Аннотация: Это не гимн пьянству, а выстраданная боль за тех, кто трезвлй жизни, может быть никогда и не узнает!
Маленькие домики с деревянными крышами неторопливо паслись в зелёной долине.
В пять часов, как обычно, ночь сняла свою дырявую шапку с посёлка, и он стал распираться изнутри, поднимаясь как тесто, медленно наполняясь светом. Воздух казался упругим из-за легкого ветерка, и всё вокруг потягивалось, вылезая из-под уходящих теней. Живи, в общем, и радуйся! Только, не всем было хорошо этим утром.
Николай страдал...
Выпитый глоток воды из предусмотрительно оставленного на стуле стакана, ртутью наполнил его тело. Оно вжалось в постель, словно под воздействием гиганской центрифуги в Центре подготовки космонавтов. Но, в космонавты Николай не собирался. А собирался он в магазин... Пока только мысленно. Закрыв глаза, виртуальный странник уверенно пробежался по хорошо знакомому прилавку местного "Мыло-вина-гвозди", не задерживаясь на безликих дорогих напитках, пока не остановился на родной сестре выпитой им вчера бутылки водки.
Начать с "пахучей" ДАЖЕ МЫСЛЕННО казалось невыносимым, и его внимание быстро переместилось к группе тёмных пивных посудин с весёлыми синими бушлатиками "Балтика".
Это придало сил, и Николай сел, упираясь в края покатого матраса. С решимостью героя-летчика, пробующего протезы, и движением напоминающим прыгающего с трамплина лыжника, он встал на ноги. Окружающая среда встретила его недружелюбно. Пройдя несколько шагов, Николай опустился на стул, чтобы передохнуть.
День начинался скверно.
Жена должна была приехать от любимой тёщи с "гуманитарной помощью" только через неделю, и вопрос финансирования приобретал гамлетовский оттенок. Соседок, натренированных женой за долгие годы, не стоило даже брать в расчёт. Бесправные коллеги по полу сами всегда блуждали в поисках...
Спасти могло только чудо.
Банкрот тяжело и глубоко вздохнул. Это почему-то сместило центр его тяжести вперед, побуждая к действию, и он неуверенно встал. Сейчас Николай состоял как бы из нескольких тел, вложенных одно в другое. Все они начинали колебаться, как желе на тарелке, от любого даже самого маленького движения сливаясь в одно маятниковое где-то в центре головы. Она тошнотворно кружилась, и, даже полностью замерев, трудно было остановить этот изнуряющий ход. Сердце неожиданно выдало дробь и застыло стоп кадром... Душа нерешительно выглянула из темечка, вытягиваясь вверх, отталкиваясь от немедленно вспотевших волос невидимыми ручками. Под левой лопаткой резко и неприятно защипало, как если бы огромную новую батарейку приставили контактами к мокрой спине. Казалось, что на голову набросили целофановый пакет, который, закрывая рот, внезапно и катастрофически прекратил доступ кислорода в легкие...
Страшно стало и темно...
Кто пил - тот знает!
Но тут какая-то неведомая сила взболтнула сердце в груди, заставляя его сотрясать пульсациями всё тело, а легкие резко и сипло всосать воздух. Душа смущенно ушла в пятки, а рот немедленно наполнился кислой ватой. Николай вцепился руками в стол, стараясь не упасть, но уже понимая, что отпускает. Он часто задышал и вытер, с облегчением, пот со лба.
Надо было что-то срочно предпринимать. Ноги тряслись. Треники, повидавшие трудные и долгие годы, безжизненно висели на нем, как сбитые меткими пулями стрелков аэростаты в хронике военных лет. Жена постоянно выбрасывала легендарные портки (на тряпки порвать боялась), но Николай неизменно возвращал их в свой ящик. Новые вещи он не любил и назидательно повторял жене, что его самый лучший и удобный костюм - это майка и трусы.
Упругость свежего воздуха, ворвавшегося в открытую Николаем дверь, на мгновение толкнула его обратно в дом, но потом как вакуумом вытянула наружу, заставив сделать несколько шагов на середину крыльца.
Тарзан (его Николай подобрал в лесу) радостно метнулся к ногам, бешенно виляя хвостом. Хозяина он любил. Тарзан был собакой полудикой, недоверчивой и злой, но к Николаю ласкался самозабвенно. Каждый раз падая на спину, он как бы говорил: "Вот он мой живот! Кусай если хочешь! Ты вожак!".
Хозяин никогда не кусал его и не знавший доселе много ласки Тарзан помнил это и ценил.
Николай потрепал собаку по холке и направился к колодцу. Студёная вода помогла договориться с нежелающим принадлежащим ему телом. Оно стало неохотно, но все же отвечать на путанные приказы головы, и вату мышц заменила приятная бодрящая дрожь.
Дорога до магазина, к которому Николай угрюмо направлялся со слабой надеждой подзаняться, пролегала вдоль железнодорожного полотна. Станции в деревне не было и до ближайшей надо было тащиться "мало не покажется". На электрички Николай не обращал внимания. Ну, бегают себе и бегают. Хотя, некоторая польза, конечно, была. Совсем уж точное время никому не нужно, но, и без часов тоже нельзя, а тут кукушка на колесах. Вот первая пошла... А, это 2-х часовая, после перерыва, а вот и последняя...
Николай отвлекал себя на пути к станции такими вот разными мыслями. А до нее было ещё... Дожить бы!
Кстати! Николай притормозил на минутку, достал из-за пазухи крестик, сотворил быструю молитву любимому святому Николаю Угоднику, как он это всегда делал в трудные минуты своей жизни, и зашаркал вперед.
