- Что это? - громовым раскатом прогрохотал голос Корина. И совсем другим, звенящем от возмущения, воскликнул: - Что за чепуха на тебе?!
Камея смутилась. На ней было новое муслиновое платьице, на этот раз с рукавами три четверти. В руках она комкала милую белую шляпку с длинным небесного цвета пером.
- А что не так? - робко подала голос она.
- Это не походная одежда. Немедленно переоденься!
В холле повисло молчание - тягостное, липкое, неловкое.
Словно затишье перед бурей.
- А я куда-то отправляюсь? - недоуменно спросила Камея, впрочем, ничуть не протестуя.
- А она куда-то отправляется? - с нажимом повторил за ней я.
- Да, отправляется, - в тон мне ответил Корин.
"С какой такой драконьей радости?! И на кой?!" - послал гневную мысль я.
- Брысь переодеваться. С расчетом на то, что придется ехать верхом.
- В дамском седле? - наивно спросила Камея.
- В НОРМАЛЬНОМ! - рыкнул Корин.
- У меня всего два ездовых костюма, - пожаловалась она. - И те для Академии...
- Так зачем тебе больше?! Брысь, я сказал!
Камея, более не возражая, исчезла во вспышке телепорта.
- Что за драковщина тут творится?! - вспылил я, когда она исчезла, и развернулся к негодяю. Он стоял на третьей или четвертой ступени, возвышаясь надо мной на добрую голову. С непроницаемым лицом, напоминающим фарфоровую маску, которое как бы говорило, что сдаваться он не намерен. - Какая еще Камея?! Зачем она нам?
- Затем, что вас некому защищать! - рявкнул Корин, зло стукнув по перилам. - Ясно? Вот что ты будешь делать, если с вами что-то случится?!
- А что она будет делать? - огрызнулся я. - Я не хочу возиться с девчонкой!
- Я повторяю, Мио. Что ты будешь делать? Она - сильный маг. Потенциально. И вполне способна справиться с трудностями, которые могут поджидать вас в пути.
- "Потенциально"? - едко спросил я. В моей душе поднималась волна злости, готовая захлестнуть с головой. - Потенциально, значит? То есть ты хочешь сбагрить на меня свою ученицу?!
- Нет, но...
- "Но ей ведь пойдет на пользу"! - передразнил я. - Что тобой движет? Бескорыстное желание помочь мне и ей, "заодно"? Или что-то еще? Ты отлично понимаешь, что обрекаешь изнеженную дворянку на опасности, скупой дорожный быт, провинциальное захолустье и что она к этому не готова. Зачем? И прекрати врать! Я не полный идиот, как бы тебе этого не хотелось.
- Камея - третья дочь герцога Фреймара Эльгйера, Высокого лорда, и первая от второго брака с эльфийской княжной. Единственная, способная к магии - и очень талантливая. Дочь - его козырь в рукаве, счастливый билет. Он желает с помощью Камеи укрепить свои позиции в Совете - как ты знаешь, настоящих магов там сейчас почти нет. Он души в ней не чает, и отдал целое состояние, чтобы я обеспечил ей лучшее образование.
- И вы оба готовы рисковать ее жизнью в смутной надежде, что она может приобрести хоть капельку знаний? Ты ладно, но отец?..
- Он согласен, - жестко сказал Корин. - Ты же знаешь, судьба рода...
- А меня спросить ты не счел нужным? - возмутился я.
- Вся ответственность - на мне.
- Но нервы-то мои! - безапелляционно ответил я.
- Мио, - окончательно закипая, проникновенно начал Корин: - Ты просил быть с тобой откровенным. Я рассказал тебе все; всю правду. Но ты, почему-то, зациклился лишь на одном из ее аспектов. Так вот, повторю еще раз: я действительно в первую очередь беспокоюсь о тебе. И посылаю ее тебе в помощь, а не наоборот. Более того, если бы я не считал Камею способной ее оказать - я бы выбрал кого-либо другого. Если тебе вдруг интересно (а тебе почти наверняка интересно), герцог не сразу обратился ко мне с "просьбой", а лишь после того, как мы немного сработались: Камея интересовалась магией (сама, а не с его подачи), а я, по мере возможностей, направлял ее любопытство в нужное русло, и следил за тем, чтобы оно не привело к фатальным последствиям. Но это все, вообще-то, чепуха. У меня несколько учениц, есть и более способные. Ах, я вижу, что у тебя так и вертится на языке это проклятое обвинение во взяточничестве! Как же просто обвинить человека, даже не дослушав его, верно? Что ж, твое право. Но я все же продолжу. Я выбрал ее вовсе не потому, что получу от этого выгоду. Камея - совершенно замечательный человек. Таких очень мало. Она единственная, в ком я уверен так же, как в себе. Она не исчезнет в воронке телепорта при виде первой же опасности, бросив вас на произвол судьбы. И при виде второй, третьей - какой угодно. А это многого стоит.
- Ладно, - медленно сказал я, облокотившись о балюстраду лестницы и постукивая пальцами по перилам. - Предположим, я тебя понял. И даже согласен: на меня она производит такое же впечатление. Но, Корин...
- Уверен ли я, что это не впечатление? - криво улыбнулся он. - Абсолютно. Я знаю ее достаточно давно и не раз мог в этом убедиться. Она из тех людей, кто полезет спасать котенка в горящий дом, забыв о магии и наплевав на безопасность.
- Котят и я пойду спасать, - иронично заметил я, сразу же вспомнив характерную любимицу Нэльвё - и ирония плавно переросла в самоиронию.
- А она и не котят спасала. С нее вполне станется броситься наперерез смертельному заклинанию... или безоружной - наперерез разъяренному медведю.
