Если я читаю стихи о шляпе, то мне совершенно безразлично с какой овцы резали шерсть, кто сделал шляпу - я хочу ощущать эту шляпу на голове.
Если рассказчик может быть услышанным и понятым он доверяет свои истории собеседнику. Если нет - бумаге.
Поэт должен жить по системе Станиславского. Если сейчас пишешь о слезах, то плачь.
Пишут про любовь.
Многие любят, но чем ваша любовь особенна, почему эта любовь именно ваша, нашли ли вы для нее новые слова, никогда никем непроизнесенные?
Разбивать мысли на строчки - задача хроникера. Хроника остается хроникой, даже если ее зарифмовать.
Задача хроникера - наблюдать события и последовательно вносить их в дневник. Задача поэта - взять хронику за день, неделю и переписать ее как можно меньшим количеством букв.
Пренебрегающий техникой в угоду смысла становится философов, пренебрегающий смыслом в угоду техники - филологом.
Литературная жизнь - это клуб по интересам, который имеет мало общего с литературой.
Литератор, занимающийся исключительно литературой - чиновник. Заниматься литературой "24-е часа в сутки" нельзя. Также как, например, работать за станком. Другое дело стоять за станком, создавая шум.
Я не знаю что такое профессиональный литератор. Человек зарабатывающий написанным на жизнь? Человек много издающийся? Тогда Рембо, Хлебников - непрофессионалы. Тогда зачем вообще нужны профессиональные литераторы?
Тысяча читателей, десять тысяч читателей. Две публикации, двадцать публикаций. А Толстой все равно не подозвал бы и не сказал, что пьески-то твои - дрянные.
В литературе есть лишь две школы: "если никто не прочтет, то зачем вообще писать?" и "да какая в принципе разница кто прочтет, если я хочу писать?". Первым надо суетиться, время их мало.
Пишущий исключительно о высоких материях, как правило, и о низких-то толком не знает.
Вечный спор поэтов и прозаиков: что сложнее творить - поэзию или прозу, происходит оттого, что прозаики не понимают задач поэзии и воспринимают ее как прозу.
Книг не покупает, журналов не читает, но мечтает непременно напечататься.
Зачем я пишу? На какого читателя ориентируюсь в своем творчестве? Какова моя поэтическая задача? Да я-то откуда знаю.
Не утруждают себя поиском нужного слова, затыкая брешь первым попавшимся. А нужное слово перевесит десятки залатанных строк.
Пишут не телом, рождая ощущения, а головой, рождая философию. Философию я и так могу почитать.
Вот вы в постели тоже так: сначала рассказываете в целом, как ее любите; после рассказываете, какие у нее глаза, волосы и пр.; после рассказываете как страдаете в ее отсутствие; после... Нет? Так что же вы в стихе подсовываете мне резиновую женщину?
Он считал, что темы любви и страданий слишком заезжены, потому писал ни о чем.
Есть взрослые, играющие в детство. Но куда больше детей, играющих во взрослость.
Чувство, мысль, событие - все должно быть в стихе спрессовано настолько, насколько хватает сил.
Поэзию мало кто понимал, понимает и будет понимать. Почему? Может когда-нибудь генетики и разберутся.
Панк-рок сказал: мы не умеем играть, мы такие же, как вы. В результате получились тысячи гаражных групп. Поэзия сказала: долой условности. В результате стихи слушают на междусобойчиках, напившись пива.
Гарантированное природой право родителей на детей.
Поэт доказывающий, что он гражданин - поэт. Гражданин, доказывающий, что он поэт - гражданин.
Способность писать поэтическую вещь в течение очень долгого времени говорит скорее о неспособности к развитию, чем о старательности.
Поэзия - поиск новых устойчивых соединений слов, соединений находящихся на грани смысла, соединений способных к взаимодействию с бессознательным.
Подумаешь: бросаю писать. И тут же жизнь бьет тебя чем-то новым, тем, что не может без бумаги.
Прежде чем сделать свою книгу, нужно сделать свою жизнь.
Отказаться от сравнений, описаний - всего этого фона, в пользу новых имен для обыденного. Если в кафе упала солонка - это должно быть не фоном, это должно стать новым именем ощущения, новым моим именем.
Принести в жертву два старых слова, чтобы синтезировать одно новое ощущение.
Две больших ошибки: принимать написанное за жизнь поэта и не делать этого.
Всегда удивляли люди убеждающие в своей гениальности не собственными стихами, а критикой чужих.
Когда-то я встретил живого человека. Человека с которым я не чувствовал себя одиноким.
Осенью мы переворачиваем комья земли, чтобы на следующий год было проще копать грядки. Мы не верим естественному ходу событий и добавляем в землю песок и навоз.
Еще, когда-то я был ребенком и думал, что морковка растет сама.
Но я стал не-ребенок и теперь мне надо думать, мне надо постоянно думать: сколько добавить песка, не переборщил ли я с навозом. И я думаю. Думаю, потому что я больше не-ребенок.
А морковка, может быть, все еще растет сама.
И я до сих пор оправдываюсь перед собой за ту встречу.
Да, я признался в любви, но почему вы считаете необходимым сказать что-то в ответ? Я ведь признался не потому, что хочу быть любимым вами, а потому, что люблю вас.