Аннотация: Шевретта рассказывает Атосу о трагической судьбе барона де Шаверни-старшего.
Глава 12. Погибшие под Шарантоном.
Рассказ Шевретты.
-Мы опять переносимся в начало 1649 года. Битва под Шарантоном. Помнишь?
-Увы! - вздохнул Атос, - Разве такое забудешь?
-Битва, в которой фрондеры были разбиты. Но я не хочу воскрешать в твоей памяти эти печальные события. Речь о Шарантонской баталии идет постольку, поскольку это связано с господином де Шаверни.
-Но Арамис говорил мне в том же сорок девятом году, правда, уже летом о том, что Шаверни и его товарищи, участники заговора против Мазарини, пропали без вести.
-Арамис, возможно, и не знал всего. А может, не стал докапываться до правды.
-Неужели ты не ревновал меня к Арамису?
-Ревновал, но в незапамятные времена. Когда ты его любила. И то, это была неосознанная ревность.
-Скажи еще, что ты уже тогда любил меня! Ни за что не поверю!
-Я должен бы уверять тебя в том, что обожал тебя одну со времен Генриха Четвертого, когда мы были детьми? Но ты мне не поверишь. Тебя все обожали, мой ангел. И я тоже, но втайне. Но влечение, нежность, уважение - я понимал, что сам виноват и любовался тобой издалека, когда был мушкетером. А когда судьба нас все-таки свела...можно сказать, на большой дороге, "господин аббат" - ревность исчезла, будто ее и не было. Я старался сгладить противоречия. Я не хотел терять ни тебя, ни Арамиса. И потом, нас связывал ребенок, и я знал, что к Арамису ты не вернешься. Арамис любит Анну-Женевьеву. Но его дети - Лонгвили, а не Д'Эрбле. И это его очень печалит.
-Арамис потерян, - сказала Шевретта, - Придется с этим примириться.
-Из-за Людовика? И Портос тоже, что ли?
-Да нет же! Арамис потерян потому, что он предал Железную Маску, Роже и Портоса.
-Железную Маску и Роже - да. Но Портоса - пока еще нет.
-Ты сказал "пока еще", любимый? Послушай меня... Ведь ты не спокоен за судьбу Портоса?! Я тоже.
-Да. Портос меня очень беспокоит. Но я, наверно, схожу с ума! Меня беспокоит все - абсолютно все! - последнее время.
-По тебе этого не скажешь. Ты прекрасно владеешь собой. Но вернемся к событиям по Шарантоном.
-Да. Как ты докопалась до трагедии Шаверни?
-Совершенно случайно. Погибшего барона де Шаверни узнали.
-Кто? И как получилось, что мой пропавший без вести сосед оказался участником этого сражения?
-Шаверни не сражался. А узнал его Рауль. События под Шарантоном развивались таким образом. В битве силы королевы потеряли герцога де Шатильона. Но среди погибших фрондеров был наш родственник, Танкред де Роган. Ты знаешь историю молодого Танкреда?
-Сын герцогини де Роган, похищенный в детстве по наущению алчных родственников? Впоследствии я кое-что слышал о парламентских дрязгах. Вроде бы и его высочество принц Конде был в этом замешан? Происки принца Конде, которого спровоцировала его любовница, как-то заинтересованная в рогановском наследстве. Помнится, молодому человеку оказали в праве на имя Роганов. Жаль, конечно, мальчика. Я верно передаю суть? Ведь история с Танкредом произошла в мое отсутствие.
-Верно. Обида на Конде привела Такнреда в ряды фрондеров. Но мальчик не успел прославить свое имя - в бою под Шарантоном он был смертельно ранен. Шарантон оказался в руках принца Конде. Умирающий Танкред попал в руки принца. Но пленник не открывал свое имя и говорил только по-голландски. Тут Конде вспомнил о своем очень образованном приближенным, владеющим иностранными языками и поручил Раулю разузнать у пленника, кто он такой. Рауль разговорился с Танкредом, узнал его историю и не назвал Конде имя пленника. Но назвал его мне, а я, в свою очередь - матери Танкреда - госпоже де Роган. Госпоже де Роган люди Конде вернули сына, уже убитого. Я заговорила об этих грустных вещах потому что среди погибших под Шарантоном Рауль узнал и барона де Шаверни-старшего.
-Шаверни? - поразился Атос, - Не может быть! Я сам был под Шарантоном. Не было его во фрондерской армии.
-Не было, - кивнула Шевретта.
-Я мало общался с бароном де Шаверни. С тех пор как он исчез из наших мест, прошло несколько лет. Ты уверена, что Рауль не обознался?
-Да, - твердо сказала Шевретта.
-Я не видел барона де Шаверни в наших рядах, - так же убежденно сказал граф.
