Спокойной ночи, сладких снов. 
 Усни, малыш, и будь готов.
 В тени развалин, в старом замке 
 Спит старый Мародер.
 Его душа отважней стали, 
 Его позор - его семья.
 Друзья ему главнее стали,
 Друзья, а не семья!
 В душе он чист, словно младенец.
 Не ведал ничего.
 И он бредет, как поселенец,
 В гостиной дома своего.
 Позор для матери, не выбравший дорогу,
 К которой все веками шли.
 Клеймо предателя уж светится в крови.
 Какие ценности отринувший свободу познает для себя?
 Улыбку брата, добрую заботу, но друга не забудет - никогда.
 Средь всех дорог он выбрал эту,
 Не смей его винить, позор отца.
 Он чище был, и глубже, и честнее
 Любого вашего "невинного агнца".
 Он был улыбкою Фортуны,
 Дар магии, веселый черный пес.
 Он был, наверно, лучшим другом.
 Для всех времен, хоть счастья - с гулькин нос.
 Он был жесток, но не был жестким,
 Не причинял он боли никогда.
 Такой, чтоб сердце обливалось кровью -
 - Не причинял он, слышишь, никогда!
 Он был красив, самоуверен,
 Как будто Счастья лепесток.
 Он был любим, не был смиренным,
 Ведь быть смиренным - не стезя его.
 Он был веселым самодуром,
 Что гнал по жизни, не сбавляя шаг.
 Он никогда не стал бы значимой фигурой - 
 - Зачем, он был вернее всех и так.
 Он был животным, был нетерпеливым.
 Вторая сущность - крупный черный пес.
 Бродяга мог быть справедливым,
 И так мне жаль, что жил он невсерьез.
 Он мчался в Жизнь, Судьбу перегоняя,
 Мечтал о ярком солнце, паладин войны.
 Он вырос не таким, каким он должен быть бы -
 - Страницей лживою истории убийств.
 Нет, его страница была яркой,
 Такой, как сам он - мог он ослеплять.
 Сводить с ума, пленять сердца несчастных,
 Он оставлял разбитые мечты.
 И так мне жаль беднягу-балагура.
 Молюсь я за нелегкую судьбу,
 Ребенка, нет, не ставшего фигурой,
 Который жизнь отдал за Веру.
 За Судьбу.