- Ты всерьез считаешь, что это хорошая рекомендация? - улыбнулся я. - Хочешь, чтобы "наперерез" мы бросались вдвоем? Как-то не так представлял я свое спасение и защиту, не так.
- Наивность проходит со опытом. А настоящая доброта и неравнодушие не приходят ни с чем, - серьезно сказал Корин. - Они или есть, или нет.
- Дурость тоже не проходит, - улыбнулся я и открестился: - Не собираюсь ввязываться в спор по "общим местам".
- Мио! Соглашайся и хватит уже ворчать! Даже Нэльвё уговорить будет проще! - не выдержал уже Корин, нетерпеливо взмахнув руками.
- Нэльвё? - удивленно приподняв бровь, спросил я. - А мы отправляемся вместе?
Корин замер, не находя слов.
- Знаешь, - медленно проговорил он, - когда люди накануне выхода заявляются в... хм... точку сбора вместе, это дает основания для подобных предположений. Я ошибся?
Я беззаботно пожал плечами и легкомысленно ответил:
- Не знаю. Мы этого не обсуждали.
- То есть я ошибся? - снова спросил он.
- То есть мы этого не обсуждали, - терпеливо повторил я. - Но я готов руку на отсечение дать: он увяжется за мной во что бы то ни стало.
Он, казалось, удивился.
- Даже так?
- Конечно. Сам посуди: ему нужно как можно быстрее убраться из города. Твоя помощь необходима, а помогать одновременно двоим ты просто не сможешь. И если бы дошло до выбора, он был пал на меня. Нэльвё отлично это понимает. Так что напроситься в попутчики - самый простой выход, - и добавил с усмешкой, чуть поколебавшись: - Во всяком случае, я бы поступил именно так. А потом удрал бы по своим делам, когда сопровождение перестанет обеспечивать защиту. Или когда маршруты разойдутся.
- И ты не против? - недоуменно спросил Корин.
- А должен быть? - его реплика неожиданно меня развеселила.
- Обычно людям не нравится, когда их используются, - пояснил Корин, поплотнее запахивая халат. Похоже, неусидчивый эльф открыл окно: по ногам противно потянуло сквозняком.
- Я не настолько щепетилен к своей скромной личности, - улыбнулся я. И добавил с хитрым прищуром: - К тому же, мы тоже не лыком шиты! И даже из этого вредителя вполне можно извлечь пользу.
- Я не поверю, будто темный не умеет обращаться с мечом. Да и их хваленая ментальная магия тоже ничего себе подспорье! Он может сколько угодно уверять меня в своих целительских сверхталантах, но в отсутствие других я поверю едва ли.
- Жрицы Льор на хвосте, по-моему, с лихвой перевешивают все его мнимые плюсы.
- Я не пойму: ты меня Камею упрашиваешь взять или Нэльвё оставить? - фыркнул я.
- Первое, - после некоторой паузы и несколько смущенно ответил Корин. - Но сейчас я о другом. Ты уверен, что он не втянет тебя в неприятности и не поставит под угрозу твой поход на Арлетту? Он мой друг, я не брошу его в беде, конечно же. Но я, вопреки вашим предположениям, смогу помочь вам по отдельности.
- Хочешь великий секрет? - заговорщицки подмигнув, спросил я. И, понизив голос, сообщил: - Мне все равно.
И, вдоволь полюбовавшись отразившимся на лице недоумением. Пояснил:
- Честно, Корин. Я не могу разделаться с этим проклятым бессмертием уже целый век. По правде сказать, я уже почти отчаялся. Или совсем отчаялся? Не знаю. Но особых надежд я не питаю. Я уцепился за твое предложение как за соломинку не потому, что всерьез рассчитываю на "успех" (хотя надежда - подлое чувство, и на какое-то мгновенье ей всегда удается затмить разум и расшевелить даже, казалось, навеки умершее сердце), а потому, что мне скучно. Смертельно скучно. Я не могу жить бытом. Никто из нас не может, ты же знаешь. Нам нужна цель, идея, смысл... Хоть какой-то. А его нет. Совсем. Я не чувствую вкуса жизни. Если уж быть до конца откровенным, чтобы ты понял меня и то, чем и как я живу - я дал себе зарок. Что я никогда не вернусь в Торлисс... до тех пор, пока это будет возможно. Пока я буду собой; пока будет хоть единая надежда, что все изменится. Но я здесь, как видишь. И столкновение с призраками прошлого мне не помогло, - я горько усмехнулся. - Так что если это путешествие обречет меня на неприятности, перипетии я буду только рад. И на письмо согласен по этой же причине, иначе это стоило бы тебе гораздо дороже. Самому путешествию я тоже рад. Это временная цель... или иллюзия цели? Которой можно жить и не сходить с ума.
- Ты никогда не согласишься, Мио, - вдруг покачал головой Корин, грустно смотря на меня.
- На что? - не понял я, с головой погрузившийся в собственные мысли и, честно говоря, забыв, где нахожусь.
- Ты не согласишься на работу в Академию. Ведь это быт, статика. Смерть для тебя. Для такого тебя. Ты сам себя убиваешь, Мио. Не важно, что изменится во внешнем мире. Ты действительно мертв. Давно и бесповоротно. Пока ты не изменишься сам, все будет для тебя пусто и бессмысленно. Мне действительно жаль.
Он говорил, и каждое его отрывистое слово болезненно отзывалось во мне. Каждое слово, как гвоздь, забиваемый в крышку гроба.
Да, именно так. Он хоронил меня заживо. Поняв, наконец, что я чувствую и кто я есть, он распрощался и с тем Мио, которого знал когда-то... которого сам придумал, и со мной самим, настоящим. Корин понял меня - и смирился, готовый принять любое мое решение и не оспаривать его. И отпустить, если я захочу уйти навсегда.
