Аннотация: Арамис узнает от дона Энрике, что герцог де Бофор начинает войну с пиратами.
Глава 4. Мальтийский вариант.
-С чего мне начать? - спросил дон Энрике.
-А начните-ка с себя, - мягко сказал Арамис, - Расскажите о себе. Вы о нас много знаете, а я вас совсем не знаю. Вот и расскажите, что считаете нужным.
-Я не знаю, что говорить, - вздохнул рыцарь, - Да стоит ли? Разве вам интересно?
-Вы были так красноречивы и остры на язык, когда речь шла о королях и министрах, а когда заговорили лично о вас - вы смущаетесь.
-Спрашивайте, я отвечу.
-Сколько вам лет, дон Энрике де Кастильо?
-Двадцать... скоро будет.
-Скоро - это через год или через два?
-Через год, - виновато сказал дон Энрике. Арамис улыбнулся.
-Вы недавно в Ордене?
-Сравнительно недавно.
-Вы не хотите уточнить?
-Помните мирный договор между Францией и Испанией? Помните, когда ваш король женился на Марии-Терезии? Вот. С тех пор.
-А до тех пор, чем вы занимались?
-Учился. Были кое-какие приключения... И еще... готовил себя к военной карьере.
-Ваши родители не возражали против вашего решения?
-Мой отец погиб в битве при Рокруа. А мать была согласна. У меня есть еще старший брат. Он женат. Дети есть.
-Вы мечтали стать полководцем? Взять реванш... за Рокруа? Стать испанским Конде?
Дон Энрике вздохнул.
-А мирный договор сделал реванш невозможным, и вы решили обратить свой меч против мусульман?
-Да, примерно так все и было. Но откуда вам известно?
-Я же священник, мой юный Сид!
Дон Энрике совсем смешался.
-Зря я сболтнул о Сиде, - сказал он, - Привычка.
-Во Франции Сид очень популярен, - сказал Арамис, - С легкой руки господина Корнеля. Впрочем, кабальеро, возможно, у вас еще будет случай стать вторым Сидом или "испанским Конде". И отомстить Людовику Четырнадцатому за вашего отца, убитого под Рокруа.
Дон Энрике насторожился.
-При чем здесь Людовик? Разве пятилетний карапуз в ответе за гибель полковника испанской пехоты - это у нас лучшие войска! Что вы хотите этим сказать?
-Я хочу сказать, что война, о которой вы мечтали, может начаться в скором времени. А испанская пехота... Я знаю, чего она стоит. И вы, быть может...
-Этим-то вы и страшны, - перебил дон Энрике.
-Я сам?
-Вы - иезуиты. Вы для того выпытывали мою биографию, чтобы натравить меня на Францию? А у меня нет предубеждения против французов. У меня есть друзья, ваши соотечественники, и я уверен, что войны не будет.
-Испания может выступить в защиту прав принца-узника. Вот вам и война. Вы ведь знаете, в каком родстве этот несчастный пленник с его католическим величеством, королем Испании.
-Брак Людовика Четырнадцатого и Марии-Терезии сделал эту войну невозможной. Тем более теперь, когда у них дофин родился! К соглашению можно прийти путем переговоров. Договорились же наши страны по всем статьям, когда мир висел на волоске. И даже с мятежным Конде уладили.
-Мятежный Конде - не близнец короля. На Людовика нужно оказать очень сильное давление, чтобы он уступил. Но он уступит.
-Я вас слушаю и удивляюсь! Вы, француз, собираетесь подготовить вторжение испанцев? Хотите повторить "подвиг" Анри де Сен-Мара? Вспомните, как оборвалась его жизнь!
-Я все-таки старше и опытнее Анри де Сен-Мара...
-И значительно хитрее...- вставил рыцарь.
-А разве вас не возмущает судьба принца, чьи права так жестоко попраны?
-Возмущает. Но я скажу вам одно: эти вопросы нужно решать мирным путем. И лучше забудьте об испанском варианте!
Арамис усмехнулся.
-Есть еще и английский вариант. Наш бедный узник - двоюродный брат Карла Второго.
-Карл Второй живет с Людовиком душа в душу.
-Карл Второй не знает некоторых обстоятельств из личной жизни его горячо любимой сестры. До Англии еще не дошла информация о гомосексуальных наклонностях Филиппа Орлеанского. Эта информация как бомба, готовая взорваться, стоит моим людям поджечь фитиль. И в нужный момент эта бомба сдетонирует...
-И все это ради жизни и свободы близнеца Людовика? Расславить на всю Англию то, что так тщательно скрывает от общества семья французского короля?
-Цель оправдывает средства, - холодно сказал Арамис.
