Аннотация: Дожили)) Успеваю править быстрее, чем читают.)
Просьба оставлять комментарии под общим файлом. Спасибо.
Глава 9
- "Арестованы"? - переспросил я с легкой усмешкой. - Прошу прощения, но я...
- Не сопротивляйтесь и не пострадаете, - отчеканил стражник, жестко обрывая меня.
- Это, наверное, какая-то ошибка! - тоненько воскликнула Камелия, переводя испуганный взгляд с нас на стражников.
- Вашего спутника, - тихо сказал невыразительный мужчина, стоящий позади. Его плащ перехватывала брошь в виде сокола. Командир. Ничего примечательного: сухощавая поджарая фигура, неопределенный возраст - то ли тридцать, то ли сорок лет, - совершенно не запоминающиеся черты лица. Тяжелая, грубая кольчуга стесняет вкрадчивые, плавные движения. Полуторный меч лишь бессмысленно оттягивает пояс, не являясь продолжением руки - и во всем уступает любимому короткому клинку. Нет, он не стражник. Тайная служба, - Ищут по всей стране. Повсюду - в караулках, у ворот, на всех улицах - висят проскрипции с его портретом.
- Интересно, - вдруг вмешался Нэльвё, спокойно и неторопливо. Происходящее, кажется, ничуть его не беспокоило: он сидел, как и до того, откинувшись на стуле и крутя в руках кружку с медовухой. - "Ваш спутник", "его"... мне кажется, или вы даже не знаете имени того, кого разыскиваете? Для Совета, с его сетью соглядатаев и почти безграничными возможностями, это несколько странно.
Лицо мужчины окаменело.
- Вы ставите под сомнение законность наших действий? Мы не обязаны отчитываться перед задерживаемыми.
Я лихорадочно просчитывал варианты. Сквозь толпу к окну не пробиться. К черному выходу - тоже... впрочем, туда хозяин все равно не пустит.
- Неужели? - холодно продолжил Нэльвё, и в аметистовых глубинах его глаз запылало ледяное колдовское пламя. - Я не слышал, чтобы вы предъявили обвинения. О каком, в таком случае, аресте может идти речь? Я уже не говорю о том, что вы пытаетесь задержать aelvis, бессмертного, - что в принципе недопустимо. Мы не попадаем под юрисдикцию человеческих властителей. Даже если им этого очень хочется.
Нет. Не подойдет. Значит, единственный вариант - прорываться с боем. Но как?
- Совет намерен...
- Чистая альвийская кровь, - проговорил Нэльвё, смакуя каждое слово. - Бессмертный. Вы хотите конфликта, милорд? Полагаю, нет. Будьте любезны, - спрячьте мечи и покиньте это заведение также быстро, как и пришли. Можете, впрочем, изложить моему другу обвинения Совета. Если захочет, он пройдет с вами. Если нет - извольте удалиться. Немедленно.
- Если при задержании будет оказано сопротивление, - холодно сказал командир, - мы имеем право применить силу.
Не дожидаясь логического окончания угрозы, Нэльвё по-кошачьи мягко и плавно, одним текучим движением поднялся со стула. Шагнул вперед, заслоняя нас - и потянул меч. Он выскользнул с тихим звоном так плавно, играючи и будто бы небрежно, что никаких сомнений в мастерстве Отрекшегося не возникло.
Вспыхнувшая на солнце сталь - тончайшая, голубоватая, почти полупрозрачная, словно выточенная из лунного света, порезаться о которую можно от одного лишь взгляда - ответила на мой незаданный вопрос.
В трактире. Столы вокруг нас стали стремительно пустеть, а толпа рокотливым потоком прянула в другую часть зала. Один из стражников - тот самый, первым объявивший об аресте - пинком отбросил стол, разметал стулья и ринулся на нас. Нэльвё плавно, с текучей водной грацией, отвел взвившийся в воздух меч противника. Клинки скрестились, запели - низкой и резкой протяжной нотой - и разошлись. И еще, и еще, в десяток коротких ударов.
Стражник утратил инициативу почти сразу же, и теперь пятился, неловко отбивая чересчур быстрые и легкие, порывистые удары. Они оба сражались бастардами, только для Нэльвё меч был словно продолжением руки, а для нападавшего - бестолковой обузой. Он и так безнадежно проигрывал бы бессмертному в скорости, гибкости, пластике, а в громоздкой кольчуге и вовсе ничего не мог противопоставить. И оттого пятился, послушно отступал под напором танцующих шагов бессмертного, теснящего его к двери, чтобы в конце концов ловко уйти из-под удара вбок - и вовлечь Нэльвё в круг сражающихся.