И отпускал.
....так дети наивно и эгоистично верят, что мир не меняется, всё - навсегда, и родители будут жить вечно. Верят даже тогда, когда сталкиваются со смертью лицом к лицу. Дети не принимают смерть; не умеют ее принимать. Отрицают, упираются всеми силами, придумывают сотни отговорок, но не верят, не хотят отпускать. Но от них ничего не зависит, и все идет своим чередом.
А он - мог повлиять. И чисто по-детски, не хотел отпускать.
...Как взрослый Корин осознавал и понимал мой выбор, был готов его принять - и уважал, вне зависимости от того, нравится он ему или нет. Ребенок не может этого; потому что его мир - светел и ясен, хрустально-чист и упоительно прекрасен. В нем все счастливы, и нет большого горя. И они еще пока не понимают, что если выбор сделан, уже ничего не исправить.
Корин уже понимал, но еще верил. И всеми силами вытравлял эту веру, чувствуя себя глубоко несчастным и ненавидя за это. Взрослеть всегда больно.
Внутренняя ломка кривила красивое лицо в ужасной гримасе боли и обиды. А я понимал, что молчать нельзя, что он прав, но не так, не настолько, и безумно хотел сказать, возразить - только не знал, что. Утешать? Оправдываться? Оспаривать правду? Нет, нет, все не то! Где мое треклятое красноречие, когда оно действительно нужно?!
- Корин, - медленно начал я, пытаясь подобрать слова, способные выразить невыразимое.- Ты меня неправильно понял... вернее, понял как раз-таки правильно, но вывод сделал неверный. То, что цель "временная", не значит, что я просто придумал ее ради того, чтобы чем-то себя занять. Нет. Перипетии, неожиданные повороты, путешествия тернистым путем - все это "слепой" шанс. Карта, вытянутая наугад. Настоящее Путешествие всегда сложно - и всегда награждает того, кто пройдет путь, по заслугам. У правильного пути не бывает простых и прямых дорог. Вдруг поросшая вереском, вьющаяся по лесам и горам дорога, выведет меня, как в сказке - Туда, не знаю куда? К тому, что я ищу - даже если сам не знаю, что?
- Смешно всерьез верить, будто все очевидно и зависит только от нас. Жизнь вовсе не обязана соответствовать нашим ожиданиям и нашему мышлению, не должна быть рациональной, - немного обиженно закончил я.
Корин усмехнулся.
- Мы это уже обсуждали. И мое мнение ничуть не изменилось. Ладно, - преувеличенно бодро сказал Корин и хлопнул в ладоши, примиряюще улыбаясь, - тогда, полагаю, самое время растормошить Нэльвё и обговорить предстоящее "путешествие".
- Я еще не согласился насчет Камеи! - напомнил я. Корин, демонстративно меня игнорируя и насвистывая незамысловатый мотивчик, весело поднимался по лестнице. Я, скрипя зубами, вынужден был последовать за ним. Я, как никто другой, знал: если Корин втемяшит себе что-нибудь в голову, то ничто не заставит его передумать.
Нэльвё ждал нас в коридор, хмурый и сосредоточенный. Кошка любопытно прошмыгнула в кабинет вперед всех: только задранный трубой хвост мазнул по дверям. Я замыкал процессию, аккуратно прикрыв дверь.
Корин, пройдясь вдоль стеллажа, вытянул с книжной полки скатанную в трубку и прибранную в кожаный чехол карту и расстелил ее на столе, невозмутимо смахнув устилающие его бумаги.
Я скользнул взглядом по знакомому контуру Северы: ощерившемуся в злобном оскале волчьему лику с прижатыми к голове ушами. Переносица, Лиирский хребет, брала начало с западной оконечности и тянулась на северо-восток, подпирая западные торговые порты, северные крепости смертных, омываемый зелеными водами Леса Тысячи Шепотов. Когда-то единственным путем сквозь неприступную горную гряду, из Зеленых долин в Край вечной ночи, был Сумеречный перевал. Но с тех пор минули века. Сглаживались шершавой, испещренной бороздами и мозолями дланью времени острые пики, некогда царапающие небеса, обрушались свирепым воем ветров, горделивые отроги, осыпались крутые склоны и отвесные скалы, и все чаще находились смельчаки, готовые за обещания славы и звонкой монеты отважиться на переход.
Узкая полоска суши, протянувшаяся на юге и отделенная от материка Переменчивым морем, - волчья пасть, полуостров Семи Бурь. В трех днях пути по воде от нас.
Сам Торлисс располагался на одном из волчьих клыков, неровно вдающемся в море. Его неспокойным водам город был обязан мягким, совсем не северским, климатом. Севера считалась единым государством, но дальше слов дело не заходило: Зеленые Долины, полуостров Семи Бурь и Лес Тысячи Шепотов сохраняли полную автономию. Альвов, населявших их, мало волновали политические игры смертных.
- Арлетта вот здесь, - колупнул Корин небольшое пятнышко в окружении еще нескольких, поменьше, в правом нижнем углу карты: группа островов, притулившаяся подле материка. - За день добраться можно даже на дырявом судне, - пошутил он.
- Арлетта... - нахмурился я. - Это в дюжине дней пути, не меньше. Стационарные телепорты на такое расстояние просто не настроить. Придется делать пересадок восемь, не меньше. Отправление каждые четыре часа от полуночи. То есть, чтобы добраться до нее, нам понадобится больше двух суток. Плюс день на то, чтобы переправиться на остров... долго. Неужели вы постоянно претерпеваете такие неудобства? Это же безумие!