-Грязные средства ради благой цели?
-Какой вы еще идеалист, дон Энрике!
-Вот, что внушает мне отвращение в деятельности вашей организации, господин генерал иезуитов! И вы, не гнушающиеся никакими средствами, еще присвоили своей шайке святое имя Иисуса!
-Я не царь Ирод и младенцев не убиваю. Но мое терпение не беспредельно. Думайте, что говорите, молодой человек!
-Прошу прощения, епископ, я увлекся.
-Вы сами в начале нашей беседы изволили упомянуть о том, что объединяет наши организации, а не разъединяет. Я позволю себе повторить приведенную вами цитату. "Идущий за мною сильнее меня". Иоанн Предтеча говорил об Иисусе. Льщу себя надеждой, дорогой иоаннит, что иезуиты в конечном итоге окажутся сильнее. К вящей славе господней, - кротко сказал Арамис.
-Вы профанируете имя Иисуса, - печально сказал дон Энрике.
-Вот как? А вы забыли о наших миссионерах, рядовых членах нашего Ордена, которые несут свой крест в далеких диких странах - во всем мире, проповедуя слово Божие? О людях, беззаветно преданных святой Вере Христовой, идущих на пытки и мученичество во имя торжество нашей веры.
-О них я не забыл, - тихо сказал дон Энрике, - Мы уже говорили о наших мучениках.
Он встал и перекрестился
-Вечная память. Да, эти люди делают честь вашей организации. Это я и имел в виду, говоря о том, что нас объединяет. И, надо отдать вам должное, образование у вас тоже на высоком уровне. Но в вопросах военной подготовки, в морских сражениях вам до нас далеко!
-Мы еще очень молоды, - заметил Арамис, - У нас еще все впереди. И. кстати, основатель Ордена иезуитов, дон Игнасио Лойола был испанец. Ваш соотечественник, - и он слегка кивнул головой.
-Я знаю. А первый Магистр Ордена Госпитальеров, Раймунд де Пюи был француз. 1118 год. Если не ошибаюсь. Ваш соотечественник, - и Энрике в тон ему раскланялся.
-Браво, рыцарь! - улыбнулся Арамис, - А о наших методах предоставьте судить нам самим. Вы еще восторженный юноша и готовы считать иезуитов слугами дьявола, этакими ассасинами, исчадиями ада, потому что мы допускаем в борьбе с врагами нашей веры любые средства, включая кинжал, яд, политическое убийство, шантаж? Согласен, это не по-рыцарски. А мы себя рыцарями и не величаем. Я не лицемерю с вами, дон Энрике. Ваши-то тоже не невинные овечки. Но наши возможности шире, потому что мы допускаем те методы, от которых вы с юношеским максимализмом брезгливо открещиваетесь. Я признаю приоритет Мальтийского Ордена в военных вопросах. Я признаю ваши научные и медицинские достижения.
А сами-то вы участвовали в этих сражениях, которыми так прославились господа иоанниты?
-Еще нет. Но за ранеными мне доводилось ухаживать. Это входило в программу обучения.
-У вас еще все впереди, - грустно заметил Арамис, - Но, несмотря на ваш юный возраст, вас послали с таким серьезным поручением?
-Да, епископ. Мне доверяют, и меня сочли достойной этой чести. И еще я был вроде секретаря при Великом Магистре и его конфидентах.
-Тогда понятно, что вы владеете такой обширной информацией. Скажите, если Англия и Испания объединятся против Людовика, могу ли я рассчитывать на Мальту?
-Мальта против Франции? Вы с ума сошли!
-Не против Франции, а против Людовика XIV! Хоть Людовику и приписывают слова "Государство - это я!", постараюсь доказать ему обратное. Людовик XIV еще не Франция. Много на себя берет! Словом, если я создам политический кризис, могу ли я быть уверен в солидарности Мальтийского Ордена?
-Вы хотите сказать - спровоцируете политический кризис? И на какую солидарность вы рассчитываете? На войну?
-Гм.... Не обязательно. Кризис - еще не война. Например, морская блокада...
-Наши никогда не пойдут на это, - убежденно сказал дон Энрике, - Вы, что ли, хотите, чтобы наш флот не пропускал суда из Тулона, Марселя и других портов южного побережья? А с севера натравить Карла Второго? На Карла тоже не рассчитывайте! Если ваша информационная бомба взорвется, Англия это переживет! После казни Карла Первого и непрерывных гражданских войн англичан уже ничем не удивишь. Что же до нас.... Делать нам, что ли, нечего, чтобы закрывать морские пути для кораблей из Тулона и Марселя? Вы сидите здесь в глуши и не знаете, что на свете творится!