Голубоватые росчерки аллевьерской стали исчерчивали тяжелый, измученный жарой воздух. Звенел, точно хрусталь, - высоко, переливчато - клинок, соприкасаясь с уродливыми железными лезвиями. Нэльвё виртуозно уходил из-под ударов, изумительно парировал и контратаковал. Я невольно залюбовался, но почти сразу обнаружил неладное: иногда противники откровенно промахивались, били совсем мимо, по пустому месту, где его не было и не должно быть. На опережение? Так бессистемно и несогласованно? Нет, чепуха. Я взглянул из-за Грани и сразу все понял. Нэльвё водил их за нос, щедро рассыпая виртуозные иллюзии - искажения пространства, зеркальных двойников в пустоте или на месте другого стражника.
Вместе эта троица работать совершенно не умела, только мешая друг другу. Нэльвё терпеливо дождался, когда они несколько выдохнуться, чтобы не подставляться под удар, ничем не защищенный, - и серией коротких и молниеносных взмахов сломал ритм одного, второго, поднырнул под мечом шпиона. Мастерски сплетенное заклинание сна сорвалось с пальцев на миг освободившийся руки и опутало двоих. Менее удачливый стражник - кажется, все тот же, первым ринувшийся в бой, - под действие чар не попал, и просто огреб рукоятью под дых.
Нэльвё качнулся к последнему, но не успел достать - шпион скрылся за дверью. Он распахнул ее ударом ноги и выбежал следом. Я дернул Камелию за руку и потащил за собой.
Мы вывалились во двор. Шпика нигде не было, и Нэльвё, недолго думая, бросился к конюшне. Счет шел на доли секунды.
Двоих стражников, стоящих у конюшни, Нэльвё обезоружить успел, но прорваться внутрь мы не смогли: вход загородила приведенная шпиком подмога. Мы прянули назад - и натолкнулись на вторую часть отряда.
Нас окружили.
- Бросайте оружие, - прозвенел холодный, как горный ручей, голос соглядатая. Командных ноток в нем не было - только ледяное спокойствие. Он сообщал, не приказывал.
Нэльвё напряженно замер, готовый сорваться в бой. Стражников, обступивших нас, было всего семеро. Семеро - и шпион, от которого можно ожидать чего угодно. Атаковать первым он не мог, только парировать удары: иначе неминуемо подставил бы нас. Колдовать бессмысленно: дотянуться до всех просто невозможно, а не до всех - чревато.
...Ему - бессмысленно.
Я сжал руку Камелии. И шепнул, не решаясь прибегнуть к голосу:
"Парализуй их, немедленно!"
Девушка вздрогнула и вскинула голову, не понимая, откуда пришла эта чужеродная, совсем не ее мысль. Я перехватил ее взгляд - потемневший, испуганный, растерянный. И повторил - жестче, злее:
"Парализуй!"
"Я... я не могу!"
Испуганно, слабое. Сквозь слезы, уже блестящие на глазах.
"Что?!"
Взметнулась дорожная пыль, заскрипели под ногами мелкие камушки - и звон скрещивающихся клинков ушел ввысь. Переливчатая песнь аллевьерской стали дрожала, срываясь на диссонансы.
"Я не могу! Они же... им же..."
"С ума сошла?! - грубое, злое. Времени нет.
Пальцы еще сильнее впились в запястье.
"Не сделаешь - убьют!"
Камелия побледнела, задрожала, качнулась было в их сторон - и тут же отшатнулась, зажмурившись.
"Нет!" - отчаянное, жалобное, но непоколебимое. - Я не могу, не могу, не могу! Не..."
Она осеклась и коротко вскрикнула, когда я с силой и злостью дернул ее за руку, притягивая к себе. Ее глаза в ужасе распахнулись - и в них я увидел собственное отражение. Искаженное, злое, страшное, со вспыхнувшим колдовской зеленью взглядом. Его единственного хватило, чтобы сломить ее волю и подчинить себе.
Камелия мучительно изогнулась и медленно стала заваливаться назад. Я удержал ее, как мог, вцепившись в ее руку и не отпуская. Ее взгляд, еще мгновение назад винно-бордовый, игристо-яркий - потух.
Щедро зачерпнув силу через Камелию, я выбросил едва сформированное заклинание, доплетая его на ходу и подкрепив срывающимся:
- Замри!
Я знал, что оно сработает. Просто не могло не сработать.