- Для чиновников и преподавателей есть отдельная сеть порталов. Серия последовательных перемещений запускается в Торлиссе и Лэйдрине и ведет прямиком на Арлетту. Но этот вариант вам не подходит, - предвосхитил он вопросы, готовые взвиться в воздух. - Увы, я слишком часто бываю на Арлеттте, охранники знают меня в лицо. Пропуск не подойдет. К тому же вы отправляетесь втроем, а провести с собой ты можешь лишь еще одного.
- Втроем? - с непередаваемой интонацией спросил Нэльвё. - А кто третий?
Словно дожидаясь этого вопроса, дверь с тихим скрипом, нарочито медленно отворилась, и на пороге появилась Камея. За те десять минут, что мы не виделись, она разительно переменилась. Вместо муслинового воздушного платья - изукрашенный цветочной вышивкой жесткий короткий камзол, выточенный по фигуре, точно корсет, с высоким широким воротом и ассиметричными рукавами: один облегающий, плавно перетекающий в перчатку, другой - дутый, широкий, три четверти. И плотно облегающие ноги брюки, заправленные в высокие, до середины бедра, сапоги из мягкой, тонко выделанной кожи. От привычной дамской амазонки в костюме Камеи была, пожалуй, только приколотая к собранные в элегантную высокую прическу вуаль и элегантная черная атласная лента, на которой поблескивал золотистый топаз, выточенный в форме капли. Юбки не было и в помине: только кокетливый шлейф из тяжелой, красиво изгибающейся складками ткани.
- А вот и ответ на твой вопрос, - пошутил я. Нэльвё, к чести его, сохранял редкое хладнокровие.
- Недоучка поедет с нами? Зачем?
- Предпочитаешь обходиться без мага? - задал встречный вопрос Корин.
- Предпочитаю хорошего мага, на которого можно положиться.
- Она неплохой маг, - пожал плечами я. - Лучше нам все равно не найти.
Грань задрожала, засеребрилась, и я отчетливо услышал искаженный голос Корина: "Я ручаюсь за то, что она будет с вами до конца". Направленное, впрочем, не мне.
По лицу Нэльвё пробежала тень сомнения.
- Предлагаю вернуться к плану действий, - прервал затянувшееся молчание я, не обращая внимания на развернувшуюся за Гранью безмолвную перепалку. - Будем добираться с пересадками. Нас ведь так пропустят на Арлетту? - спохватился я.
- Пропустят, - заверил меня Корин. - Некоторым, как и тебе, нужно куда-то забежать по пути. А кому-то проще добраться обычными порталами, нежели отправляться в столицу.
Я кивнул, принимая его слова, и продолжил:
- Тогда самое интересное. Как из города выбираться будем, господа?
- Телепортом? - резонно предложил Корин, видимо, не совсем понимая, в чем же загвоздка.
- Они работают с шести утра. Сейчас полвторого. Слишком долго, - покачал головой я. - Мышеловка схлопнется раньше.
- Какой, к демонам, телепорт?! - взорвался Нэльвё. - Там дотошно записывается, кто, куда и во сколько отправился. Тем более именно там нас и будут искать в первую очередь!
- Они вряд ли застанут вас там, - заметил Корин. - От газа так быстро не оправляются, часов семь-восемь у вас есть. И отчитываться перед ними никто не будет. Записи хранятся исключительно для Третьей канцелярии.
- Так тщательно, любая смазливая девка с хорошо подвешенным языком или человек со звонкой монетой в кармане может отозвать бесстрашного стража и выспросить все, что ему заблагорассудится. И это просто человек, любой смертный. А они жрицы Льор. Мастера магии подчинения, подавления воли, обольщения. Ты все еще считаешь, что это хороший вариант?
- Тогда остаются лишь ворота, - помедлив, сказал Корин.
- Думаешь, эти стражи будут лучше? - фыркнул я.
- Думаю, что ворот трое, в отличие от единственного портала, - бесстрастно ответил он.
- А если, - тихонько подала голос Камея. Все обратили взоры к ней. Она запнулась на какое-то мгновение, но почти сразу решительно продолжила. - А если открыть свой портал?
- С ума сошла? - грубо оборвал ее Нэльвё.
- Невозможно, Камея, - покачал головой Корин.
- Вы всегда говорите, что это невозможно. Но не объясняете, почему.
- Я не смогу поручиться за то, что правильно рассчитаю координаты и вы попадете туда, куда хотите. И так, как хотите. Это слишком опасно, ты же знаешь. Перемещение одиночного объекта несложно само по себе, но как только появляется несколько разнородных объектов, отделенных друг о друга пространством... нет, Камея. Я не могу. И никто не сможет.
- Но как же стационарные телепорты? - не отступала она.
- Там действует совершенно иная система. Во-первых, они ведут в строго определенную точку пространства, предварительно просчитанную. А во-вторых, все порталы связаны коридором входов и выходов, образуют сеть. В основание телепортационного круга вмонтированы осколки разбитого цельного алмаза. Они, помня о том, что некогда были частью целого, притягиваются друг к другу, желают воссоединиться - и служат отличным проводником. Нам почти не приходится прикладывать усилия к определению точки выхода - достаточно задать направление и указать на нужный камень. Иные телепорты - это риск, Камея. Слишком высокий и неоправданный.
- Я могу.
- Что?
- Я могу переместить нас, - повторил я. - И поручиться за безопасность. Правда, по вполне понятным причинам это займет некоторое время.
- Но разве ты...
- Разве что? - холодно спросил я. - Мой магический потенциал возмутительно мал, это верно. Но и только. Я по-прежнему могу чаровать, менять мир, оперировать энергией, но в сверхмалых объемах. Поэтому на создание приказа, на заклинание мне нужно очень много времени, но хуже они от этого не становятся. Даже наоборот: четче, тоньше, звонче. Как если сравнить слово, прошептанное на ушко, и выкрикнутое в горном ущелье, искаженное многоголосым эхо.
