Аннотация: Черновая вторая глава. Черновая потому, что только написана и мельком вычитана. текст уже наизусть помню, не могу править :) Изменения: вошли первые отрывки про Иришь и Эрелайна и, собственно, вторая глава из прошлой версии)
Глава 2
Иришь невидяще смотрела в темную гладь старинного зеркала. Трепетный, дрожащий свет стоящих по обеим сторонам тонконогих свечей искажал отражение. Оно колыхалось, волновалось - черное, бездонное, точно озеро в безлунную ночь... Или ей все это кажется?...
Говорят, если долго вглядываться в зеркальную глубь, можно увидеть будущее. Девушка грустно улыбнулась самыми уголками губ. Уж она-то точно знала, что ее ждет, и радоваться было нечему.
Тени причудливо легли на тонкоскулое лицо: заострили чуть длинноватый нос, хищно подвели его крылья, короткими штрихами обозначили круги под глазами. Благородный мрамор кожи в неверном испуганном свете обратился болезненной, почти предсмертной бледностью. Темные, цвета вороньего крыла локоны обрамили лицо сладким дыханием ночи.
Любую другую девушку сотканное из тени отражение бы испугало, но чувственные губы леди Ириенн вьер Лиин лишь расплылись в чарующей улыбке.
- Не дергайся, Иришь! - шикнула на приосанившуюся красавицу матушка и мстительно дернула щеткой, накрепко увязшей в волосах.
Леди зашипела от резкой, пусть и не очень сильной боли.
Мышиный писк единственной и нежно любимый дочери произвел на Айори слабое впечатление. И она, лукаво улыбнувшись, дернула за волосы еще раз.
- Ох, прости, родная! Какая я неуклюжая!
Иришь надулась. Волшебство рассеялось предутренней дымкой, и из зеркала на нее смотрела уже не ужасающе-прекрасная дева, а маленький нахохлившийся вороненок. От хорошего настроения не осталось и следа. Иришь вновь замкнулась в коконе отчуждения и мрачного ожидания.
- Ты чего такая хмурая, деточка? - уже действительно участливо спросила матушка, откладывая щетку в сторону и поднимаясь с колен. Нежно коснулась, расправляя складки тяжелого парчового платья цвета спелой вишни. Мелкие рубины и капельки золота, которыми был расшит подол и лиф платья, поблескивали при каждом движении альвийки. - Я закончила.
Иришь проигнорировала вопрос. Молча встала с вороха подушек, небрежно сброшенных на пол, пропустила матушку к зеркалу и присела позади нее. Сноровисто вытащила шпильки из замысловатой прически - и волосы леди Айори расплескались по плечам волной расплавленного золота и ослепительно заблистали в теплом оранжевом свете свечей. Тоненькие и легкие, невесомые и пушащиеся, они колыхались солнечным облаком, золотой взвесью.
Иришь завистливо поджала губы: даже своевольные тени не смели противиться неземной, истинно альвийской красоте матушки. Они ложились на ее лицо не уродливыми штрихами пера, а мазками кисти художника, придавая тысячу оттенков фарфоровой коже, обращая в бездонный искрящийся колодец янтарный взгляд. В неверной игре света она представала не девой из людских кошмаров, а феей, небесным созданием, возвышенным и одухотворенным.
Но даже волшебству пламени, искусно-наложенному макияжу и альвийскому очарованию не дано было скрыть жесткости ее взгляда. Особенно рядом с Иришь, невинной и юной, как ночная фрезия.
Не могут быть светлыми очи бессмертных, оскверненные предательствами, смертями, войнами. И болью - своей и корежащегося в агонии мира, когда очередной безумец пытается кроить его под себя.
И роскошь пламерожденной красавицы, и бархат ее вечно юной кожи, свежесть лица казались иллюзией.
Слишком стара, слишком. Хоть и разменяла всего третье столетие.
Так и не дождавшись ответа, Айори тихонько вздохнула и негромко позвала служанку:
- Атрея, чаю, пожалуйста.
Тоненькая девушка, прислуживающая леди-повелительнице, поклонилась и исчезла за дверью.
- Я не хочу чаю, матушка, - холодно сказала Иришь, перебирая и пропуская сквозь пальцы мягкий шелк волос, и любуясь золотыми отблесками. Она пошла в отца, и отчаянно завидовала пламенной, словно выплавленной в небесном горне из лучей солнца красоте матушки.
Айори загадочно улыбнулась, но промолчала, спросив совершенно иное:
- Как тебе моя новая горничная?
- Миледи Атрея? - уточнила Иришь, проводя щеткой по волосам. И пренебрежительно бросила: - Глупа, нелепа, ничтожна.
- Ну, ну, леди! Будьте чуточку терпимее к собственным подданным, - без особой укоризны в голосе заметила матушка. - Хотя в одном ты, бесспорно, права. Она непроходима глупа. Но разве это плохо?
Иришь вздрогнула, выпустив из рук прядь. И раздосадованно огрызнулась, пытаясь вычленить нерасчесанную прядь из уже приведенных в порядок:
- Что же в этом хорошего, матушка?