Стражники застыли чудовищными изваяниями. Лица искажены в муке судорог, мышцы окаменели в момент напряжения. Застыли в последнем движении - занеся меч для удара, парируя, уворачиваясь или уходя в сторону... Я смотрел на них всего миг, ровно настолько, чтобы убедиться - и отвел взгляд.
Камелия, ослабевшая, едва держащаяся, чтобы не упасть земле, побледнела еще больше, но не закричала и не заплакала. Только вздрогнула и вскинула голову.
И при виде ее глаз - мятущихся, испуганных и растерянных - во мне что-то дрогнуло. Злость на нее ушла, уступив место... чему? Жалости? Сочувствию?
Понять я не успел. Щеки Камелии коснулась - и разбилась капелька крови.
Еще одна расцветила ее посеревшую от усталости кожу. Еще - и еще одна... Три алые дорожки, прочерченные точно алыми слезами.
Я медленно поднес руку к носу и отер кровь, даже не пробуя ее остановить. В голове шумело. Слабость подкашивала ноги, а эйфория, опьянение чистой и хрустальной песней волшебства гуляло по венам.
Тихо зашелестел загоняемый в ножны меч.
- Идемте, - негромко позвал Нэльвё. Его голос звучал твердо, жестко, но не жестоко. - У нас нет времени.
Я молча протянул руку Камелии, помогая подняться - и пошатнулся. Девушка отчаянно уцепилась за меня тоненькими, как у котенка, коготками, лишая остатков равновесия. Безнадежно всплеснув свободной рукой, я чудом уцепился за что-то. "Чем-то" оказался ящик с цветами. Он натужно скрипнул, накренился под нашей тяжестью, и я поспешно отпустил его.
Протяжно скрипнули створки ворот, зашуршала солома под мягкой поступью Нэльвё. Кое-как совладав со слабостью, я нетвердым шагом направился к конюшне, придерживая Камелию за плечи.
Глаза не сразу привыкли к гостившему в помещении полумраку, и я едва не споткнулся об распластанное на полу тело.
- Спит, - с облегчением сказал я, разглядев опутывающую его за Гранью колыбельную. Не то что бы меня волновала жизнь конюха. Но для и без того перенервничавшей Камелии это стало бы слишком сильным потрясением, а успокаивать ее было некогда.
Я огляделся. Нэльвё маячил где-то в конце помещения, обыскивая дальние стойла. Мальчишки-конюшего видно не был. "Не зря заподозрил", - со злостью подумал я.
Хотелось ругаться. Грязно. Одна маленькая вихрастая пакость - и столько забот!
Язык так и чесался наградить мерзкого мальчишку малоприятным "пожеланием". Но ему отчаянно везло: в тот момент, когда я уже готов был поступиться своими принципами и выдать что-нибудь эдакое, Нэльвё отыскал лошадей. "Не судьба", - легко согласился я, и выкинул его из головы, зашагав навстречу Нэльвё.
В четыре руки впихнули слабую Камелию в седло, вспрыгнули сами. Тишина, стоящая на улицах города, еще больше подгоняла; вселяла тревогу. Это была тишина не спокойная, а мятежная: так море затихает в преддверии шторма.
- Не успеем выбраться раньше, чем поднимется переполох - нам конец, - ровно сказал Нэльвё, и от его спокойного тона меня пробил озноб.
Отрекшийся подхлестнул лошадь, трогаясь с места. Мы сорвались за ним. Закатное солнце ударило по глазам искристой волной, ослепив.
- Чисто!
"Куда?" - билась одна-единственная мысль. Не знаю, чья.
Нэльвё резко потянул за поводья и круто забрал вправо. Я, не раздумывая, повернул за ним. Запоздалое: "Вправо"? За конюшню? Зачем?" - догнало меня только спустя три удара сердца.
Ответ пришел почти сразу: thas-Elv'inor хотел уйти переплетением узких улочек, которые прячутся за фасадами главных кварталов. Задний двор трактира вплотную примыкал к одной из них. Отделял их только низкий, но крепенький заборчик, который Нэльвё рассчитывал перемахнуть. И перемахнул бы, если бы лошади не заартачились.
Стрелочка замедлилась, перешла с рыси на шаг - и вовсе остановилась, упершись всеми копытами и несуществующими рогами. Заборчик - смешной, едва ли метр высотой - казался ей неодолимой преградой.
- Ах ты, скотина! - зло выплюнул Нэльвё, когда так и не смог совладать с упертой кобылицей ни уговорами, ни угрозами. - Мерзавка!