- Ты всегда говорил мне другое, - заметил Корин.
- Это допустимое обобщение, - пожал плечами я. - К тому же я склонен полагать, что это насмешка судьбы, часть наказания. Дескать на тебе огрызок с барского стола. Наслаждайся, великий чародей.
- Все это отлично, но куда перемешаться-то будем?- прервал затянувшееся выяснение Нэльвё.
- Где тебя будут искать в первую очередь? - спросил я.
- Что, прости?
- Они знают, куда ты собираешься бежать? Друзья, родственники... дом...
- Нет. Ничего из названного.
- В таком случае, как насчет этого? - Корин ковырнул ногтем точку в перелеске, правее от восточного тракта.
- Я смотрю, тебе не терпится от нас избавится? Мечтаешь увидеть нас нанизанными на сосны?
- Все в порядке. Никуда нас не вплавит, - отмахнулся я. - Не тот вид магии. А идея неплохая, поддерживаю.
- Почему именно сюда? - проворчал Нэльвё.
- Из-за этого, - я стукнул пальцем по пухлому чернильному кружочку, располагавшегося совсем рядом. - Деревенька. Можно будет купить лошадей, запастись какой-никакой провизией. Только вот надо придумать какую-нибудь убедительную легенду. За родственников нас никто в здравом уме не примет.
- Нам почти ничего не надо придумывать, - спокойно вмешалась Камея. - Я - благородная госпожа Камелия Эльгйер, еду к отцу, герцогу Фреймару Эльгйеру, в столицу. Меня сопровождают почтенный магистр маг и мастер клинка. По-моему, хорошая легенда.
- Если не считать того, что магистр маг одевается как бродяга, а охранник выглядит так, будто только что из боя, - усмехнулся Нэльвё.
- Ничего не как бродяга! - возмутился я.
- Ну, как средней руки горожанин. Дешевая ткань, простой покрой... даже самый захудалый маг может позволить себе бархат и шелк. Вряд ли нам поверят.
- Бархат и шелк? Летом? - фыркнул я. - Полагаю, даже самые безнадежные снобы отдают предпочтение хлопку. К тому же под камзолами и пиджаками все равно не видно, из чего пошита сорочка.
- Что-то я не наблюдаю у тебя ни одного, ни другого.
- Вот же тощая жердь! - проворчал Корин. - Я бы одолжил что-нибудь, но на тебе все будет болтаться, как на вешалке - а это еще хуже.
- Скажем, что отбивались от разбойников, - пошутил я. - Вот я и остался без куртки, а Нэльвё разукрасили. Да и будет чем оправдать отсутствие коней и провизии.
- Хорошая идея! - преисполнился энтузиазм Корин. - Если на этом все, то Мио займется телепортом, а мы - сборами. Сколько времени это займет?
- Часа полтора, - прикинул я.
- Слишком долго. Быстрее никак? - поморщился Нэльвё.
Я пожал плечами:
- Если Корин позволит воспользоваться им и его магическим потенциалом - минут двадцать.
Повисла неловкая пауза.
- Я бы с радостью, но... боюсь, господа не смогут собраться сами. Все-таки это мой дом, - медленно, тщательно подбирая слова, проговорил Корин.
- Значит - полтора часа, - холодно ответил я и встретился глазами с Нэльвё.
- А я могу помочь? - звонкий, как перезвон колокольчиков, Камеин голосок пронзил ночь. Она вновь удивила меня, вот уже второй раз за вечер; и сейчас я, пожалуй, готов был принять на веру слова Корина о ней.
Я медленно повернулся к девушке.
- Леди, ваше... благородное неблагоразумие ставит меня в тупик, - с грустной улыбкой сказал я. - Мы знакомы с вами всего несколько часов, а вы готовы рискнуть свой жизнью, соглашаясь быть медиум, проводником. Неужели вам не рассказывали мрачных сказок о том, как злая ведьма, утратившая молодость или возжелавшая власти, обманом забирала тело юной девы?
- Но ведь Вы не обманете мое доверие? - со спокойным достоинством настоящей леди спросила она, обращаясь подчеркнуто вежливо. - Дадите мне слово?
- Ручаюсь, что вам ничто не угрожает, - склонил голову в легком поклоне я. - Корин, для ритуала мне нужна комната с двумя стульями и столом, в которой вы или вообще не появитесь, или не будете шуметь и сбивать меня.
- Можете пройти в гостиную при моей спальне. Если, конечно, тебя устроят кресла вместо стульев.
- Устроят, - кивнул я. - Вы уложитесь в полчаса?
- Должны, - лаконично ответил он.
- Прошу, леди, - я широким жестом указал на дверь, пропуская ее вперед. Камея присела в изящном реверансе, ничуть не стесненная костюмом для верховой езды, и, подхватив шлейф-хвост в правую руку, грациозно выскользнула в коридор. Я шагнул вслед за ней, напоследок мазнув задумчивым взглядом по придерживающему дверь Корину, и подал локоть. Леди уцепилась за него и дальше мы пошли под руку.
- У вас замечательные манеры, мастер Мио, - благосклонно сказала девушка.
- В самом деле, леди? - улыбнулся я. - Видимо, курс придворного этикета в Академии не прошел зря.
- Придворного этикета? - длинные, изогнутые ресницы взметнулись вверх. - Но у нас же...
- Я учился тогда, - терпеливо пояснил я, - когда Северой правили короли.
Ее глаза широко распахнулись. Она даже остановилась, повернувшись. Всего на секундочку; почти сразу же Камея спохватилась, и мы зашагали дальше.