- Твои слуги должны быть глупы. Умные или плетут интриги...
- ...или не прислуживают, - закончила за нее Иришь. - Не надо говорить то, что я знаю, матушка.
В глазах Айори заплясали смешинки, но возражать она не стала.
- О чем ты хотела поговорить, что отослала ее?
- Ты ошиблась, - пожала плечами леди, с наслаждением поведя затекшей шеей. - Мне просто захотелось чаю на ночь с тем обворожительным печеньем, что сегодня испек Тишш. Имбирное! И совершенно изумительное! Неужели не хочешь? Я так и не смогла попробовать на приеме... - с сожалением поджала губы Айори. - Кстати, как он тебе?
- Отвратительно, - пожала плечами aelvis.
- Иришь! - воскликнула матушка, гневно полыхнув янтарем взгляда. Леди, хоть видела всего лишь отражение, поежилась. - Это же наш прием! И его, между прочим, провел твой брат! Впервые! И впервые принимал гостей, как хозяин, лорд Излома Полуночи!
- К чему это все? Отец пробудет Повелителем еще не одно столетие.
- Но Роальд все равно должен быть готов к этому, - настойчиво продолжила огненноволосая леди.
- Я этого не отрицаю. Но ты же знаешь, что я терпеть не могу светскую суету.
- ... равно как и ты, - продолжила матушка. И жестко закончила: - В конце концов, всего несколько недель осталось до того, как ты станешь повелительницей.
Щетка, зло брошенная об пол, отлетела в дальний угол и, всхлипнув, переломилась пополам.
- Мама! - вспылила Иришь, вскочив. - Не смей напоминать мне об этом! Я не выйду за него замуж - и точка! Никогда!
По рукам девушки пробежала дрожь. Маска юной, в меру прелестной и глупой красавицы исчезла с матушкиного лица. Мягкость черт, трепетная улыбка сменились пламенным взглядом из-под нахмуренных бровей, поджатыми губами и заостренными скулами.
Но отступить она просто не могла. На глаза навернулись злые, колючие слезы. Слезы бессилия и упрямства.
- Я не выйду замуж за Эрелайна. Никогда. Точка, - отчеканила Иришь, пугаясь собственного безжизненного голоса и той бесшабашной смелости, которая овладела ею.
Впрочем, почти сразу нежданная храбрость оставила ее. Ноги подкашивались от страха, отказываясь держать безумицу.
Иришь ссутулилась, ожидая хлесткой пощечины, силового удара, криков... Но Айори лишь медленно поднялась и встала напротив нее.
- Не выйдешь, значит? - нарочито спокойно спросила она. - Неожиданно, леди. И что же вдруг подвигло Вас на столь необдуманный шаг? Вы помолвлены уже полвека, а эту песню я слышу впервые, - и ласковым, сочащимся сладостью голоском, прошептала, сузив глаза: - Кто же научил тебя ей... пташка моя?
- Не впервые, - каким-то чудом сумела ответить Иришь, едва владея собой. Голос, хоть и не очень твердый, не дрожал. - Я не раз говорила тебе, что ненавижу его! Ненавижу с того самого момента, когда впервые увидела!
- И в чем же причина столь явной неприязни? - Айори скрестила руки на груди, склонила голову набок и сейчас была похожа на диковинную птицу, нечеловечески-пустым и отрешенным взглядом наблюдая за ней.
И тут Иришь разозлилась. На себя, бледнеющую перед матушкой, которая совершенно не желает с нею считаться и не воспринимает всерьез - возится, как с маленькой девочкой, заплетая косы на ночь и рассказывая сказки. На отца, еще до рождения дочери решившего ее судьбу. И на треклятого Эрелайна, разрушившего детские мечты о прекрасном и доблестном рыцаре.
- В чем же причина? - тихо переспросила она, распаляясь. - В нем самом! Я ненавижу в нем абсолютно все! Ненавижу пробирающий до костей взгляд и грустную, снисходительную улыбку, с которыми он смотрит на всех. Насмешки над всеми и колкие, как лед, злые шутки. Ненавижу его отрешенность, слабость, безыдейность и безынициативность. Ненавижу шлейф глупых безмозглый куриц, увивающихся вокруг него... Да почему ты смеешься?! - возмутилась Иришь.
А матушка действительно смеялась. Светло, звонко, искренне. Лед, застывший в ее глазах, растаял, и теперь в них плескалось огненное веселье.
- О, Иришь! Ты такая... такая забавная! - воскликнула Айори, смахивая слезы узорным батистовым платочком. - По-твоему этого достаточно для ненависти? Да ты видимо, никогда не ненавидела, девочка!
- Он мне омерзителен! - вспылила девушка, отчаянно краснея и отворачиваясь к окну. - Ну хватит, матушка! Прошу!
- А я прошу прекратить нести ерунду, - улыбнулась она. В голосе по-прежнему звенели отголоски смеха. - "Пронизывающий взгляд", "увивающиеся легкомысленные девушки"... О, это причины для ненависти! Да не влюбилась ли, деточка? И не ревнуешь ли?
