Не могу ль я, миледи, надеяться на променад,
Избегая огласки остывших досужих матрон?
Уповаю на Вас и останусь трепещуще рад,
Коли Вы соизволите мне начертать телефон.

П.С. Сударь, Вы! на пороге моём с сединой и шампанским?
Я горю от стыда, что позволила думать иначе.
Что Вы, право, к чему синема и кабак итальянский?
Я, поверьте, и так прямо здесь непременно расплачусь.

Проходите, милорд, не томитесь желаньем в пороге.
Все соседи мои из дворянского склочного рода.
Их намеренья злы. Их устои дотошны и строги.
Я - стремлюсь к простоте и живу по законам природы.

Признаю - не ждала Вас. Тем более этой порою.
Я клонилась ко сну, на софе чей-то томик листая.
Я надеюсь покорнейше, знатной сочтёте игрою
Мой растрёпанный вид. Вас, надеюсь, не очень смущаю?

Не желаете ль, сударь, откушать миндального яду?
Ах, напрасно, напрасно - старинный семейный рецепт!
Мой покойный супруг обожали его с шоколадом,
Хоть и были мещане. И тайный к тому же адепт.

Вам мерещится смрад из покоев и тризнятся волки?
Вы бледны, мой милорд, Вас пугает шипение воска?
Ах, оставьте графин, я сама приберу все осколки.
Приберите уж лучше осколки дворянского лоска.

Как давно Вы, милорд, посещаете розовых женщин
Под предлогом распитья кофей и бесед о фиалках?
Сударь, Вы из породы таких столбовых деревенщин,
От которых смердит чесноком и по смерти не жалко.

Не коситесь с мольбою на мой аппарат телефонный.
Он четырнадцать лет - молчаливая память о муже.
Он под ним и почил, покидая меня огорчённой,
И теперь телефон и Е-Мэйл мне ни к чёрту не нужен.

Не позорьтесь давленьем на жалость. Я брезгую Вами,
Я и так вне сомнений, что племя мужей измельчало.
Вы скончались, милорд? Вы отправились к чёртовой маме?
Ей - привет. 
Я - в джакузи и сладко дремать в одеялах.