Предуведомляя чтение "Жестокого романа" автор должен уведомить многоуважаемых читателей о том, что все герои имеют своих прототипов в реальной жизни, если конечно с ними еще не случилось самого плохого. Тем не менее это выдуманное произведение и не все события строго документальны. Многие сцены смягчены кое что просто нафантазировано, хотя любое воображение меркнет перед реальной жизнью. Заранее прошу прощения за не измененные имена и фамилии. Вторая древнейшая профессия - журналистика не только сожрала 15 лет моей жизни, но и приучила к правилу - народ должен знать своих героев. Автор готов к судебным искам. А если кто невзначай себя узнает и стане громко возмущаться, то всем должно быть ясно - на "воре загорелась шапка". Я говорю большое спасибо всем людям, которые безусловно содействовали или, по крайней мере, не препятствовали её написанию. В числе первых, прежде всего долготерпеливые сотрудники библиотек: им. Маяковского (СПб, наб. р. Фонтанки 44-46); им. Лермонтова на Стремянной улице в СПб, Иностранной литературы им. Рудомино (Москва); ЦГБ поселка Ревда Мурманской области; кондуктора общественного транспорта, которые провозили автора этих строк на свой страх и риск не боясь возможного контроля; деятели различных религиозных движений, так или иначе способствующих просвещению нашего народа, сотрудники различных кафе, вокзалов, не обращавшие внимание на то, что за ними наблюдают, а равно и на то, что клиент долго сидит, читает, пишет сделав минимальный заказ или вовсе без оного.
Отдельное спасибо от автора структуралистам вообще и Тартуской школе отдельно за образ и методы мышления.
Большая благодарность всем кто поддерживал меня в самые безнадёжные минуты. Это касается Марины Макаревич, Людмилы Пальцевой, Александра Агалакова, Светланы Савиной, Вероники Трошкиной, Татьяны Алексеевой, Елены Цветковой, Алексея Болгарова, Михаила Буренина и Александра Габниса. Прошу прощения у всех тех, кого пока не вспомнил.
Надеюсь чтение не покажется через чур скучным.
Посвящается Ю.В.С. моей жене по жизни.
Жестокий роман или наука выживать.
Наихудший, и, одновременно, наилучший момент моей БОМЖАцкой жизни настал 29 декабря. Почему наилучший, я скажу позже. А наихудший - потому что в эту ночь нас выгнали с трех вокзалов. Меня и Юлю. Поочередно с Ладожского и Московского. От первого до второго мы прошли несколько километров пешком, "наслаждаясь" мокрым снегом. Ночной порывистый ветер комьями бросал его прямо в лицо. Утром на Витебском вокзале охранник (фигура поперек себя шире), пытаясь "попросить" нас, вышвырнул в проход между скамейками зала ожидания мою многострадальную сумку. Но Юля в отличие от меня - крепкий орешек.
- На каком основании вы нас выгоняете?
- Я курирую этот зал. Вы мне вид портите, - как будто мы пьяны "в дугу" или одеты в рванину, - Витя!!- закричал охранник, подзывая помощника.
Подошел Витя. Натуральный упырь. Лицо с вдавленным в переносицу и свернутым на бок шнобелем. Сам из себя страшен, как смертный грех. Излишней худобой, как и напарник не отличается...
В общем, поспать хотя бы пару часиков, хотя бы сидя, в очередной раз не удалось.
В этой ситуации спиртное покрепче было просто необходимостью. Практически непьющая Юля это понимала. Но в силу "природной вредности" пока я бегал за огненной водой ушла с Витебского. Все мои попытки там ее обнаружить успехом не увенчались.
До этого дня все было немного легче.
Легче и тягче одновременно.
Я оказался на улице, после того как лишился работы и, соответственно, общаги. Вскоре после этого получил по голове. Били ногами, причем так "хорошо", что меня в нейрохирургическом институте им. Поленова сразу в реанимацию положили. После больницы пытался устроиться. Но найти работу с жильем - не простая задача. Короче, вскоре после этого меня избили еще раз. Мыться бродяге особо негде, и битого скитальца да еще со специфическим запахом немытого тела никто на работу не возьмет. В одной конторе, куда принимали даже гастарбайтеров кадровичка, объясняя причины отказа, мне так и сказала: "Мне ваш вид и запах не нравятся". Оставалось только собирать алюминиевые банки, пустые бутылки, цветной и черный металл, не брезгуя свежими отбросами. И ожидать пока синяки сойдут.
"Доходов" от этой "деятельности" хватало только на хлеб, воду и курево. Самое дешевое. Да еще "шила" можно купить. В 2009 году 250 грамм эта отрава 30 рублей
Чуть больше года тому назад поздним ненастным ноябрьским вечером я шел по Суворовскому проспекту. Хотелось познакомиться с девушкой, но навстречу попадались только одни проститутки. Я не совсем понял, откуда появилась Она. Среднего роста. Стройненькая. В джинсах и черной куртке-пуховике. Темные волосы собраны сзади в незамысловатый хвостик. Лучше тогда я рассмотреть ее не сумел. Темно было.
Хочешь я пойду с тобой бесплатно? - спросила Она.
Естественно я хотел. Еще как!
Из первой нашей ночи кроме обычной женской стеснительности запомнилось мне ее довольно странное для прохладного осеннего и позднего времени желание уйти ночевать в парк на скамейку. Причину я не запомнил. Пьяноват был.
Утром я ушел на работу. Быстренько сделав там самое неотложное вернулся, сославшись на боль в животе. Чувствовал после вчерашнего я себя в самом деле не лучшим образом. Юля безмятежно спала. И продрыхли мы часов до трех дня.
На следующий день, придя с работы, я обнаружил Юльку между оконных рам. Она отмывала мою холостятскую берлогу, все больше походившую на свинарник. Страсть к чистоте у Юли была просто поразительная. Я даже стал называть ее - "Юля-чистюля". Однажды, по-видимому, ей это надоело и она спросила: "А что было бы лучше Юля-грязнуля?"
В нашем распоряжении была семиметровая комната на первом этаже бывшего общежития, превращенного в глобальную коммуналку. 12 соседей делили между собой одну ванну и туалет, две раковины и 8 газовых конфорок. Односпальная кровать, две табуретки, сборная пластиковая этажерка да полочка составляли вот и весь интерьер нашей комнаты. Кофейник, две кастрюльки, две металлические кружки вот и вся посуда. Был еще небольшой радиоприемник, веньер настройки которого Юлия постоянно крутила, разыскивая "нет ли чего похуже". Меня это слегка раздражало.
Так мы и начали жить вместе. Без особой любви. Правда по началу кажется, она увлеклась мной. На похвалы не скупилась, и все сравнения с другими людьми были в мою пользу. "Ну, этот-то не чета тебе" - любимое ее выражение в то время. Я понимал, что это лишь комплименты. Но самолюбие мое Юлькины слова все равно грели. Да и, если честно сказать, не так часто меня раньше хвалили.
Со временем я узнал, что ее двухкомнатную квартиру на Охте захватил брат бывшего мужа. "Мужа" - громко сказано. Просто жили вместе. Зачем она вообще выходила замуж - для меня так, и осталось загадкой. То ли окончательно на себе крест поставила на пороге 30-летия. То ли надеялась устроить судьбу со своим Рашидом, который патологически не хотел работать. Жили на мамину пенсию и ее зарплату библиотекаря. Долг за квартиру рос. Грозили выселением. Пришлось обменивать фешенебельный центр на окраину. Она сразу сказала: "Я здесь жить не буду". Потом к муженьку приехал братик. Он начал моральный (и не только моральный) террор.
Постоянные издевательства и избиения заставили Юлю уйти из собственной квартиры, в чем была. Даже без паспорта и диплома об окончании педунивера им. Герцена. Она боялась брата мужа. Боялась панически. Основания для этого страха существовали. Он был замешан в убийстве и торговле наркотиками.
Одна из соседок по коммуналке отдала нам шахматы. Начались бесконечные баталии на 64-х клетках. Юлька чаще проигрывала, но все равно предлагала сыграть снова и снова. Так мы и жили. Иногда спорили, иногда ругались. Но чаще дни проходили мирно. Не смотря на диаметрально противоположные взгляды на некоторые вещи, например на живопись, музыку взаимопонимание у нас присутствовало. По выходным мы чаще всего гуляли по городу. Заходили в кафешки. Юля обычно пила чай. Я - кофе. Иногда позволял себе что покрепче. Но она никогда не забывала сказать мне "спасибо", при выходе из кафе. Когда я изредка спрашивал ее: "Ты меня любишь?" Юля отвечала: "Да... Только на свой лад". Не врала. И за это я был ей признателен.
Как-то поздним осенним вечером мы сидели в Таврическом саду. На горке, где когда то был фонтан "Мальчик с уткой". (Позже они "улетели" то ли на пункт приема цветных металлов, то ли на чей-то дачный участок, и спустя несколько лет были воссоздан.) Юля рассказала мне, о том, что у нее есть маленький сын Тимофей. Ему нет еще и года. Сейчас он в доме малютки. Забрать его в квартиру на Охте не было никакой возможности. И "муж" и его брат сказали: "Если принесёшь, мы его за ноги и об стенку. Или просто с седьмого этажа выкинем". Я закурил глубоко затягиваясь. Потом сказал:
- Юля, выходи за меня замуж. Я усыновлю твоего Тимофея, и мы за границу уедем.
- Куда?
- В худшем случае в Израиль. Там мне отказать не должны.
Мы еще немного поговорили на эту тему. Потом Юля, чмокнув меня в щеку, произнесла: "Спасибо тебе! Ты первый, кто подумал, позаботился о моём сыне". Но т.к. паспорта у нее пока не было, всё повисло в воздухе.
Через некоторое время мне с большим трудом удалось настоять, чтобы она обратилась в милицию. По пути Юля раза три пыталась развернуться на 180 градусов. Но все-таки с помощью участкового паспорт и диплом об окончании пединститута были возвращены. Правда, потом правоохранитель, обещавший взять квартиру на контроль, стал делать недвусмысленные намеки. Мол, давай я этого дагестанца выселю, а ты мне свое жилье по дешевке продашь... А еще спустя некоторое время она увидела брата "мужа" мирно беседующим с участковым у опорного пункта милиции. Как выяснилось выходец с юга "отстегивал" ему ежемесячно по полторы тысячи рублей.
Первый серьезный конфликт случился после моего прогула. Я купил больничный. В метро. За 500 рублей. Купил при Юле. Никаких протестов это не вызвало. Но заполнение листка временной нетрудоспособности вызвало шквал, нет, не шквал, а целую бурю Юлиного возмущения. Как говорится, я узнал о себе "много нового". В конце концов, она ушла, хлопнув дверью. Как я понял - навсегда.
Целый день я гулял по Каменному острову, чтобы как-то успокоится. А вернувшись домой, я обнаружил Юлю сидящей в своей любимой позе - на табуретке у окна. Тут уж я не выдержал - "умерла так умерла". Уже смирившись с мыслью, что в моей жизни ее больше не будет. Понял, что в чем-то станет лучше. Ведь тогда я ее еще не любил.
Она говорила мне, что идти ей в сущности некуда, что она хочет быть со мной, пыталась обнять. В ответ бросил: "Я не "Армия спасения"!" (Как потом я буду корить себя за эти слова!) Юля ушла снова. Появилась она недели через две. Постучала в окошко. Рядом стояла ее подруга, которой требовалось 50р. на "опохмел души". Денег у меня не было. Но Юльке я сказал: "Если хочешь, возвращайся". Она пришла минут через 40. Подружку, наверное, провожала.
Еще один раз мы всерьез поссорились, когда она в пылу какого-то спора назвала меня фашистом. Время было уже позднее. "У меня два брата отца на войне погибли, - произнес я, - про 6 миллионов уничтоженных евреев я говорить не буду. Сейчас первый час. Оставайся. Но утром сделай так, чтобы тебя больше здесь не было". Ушел на работу, не поцеловав ее, как делал это обычно, а когда вернулся - комната была пуста. На этот раз она появилась спустя неделю. Снова постучала в окошко. Вошла радостная, раскрасневшаяся с мороза. Все это время она жила у своей тетки. От нее привезла длиннющую шубу натурального меха. Низ шубы требовал серьезного ремонта. Собаки его драли что ли?
В день своего возвращения Юля сказала мне:
- Я упырь. Как только надоем - гони меня. Я сама понимаю, что подчас меня не возможно терпеть.
Все мои объяснения, что это далеко не так, что никакой она не упырь ни к чему не привели.
Шальные деньги свалились на меня в конце февраля. Я запил. Всерьез. На месяц. Вначале пил красное получше. Потом портвейн похуже. К концу месяца каждое утро начиналось с похода за бутылкой. Благо магазин - рядом. Первая рюмка вызывала лишь рвоту. Как правило, вторая тоже. "Приживалась" лишь третья. Квартплата была просрочена дней на 10. Я и раньше иногда бывало платил с опозданием. Никаких особых нареканий квартирохозяйки это не вызывало. А тут она ко всему прочему решила повысить размер оплаты за "апартаменты". Денег уже, конечно же, не было. Квартирохозяйка заявилась со своим "хахалем". Тот вошел в комнату без стука, но зато с вопросом: "Клопы, блохи, тараканы есть?" Сидевший у в гостях мой коллега Николай немедленно среагировал: "Да сам ты таракан!" (Хахаль был при усах.) Короче съехать нам было предложено в течение трех дней. Николай предложил пожить у него. Он снимал комнату в доме напротив. А на следующий день Юля исчезла. Сумки с барахлом я перетаскивал вместе с Колей. Пожить у Николая оказалось невозможно. Его квартирохозяин возражал категорически.
Меня на месяц приютила давняя знакомая. С ней раньше были очень не плохие отношения. К тому времени ее с двумя детьми бросил муж, и всяческая помощь была ей совсем не бесполезна. Через неделю после Юлиного исчезновения утром в раздевалке Коля сказал: "Вчера твоя приходила, а я даже твоего теперешнего телефона не знаю. Я сказал ей, чтобы встречала тебя на проходной после смены". Но Юля так там и не появилась. Ни разу. Позже она объясняла: "Не хотела навязываться".
Потом я довольно часто вспоминал Юльку. Но где и как ее искать? Да и надо ли?
Не смотря на жизнь в одной комнате, отношения со старой знакомой оставались исключительно платоническими. К тому же я частенько выпивал. В конце концов, месяца через три месяца меня "попросили".
Как-то в начале октября я забирал от нее свои вещи. Несмотря на весьма поздний час, мне указали на дверь. Я вычислил кратчайший путь с Петроградки до Московского вокзала. Там я надеялся заночевать. Пошел средним темпом с увесистой и объемстой сумкой на плече сквозь сырую петербургскую ночь. Перешел Троицкий мост, срезал угол на Марсовом поле, по Фонтанке, потом на Литейный. Повернул с Литейного на Невский. Прошел метров 200. И вдруг! Навстречу Юля! Юлия Владимировна!! Юлия Владимировна!!!
Мы обнялись.
Она почему-то сказала: "У меня есть 15 рублей". Мы пошли в круглосуточную аптеку. Там я купил 100 граммов спирта, и прихлебывал из бутылочки весь вечер. Точнее ночь.
Юля одета была далеко не по сезону. Во время первого перекура (курил только я) на Манежной площади я напялил на нее одну из своих курток. Потом мы сидели, разговаривали в работавшей всю ночь булочной-кафе на углу Невского и Литейного. Выяснилось, что тогда, в конце марта ее насильно затолкал в автомобиль и несколько дней удерживал в квартире братик бывшего "мужа". Потом ей удалось сбежать. Снова без документов. Юля рассказала, что пару месяцев прожила в Москве, потом у одного знакомого в Токсово. Потом в заброшенной армейской палатке в лесу. К людям она выходила лишь днем. Без паспорта ее взяли на работу мойщицей стеклотары. Правда, платили каждый день, но этих денег хватало лишь на хлеб. Только когда мы вставали из-за столика то обратили внимание, что на фото чуть выше того места, где мы сидели, изображен вид на наш бывший дом в Песках, рядом с ПНК им Кирова.
Остаток ночи мы провели на Московском вокзале.
Вторую ночь мы тоже провели там же. Помнится, у меня было препоганое настроение. А какое еще может быть у БОМЖа практически без денег и совсем без документов. У БОМЖа ясно чувствующего свое бессилие, невозможность, не смотря на всё желание, и прилагаемые усилия что ни будь изменить. Подавленный, раздавленный, почти на грани отчаяния я сидел на жесткой лавке.
Юля всегда отличалась внимательностью и сочувствием к тому, кто был рядом с ней, заметила мое состояние, обняла меня за плечо и начала говорить... Непрошено, непроизвольно, из моих глаз потекли слезы. Это был один из самых важных разговоров в жизни. Будут еще другие важные, тоже с Юлей. Но об этом позже. Потом мы вместе пытались вспомнить, что именно она говорила. Но дословно воспроизвести содержание сказанного конечно не могли. Кажется суть слов моей Юльки (ведь я снова буквально вчера ее нашел, нашел в сущности не надеясь и не рассчитывая на это, а что она для меня значит я начал понимать только сейчас) сводилась к тому, что в нашем положении главное не потерять себя. Не махнуть на себя рукой. Иначе опустишься. Опустишься окончательно. И превратишься в бесполое животное, вовсе утратившее человеческий облик. Основная опасность при жизни без крыши над головой в том, что это может произойти очень быстро. По этому одно из основных правил, которых мы должны придерживаться, это чистоплотность. Никогда нельзя пренебрегать возможностью вымыть руки, лицо, простирнуть. Это надо делать в любом кафе, при каждом удобном случае. Ведь может случиться так, что другой вариант Бог весть, когда представиться. И еще одно очень важно - не потерять уважение или его остатки к себе. "Да мы остались без жилья. С нами это случилось. Но это может произойти с любым". Юлька, утрируя, говорила: "Все станут БОМЖами." Ну и что, теперь надо удавиться и не жить? Нет. Не дождетесь. Ни в коем случае. В конце концов мы докажем себе и другим, городу и миру, что можем жить и так..."
О чем то важном мы еще говорили... Но, наверняка, самым главным был тот духовный, оптимистически спокойный эмоциональный заряд, который она передала мне той ночью. Недаром я потом спустя месяцы вспоминал этот разговор.
У меня тоже не было документов. Только "временное удостоверение личности". Такое в милиции выдают взамен потерянного паспорта. Ночевал я на вокзалах и подъездах потеплее. Но было немного денег, а новый паспорт уже лежал в Мурманской области в поселке Ревда на месте постоянной прописки, в полутора тысячах километрах к северу от Петербурга.
Оставалось найти недостающие финансы и ехать за орластым документом. Поисками денег я и занимался изо дня в день. В связи с этим Юля как-то сказала: "Я и не знала, что ты такой целеустремленный". В итоге деньги были одолжены. Мы обменялись электронными адресами и я поехал.
В свойственной ей скромной манере Юлька пару раз намекала, что хотела бы поехать со мной. Но я боялся, что без документов ее просто-напросто не пустят в поезд. Каким я был дураком выяснилось лишь в день отъезда, когда мы прибежали на вокзал за пять минут до отхода поезда, и никто никаких документов кроме билетов вообще не проверял.
В дороге я почему-то зашел в вагон-ресторан. В результате денег на обратный путь уже не хватало. Да и в Ревде "отметился". Вроде как новый паспорт обмывал. Не смотря на то, что на местной почте интернет не работал, мне удалось найти выход в сеть .
(Из интренет-переписки)
25.10.2007
Привет, Юлька! Завис я в этой Ревде не знаю на сколько. Денег нет, что делать не известно. Если будешь так любезна подойди вечером на пер Бойцова д. 4 кв. 140 к моей бывшей супруге Лиле. Получи у нее 500 руб., которые она мне должна и отправь телеграфом - пос. Ревда Мурманской обл. Комсомольская ул. 27 кв. 11. Буду признателен. СКУЧАЮ!
Юлька ничего не ответила. Деньги на обратную дорогу были найдены в другом месте. Из Оленегорска я написал ей:
27.10
Привет!
Почему молчишь, случилось что?
Буду в Питере в понедельник рано-рано утром. Около семи утра на Ладожском вокзале. Если не сможешь - тогда ежедневно в 19-00 на Мосбане, или в 21 -00 тебе удобнее? Напиши СМС на мой номер.
Целую, скучаю...
Когда я уезжал, мы договаривались, что через неделю ежедневно в 19-00 будем ждать друг друга на Московском вокзале. В зале ожидания.
В первый вечер Юли не было.
(Из интренет-переписки)
29.10
Я уже давно в нашем родном городе.
Дважды звонил сегодня на бывший домашний номер. Первый раз мужской голос ответил " ... возвращайся" второй раз женский: "Юля?!. Почему ты молчишь?" Тут я не выдержал: "Позовите Юлю пожалуйста!". "Ее нет дома".
Следует ожидать, если не будет никаких исключительных обстоятельств до 19-00 что ли?
Не пришла она и на следующий день. И только на третий я как всегда внезапно увидел ее. В новом летнем синем плащике-колокольчике, с новой прической. Потом она призналась мне, что была уверена - из Ревды я уже никогда не вернусь. Останусь там. Все-таки собственная однокомнатная квартира.
Снова начались ночевки на вокзалах. Как правило, на Витебском. В отличие от Московского его обитателей не выгоняют с двух ночи до пяти утра на улицу на время уборки залов ожидания. Но вход на Витебский закрывается около часа. "Кто не успел - тот опоздал". Как-то опоздали и мы. Ткнувшись в запертую дверь, я повел Юльку обходным путем - к Обводному каналу. Попетляв, мы перелезли через не слишком высокую металлическую решетку. Прошли по путям к платформе, а от туда в здание вокзала. "Ну, сегодня ты сработал не на 5, а на все 25 баллов", - восхищенно сказала Юлька. Единственный минус - в зале ожидания бывало весьма прохладно. Обычно Юля спала, положив голову мне на плечо. Каждый раз она трогательно спрашивала: "Тебе не тяжело?". Частенько мы не только приваливались друг к другу, а вообще друг на друге устаивались в полулежащем положении, укрываясь своими куртками. Как-то утром на продуваемом всеми ветрами Загородном проспекте было особенно холодно. И я буквально насильно повязал ей на шею свой шарф.
За три дня ожидания Юли я нашел на работу. Начал устраиваться. Общежитие дали сразу.
- Я упырь. Я и общаги не заслуживаю, - сказала Юля.
И снова все попытки переубедить ее оказались напрасны.
Ночуя в общаге я мучился из-за того, что нахожусь в лучших условиях, чем она - не слишком сильная женщина. Иногда я проводил ночь вместе с ней на вокзале. Она не совсем понимала - зачем это делается, но особо не возражала.
На ноябрьские праздники все соседи по комнате разъехались. Я привел ее в общежитие. Через пару дней появился один из обитателей комнаты. Наверное, Юля ему приглянулась. Сосед начал планомерно спаивать нас. Точнее говоря, пил только я. Юля могла позволить пол бутылки пива. Максимум. Потом сосед подставил меня. По крупному. С пьяных глаз я решил, что нечего ожидать утра в общаге и уже вечером начал укладывать вещи.
Можно только представить себе выражение возмущенного удивления, возникшее на моем лице, когда на вопрос: "Ты со мной?" Юля спокойно ответила: "Я остаюсь здесь".
Рюкзак и сумка были сгружены в кладовку на вахте. А я пол ночи ломился в закрытые двери своей бывшей комнаты. Ломился, переругиваясь с соседом. Ломился, пока не услышал Юлин голос: "Не отвечай ему. Сделаем вид, что мы спим". Переночевав на диване рядом с вахтой, наутро вспомнил, что кое-что я впопыхах забыл вчера. Комендантша и вахтерша, которые пришли вместе со мной были достаточно удивлены, обнаружив за открывшейся дверью перед включенным телевизором девушку в мужской рубашке и трусиках.
Через некоторое время меня избили. Да так "хорошо", что из травмпункта на скорой отвезли в институт нейрохирургии. Там из приемного покоя прямиком в реанимацию. Хотя я был вполне в сознании, но в реанимации меня продержали почти неделю. Отлежал две недели. Одну из них в реанимации. Снова устроился на завод. Но общагу там лишь обещали. Так и не дали. А потом я снова получил по морде.
(Из интренет-переписки)
27.11 2007
Юлеша!
Привет!
Я в нейрохирургической больнице на ул. Маяковского 12. 1 отделение 8 палата. Впуск до 20-00.
Прости. Приходи! Буду там до пятницы как минимум.
Леша
29.11
Привет Юлька!
Я пока еще в больнице, хотя на работу вроде устроился. Завтра, т.е. 4.12 первый день. Пока не знаю, как удастся совмещать работу и лечение.
Надеюсь у тебя все ОК. Чего не пишешь, Ленишься или случилось что, Пиши. Жду. ОЧЕНЬ ЖДУ.
15.12
Привет!!
В шоке была от твоего письма; что случилось-то? Прости, что не пришла в больницу. Объяснять, думаю, не надо. Как ты? Работа - работой, а, ладно... Спасибо за письма. Да..
Обнимаю, целую и, несмотря ни на что, горжусь тобой.
Как-то мы случайно встретились на углу первой линии и Большого проспекта Васильевского острова. Юля куда-то торопилась, и мы договорились пересечься на следующий день.
18.12. 2007
Привет, родная!
У меня все ужасно. Греют только твои слова, сказанные на Московском вокзале, когда ты меня обнимала... и все... Крайне расстроен тем, что ты не пришла на заранее обусловленную встречу. Почему ты так резко убежала от меня? Впрочем, это в твоем стиле. Если ты увидишь это письмо давай в 21-00 на Витебском начиная с 19.12.07 ежедневно. А то Новый год вместе не встретим... А?
Как у тебя?
Нашла кого или как?
И все таки, почему ты мной гордишься?
19.12
Привет, Леша!
Давай сегодня в 21.00, как ты говоришь, на Витебском;
целую.
Прости за такой тон, но почему бы мне тобой не гордиться; прости также, что не пришла на заранее обусловленную встречу - спешила в общагу. Целую тебя, постоянно думаю о тебе. Почему бы нам не подумать о т е б е вместе. Маме привет, семье - тоже. Телефон-то есть у тебя? Спасибо за письмо: это тоже "в твоем стиле" - внимательность к мелочам.
20.12
Привет Юлёшка!
Прости 19.12 не смог добраться до интернета и послание твое только сейчас читаю... Надеюсь на встречу с тобой сегодня т.е. 20.12 как я и писал ранее... Если не придешь, буду ждать тебя ежедневно там же на Витебском в 21-00.
Откуда ты инетом пользуешься?
Я пока на улице живу. Надеюсь на лучшее...
Слушай, а какую общагу ты торопилась?
Не обижайся, но я вообще-то я до сих пор в шоке от того, как ты повела себя.
Жду тебя сегодня 20.12 и ежедневно на Витебском. Если меня нет - значит что-то опять со мной случилось.
Целую, родная.
На Витебский я пришел за час до назначенного срока. По дороге обратил внимание на пятилитровый бочонок пива. Был уверен - пустой. Народ после рождества офисы от ненужного хлама очищают. Но, как говорят БОМЖи "поднял". Бочонок оказался целехоньким.
Куря перед входом на вокзал разговорился с каким-то псковичом. Вместе с ним прошел в зал ожидания. Сели. Я с краю, чтобы лучше видеть проход. До девяти оставалось еще минут 40. Рядом кто-то дремал в куртке с капюшоном над книжкой. Неспешный разговор с псковичом продолжался. Внезапно наш сосед поднял голову и... оказался Юлей! Она пришла еще раньше. Взаимной радости не было предела. Юля объяснила свое поведение тем, что как-то незаметно увлеклась, чуть ли не влюбилась в соседа по общежитию...
Первую ночь, ночь с пивом мы провели в брошенной машине. Замерзли мы там как цуцики. Мои предложения пойти в теплый подъезд не встретили одобрения.
Снова начались ночевки на вокзалах. Ладожский, Витебский, Московский...
Катастрофически приближался Новый год. Жили мы на то, что зарабатывала Юлька на своем "стекломойстве" и на мои "доходы" от сбора баночно-бутылочной продукции. Пару раз в сетевых магазинах самообслуживания Юлька намекала мне, что можно оплачивать не всю приобретенную "жрачку". (Еще год назад мы вместе видели, как какой-то молодой человек в магазине самообслуживания хватал с полки шампуни и совал их под куртку. Делал он это так стремительно, что я даже не успел среагировать.) Через некоторое время мы почему-то вызвали подозрение у администраторки аналогичного магазина. Подозрение ничем не обоснованное. Ничего воровать мы не собирались. Я даже не знал, что способен на это. Не знал, как это делается. Скорее всего, это подозрение и спровоцировало дальнейшее. На следующий день я решил "блеснуть". В том же магазине я взял с полки десятирублевый плавленый сырок и сунул его в карман, не заметив, что из соседнего зала показалось знакомое толстое лицо администраторки. Ее увидела Юля. Дернула меня за рукав, но было уже поздно.
Продолжение здесь:
https://www.starywriting.com/novel/f64HxXMUfy6u5rUN2ItTYA%3D%3D.html