- Да, леди, не удивляйтесь. Кстати, - я, придерживая дверь, пропустил ее вперед, - Прошу простить меня за то, как я обратился к вам в начале знакомства. Мне, право, неловко.
- Ах, оставьте! - воскликнула она. - Леди я два месяца в году, в отцовском замке! А в остальное время я обыкновенная студентка Академии, ничуть не хуже и не лучше других.
- Похвальное здравомыслие. Увы, многие носятся со своей знатной фамилией, придерживаясь строго противоположных позиций.
- Как говорит наш мастер клинка, - невесело рассмеялась Камея, - "Противнику все равно, кого рассекать - потомственного предателя голубых кровей или несостоявшегося крестьянина". И, как ни печально, он абсолютно прав.
- За такие слова можно попасть под суд, - покачал головой я.
- Можно. Но к старшим курсам дурь и заносчивость выбиваются на ура. К тому же суд... это так... - она поморщилась и неопределенно повела рукой, словно надеясь нащупать подходящее слово, - по-мещански. Понимаете меня? Благородный лорд имеет смелость принять правду. Если же он оклеветан или оболган, то должен доказать это и получить извинения. Если обидчик не желает признавать свою ложь, лорд защищает честь на дуэли. Но никаких судов и.... ах, как же, это новомодное словечко... "компенсаций морального ущерба"! Честь нельзя купить.
- А что же делать, если вы не можете противостоять обидчику? - спросил я, подавая ей руку и помогая усесться в вишневое кресло напротив камина. И опустился в соседнее.
В ее глубоких, бездонных глазах заиграли винные отблески. Черты лица заострились в причудливой игре теней.
- Если вы не можете ничего, кроме как веселиться на балу - значит, вы не Высокий лорд, - жестко закончила она. - Прочь из высшего света, в младшие сословия...или на тот свет.
- Вы не столь милы и безобидны, как кажетесь на первый взгляд, - с улыбкой сказал я, глядя на нее из-под опущенных ресниц, в которых посверкивали удивление и настороженность. - Простите, если сочли это за грубость. Я всего лишь хотел сказать, что у вас есть внутренней стержень... и жесткость.
- Надеюсь, не жестокость, - грустно улыбнулась она. - Мне говорят, что я еще совсем ребенок, даже не подросток. А дети часто бывают жестоки... несмотря на наивность.
- Все верно. Сколько вам? Шестнадцать? - спросил я, положив руку на стол и глядя на нее. - Вы человек всего лишь на четверть, верно? Альвы взрослеют медленно.
- Равно как и стареют, - улыбнулась она, вкладывая свою узенькую ладошку в мою. - Но мы отошли от темы, мастер. Я не понимаю тех, других, кто, как вы заметили, "носится со своей фамилией". Как можно считать себя выше тех, кто сильнее, талантливее, лучше, только потому, что носишь звучную фамилии.? Как пенять незнатным происхождением соседке по комнате, дурашливым однокурсникам, друзьям, напарникам, с которыми спиной к спине стоишь на тренировочных боях? А мастерам, магистрам? В Высшей школе с Высоких лордов сдувают пылинки, а толку? - и затараторила, опомнившись. - Вы теперь мой учитель, мастер. Руководитель. Поэтому не надо церемоний. Одергивайте, если ошибаюсь, исправляйте, говорите в лицо. Впрочем, - добавила она, задорно сверкнув глазами, - я уверена, что, даже запрети я это под угрозой смертной казни, вас бы это вряд ли остановило.
- Вы правы... Камея, - улыбнулся я. - Как и любой из бессмертных. А теперь пора приступать. Закройте глаза и расслабьтесь.
Она чуть заметно вздрогнула, и улыбка стала натянутой, вымученной.
- А я... я смогу видеть? - пытливо смотря на меня и болезненно сжав руку, спросила она.
- Как пожелаете.
- Желаю.
- Воля ваша, - я ободряюще улыбнулся. - Закройте глаза, леди, прошу вас... вот так. Дышите глубоко, размеренно... дайте я нащупаю ваш пульс, мы должны дышать в унисон. Хорошо.
...В густом, разом потяжелевшем воздухе словно повисли восточные благовония - сладкие, удушающие, невыносимо-чуждые. Чудовищная тяжесть свинцом разлилась по венам, прибивая к креслу, как дождь - дорожную пыль, небосводом опустилась на плечи, железным обручем стиснула грудь; черные мушки замельтешили перед глазами. Тонкая золотая нить, протянувшаяся между нами по сцепленным ладоням, пела и плясала, пружинила от каждого шага невесомого. Только бы пройти, не сорваться; только бы пересилить...
Все прекратилось, так же резко, как началось. Я вдохнул - глубоко, свободно; откинулся на спинку кресла. Благостное небытие укачивало, шептало, напевало колыбельную...
Лишь брезжившее на самом краешке воспоминание заставило меня опомниться.
Я медленно, не веря в чудо, шевельнул пальцами. Энергия - чистая, пьянящая, искристая, как вино южных земель, прокатилась по сжатым ладоням, заколола подушечки пальцев - и вырвалась силовой волной. Мучительно изогнулась каминная решетка, зашипели потревоженные угли, гулким перестуком отозвались улетевшие вглубь, к самой стене, поленья, а искры падающими звездами разлетелись по комнате. Хлопья пепла закружили в воздухе - и опустились, словно снег, качающийся в объятиях ветра, на светлый ковер уродливым серым порошком.
А я внезапно понял проклятых ведьм, о которых рассказывал Камее.