- Да ни за что в жизни! - яростно вскрикнула Иришь, оборачиваясь. - Я... он все время надо мной насмехается!
- Ты сказала, что он насмехается над всеми, - любезно напомнила Айори, едва сдерживая улыбку.
- Да. Над всеми! Но эти курицы не понимают, когда смеются над ними, они слишком для этого глупы! - воскликнула Иришь, напряженно расхаживая по комнате. - А как только он шутит надо мной, они подхватывают! О, мама ты же знаешь, как я это ненавижу!
- Конечно, знаю. Я всегда говорила, что у тебя очень нежное самолюбие, - все-таки улыбнулась матушка. Бросив косой взгляд в зеркало, досадливо нахмурилась и ладонью пригладила растрепавшиеся волосы. - Я готова поспорить на все наши северные владения, что шутки Эрелайна вполне невинны. А то, что эти, как ты говоришь, "курицы", смеются над тобой... драконье пламя! Ты сама называешь их курицами! Какого отношения ты хочешь, дорогая?
- Матушка, прекрати.
Тихий стук в дверь прервал спорщиц.
- Войдите! - повелительно бросила Айори, поворачиваясь. Пышное платье качнулось вслед за ней.
Атрея вошла, балансируя подносами с фарфоровым чайничком, блюдцами, серебряными ложечками и сахарницей в одном, и с всевозможными сластями на другом.
- Ах, глупый Тишш! - всплеснула руками повелительница. - Зачем же нам столько, Атрея? Я же просила только имбирное!
- Но брауни настаивал, леди... - испуганно возразила девушка, едва не выронив поднос. Иришь презрительно поджала губы.
Матушка вздохнула и, пройдя к окну, присела в кресло винного цвета. Иришь молча устроилась рядом. Атрея суетливо уставила притулившийся между ними столик, разгружая подносы. Низко поклонилась - и так и застыла, ожидая дальнейшего приказа.
- До завтра ты свободна, - милостиво взмахнула рукой Айори. - Нам с дочерью нужно поговорить, наедине. Так-то лучше. Иришь, хватит отводить взгляд.
Юная Alle-vierry упрямо молчала.
- Иришь! - позвала ее матушка. - Прекрати! Ты же понимаешь, что это несерьезно!
- Несерьезно? - гневно зашептала Иришь, чтобы уходящая служанка ее не услышала. - Несерьезно! Да ты хоть раз сама его видела?
- Лично? - запнулась Айори, несколько смутившись, и задумалась. Потом с сожалением покачала головой: - Нет... кажется, нет.
- Так как ты можешь судить о нем?!
- А ты сама с ним хоть раз говорила? Хоть раз! Нормально, а не переругиваясь через слово!
Иришь пренебрежительно фыркнула.
- То есть ты ненавидишь не его, а тот образ, который себе придумала, - заключила Айори.
- И взгляд я тоже придумала? - саркастично спросила леди. - Вместе со всем высшим светом Зеленого дола?
- Высшим светом? - нахмурилась повелительница.
- Ну да. "Этот волнующий взгляд придает ему особый, демонический шарм", - продолжила Иришь, закатив глаза. - А еще есть его "загадочное молчанье, грустная улыбка, печатью боли и перенесенных страданий отразившаяся на лице..."
- Что это? Как по писанному говоришь.
- Так и есть. Цитирую одну писаку, Шенну Тьерри, - поморщилась Иришь.
- Тьерри? Ах, Шенну... припоминаю. Elv'inor, прибывшая в Долины... Если не ошибаюсь, клан Снов взял их с матерью под покровительство, но имени не дал.
- И теперь эта легкомысленная особа, чей гонор с лихвой окупает недостаток родовитости, всеми силами пытается приобщиться к высшим кругам. И стать жертвой ее внимания повезло Эрелайну. Она пять лет таскалась за ним всюду, где он появлялся. Осознав же, в конце концов, бесперспективность этих притязаний, Шенна, мучимая неразделимой любовью, накропала целую серию любовных романчиков о прекрасном Эрела.... - ох, прости! - Эретоне - повелителе Теней и Верховном правители Зеленых Холмов. Женить его на себе она постеснялась, на других Alle-vierry - пожадничала. И Эретон, бедолага, отправился на Жемчужные Берега, где благополучно женился на "принцессе" сумеречных. Конечно, ему пришлось снять жестокое проклятье, и две альвийские ветви, прослезившись, объединились после пятитысячелетней вражды. Конец.
- К чему ты пересказываешь мне эту беллетристику?
- К тому, что этот взгляд мне отнюдь не мерещится. Но если другим он нравится, то мне - нет.
- Что за взгляд, Иришь? - нетерпеливо оборвала ее Айори. - Ты так и не объяснила.
- Это... сложно описать, - леди отвернулась к окну. Небо чернело, и море трав колыхалось под хлесткими ударами ветра. Приближалась гроза. - Он смотрит на тебя, и... ты не можешь отвести взгляд. И говорить тоже не можешь. Что-то завораживающе ужасное таится в его глазах. Кому-то это нравится. Трепет, приятное волнение, томление - вот что они чувствуют.
- А ты? - спросила Айори без тени прежней насмешки.
- А у меня, матушка... мурашки бегут по спине. И... мне страшно, - тихо сказала Иришь. - Как будто стою на краю бездны, и смотрю, смотрю, смотрю в нее, не в силах отвести взгляд... И вот-вот упаду. Или бездна выплеснется через край - и поглотит меня.
- Взгляд, как будто заглядываешь в бездну? - медленно переспросила Айори, хмурясь.
- Что-то знакомое, да? Я никак не могу вспомнить.
- Взгляд, как бездна... - еще раз повторила матушка, закрывая глаза. - Мифы, сказки, предания... не могу вспомнить, где я это слышала. А какого они цвета?
- Кто? - встрепенулась девушка, с усилием отрывая взгляд от закручивающейся за тонкой пленкой стекла бурей. Она притягивала ее взгляд, точно околдовав.
- Его глаза.
- А... - Иришь вновь отвернулась, вглядываясь в наливающиеся ночной мглой тучи. - Свинцовые... Цвета грозового сумрака, матушка.
- В любом случае, Иришь... Это - твой долг.
- Но я не хочу...
Слезы, глупые слезы выступили на глаза.
- Что ты себе напридумывала? - Айори поднялась с кресла и присела у ног дочери, беря ее за руку и ловя взгляд. - Отчего ты так отчаянно сопротивляешься? Это всего лишь политический союз!
- Вот именно! "Политический"! - слезы, дрожащие на ресницах, сорвались вниз. - Я не хочу за него замуж, не хочу! - выкрикивала она с новой силой, глотая слезы. - Не хочу быть заложницией в стане врага! Не хочу ценой своей жизни искупать войну, длящуюся тысячелетиями! Не хочу!
- Ах, вот с чего ты так взбеленилась! - воскликнула Айори и сжала ее ладони. - Прежде чем скандалить, тебе надо было поговорить со мной или отцом! Год, два после свадьбы - и вы сможете расторгнуть брак. И запомни: войны - той, прежней, кровавой и жестокой - давно уже нет между нашими кланами.
- Тогда к чему эта свадьба?!
- А как ты прикажешь нам разорвать помолвку? - вскинулась матушка. - По какой причине? "Вы недостаточно хороши для нашей привереды"? Глупо! Перемирие давно истекло. Хочешь дать повод к его нарушению? Мы скрепим мирный договор браком и окончательно поставим точку в этом никому не нужном уже противостоянии. Ты же наследница, Иришь! Судьба клана, дома, всех нас - в твоих руках! Неужели год жизни от твоей маленькой вечности такая большая цена за то, чтобы в Зеленых Долинах воцарился мир?
Иришь, уже успокаиваясь, тихо покачала головой.
- Вот и хорошо, вот и умница, - ласково прошептала Айори, проведя ладонью по черному шелку волос. И добавила, уже совсем иным голосом - расчетливым и холодным: - А вас я все-таки познакомлю. Решено! Через несколько дней будет бал Bellethaine. И я прослежу за тем, чтобы вы хотя бы побеседовали. Ясно?
Иришь тоскливо вздохнула, но возражать не стала: особой разницы, в том, когда знакомиться с нелюбимым женихом, она не видела.
- А теперь спать, красавица! - Айори чмокнула выразительно скривившуюся девушку в лоб и рассмеялась.
***
"Еще жив"? О чем он?
- Я не...
...не успеваю договорить: воспоминания обрушиваются штормовым валом, ударной волной - и захлестывают с головой, и несут, уносят в сердце закручивающейся бури.
- ...Почему вы еще живы? - терпеливо повторил thas-Elv'inor, откинувшись на спинку кресла и сплетя пальцы.
- Почему я еще жив? - медленно, как бы пробуя на вкус каждое слово, проговорил я. - Что вы имеете в виду?
- Вероятно, лишь то, что чрезвычайно удивлен этим обстоятельством. Вы были мертвы - решительно и бесповоротно.
- "Были мертвы"?.. "Были"? - переспросил я. Голос - чуть ироничный, немного насмешливый и ровный; не дрогнувший и ничем не выдавший тщательно скрытого волнения- Надеюсь, вы отдаете отчет в том, насколько нелепо звучат ваши слова?
- Я отдаю отчет в том, - вкрадчиво начал aelvis из рода Отрекшихся, - что, в силу профессиональных навыков, могу безошибочно определить, жив человек или нет.
- "Профессиональных навыков"? И кто же вы? - не смог удержаться я. - Гробовщик?
- Лекарь, - и бровью не повел бессмертный. - Моему мастерству вы обязаны тем, что от ожога на вашем лице не осталось и следа, а о ножевом ранении напоминает лишь порванная рубашка.
Я невольно потянулся к щеке. Пальцы коснулись мягкой, а не обуглившейся кожи - и все равно вздрогнули, не веря до последнего.
- Простите мое неверие, но целительство - редкая стезя для thas-Elv'inor, - кашлянув, смущенно пробормотал я. - И... спасибо.
- Подозреваю, у вас и без моей помощи все было бы прекрасно, - иронично заметил он.
- Обычно лекари стремятся приписать выздоровление исключительно собственным талантам, а не стечению обстоятельств... или клиенту.
- Но вы и не мой клиент, - улыбнулся бессмертный. - Итак, вы были мертвы. Когда я вас обнаружил, с момента смерти прошло около получаса...
- "Ожил" я, надо полагать, тоже не сразу?
- Примерно через два часа, - пожал он плечами. - Я как раз гадал, что с вами делать.
- Позвольте. Вы хотите сказать, что я был мертв больше двух часов, а потом очнулся как ни в чем не бывало? Вы действительно верите, что такое возможно?
- До вчерашней ночи - не верил. И поднял бы на смех любого, сказавшего подобную чепуху. Но обстоятельства изменились. Так что... - Thas-Elv'inor резко сменил позу, придвинувшись ближе, и доверительно спросил: - Ответьте: почему вы еще живы? Мне безумно любопытно.
- Сперва ответьте, на основании чего вы сделали вывод о том, что я умер? Вы проверили, началось ли отмирание клеток мозга, внутренних органов? Кажется, именно это, а не стагнация жизненных процессов, является убедительным доказательством смерти.
Тень странной улыбки, которую я никак не мог прочитать, пробежала по лицу Отрекшегося.
- Да, вы правы. Не является. Но, полагаю, вы не хуже меня знаете, сколько может длиться такая остановка. Поэтому...
- Поэтому вы не стали проверять? - вздернул бровь я, не дав ему увильнуть.
- Не стал. Я счел это бессмысленной тратой времени, - легко признал он. И я заподозрил, что его интересовал вовсе не вопрос, который он задавал вот уже в который раз, а нечто иное.
Вот только что?
- То есть уверенности в том, что вы утверждаете, у вас нет? - помедлив, нарушил затянувшуюся паузу я.
- Нет, - он улыбнулся уже открыто, но от этой улыбки почему-то сердце захлестнуло нехорошее предчувствие. - Вы правы. Но чем больше говорите, тем сильнее я сомневаюсь в правдивости ваших слов.
- Желаете, чтобы я поклялся? - иронично спросил я, выбрасывая главный козырь с невозмутимостью опытного шулера - козырь, конечно же, крапленый. - Я могу. Но вот хотите ли вы этого? Обещания обоюдоостры.
- И вы готовы рискнуть? - выдержав долгую, почти минутную паузу, с все той же непонятной улыбкой спросил он.
- "Рискнуть"? Говоря правду, я ничем не рискую.
- А я, пожалуй, пас. Хватит и одного обязательства на сегодня.
- Обязательства?- нахмурился я. Фраза, ничтожная по своей значимости, брошенная вскользь и в шутку, тем не менее, казалась обращенной ко мне. - О чем вы?
- Странно, что вы еще не поняли. Я обязан вам за спасение моей nieris. Она привыкла гулять, где ей вздумается. Но теперь, с приходом в город карающих, видимо, придется что-то менять.
- Думаете, это не единственный отряд?
- Карающие не приходят по одному или по двое, никогда. Орден - это крысиная стая. Десятки мелких отрядов, дюжина укрытий-нор в недрах города... Похоже, время беззаботной жизни подошло к концу.
- Как я, однако, вовремя... - пробормотал я, невольно озвучив мысли.
- Вы нездешний?
Я прикусил язык, но было поздно. Вопрос прозвучал спокойно, как бы скучающе и просто из вежливости, но пристальный взгляд, который Отрекшийся не сводил с меня, ясно говорил об обратном.
- Я долго жил в Торлиссе... а потом уехал, - помолчав, нехотя ответил я. - Вернулся только сегодня... или уже не сегодня? Какой сейчас день?
- Вчера. Сегодня двадцать седьмое airees, - вежливо поправил он. - Вы очнулись почти сутки спустя. Почему вернулись, если не секрет?
- Ищу материалы для исследования, - уклончиво ответил я. Очень уклончиво. В таких случаях говорят - подозрительно.
- Может быть, я смогу вам чем-нибудь помочь? - поняв, что сам я откровенничать не собираюсь, напрямую спросил Отрекшийся.
- Хотите побыстрее избавиться от долга? - усмехнулся я уже дружелюбнее и незаметно перевел дух.
С одной из целей определились. Даже, может быть, с двумя: узнать, с кем угораздило связаться, и побыстрее отделаться. Но сколько их, этих целей, на самом деле?
- Спрашиваете!
- Нет, боюсь, вы не сможете помочь. Я хотел попасть в Королевскую библиотеку, но мне отказали в доступе к фонду магической литературы. Какие-то книги раздобыть удалось, но того, что я искал, среди них не было, - грустно улыбнулся я. - Больше мне незачем оставаться в Торлиссе.
- Вот как? То есть вы собираетесь покинуть город в ближайшие дни? - задумчиво спросил он, сосредоточенно барабаня пальцами по подлокотнику.
