Аннотация: "Святое дело господина де Ла Фера". Часть 2. "Ищите фигуранта!" Гл. 18. Оливен выходит из повиновения. Атос посвящает Оливена в суть заговора.
Святое дело господина де Ла Фера.
Часть вторая.
Ищите фигуранта!
Глава 18. Оливен выходит из повиновения.
-Ну, ты и дурак! - воскликнул Атос, - Да у меня и в мыслях этого не было!
-Вы... - начал Оливен и замер на полуслове. Но Атос понял, что хотел сказать слуга.
-Хочешь сказать, что я лгу? - спросил он резко.
-Я этого не сказал, - прошептал Оливен, - Не посмел...
-Но подумал!
-Вы читаете мои мысли, господин де Ла Фер? А если и подумал, что вы со мной сделаете? Воткнете в глотку этот ножик, которым карандаши точите? Пусть! Я уже ничего не боюсь! Умру, так умру за правду! Давайте, сталь отличная, английская, Бекингема подарок!
Атос закрыл нож и отложил в сторону.
-Ну и болван же ты! С чего ты решил, что мы затеваем похищение Лавальер?
Оливен рассказал, как пришел к этому выводу.
-Так! Значит, мы забираемся на окна и подглядываем? Раньше за тобой такого не замечалось.
-Господин граф, в чрезвычайных обстоятельствах, мы, ваши верные слуги, нарушаем правила, вами установленные. Но я видел собственными глазами, как господин Роже надевал железную маску, как вздрогнула госпожа, как вы ее успокаивали. Я все это видел! Разве этого не было? Разве не убеждал вас в чем-то барон де Шаверни? Разве вы не спорили там, наверху, в вашей спальне? Призываю Бога в свидетели, что ... - Оливен поднял руку к небу, вернее, к потолку.
-Это было, - прервал его Атос, - Но, если ты подглядел вчерашнюю сцену - разве ты ничего не понял из нашего разговора? Имя Лавальер даже не упоминалось, дурень!
-За закрытыми окнами ничего не слышно. Вот почему я сейчас тщательно закрыл все окна.
"Просвет между шторами - и вот свидетель! А если бы это был не Оливен?!"
-Лучше подслушивать, чем подглядывать, - сказал Атос, стараясь сохранять насмешливый тон и вспомнил беседу кардинала
Ришелье с миледи во время осады Ла-Рошели.
-Ну, успокойте же мою душу! Скажите, всеми святыми вас заклинаю - вы действительно не хотите похитить мадемуазель де Лавальер?
Атос выругался (весьма крепко).
-Мой господин, ругательство - не ответ. Вы не для нее велели изготовить железную маску?
-Тебе и тайник известен?
-Да! - выпалил Оливен, побледнев от ужаса,- Я знаю, где она спрятана! Это что... смертный приговор... мне?
Атос опять выругался (непечатно).
-Я свидетель, - обреченно продолжал Оливен, - Я знаю вашу тайну. Но я не предатель и не доносчик. Можете убить меня на месте, но объясните мне, зачем вам все это понадобилось - и я... умру со спокойной душой!
-Твоей жизни ничего угрожает, Оливен. Впрочем, я неправ. Твоей жизни ничего не угрожает - с нашей стороны. Но ты волей случая проник в нашу тайну, а тайна эта очень опасна. И все потому, что ты проявил неуместное любопытство.
-Нет! Нет! Не любопытство! Я боялся, что вы решили отомстить м-ль де Лавальер.
-Заточить в подвале с железной маской на лице? Бедный глупец! Я не знаю... смеяться или плакать. Смеяться над твоей глупостью... а плакать... предоставим все-таки женщинам. У нас же с тобой... мужской разговор. Ты взял ложный след, малый. Как ты посмел? Как ты мог позволить себе нарушить мои правила? Сволочь! Сукин сын!
-Я вижу, что вы очень рассержены.