- К демонам красоту, власть, молодость... - простонал я, запрокинув голову. - Я бы вытряс любую, даже самую распоследнюю ведьму из ее одряхлевшего тела, из паршивого мешка с костями, лишь бы вновь ощутить это... лишь бы вернуть ее... А уж девчонку...
Спокойствие.
Болезненная судорога прокатился по расслабленным мышцам.
Вспомни...
Я обещал, дал слово, что ничего ей не сделаю.
- Обещал...
Обещал ей. Камее. Той девушке, что сидит напротив... с длинными, дрожащими ресницами и лицом - таким детским, невинным, доверчивым. И улыбка ее совершенно счастливая, как если бы девушка видела волшебный сон.
Одурь рассеялась липким кошмаром, оставив после себя невыносимый стыд.
"Человек слаб" - так, кажется, оправдывают себя ничтожнейшие из рода человеческого, неспособные сопротивляться порывам, страстям; своей Тени. Алчность, властолюбие, гнев... любые поступки, любое бесчестие можно и должно прощать, ведь человек слаб.
Но я не человек. И мне противно уже оттого, что я даже на мгновение допустил подобную мысль.
Конечно, винить себя глупо, бессмысленно. Тень есть у каждого - как чудовищное, искаженное Я. От нее никуда не деться - ни убежать, ни запереться на сотню замков. Только смириться, принять и не позволить поглотить себя.
Вот только сочтет ли Камея это достойным оправданием, простит ли? Скорее всего, нет. Не простит и никогда больше не поверит, решив, что удержало меня лишь обещание... А это не совсем так.
Нет, не простит. Потому что не узнает. И, пожалуй, зря. Ей бы не помешало привыкать к мысли, что доверять нельзя никому, кроме себя. И себе иногда тоже нельзя.
Но она не узнает.
Пора приступать к работе.
"Камея... - позвал я. - Камея!"
Слабый отзвук дрожью прокатился по натянутой нити. Еле ощутимое колебание задрожало где-то на противоположном конце.
- Ты здесь? Хорошо. А теперь смотри и запоминай.
Грань истончилась. Я, до последнего удерживаясь на ней, на тонком изломе-ребре реальностей, провалился в бесконтрольном падении. И скорее услышал, чем почувствовал ее перехваченное от детского восторга, вспыхнувшее за Гранью всеми оттенками алого-бордового-лилового, дыхание. И улыбнулся сам.
...Я помнил это мгновение, когда реальность расступилась предо мной двумя схлестывающимися потоками - и я впервые увидел ее. Изнанку, оборотную сторону; мир, как он есть - искренний, кристально-ясный, настоящий. Где Слово становится былью, невыразимое расцветает диковинными вспышками-кляксами, водной дымкой акварельных красок, а люди, озаряемые ореолами чувств и намерений, прекрасны и отвратительны ровно настолько, насколько того заслуживают. Где магия - такая загадочная, неведомая, странная - предстает в виде упорядоченных структур: тонко сплетенных кружев, паутин и, порою, цепей.
Помнил... восторг и радость. И нежелание возвращаться. Матушка, заслышав это, наградила меня подзатыльником, с чувством обозвала идиотом и насилу вытащила.
А потом гоняла, берегла; наказывала, не давая, запрещая соваться дальше, глубже в этот мир, боясь - нет, зная - что в один день я могу не вернуться. И плакала, проклиная мой талант и любознательность, полное неприятие запретов и нежелание учиться на чужих ошибках; понимая, что ничто меня не удержит.
Удержало. Во всяком случае, от совсем безумного шага - от прыжка в омут без конца и края. Я лишь заглянул, самым краем глаза.
Там, в глубине, не было ничего. Нет, это не то ничто, что плескалось на первых, самых ранних Гранях. Оно было свое - домашнее, родное. Почти воздух, которого здесь нет - туман цвета топленого молока, нежно облекающий плечи. То ничто было чуждым всему вещному, сущему; всему бытию. Чистый, первозданный хаос, переменчивый, подвижный, бесконечно поглощающий самого себя... и все, что попадает в его объятия.
Больше я никогда не лез туда. И, увидев много позже легенду о Льор-безликой, сброшенной любящими братьями в борьбе за власть в Бездну и чудом оттуда выкарабкавшейся, но изменившейся до неузнаваемости, почему-то поверил в нее. И мифическая Бездна приобрела вполне себе материальное воплощение...
Я вздрогнул. Время, Мио, время. Ты не имеешь права его так беззастенчиво тратить.
Перемещение троих на сотню верст от города... Как бы получше сформулировать?
Я задумчиво закусил губу. Прикинул в голове структуру заготавливаемого заклинания, мысленно покрутил ее так и эдак, осматривая получающийся кокон-узор. И, внеся пару коррективов, принялся сплетать тончайшие силовые потоки в воздушное кружево.
Конечно, всего этого делать необязательно. Раньше, когда я еще был настоящим чародеем, в девяти случаях из десяти я игнорировал эти мелочи, интуитивно подбирая способы воплощения желаний и выкрикивая приказ. Подумаешь - пара узелков не закреплена, пара петель растянута и изуродована! Энергия, почти выброшенная в мир, сама, под влиянием воли и желания, упорядочивалась. Но Камея не обладала ни моей беззастенчивой, просто фантастической удачливостью, ни соизмеримым магическим потенциалом, и я не очень хотел рисковать - оттого и подошел к плетению осознанно. Правда, все равно достаточно халатно: не сплетая все сам, с нуля, а просто корректируя то, что получалось неосознанно. Сейчас, пользуясь ей как проводником, ее потенциалом, это возможно.
Я управился минут за десять, большую часть из которых перепроверял результат. Смахнул пульсирующую мягким светом заготовку в кулак и сжал. Она распалась сизой дымкой, уйдя сквозь пальцы - но я знал, что заклинание появится вновь по первому же моему приказу.