- Возвращаемся! - сухо бросил я, рывком потянув за поводья и разворачивая лошадь.
Я чувствовал, как играют на лице желваки. План - еще мгновения назад такой надежный и обещавший спасение - пеплом рассыпался прямо в руках. Демоновы лошади! И забор этот, проклятый, из камня! Не разметать магией.
Минута, которую мы потеряли, сыграла против нас. Перед трактиром уже вовсю гремел топот тяжелых военных сапог, отрывисто взвивались в воздух командные крики, изрядно нервируя, подгоняя, точно смоченный в соли хлыст... и вынуждая делать ошибки.
...Или отваживаться на безрассудства, как мы.
Чувствуя, что делая несусветную глупость, я первым вылетел на узкую площадку перед крыльцом. Стражники прянули в стороны серо-зеленой волной. Только один юнец-оруженосец сдуру преградил было нам путь, но, поняв, что излишком благородства господа не страдают, шарахнулся в сторону. Хлюпнула плещущаяся в канаве грязь, и я успел увидеть, как его щегольские русые кудри потемнели. Брызги, поднятые купальщиком, окатили круп и ноги коней.
Улочки отчаянно петляли, кружили раненым зверем. Время уходило водой - или кровью, пылающе-алой, живительно-страшной.
Мы летели по полупустым, молчаливым улицам на острие вихря. Встречные всадники, прохожие и экипажи шарахались, вжимаясь в стены домов.
Глухой перестук копыт о подгнившие, раскисшие от грязи доски звучал тревожным набатом. Но гнал вперед нас совсем другой звук - едва слышный, почти что кажущийся, но неотвратимый. Тихий, угрожающий, как гул в горном ущельем, в котором рычит, неистовствует горный поток. Тихий, но все нарастающий и грозящий затопить, захлестнуть с головой, погрести под стремительностью и яростью своего течения. Гул- шепот, гул-шелест. Он летел, кажется, со всех сторон. Летел - и приближался, неумолимо настигая с каждым ударом копыт.
"Мы не прорвемся напрямик! Нужен другой путь!" - крикнул я громко и отчаянно, - но беззвучно, не решаясь прибегнуть к слову. Словно сегодня была Дикая ночь, когда выдашь себя - умрешь.
Мгновения срывались со стрелок часов дробным перестуком и свистом ветра. Я уже решил, что не дождусь ответа (или что меня даже не услышали), когда по коже пробежала волна тепла. Усталость схлынула, растворилась в ласковых объятьях силы.
Я понял, о чем он, лишь когда Стрелочка дернулась, почувствовав направленную на нее силу, и беззвучно заржала. А по стенам домов, шаг в шаг с нами, летели не три тени, а две. Невидимость и беззвучие укрыли нас шелестящим пологом, спрятав от посторонних глаз. Мы скользили в закатных лучах легкими порывами ветра. Чары коснулись только меня: рыже-пегие, цветастые, точно лоскутное полотно, коньки Нэльвё и Камелии по-прежнему золотились солнцем. Только на лбу Отрекшегося заблестели бисеринки пота, и лицо как будто осунулось.
Улочки скрестились, переплелись и разбежались. Крутой поворот, стрела переулка... Еще поворот, другой - и мы вырвались на главную улицу, в конце которой темнела громада крепостной стены и надвратной башни.
Спешно перейдя на шаг, мы пристроились в конец небольшой очереди - вечером мало кто покидал город. Тройка сально перешучивающихся наемников, юный торговец на кривой телеге да усатый рыцарь в сопровождении хлипкого оруженосца, едва разменявшего первую дюжину... В такой разношерстной компании несложно будет затеряться.
Я критически оглядел наш скромный отряд. От утонченного облика Камелии не осталось и следа: бело-золотой шлейф изуродовали пятна грязи, вуаль слетела в неистовстве скачки, собранные в аккуратный пучок волосы рассыпались по плечам, а винно-бордовые глаза пылали ведьминским пламенем. Заявись эта бледная немочь к западным воротам сейчас и представься леди из дома Эльгйер, ее бы немедленно отправили на эшафот за ложь и посягательство на честь рода. Нэльвё выглядел не многим лучше: такой же усталый и потрепанный.
Ну... надеюсь, несложно.
