Alter Alba : другие произведения.

Эффект присутствия

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Когда наука и техника достигли уровня, позволившего осуществлять длительные космические полеты, встал вопрос о том, чем в это время заниматься экипажам кораблей. Проще всего было погрузить их в сон и оставить в этом состоянии до прибытия в промежуточную или конечную точку маршрута. Но вскоре выяснилось, что способности человеческого мозга, не получавшего информации в течение долгого времени, начинают ухудшаться. Выход был найден. Теперь космонавт не засыпал, а погружался в полудрему, во время которой смотрел подборку любимых фильмов и телевизионных шоу. Но однажды что-то пошло не так...
                                                              Автор не ставил перед собой задачи
   объяснить с научной точки зрения ВСЁ,
   о чем вы здесь прочтёте.                                                                          Главные герои произведения - не техника,
   небесные тела, или физические явления, а
   люди, попавшие в экстремальную ситуацию.                  
  
    
     
  
        Фильм прервался на самом интересном месте. Товарищ Сухов прокричал Верещагину, чтобы тот уходил с баркаса. Следом должен последовать взрыв, а вместо него прозвучал пронзительный звук, неизменно вызывавший ненависть у всех, кому это приходилось слышать. Сигнал побудки. По слухам, над доведением звука до совершенства на Земле трудился целый НИИ. Трудно сказать, было оно так на самом деле, или же имела место очередная байка. В космонавты испокон веков набирали людей, обладающих повышенной психологической устойчивостью, но каждый из них признавался, что действующий на нервы сигнал способен вывести из себя кого угодно. На то существовали серьезные причины. Непросто возвращаться к бодрствованию после долгого мышечного и умственного безделья. Звук побудки должен ускорить этот переход.
  
        Включился массажный режим, активно взбадривая мышцы лежавшего на спине космонавта. В ограниченном объёме  закрытой индивидуальной капсулы постепенно увеличивался процент кислорода. Безыгольный инъектор впрыснул через кожу необходимые медицинские препараты, подготавливая организм к активному бодрствованию. Через несколько минут, прозрачный купол стронулся со своего места, сдвигаясь вверх и в сторону.
  
        - Добро пожаловать. - сообщил приятный женский голос компьютеризированной системы управления. - Как самочувствие, пилот? Помните, как меня зовут?
  
        - Так точно... - на выдохе ответил Сергей. - Самочувствие в норме...
  
        Система неплохо имитировала живое общение и вполне могла заменить собеседника на период несения вахты. Достаточно произнести вслух имя 'Мария', чтобы включился режим симуляции человеческой личности. Когда на вахту заступал сменщик Тарасова, то так и поступал. Рассказывал, что у Машки есть характер, и она может иногда капризничать как реальная женщина, даже ругаться, и повышать тональность голоса до визгливых ноток. Мария, как и положено компьютеру, прекрасно умела играть в шахматы, но предпочитала поддаваться и очень сердилась, когда проигрывала. Всё это предназначалось для развлечения находившегося вдали от дома космонавта, чтобы не чувствовал себя оторванным от семьи и друзей. Но на Сергея общение с компьютерным интеллектом неизменно действовало противоположным образом. Марией звали оставшуюся на Земле жену Тарасова, и он никак не мог заставить себя назвать милым сердцу именем бездушную электронную машину.
  
        Современные имитаторы человеческой личности давно обогнали по уровню возможностей корабельную Машу, но руководство считало, что для забавы пилотам достаточно устаревшей модели, разработанной ещё в середине двадцать первого века. Основная задача Центрального компьютера на борту корабля - не игрушки, а контроль за функционированием систем, анализ информации и помощь людям в интерпретации полученных данных.
  
        - Сообщите о готовности заступить на вахту. - не дождавшись обращения по имени, искусственный интеллект изъял из синтезированного женского голоса ласковые интонации. Отныне подразумевалось, что общение между человеком и Центральным компьютером будет проходить исключительно в деловом ключе, без шуток-прибауток и задушевных разговоров.
  
        - Второй пилот Сергей Тарасов к исполнению обязанностей вахтенного офицера готов.
  
        - Проследуйте на капитанский мостик и ознакомьтесь с текущей ситуацией.
  
        Он переместился в сидячее положение, и с мыслями о том, что снова настала весна и пора покидать берлогу, заставил себя рывком подняться с места. У российских космонавтов за индивидуальной капсулой устойчиво закрепилось название 'берлога'. С намеком на медведя, проводящего зимнюю спячку в специально обустроенном месте. Позже это словечко без перевода транслитерировалось и в другие языки. Сергей облачился в костюм вахтенного офицера, несколько раз легонько подпрыгнул на месте, проверяя вестибулярный аппарат и координацию движений. Не рассчитав с усилием на мышцы ног, подлетел в воздух едва ли не на полметра. Искусственная гравитация в жилых отсеках создавалась посредством вращения сдвоенной тороидальной конструкции вокруг центральной оси корабля. На внутренней поверхности обода  двух громадных "бубликов" сила тяжести позволяла нормально ходить, но для компенсации подскоков её уже не хватало.
  
        'Вроде бы ничего... - подумал Тарасов, делая первые шаги. - Не шатает, голова не кружится. В прошлую вахту было хуже. Значит, поступил правильно, сменив состав медикаментозного коктейля. После 'смеси ?3' переход к бодрствованию стал короче'
  
        Добравшись до ближайшего радиального коридора, он отправился на командный мостик. По мере продвижения к оси вращения жилого модуля, сила тяжести уменьшалась, и, начиная с середины пути, Сергею пришлось перебирать руками специальные поручни. Из радиального прохода он попал в центрально-осевой коридор, где можно было перемещаться только в состоянии невесомости. В головной части корабля коридор заканчивался рулевой рубкой.
  
        - Вахтенный на мостике. - сообщил Тарасов, пристегиваясь ремнями к креслу. - Готов заслушать доклад о состоянии систем корабля.
  
         - Система жизнеобеспечения в норме. Здоровье экипажа в норме. Энергосистемы корабля в норме. Двигательные установки в норме. Система ориентации в пространстве - сбой.
  
         Последнее не удивило. Гиперпривод, позволявший осуществить прыжок, едва-едва вышел из стадии теоретических разработок всего несколько лет назад. Космический корабль, называвшийся 'Академик Челомей', был летающей лабораторией, на которой испытывались новые двигатели и совершенствовались методы прокладки маршрута между звёдами. Гиперпривод переносил корабль через пространство на огромные расстояния, но теоретический район прибытия редко совпадал с практическим. Погрешность в пределах сорока световых минут считалась 'выстрелом в яблочко', но достичь подобной точности мало кому удавалось. В самом же худшем случае разница между расчетной и реальной точками прибытия измерялась уже в световых часах.
  
        - Ну, и куда занесло на этот раз? - произнес вслух Сергей, всматриваясь в объемную карту звёздного неба, созданную при сканировании системами корабля видимого диапазона. С неудовольствием вахтенный отметил, что они оказались на самом краю шарового звёздного скопления, внутри которого был проложен маршрут корабля. - У-у-у, да мы, похоже, рекорд побили. Занесло, так занесло...Ой, не нужно было слабую центрифугу использовать. Как чуял, что не нужно, но приказ, есть приказ...
  
        'Центрифугой' на жаргоне покорителей космоса называлось небесное тело, с помощью гравитации которого осуществлялся разгон корабля до пороговой скорости гиперпрыжка. Теоретически это могла быть и планета с массой, не ниже, чем у Юпитера, но лучше всего для такой цели подходила звезда. Недаром пишущие о гиперпространственных полётах журналисты использовали ими же и придуманное красивое выражение 'от звезды к звезде'. Проще говоря, чем больше была масса 'центрифуги', тем выше оказывалась точность при выходе космического аппарата из гиперпространства.
  
        Перед экипажем корабля 'Академик Челомей' ставилась задача уточнить верхний предел погрешности. Предыдущий прыжок начался возле газового гиганта, по массе приближавшегося, всего лишь к Сатурну. Погрешность оказалась настолько чудовищной, что вычислить её, не имея точных координат, не представлялось возможным. В пределах дальности обнаружения систем корабля оказались только две навигационные звезды из тех трёх, что выбирались в качестве ориентира перед прыжком. Третья осталась где-то там, за краем шарового звёздного скопления, и была сейчас недоступна для наблюдения оптическими и радиоастрономическими приборами. Похоже, что верхнего предела погрешности просто не существовало.
  
        Сергей запустил режим сканирования гравитационных волн. В космосе хватало массивных объектов, ничего не излучавших в видимом диапазоне волн. Если повезет, можно отыскать нейтронную звезду, массы которой хватало, чтобы не иметь проблем с точкой выхода после следующего прыжка.
  
        - Ваше благородие, госпожа удача... - все еще находясь под впечатлением от фильма 'Белое солнце пустыни', пропел вахтенный, когда заметил гравитационные возмущения в ближайшем секторе пространства.  Добраться туда можно было и при помощи маневровых двигателей. - По первым прикидкам, впереди типичный рентгеновский пульсар. Маленький, но о-о-чень тяжелый. Весит, скорее всего, как наше родное солнышко. Прекрасно подходит в качестве центрифуги. Я бы даже сказал: для хорошей центрифуги, способной обеспечить кораблю требуемую точность в следующем прыжке. Мы в этом сейчас сильно нуждаемся.
  
        Центральному компьютеру выбранный маршрут не понравился:
  
         - Ожидается высокий расход топлива. Ресурс курсовых двигателей снизится на двадцать процентов, что ограничит их дальнейшее использование.
  
         Спорить с этими аргументами Сергей не стал. На то она и вычислительная машина, чтобы просчитывать вероятности и предостерегать от принятия необдуманного решения. Не объяснишь же компьютеру, что первоочередная задача сейчас - не экономия топлива и не забота о состоянии двигателей. Главное - возвратиться в центр шарового скопления, где плотность звезд была максимальна. Там и маневровые двигатели не придётся часто и подолгу напрягать, и выбрать подходящую 'центрифугу' труда не составит. Да и маршрут прокладывать не в пример легче. С пределом погрешности они уже поэкспериментировали. Хватит.
  
        - Мы находимся в малоизученной области пространства. - информировал компьютер. - Инструкция требует участия всех членов экипажа в принятии решения по вопросам прокладки курса. Произвести общую побудку?
  
        - Отклонено. - не раздумывая, ответил вахтенный.
  
        На то были свои причины. Если бы дело происходило на корабле, входившем в состав Военно-космических сил России, Сергей, не задумываясь, разбудил бы остальных. Ребята - свои люди, такие же военные пилоты и бортинженеры - поймут. Но кроме Тарасова в состав экипажа 'Академика Челомея' входил только один военный. Командир корабля - он же первый пилот - Константин Потапов. Остальные числились космонавтами-исследователями - гражданскими специалистами, не имевшими к ВКС никакого отношения.
  
        Если бы у любого военнослужащего спросили: скажите начистоту, каково это быть членом смешанного экипажа? Ответ был бы таким: весело, но я бы предпочёл служить на сугубо военном корабле. Разумеется, никто из пилотов вслух такого никогда не произносил, да и не сказал бы. Военно-космическая служба дисциплинирует человека, быстро отучая делать необдуманные заявления. Те, у кого язык функционировал независимо от мозга, по понятным причинам в ВКС долго не задерживались. Бывало, что они туда возвращались, но уже в ранге вольнонаемного персонала, либо 'научников' - космонавтов-исследователей.
  
        По количеству научников можно было судить о задачах, которые ставились перед экипажем. В обычном штатном расписании, включавшем в себя шесть человек, всегда присутствовал хотя бы один космонавт-исследователь. Чего он там исследовал, мало кого из военных интересовало. Но второй его специальностью, на всякий случай, была медицина. Все давно привыкли, что кроме военного врача на корабле находится и гражданский специалист такого профиля. Бывали случаи, когда это помогало спасти человеческие жизни.
  
         Один научник, что называется, погоды никогда не делал. Его поведение довольно точно описывалось старинной русской поговоркой: тише воды, ниже травы. Научник был излюбленным объектом беззлобных шуточек и нескончаемых розыгрышей со стороны военных. Но это не означало, что гражданского специалиста обижали все, кому не лень. Скорее, он мог чувствовать себя всеобщим любимцем, которому уделялось повышенное внимание. Когда на борту находилось двое научников, в экипаже сразу же возникала ситуация, кем-то метко прозванная: 'повстанческая армия в тылу врага'. Научники, как бы они друг к другу ни относились до попадания на один корабль, сразу же объединяли силы для совместной борьбы с 'военной диктатурой'. Нужно отметить, частенько им это удавалось. Двоих гражданских застать врасплох сложнее, чем одного, поэтому военным приходилось изобретать более изощренные способы розыгрыша.
  
        Никто из пилотов и бортинженеров ВКС России не любил, когда экипажи формировались по принципу: пятьдесят на пятьдесят. Такой состав официально именовался 'Научным', что давало повод гражданским задирать нос и своими неожиданными решениями вносить хаос там, где от военных требовалось соблюдать устав. Зато, какое поле деятельности для выяснения отношений в стиле 'чьё чувство юмора круче?'. Военные прекрасно знали корабельную технику и умело  взаимодействовали между собой. Гражданские отличались нестандартным подходом и склонностью к импровизации. Если бы в научных экипажах проводились конкурсы на лучший розыгрыш, то наиболее вероятным результатом все-таки была бы ничья. По крайней мере, честным результатом, устраивавшим обе стороны. 
  
         В экипаж 'Академика Челомея' входило четверо научников. Беспрецедентный случай в истории ВКС России дал острословам повод придумать новые прозвища. Потапова и Тарасова моментально окрестили 'научными извозчиками'. Обидное для военных сравнение, поскольку извозчиками именовали пилотов, занятых в гражданских авиакосмических перевозках. Но и этого острякам показалось мало. После того, как сформировали основной экипаж корабля, к его командиру намертво приклеилась кличка 'водитель кобылы'.
  
        Научников на 'Челомее' возглавляла ведущий европейский астрофизик - Арлетт Монсель -  дама французского происхождения. В своей научной дисциплине она достигла значительных успехов, но, вряд ли кому-нибудь из соотечественников пришло бы в голову использовать её типаж для создания бюста Марианны - символа Франции. Нормандские предки наделили Арлетт приличным ростом, мощным телосложением, не слишком изящными крупными чертами лица и низким грубоватым голосом. Нет нужды уточнять, какое прозвище в Центре подготовки космонавтов ВКС России получила мадам Монсель. В целом, Арлетт была приятной в общении женщиной, быстро освоившей русский язык, начав с ругательств, которыми с ней охотно делился вольнонаемный персонал Центра. Больше всего наших людей веселило, с каким серьезным лицом ответственная француженка произносила привычные всем россиянам слова. В открытую использование табуированной лексики в Центре подготовки запрещалось, но это не означало, что ею никто вообще не пользовался, включая высшее руководство.
  
         Остальные научники тоже занимались астрофизикой, что делало экипаж совсем уж уникальным. Двое из них были россиянами: Ахмет Нургалиев и Валентин Соломин. Четвертый астрофизик по фамилии Шарма представлял Индию. Его имя оказалось настолько сложным, что с произнесением не справлялась даже Арлетт. На общем собрании экипажа Шарму решили звать Витей, взяв за основу первую букву настоящего имени. Улыбчивый индиец не возражал. Благодаря знанию санскрита, русский язык он понимал прекрасно, но говорил на нём неохотно. Чаще прибегал к универсальному английскому. Никто не знал, почему не имевшего медицинского образования Витю назначили гражданским врачом экипажа. Вероятно, потому, что индиец хуже других переносил 'спячку' в 'берлоге', и ему требовался особый медикаментозный коктейль. Обязанности военного врача возложили на Сергея Тарасова, которому пришлось пройти ускоренный курс дополнительной подготовки. Иными словами, квалифицированные врачи с опытом работы в космосе на 'Академике Челомее' отсутствовали.  
  
        От военных гражданские специалисты отличались тем, что имели не слишком хорошую физическую подготовку. Переход к бодрствованию у них происходил медленнее и сложнее. Когда во время тренировок мадам Монсель первый раз покидала индивидуальную капсулу, она эмоционально произнесла:
  
        - ...тваю мать, берлюга! - жаргонное словечко у неё всегда выходило на французский манер, с ударением на последний слог.
  
        Разбуженные научники были злее весеннего медведя, брюзжали по любому поводу, активно выражая недовольство. Это сильно действовало на нервы обоим пилотам, на которых и так падала удвоенная нагрузка. Гражданские специалисты никогда не стояли вахту, просыпаться им приходилось реже и только в тех случаях, когда планировались астрофизические исследования.
  
        Руководитель Центра подготовки, убелённый сединами генерал, напутствовал Потапова и Тарасова такими словами:
  
        - Значит, так, сынки. Дело новое не только для вас, но и для всех нас. Научников своих без причины не будите. Если видите, что обстановка не располагает к углубленным исследованиям, уходите в следующий прыжок. Успеют астрофизики линейкой и калькулятором воспользоваться. Думаю, поводов для этого будет много. Шибко умную железяку электронную тоже слушайте через раз. Для нее любая ситуация - особенная. И запомните, что не компьютер вами командует, а вы им. Решения в любом случае принимает человек...
  
        Вот эти слова военные пилоты и взяли на вооружение, применяя в качестве руководства к действию. На повторное предложение компьютера разбудить остальных членов экипажа, Сергей снова ответил отказом. Тарасов подозревал, что астрофизиков заинтересует нейтронная звезда, к которой он уже направил корабль, но собирался объявить побудку, когда 'Академик Челомей' выйдет на орбиту вокруг 'центрифуги'. Если разбудить научников раньше, от их жалоб, нытья и воплей спрятаться будет просто негде.
  
        - Обнаружено несоответствие расчетного и реального курсов. - объявил Центральный компьютер. - Величина погрешности нарастает по мере приближения к объекту, указанному как исходная точка для формирования орбитальной траектории. Наблюдается всплеск гамма-излучения, уровень магнитного поля значительно превышает параметры, характерные для рентгеновского пульсара. Рекомендовано изменить курс вручную, или провести автокоррекцию.
  
        Сергей не был астрофизиком, но о нейтронных звездах представление имел. Данный объект он ассоциировал с рентгеновским пульсаром по той простой причине, что основными свойствами эта звезда походила на рентгеновский пульсар. Под таким термином вахтенный обозначил центральную точку будущей орбиты. Дальше электроника сама должна прокладывать курс, определяя оптимальные параметры траектории. Теперь компьютер получил новые данные о звезде, не совпадавшие с теми, что входили в сравнительную базу данных. Вахтенного больше всего беспокоила ситуация с погрешностью параметров орбиты. На представленном визуально графике траектория движения корабля значительно расходилась с расчётной. 'Академик Челомей' периодически отклонялся от курса, совершая ничем не объяснимые манёвры. Величина магнитного поля совершенно не соответствовала тому, что Сергею было известно о рентгеновских пульсарах. Он снова обратился к прибору для сканирования гравитационных волн, проанализировал полученную информацию и только сейчас понял свою ошибку.
  
        Судя по обновлённым данным, безымянная нейтронная звезда к классу рентгеновских пульсаров не относилась. Более того, система оказалась двойной. Вокруг нейтронной звезды диаметром, приблизительно в двадцать восемь километров, с большой скоростью вращалась еще одна, но поменьше. По космическим меркам - сущая кроха, каких-то десять километров в поперечнике, но именно она создавала мощнейшее магнитное поле и всплески излучения, благодаря которым маскировалась под рентгеновский пульсар. Такими свойствами могли обладать магнетары, принадлежавшие к особому классу нейтронных звёзд. Оба космических тела вращались вокруг общего центра масс, поэтому точка орбиты, учитывавшая только одну звезду, изначально была некорректной. Как только малая звезда оказывалась между более крупной соседкой и кораблем, мощные гравитационные и магнитные поля существенно искажали параметры траектории 'Академика Челомея'. Сергей произвел коррекцию курса, введя поправку на период обращения двойной звезды, после чего решил, что сейчас самое время начать общую побудку. На этот раз ответил отказом компьютер:
  
        - Уровень излучения по мере приближения к объекту, выбранному в качестве исходной точки для формирования замкнутой орбиты, превышает возможности защитных систем корабля. Угроза для здоровья и безопасности экипажа. Рекомендовано немедленно изменить курс, не выходя на расчетную орбиту для достижения пороговой скорости перед гиперпрыжком.
  
        'Как только наши астрофизики выяснят, что я ради этого не стал их будить, - подумал Сергей, наблюдая на экране причудливое визуализированное изображение гравитационных волн в окрестностях двойной нейтронной звезды. - А они со временем обязательно это выяснят, то меня в тот же день просто-напросто линчуют самым зверским образом. Еще и скажут, что любой суд их оправдает, как только узнает подробности. Дозу излучения мы здесь конечно хапнем немалую, и это несмотря на всю нашу немалую же защиту. Ну, да, ничего. После такого исследования можно сразу же и домой отправляться. На Земле мигом на ноги поставят. Пора будить научников'
  
        Ни у одного пилотируемого космического аппарата, когда-либо созданного людьми, еще не было возможности пролетать возле объекта, обладавшего столь мощным гравитационным и магнитным полем. Оно буквально потащило корабль в направлении двойной звезды, заставив задействовать параметры автокоррекции траектории. Центральный компьютер в очередной раз рекомендовал сменить курс, но внезапно голосовая система оповещения замолкла на полуслове. Следом начались доклады об отказе основных систем. Электронные 'мозги' не выдержали напряженности магнитного поля, создаваемого магнетаром. После чего периферические автономные блоки управления различными системами корабля оказались предоставлены сами себе. В единую цепь их больше ничего не связывало. Поставленный в режим автокоррекции корабль мог выйти на орбиту вокруг заданного объекта и длительное время выдерживать параметры заданного курса. Но уйти с орбиты удалось бы только после вмешательства человека.
  
        Отключился центральный голографический экран, объединявший сведения, необходимые управления кораблем. Сергей задействовал портативный носимый комплекс, который мог подключать к периферическим автоматизированным подсистемам. Вся справочная информация выводилась теперь на откидной дисплей, размещенный в нагруднике костюма вахтенного офицера. Единая энергосистема ещё работала, обеспечивая электропитание вспомогательных линий и цепей, но долго ли это будет продолжаться, Тарасов не знал.
  
        Прежде всего, Сергей озаботился состоянием здоровья экипажа. Побудка почему-то произошла только в индивидуальных капсулах научников. Видимо, подсистема жизнеобеспечения сочла, что присутствующего на капитанском мостике второго пилота вполне достаточно, и не стала будить командира. Далее, по степени важности имела значение подсистема, отвечавшая за электропитание. Она была напрямую связана с подсистемой искусственной гравитации, создававшейся путем вращения сдвоенного тороидального жилого модуля вокруг центральной оси корабля. Если тор остановится, то пропадет гравитация, а вместе с этим и выработка электроэнергии снизится до критического уровня.
  
       'Бублик' продолжал вращаться, но прогнозы по этому поводу делать было ещё рано. При его остановке, передвижение в жилых отсеках будет затруднено из-за невесомости. На этот случай инструкция предписывала создать дополнительные условия  экипажу, путем применения простейшей направляющей леерного типа. Рекомендовалось  при помощи портативных лебёдок протянуть вдоль кольцевого и всех радиальных коридоров тонкий трос, предварительно продев его сквозь поручни. Этим должен заниматься весь экипаж, но Сергей не мог представить, что разбуженные в аварийном режиме научники способны трудиться в ближайшие полчаса. Специальные ящики, где хранились свернутые в бухты тросы, были встроены в интерьер всех помещений корабля. Опасаясь, что где-то длины тросов может не хватить, Тарасов забрал с собой резервы, находившиеся в рубке управления. При отказе центрального компьютера, делать на капитанском мостике больше нечего. Подсистемами проще всего управлять с консолей.
  
        Одну бухту тонкого троса Сергей повесил на левое плечо, другую на правое, третью закинул на шею, оттолкнулся и полетел в сторону жилого модуля. Там уже должны были проснуться астрофизики. Совсем не оставалось времени, чтобы разбираться, почему же не произошла побудка в берлоге Потапова. Требовалось подготовить помещения к возможному отключению искусственной гравитации, после чего заняться управлением двигателями, иначе 'Академику Челомею' не вырваться из поля притяжения двойной нейтронной звезды. Совершить гиперпрыжок с отключившимся Центральным компьютером невозможно.
  
        По центрально-осевому коридору Тарасов добрался до втулки гигантского колеса и влетел в первый попавшийся радиальный проход. По мере приближения к ободу тора начала появляться сила тяжести, достигнувшая возможного максимума на поверхности широкого кольцевого коридора, иногда называвшегося галереей. Можно было начинать натягивать леер, но Сергей решил сначала оповестить членов экипажа о нештатной ситуации. Они имели полное право знать обо всем. Вахтенный так и направился из галереи в жилые отсеки, неся на себе мотки троса. В каюте Ахмета индивидуальная капсула пустовала. В следующей каюте, числившейся за Валентином, тоже никого не оказалось. Было удивительно, что за столь короткое время научники успели куда-то уйти. Сразу после пробуждения они долго не покидали своих помещений. Сергею оставалось предположить, что сейчас астрофизики находятся в кают-компании.
  
        Скорее всего, их собрала там мадам Монсель. В научной группе 'Академика Челомея' Арлетт считалась самым авторитетным специалистом. В этом плане наиболее значительное влияние она оказывала на Ахмета Нургалиева. Валентину Соломину француженка просто нравилась как женщина, а тихий Витя Шарма никогда не пытался оспаривать её главенство, хотя и не всегда соглашался с точкой зрения мадам Монсель. Так или иначе, тон среди научников задавала именно она. Арлетт никогда не делала тайны, какие видеоматериалы из обширной фильмотеки корабля она заказывает для просмотра на время спячки. Несколько раз Сергей замечал, что остальные астрофизики между собой активно обсуждали один и тот же фильм. Похоже, что следовали за выбором, который делала для себя мадам Монсель. Напрямую она не навязывала коллегам своего мнения, но была не прочь привить им корпоративный дух.
  
        Двигаясь в сторону кают-компании, Тарасов репетировал речь, собираясь рассказать научникам о текущих проблемах на корабле. Сергей предполагал, что сейчас возникнет своего рода стихийная пресс-конференция, и ему придется отвечать на многочисленные вопросы. Шагнув в открывшиеся двери, уже намеревался открыть рот, дабы поприветствовать собравшихся, когда услышал истошный крик француженки:
  
        - Алярм! Альен! [Тревога! Чужой! (фр.)] - трясущейся рукой мадам Монсель указывала на Сергея, призывая остальных астрофизиков обратить на него внимание. - Альен!
  
        И они обратили. Такого ужаса на лицах людей Тарасову видеть еще не приходилось. Следом случилось вообще нечто невероятное. Схватив со стола кофейную кружку, Ахмет швырнув её прямо в голову вахтенного. Уворачиваясь, Сергей наклонил голову, и с шеи свалился свернутый в бухту трос. Следующая бухта соскользнула с плеча, когда пытался поймать в воздухе предыдущую, затем слетела и третья. В наступившей тишине послышался дрожащий голос Валентина:
  
        - Оно уже начало линьку. Мы все умрём...
  
        В следующий момент загалдели все четверо, причем на разных языках. В руках у астрофизиков появились ножи и вилки, а на лицах возникло решительное выражение. Случай внезапного коллективного помешательства сразу четырех членов экипажа требовал немедленного расследования, но Сергей понял, что сейчас лучше покинуть кают-компанию. В едва закрывшуюся за его спиной дверь тут же полетели столовые приборы.
  
        Научники, входившие в состав экипажа 'Академика Челомея', характеризовались людьми серьезными и в попытках устроить какой-нибудь дурацкий розыгрыш раньше замечены не были. Хотя, как гласит народная мудрость, рано или поздно что-то обязательно случается впервые. Тарасов уважительно относился к пословицам, но в данном случае испытывал серьезные сомнения. Если это был розыгрыш, то вполне удавшийся, и сейчас можно смело заходить в кают-компанию под дружный хохот астрофизиков. Помедлив немного, вахтенный сделал шаг вперед, но половинки двери при его приближении не разъехались  в разные стороны. Сергей пригнулся, сместился вбок, затем стал осторожно приподниматься, чтобы заглянуть через прозрачную верхнюю панель. Астрофизики строили баррикаду из находившейся в кают-компании мебели. Даже ту, что была закреплена на полу, умудрились выдернуть из фиксаторов и теперь волокли к дверям. Это могло быть всё что угодно, только не розыгрыш. До такого не додумались бы даже креативные научники.
  
        Больше всего поразил сам факт активности, проявленной астрофизиками. После предыдущих прыжков долго втягивались в рабочий ритм, а сейчас их было не узнать. Ответы следовало искать в отчетах подсистемы жизнеобеспечения, но для начала стоило убраться от дверей кают-компании. В сложившейся ситуации решение держаться как можно дальше от агрессивно настроенных научников напрашивалось само собой. Можно удалиться в носовую часть корабля, хотя при бездействующем Центральном компьютере на капитанском мостике делать нечего. Сергей направился в сторону двигательного отсека. Там присутствовал свой 'бублик' с искусственной гравитацией. Не таких громадных размеров как жилой модуль, зато вращался быстрее. Забравшись в один из запиравшихся изнутри отсеков, Тарасов устроился поудобнее и открыл откидной дисплей нагрудника, подключив его к разъёму.
  
        - Так-так-так... - бормотал вахтенный, выводя на экран отчеты подсистемы жизнеобеспечения. - Поглядим-поглядим... Вот они ещё спят... Вот пошла экстренная побудка... Жизненные показатели вялые, если не сказать - очень вялые. Ничего удивительного, медведики мои только-только проснулись... Вот пошла медикаментозная поддержка... Стоп! Это откуда взялось? Они же все получили 'смесь ?5'!  
  
        Тот самый коктейль, который Витя шаманил исключительно под собственные нужды. Своих секретов Сергею индиец так и не раскрыл. О том, что же туда добавлялось помимо стандартного набора препаратов, военврач корабля не имел представления, но на Витю 'смесь ?5' всегда действовала хорошо. Бодрячком бегал. А по первости мог несколько часов проваляться на койке, пребывая в полном изнеможении после спячки.
  
        - Вот так взбодрились ребятки и девчатки... Галюны начали ловить... А дозировка-то, дозировка... - ахнул Тарасов, когда дошел и до этого пункта отчета. - Видимо, сбой систем повлиял...
  
        Нахмурившись, стал вспоминать, какими словами его встретили астрофизики. Арлетт почему-то вопила на французском, хотя и остальные тоже использовали свои родные наречия. Для Ахмета это был татарский язык, для Вити - хинди, а Валентин, соответственно, говорил по-русски. Последний считался официальным языком, который наравне с английским применялся для общения международного экипажа на борту 'Академика Челомея'.
  
        Поразмыслив, Сергей решил открыть доступ к данным, изначально защищённым настройками приватности. Каждый член экипажа имел право на личную жизнь, и реализация этого права ему гарантировалась не только Конституцией России, но и международным законодательством. Не любопытства ради стоило узнать, какие фильмы демонстрировались каждому астрофизику на момент общей побудки. Фильм оказался одним и тем же у всех. Бессмертное творение режиссера Ридли Скотта об отвратительной инопланетной твари, в одно лицо сожравшей почти весь экипаж космического корабля.
  
        Древний космоужастик  страху на впечатлительного человека мог нагнать до сих пор. Особенно если человека внезапно выдернуть из спячки и заправить под завязку непонятной 'смесью?5'. Оставалось гадать, как долго астрофизики будут испытывать кураж. Только сейчас до Сергея дошло, кем взбесившиеся научники посчитали его самого. Пока они лишь забаррикадировались в кают-компании, но скоро испуг от первой встречи с 'алиеном' должен пройти, после чего решительно настроенные люди вполне способны устроить вылазку с целью поиска и уничтожения 'инопланетной твари'.
  
        Тарасов вывел на экран информацию с камер наружного наблюдения, установленных во всех помещениях корабля. Глядя на изображение из кают-компании, понял, что в предположениях не ошибся. Баррикада возле дверей была разобрана, а в помещении людей не оказалось. Пока вахтенный изучал данные медицинской подсистемы, команда 'охотников за алиенами' куда-то отправилась в полном составе. Зачем отправилась - понятно, но, вот куда? Это и предстояло сейчас выяснить.
  
        Научники обнаружились в центрально-осевом коридоре. Плывя в невесомости, они медленно продвигались в сторону капитанского мостика. Видимо, пришли к выводу, что 'алиен' попытается захватить управлением кораблем. Вымысел смешался с реальностью, и в головах астрофизиков до сих пор продолжался кинофильм с эффектом присутствия в том месте, где разворачивалось основное действие. Удивительно, но всё совпало до мелочей. Перед пробуждением научники смотрели фильм о выдуманном корабле, где бесчинствовало инопланетное чудище. Проснувшись, оказались на реальном корабле, и на роль пришельца тут же определили вахтенного офицера. Возможно, принять решение помог внешний вид Сергея, нацепившего сразу три бухты с тросом.
  
        'Хорошо, что и я туда же не отправился. - мысленно похвалил себя Тарасов, когда понял, что астрофизики направляются на капитанский мостик. - В рубке меня так зажали бы, что не вырваться'
  
        Наблюдая за научниками, он заметил, что за короткое время те успели собрать из подручных материалов угрожающего вида огнемёт. Как эта штука функционирует, проверять на собственной шкуре не хотелось. Из всех астрофизиков наименее возбужденным выглядел Витя. Оно и понятно, 'смесь ?5' предназначалась исключительно для него и даже в повышенных дозах не могла оказать на индийца чрезмерного воздействия. Скорее всего, индиец проникся общими настроениями и участвовал во всей этой трагикомедии только из чувства коллективизма.
  
        'Вот бы его изолировать от остальных. - подумал Сергей. - Запихнуть куда-нибудь под замок, чтобы очухался. Союзник бы у меня появился. Потом, глядишь, ещё кого-нибудь удастся отбить от общей группы, а то они друг на друга плохо влияют...'
  
         Идея о похищении Вити быстро превратилась в реальный план действий. Достаточно действовать по методу инопланетной твари из фильма Ридли Скотта, то есть, отлавливать людей по одному. Не обнаружив 'алиена' в рубке, научники отправятся в обратный путь. Логика подсказывала, что они будут двигаться по центрально-осевому коридору в сторону кормы, значит, неизбежно пролетят мимо втулки, от которой расходились к ободу радиальные проходы. В одном из них и занял позицию Тарасов. Закрепив трос на дальнем конце радиального коридора, он  сейчас свободно висел на нём над втулкой. Силы тяжести здесь не чувствовалось никакой, поэтому трос даже не натянулся.
  
         В команде охотников индиец оказался замыкающим. Едва увидев цель, Сергей с силой оттолкнулся от поручня и нырнул вниз головой. Обхватив руками ничего не подозревавшего Витю, нажал кнопку закрепленной на поясе миниатюрной лебёдки. Трос начал быстро сматываться, вознося обоих в сторону обода, где действовала искусственная гравитация. Орать и вырываться Витя начал не сразу, косвенно подтвердив догадку о лучшем, чем у остальных состоянии. А то, что Шарма стал орать и вырываться, свидетельствовало не в пользу мечты о приобретении союзника.
  
        - Витя... - обратился Тарасов к индийскому астрофизику, продолжавшему что-то лопотать на своём языке. - ...Витя, твою мать! - повысил голос Сергей, после чего добавил несколько словечек покрепче.
  
        Научник замолк и лишь удивлённо хлопал глазами, глядя на похитителя. Эти выражения Витя знал не хуже мадам Монсель, но, в отличие от неё, никогда ими не пользовался. Наверное, индиец недоумевал, откуда свободно владеющей русским матом 'инопланетной твари' известно его имя.
  
        'Алиен' вместе с 'жертвой' уже находился на поверхности обода, когда со стороны центрально-осевого коридора послышались разноголосые крики. По всей видимости, кто-то из астрофизиков обернулся и, не досчитавшись одного из коллег, поднял тревогу. Они не могли знать, через какой из радиальных проходов похитили товарища, но вполне могли догадаться, где его следовало искать. Прислушиваясь, Сергей не заметил, как разжал руки и отпустил от себя Витю. Не сразу осознал, что индиец не думает убегать. Он стоял рядом и смотрел на вахтенного офицера вполне осмысленными глазами.
  
        - Очухался? - спросил Тарасов. Увидев ответный кивок, добавил: - Спрячься. Сейчас они начнут активно корабль прочесывать. Если тебя увидят, то могут подумать, что заразился чем-нибудь от алиена. Ложись в свою берлогу, но режим спячки не активируй. Все понял?
  
        Обычно немногословный Витя и здесь просто кивнул, виновато улыбнулся и направился в сторону жилых помещений.
  
       'Минус один... - с облегчением вздохнул Сергей. - Осталось ещё трое...'
  
        Вскоре выяснилось, что пребывавшие в плену галлюцинаций астрофизики не лишились способности логически рассуждать, решив искать похищенного Витю в кольцевой галерее. К счастью, научники попали туда через диаметрально противоположный радиальный проход. У Тарасова оставалась возможность вернуться в центрально-осевой коридор, а индиец успевал  добраться до своей каюты и залечь в берлогу...
  
        Вахтенный офицер на то и вахтенный, что должен отвечать не только за экипаж, но и за безопасность корабля. Бегая от возбуждённых 'охотников за алиенами', Сергей совершенно упустил из виду тот факт, что 'Академик Челомей' всё это время находился на круговой орбите вокруг двойной нейтронной звезды. Подсистемы управления маневровыми двигателями не дали бы ему совершить опасный сход с траектории, но движки активно тратили топливо. И, судя по напряжённости гравитационного поля, тратили его немало. Магнетар совершенно не годился на роль 'центрифуги', хоть и обладал подходящей массой. Жаль, что выяснилось это слишком поздно. Чтобы 'Академик Челомей' сумел благополучно возвратиться домой, следовало осуществить немедленный сход с орбиты и выйти за пределы воздействия магнетара. Только после перезапуска компьютера экипаж мог определиться с дальнейшей тактикой. Варианты разнообразием не отличались. Нужно найти другую 'центрифугу'. Вопрос поиска уже не представлял серьёзной проблемы.
  
        Способов управления космическим кораблем хватало. Всеми второй пилот 'Академика Челомея' владел в совершенстве. В ситуации с отключенным Центральным компьютером, предполагалось воспользоваться консолью управления двигателями, находившейся в кормовой части корабля, в одном из отсеков малого 'бублика'. Туда Сергей и решил возвратиться, пока научники прочесывали жилые помещения. В том, что ему удастся разминуться с преследователями, вахтенный был полностью уверен. Как вскоре выяснилось, зря...
  
       Раздавшиеся со стороны обода крики дали понять, что 'инопланетную тварь' заметили в момент прохождения втулки. Не хватило всего нескольких секунд, чтобы скрыться. Тарасов надеялся, что астрофизики не определили направление, которое он выбрал, переместившись в центрально-осевой коридор. Продвигаясь к корме, оглянулся и обнаружил позади погоню. Теперь шансов спрятаться от 'охотников за алиенами' попросту не осталось. В разделенном на отсеки кормовом 'бублике' отсутствовала общая кольцевая галерея; совершить обманный маневр и улизнуть, там было негде. Оставалось заблокировать какую-нибудь дверь изнутри и подождать, пока астрофизики не придут в себя. Но это плохой вариант. Двигатели корабля продолжали расходовать топливо. А оно понадобится, когда встанет вопрос о поиске другой 'центрифуги'.
  
        На подлёте к втулке кормового 'бублика' Сергей заметил, что скорость вращения изрядно снизилась. Освещение работало неравномерно, часть светильников просто не горела. Неизвестно, был ли запитан отсек, куда стремился попасть Тарасов. В этом случае управлять режимом работы двигателей он бы не смог. Если бы подобная ситуация возникла на корабле, построенном кем-нибудь из подрядчиков Европейского Космического Агентства, то членам экипажа можно было бы с чистой совестью ложиться на спину со скрещенными на груди руками и ждать неизбежного конца. Но 'Академика Челомея' создавали российские конструкторы, чтившие традиции далеких предков, начавших проектировать космические аппараты еще с середины двадцатого века.
  
       'Замечательно, когда есть цифровое управление всеми системами корабля. - говорил кто-то из наших корифеев кораблестроения. - Но при наличии нажимной педальки или тросика, за который можно потянуть, запас надежности у космического аппарата будет гораздо выше'. С этим трудно поспорить, но всегда находились люди, готовые поднять на смех за использование устаревших резервных механизмов. Благодаря нешаблонно мыслившим конструкторам, на 'Академике Челомее' предусматривалась аналоговая система управления подачей топлива в двигатели. Совсем крохотная каморка, где располагался пульт, находилась в торцевой части центрально-осевого коридора. Место обладало ещё одним достоинством - единственная дверь в отсек надежно блокировалась с внутренней стороны.
  
        Изредка оглядываясь на преследователей, Тарасов влетел в отсек аналоговых систем управления тягой двигателей и закрыл за собой дверь. Она была полностью металлической, без всяких иллюминаторов, что затрудняло наблюдение за научниками. Решив не оставлять их без внимания, вахтенный вывел на нагрудный дисплей изображение с камеры в торцевой части коридора. Потолкавшись в запертую дверь, астрофизики провели короткое совещание, а затем удалились.
  
        'Интересно... - усмехнулся Сергей, - Как они ухитряются понимать друг друга, разговаривая на разных языках? Никаких проблем с коммуникацией не заметно. Загадка...'
  
        Он не стал полностью закрывать окошко дисплея, из которого открывался вид на коридор. Уменьшил до минимума и поместил в правый верхний угол экрана. В том, что 'охотники за алиенами' непременно вернутся, вахтенный офицер не сомневался. Требовалось заняться двигателями. Болтаясь вокруг двойной нейтронной звезды, 'Академик Челомей' давно превысил пороговую скорость, необходимую для совершения гиперпрыжка. Достаточно немного увеличить подачу топлива в двигатели, переведя их на краткое время в форсажный режим, чтобы корабль сошёл с орбиты и взял курс в открытый космос.
  
         На всякий случай Сергей заново перечитал инструкцию по работе с аналоговой системой управления, а затем принялся за дело. Временами поглядывал на окошко в правом верхнем углу экрана, ожидая момента появления астрофизиков. Они не заставили долго ждать, и было заметно, что подготовились к штурму, взяв из комплекта вспомогательного оборудования титановый лом.
  
        Инструмент находился в руках у Валентина как у самого физически развитого из всех. Обладавший богатырским телосложением Соломин в жизни был тихим и даже застенчивым человеком с пацифистскими взглядами. Во время первой встречи с 'алиеном' испугался больше остальных. Сейчас по выражению лица можно было сказать, что астрофизик переполнен благородным гневом. Вероятно, исчезновение Вити, с которым у Валентина складывались наиболее дружеские отношения среди коллег, вывело его из себя.
  
        Нельзя недооценивать атакующего русского с ломом в руках, когда с тыла его поддерживает сурового вида татарин и агрессивно настроенная француженка. В кормовой части центрально-осевого коридора имелось значительное сужение. Монсель и Нургалиев перегородили его своими телами так, чтобы создать опорную точку для Валентина, которому теперь ничего не мешало наносить удары, даже находясь в состоянии невесомости. Изготовленная из легких сплавов многослойная дверь конструктивно не была предусмотрена для сопротивления ударной нагрузке. Под воздействием титанового лома начала потихоньку деформироваться и с одного края прогибаться внутрь отсека.
  
        Тарасов  увеличил  тягу двигателей, отправив 'Академика Челомея' в открытый космос подальше от двойной нейтронной звезды. Неподвижно зависнув возле пульта, Сергей смотрел на вздрагивавшую под ударами лома дверь, а мыслями был на далёкой Земле. В том домике на краю озера, где любил рыбачить и встречать рассветы, где к запаху дыма от костра примешивался аромат духов, которыми пользовалась жена Мария...
  
         Он не сразу заметил, в какой момент наступила тишина. Перевел взгляд на экран и не увидел изображения с камеры. Наверняка её повредили суетившиеся в центрально-осевом коридоре научники. Тишина могла означать только одно. Не сумев приступом взять отсек аналоговых систем управления двигателями, интернациональный астрофизический легион отступил. Надолго ли... Сергей оттолкнулся от пульта и поплыл вперёд. Постучал по исковерканной двери  костяшками пальцев, оценивая прочность, и услышал с противоположной стороны сочувственный голос Ахмета:
         - Серёга... Ты там живой?
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"