-Скорее огорчен, чем рассержен. Не хочу посвящать тебя в это - но придется. Иначе ты не успокоишься и наделаешь еще больших глупостей. Но какие чрезвычайные обстоятельства ты имеешь в виду?
-Когда господа рискуют жизнью и свободой, слуги могут перейти границу поведения нормальных людей! Как сами господа, в свою очередь, переходят эту границу, спасая жизнь и свободу своих королей! - пылко сказал Оливен.
-Относительно нас - сейчас именно такой случай. Чрезвычайные обстоятельства. Для этого и железная маска, и тайник в стене. Речь идет о... (Атос понизил голос) ...жизни, свободе и рассудке принца королевского дома. Из Дома Бурбонов. Из Дома Генриха Четвертого. На его лице сейчас железная маска, точно такая же, как та, что ты видел в руках Шаверни. Я сам видел этого несчастного узника. Это родной брат нашего короля, родившийся в один день с Людовиком Четырнадцатым. Это правда, Оливен, трагическая, ужасная, правда. Теперь ты знаешь самое главное. Но знай также и то, что всех, кто проникает в эту мрачную тайну, безжалостно убирают. Список жертв велик. Я не хочу, чтобы и ты его пополнил.
-Вы хотите освободить этого принца? - прошептал Оливен, - Для этого вы и встречались в Валь-де-Грас с королевой-матерью?
Как же Анна Австрийская столько лет скрывала своего сына? Это же чудовище, а не женщина! Как Бог не поразил ее молнией! Миледи, и то не могла бы так! Праведное небо!
-Мы хотим освободить принца. Анна Австрийская... оправдать ее преступление трудно. Но она тяжело больна и очень горько раскаивается. Дни ее, возможно, сочтены. Но об освобождении принца царствующий король, заточивший его в тюрьму, ничего не должен знать. Барон де Шаверни хотел заменить собой узника. Мы не приняли эту жертву. Вот что ты видел из окна, но не слышал ни слова. А эта особа... - черный карандаш перечеркнул девичий профиль, - Пока я жив, эта девица не переступит порог нашего дома.
"Она его уже переступила", - подумал Оливен.
Оливен упал на колени перед Атосом и поцеловал его руку.
-Да хранит вас Господь! - воскликнул он, - Простите меня, умоляю вас! Простите, что я на мгновение, вернее, на эти часы, позволил себе усомниться в вас! Я же всегда вами так восхищался! Клянусь, что не скажу ни слова, даже если палачи Людовика переломают мне все кости и разорвут грудь, как казнили своих врагов викинги, делая "красного орла"! Клянусь, что ни отравленные стрелы, ни раскаленное железо, ни...
-Остановись, - нахмурился Атос, - Без излишней патетики. Знаешь - молчи и занимайся своими делами.
Он сделал жест - Оливен уселся рядом.
-Теперь мне все ясно! Ясно, для чего королева дала целый мешок денег госпоже... Ясно, почему на козлах кареты, в которой королева приехала на встречу в Валь-де-Грас, сидел переодетый граф де Гиш!
-Граф де Гиш? Тебе не померещилось?
-Спросите вашу жену! Вы же вышли через несколько минут, когда королевская карета уже умчалась. Неужели, господин граф, вы допускаете мысль о том, что де Гиш выдаст нас? Этого не может быть!
-Кто знает, - вздохнул Атос.
"Участники заговора Шале тоже не думали, что он разоткровенничается с кардиналом Ришелье. О существовании принца де Гиш, видимо, узнал еще в Во - принцесса была на малом приеме на встрече этих близнецов. Но прочее лучше бы ему не знать. Королева-мать втянула де Гиша в заговор, и теперь он связан со всеми".
-Жаль, очень жаль. Хотелось бы, чтобы как можно меньше людей знало об этом. Оливен, прошу тебя больше не следить за нами.
-Да, сударь, кроме разве что форс-мажорных обстоятельств, когда все позволительно! В таких случаях ни до чего!