Очередь таяла, но продвигалась чересчур медленно. Напряжение в воздухе нарастало с каждым мгновением промедления. Время стремительно скручивалось в тугую спираль. Стрелочка-Ленточка начала нетерпеливо приплясывать подо мной. Я шикнул на нее и, помедлив, ласково погладил, поделившись своей уверенностью. И, наклонившись, негромко зашептал:
- Тише, спокойнее... все хорошо, хорошо... Стрелочка. Еще немного.
Совсем рядом рассыпалась звонкая дробь копыт. Я торопливо выпрямился в седле и легонько тронул лошадь каблуками, направив вслед за Нэльвё и Камелией, к воротам. Стражники, наконец-то удостоверившись, что мальчишка-торговец не врет и действительно едет с пустой телегой, перешли к нам.
- Куда направляетесь? - негромко спросил немолодой мужчина, подслеповато щуря удивительно живые глаза. Седина давно выбелила волосы, морщины избороздили лицо, но старческая немощь пока обходила его стороной, а руки хранили ловкость и гибкость юных движений. Взгляд - строгий и ясный. И соколиная брошь на зелено-сером плаще.
Он ничуть не казался опасным противником - но, без сомнения, был им.
- На тот берег Майры, - коротко бросил Нэльвё. Горделиво расправленные плечи, прямая, как росчерк клинка, спина и взгляд бессмертного служили ему лучшей защитой. - Хотим успеть на последний паром.
Торопливо заскрипело перо, едва поспевая за быстрой речью Отрекшегося. У этих ворот протокол вел долговязый мальчишка десяти-двенадцати лет: по-взрослому сосредоточенный и смешно-долговязый.
- Что-нибудь вывозите? - продолжил стражник. Тень сомнения легла на его лицо. Он не сводил пронзительных глаз с Нэльвё, и мне отчего-то стало казаться, что морок, обманувший даже меня, над ним не властен.
- Нет.
Я занервничал. Настороженное внимание командира, уже идущая, быть может, по нашим следам погоня и всполошенный город вылились в гремучую смесь, которая могла рвануть в любой момент. Каждая секунда промедления только приближала наше поражение.
- Ваши имена? - наконец отведя взгляд, спросил стражник, потеряв к нам интерес.
Мальчишка-писарь окунул истрепанное перо в чернильницу, но оно отчетливо скрежетнуло по дну, бесцветно царапнув бумагу. Мальчишка зачерпнул снова, но без толку: в баночке не осталось и капли чернил. Я скрежетнул зубами, слишком хорошо понимая, чем это нам грозит.
От внимания Нэльвё это незначительная заминка тоже не укрылась. Он ничем не выказал злости: только осанка стала жестче, а голос - холоднее.
- Прикажу, - с неожиданным удовольствием согласился он, бросив внимательный взгляд на Нэльвё.
Мальчишка-писарь припустил к лестнице. Я, слишком поглощенный просчитыванием вариантов развития событий, не сразу сообразил, куда он направляется. А когда сообразил, с руганью бросил Стрелочку в сторону, но с мальчишкой разминуться не успел.
Вся моя симпатия, появившаяся было к этому идиоту, бесследно рхиспарилась.
- Куда прешь?! - рявкнул рядовой стражник, к которому отлетел растрепанный вихрастый мальчишка. - Совсем глаз нет?!
- Я... извините... я... оно само!
- Само? - десятник медленно повернулся. И его глаза вспыхнули, точно у гончей, напавшей на след.
Нужно было срочно что-то делать. Убираться назад, в город? Да, я спасусь сейчас, но потом?.. Я не выберусь в одиночку!
Рвануть напролом? Сквозь такую охрану не прорваться.
Если только...
Я оглянулся назад, вперед, бросил отчаянный взгляд на такую близкую, но совершенно недостижимую стену, за которой должна была начаться моя свобода...
Выхода нет.
Стражники бросились наперерез, но я еще успевал вырваться из кольца. Успевал... если бы захотел. Но я решил рискнуть всем.
Грань истончилась - и пропустила нас: меня и обезумевшую от страха лошадь. Она и представить не могла, что ее угораздит связаться с волшебником.
***
- Я во что-то врезался... Невидимое... - сам не веря в то, что говорит, прошептал мальчишка.
- Невидимая стена? - Нэльвё приподнял бровь, не скрывая откровенной насмешки в голосе: - Что за чушь!
- Можем ли мы рассчитывать на вашу помощь, господин... Нолен? - негромко спросил командир, по-прежнему не сводя с него внимательного взгляда. Только теперь стражник стряхнул с себя показную мягкость и неторопливость. Старый лис! - В городе неспокойно из-за преступника, которого Совет разыскивает по всей стране. Насколько нам известно, он имеет способности к магии. А тут - "невидимая стена" у ворот... нехорошее совпадение.