-Ты не мог его видеть во фрондерской армии, - печально сказала Шевретта.
-Объясни. Я что-то не понимаю.
-Я сопровождала госпожу де Роган. Несмотря на козни Конде, указ парламента, я считала Танкреда Роганом и должна была поддержать его мать. И случайно увидела тех, погибших, о которых говорил наш мальчик.... Да, это были не фрондеры, мой дорогой. Они и не могли быть с вами. Это были бывшие заговорщики, и Гастон Орлеанский сдал всех кардиналу....
-Как же они оказались среди погибших под Шарантоном?
-Милый мой Атос! Ты так ничего и не понял?
-Признаться, нет!
-Шарантон... Там есть заброшенный монастырь, старая обитель храмовников, а теперь не то богадельня, не тюрьма, где содержатся сумасшедшие.
-Не может быть! - воскликнул Атос, - Шаверни запрятали в Шарантон?
-Я знаю достоверно.
-Как же ты узнала?
-Госпожа де Роган и ее слуги явились забрать тело Танкреда. Конде дал ей разрешение. Я ее сопровождала, но была, разумеется, в маске. Я не хотела, чтобы Конде узнал меня. Понимаешь?
-Да.
-А за бароном де Шаверни и его товарищами приехали служители Шарантона. Один из них мне был знаком. Он принадлежал к иезуитскому ордену, и он не посмел отказать мне в необходимой информации.
-Зря ты связалась с иезуитами, - не выдержал Атос.
-Я "связалась" с иезуитами, дорогой, в то время, когда не надеялась на защиту Анны Австрийской и своего супруга де Шевреза. Я была наивна, надеясь, что "Орден Иисуса" защитит меня и моего малыша. Но с тех пор я приобрела некоторое влияние в Ордене.
-Понимаю! Ты могла приказать служителю Шарантонского сумасшедшего дома именем Ордена открыть имена погибших, чьи тела они хотели забрать?
-Да! И восстановила ход событий. Шаверни и его товарищи были в здравом рассудке. Но оказались среди безумцев и перестали существовать. Это было хуже, чем Бастилия.
-И хуже, чем Гревская площадь.
-Я думаю, - согласилась Шевретта, - Когда началась битва, пленники решили вырваться на свободу. Они, по словам служителя, хотели присоединиться к противникам Мазарини, следовательно, к фрондерам. Но местность контролировали королевские войска. Люди были безоружны... Инструкции кардинала относительно Шаверни и его людей были очень суровые.
-Неужели это сделал Конде?
-Нет. Это сделали иностранные наемники. Не то немцы, не то швейцарцы. Конде и сам не знал, откуда взялись еще и эти убитые. Вот так, дорогой. Потом я узнала, что погибших заговорщиков похоронили тайно, на пустыре, тела засыпали негашеной известью... Возможно, Арамис, учитывая его принадлежность к Ордену, знал и это.
-И морочил голову Роже и его друзьям столько лет, обещая узнать о судьбе барона?
-Это было средство заставить Роже беспрекословно повиноваться ему, разве ты не понимаешь?
-Ужасно! - Атоса так и передернуло.
-О, Атос! Пора бы не идеализировать род людской!
-Боюсь, что я неисправим. Но такая жестокость не вяжется с Мазарини. Я ему насолил куда больше - но жив, как видишь. А тут какой-то провинциальный заговор. Всего-то неудачное нападение на карету кардинала - и такая таинственность.
-Барон де Шаверни был офицером личной гвардии королевы в 1638 году. Он увез второго принца из Сен-Жермена, где проходили роды. Его убрали не потому, что он заговорщик. Его убрали как опасного свидетеля. Как убирали всех, кто знал о существовании этого принца.
-А если и Лавальера тоже? - спросил Атос.
-А Лавальер тут при чем?
-Маркиз был другом Шаверни. Когда барон де Шаверни ввязался в заговор Гастона Орлеанского, я убедил маркиза де Лавальера не принимать в нем участия. А потом у меня была важная встреча с МИШЕЛЕМ. Когда я вернулся, я узнал о смерти молодого маркиза. Это как раз время заговора Шаверни.
-От чего умер маркиз де Лавальер?
-От воспаления легких - такая версия.
-Возможно, решили, что Шаверни поведал другу тайну королевской семьи, и его отравили.
-Теперь это уже узнать невозможно. Вдова маркиза не допускала мысль о вскрытии, она считала это грехом. Мой приятель врач не стал требовать расследования. А дети были слишком малы в те годы. Теперь мне кажется, что все это связано.
-Как ты думаешь, будет дождь? - вдруг спросила Шевретта.
-Нет, милая, - сказал граф, - Сегодня будет солнечный день.
И, как бы в подтверждение его слов, крыши Парижа озарили первые лучи солнца.