- Полагаю, что так. Оправлюсь от нападения, поброжу по улицам, предаваясь воспоминаниям - и уйду.
- Что ж, в таком случае, вам непременно нужно еще раз столкнуться с охотниками, - серьезно сказал Нэльвё, поднимаясь из кресла. - Потому как иного способа отплатить вам я не вижу. А Она не любит невыполненных обязательств, сами знаете. Да, кстати! Если вы еще нигде не остановились, могу предложить вам свой дом.
В его предложении отчетливо слышался подвох, но я был не в том положении, чтобы отказываться.
- Спасибо, это было бы замечательно, - сдержанно поблагодарил я, не сводя взгляда с моего новоявленного благодетеля.
Что-то еще крылось за желанием поскорее расплатиться по счетам (или, если не удастся, хотя бы, развести изобразить бурную деятельность). Но что? Интерес к моему "бессмертию", о котором он так старательно выспрашивал добрых пять минут, а потом с легкостью отступился? Какие-то свои многоходовые интриги и далеко идущие планы? Или что-то еще?
- Ах, простите. Совсем забыл представиться.
Я, провалившийся в мысли, как в омут, вздрогнул от голоса thas-Elv'inor.
- Нэльвё, - сказал он, с улыбкой протягивая руку. - А вы?..
- Мио.
Рукопожатие - короткое, скорее символичное, едва ощутимое. Мы сплели ладони на мгновение - и почти сразу разомкнули, отпрянув.
- А теперь, простите, но я, пожалуй, пойду. День выдался очень... суматошным. Да и вам не помешало бы поспать. Продолжим разговор завтра.
Нэльвё едва кивнул на прощание и, дождавшись моего рассеянного кивка, направился к двери.
- Погодите! Как вы нашли меня? - спохватился я, когда он уже коснулся ручки. - И как узнали, что действительно мой должник? И о карающих?
- Как нашел? - удивился он такому простому вопросу, полуобернувшись. - У вас же остался кошачий ошейник в руках. Зачарованный. А карающие... ожоги от каленой стали, удар под грудь, яд в крови - явный почерк Ордена. Да и я совершенно не представляю, кому и зачем еще может понадобиться nieris. Поначалу я, правда, еще сомневался в ваших благих намерениях и решил прихватить вас как свидетеля - живого ли, мертвого ли, не суть важно. Но потом вы вдруг ожили, и путы долга недвусмысленно намекнули мне, как и чем я вам обязан. А потом и Риин вернулась, под утро. Всклокоченная, со следами от веревок. Так все и было. Да, кстати!
Он, до того смотрящий куда-то мимо, сфокусировал взгляд на мне. И улыбка зазмеилась по тонким губам.
- Вы же не думаете, что я так просто оставил желание разобраться в вашем загадочном... воскрешении?
- Ни на секунду, - выдохнул я, даже в чем-то облегченно. И отшутился: - Будете ставить на мне опыты? Или установите слежку?
- Увы, теперь мы почти друзья, - с деланным сожалением вздохнул Нэльвё. - Поэтому придется обойтись без этого. Конкретного плана у меня пока нет, но... так шансы на разгадку все-таки возрастают. Ищущему да откроются двери, не правда ли? - подмигнул он, проговорив один из негласных принципов aelvis.
- И зачем вы все это мне говорите? - губы невольно растянулись в улыбке.
Thas-Elv'inor пожал плечами и улыбнулся в ответ. Очень лукаво.
***
Я заворочался, ежась от забирающегося под одеяло холода. Свернулся калачиком, подтянув ноги к груди, укрылся с головой - и сладко вздохнул, вновь оказавшись в объятиях тепла. Сон, робко отсевший на самый краешек кровати, потихоньку перебрался обратно. И я задремал, вдыхая хрустальный, почти звенящий от утренней свежести воздух с тонкими нотками фиалки.
В сладкую дрему ворвался плескавшийся где-то внизу, среди скалистых стен, шум. Назойливый, навязчивый, он все нарастал и нарастал, становился отчетливее, и в шелесте набегающих волн уже можно было различить голоса. Высокий и низкий, звонкий, как трель флейты - и мягкий, приглушенный, покатый. Я накрылся подушкой в слепой, почти детской вере, что перестану их слышать, смогу спрятаться от всего мира, но голоса становились все отчетливее, и переливы морского прибоя выливались в слова.
- Нет, Камелия. Даже не просите, - услышал я. В невысоком голосе, приглушенном расстоянием, я с удивлением опознал моего вчерашнего знакомца... Как же его звали? Нэльвё?
- Но мастер!.. - зазвенел юный девичий голосок. - Пожалуйста!
- Камелия, - медленно, почти по слогам начал он. - Сегодня ко мне на прием записаны двое пациентов, еще один ждет со вчера. Я не имею никакой возможности помочь
- Но вы же друзья... - робко напомнила девушка.
- И?.. - в голосе thas-Elv'inor вкрались первые опасные нотки.