-Кто научил тебя такой морали? - спросил Атос, сдерживая гнев.
-Люди, которые вам очень дороги, очень близкие вам люди. Это не ваш сын и не г-н Д'Артаньян. Это Гримо и ваша жена. Я действую по их примеру. Простите, что вызвал ваш гнев. Но Гримо, который никогда не читал ваших бумаг, обшарил все ваши карманы и нашел письмо Д'Артаньяна, когда вы посещали короля. Потому что Гримо был за вас в ужасной тревоге!
-Так, - пробормотал Атос.
-И еще раньше, сударь, значительно раньше - тот же Гримо, для которого слово господина всегда было законом, отказался подчиниться вашему сыну, чтобы предупредить вас о появлении во Франции переодетого монахом злодея Мордаунта. Вот почему я подглядывал за вашим корсаром.
-С Гримо мы разобрались, а жена моя тут при чем?
-Жена ваша, господин граф, вчера яснее ясного дала мне понять, что я должен был вести себя по-другому во время тайного визита Луизы де Лавальер в квартиру господина Рауля. Я не подслушивал, о чем они говорили, а сейчас очень жалею! Если бы мы все знали, нам было бы легче помочь ему.
Оливен зажал себе рот рукой.
-"Я не король Франции, чтобы красть"? -хмуро спросил Атос, вспомнив разговор о пунктирной линии его "Мемуаров".
-Значит, и вы все знаете? Как она сюда пришла, и они разговаривали, вот здесь, в этой самой комнате, и она в конце разговора упала в обморок, а я унес ее в портшез.
"Я чуть было не упала в обморок, как крошка Лавальер"...
Этого Атос не знал. Виконт де Бражелон выпустил из разговора с Лавальер свои отчаянные речи, и не сказал отцу, где происходило их последнее свидание. Но Атос сразу обо всем догадался. И остановил Оливена.
-Забудь об этом, Оливен. Понял?
-Я... старался забыть, сударь! И виконт велел мне забыть и никогда не говорить о ней! Но госпожа была так настойчива!
"И не таких как Оливен, заставляла разговориться Шевретта".
-Все это уже проходило, - заговорил Оливен, - Образ Луизы де Лавальер в сознании г-на Рауля заменила другая девушка, "незнакомка с сапфировым ожерельем" из его сна. Он сам мне рассказывал. Он не верил, что она существует, а она существовала! Они встретились - и расстались. Вы понимаете, о ком я говорю? О дочери Бофора, вот о ком.
-Я так и думал, - при этих словах Атос улыбнулся и решил прекратить "чувствительные разговоры". Оливен говорил от всей души, пылко, взволнованно, но обсуждать подобные темы со слугой было не в правилах Атоса. Он велел Оливену замолчать. Оливен облизал губы, провел рукой по щеке, вздохнул и ткнул зеленым карандашом в нижнее поле карты Франции. Там, в самом углу пером была нарисована девичья головка. Но явно не Луиза де Лавальер, о чем свидетельствовали вензеля, затейливые росчерки, "Б", объединяющая "А" и "Р".
Росчерки повторялись по всему нижнему полю, а за прелестными росчерками следовало карикатурное изображение пиратской физиономии в бандане с лилиями. Пират в этом экзотическом головном уборе, изображенный с юморком, имел явное сходство с автором красивых росчерков и головки девушки с лицом Анжелики де Бофор.
"Размечтался, болван!" - эти слова говорил самому себе будущий победитель мусульман. Далее следовали рисунки пером - пиратский флаг "Веселый Рождер", мальтийский крест и шаржированное, переводя на наш язык, "мультяшное" изображение каких-то уродливых реисов в чалмах, с ятаганами, копьями и прочим вооружением - все, что подсказала виконту де Бражелону его богатая фантазия и изобразило его прихотливое перо. Поля потрепанной карты Франции напоминали бы комикс, если бы комиксы были известны в XVII веке.