Воздух к полудню как-будто загустел и остановился в дрёме. Легкие наполнялись неохотно, и даже пчелы, перелетая с цветка на цветок, недовольно ворчали.
Жжжжжжжара!
Теплый воздух гнал их вверх от вкусной пищи, и их полосатые тушки лениво сопротивлялись восходящим потокам.
Ход мыслей прервала грохочущая электричка. Идет. Воняет пылью. Всё как обычно и тут!.. Из проходящего открытого окна выпорхнула какая-то цветная бумажка. Струями упругого воздуха от движущихся вагонов её бросило сначала вниз, потом резко вверх и оттуда она совершала медленное и произвольное падение, меняя направления и способы спуска от быстрого вращения до парения листом.
Николай как-то сразу понял, что фантики и обертки от шоколадок ТАК НЕ ЛЕТАЮТ и вцепился взглядом в объект, как жонглер в падающий мячик.
Когда говорят об интуиции, то почему-то сразу вспоминают женскую.
В вопросах жизни и смерти мужская ей не уступает.
Ноздри раздулись мощным потоком адреналина, и Николай устремился к предполагаемой точке посадки. И вот тут возникло неожиданное осложнение. Школьно- хрестоматийное. "Из пункта А в пункт Б навстречу друг другу спешили два поезда...". Поездом из пункта Б оказался какой-то мужик с несвежим, но очень любознательным лицом и явным намерением прибыть в точку встречи с купюрой быстрее Николая. Когда денежка, после неудачных попыток обоих претендентов поймать ее в воздухе, все-таки опустилась на землю, незнакомец, который при ОЧЕНЬ близком рассмотрении оказался водителем-экспедитором из соседнего села, и Николай схватили её мертвой хваткой одновременно. Ну, или почти одновременно. Николаю досталась меньшая часть.
Медленно, увеличивая усилие, Николай потянул на себя зажатую железными пальцами купюру. В физике он был силён больше с практической стороны - забор там подправить или дровишек. Закон действия-противодействия, о котором он напрочь забыл, тем не менее, напомнил о себе немедленно.
Точно с такой же силой и скоростью бумажка была возвращена в изначальное положение.
Тяжело дыша, мужчины крепко смотрели друг на друга, обменявшись неизбежными в такой ситуации словами:
-Ты чего?
-А ты чего?
Оба знали, что рваную Тамарка не возьмет НИ ЗА ЧТО, и действовать надо с предельной осторожностью.Так что лучше придти, так сказать, к консенсусу, что бы это ни значило.
-Реакция у тебя неплохая!
-И ты не зеваешь!
-Что делать будем?
-Шутишь?! Делить конечно, - ответил Николай.
Только тут они оба обратили внимание на достоинство купюры.
-Отпусти,порвем!
-А чего не ты?
-Тогда так и понесём до магазина.
Их взволнованные лица смотрели в разные стороны и для того, чтобы можно было двигаться в одном направлении, Николаю пришлось развернуться. Побелевшие пальцы он разжал только после того, как надежно запечатал банкноту другой рукой.
И... зашагали они, каждый держась за свой край, даже не заботясь о том, что выглядели со стороны очень странно.
Но это только со стороны! Изнутри их лица сияли!
Так несут флаг к флагштоку боевого корабля, или чтобы покрыть им могилу героя или павшего товарища, не меньше, - бережно и с гордостью! И ни солнце теперь не мешало им , ни пыль, ни расстояние!
Жизненный афоризм, что мужчина веселеет задолго до того, как выпьет, приобретал фундаментальное подтверждение.
Продавщица Тамара, приняв купюру, тщательно проверила её, и, взглянув быстро и пронзительно на каждого поочередно, наклонив слегка голову, с кивком спросила:
-Чего?
-Тамар, нам бы разменять...
-Не банк. Чего брать будете?
Недолго совещаясь, мужчины выбрали по бутылке водочки и по паре пива. Там ещё оставалось, и экспедитор назвал чипсы, булку и кусок неизвестной колбасы. Так много денег на закуску Николай никогда не тратил и сначала даже огорчился расточительству, но потом вспомнил, как деньги достались, и только махнул рукой.
-Давай, чего уж там...
Выйдя из магазина, мужчины, не сговариваясь, открыли по бутылке пива, сорвав приставленные к ближайшему дереву "бескозырки" точными ударами кулаков, выпили их почти мгновенно и, переведя дух, впервые посмотрели друг на друга дружелюбно.
Николай первым протянул руку, представился. Потом и экспедитор. Сергеем оказался.
Они были, похоже, одногодки или около того. Николай просто выглядел старше.
-Куда теперь?
-Не знаю. У меня жена дома, запилит. Ни отдохнуть по-человечески, ни выпить! Вчера с тестем напраздновался. Денег нет. Сегодня чуть не умер.
-Так давай ко мне! У меня только Тарзан. Всё добрее твоей жены будет. А две бутылки всегда лучше чем одна. Дольше делятся!
И они весело зашагали в деревню. Тут, как в сказке, догнала их машина. Серегин сменщик домой возвращался. Доехали с ветерком! Бывает же такое!..
Николай распахнул калитку, и, пока Тарзан решал извечный собачий вопрос "Кусать незнакомца или любить", Серега уже шагнул в дом.
Потом они еще долго разговаривали, смеялись и курили в сарае, лёжа в сене, точно зная, что после таких удивительных событий ничего плохого с ними случиться не может. Ну, просто не может и всё!
И Колькины ноги, простреленные в Афгане, уже вроде и не так болели. Вот как!