Его собеседница что-то тихо пробормотала. Так тихо, что я не расслышал.
- Друзья, Камелия, навещают друг друга, интересуются делами, а не постоянно просят о помощи, забывая "друга" до следующей проблемы.
- Но...
- Мне почему-то казалось, что "дружба" и "использование" - это разные вещи. О, Безликая, да о чем разговор, если теперь он даже не удосуживается прийти сам и посылает ученицу?!
- Но мастер не может прийти сам!
- Да он никогда не приходит сам! - рявкнул Нэльвё. И продолжил уже сдержаннее, но откровенно зло. - Сколько еще это будет продолжаться? Я сыт такой "дружбой" по горло. Поэтому, леди, будьте любезны: покиньте мой дом. И передайте мастеру Игнису, что я не желаю иметь с ним дел.
- Но мастер Нэльвё! - взмолилась девушка. - Прошу!.. Ему правда очень-очень нужна ваша помощь!
- Камелия...
- От вас зависит его жизнь! - в отчаянии воскликнула она. Голос задрожал, как скрипичная трель - будто от слез. - Пожалуйста!
Ее крик повис в звенящей тишине комнаты, безответный. Нэльвё молчал, не соглашаясь и не отказываясь.
- Мастер будет вам благодарен, только помогите! - не выдержав муки ожидания, сделала еще одну попытку девушка.
- "Благодарен"! - передразнил бессмертный. - На что мне его благодарность?
- Прошу вас!.. Мастер...отплатит вам, чем захотите; всем, чем угодно! Только помогите!
- "Всем, чем угодно"? - насмешливо переспросил Нэльвё. И я почти видел его ироничный фиалковый взгляд.
- Всем, чем сможет! - твердо сказала Камелия, исправившись, но не думая отступать.
- "Чем сможет", говоришь? - и фыркнул: - Чем сможет! Мне ничего не...
И внезапно осекся, замолчав.
- Вот что, - спустя томительную минуту продолжил он уже совсем другим голосом, мягким и вкрадчивым. Теперь мне приходилось напрягать слух, чтобы его расслышать. - Вот что. Жди меня внизу.
- Что?.. - растерянно спросила девушка, кажется, не веря тому, что смогла уговорить бессмертного.
- Жди здесь! - повторил Нэльвё с прежним раздражением. - Я проведаю пациента наверху и отправлюсь с тобой. Ясно?
Видимо, девушка молча, беспрекословно подчинилась: в доме воцарилась долгожданная тишина, нарушаемая лишь деловитым поскрипыванием старых половиц.
"Проведать пациента?" - насмешливо повторил я. На что же его натолкнул этот разговор?
Дверь распахнулась рывком, в едином порыве - точно под ударом ветра. Да и сам Отрекшийся ворвался в комнату радостным вихрем. Ни намека на вчерашнюю задумчивую меланхолию, ни намека на раздражение от разговора. Удивительно!
Вихрь-Нэльвё обрушился в кресло, закинул ногу на ногу, сбросил с пальцев паутинку-заклинание, скрадывающее звуки, и милостиво объявил:
- Можете не умирать!
Я поперхнулся смешком.
- Спасибо за разрешение! Непременно воспользуюсь!
- Кроме шуток, - серьезно сказал он, отбросив шутливый тон. - Я придумал, как отплатить вам за помощь.
- С этим, вероятно, как-то связан ваш друг?
Нэльвё странно посмотрел на меня, словно что-то про себя отмечая, и, помедлив, кивнул.
- Правильно поняли. Мой друг - декан факультета магических искусств и наук в Академии. Думаю, его письменного разрешения более чем достаточно для местной бюрократии. Если захотите, сможете воспользоваться и библиотекой при Академии. Что скажете? Вас такая плата устроит?
- Вопрос скорее в том, устроит ли она Волю, - улыбнулся я.
- Все зависит от того, действительно ли вы так отчаянно нуждаетесь в помощи, как пытаетесь показать, - отчеканил он.
- Действительно. Конечно, устроит. Даже более чем, - и смущенно добавил: - Извините, я всегда ужасно шучу.
- Тогда решено, - Нэльвё хлопнул по подлокотникам и поднялся, проигнорировав последние слова. - Я пришлю за вами Камелию, когда уладим возникшую проблему. Мой дом в нескольких кварталах от Академии, доберетесь быстро.
- А сколько займет это... "разрешение"?
Он только руками развел.
- Не могу сказать. Может быть, пару минут, а может - несколько часов.
- И все это время я должен находиться в вашем доме? Я правильно понимаю? - кисло скривившись, спросил я.
- Боюсь, что так, - и добавил, сжалившись. - У меня собрана неплохая библиотека. Можете ей воспользоваться.
- По какой тематике? Ментальная магия, магия иллюзий? Целительство? - прикинул я набор книг, который просто обязан быть у thas-Elv'inor, избравшего, к тому же, такую странную профессию.
- И первое, и второе, и третье. Надеюсь, что-нибудь вас заинтересует.
"О, да, - иронично подумалось мне. - Особенно целительство, учитывая, что мои "исследования" касаются строго противоположной темы".
Впрочем, выбирать было не из чего. Уж лучше листать книги, чем сходить с ума от скуки и ничегонеделанья. Да и ментальную магию, говоря откровенно, я знал поверхностно, больше интуитивно и "по верхам". Поэтому хотя бы просмотреть книги, отобранные thas-Elv'inor - признанными мастерами в этом направлении - не помешает.
- Хорошо, спасибо за гостеприимство, - вымученно поблагодарил я. День казался безнадежно испорченным. А мне так хотелось пройтись на набережной, вдыхая такой знакомый бриз Срединного моря...
Задумавшись, я только через минуту спохватился, что не спросил самого главного:
- Постойте! А как быть с завтраком?..
Но Нэльвё уже и след простыл: только покачивалась на петлях, жалостливо поскрипывая, дубовая дверца, да звенел колокольчик над входной дверью, соперничая с серебристым смехом что-то щебечущей в прихожей Камелии.
***
Умытые дождем зеленые холмы и равнины простирались, насколько хватало глаз - вплоть до самых гор. Острые пики терялись в чернильной мгле, изредка пронзаемой ослепительными ниточками молний. Там, за горизонтом, за скалистой грядой, тихо, размеренно вздыхало Северное море. Старое, как мир; помнящее и первый восход юного, еще по-детски ласкового солнца, и чернопламенное дыхание драконов, оно молчаливо взирало прозрачными, выцветшими от времени глазами, обреченное быть и помнить. Всегда.
Словно вечность, заключенная в безвременье...
Эрелайн задернул тяжелые шторы. Бледный свет дождливого дня, едва разгонявший мрак, сузился до тоненького лучика - и исчез совсем. Тьма, таившаяся в густых тенях, ожила, повела плечами, расправляя крылья - и точно ночь спустилась с небес в неурочный час.
Ночь... он ждет ее благословенного прихода каждый обжигающе-ясный полдень, каждое ослепительное утро, и нет для него воздуха слаще того, что разлит в сгущающихся сумерках. Воздуха, который хочется вдыхать без остановки, пить взахлеб; и что-то давно забытое, невесомое, хрупкое и прекрасное поднимается в груди... что-то, отдаленно напоминающее созвучие шести вдохов-выдохов, шести песнь в одном звуке.
Что-то, отдаленно напоминающее счастье.
Он любил, он ждал ее - темноокую красавицу-невесту, всепонимающего друга, молчаливую спутницу. Каждый вечер встречал у окна и провожал с рассветом. Она дарила ему то, что не в силах был дать больше никто; то единственное, чего он желал.
Покой, забытье, одиночество.
Он любил её, единственную; жил встречами и мечтами о ней. О ней, чернокосой, приносящей покой на узорчатых краях расшитого звездами паланкина. Лишь с ней он может сбросить тяжелое бремя Долга, что сильнее, чем смерть; его - и оковы обязательства перед домом, родом, семьей... и немного не-быть. Совсем чуточку. Чтобы завтра вновь раздавать приказы, улыбаться, вершить судьбы...
Нет, Эрелайн вьер Шаньер, Повелитель клана Пляшущих Теней. Нет, Владыка севера и Драконьих Когтей, Хранитель сумеречных дорог. Ночь не спустилась на землю, бремя Долга по-прежнему оттягивает согнутую шею, обязательства сковывают железной, нерушимой цепью. Не спят, ждут в тронном зале твои советники, и обостренный, нечеловеческий слух ласкает шепот предательств и обманов.
Нет, Эрелайн, ночь не спустится на землю лишь оттого, что ты до боли, до слез мечтаешь о глотке ее сладкого пьянящего воздуха. Ты бессилен позвать ее; она не услышит, сколь ни задергивай штор.
...Сколь ни гаси окон в старом замке - за ними все тот же обжигающе ясный полдень.
Ночь не спасет тебя, бессмертный.
Грустная улыбка рассекла лицо уродливым шрамом, напополам.
- Сколь ни гаси окон в старом замке - за ними все тот же полдень... - тихо повторил Эрелайн. И вздрогнул: в дверь трижды постучали. Неловко, едва слышно, сбиваясь с ритма и словно опасаясь, что его могут услышать.
- Войдите, - бросил Эрелайн, стирая с лица усталость и следы эмоций, и мельком глянул на гостя.
- Повелитель, - присев в реверансе и потупив взор, прошептала девушка. Одетая скромно, но с безупречным вкусом aelvis была, вероятно, горничной одной из придворных дам. - Вас ждут на Малом совете.
- На Малом совете?.. - удивился бессмертный и обернулся.
Девушка медленно выпрямилась, подняла голову... и их взгляды встретились.
Ее глаза расширились, дыхание перехватило, смертельная бледность залила прелестное кукольное лицо... и сладкий, щекочущий кожу страх разлился по комнате.
- ...что-то случилось?
Губы слабо шелохнулись, но Alle-vierry не могла вымолвить ни звука - как не могла отвести взгляд. Она мучительно изогнулась, задрожала...