Оливье де Невиль, фрондерский волчонок
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Здесь читатели узнают о том, как Рауля и Оливье де Невиля впервые посетила идея о пиратских синих банданах с золотыми лилиями.
|
ОЛИВЬЕ ДЕ НЕВИЛЬ, ФРОНДЕРСКИЙ ВОЛЧОНОК.
...Когда свита Бофора набросилась на вино и закуску, предложенную слугами по распоряжению молодого сеньора, Оливье де Невиль, предоставив приятелям угощаться и пить за здоровье щедрого хозяина замка, виконта де Бражелона, выскочил из комнаты в галерею, чтобы выбрать момент и переговорить с виконтом, когда герцог де Бофор закончит конфиденциальную беседу со своими друзьями.
Де Невиль решил, что разговор Бофора, как всегда - надолго. Пить с остальной компанией он не собирался - голова гудела после вчерашней пирушки. Барон решил устроиться поудобнее, но в полумраке наткнулся на какой-то предмет. Рука де Невиля скользнула выше - барон нащупал железяку и сообразил, что это ''нечто'' - старинные рыцарские доспехи, теперь уже просто реликвия минувших веков и украшение когда-то грозных замков феодалов, теперь уже отстроенных заново или перестроенных во дворцы, подобный тому дворцу-малютке / как иногда шутливо именовал свое жилище Рауль/, где в сей момент находился барон де Невиль. Оливье вздохнул. Иногда ему хотелось пожить немного в тех временах, когда вокруг замков были рвы, подъемные мосты, железные решетки, и вооруженные вассалы охраняли неприступные башни сеньора. Барон поднял голову - в полумраке галереи старинная броня казалась ему живым человеком. Оливье изо всех сил старался создать впечатление весельчака и балагура. Одиночества он терпеть не мог.
Правда, из компании друзей он сбежал - когда еще представится такой случай, похоже, Рауль, разобидевшись на короля, засел в своем замке всерьез и надолго, а он так и не поговорил с ним по душам! Приятели, правда, заметили, что де Невиль пятится к выходу. Его закадычный друг Анж де Монваллан, по прозвищу Гугенот, намекнул, что нехорошо разрушать компанию, но после выразительного перемигивания прикусил язык и сказал своим друзьям, что де Невиль, видимо, приметил где-нибудь красивую девчонку и теперь решил за ней поволочиться. Это все прекрасно знали, и, подняв бокалы, сказали хором: ''Успеха, барон!'' Товарищи считали де Невиля неотразимым, женщины его обожали. Но на неотразимого де Невиля насмешливо посмотрел парень по имени Блезуа, после известных событий в Англии гордо представлявшийся незнакомым девушкам как ''мореплаватель и участник боевых действий против Кромвеля''.
Итак, Оливье, поддерживая репутацию балагура и весельчака, обратился к рыцарю:
-Простите, рыцарь, вернее, господин Доспех, видит Бог, я приехал к вашему потомку с добрыми намерениями, как друг, клянусь, хотя мне показалось в первую минуту, что наши мундиры слегка - а может и не слегка - испугали и самого графа, и слуг. Но вы, надеюсь, не обидетесь на меня, достопочтеннейший Железный Господин, если я скромно посижу тут, на краешке постамента, в ожидании того момента, пока мой сюзерен - вроде так в ваше время называли начальство? - пока мой сюзерен, господин де Бофор закончит свои дела, и я смогу отловить Рауля на задушевную беседу - как знать, увидимся ли мы еще когда-нибудь, ибо перед вами паладин Семнадцатого Века, будущий участник Девятого Крестового Похода. Впрочем, в ваше время крестовые походы уже закончились, насколько я понимаю в вооружении.
Железный Господин, разумеется, ничего не ответил.
-Молчание - знак согласия, - улыбнулся барон де Невиль и уселся на краешек постамента. Железный господин ему очень понравился: барон де Невиль обожал старинное оружие и с точностью до десяти лет мог определить, какого времени меч, шлем, кольчуга. Такой же интерес он проявлял и к современному оружию, знал лучших мастеров-оружейников, при стрельбе почти всегда попадал в цель. Словом, начальник охраны герцога де Бофора был весьма воинственным молодым человеком.
Барон просидел так несколько минут. В двух шагах от него вспыхнуло пламя в канделябре. Не поняв, что произошло, де Невиль вскочил на ноги. Огляделся по сторонам - вроде никого. Или какой-то шорох? Оливье прислушался - тишина.
-Вот те на! - сказал барон своему железному соседу, - У вас что, свечи сами загораются? Или тут призраки водятся?
Ему показалось, что кто-то тихо хихикнул. Барон решил произвести разведку и шагнул в ту сторону, где раздалось хихиканье, и загорелись свечи, но внезапно остановился перед большим портретом, отложив знакомство с привидением на четверть часа. Пламя озарило портрет молодого человека в рыцарских доспехах времен Столетней войны. Пятнадцатый век, определил Оливье, по праву считавший себя знатоком оружия. Рыцарь Жанны показался барону очень похожим на Рауля. Правда, за двести с лишним лет краски потемнели, но лицо рыцаря, казалось, было написано совсем недавно. Да и доспехи, видно, отреставрировал какой-то современный живописец. Свечи были расположены так, что озаряли самые эффектные места портрета - блики на доспехах, герб, очень хорошо знакомый де Невилю, рукоять меча, плюмаж на шлеме с графской короной и красивые складки длинного плаща.
-Красота! - восхищенно сказал Оливье, - Рауль, как живой!
-И все-таки это не Рауль, - услышал Оливье девичий голос.
-Покажись, незнакомка! - воззвал де Невиль.
Призрак стал реальностью. Из ниши вышла девушка с подсвечником. Встретить в темной галерее замка хорошенькую девушку - это барон де Невиль счел подарком судьбы. Гугенот как в воду глядел - стоило сделать два шага, и девица тут как тут! Уж конечно, беседовать с хорошенькой девушкой молодому мушкетеру было куда интереснее, чем от скуки балагурить с Железным Господином!
Эта-то девушка и зажигала свечи в картинной галерее. Девушка стояла возле портрета рыцаря эпохи Столетней войны и внимательно смотрела на мушкетера.
-Простите, прекрасная незнакомка, мою невольную ошибку, - галантно сказал Оливье, не зная, как именовать девушку - мадемуазель? милочка? дева? красотка? Незнакомка была одета слишком изящно для служанки и слишком скромно для аристократки. Она смотрела на барона открыто и смело, поэтому Оливье решил, что девушка, повстречавшаяся ему в галерее - благородного происхождения, возможно, какая-нибудь бедная родственница хозяев замка, и заговорил с ней как с дворянской барышней.
-Но всякий, мадемуазель, кто знаком с молодым виконтом, а я имею честь принадлежать к числу его друзей, заметит сходство этого прекрасного рыцаря... Орлеанской Девы с моим приятелем Раулем.
Оливье де Невиль никогда не называл Жанну Д'Арк по имени, он и вымолвить не мог имя Жанна. Погрязший в грехах де Невиль считал себя недостойным даже произносить имя своей убитой невесты. Только однажды он долго беседовал с Д'Артаньяном, и оба повторяли два женских имени, которые почти никогда не слетали с их уст. Но это не значило, что имена убитых возлюбленных перестали жить в их сердцах.
Имена эти были - Констанция и Жанна...
х х х
-Ничего удивительного, если это его предок, - сказала девушка, вернув Оливье к реальности. Оливье уже не так внимательно рассматривал портрет благородного рыцаря: живая девушка больше привлекала его внимание. О том, что такая очаровашка живет в этом замке, Оливье знать не знал. Но кто же эта красоточка? Сестры у Рауля нет, может быть, кузина? А может быть ... жена? Барон совсем растерялся. Но мог же Рауль и жениться за это время. Почему бы и нет? Взял да женился, назло той, другой... Хотя при встрече друг показался ему слишком мрачным для новобрачного. И платьице слишком простенькое для виконтессы. Барон вернулся к первой своей идее: скорее всего, какая-нибудь бедная родственница типа приживалки. А мадемуазель, право, прелестна! Стоит моего внимания, решил Оливье.
-Могу ли я попросить вас, любезная незнакомка, поярче осветить меч этого прекрасного сеньора, - учтиво сказал Оливье.
Девушка выполнила его просьбу.
-О! - сказал он, - Серьезный господин! И меч отличный. Это я вам как знаток оружия говорю. Видите клеймо пассаусских мастеров XIV века. Знаменитый волк! А еще мастера клинка из Пассау ставили монограмму с единорогом. Видите эти легкие штрихи? Впервые клеймо ''Wolf" начали ставить на клинках XIII века. Волк был в такой славе, что рыцари требовали именно этот значок.
-А еще на клинках мастеров из Пассау был изображен пеликан, но это большая редкость, - заметила незнакомка.
Оливье раскланялся и пробормотал банальный комплимент. Он был несколько озадачен такой осведомленностью. Но быстро смекнул, что лекцию о холодном оружии рыцарской эпохи, скорее всего, прочел ей виконт, не своим же умом дошла она до волка, единорога и пеликана!
А девица лукаво улыбалась, довольная произведенным эффектом.
-Что же вы замолчали? Продолжайте, сударь!
-О мече?
Она кивнула.
-Повинуюсь, прелестная амазонка! Оружие такого типа можно считать универсальным. Клинок довольно легкий и плоский, но, несмотря на отточенные края и достаточную ширину в месте основного удара, есть еще и жесткое центральное ребро и - видите, вот здесь - заостренный усиленный кончик, ergo...
-Меч предназначался и для фехтования, - сказала прелестная амазонка, зевая.
-Вам скучно слушать, юная валькирия?
-Просто это все мне уже давно известно, сударь. Я имею честь беседовать с очередным молодым дворянином, свихнувшимся на оружии, подобно нашему виконту?
-О! - воскликнул Оливье, - это моя страсть!
-Вижу, - с невинным кокетством заявила "валькирия", - Вам лучше говорить на эту тему с виконтом, я в этом ничего не понимаю и только как попугай повторяю то, что услышала от него.
-Признаюсь, я так и подумал. Но может быть, вы сами выберете тему для беседы?
-Но вы же наш гость, - сказала "валькирия", - А гостей принято ублажать. И, раз уж вы так интересуетесь старинными мечами в дополнение к сказанному, могу без ложной скромности довести до вашего сведения, что в оружейной зале вы можете видеть подлинный меч одного из наших рыцарей с сарацинской маркой XII века. Меч крестоносца. Крест в круге! Причем крест по рисунку напоминает ваш, на вашем синем плаще.
-Сарацинская марка XIII века, выложенная золотом, крест в двойном круге, типа кольца была на клинке меча, принадлежащем Сиду, - сказал де Невиль.
-Наш древнее. У меча Сида крест заканчивался как наша буква "V". Мы рассматривали в лупу знак на мече, и пришли к неутешительному выводу - он никак не мог принадлежать знаменитому Сиду. А последняя новинка - кавалерийский ''траурный'' меч, изготовленный в память Карла I с его изображением на рукоятке.
-Знаю! Концы крестовины расширены, превратились в пластину и слились с дужкой, с обеих сторон контргарды соединяют их с дужкой и навершием. Я видел такой меч у Д'Артаньяна. Скошенный клинок, мастер Andria Ferrara. Такой?
-Примерно. Я не очень поняла, что вы тут говорили, знаю, что это подарок короля. Карла Второго.
-Извините, - сказал Оливье, - Если меня вовремя не остановить, я вас заболтаю.
-Остановитесь! - приказала она, - И послушайте меня. Вам будет интересно, паладин Семнадцатого Века.
-Почтительно и благоговейно внимаю вам, прекрасная дева, - и он снова раскланялся.
Между тем девушка поведала барону историю рыцаря, который, будучи совсем молодым - ему, заметьте, сударь, было столько же лет, сколько самой Жанне... / речь шла об Орлеанской Деве /... раздобыл денег, вооружил своих вассалов и поспешил на помощь Деве: ''Как раз у нас в Блуа, если вы, сударь, помните историю, Дева и собирала верные дофину войска, чтобы идти на Орлеан...'' -
''Да-да, - закивал Оливье, - Была тут у вас заваруха в Столетнюю войну...'' - ''Правда, - продолжала девушка, - Пришлось заложить, а потом и продать большие земли, но свобода Франции стоила того, так считал наш сеньор, и он был прав!'' Оливье с уважением посмотрел на молодого рыцаря и решил, что пора и ему вставить словечко.
-Я понимаю, мадемуазель. Так происходит во все времена, когда страна в опасности. Вот вам пример из недавнего прошлого. Мой друг и дальний родственник, Джонни - он лорд, англичанин, несколько лет служил в армии нашего короля. Пока у них там Кромвель правил. Так вот, мадемуазель, его родители - они, разумеется, роялисты, и в свое время помогали Карлу Первому, чем могли, тоже все продали, спасая королевских детей. Теперь Джонни уже в Англии, разумеется, он вернулся на родину после Реставрации.
-А вы знаете, что наш граф... - начала девушка, не дослушав историю Джонни, и Оливье мигом откликнулся, желая показать, что он вполне свой, и ему можно доверять.
-Посадил на трон Карла Второго при участии Д'Артаньяна? По-моему, мадемуазель, сейчас это знают все жители двух наших королевств и больше даже - вся Европа! Отлично они это организовали! Так я о Джоне, с вашего позволения... Как отнесется к Джону Карл Второй? Я не так наивен, чтобы верить, что короля помнят добро! Им плохо, и они зовут нас на помощь, им нужны деньги, и мы разоряемся ради них, и шпага, и жизнь - за короля! А потом они быстренько забывают ... все хорошее и... предают нас. Как... Деву, например. Но я знаю себя и... своих друзей: случись беда с этим королем, с нашим Людовиком, мы забудем обиды и примчимся на помощь. А этот рыцарь на старинном портрете мне кажется очень красивым, но и очень печальным.
-Портрет был написан после смерти Жанны. Когда Дева попала в плен, молодой граф был сам еле жив, а то он не допустил бы этого! На него организовали покушение. Это был даже не бой, а подлая засада. Наш граф был влюблен в Жанну, но при жизни Девы никто не знал об этом. Да и многие рыцари втайне обожали Жанну. А после смерти Жанны... / Тут Оливье печально вздохнул, вспоминая охваченный огнем восставший Город / ... веселого, отчаянного командира рыцарского отряда как подменили. Но вы не желаете слушать мой рассказ, господин мушкетер?
-Я очень внимательно слушаю вас, прекрасная незнакомка, - дрогнувшим голосом сказал Оливье де Невиль. Каждое слово девушки раздирало ему сердце, хотя относились эти слова к знаменитой Жанне Д'Арк, а не к его первой любви, никому не известной фрондёрской девочке, убитой карателями, девочке по имени Жанна. И Оливье с отчаянно бьющимся сердцем повторил, словно ему снова было девятнадцать лет, и Город был еще в руках фрондеров, а Жанна еще была жива, а потом...
''После смерти Жанны ... веселого, отчаянного командира рыцарского отряда как подменили...''
-На вас так подействовала эта история, господин мушкетер? - удивленно спросила девушка.
''О, черт, - подумал Оливье, - Не хватало мне еще тут слезы проливать!''
-О, черт, - сказал он вслух, - Простите, вырвалось! Это что, у вас тут заколдованный замок, а, мадемуазель? Что же было дальше?
-А что бывает, когда умирает первая любовь? Кажется, мир рушится, и жить больше невозможно!
-Это вы из собственного опыта знаете?
''Может, малышка влюблена в Рауля, а я собираюсь вторгнуться в чужие владения?''
-Нет, господин мушкетер. Из книг!
-Что же было дальше? - повторил Оливье.
-Наш граф - этот, что на портрете, справился со своим отчаянием. Он стал мстить годдэмам - я хочу сказать, англичанам и бургундцам за смерть Жанны. И, если такие знаменитости как Дюнуа и Ла Гир когда-то под Орлеаном посмеивались над молодым графом и считали его мальчишкой, потом они стали относиться к нему как к равному. Об этом написано в наших хрониках. Граф Франсуа - так его звали - стал грозой годдэмов, они разбегались как овцы, едва завидев герб Франсуа и его закованных в броню всадников. Конечно, много крови пролили и мы... то есть граф и его рыцари, но они освобождали страну и мстили за костер в Руане!
Оливье торжественно поклонился портрету.
-Жаль, - заметила девушка, - что сейчас поздний вечер. Не то освещение. Если бы вы видели рыцаря Франсуа на рассвете, когда солнце только восходит! Ведь галерея на восточной стороне замка, и наш граф - на этот раз я говорю о господине Атосе - по совету архитектора и художника распорядился переделать окна, чтобы было больше света. Тогда, на заре, портрет как бы оживает. И с ним можно говорить. И мы разговаривали с портретом.
Оливье улыбнулся.
-Разговор с портретом, - сказал он, - Только это и остаётся. И как, рыцарь Франсуа, отвечал?
-Отвечал... в детстве, - вздохнула девушка.
-Столетняя война, - вздохнул Оливье, - А я ему даже завидую! Нет, правда, мессир, я вам завидую! Вот время было! Лучшее время в истории Франции! Героическое время! Сражаться под знаменами Девы! Если бы стены Блуа и Орлеана могли говорить, как много они поведали бы нам. Спасибо за коротенькое путешествие в славное прошлое, прелестная мадемуазель...
-Это путешествие можно продолжить, сударь. Если вам интересно, что было ДО Столетней воны и что было ПОСЛЕ, я вам с удовольствием расскажу. Например, про этого господина... - девушка показала в глубь галереи, - Вы помните, конечно, историю Крестовых походов?
-Помню, помню! О, Ричард!
-Вы что-то путаете, господин мушкетер. Наши были с Филиппом-Августом, а с Ричардом Плантагенетом - англичане! Англичане - тогда их еще не называли годдэмами, мы же... я хочу сказать, французы и англичане, были товарищами по оружию.
-Ваши - может быть, но мои-то точно с королем Ричардом!
-Почему?
-Потому, мадемуазель, что я - далекий потомок Ланкастеров. Барон де Невиль, к вашим услугам.
-Невиль? - спросила девушка, - Тот самый - Делатель Королей?
-Да, в некоторой степени. Ричард Бьючамп, граф Уорвик. Мы - боковая ветвь, но все же...
-И леди Анна?
-И леди Анна Невиль.
-Значит, вы - англичанин!
-Черт возьми! Извините... Но я - не годдэм! Два века прошло, как де Невили осели во Франции.
-Да-да барон. Но в Столетнюю войну ваши предки, наверно, были нашими врагами.
-Увы! Скорее всего, мадемуазель, они такие, в веселой Англии ни за что бы не усидели. Но вы же меня не выгоните - за моих предков?
-Что вы! - засмеялась девушка, - Пойдемте, посмотрим сначала. Правда, живопись порой оставляет желать лучшего - старина.
-Я, честно говоря, предпочел бы прогуляться в противоположную сторону.... Крестовые походы, это... потом. Мне сейчас эта тема как-то на нервы действует... Я лучше бы познакомился с Луи де Ла Фером, любовником Маргариты Валуа. А потом уже поговорим о тамплиерах.
-А, вы знаете?
-Господин виконт изволил поведать.
-Но я вас поправлю - не Маргариты Валуа, а королевы Маргариты Наваррской. Любовником Маргариты Валуа был герцог Гиз. Она, королева Марго, уже была замужем, и называли ее Маргаритой Наваррской.
-Это существенно?
-Да, потому что любовник Маргариты Валуа, граф, католик, мог быть возможным участником Варфоломеевской ночи. Но Луи де Ла Фер не запятнал себя участием в этой преступной резне.
-Это я знаю, мадемуазель.
Оливье де Невиль так и не познакомился с любовником королевы Маргариты Наваррской, потому что в галерее появился Рауль и девушка, сделав реверанс, заявила:
-Я решила зажечь свечи в галерее, чтобы ваши гости могли полюбоваться прекрасными портретами, здесь находящимися, господин Рауль.
-Не утруждай себя, Мари, навряд ли господам это интересно.
Реверанс и обращение ''господин Рауль'' объяснили де Невилю, что девушка, которую он принял за дворянку, просто-напросто служанка, которая, однако, разговаривает и ведет себя как
воспитанная барышня. Да и не каждая дворянская девушка обрушит на собеседника столько исторических фактов, как эта очаровашка!
''Ого! Какого я дал маху!'' - подумал он словами мольеровского персонажа.
-У вас будут какие-нибудь распоряжения, господин Рауль? - спросила девушка.
-Нет, Мари, не беспокойся.
Мари спросила:
-А цветы разве не нужны герцогу де Бофору?
-Цветы? - рассеянно переспросил де Бражелон.
-О, наш милый герцог просто обожает цветы! - воскликнул де Невиль, которому теперь не терпелось спровадить служаночку.
-Так я принесу цветов, господин Рауль?
-Сама и отдашь ему, - сказал Рауль, - Да, принеси, ты права, малышка.
-Я? Вручу цветы самому Бофору? - восторженно переспросила Мари.
-Конечно, ты, кто же еще? Ты у нас самая красивая! - любезно сказал виконт.
-Я с удовольствием проводил бы вас в оранжерею, прелестнейшая и добродетельнейшая девица, но мне необходимо переговорить с виконтом по важному делу. Увы! Такое милое ''путешествие'' откладывается на неопределенное время.
-Я не успела вам показать знаменитую статую Психеи, но господин виконт сделает это за меня. Не буду вам мешать, господа, - Мари сделала реверанс и убежала.
-О! - поднял брови де Невиль, - Мне это уже нравится! Какая прелестная малютка! - восхищенно продолжал барон, - Легкая как бабочка, грациозная как козочка!
-Гм!
-Ну-ка, говори, где у вас тут оранжерея? Я все-таки помогу этому очаровательному созданию составить букет для герцога... немного погодя.
-Мари? - спросил Рауль, - Да она же еще дитя!
-Молоденькая, это верно, но в свежести особая прелесть. Не так уж давно милашка Мари перестала носить детские короткие юбочки, но это усиливает ее очарование. Где твои глаза? Ослеп ты, что ли? У нее восхитительная фигурка, тоненькая талия, резвушка, умница и держится как принцесса крови. Нет, люди добрые, вы только подумайте! Ты прячешь такое сокровище! - Оливье перешел на шепот, - На мой взгляд, она куда красивее твоей прежней пассии, прими мои поздравления, я от души...
-Я? В своем ли ты уме, де Невиль?
-Ах! Я на твоем месте не терял бы времени!
-Что ты говоришь, Оливье, опомнись!
-Хорошо, оставим. Я не за этим тебя здесь поджидаю. Ты торопишься?
-Да, герцог ждет. Но две-три минуты у меня есть, пока Гримо ищет вино для Бофора. А ты меня здесь ждал?
-Да, а это прелестное дитя рассказало мне интересную историю твоих благородных предков.
-Хвастунья, - проворчал Рауль, - И свечи зажгла намеренно.
-Я удивился, что служанка - она ведь служанка, не так ли? - держится с таким достоинством и может поддерживать беседу. Она, случайно, не переодетая принцесса?
-Что ты! Просто-напросто дочь Шарло.
-Какого ''Шарло''? Так могла бы выглядеть дочь Шарлеманя или, ближе к нам - Карла Первого, прекрасно тебе известная принцесса Генриетта.
Рауль улыбнулся.
-Шарло ничего общего с королями, названными тобой, не имеет. Это наш привратник.
-Такая очаровательная девушка - и всего лишь дочь привратника?
-Да. И вот что, барон, на вздумай на самом деле отправиться за Мари в оранжерею. Я знаю, чем кончаются такие экскурсии у де Невиля!
-А если бы вздумал? - спросил Оливье шутливо.
-Я встал бы у тебя на дороге.
-Ого! Не слишком ли, господин виконт! Ты обычно смотрел на мои шуры-муры сквозь пальцы.
-То было в Париже. ТАМ ты мог делать, что тебе заблагорассудится.
-А ЗДЕСЬ ты хозяин, и, если бы мне заблагорассудилось приударить за этой крошкой...
-Уточним, - сказал Рауль не без ехидства, - Если бы у тебя были дурные намерения по отношению к ней. А когда у тебя были добрые намерения по отношению к женщинам?
-Виноват, виноват, mea culpa. Да я пошутил, не злись. Не буду я волочиться за этой малюткой! Ни-ни, Боже упаси! И так времени ни на что не остается. Не такой я законченный негодяй. Были когда-то и у меня добрые намерения по отношению к... - он вздохнул.
-Извини, я не хотел, - сказал Рауль поспешно.
-Да ладно, проехали, - пробормотал Оливье и снова, с видом беспечного балагура: - Ты выдай ее за какого-нибудь дворянина. Право, девочка того достойна.
-Это ее личное дело.
-Но я не для того тебя жду. Ты знаешь, в какую чертову даль собрался наш милый герцог?
-Да. Наш милый герцог только что сказал об этом... В какую-то Джу... Джа... Джи...
-Джиджелли. Это в Северной Африке. Побережье Алжира. Провинция Кабиллия. Я чертовски рад, что успел увидеть тебя перед отъездом.
-Ты тоже едешь с Бофором?!
-Но я же сразу сказал, как только тебя увидел.
-Прости, друг, я не понял, было, о чем речь. Ты - уезжаешь в эту чертову даль? Ты - в эту Джо...
-Джиджелли. А что тут такого? Почему бы мне и не поехать с Бофором? Почему бы и нет, черт побери!
-В самом деле, почему бы и нет, черт побери! - задумчиво сказал Бражелон, - Но все-таки - почему бы и да? Относительно тебя?
-Хорошо. Так уж и быть. Я скажу тебе всю правду. Во-первых - я увяз в интригах! Эти женщины! Мне надо скрыться, пока не поздно. Пока меня не достали кинжалы убийц, нанятых рогатыми мужьями. Пока я не ввязался в крупную дуэль со смертельным исходом - пока я сам никого не заколол, я хочу исчезнуть! Я становлюсь Дон Жуаном, и мне ничего не сделать с этой проклятой легендой! Клянусь - я никогда в жизни не насиловал монахинь - а обо мне говорят и такое! У меня всего одна любовница - известная тебе маркиза, а, если верить скандальной хронике, я - отец чуть ли не каждого внебрачного ребенка, появившегося на свет за последние два-три года.
-Гм! Каждого?!
-Ну... каждого третьего... не смейся, я слаб в математике... пусть десятого, сотого, какого хочешь...
-Это скорее не математика, а статистика и социология. Но что дальше?
-Увы! Женщины, привлеченные моей дурной репутацией, образно говоря, сами вешаются мне на шею! Я не делаю попыток к их покорению, клянусь тебе! Они отдаются сами. О, как мне это надоело! Как меня все это достало! Я деградирую. Не улыбайся, Рауль, полная деградация, образно говоря. Надо отсидеться где-нибудь в укромном уголке.
-Ты полагаешь, мой бедный друг, что Джо... как там... Джиджелли будет для тебя укромным уголком?
-Да, дружище, тысячу раз да! Итак, бегу! Да, это бегство! Да, это трусость! Навстречу пулям дикарей...
-И ''отравленным стрелам'', как говорит Рыночный Король.
-Второе - мне надоела нищета! Мне надоело обыгрывать богатых дурней, чтобы быть на уровне века! Мне надоело жить в долг в ожидании королевской подачки! Мне надоело клянчить деньги у родителей с видом побитой собачки: ''Долг чести, вы понимаете, маменька...'' Если на этой войне будут грабить, я тоже буду грабить, черт побери! Кого жалеть? Дикарей? Иноверцев? Каких-то обезумевших мусульман? К дьяволу! Бофор ищет богатства, я тоже! Ну, что ты отмалчиваешься? Что ты думаешь по этому поводу?
-No comment, как говорил герцог Бекингем в Хэмптон-Корте.
-Ну и не комментируй. Третье - военная карьера! Я хочу отомстить генералу де Фуа, этому палачу, убийце, мародеру за Жанну! Да, за Жанну, за Жанну, за Жанну! Но генерал де Фуа не будет драться с каким-то мушкетером.
-Он уже с тобой дерется, Оливье. Но его оружие - клевета. То, что ты говорил о монахинях и внебрачных детях... ты разве не понял, откуда ветер дует?
-Я поклялся, что отомщу ему! Но я не из тех, кто делает карьеру при Дворе! А теперь представляется случай быстро возвыситься. И я хочу, черт побери, сделать стремительную военную карьеру!
Представь - я уже начальник охраны самого герцога! Если я вернусь, если мне удастся все, что я задумал, пусть попробует этот убийца отказаться от поединка с ... генералом де Невилем!
-А то и маршалом, - усмехнулся Рауль, - Деньги, слава, военная карьера... А если тебя убьют?
-Ба! Не такое уж и добро был барон де Невиль. Национальный траур не объявят. Во всяком случае, это лучше, чем угодить в Бастилию или на Гревскую площадь. А я доиграюсь и до этого, если не остановлюсь. И еще - не забывай о Дворе!
-Дворе...
-Двор короля, этот гадюжник! О, как мне надоела эта толпа льстцов, подхалимов и лицемеров! Ах, друг мой, пойми - как волка не корми, он все в лес смотрит! Я так и остался фрондером. Но фрондёр сейчас почти что гугенот, если не хуже.
-Ты это решил окончательно?
-Черт побери! Теперь я скажу no comment, хоть я и не герцог Бекингем.
-А ведь сам герцог считает эту идею самоубийственной. Десять минут назад он сказал об этом.
-Я знаю! Думаешь, Бофор от кого-то скрывает опасность? А что он тут у вас делает? Что если это... подготовка к новой Фронде?
-К новой Фронде? - переспросил Рауль.
-Я, во всяком случае, на это надеюсь... в глубине души. К Фронде, которая окончится победой! Мы именно так расценили визит герцога к твоему отцу.
-Вы ошиблись. Тут и близко нет к заговору.
-Ты мне не доверяешь?
-Увы! Я доверяю тебе, Оливье. Но нет даже намека на какое-то восстание... в будущем.
-Тебе этого хотелось бы? Честно?
-Теперь и я скажу: ''Черт побери!"
-Ясно.
-Вот так. Но куда же пропал Гримо?
-Оставь. Предоставь господину герцогу и господину графу, нашим фрондерским вожакам, поговорить о своих делах. Ну, пусть не о политичеких, ну, пусть, увы, о личных! Успеешь! Удели минутку другу юности, фрондёрскому волчонку. Наше поколение - не такие матерые волки, как Конде, де Рец и прочая компания, но у нас, волчат, остались зубы. Вот такие!
И Оливье сжал рукоятку своей шпаги.
-Фрондерский волчонок... Ты прав! И я... тоже... поеду с Бофором!
-Ты?! Опомнись, Бражелон, не сходи с ума! Мне уже нечего терять.
-Мне тоже.
-Нет, ты сумасшедший! От этой красоты, свободы... ты сам себе хозяин, живешь в свое удовольствие, делаешь, что хочешь! Ты все не можешь забыть свою Луизу?! Да плюнь ты не нее! Может, я говорю грубо, по-мушкетерски, но от души. И мало кто посмеет сказать тебе такое. Вот эта девочка, Мари... О! Будь я на твоем месте, я давно бы уже вспомнил, что у сеньоров есть кое-какие права, и не упустил бы момент.
-Я - и дочь Шарло?! Ты предлагаешь мне совершить бесчестный поступок?
-О, Рауль, такие ''бесчестные поступки'' каждый Божий день совершаются в каждом замке.
-Не в каждом!
-Да-да, ваш - заколдованный, волшебный, и девица не иначе как фея... Рауль, ты либо святой, либо дурак! Она так нежно на тебя смотрела, и так вздохнула... стоит тебе свистнуть, и дочь Шарло будет твоей в ту же минуту. Разве она тебе совсем не нравится?
-Но она девочка, Оливье!
-Хорошо, не связывайся с девочкой! Но тут наверняка есть хорошенькие рыбачки, прачки, садовницы, пастушки, чтобы утешить скучающего сеньора. А в таких живописных краях для влюбленных приютом будет любой стог сена...
-Сено - весной?! Оливье!
-Ну, лодка на берегу Луары. Там их полно! Образно говоря, заниматься любовью в лодке - это даже экзотично!
-К чертям такую экзотику!
-А охотничьи домики, заброшенные хижины, и, в конце концов - славный город Блуа, где есть хорошенькие горожаночки - сам видел только что. И девушки, и вдовушки, и замужние. И, если тебе этого мало, я притащу тебе из Парижа зеленоглазую рыжую толстую красотку, рубенсовскую женщину, по-моему, тебе этот художник очень нравится - это ведь он писал портрет твоего легендарного дядюшки-морехода.
-Рыжую, толстую, зеленоглазую... Тьфу!
-Полная противоположность худенькой, белокурой, голубоглазой. Поворот на 180 градусов, чтобы изгнать меланхолию! Эх! Я давно бы совершил набег на Блуа! Парень, занимайся любовью, а не войной. Внемли гласу разума. Я не говорю о парижанках, любая из них - и цветочница и принцесса вполне доступны человеку твоего возраста, с твоей внешностью, с твоим происхождением. Знаешь, что я сделал бы на твоем месте? Наставил бы рога Людовику с королевой Франции! Я сказал бы: '' Чем я хуже Бекингема, черт подери!''
-Ты рехнулся! Анна Австрийская старуха!
-Да я о другой королеве говорю, о молодой, о Марии-Терезии!
-Оливье, это так нелепо, что, хоть мне и не до смеха... Но мне смешно. Ничего лучше не мог придумать?
-А мне не смешно - я ж вижу, как ты деградируешь. Да что, черт побери, я опять сказал смешное? Образно говоря, из уважения к памяти того, любовника Марго... повторил бы его любовный подвиг.
-Марго была всего лишь королевой Наварры и была более щедра на ласки, чем наша скромная несчастная королева Мария-Терезия, бедняжка, страшненькая как... моя жизнь.
-Но женщины...