-Видите? - спросил Оливен.
-Вижу, - улыбнулся Атос, - Без юмора в наше время не выжить.
-О, господин граф! Чего-чего, а чувства юмора вашему сыну не занимать! ПЕРВОГО АПРЕЛЯ он только и делал, что шутил. И, насколько я успел узнать его за последнее время - а мы были как никогда откровенны друг с другом в эти дни -я полагаю, что у нашего господина ПЕРВОЕ АПРЕЛЯ КАЖДЫЙ ДЕНЬ!
Атос опешил.
-Как так? - спросил он.
Оливен опять укусил ладонь.
-Ой! - сказал он, - Лучше мне молчать! Он сам вам все расскажет в свое время. Если я ляпнул что-нибудь, тревожное для вас, господин виконт на меня очень обозлится. А откровенничал он со мной потому, что не хотел расстраивать вас своими исповедями. Он же понимал, что вы из-за него переживаете. А я, верный Оливен, "Воплощение Верности", помните? - был в те дни у него под рукой.
-Отлично, - сказал Атос, - Но как ты мог подумать, чтобы мы могли так жестоко мстить женщине? Подвал, заточение, железная маска...
-А миледи? - сказал Оливен, - Правда, эта мразь получила за дело! Туда ей и дорога, гадине проклятой! Я же узнал всю историю от Планше и Мушкетона аж во время Фронды. И Гримо жестом показал (Оливен стукнул себя по шее ребром ладони и энергично закивал), что эта злодейка заслужила преисподнюю. И Мордаунт, ее окаянный сынок - мы ж его первые встретили - г-н Рауль, граф де Гиш и я. А потом вдруг Гримо, которого мы все так ждали в такой панике из-за этого светлоглазого урода летит в Париж предупреждать вас, нарушая все ваши приказы и, несмотря на настойчивые просьбы г-на виконта. Мы, что, думаете, не волновались за вас? Вспомните потом, когда вы послали г-на виконта провожать лорда Уинтера, я ж тоже был с нашими ребятами - с Гримо и Блезуа. И мне тоже, как и Гримо, показалось, что мелькнула какая-то тень, мушкет в моих руках так и задрожал. Но я не сказал ничего господину виконту, он опять решил бы, что я трус, и мне чудится со страху, а то и высмеял бы. Но я же должен был узнать, что это за урод светлоглазый, монах, убийца, сын миледи, свалился на наши головы? Ну и - узнал про миледи, потому что и за господина виконта боялся: он вечно вмешивался во всякие заварушки, он у вас такой, его не переделаешь. Но Лавальер-то не миледи, правда же?
-Лавальер - не миледи. Мстить ей никто ни собирается. Надеюсь, это прошлое, к которому нет возврата. А ведь ты, плут, и виду не подавал, что знаешь наши тайны!
-Если ваши слуги все знали и участвовали в возмездии: Планше, Гримо, Мустон, Базен - вы им настолько доверяли, то чем я хуже! Если вы взяли в Англию Блезуа - а он моложе меня - то чем я хуже! А то, что я молчал все эти годы, что знаю тайны господ мушкетеров, разве это не говорит о том, что я не выдам и эту тайну - о близнецах Людовике и Железной Маске! Вспомните, сударь, ваш сын назвал меня "Воплощением Верности", и я горжусь этим - не думаю, что это его очердная шутка! Черт побери!
-Дружок, - мягко сказал Атос, - Нас всех ждет очень опасное будущее.
-Война с Людовиком? - спросил Оливен, - Ибо, освободив принца, вы будете что-то предпринимать? Не будет же он прятаться всю жизнь?
-Это он сам решит - быть или не быть гражданской войне. Хотелось бы ее избежать. Но решение останется за принцем. Я не буду навязывать ему свою волю.
-А маска тогда для кого? Та, что спрятана в нашем тайнике?
-Для фигуранта. Какой-нибудь Богом обиженный сумасшедший преступник заменит собой принца.