Первым, кого Петр Врангель встретил в коридоре, был Кузьма Нечаев. Выглядел тот бодрячком, чему способствовала и ладно сидящая форма, в "сорок первом" следили за внешним видом с тщательностью, доходящей до маниакальности. Но глаза выдавали усталость - работой его отдел был завален, что называется, "по самые гланды
"Много работы - это не беда", подумал Врангель. "Беда, когда ее нет".
- Привет сатрапам, - зевая, сказал Нечаев. - Какие новости?
- Это у вас новости, - ответил Врангель. - У нас как обычно - зеро.
- Какое зеро? А, ну да... Голова с утра не соображает. Знаешь, с одной стороны завидую. А с другой...
Врангель задержал рукопожатие чуть дольше обычного.
- Слушай, Кузьма, - Петр огляделся по сторонам. - Может, дашь мне своих пассажиров на денек? Да понимаю, что шансов мало. Но и ты пойми - осточертело старые справки переписывать. А под лежачий камень...
Нечаев с хрустом покрутил шеей.
- Спать, ёшкин кот, хочу, больше чем на бабу... Лады, с дежурным поговорю. С тебя кофе твое буржуйское, полбанки и не меньше.
- Это у вас, - хохотнул Нечаев. - А у нас коммунизм. Берешь? Ну, раз такой расклад, задавлю я минут так триста. Удачи, душитель свободы.
"Что ни говори, а Кузьма человек", подумал Петр Николаевич.
Коллега рисковал; начальство, если что, по головке не погладит. Хотя перекос в клиентуре и, как следствие, в объеме и качестве информации, раздражал не только среднее звено Управления, руководство тоже нервничало, но ввиду невозможности что-либо предпринять, делало хорошую мину при плохой игре. А в "четырнадцатом" и так три человека штата, меньше некуда.
Зайдя в кабинет, Петр позвонил дежурному, размял папиросу и подошел к открытому окну. Июнь стоял душный, небо беременело грозами, но по-настоящему пока не грохотало, так, разминка природы. И не только природы - Врангель это понимал, чувствовал; бахнет скоро, так бахнет, что мало не покажется. Но между пониманием и конкретной информацией дистанция размера угрожающего. Контрразведка не может прикидываться Кассандрой - "факты, господа офицеры, факты".
Первого Врангель окрестил "студентом". Вид у молодого человека был несколько испуганный, но вместе с тем решительный - к слову, не такое уж редкое сочетание. "Может, что и получится", подумал Врангель. "Взгляд прямой, глаза не бегают. Руки дрожат - так это нормально. У меня бы тоже дрожали. Студент, как пить дать, студент. Должен он что-то знать. Просто обязан".
- Слушаю вас, - сказал он официально, но без лишнего металла в голосе. - Кто, откуда, зачем?
- Петр Николаевич, - представился Врангель; как обычно, он был в штатском. - Пока; подчеркиваю - пока - для вас я Петр Николаевич.
- Олег Заруев, - представился "студент". - Николай Петрович, то, что расскажу, наверняка покажется вам пургой и гоном... Блин, как сказать-то...
Врангель молчал, с напускным равнодушием разглядывая господина Заруева.
Клиенты вели себя по-разному. Иные сразу брали быка за рога, но в большинстве своем тянули до последнего; мялись, словно курсистки. Но времени у Врангеля не было - пассажир был чужой, неровен час, начальство заглянет.
- А вы кто по званию, товарищ командир? - студента явно смущал цивильный вид хозяина кабинета.
Петр Николаевич внутренне поморщился, при этом лицо его сохранило казенно-безучастное выражение.
- Встать, - негромко сказал он.
Заруев вскочил; тяжелый стул резко качнулся, но каким-то образом сохранил стоячее положение.
- У меня мало времени, Заруев. Еще раз - кто, откуда, зачем? Ну?
- П-понял, - Заруев вытянулся во фрунт. - Я понял, товарищ... Вы только поверьте. Я же сам... