|
|
||
Даша Морозова.
(из воспоминаний А. Макаренко "Педагогическая проза")
Дело было зимой. Я выехал на вокзал проводить Марию Кондратьевну Бокову и передать через нее в Харьков какой-то срочный пакет. Марию Кондратьевну я нашел на перроне в состоянии горячего спора со стрелком железнодорожной охраны. Стрелок держал за руку девчушку лет четырнадцати, в калошах на босу ногу.
На ее плечи была наброшена старомодная короткая тальма, вероятно, подарок какого-нибудь доброго древнего существа. Непокрытая голова девочки имела ужасный вид: всклокоченные белокурые волосы уже перестали быть белокурыми, с одной стороны за ухом они торчали плотной, хорошо свалянной подушкой, на лоб и щеки выходили темными, липкими клочьями. Стараясь вырваться из рук стрелка, девочка просторно улыбалась, - она была очень хороша собой. Но в смеющихся, живых глазах я успел поймать тусклые искорки беспомощного отчаяния слабого зверька. Ее улыбка была единственной формой ее защиты, ее маленькой дипломатией.
Стрелок говорил Марии Кондратьевне: - Вам хорошо рассуждать, товарищ, а мы с ними сколько страдаем.
Месяц назад вон она с товарняка спрыгнула, убоялась что поймаем, так плече себе вывихнула, хорошо фелшер наш не уехал - вправил...
- Тебя на прошлой неделе сняли с поезда?
- Ну сняли..., - девочка совсем уже очаровательно улыбнулась стрелку и вдруг вырвала у него руку и стала ощупывать правое плечо, как будто ей было очень больно. Потом с тихоньким кокетством сказала:
- Вот и вырвалась.
Стрелок сделал движение к ней, но она отскочила шага на три и расхохоталась на весь перрон, не обращая внимания на собравшуюся вокруг нас толпу.
Мария Кондратьевна растерянно оглянулась и увидела меня:
- Голубчик, Антон Семенович!..
Она утащила меня в сторону и страстно зашептала: - Послушайте, какой ужас! Подумайте, как же так можно? Ведь это ребенок, маленькая девочка... Так же нельзя!..
- Мария Кондратьевна, чего вы хотите?
- - Как чего? Не прикидывайтесь, пожалуйста, девочка ведь по рукам пойдет!
- - Ну, смотри ты!..
- Да! Всё свои выгоды, всё расчеты, да? Это для вас невыгодно, да? С этой пускай стрелки возятся, да?
- - Послушайте, но ведь она...
- Оставьте ваши рассуждения, несчастный... педагог! Я побледнел от оскорбления и сказал свирепо:
- - Хорошо, она сейчас поедет со мной в колонию!
Мария Кондратьевна ухватила меня за плечи:
- Миленький Макаренко, родненький, спасибо, спасибо!..
Она бросилась к девочке, взяла ее за плечи и зашептала что-то секретное.
Стрелок сердито крикнул на публику:
- Вы чего рты пораззявили? Что, вам тут кинотеатр? Расходитесь по своим делам!..
Потом стрелок плюнул, передернул плечами и ушел. Мария Кондратьевна подвела ко мне девочку, до сих пор еще улыбающуюся.
- Рекомендую: Даша Морозова. Она согласна ехать в колонию... Даша, это ваш заведующий, - смотрите, он очень добрый человек, и вам будет хорошо.
Даша и мне улыбнулась: - Поеду... что ж...
Мы распростились с Марией Кондратьевной и уселись в сани.
- Ты замерзнешь, - сказал я и достал из-под сиденья попону.
Даша закуталась в попону и спросила весело: - А что я буду там делать, в колонии? - Будешь учиться и работать. Даша долго молчала, а потом сказала капризным "бабским" голосом: - Ой, господи!.. Не буду я учиться, и ничего вы не выдумывайте...
Надвинулась облачная, темная, тревожная ночь. Мы ехали уже полевой дорогой, широко размахиваясь на раскатах.
Я тихо сказал Даше, чтобы не слышал Сорока на облучке:
- У нас все ребята и девчата учатся, и ты будешь. Ты будешь хорошо учиться. И настанет для тебя хорошая жизнь.
Она тесно прислонилась ко мне и сказала громко:
- Хорошая жизнь... Ой, темно как!.. И страшно - Куда вы меня везете?
- - Молчи.
Она замолчала. Мы въехали в рощу. Сорока кого-то ругал вполголоса, - наверное, того, кто выдумал ночь и тесную лесную дорогу.
Даша зашептала:
- Я вам что-то скажу... Знаете что?
- - Говори
- - Знаете что? У меня мамка умерла, а дедушку в лесу газом отравили... Я в Крым к тетке уехать хотела...
- Через несколько минут я спросил:
- - Это ты все выдумала?
- - Да нет... Зачем я буду выдумывать... Честное слово, правда.
Вдали заблестели огни колонии. Мы опять заговорили шепотом.
- Я сказал Даше:
- не рассказывай об этом больше никому...
Взбираясь на колонийскую гору, поехали шагом. Сорока слез с саней, шел рядом с лошадиной мордой и насвистывал "Кирпичики". Даша вдруг склонилась на мои колени и горько заплакала.
- Чего это она? - спросил Сорока.
- Горе у нее, - ответил я.
- Наверное, родственники есть, - догадался Сорока.
- Это нет хуже, когда есть родственники! Он взобрался на облучок, замахнулся кнутом: - Рысью, товарищ Мхри, рысью! Так! Мы въехали во двор колонии.
Примечания:
Мамкой она называет кормилицу (Морозову Марию Семеновну), с которой ее оставили родители при отступлении белой армии, в деревне Тамбовской губернии, чью фамилию Даша и "взяла".
Дедушка - отец Марии Семеновны. Даша пробиралась в Крым в наивной надежде сесть на параход, чтобы добраться до Владивостока. Узнав из газеты что ее настоящий отец (М.К. ДИТЕРИХС) большой начальник в ДВР.
Наталия Дитерихс (Даша) 1912 года рождения, данный эпизод произошел в 1926 году
Петр Грушев.
Май, 1930
Я пргуливался по проспекту 25-го Октября. Зачем зашел в Дом книги? Не знаю, денег было только на трамвай - доехать до общежития, - просто новинки посмотреть...
В магазине было совершенно пусто, скучающая продавщица полировала ногти и ...тишина...
Я прошелся вдоль полок: Маркс и Энгельс, конечно Ленин, в иностранном отделе - тоже в переводах на иностранные языки.
Хлопнула входная дверь, - девушка, прошла в исторический отдел.
Я остановился у стеллажа с технической литературой и увидел ее: "Ракетодинамика" К.Э. Циолковский, тут же выхватил с полки и начал просматривать... и-эх!
- Товарищ продавец! У вас много этих книг?
- Один экземпляр, ответила продавщица.
- А не могли бы вы отложить эту книгу до завтра, а подъеду и выкуплю. Сам лихорадочно соображаю: у кого перезанять денег...
- Не имею права, продавщица сделала кислую мину.
- Ну, пожалуйста! Я завтра к открытию приеду и выкуплю..., начал канючить я.
- А я завтра не работаю, у меня выходной по "непрерывке".
- Ну что же делать? Ну очень нужна мне эта книга...
Тут в разговор вмешалась, давешняя девушка:
- Сколько вам не хватает?
Серые глаза, светлые волосы, постриженные по комсомольски - бобриком. Саржевая юбка и спортивная майка с голубой динамовской полосой, на ногах - парусиновые туфли, начищенные зубным порошком. Наш брат! - студентка, подумал я. В руках она держала "Спартака", в коричневом переплете.
- Да нисколько! У меня вообще денег нет!
Продавщица презрительно фыркнула, то ли на мое безденежье, то ли на студентку...
- В таком случае, сколько стоит книга? - обратилась та к продавщице. И вот эту посчитайте...
Под презрительным взглядом "товарища продавца" мы вышли на Невский.
Как вас зовут, спасительница?
- Даша... Морозова.
- Петя, протянул я руку: Грушев Пётр Дмитриевич
- Вы студентка?
- Рабфак заканчиваю в университете...А вы?
- А я в Политехе, на отделении гидроавиации, второй курс...Вы в старом общежитии живете или в новом?
- В новом, на 5-й линии.
- Я вас провожу...
Наталия Дитерихс
1930, конец июня
Отстояв очередь Даша, наконец, нырнула в подвал.
"Почему все мясные лавки в подвалах?" - подумала, - "и вонь..., и мухи...кусаются...мяса даже им не хватает? А людей хватает..., вон очередь какая..."
По изношенным почти до перекрытия доскам Даша подошла к прилавку, старому, из массивного дерева, отполированному за несколько десятков лет, сделанному еще до революции.
"Остатки былой роскоши... И дорого все..."
Мясник, в когда-то белом, а сейчас много дней (недель? месяцев?) нестиранном фартуке, буро-непонятного цвета, с "хеком" рубанул по большому куску мяса, так, что мелкие кусочки, брызгами разлетелись на два метра. Даша отскочила...
- Что вам, дамочка?
- Кусочек свинины, грамм 200 и косточку на борщ.
Завернув мясо в газету, сунула сверток в авоську. Вышла на улицу. "Ну и вонь..., и мухи..."
Направившись в сторону проспекта, Даша краем глаза заметила, как из середины очереди отделилась женщина и с возгласом: "Наташа!" последовала за ней.
Внутри что-то дрогнуло, но Даша не обернулась, и, не прибавляя шага, спокойно дошла до конца Гулярной улицы. Поворачивая за угол, краем глаза заметила, что женщина почти бежит. Пройдя еще шагов десять, Даша вновь услышала: "Наташа!". Обернулась, сбавив шаг... Поравнявшись с Дашей, женщина зачастила: "Вы ведь Наташа? Наталия Дитерихс? Я Татьяна Николаевна Колосова, сестра вашей матушки".
- Тетя Таня!? - Даша наконец узнала женщину.
- Вы живы!..
- Как видишь, но ты... Я ездила в Тамбов - искала Марию, тебя...
- "Мамка умерла, а дедушку... тоже умер... Я убежала, и...Я теперь Даша, Даша Морозова.
Тетя заплакала.
- Пошли, пошли ко мне... Твой отец весточку с оказией прислал, просил навести справки о тебе. А мама жива! У них все хорошо...
- Я читала про отца, в газетах иногда про него пишут, ...всякие гадости...
- Не верь!..
- А я и не верю!.. Слезы теперь текли и у Даши...
- Ну, пошли, пошли...
Даша вздрогнула.
- Я сейчас не могу, у меня... встреча, свидание..., он хороший... Сквозь всхлипы пробормотала Даша.
- Хорошо приходи вечером, я живу на Введенской 34, найдешь?
- найду, приду...
У Биржевого моста, на Петроградской ее уже ждал Петр.
- Физкультпривет! Что с тобой? - Петр заметил опухшие глаза.
- Я... У меня... Петя! У меня очень болит голова, я плохо себя чувствую, давай завтра встретимся?, прости...
- Ну, хорошо, хорошо... Давай я тебя хоть до общаги провожу.
- Хорошо, только не спрашивай ничего, ладно?
Белая ночь (Петр и Даша)
1 июля 1930 года
- Физкультпривет пионервожатая!
- Здравствуй Петя!
- Вещи собрала? Орлов своих видела? Не страшно?
- Да. Я Прямо со сбора пионерской дружины. Орлы? Ха-ха - цыплята! У Макаренко стервятники попадались, ничего справлюсь, чай не в первой...
- Значит завтра?
- В 10, от проходной Балтийского... Горком машины выделил и автобус для младших.
- А у тебя что нового?
- Начали приборы паковать...
- Пришел приказ?
- Да, все отделение гидросамолетов переводят, эшелон будет 20 июля.
- И как вы там называться будете?
- Московский авиационный институт - МАИ.
- Никогда не бывала в Москве... Значит больше не увидимся?
- Почему? "Красная стрела" из Питера и Москву каждую ночь ходит...
- А из Москвы? - улыбнулась Даша...
- А из Москвы еще чаще!
- Куда мы идем?
- Просто гуляем...
Они шли по Стрелке Васильевского, вдоль Военно-Морского Музея, любуясь Невой в самом широком её месте. На Дворцовом мосту остановились, смотрели в воду, целовались...
Прошлись по Университетской набережной - мимо Зоологического музея и Кунст-Камеры, под стенами Университета, вдоль громадного здания Академии Художеств. Перешли через площадь Трезини, и вышли на набережную Лейтенанта Шмидта...
Остановились недалеко от моста, у памятника Крузенштерну
- Ты знаешь, курсанты на него - в день выпуска, ночью, тельняшку натягивают!
- Знаю!
- А что делают с конем Медного Всадника, знаешь?
Даша захохотала - знаю!
Говорят, что это еще в царские времена гардемарины Морского кадетского Корпуса придумали...
Они медленно шли по самому парапету набережной Лейтенанта Шмидта вдоль береговой стенки, смотрели на пришвартованные в ожидании ночной проводки под мостами суда и корабли.
- Морем пахнет...
С реки потянуло холодком. Даша поежилась. На ней была только тонкая, сшитая из пестрых кусочков блузка.
- Прохладно.
Петр снял зюйдвестку, накинул Даше на плечи,. Свою белую с красной лентой - фасонистую - кепку натянул ей на самые глаза... Захохотал:
- Тебе идет!
- Да ну тебя...
Остановились у гранитной лестницы к Неве, посмотрели на футшток, показывающий уровень воды Мирового Океана, с отметками наводнений в разные годы.
- А в Москве наводнений не бывает?
- Нет.
Дальше по набережной они не пошли - там Балтийский судостроительный.
На противоположном берегу видны были корабли, строящиеся и ремонтируемые на верфях Адмиралтейского завода. И старый, начала века океанский пароход с вертикальным форштевнем и громадными дымовыми трубами, который использовался на верфи как плавучая мастерская и дебаркадер.
Они развернулись и пошли обратно по набережной до моста Лейтенанта Шмидта и через мост перешли на левый берег Невы.
- Интересно сколько времени? Светло...
- Народу нет, скоро мосты начнут разводить...
- А пойдем в Летний сад?
- Пойдем.
Походили по саду: поглазели на скульптуры и, вконец уходившись, уселись на лавочке. Старой, с литыми чугунными опорами, с высокой спинкой и выкрашенной в зеленый цвет.
Петр обнял Дашу правой рукой, притянул к себе. Левой рукой снял с нее кепку: мешает, стал целовать.
- А в Москве мосты разводят?, - отдышавшись спросила Даша.
- Нет, там ведь морские корабли не ходят...
Петр вновь прижал Дашу к себе, целуя. Рука коснулась ее груди. У Даши вырвался полустон-полувздох.
- Петя...
- Ну что ты, маленькая... Прошептал - расстегивая на Даше блузку.
- Петя... Может не надо? Страшно...
Петр остановился:
- Ты...
- Нет! Я ведь беспризорничала... Страшно...
- А-а-а, простонал Петр:
- Забудь, забудь... Это все прошло... Давно... - целуя ее глаза, лоб, губы, шептал Петр.
- Я никогда, никогда не сделаю тебе больно...
Расстегнув наконец блузку, стал целовать грудь. Даша ворошила ему волосы, по щекам катились слезы...
- Подожди, я сама! - Сказала Даша, когда рука Петра стала двигаться вверх вдоль ее бедра.
Даша встала, зашла за лавку скинула зюйдвестку на траву, наклонилась...
- Петя! - позвала...
Потом они снова сидели на лавочке и болтали...
- А в Москве белых ночей нет?
- Нет...
- И-и-и..., - Снова слезы...
- Ну что ты?
- А-а-а... Ты уедешь!...
Зюйдвестка вновь полетела на траву...
* * *
Когда они вышли на набережную мосты уже свели.
- Не провожай меня, сказала Даша. - Мы хорошо простились...
- Я приеду! Сразу после первого триместра и приеду! На каникулы...
Примечания:
Летом 1930 г., все отделение подготовки инженеров для гидроавиации Политехнического института, на котором учился П.Д. Грушин, перевели в Москву, в только что созданный Московский авиационный институт. (Р.И.)
В Москву.
Дождь с утра. Небо затянуло серыми тучами - ангела на Петропавловке не видно...
Даша вошла в аудиторию и столкнулась с секретарем комсомольской ячейки.
- Ты отчет о практике в пионерском лагере сдала?
- Еще на прошлой неделе!
- М-да? Странно, может чего не то написала: Беги в партбюро - вызывают.
Поднявшись на третий этаж, Даша постучала в дверь с табличкой "Партбюро". Вошла.
- А вот и наша Даша! Сказал с улыбкой секретарь партбюро, обращаясь к человеку, одетому в военную гимнастерку, со значком "Почетный работник ВЧК-ГПУ", - прошу любить и жаловать...
- Даша! Как ты знаешь, по призыву партии мы направляем комсомольцев на работу в органы. Иван Васильевич, он заместитель начальника отдела кадров ОГПУ, хочет с тобой побеседовать по этому вопросу. Я пока пойду по делам, а ты присаживайся.
- Даша села на предложенный ей стул, напротив чекиста. На столе, покрытом зеленом сукном, лежала серая картонная папка с надписью большими буквами ДЕЛО Љ.
Гм..., а ведь это ‹мое дело», - ухмыльнулась про себя Даша.
- Итак, - гепеушник раскрыл папку, - Дарья Николаевна Морозова, родилась в 1912 году, в деревне ........, ......... уезда, Тамбовской губернии. Сирота. Воспитывалась в колонии Макаренко. Направлена на рабфак Ленинградского университета. Угу...
- Родители, значит, умерли?
- Мамка умерла в деревне, - голодали.... Отца не помню, мамка говорила его в четырнадцатом на фронт забрали, и весточек не было...
- Как попала к Макаренко?
- Беспризорничала, в Харькове подобрал сам Антон Семенович...
- Вижу: хорошо училась...
- Мне нравится учиться.
- А вот у тебя в характеристике пишут, что имеешь склонность к изучению иностранных языков. Шпрехен зи дойтч?
- Wir sprechen heute Deutsch.
Мама...
\ - Natascha, commen Sie bitte zu mir! Ihre Schleife ist los. Lassen Sie mir sie binden. Yetzt seien Sie so gut, washen Sie sich den Hande und setzen Sie sich zur Tafel. Die Abendtish ist gedeckt.
\ - Мама я уже...
\ - Sprechen Sie bitte Deutsch! Wir sprechen Deutsch.
\ - Ich habe mich meinen Hande abgewascht.
\ - А теперь марш за стол быстро!
\ - Wir sprechen heute Deutsch, Mutti! И мамин веселый смех в ответ...
У нас в колонии было несколько мальчишек - немцев из Покровска, они организовали кружок любителей немецкого языка, с ними и занималась...
- Понятно, а еще?
- Английский, здесь на рабфаке учу...
- Спортсменка?
- Лыжи очень люблю, участвовала в пробеге Ленинград - Петрозаводск. Мы 420 километров за 7 дней прошли, с гордостью сказала Даша, ну и комплекс ГТО II ступени.
- Хорошо!
Даша поняла: вопросы - чистая формальность, все уже проверили и решили раньше...
- Завтра приходите на Гороховую в отдел кадров, кабинет 25. Получите предписание и проездные документы. Вы направляетесь в Центральную школу ОГПУ. На улаживание личных дел - два дня.
/ Диалог мамы с Наташей:
/- Наташа! Подойдите ко мне, Ваш бант развязался, давайте я его Вам завяжу. Вот так, /хорошо. Мойте руки и идите в столовую. Ужин уже накрыт.
/- Мама я уже...
/- Говорите пожалуйста по немецки! Мы говорим по немецки!
/- Я уже вымыла руки!
/- А теперь марш за стол быстро!
/- Мы сегодня говорим по немецки, мамочка!
***
Вечером Даша зашла к тете Тане. Оказии еще не было, Даша дописала письмо к родителям.
- Тетя Таня, будет весточка от родителей, пишите на Главпочтамт "до востребования".
- Хорошо Наташа, то есть Даша, я буду тебе писать в любом случае, от родителей ответ скоро не дойдет...
Чита. Письмо
Начальник Разведывательного Управления Генерального Штаба Николай Степанович Батюшин сидел в рабочем кабинете и просматривал утренние газеты. Поднял трубку внутреннего телефона, когда раздался звонок адъютанта.
- Да, Миша.
- Николай Степанович, полковник Канатников просит аудиенции без доклада
- Что-то случилось?
- Ничего экстраординарного, но он просит срочно.
- Хорошо! Через 15 минут. Да, Миша, и закажи столик у казаков в "Новом Яре".
Полковник Канатников, начальник 2-го (советского) отдела разедуправления, вошел в кабинет с тонкой папкой в руках.
- Здравия желаю, Ваше превосходительство!
- Заходи Валерий Валентинович, здравствуй. Пожав руку спросил:
- Что случилось?
- Фельдъегерь прибыл из Москвы, привез диппочту и донесения резидентуры.
- Что там?
- Ничего срочного, но вот сообщение от "Снегиря", его источник опознал и вступил в контакт с Наталией Михайловной Дитерихс, считавшейся без вести пропавшей дочерью губернатора Камчатки.
- Вот как? Источник надежный?
- Более чем! Это Татьяна Николаевна Колосова - двоюродная сестра Марии Александровны Дитерихс, жены губернатора.
- Хорошая новость! Батюшин поднял трубку телефона.
- Миша, соедини меня с Петропавловском, с губернатором!
- Один момент Николай Степанович! Остановил его Канатников.
- Есть некоторые привходящие обстоятельства...
- Что такое?
- Имеется письмо от Наталии, в котором она пишет, что ее направляют учиться в Москву, а тетке она сказала, что направили ее в Центральную школу ОГПУ!
- Вот так! Эмм...
- Вот что Валерий Валентинович, поедем-ка мы на Атамановскую в "Новый Яр" пообедаем, там и обсудим... А губернатору звонить надо...
- Миша, давай Петропавловск, и распорядись чтобы авто подавали.
Через несколько минут зазвонил второй телефон, Батюшин снял трубку.
- Петропавловск.
- Давайте!
- Дитерихс слушает!
- Батюшин беспокоит, Ваше превосходительство!
- Для вас - поручик, господин поручик! Услышал Батюшин смешок однокашника.
- Чего это вы старого друга вспомнили? Аль в шпиены нанимать удумал? - продолжал веселиться Дитерихс - стар я для энтих делов-то!
- - Это Вы господин поручик нас с политохраной путаете, мы шпионами не занимаемся, мы все больше газетки читаем да справочки разные пишем... А вас мы лучше вашим крабам оставим!
- Не надо меня крабам оставлять! Крабов мы ловим! Слыхал про "Камчатку"?
- Как же, как же читали-с, самый большой в мире плавучий морозильник, построенный на верфи Петропавловска!
- То-то!
- Так чего еще было ожидать от любимчика профессора Алексеева? Он ведь о тебе всей Николаевской Академии уши прожужжал!
- Ага! А ты завидовал! И против моей женитьбы в офицерском собрании выступал! Молодой мол женится!
- Так то для проформы, чтоб ты Марию Александровну собранию предъявил! Как она?
- Спасибо, слава богу!
- Так вот, ваше превосходительство, нет ли у вас дел неотложных в Чите? Переговорить бы надо... А у вас свой гидроплан.
- Дела в столице всегда найдутся, что случилось?
- Весть мы получили о вашей дочке... В трубке захрипело- закашляло.
- Так что ж ты... Где она, как?
- Жива, здорова, у красных... Письмо от нее есть!
- Ах ты ж... Вылетаю!
***
Тудух - тудух ... Тудух - тудух - колеса на стыках рельсов. Мысли уже путаются... Тудух - тудух...
Даша лежала на верхней полке и пыталась уснуть, на соседней полке храпел мужик, изрядно глотнувший самогону... Тудух - тудух... Запах самогона, стук колес...
Перед глазами вдруг встало лицо пьяного солдата, сопровождавшего какой-то груз в товарном вагоне, и затыкающего ей, - чтоб не кричала, - рот засаленной буденовкой. Грязные руки - рвущие на ней одежду. Яркое пятно ордена на гимнастерке, расцарапавшего ей до крови грудь. На миг накатила Та боль и Тот ужас... и страх отчаянности прыжка в ночь, из идущего полным ходом поезда, куда она столь неразумно влезла в наивном порыве доехать до Крыма. Тудух - тудух - также стучали колеса... Даша поежилась, - заныло выбитое плечо, - все: спать, спать, раз овца, два овца, ...
***
Москва встретила хорошей погодой. Выйдя на Каланчевскую площадь, Даша увидела на противоположенной стороне здание Казанского вокзала, только что законченного и радующего глаз яркими красками. По площади двигались люди с тюками, мешками, корзинами, уворачиваясь от лошадей, кнутов извозчиков... матерясь и ругаясь, прокладывали себе дорогу. Звенели трамваи...
А не прокатится ли мне на лихаче до Лубянки, деньги есть и Москву спокойно посмотрю.
- На Лубянку в ОГПУ. Кинула "ваньке" Даша.
Извозчик подозрительно покосился на пассажирку... Но-о! Пошла! Хлестнул лошаденку вожжей...
Примечания:
1) Покровск, Покровская слобода - так назывался город Энгельс до 31 года. Старинный русский город, столица поволжской хлеботорговли в 24 году стал столицей автономной республики немцев Поволжья.
2) Комплекс ГТО в Р.И. был введен годом позже.
На Лубянку.
Переехав Садовую, извозчик стал править на Мясницкую.
Даша разглядывала дома: каменные, деревянные - одно, двух, четырех этажные. Как не похоже на Ленинград, все вкривь и вкось и улицы кривые - действительно "большая деревня"... А народу больше, и трамваи один за другим. Может стоило на трамвае доехать... Нет! Вон пацаны гроздьями висит на подножке. Даша взглянула на свои вещи: "сидор" и небольшой, обтянутый крашеной в коричневый цвет парусиной, фанерный чемодан. Маленький, да удаленький, то есть тяжеленький - улыбнулась своим мыслям Даша. Правильно, что извозчика взяла, не влезть и не вылезти с таким добром в трамвай...
Извозчик, покосившись на пассажирку, начал истово креститься, повернув голову в сторону пустыря.
Даша посмотрела по сторонам и изумленно уставилась на извозчика. Тот, заметив на себе взгляд, сказал: "Церковь здесь стояла, сломали безбожники - антихристы...". Вздохнул, отвернулся. "Ноо - пошла-а!.." Хлестнул лошадь...
- Вам, барышня, куда на Лубянку - то? Въезжая на площадь спросил извозчик
- Лубянка, дом 2.
- В чеку, стало быть?
- Да, в ГПУ.
На площади было шумно: громыхали и звенели трамваи, разбегаясь в разные концы города. Бегали, пересаживаясь с одного трамвая на другой люди - центр...
Посреди площади у фонтана с мальчиком стояли несколько экипажей и телег, разномастные лошади, фыркая, пили воду. Извозчики курили, размахивая руками что-то обсуждали...
Уже подъезжая к дому страхового общества "Россия", где и располагалось с 18 года ВЧК, лошаденка задрала хвост и стала вываливать "продукты жизнедеятельности".
- А-а-а!.. твою мать!, заорал извозчик. Вытаскивая из-под сиденья ящик и подставляя под хвост.
- Приспичило ее! Твою богу душу!.. В самом центре!
Даша хохотала.
- Что ты на животину кричишь? Не все равно центр не центр?
- Ей - то все равно, а мне штраф плати, коль не уследишь, намедни вон рупь отдал, считай полдня работы...
Остановились у главного подъезда. Даша дала рубль.
- Держи, и не надо на кормилицу кричать, - сказала, улыбаясь, Даша.
- Спасибо барышня! То есть товарищ!
С хорошим настроением Даша вошла в подъезд.
- Скажите, пожалуйста, к кому мне обратиться, - спросила Даша у котроллера на входе, показывая предписание.
- Одну минуту, - часовой поднял трубку телефона - отдел кадров, пожалуйста...
- Тут из Ленинграда девушка прибыла, с предписанием в школу... Дарья Николаевна Морозова...Хорошо! - положил трубку. И Даше:
- Подождите здесь, сейчас Вам выпишут пропуск и проводят.
Даша отошла от двери, поставила на пол чемодан и на него "сидор".
Ну, вот я и в Москве, теперь надо будет найти Петю...
Прощание славянки
Даша стояла замыкающей во втором ряду - самая маленькая в группе.
Во внутреннем дворе школы был выстроен весь личный состав: курсанты, преподаватели, обслуживающий персонал. Ждали первого заместителя ОГПУ Генриха Ягоду.
Даша разглядывала оркестр, стоявший как раз напротив их группы. И хотя было довольно холодно, курсанты, одетые в шинели, холода не замечали, весело переговаривались, похохатывали негромко - настроение праздничное.
Начищенные инструменты оркестра - все эти трубы, тубы и валторны, радостно поблескивали на неярком ноябрьском солнце. Даша перевела взгляд на капельмейстера: "И все-таки я его где-то видела раньше" - вновь подумала Даша.
- Ты не знаешь, как зовут дирижера? - спросила Даша у соседа.
- Агапкин Василий Иванович...
На улице послышались звуки автомобильных моторов, и через несколько минут из арки вышла группа людей, одетых в кожаные куртки, сапоги и кожаные же фуражки.
- Оркестр! Встречный марш! - прозвучала команда капельмейстера.
Оркестр заиграл.
- Ягода, - пронеслось по строю...
Ягода и сопровождавшие их люди поднялись на небольшую трибуну.
Начальник школы Шанин отдал рапорт Ягоде, и тот обратился к курсантам:
- Товарищи курсанты! Поздравляю вас с праздником пролетарской революции!
- Ура! Ура! Ура! - раскатилось с хорошим эхом по замкнутому со всех сторон большими домами внутреннему двору.
Ягода начал свою речь.
Товарищи курсанты!
Сегодня строители социализма успешно выполняют задания второго года пятилетки.
Когда рабочий класс, опираясь на бедноту и колхозников в союзе с середняком, устраивают соцсоревнование с перевыполнением плана, осуществляют сплошную коллективизацию и укрепление мощи Красной армии, - враги нашей страны не дремлют!
Банды бывших царских капиталистов, вкупе с кадетами и меньшевиками с помощью иностранных штыков и окапавшихся на Дальнем востоке белогвардейцев готовятся восстановить власть помещиков и капиталистов, готовят интервенцию. Продолжают борьбу против советской власти... Они кричат о свободе!
Мы знаем о какой свободе! О свободе для помещиков и капиталистов грабить безнаказанно многомиллионные массы бедняцко-середняцких слоев крестьянства, о безудержной кабальной эксплоатации рабочих нашей страны кучкой капиталистов и помещиков совместно с и интервентами и белогвардейцами с Дальнего востока...
"А ведь там мама и папа", - подумала Даша, - " и брат - Коля, - наверное, уже совсем мужчина, может и женился даже уже..."
...В своей борьбе за политический переворот и свержение большевиков они делают основную ставку на кулацкую верхушку села - единственный политически и хозяйственно-активный слой.
Они всячески вредят на заводах и фабриках, срывают планы по заготовке хлеба... - вещал с трибуны Ягода.
"Продразверстка, - мелькнуло у Даши. А ведь это Ягода командовал тогда чекистами в Тамбове, и еще Тухачевский с армией, пушками и аэропланами..."
У Даши зазвенело в ушах...
Тот августовский день 1921 года выдался тихим и жарким - ни ветерка, ни дуновения. Только стрекотание кузнечиков с разных сторон, гудение шального слепня, да изредка - ленивое перебрехивание соседских собак... В деревне, куда, опасаясь арестов, вывез из Тамбова Наташу и Марию дедушка Семен, было тихо и покойно...
Покой летнего дня взорвал артиллерийский залп. Кузнечики разом замолчали...
Мария метнулась из дома на двор, Наташа за ней. Верстах в пяти, над стоящим там лесом были видны бурые облачка дыма, поднявшегося от разрывов. Еще один залп...
- Три пушки стреляют, - сказала Мария, и заплакала.
- Ты что мамка? - Наташа прижалась к Марии.
- Там дедушка...
Еще залп, еще... Отдельные облачка над лесом превратились в одно большое, желтовато-зеленое.
Залпы прекратились. Через некоторое время кузнечики опять завели свои песни, облако постепенно опустилось в лес.
Ночью на дворе послышался шум, в окошко постучали...
- Кто там, - всполошилась Мария.
- Мария, открывай, - хрипящий голос показался знакомым, - отец!
Мария открыла задвижку. В распахнутую дверь упали двое. С трудом, волоком, втащив их в горницу, Мария зажгла свечу. Отец и второй, молодой мужчина, доведший отца, потеряли сознание. Офицер, наверное, подумала Мария.
Дыхание их было хриплым, прерывалось мучительным кашлем. В свете свечи видны были зеленые, землистые лица, растресканые синие губы ...
- Принеси молока, сказала Мария проснувшейся Наташе, обтирая мокрым полотенцем лицо отца.
Наташа выбежала в сени, принесла глиняную крынку с молоком. Стала поить офицера, затем дедушку. Офицера начало рвать, задергался и отец... Мария снова обтерла их полотенцем.
Офицер начал бредить.
_- Газ! Это газ! Шинели на голову! Ложись, ложись, газ! Газ!
Захрипел..., его снова начало рвать - гнойной, пенистой мокротой, окрашенной кровью.
Отец Марии открыл глаза
- Не вижу...- хр-рр-р - не вижу... Мария...
- Здесь я! - отозвалась Мария, заглядывая в налитые кровью глаза отца.
- Олегу... хрр-р...Нико...ххы-р... Лаичу...надо уходить...кхы-хр... он сможет...
Язык его, опухший, еле шевелился.
- хрр-рр...и затих...
- А-а-а,- зарыдала Мария.
- Что? - спросила Наташа.
- Умер дедушка...
Мария сложила руки отца на груди. Повернулась к офицеру, тот вроде дышал ровнее, начала его еще раз поить молоком. Его снова вырвало... Наташа принесла еще крынку.
Офицеру похоже стало лучше, дыхание выровнялось, хрипы стали равномернее... Выживет, подумала Мария.
К утру офицер очнулся.
- Что с Семен Иванычем?
- Умер, - ответила Мария.
- Мне надо уходить, скоро здесь чека будет - Олег Николаевич с трудом поднялся.
- Оружие есть в доме?
Мария пошарила за печкой - достала сверток. Револьвер и две гранаты.
- Хорошо, - сказал офицер, - дай-ка мне какую-нибудь бечевку... Привязал к кольцу гранты один конец, второй, проделав в кармане штанов дырку пропустил изнутри и привязал к ремню. Проверил, вынимая гранату из кармана - бечевка натянулась, как только показался краешек ручки.
- Хорошо! Я ухожу... И тот что, я знаю: девочка - дочь полковника Дитерихса, ты, Мария придумай ей другое имя, иначе плохо будет...
Он поднялся и, покачиваясь, огородами пошел за околицу...
- Наташа! - позвала Мария, - ты слышала, что сказал дядя?
- Да.
- Так вот, ты помнишь свою подружку в Тамбове?
- Дашу? Которая твоя племянница? - помню, конечно, сказала Наташа - она ведь умерла?
- Да. Теперь ты будешь Дашей Морозовой! Запомнишь? Ты всем будешь говорить: ты Даша Морозова! Всем - всем, и мне. До тех пор пока не встретишься с мамой и папой, хорошо?
