Аннотация: Когда-набудь я найду в себе достаточно сил и фантазии написать хороший роман о несуществующем, но так похожем на наш, мире!!
Поселение яртов находилось чуть севернее Белого озера. Люди приходили к воде удить рыбу перед праздниками, но никогда не заходили в воду сами - озеро считалось священным, Отцом, принесшим Жизнь в тело Матери-Земли.
В самом деле, на берегу неподвижно лежал мужчина. Довольно молодой, обритый наголо и завернутый в какие-то лохмотья. По всему телу были видны кровоподтеки и синяки, а на запястье чернела татуировка.
- Ого, мертвый чтоли? - шмыгнув носом, сказал подоспевший на зов друга долговязый темноволосый паренек лет двенадцати.
- Не знаю, - протянул первый мальчик, - Вроде, да...
Тут тело мужчины слегка дернулось, мальчишки отскочили, но, так и не дождавшись дальнейших его действий, снова приблизились к утопленнику.
- Живой, - выдохнул, наконец, один из них.
Второй взволнованно сказал:
- Давай в деревню сбегаем, людей позовем, может, еще спасти можно.
Белое озеро никогда не принимало утопленников, выбрасывая их на берег, так и не напоив водой до смерти. Хотя, кто бы стал топиться в святом озере? Ярты чтили Отца, обращаясь к нему с молитвами, и нечасто, по особым праздникам, принимали Его дары. Иноземцы же, несведущие о божественности воды...
Однажды в деревню южных яртов пришел старик в мокрых одеждах. Он рассказал, как накануне поскользнулся на камне и упал в воду. Мужчина сразу потерял сознание, и, как он потом рассказывал, в забытье его к нему пришел седобородый бог и проводил на берег. Очнулся старик на том самом камне, где поскользнулся, и пошел в ближайшее селение просить помощи.
Многие тогда перешептывались, будто он покривил душой, сказав, что случайно оказался в воде - озеро не лежит на пути ни одной из дорог, зато превосходно укрыто высокими кустами, оберегающими его от чужих недобрых взглядов. Старик же рассказал, что ушел из дому, потому что единственная дочь вышла замуж и уехала к мужу в другой город, а жена померла еще два года назад, и жить стало одиноко и бессмысленно. Это породило еще больше разговоров о том, что Отец спас самоубийцу.
Сам же пожилой мужчина после видения уверовал в силы Белого Озера и остался жить с яртами, благо по обычаю тот, кто попросит приюта - гость, а кто захочет остаться - родня. Его взяла в свой дом молодая вдова, не успевшая нажить с мужем ни детей, ни приличного хозяйства - любая помощь пригодиться. С тех пор старика стали называть Рант Отец Нарии.
Он был первым, кто поспешил на берег озера, когда мальчишки рассказали о своей находке. Наклонившись к утопленнику, Рант достал небольшое зеркало и подержал его перед бледными губами мужчины. К радости старика, дыхание тут же тронуло зеркало легким туманом.
- Жив! - крикнул Рант подоспевающим мужикам, - Несите его к нам!
Худая бледная женщина смочила тряпку в травяном растворе, снимающем лихорадку, и положила ее на лоб принесенному мужиками парню.
- Когда я умру, я обращусь птицей и буду следить за тобой с неба. Ты, конечно, не будешь этого знать... Но никогда не используй то, чему научил тебя отец! Это убьет тебя!
Тело парня дернулось, осталось на несколько мгновений напряженным и снова безжизненно упало на топчан.
Он очнулся спустя четверть луны. Рант взволнованно подошел к больному, который вдруг начал тихо стонать. Раны на его теле никак не хотели заживать, к тому же оказалось, что у парня были переломаны ребра, и теперь, когда сознание за свое возвращение требовало заплатить чудовищной болью, он не мог сделать и вдоха без мук плоти.
- Тихо, тихо, - начал успокаивать парня Рант, - Все хорошо... Можешь говорить? - парень чуть заметно кивнул, - Откуда ты?
Молчание. Напряженный лоб, недоумение в глазах, сменяемое ужасом:
- Не знаю...
- Вот те раз... Память вышибли?! - Рант с отчаяньем покачал седой головой, - Эк они тебя... Что, не помнишь даже, как на озеро попал?
- Нет...
- Ты погоди, я сейчас дочку позову, она тебя покормит, а потом, глядишь, и вспомнишь чего...
Нария, высокая темноволосая девушка, до сих пор носила черный покров на голове, в знак скорби по покойному мужу. Ей едва исполнилось девятнадцать лет, но девичьего осталось мало - смерть родителей, а потом и супруга оставили тонкие прядки седых волос, а платье уже не скрывало зреющего живота. Бледный лоб был перечеркнут морщинкой, под светло-голубыми глазами темнели круги, и с каждым днем все больше видна была во взгляде Нарии безнадежность, покорность немилостивой судьбе и полное безразличие к себе и будущему ребенку.
Когда в доме появился парень, найденный на берегу Белого озера, с Нарией произошло то, на что никто с селении уже не надеялся. Девушка впервые за долгое время с головой погрузилась в домашние дела, ухаживала за больным, кормила, и старый Рант начал замечать заботливую улыбку на ее лице, когда она клала парню на лоб смоченную в целебном растворе тряпку.
- Дядюшка, - понизив голос, чтобы не услышал больной, прошептала Нария, - Отчего он не помнит ничего?
Рант отхлебнул из кружки и неторопливо ответил:
- Не знаю, дочка... Побили его сильно, да не знаем, за что. Может, и помнит, да стыдно такое в памяти хранить, кто его знает... Хотя вряд ли озеро святое спасло бы плохого человека, но и порочить себя скверной бы не стало. Отобрало воспоминания, живи, мол, заново, грехи искупляй или, наоборот, чтобы жилось легче, мало ли каких горестей он мог натерпеться, из-за чего с жизнью захотел расстаться... Озеро вторую жизнь дает, - старик задумался, по-видимому, набредя в мыслях на что-то до боли близкое и до сих пор ранящее душу.
- А как же нам его звать, коли он беспамятный?
- Ну не знаю, так и назовем - Белый, раз из озера пришел.
- А может, сказать, что он муж мой? И нам подмога, и ребенку отец, и ему хоть не одному на свете оказаться, чужим всем, себе чужим! - старик нахмурился, но Нария запальчиво продолжила говорить, - Ты сам подумай, дядюшка, а что, если он никогда не вспомнит, кто таков, ведь ни семьи, ни крова, да с такого горя и в самом деле утопиться недолго!
- А что, если вспомнит? - проворчал Рант, и Нария уже поняла, что старик был не против, но опасался последствий.
- Ну вспомнит, а куда уйдет уже, привяжется ведь, не бросит нас, одних, семью свою новую... И не осудит, чай, как лучше хотим, ему добра желаем!
- А ну как он преступником окажется? За что-то ж ему так крепко досталось...
- Да какой преступник! Разве что люди сами его так... Ведь если действительно виновен в чем-то, так за это в темницу сажают, а не бросают побитого в озеро!
- Ну не знаю... - Рант замолчал ненадолго, после чего подмигнул приунывшей было Нарии, - Так звать-то как будем?
Маен вышел на крыльцо, разминая затекшие в повязках мышцы. Солнце ослепило его весенним светом, роса поблескивала на траве и плодовых кустах рядом с домом. Короткие русые волосы были взъерошены рукой любящей Нарии. Свежий ветерок обнял его тело, приятно похолодил несколько мгновений и унесся дальше, сдувать прошлогодние семена и засевать их в разбухшую землю.
Маен натянуто улыбнулся миру.
Жизнь парня, наконец, пошла на лад, отец постепенно рассказывал ему о том, как он жил до того, как по дороге из города на него напали разбойники, жена должна была вот-вот родить, и Маен не мог на нее нарадоваться - румяная, веселая и, несмотря на неуклюжесть, резвая и хозяйственная.
Но внутри была холодная пустота. Нария... Мечта любого мужика, жена ему, но, увы, кроме доброго отношения, благодарности и жалости к беременной девушке, Маен не испытывал к ней чувств. Рант - славный дядька, но нет, не отец!
Должно быть, так всегда бывает, когда ничего не помнишь, все люди - чужие, и даже те, кто роднее всех, не могут разбудить памятных чувств... Это пройдет, ведь главное - мы теперь вместе, и все будет хорошо, я вспомню, как ходил с отцом стрелять перепелов, как сватался к Нарии, как свадьбу справляли...
Маен вздохнул. Каждый день с тех пор, как он очнулся, и Нария с отцом рассказали ему все, он уверял себя, что все встанет на свои места. И каждый день все больше убеждался в обратном. Что-то произошло тогда, когда он ЗАБЫЛ, что-то такое, после чего он уже не был тем человеком, каким был раньше, и было все равно, что эти добрые люди рассказывали ему о его жизни, потому что Маен ЗНАЛ, что он вовсе не Маен, не муж и не сын.
Он не понимал, почему так, даже не думал о том, что Нария и Рант его обманывают, просто внутри, помимо его воли, возникло это знание, и оно было пока самым твердым из всего, что знал и чувствовал парень.
Лиса кралась.
Она давно решила оставить свою старую нору, но каждый раз, собравшись было уже, возвращалась снова. Дом, хоть и ветхий, но свой, в котором помнишь себя с рождения. И вот сейчас Лиса, наконец, решилась. Вернее, ей казалось, она была почти уверена, но все же это было всего лишь почти...
Там, далеко, в другом краю, где солнце движется по небу медленнее, и лето длится дольше, а зима не такая холодная, там ждет новый дом и родное дыхание, там тепло и уютно, и ласковые озера прозрачны настолько, что видно рыб, пасущихся на песчаном дне.
Высокие сосны, царапающие иглами раскидистых крон нежное небо, приятно холодили руки Маена своей шероховатой корой. Капли смолы застыли на могучих стволах янтарными слезами, неподвластными ни времени, ни погоде, ни людям. Золотые комки Солнца - Маен погладил их пальцем - отразились искорками в глазах мужчины, в зеленых глазах заиграли солнечные капельки, Маен прислонился всем телом к дереву...
Когда я умру, ты будешь долго меня искать, хотя одно только Солнце будет знать, где я.
Ярты поклонялись Воде, ведь любому понятно, что без воды не смогло бы прожить ни одно живое существо. Белое Озеро, всегда спокойное и мудрое, чтили и одаривали его за выслушанные молитвы о дожде, плодородии или