- Как вам угодно. Мне стоит провести проверку самому?
- Нет, лишь засвидетельствовать результат. Доррег, Харен, зайдите с тыла. Бартон... пожалуйста, приведи господина мага и его... амулет.
- Амулеты-проявители часто дают сбой, - спокойно, как бы между прочим, вставил Отрекшийся.
- Поэтому-то, - мужчина светло, доброжелательно улыбнулся: - Я и просил привести мага.
Нэльвё никак не прореагировал на его слова. Он выглядел таким же спокойном, как и прежде. Ни единая тень эмоций не скользнула по лицу, скованному маской хладнокровия. Ни единая мысль не выдала себя отблеском в фиалковой бездне взгляда гнев, что пылал сейчас, сжигая его изнутри. Гнев - и безумная ярость. Это же надо быть таким идиотом! Чем он смотрел?! Мио, при всей его проницательности, сообразительности и потрясающе гибком уме создавал изумительные, гениальные планы - и тут же проваливал их на стадии реализации, едва начав! Нэльвё просто в бешенство приводила его рассеянность и вечная сосредоточенность на чем угодно, кроме выполнении задачи - пусть даже такой простой! Мио готов был заниматься чем угодно: разбором "теоретических выкладок", опровержением только что выдвинутой гипотезы, восхищением птичкой на веточке и мощеными улочками с причудливым узором - но не тем, чем нужно. И вот настал тот момент, когда его мечтательность, наконец, вышла им боком.
Связаться с ним, не потревожив при этом опутывающую ворота защиту, Нэльвё не мог. Что-либо сделать - тоже. Оставалось только надеяться, что Мио не полный дурак и додумался удрать, пока еще мог.
Надеяться и ждать - а это он умел делать, как никто другой. Вся его жизнь была одним сплошным ожиданием.
Thas-Elv'inor искоса глянул на Камелию. Встревожена и растеряна, немного испугана.... Славно, славно! В самый раз!
Мальчишка-писарь привел щупленького мага в полувыцветшей мантии, лет сорока на вид, но уже с плешью. Корин пренебрежительно называл таких магов "мелкопоместными", потому что ни на что кроме выведения грызунов и призыва слабого, такого же щуплого дождика они не годились.
Маг откашлялся, что-то торопливо закряхтел, бросая подозрительные взгляды на бессмертного. Нэльвё стало смешно. Неужели опасается, что мешать будет? Или боится ударить в грязь лицом? Зря боится: в любом случае ударит, так что нечего переживать!
Кряхтение оборвалось, и маг зачем-то взмахнул руками, вспугнув сидящих на соседней крыше ворон. Мгновение ничего не происходило - а затем на какое-то мгновение все озарилось переливчатым радужным светом, точно они оказались в огромном мыльном пузыре. Нэльвё, сохраняя на лице маску безразличия, скользнул в разум одной из взлетевших птиц, взглянув на мир ее глазами.
Все-таки ушел! Отлично!
- Надо полагать, это все? - скучающе спросил он, выскользнув из тщедушного тельца. - Мы можем ехать дальше? Уже поздно... командир.
Десятник глянул на торопливо колдующего надо амулет мага.
"Колдуй, колдуй!" - ехидно пожелал Нэльвё, прекрасно зная, что Мио здесь уже нет.
Тяжелый, грязно-серый сумрак Ильмере остался позади. Их обнял лиловый вечер, шепчущий травами и щекочущий нос запахом речной тины и лилий. Гнать коней не стали: пустили неторопливой рысью, не желая вызывать неуемные подозрения стражников. Напряжение постепенно отпускало. Нэльве нагнулся в седле и сорвал золотой колосок.
- Мастер, - робко спросила Камелия. - А...
- Я не знаю, - негромко ответил он, крутя в пальцах травинку. - Правда - не знаю.
- И... что теперь делать? - отрывисто, безуспешно пытаясь скрыть волнение, спросила она.
Нэльвё хотел было иронично повторить, но посмотрел на нее и вдруг передумал.
И сказал совсем другое:
- Ждать.
***
Они не успели добраться до переправы. Едва между ними и оставшимся позади Ильмере пролегли полверсты, реальность заколебалась, задрожала, пошла волнами - и выплеснулась сутулым всадником. Камелия задохнулась от радости и облегчения... и испугано вскрикнула, зажав рот ладонью, когда Мио стал медленно заваливаться набок.