- Да, я Даша Морозова.
Чекисты приехали через пару часов. Стали проводить в деревне обыски.
Двое вломились в дом к Марии. Увидели мертвого. Один выбежал крича: "Товарищ Магомед! Есть один! Готовый!"
Подошел невысокого роста чекист в кожаной куртке и с кобурой маузера через плечо.
- Осмотритесь внимательно! - и к Марии - еще был кто?
- Был, ушел...
С огорода донесся крик: "Здесь еще кто-то проходил"!
Магомед отдал команду: "Смирнов! Возьми двоих, пройдите по следу".
А этих кивнул на Марию с Дашей в машину, и в лагерь. Минут через десять где-то неподалеку прозвучал одиночный выстрел. Еще через некоторое время появились ушедшие по следу чекисты...
Они волокли за ноги тело.
- Товарищ Магомед, еще один! Видать сознание потерял, мы его на месте дострелили! - Показал на пулевое отверстие в голове.
- Хорошо! - сказал Магомед, - обыскали?
- Нет еще, тут и проверим.
Чекист начал осматривать карманы.
- А тут у него что? Револьвер, а тут похоже граната.
Стал вынимать из кармана убитого гранату, чертыхнулся... Достал и - замер в столбняке.
- Что там? - спросил Магомед и сделал шаг к обыскивавшему. У того в руке была граната... - без чеки... Рвануло... - осколки разворотили грудную клетку Магомеда.
Даша очнулась.
Пятилетка в 4 года, соцсоревнование с перевыполнением плана, осуществление сплошной коллективизации, укрепление мощи Красной армии, - вот ответ строителей социализма мировым хищникам, капиталистам и их лакеям с Дальнего востока.
Закончил свою речь Ягода.
Оркестр! Интернационал! - прозвучала команда капельмейстера.
Строй запел.
Вставай проклятьем заклейменный
Весь мир голодных и рабов!
И снова перед глазами у Даши поплыло...
Из приказа Љ171
"...Дабы окончательно искоренить эсеро-бандитские корни и в дополнение к ранее изданным распоряжениям, Полномочная комиссия ВЦИК приказывает:
1. Граждан, отказывающихся назвать свое имя, расстреливать на месте без суда.
...
4. Семья, в доме которой укрылся бандит, подлежит аресту и высылке из губернии, имущество ее конфискуется, старший работник в семье расстреливается на месте без суда.
...
6. В случае бегства семьи бандита имущество таковой распределять между верными Советской власти крестьянами, а оставленные дома разбирать или сжигать.
7. Настоящий приказ проводить в жизнь сурово и беспощадно".
Концлагерь... Женщины, дети и старики. Все в страшном состоянии - оборванные, полуголые и голодные настолько, что маленькие дети роются в выгребных ямах, чтобы найти себе какой-нибудь кусочек, который можно было бы съесть...
Мамка Мария, сующая Даше какие-то съедобные комочки, а сама пухнущая и желтеющая, на глазах угасающая.
Старая активистка "народной воли" Вера Фигнер, одна из руководительниц Политического Красного Креста: "Политический Красный Крест ходатайствует о смягчении участи... заложников и о возвращении их на родину в свои деревни..."
"Кто был ни кем, тот станет всем!"
Допев, Ягода и сопровождающие его спустились с трибуны.
Капельмейстер подал новую команду:
- Оркестр! Прощание славянки!
И с первыми тактами марша Даша вспомнила, где видела капельмейстера. Тогда в Тамбове прибежала заполошенная соседка с двумя дочками.
- Мария! Семен Иванович дома?
- Дома, что случилось?
- Антоновцы мужа арестовали! - запричитала соседка
- Погоди, сейчас отец выйдет - Мария бросилась в комнату.
Вышел Семен Иванович. Соседка вместе с дочерьми рухнула на колени:
- Семен Иванович! Мужа моего, - Василия, - арестовали!
- Так! Пошли!
Пришли в штаб. Их пропустили: Семена Ивановича Морозова знали.
Вошли в какой-то кабинет.
- Олег Николаевич! - обратился Морозов к довольно молодому человеку, по выправке - офицеру.
- Наши арестовали Василия Ивановича Агапкина.
- Чекист?
- Ваше благородие, да какой он чекист: насильно красные мобилизовали... - заголосила женщина,- Музыкант он... Композитор...
- Композитор? И что же он сочинил? - Спросил офицер.
Прощание славянки!
- Как?! Тот самый?
Вечером дедушка с Василь Ивановичем пили самогон...
Встань за Веру, Русская Земля!
Много песен мы в сердце сложили,
Воспевая родные поля.
Беззаветно тебя мы любили,
Святорусская наша земля.
Высоко ты главу поднимала -
Словно солнце твой лик воссиял.
Но ты жертвою подлости стала - Тех, кто предал тебя и продал!
"ПРОЩАНИЕ СЛАВЯНКИ"
Слова А.Мингалева - музыка В. Агапкина
Примечания:
В.И. Агапкин после тифа находился в Тамбове, был арестован Антоновцами. С 1923 по 1952 год возглавлял оркестр Центральной школя ОГПУ (школа носила разные названия).