонил голову Ромиш, рассматривая печать на горлышке. Легко провел по воску, задев мои пальцы. По коже пробежали мурашки. - Откуда?
- Догадайтесь, - я улыбнулась торжественно.
- Действительно, о чем это я? Благосостояние островов Ожерелья строится на грабеже.
- Именно...
Разлив густое алое вино по старинным бокалам из стекла с искрой, с поклоном подала один супругу и лорду. А он придержал меня за руку, взглядом велев присаживаться рядом. Вспомнив, как ластилась к нему ночью, предлагая себя и остров, нахмурилась. Так... унизительно. Но в глазах Ромиша было только уважение и... что-то мне непонятное, странно-теплое.
Бокалы звякнули, соприкоснувшись ободками, и тихо прозвучало традиционное "За удачу". Пригубив терпкую, сладковатую жидкость, замерла, пытаясь решить, что делать дальше. Но голос мужчины пробился сквозь дурман санхайи, бродящий в крови: