Рассвет умыл весь мир мягким, золотистым светом к тому времени, когда я собралась домой. Я уже успела написать сообщение до того, как села в машину, сообщая Натаниэлю и Мике, что я направляюсь к ним. От Натаниэля вернулись поцелуйчики, а от Мики - обещание кофе. Я ответила на "поцелуи" и тронулась с места.
Рингтон Мики заиграл. У меня был блютус-наушник, от чего я ощущала себя такой продвинутой.
-Привет, мой Нимир-Радж, я буду дома минут через тридцать.
-Доброе утро, моя Нимир-Ра, - в его голосе слышалась улыбка и счастье, которое особенно было заметно, когда он назвал меня своей.
-Вы, ребята, должны бы еще спать. Я написала сообщение вместо звонка, чтобы вас не будить. - Я направилась на старое 21-е шоссе - утренний свет струился сквозь позднюю весеннюю листву. Листья были все еще свежими, ярко-зелеными с тем характерным жетовато-золотистым оттенком на просвет. Мне на ум пришло стихотворение.
-Есть ли что золотей
Первой листвы тополей?
Проговорила я вслух, слишком уставшая, чтобы просто об этом думать.
-Что? - Переспросил Мика.
-Это стихотворение, о котором меня заставили вспомнить деревья:
Есть ли что золотей
Первой листвы тополей?
Ведь золото первоцвета,
Уберечь - то всего трудней,
Короткий час, - а потом...
-А дальше я не помню.
-Зато я помню, - проговорил Мика:
(Вот и рай был так уничтожен!)
И слетает лист за листом,
И рассвет размывается днём -
Уцелеть золотое не может!
"Уцелеть золотое не может" Роберта Фроста. Перевод взят с сайта http://lib.rus.ec/b/292401/read (прим. переводчика.)
-Так ты знаешь это стихотворение? - Удивилась я.
-Роберт Фрост был любимым поэтом моего отца. Он обычно нам читал стихи Фроста, ставил их в пример.
-Я думала, твой отец был шерифом.
-Он им был, но ведь не только.
-Шериф, разбирающийся в поэзии и ведущий о ней дискуссии каждый день, это интересно.
-Эй, ты первая начала, - заметил он мягко, и в его голосе снова слышалось это счастье и, возможно, удовлетворение.
-Точно; знаешь, нет никакой причины, почему ты не можешь сейчас общаться со своей семьей.
-Что ты имеешь в виду? - Счастье испарилось из его голоса, сменившись подозрением. Дерьмо; я пожалела, что не прикусила язык, но мы говорили об этом несколько месяцев, и...
-Ты порвал со своей семьей, потому что Химера пытался давить на других оборотней при помощи их родных, но теперь уже прошло несколько лет, как он мертв.
-Ты его убила вместо меня, - сказал он, голос его был тихим, с все еще счастливой ноткой.
Я глубоко вздохнула и позволила всему этому пройти сквозь меня. Я была более, чем уставшей.
-И потом ты хотел удостовериться, что в безопасности здесь, в Сент-Луисе.
-А потом Мать Всея Тьмы начала пытаться поиметь всех нас, - отозвался Мика.
-Но теперь ее нет, Мика. Теперь нет никого, кто мог бы навредить твоей семье, если ты станешь о них заботиться и общаться с ними.
-Всегда будут плохие парни, Анита; ты меня этому научила.
Одно то, как это прозвучало, расстроило меня.
-Ненавижу, когда ты вот так что-то узнаешь от меня.
-У тебя та же ситуация, - отозвался он.
-Только что ты сказал, что наши семьи похожи, но это не так. Я не вижусь со своей, потому что не могу найти общий язык со своей мачехой и сводной сестрой.
-Я свяжусь со своей семьей, как только ты познакомишь нас со своей, - отозвался он.
-Нас? - Переспросила я.
-Да, Анита, я тебя люблю, но кого бы ты взяла с собой на встречу с отцом? Одного из нас или же обоих, или вообще всех?
-Я не собираюсь встречаться с семьей, - сказала я.
-Но, если бы захотела, кого из своих парней взяла бы с собой?
-Никакого из вампиров; бабуля Блейк немного не в себе по этому поводу. Она начала бы носиться со святой водой вокруг Жан-Клода.
-Хорошо, тогда кого?
-Тебя, Натаниэля, я думаю.
-А кого мне взять с собой?
Я вздохнула и пожалела, что не завернула эту тему раньше. Я была слишком усталой для этой беседы.
-Ты хочешь сказать, что не хочешь брать с собой Натаниэля на встречу со своей семьей?
-Нет, я говорю, что я поеду к семье и должен буду взять с собой тебя и Натаниэля. Мы с самого начала отношений втроем, а это длится уже два года. Два года, которые были просто восхитительными и они не были бы такими, если бы Натаниэля не было с нами.
Я сказала единственное, что пришло в голову.
-Натаниэль - часть нашей "пары"... Я хочу сказать, нашего ménage à trois, нашего трио, не важно, как это называется.
-Точно, - подтвердил он, - так что, как я могу ехать к семье, не взяв с собой вас обоих?
-Ты не хочешь брать нас обоих? - Уточнила я.
-Я не уверен, как мои родители отреагируют, если я приведу в дом мужчину, особенно после всего, что я наговорил им, чтобы уберечь от Химеры, после всех проклятий.
Я выехала на яркий утренний свет и под сияющую свежую зелень деревьев и почувствовала себя невероятно уставшей.
-Я люблю тебя и Натаниэля, - сказала я.
-Я тоже, - отозвался он.
Он говорил, что любит Натаниэля так же часто, как говорил, что любит меня, но впервые я задумалась, любит ли он нас одинаково. Он любит меня сильнее, потому что я девушка, а он гетеросексуал? Хорошо, технически из-за Натаниэля он стал сексуально гибким, но, тем не менее, это ведь одно и то же. Мика любит меня больше, потому что я не парень? Из-за этого Натаниэля он любит меньше? Я знаю, что Натаниэль любит Мику той же любовью, какой любит меня, но никогда не спрашивала у своего основного парня, как он относится к еще одному парню в нашей "паре". Он когда-нибудь представлял Натаниэля, как своего парня? Однозначно, он целовал его публично, но... Сегодня для меня все слишком запутано. А еще я была такой усталой, что просто не могла себе позволить морочить себе этим голову.
-Я просто хочу вернуться домой и завернуться в вас обоих, - сказала, наконец, я.
Он затих на мгновение, но потом сказал:
-Ты не собираешься настаивать? Не собираешься заставить меня признаться в вечной любви к вам двоим, или что-то в этом духе? - Его голос был полон удивления.
Я была удивлена лишь слегка, но вслух сказала:
-Я так не думаю.
Тут он рассмеялся и ответил:
-Ты что, устала?
-Меня назвал монстром тот, кого я считала когда-то другом, потом люди умерли, а потом... Я хочу домой и залезть в кровать между вами двумя, и утонуть в ощущении ваших рук, а потом и уснуть.
-Это звучит идеально, - отозвался он, и голос его уже был не таким напряженным, будто он боялся развивать тему дальше.
-Отлично, - сказала я и знала, что это тоже звучит с облегчением.
-Я хочу тебя предупредить, Син не спит и очень расстроен. - Сказал Мика. - Тебе придется поговорит с ним до того, как заниматься еще чем-то.
Я попыталась разозлиться на все это.
-Цинрик знал, чем я на жизнь зарабатываю, Мика. Когда он меня встретил, я уже была маршалом США на задании.
-Но он никогда не видел свежих трупов на земле и не понимал, что ты участвуешь в перестрелках. В первый момент это сложно, Анита, а он так молод.
-Ему уже восемнадцать, - возразила я и удивилась, что защищаюсь этим.
-Я не говорил, что он слишком молод для свиданий... Я хочу сказать, что он слишком молод, чтобы спокойно наблюдать, как ты расхаживаешь между свеженькими трупами вампиров, и не перепугаться за тебя, но не для остального.
-Ты про свидания? - Мой голос звучал угрюмо, и я ничего не могла с этим поделать.
-Ты знаешь, насколько я не хочу обсуждать с тобой то, что чувствую относительно возможной встречи Натаниэля и моей семьи? - Спросил он.
-Да, - и мой тон из угрюмого перешел в настороженный, скрутив мне живот.
-То же самое относится и к твоему чувству вины за малолетнего любовника в твоей постели. Ты не собиралась его привязывать к себе так же, как я не собирался становиться частью счастливой семьи с тобой и Натаниэлем. Иногда что-то случается, но лишь потому, что ты этого не планировал, это не значит, что это плохо.
Я вздохнула.
-Ты прав, я чувствую себя виноватой из-за нас с Сином, Боже, ненавижу это прозвище.
-Его полное имя Цинрик, и Цином он быть не желает.
-Да знаю я, но я отправила бы его домой, если бы могла.
-Ты можешь отослать его обратно в Вегас, Анита. Он - твой синий тигр зова и послушается твоего приказа.
Мне пришлось сосредоточиться на крутом повороте между освещенными деревьями, будто я на какую-то секунду отвлеклась от дороги. Он снова меня удивил.
-Помнится, именно ты сказал мне одним из первых год назад, что такое решение было бы слишком жестоким по отношению к Сину?
-Это был я, но только потому, что я не согласен с этим, это не значит, что ты не можешь этого сделать, - заметил Мика.
Я задумалась над формулировкой того, что он только что сказал. Он намекал, что если я по глупости мучаюсь чувством вины из-за самого молодого своего любовника, то он может точно так же мучиться из-за своего любовника-мужчины? Хорошо, да, я слишком мнительна, но и Мика тоже, стоит ли об этом размышлять? Боже, все это слишком запутано.
-Перемирие, - сказала я.
-О чем ты? - Спросил он, голос его был осторожным, даже подозрительным.
-Никакие проблемы сегодня не должны нарушить нашу личную жизнь, ладно? - Попросила я.
Я почти слышала, как он улыбнулся телефону.
-Это отлично звучит, Анита; просто прекрасно звучит. - В его голосе тоже слышалась усталость, и я поняла, что все время, пока я бегала за плохими парнями, он успокаивал малолетнего вертигра и поддерживал Натаниэля, а может, и кого-то еще, кто посчитал мою работу слишком опасной.
-Спасибо, Мика, - сказала я.
-За что? - Переспросил он.
-За то, что ты есть, за то, что ты здесь, что ты мой возлюбленный и есть в моей жизни.
-Я так долго ждал тебя, так что не хотел бы оказаться еще где-нибудь и с кем-нибуль.
-Даже под угрозой политики оборотней? - Спросила я.
-Я втянул тебя в политику оборотней при нашей первой встрече.
-Я была втянута в нее довольно глубоко к тому моменту, как ты появился, - возразила я.
-Может и так, но я отлично разбираюсь в политике, а ты только помогаешь мне быть еще лучше.
-Я могла бы поспорить, что это ты мне с ней помогаешь, но ладно.
-Поспеши домой, - сказал он.
-Непременно, - отозвалась я.
-Я тебя люблю, - добавил он.
-Я тоже тебя люблю, - ответила я. Мы начали вести себя, как те парочки, которые никак не могут положить трубку, но, наконец, почувствовали себя идиотами, и первой отключилась я. Я люблю Мику и Натаниэля. Я люблю нас всех, как "пару". Для нас это работает. У нас лучшие отношения из тех, что когда-либо были у меня. Черт, эти двое помогают мне в отношениях с другими. Мика дает кровь Жан-Клоду и позволяет ему находиться в том узком списке мужчин, с которыми он готов оказаться рядом голым в постели, хотя только у Натаниэля по-настоящему нет комплексов. Натаниэль стал исключением для Мики, каким стала для меня Нефрит. Моя жизнь стала чем-то таким, чего я никогда не могла бы придумать раньше, но Мика верно сказал, что только потому, что ты не можешь этого себе представить, еще не значит, что это плохо. Это было свершившимся фактом, впрочем, как и восемнадцатилетний вертигр, который впервые в жизни осознал "как-ты-можешь-так-рисковать-своей-жизнью-и-делать-что-то-настолько-пугающее" относительно меня и моей чертовой работы. Я не собиралась его разуверять, потому что Мика прав, у меня серьезные проблемы с Цирником, Сином, Боже, ну что за прозвище. Одно то, что меня беспокоило, что дома меня ждет этот ребенок, было неправильно. Я все еще видела в нем ребенка, и все же он был моим любовником, так что я полагаю, ребенка я в нем все таки не видела, но он был слишком молод. Не столько возрастом, сколько своей наивностью, незащищенностью... Молодой в смысле жизненного опыта лет, типа "мало видел, мало понимал". Я была его первой любовницей, хоть мы и были под воздействием одного из самых сильных и самых страшных в мире вампиров. Она сделала это, чтобы удержать меня в беспамятстве некоторое время, пока творился заговор, но независимо от этого, я все равно ощущала себя ответственной за девственность Цинрика, оставшуюся где-то посреди этой безумной оргии. Меня все еще смущало, что я никак не могла вспомнить всего, что тогда произошло. Будто я напилась до потери сознания и совершила нечто непотребное, а теперь не помню.
Я была его первой и ненавидела это. Нет, я чувствовала себя виноватой, потому что не люблю его. Даже после года с момента, как он с нами живет, я все еще его не люблю. Я общалась с ним и занималась сексом довольно часто, полагая, что полюблю его, но этого не произошло. Я не заботилась о нем так же, как заботилась о других мужчинах моей жизни; перед ним был еще очень длинный список моих мужчин, к которым я была привязана, потому я и чувствовала себя виноватой. Я была белым рыцарем, спасающим его и отдающим ему всю себя, что означало, как предполагалось, что я поеду с ним на закат и буду жить долго и счастливо, как было однажды проделано мною с Натаниэлем, причем, вполне успешно. Если подумать, я долго и упорно старалась не полюбить и Натаниэля. Он заставлял меня чувствовать себя виноватой по иным причинным, но, тем не менее, я упорно старалась его не полюбить. Разве я не сопротивлялась любви Жан-Клода?
Я была уже на подъездной дорожке дома. Дерьмо, я всегда раньше стремилась кого-то не полюбить? Нет, не всегда. Я пыталась сначала любить Ричарда и с самого начала полюбила Мику. Двое мужчин из скольких? Слишком многих. Дерьмо, меня расстроило то, что я не подумала об этом раньше, и теперь я чувствовала себя виновато и глупо. Был ли Цинрик только еще одним из списка парней, с которым я буду сражаться против любви, и в конечном счете для него кончится все так же, как кончилось с Натаниэлем или Жан-Клодом? Дерьмо, дерьмо, дерьмо, дерьмо! Я, так сильно желающая этого не делать, раньше об этом как-то не подумала.