-Отстань! Я их всех презираю, и принцесс, и цветочниц! Посмотри, до какого состояния тебя довели эти юбки!
-О, Рауль! Чем больше у меня болела душа, тем больше я давал свободы своему телу. Не скрою, я погряз в грехах, но.... На какое-то время веселая добродушная искусная шлюха помогает забыть о потрерянном ангеле...
-А если я не хочу забывать!
-Так и будешь жить отшельником? Любви нет, мы ее придумали! Все - грязь и похоть, прикрытая кружевами и драгоценностями. Двор короля не менее грязен, чем последний бордель.
-Я не вчера на свет родился. Думаешь, я не знал, что собой представляет Двор! - фыркнул Бражелон.
-Да, но ты не знаешь, что собой представляет бордель. Шлюхи, по крайней мере, честнее. Они сразу называют цену и отдаются без жеманства!
-Я не общался с куртизанками.
-Ну и напрасно. Пусть нас любят за деньги. Возвышенная любовь - призрак, мечта, сон. Ее не бывает в наше время!
-Все деградируют, - усмехнулся Рауль.
-Да, все деградируют не по дням, а по часам. Времена рыцарей и прекрасных дам прошли. Любовь за деньги - вот реальность! Спустись с небес на землю, мой ангел, оглянись вокруг! Посмотри, что творится!
-С каких небес?!- чуть не взвыл Бражелон, - Это я-то на небесах?!
-Увы, мой ангел, - развел руками де Невиль, - Мне не удалось совратить святого! Но, стоило бы тебе захотеть, и мы через час отыскали бы какое-нибудь веселое заведение в городе Блуа, и тогда в обществе веселых девочек отметили мой отъезд.
-Иди к черту, - сказал Рауль, - Я не свинья.
-Да, мой друг, к сожалению, - вздохнул Оливье, - Немного свинства тебе, однако, не помешало бы. Я только хотел сказать на прощанье...
-А прощанья не будет, искуситель, - спокойно сказал Рауль, - Мы не расстанемся. Я ужу решил. Я с вами!
-Ты серьезно?
-Я все обдумал. Я поеду с вами в Северную Африку, в Алжир, в Джиджелли в провинции Кабиллия.
-Отец тебя не отпустит.
-Отпустит. А что ты сказал своим родителям? Поделись опытом!
-Я? Мой метод тебе не подойдет!
-А все-таки?
-Я внаглую лгал! Я убедил матушку, что мне предстоит экзотический развлекательный круиз в обществе Великого Адмирала Франции по Средиземному морю.
-И она поверила?
-Вполне. Она очень доверчивая.
-А отец?
-Я его не видел. Его, конечно, мне не удалось бы одурачить. Но я напишу. Думаю, он поймет. Видишь, дружище, ты-то лгать не сможешь.
-Да. Твой метод мне не подходит. Но я что-нибудь придумаю.
-Итак, ты возвращаешься на королевскую службу?
-А какую же?
-Черт возьми!
-Вот тебе и ''черт возьми!''
Рауль услышал шорох в конце галереи, повернул голову, и ему бросился в глаза красный тамплиерский крест на мантии рыцаря на портрете начала XIV века. ''Тамплиеров уже нет, но иоанниты еще остались'', - мелькнула у него отчаянная мысль.
-Я что-нибудь придумаю, - упрямо сказал он, - Я найду соломоново решение. Будем играть в пиратов, Оливье!
-В пиратов?! - вскинулся де Невиль.
-Я называю вещи своими именами. Отпустим бороды, запасемся абордажными саблями, наденем банданы с лилиями, и - только в путь!
-Борода, бандана с лилиями,- Оливье почесал подбородок, - А что! Хорошая идея! Но такая униформа - только там, за морем! Не хочу пугать мою маркизу!
-Разумеется, - усмехнулся Рауль, - На территории Французского королевства мы останемся цивилизованными людьми.
-А с ней ты еще увидишься до отъезда? - тихо спросил Оливье.
-Как получится, - вздохнул Рауль.
Оливье хотел еще что-то добавить, но тут появился Гримо с золотым кубком на подносе и бутылкой знаменитого вина Вувре, которое так ценил Бофор.
-Иди, иди, - сказал Оливье, - Бофор и Делатель Королей уже заждались.
-Делатель Королей, это в Англии, - заметил Рауль, - Я-то при чем?
Твой пращур, Невиль.
-В пятнадцатом веке, - уточнил де Невиль, - В нашем веке, по словам моего друга и родственника Джона, милорда Невиля, в Англии так прозвали вашего почтенного батюшку после Реставрации, господин виконт. Можете сообщить господину графу сию новость. Правда, в семнадцатом веке, число удвоилось - включая гасконца. И знаешь, что сказал Д'Артаньян? Угадай! Не ''Эх'', а...
-"Черт побери!"
Рауль пожал на прощанье руку барону де Невилю и ушел с Гримо.
''Тогда будем искать не шлюху, - пробормотал Оливье вслед другу, - А подобного тебе ангела. Ищите девушку. Эх! Черт побери!''