Летняя пора, безымянный месяц - время так долго шло, что кажется здесь всегда было лето. Пыль на дороге. Кузнечики, большие жирные, чёрные насекомые бесшумно прыгают друг на друга в куче мокрых камней. Кто-то привез их с озера для укрепления тропинок вокруг дома, но вода стала тухнуть и тем самым это место так полюбилось многоногим тварям со скелетом из хитина.
Она вышла из дома, закрыла дверь и обернувшись зажгла ароматную сигарету с трубочным табаком. Никого не было рядом. Только насекомые, тихие они казались незаметные, но стоило лишь осмотреть землю и бетонную дорогу их количество стало казаться пугающе-ненормальным. Жара и влага наплодила их, но грядущие холода готовы совершить геноцид. Кажется, даже птицы умерли от такой частой перемены погоды.
Она продолжала идти жадно облизывая сладкие губы. Просто подальше от этого дома, от этой груды камней... Ей было всё равно, что идти некуда. Что за городом, где она жила нету никаких дорог для пешеходов, что жители живущие в своих старых домах не привыкли видеть людей на ногах, а не в машинах. Но сейчас её это не волновало. Она просто шла, держала дым во рту и слушала музыку в своём побитом временем мини-дисковом плеере. Её не волновала война форматов, модные белые штучки из полированного алюминия и блестящего пластика. Её старый плеер был её другом во время длинных часов в университетской общаге, с ним она прослушала впервые альбомы любимых исполнителей. Прослушивание музыки на другом устройстве казалось ей суррогатом.
Идя по разбитой дороге, где из щелей росли сорняки и полевые цветы, она забывала прижиматься к обочине и то и дело машины проносились вокруг неё. Она слушала музыку так громко и беззаботно, что не хотела ловить звук проезжающих машин. Она игнорировала опасность. С того момента, как она перешла в городе шоссе на красный, и спортивный седан промчался с какофонией сигнала в двух шагах от неё, она поняла, что умереть ей суждено не от машины, иначе давно её тело разбитое на кусочки лежало бы под землёй.
Через час она дошла до конца просёлочной дороги и уперлась в развилку. Направо была расположена чья-то ферма, а налево шла частная дорога сквозь лес. Её мачеха говорила ей, что этим участком владеет деревообрабатывающая компания. Ещё она знала, но только из Википедии, что в этом штате легально посещать такие леса. Её могут попробовать остановить знаком, но если она пройдёт дальше закон на этом будет бессилен вернуть её обратно. Её обувь не была приспособлена для таких прогулок. Кожаные мокасины давно имели трещины в подошве, но она настолько к ним привыкла, что не желала расставаться даже в сырую погоду. На голых незагарелых руках уже пытались вкусить её кровь пара комаров. Но такие мелочи не могли ей помешать. Ей ведь так хотелось побыть одной где-то, где не нужно разговаривать и что-то доказывать. Она чувствовала, что найдя поляну неподалеку, она не только перестанет слышать звук проезжающих машин, но и собственные сомнения и мысли потеряют свою силу.
Альбом давно закончился, она не хотела заглушать звук ветра в еловых иголках музыкой, но и руки не захотели вынимать наушники из ушей. Пройдя дальше немного она свернула от заросшей дороги и пошла через лес по просеке, ставшей уже зарастать кустарниками. В этом месте, кажется давно не было пожара и люди решили перестать проводить профилактику. Ей так даже нравилось. Чувство заброшенности участка этой земли шло в унисон с её собственным настроением. В конце концов она нашла маленькую поляну заросшую какими-то серыми грибами. Похоже грибница выпила всю жизнь из почвы вокруг и другие растения, кроме однолетних чахлых лесных цветов, уже не могли выжить. В центре поляны лежал большой камень, принесённый когда-то таящим ледником с вершин ушедших во времени гор. Она села на твёрдую гладь и поняла насколько уже устала. Она испытывала удовольствие от того, что совершила такой эксцентричный поступок, покинув дом никого не предупредив и теперь одна, так как и хотела, сидит на этом камне...
Она считала свою жизнь слишком неопределённой. Переступив подростковый возраст и став взрослой девушкой она не почувствовала больше свободы. Люди вокруг неё устраивались на хорошие работы, учились в престижных университетах, их родители поддерживали деньгами так, что никому не приходилось волноваться. Спокойный, откормленный и счастливый сброд людей без крупных проблем и тяжёлых сердечных переживаний. Ей становилось тошно проводить с ними время, видеть их довольные физиономии. За это лето она почти никого не видела и случайные встречи в городе лишь заставляли выдавливать улыбку, здороваться и идти дальше. Сейчас же, сидя на этом камне многое кажется несущественным. Она была достаточно молода чтобы, если учёба не пойдет хорошо, бросить всё и искать работу в каком-нибудь крупном городе, а потом одуматься через пару лет и вернуться в дом мачехи с повинной головой. Человек кого она полюбила через какое-то время начал казаться ей простым и непонимающим. Он говорил ей, что она себе на уме, оторвана от жизни и не мог понять её мысли когда ей этого хотелось. Ночи она провела размышляя о том, что делать и как дальше быть. Она пыталась добиться чего-то и, хоть питая к нему очень тёплые чувства, решила бросить все попытки и уйти в ожидание. Постоянные депрессии оставили её не эмоциональной, очень уставшей...
