Она медленно сходила с ума. Ее большие больные глаза наполняли слезы и, не задерживаясь там долго, скатывались по мраморным щекам. Безжизненное лицо, слабые руки, растрепанные холодным ветром рыжие волосы... Около года назад никто даже не мог предположить во что превратится красивая, молодая, жизнерадостная девушка, все произошло слишком быстро и неожиданно. Серые облака, вечная туманная и дождливая осень, старый огромный особняк больше не выпускали ее из своих массивных сильных лап. Она ненавидела свет. Она никогда с тех пор не выходила за пределы здания. Оно убивало ее и вместе с тем давало ей силы жить. Вечная мука, на которую обрекают неправедных.
Большой черный рояль посреди главной залы. Он играет сам по себе под тусклым светом старинных канделябров. Когда-то здесь проводились светские балы, в садах с лабиринтом из живой изгороди устраивались игры. Все умерло. А еще пруд - не менее черный, чем рояль и еще более мрачный, сейчас уже заросший камышом - когда-то славился своей красотой и спокойствием - вызывает страх и непонятное сожаление о чем-то, чего вообще, может быть, не было и не будет. Там никогда не бывает солнца, лета, спелых красных яблок только что упавших с раскидистых деревьев. Нет ничего. И в этом "ничего" живет она. Ей больно, страшно, но спокойно. Больше ничего не случится. Ни жаркого летнего дня. Ни ее любимого яблока, нечаянно выроненного ей и покатившегося в подвал. Она больше не увидит страшных камер пыток, созданных ее дедом, проводящим эксперименты с лекарствами на детях-сиротах. Сколько их там погибло, одному Богу известно. Она не раскроет страшной тайны. Ее не накажут за это. Никогда. Кровь. Много крови. Будто кошмарный сон, но нельзя проснуться. Она плачет. Навзрыд. Горько. Но не может ничего с этим сделать. Ее не существует в живом мире. Она мертва. Лишь призрак старого дома вечной осени.