- Очнись, - приказал я, прикоснувшись к ее лбу и легонько толкнув. Камея безвольно повисла на спинке кресла. Дыхание - до того размеренное, замедленное - участилось. Пульс ускорился. Я расплел руки.
И она распахнула глаза.
- Тише, - приказал я, предвосхищая ее поток восторгов и бесконечных вопросов. - позже, хорошо? Тем более, признай откровенно: половина из того, что ты хочешь спросить, - откровенная чушь. Когда осмыслишь все и захочешь узнать - или прогуляться вновь - обращайся.
Камея закрыла готовый разразиться вопросами рот и сдержано кивнула, не в силах оторвать от меня взгляда молчаливого обожания.
- Подождем здесь. Не вставай пока, - предостерег я. - У медиума может быть слабость и головокружение.
Сам же поднялся из кресла и подхватил с каминной полки оставленный ранее бокал вина.
- Мастер, - окликнула меня Камея. Я замер, не донеся бокал до губ, и с дуивлением посмотрел на нее. - Я подумала... вы сказали, что жили до войны...
- Это так.
Я, заинтригованный, даже забыл, что хотел отпить вина. Бокал так и остался в моих руках, и я стал раскачивать его, зачарованно наблюдая за перекатывающейся кромкой волны цвета бордо.
- Леди из дома Высоких лордов интересуется пыльными, подбитыми молями тайнами прошлого? - улыбнулся я, опираясь на камин. - Спрашивайте, а я постараюсь удовлетворить ваше любопытство.
- Мне с детства твердят, что последний король, Роан Второй, был трусом, неспособным защитить государство и дать достойный отпор врагам. Что переворот и уничтожение правящей династии, воцарение Высочайших домов - выуженные меры; иначе бы мы проиграли. Придя в Академию, я узнала, - ее тихий голос набирал силу, звуки, тона, и звенел сталь, - что нас называют предателями. Узурпаторами. Говорят, что мы сами спровоцировали войну, а потом воспользовались слабостью государства, бросив страну на растерзание голодным антерийским псам, жегшим деревня и стирающим с лица земли города. Отец говорит, что иначе спастись было невозможно; что жертв было бы еще больше. А в Академии, что настоящие убийцы - мы. Так кому же мне верить, мастер? Книгам? Их пишут победители. Отцу, который душу отдаст за честь рода? Преподавателям и студентам, которым никогда не стать мне ровней из-за принятого пакта о Высочайших домах?
- Никому, - бокал с тихим стуком опустился на мрамор камина. - И ни в чем. Только себе... и то не всегда. Смертные, альвы, маги, Высокие лорды... все одинаково следуют лишь своим интересам, Камея. Они будут с тобой лишь до тех пор, пока ваши цели совпадают. Всегда сомневайся, не верь никому - если только слова эти не подкреплены клятвой. Да и ее порой можно, рискнув, нарушить. Запомни это, пожалуйста. А касаемо твоего вопроса... Король был... неплохим. И, скорее всего, не проиграл бы. Ходили слухи, что Роан мог предотвратить войну, замять повод... но это все чепуха, Камея. Войны развязываются по объективным причинам. Бесполезно заминать поводы, пока есть причины. В лучшем случае ты оттянешь войну, дав противнику шанс нарастить свой потенциал. А Совет и устроенный им переворот... я бы... не хотел обсуждать ни их мотивы, ни их поступки. Слишком многое произошло того, в чем они виноваты... или, быть может, в чем я их подспудно виню. Да и не думаю, что тебе станет от этого легче. Ведь ты настоящая леди, верно?
- Верно. И в какой бы грязи не был замешан мой дом, я не отрекусь от него, - гордо задрав подбородок, отчеканила магесса.
Дверь скрипнула, и в нее просунулась встрепанная голова Корина
- Вы закончили? - полюбопытствовал он.
- Давно.
Корин кивнул и протиснулся целиком. Следовавший за ним Нэльвё поступил проще: распахнул дверь во всю ширь и спокойно вошел в гостиную.
- Все собрали? Деньги, что-нибудь перекусить... деньги, конечно, мелочью, - спохватился я, подозревая, что о таких нюансах мои домашние друзья могли позабыть.
Корин молча развернулся и вышел.
- М-да... - протянул я. - Так и представляю. "Продайте-ка нам краюху хлеба за пару медек! Что? У вас не будет сдачи со злата? Как же так?"
- Кончай зубоскалить, - скрежетнул Нэльвё, перебрасывая мне одну из сумок. - У тебя разве нет никаких вещей? Кажется, у тебя что-то было с собой.
- Было, - флегматично согласился я, расстегивая сумку и суя в нее любопытный нос. Кресало, пара ломтей хлеба, сыр, сменная рубашка и пара штанов, пожертвованная Корином... - Мы не берем с собой спальники?
- Зачем? Я не собираюсь ночевать на земле, - презрительно сморщил нос Нэльвё. - Сегодня переночуем в деревушке, а дальше нас ждут города, комфорт, телепорты...
- ...если не нарвемся на погоню и не придется менять маршрут, - поддакнул я.
- Не нарвемся! - и прибавил, мрачно, но не отступаясь: - В крайнем случае, лапник наломаем. Нет, конечно, если хочешь - бери. Только сам понесешь.
Я скис и красноречиво промолчал.
- Итого две сумки. Все в порядке, все на месте.
- Три, - вежливо поправила Камея, и звонко щелкнула пальцами. В дверь, пьяно покачиваясь, влетел... маленький дамский чемоданчик. Мы воззрились на это чудо в немом ужасе.
- М-м-м? - невнятно, но весьма угрожающе промычал Нэльвё.