Подняв взор на небо, перестав разглядывать лесной покров, она заметила как солнце передвинулось на запад. По её подсчётам оставалось только два часа дневного света. Её сотовый телефон здесь не ловил и она знала, что как бы не пытались её найти все, попытки были безуспешны. Она ловко поднялась, её голова закружилась, она зажгла ещё одну сигарету марки blackstone, но в этот раз дала ей тлеть и вдохнула в себя очередную порцию никотина лишь несколько раз. Простояв так, прислонившись к старой ели она закрыла глаза. В коричневатой темноте с радужными пятнами летали круги фиолетового цвета. Где она раньше видела солнце было тёмное пятно, а линия горизонта казалась зелёным разводом. В её висках застучала кровь. Она прикоснулась своими алыми, от прилива крови, губами к фильтру и вдохнула ещё раз. От невнимательности она обожгла язык. Сморщившись от неприятного чувства она потушила сигарету о камень, но положила бычок обратно в пачку, чтобы не оставлять человеческих следов на этом месте. Её голова кружилась от такого количества яда в такой короткий промежуток времени. Она двинулась обратно по просеке к дому.
Ей было не хорошо и она убрала свой плеер в вязаную сумочку, кажется все звуки уже были на пределе громкости и музыка только могла сделать всё хуже. По пути она не встретила ни одного автомобиля. Вдруг стало очень тихо с приближением заката. Что-то зашуршало в кустах и прямо на дорогу выпрыгнул взрослый олень. Казалось он сам удивился такому близкому присутствию человека. Он был большой и сильный, его рога дошли почти до такого момента когда их пора сбрасывать. Его нос был в запёкшейся крови, кажется главный бой за самку уже миновал. Он застыл посреди дороги и не сводил глаз с неё. Она же боялась пошевелится и спугнуть это создание. Вдруг олень повел ушами и тотчас же прыгнул в кусты дикой смородины. Там была тропка, оставленная семейством опоссумов, но она этого не знала. Похоже оленя напугала сова, вылетающая на ночную охоту. Она с хрустом села на осину недалеко от неё. Через несколько секунд сова издала глубокий у-у. Вместе с этим звуком не только тусклее показался свет, но и холоднее ветер.
Уже через несколько минут стал виднеться дом. Свет горел только на кухне. Машины её мачехи не было видно. Их маленький дом казался пустым. Она достала сотовый и увидела, что никаких пропущенных звонков нет. Но она могла поклясться, что когда уходила мачеха была дома и не могла не заметить её ухода. Это было немного странно. Входная дверь была незакрыта. Её тело напряглось, в голове пронеслась тысяча идей. Она ступила в их прихожую. Среди корзины со свежими овощами с рынка рылся носом кролик. Он проскочил через открытую дверь? Как долго она была открыта? Учуяв постороннего, кролик шмыгнул к стене у камина, а потом умчался через открытую дверь в кусты у их дома или может свернул в их скромный сад.
В кухне на столе лежала записка, написанная рукой мачехи. Она была написана спокойной и аккуратной рукой. Прочитав первые две строчки сердце девушки забилось очень сильно так, что она почти уронила её из рук. Записка гласила, что её мачеха решила взять машину и съехать с обрыва в воду водопада, недалеко от города, где они были на рынке утром этого дня. Мачеха была на лекарствах от депрессии уже много лет и с того момента как она усыновила себе новую дочь из приюта, была под пристальным медицинским надзором. Было проведено слушание несколько раз, чтобы решить дальше судьбу усыновлённой дочери. Комиссия не была уверена, что женщина с диагнозом биполярной депрессии способна быть хорошим родителем.
Кажется эта маленькая сора, пропущенная доза Аминептина и решение суда толкнуло её с этого обрыва. Кажется, она знала что именно так когда-нибудь и будет. Кажется, она специально разыграла очередной скандал и ушла, чтобы всё вышло именно так. В миг всё успокоилось. Её мысли перестали бегать из угла в угол. "Достигнув дна путь есть только наверх" - пронеслось в голове любимое высказывание её подруги.
Она села на стул возле камина, закурила и накрыла свою голову руками. Ей не хотелось плакать. Она просто ждала, когда придет ночь.