-Так расскажите, будьте так любезны. Развлеките провинциального священника.
-Подождите. Пожалуйста, подождите. Я в некотором шоке от того, что узнал от вас. О вашем испанском, английском, мальтийском вариантах военного блока против вашей родины.
-Никоим образом. Я устал повторять вам одно и то же - я угрожаю лично Людовику Четырнадцатому. От этого я не отказываюсь. И беру под защиту его всеми забытого брата-близнеца.
-Всеми?
-Всеми - кроме меня! Никому не нужный, лишний принц, лишняя лилия в венце французских королей. Дитя, обреченное на безвестность и забвение, брошенное собственными родителями. Разве не так? А Людовик... Он вам всем еще покажет. Он уже начал, и начало было впечатляющее! Я не исключаю возможность войны. Но короткая война - и затем продолжительный мир, гарантом которого будет Филипп, мой принц. Это лучше, чем череда непрерывных войн, в которые втянет Францию Людовик. Четырнадцатый. Вот что я хочу предотвратить. Вот что вы, мальчишка, никак не можете понять.
-Но в этой даже "короткой", даже "маленькой" войне будут новые жертвы! Не должны христиане убивать друг друга! Грех это!
-Это на Мальте вас осенило?
-Можно считать, что да. И поверьте, нам лучше объединиться против общего врага, с которым мы ведем борьбу почти в одиночку много лет подряд.
-Вы о мусульманских пиратах?
-О них, проклятых.
-К чести Испании, должен заметить - ваша страна давала отпор этим отщепенцам.
-Благодарю вас от имени Испании, - церемонно сказал дон Энрике, - да будет вам известно, что Франция вступила в войну с Алжиром.
-О! - воскликнул Арамис, - Отличная новость! И кто же руководит этой экспедицией?
-Герцог де Бофор.
-Тем лучше! Вы не поняли? Объясняю. Мне не хотелось бы драться с Бофором. Герцог мой старый друг. Я опасался, что его Людовик пошлет на Бель-Иль. Это было бы печально - велеть открыть огонь по Бофору. А если корабли нашего славного адмирала ушли в Алжир - от всей души желаю милому герцогу победы, попутного ветра, как говорится - семь футов под килем. И мы за обедом непременно выпьем за тех, кто в море. А поскольку у Людовика не лучший в Европе флот, я могу не опасаться нашествия и перевести дух.
-Вы так полагаете? - печально спросил дон Энрике.
-Я уверен, что Людовик не осилит войну на два фронта. Но нельзя ли поподробнее о милейшем Бофоре? Впрочем, ваша новость стоит того, чтобы мы не откладывали до обеда.
Арамис позвонил. Принесли вино.
-Итак - до дна - за тех, кто в море.
-За тех... - тихо сказал дон Энрике. - О Бофоре?
-О Бофоре.
-Я расскажу вам все, что знаю, хотя знаю я не так уж много. А для начала взгляните на это, - с этими словами дон Энрике достал из кармана сложенную афишку, развернул ее, и, расправив на столе, подал Арамису. С афишки улыбался розовощекий усатый красавец в гвардейском мундире на фоне парусника и ярко-голубого моря. Заставка в низу афишки изображала шпаги, ядра, мушкеты, пушки. Якорь. В центре композиции афишки красовался раскрытый пиратский сундук, битком набитый золотом и разными сокровищами.
-Солдат! Хочешь разбогатеть? Вступай в армию Бофора! - прочел Арамис и иронически заметил: - Дешевка! На такую рекламу клюнут разве что романтические мальчики, подобные вам, дон Энрике...
-У вас другие предложения?
-Надо подумать, - сказал Арамис, - Я не занимаюсь рекламой и вербовкой охочих до приключений юнцов. И я, честно говоря, не успел свыкнуться с этой мыслью - о том, что мы вступили в войну. Все это как-то неожиданно. И подобными афишками увешан весь Париж? Кто же художник? Исполнено смело, надо отдать должное... Люк... Люк Куртуа... Люк Куртуа? Такого не знаю. Кто-то из молодых.
-Я привез вам только один вариант - наиболее яркий и нахальный. Есть и другие подобные произведения, более тупые. Париж, вы говорите? Не только Париж. Я проезжал Нант, там все этими бравыми ребятами увешано - от лавок до церквей. Люк - художник при Штабе Бофора. Восходящая звезда, говорят. Даже по этой работе видно.
-Что ж, - сказал Арамис, - Когда-то надо было начинать. Правда, несколько преждевременно...
-Но теперь, епископ, появляется возможность выступить единым фронтом против общего врага. Если ли смысл в том, чтобы распылять силы на междоусобицы? Это еще один мой аргумент против вашего варианта. Я не уверен, что Испания соберет большой флот. Но Пираты Берберии - наши заклятые враги. Франции они так не досаждали, как Испании, должен заметить. Политика в Средиземноморье складывается так, что ни королю Испании, и Великому Магистру невыгодно ссориться с Людовиком Четырнадцатым. Мы должны быть едины.
-А конкретнее? Мы - это...
-Мы - это вот!
Энрике де Кастильо нарисовал геральдическую лилию, восьмиконечный крест Мальтийского Ордена, льва и замок - эмблему Испании.
-Сколько в вас еще детского пафоса и романтики, дон Энрике! Лилии Франции... Львы и замки Леона и Кастилии, крест Мальтийского Ордена.... Украсьте этими дорогими вам символами вот эту афишку.
-Люди умирают за эти символы, епископ.
-Новобранцев Бофора приглашают умирать не за символы, а за сокровища, - Арамис щелкнул ногтем по сундуку с золотом на заставке, - В соответствии с нравами эпохи. За лилии! Держите карман, сир. Таких дураков нынче нет.
-Такие дураки еще остались. И я один из них. На протяжении столетий мой Орден воевал с исламом, - сказал дон Энрике, - Из этого не делали шума, это была наша работа. Наша повседневная жизнь. Беспрерывная война. Но во Франции экспедицию Бофора провозгласили Девятым Крестовым Походом, и вся эта экзотика моментально вошла в моду. Мы присоединимся к Бофору. Но все то, что предшествовало этой войне, напоминало разрекламированную премьеру модной пьесы - жанр определить затрудняюсь, ваше преосвященство.
-Жанр определит время, - заметил Арамис.
-И вот: зрители ждут! Зрителям нужно нечто экстраординарное!
-Бофор зрителей не разочарует, - улыбнулся Арамис, - Значит, с Людовиком мир и дружба. А мой протеже... Я о принце говорю - будет гнить в тюрьме?
-Знает кошка, чье мясо съела, - фыркнул дон Энрике.
-А это вы к чему?
-Что же вы его в Во-ле-Виконте бросили на произвол судьбы?
-Так сложились обстоятельства. Но принц жив, я уверен, что Людовик не осмелится казнить брата. Боюсь только, бедный юноша попал из огня в полымя. И сейчас камера Бастилии показалась бы дворцом по сравнению с нынешним местом его заключения. Я склонен это предполагать потому, что после побега или неудачного похищения из тюрьмы за узником обычно ужесточают надзор. Это грустно, но приходится смотреть правде в глаза.
-Это тайна и для нас, епископ. О судьбе принца и нам ничего не известно. Но можно и нужно добиваться его освобождения законным дипломатическим путем. Такова точка зрения моих руководителей. Упомянутые вами европейские державы могут морально осудить Людовика и требовать восстановления нарушенных прав его брата, французского принца и испанского инфанта. Для Англии и Испании Филипп не чужой - мы говорили об этом. А вам мы готовы предоставить убежище. И не сравнивайте себя с освобожденным пленником мусульман. И к вам и к вашему другу будут относиться как к представителям принца, как к его ближайшим сторонникам, словом - как к важным персонам.
-Это равносильно признанию вины - искать убежища в Ла Валетте.
-Чтобы продолжить борьбу за права принца, но законными методами и организовать коалицию в его защиту! Чего вы тут ждете на Бель-Иле? Уезжайте, пока не поздно.
-Благодарю, молодой человек. Меня никоим образом не устраивает предложенный вами мальтийский вариант.
-Я сделал все, что мог, - вздохнул Энрике де Кастильо.
-Да. Ваша совесть может быть спокойна.
-А ваша?
-Моя.... Тоже.... Пафос и возвышенные слова оставляю юным. Стреляного воробья на мякине не проведешь.
-Это вы к чему? - спросил Энрике, складывая свою афишку.
-Оставьте, - сказал Арамис, - Пусть Портос полюбуется.
-Могу и вовсе подарить, епископ. Я не коллекционирую такую чепуху.
-И правильно делаете, дитя мое. Итак, на этот раз у нас все?
-Да, главное вы уяснили. Но позвольте еще злоупотребить вашим временем.
-Разве вы не все сказали?
-Почти все. Я вам не надоел?
-Вы, дон Энрике, для меня... довольно забавны. Простите за откровенность. В вашей честности и благородстве я не сомневаюсь. Знаете, вы даже чем-то походи на молодого Д'Артаньяна.
-Это не удивительно, - улыбнулся дон Энрике, - Я тоже южанин. Гасконь совсем рядом с Испанией. И еще.... То же сказал обо мне и Атос.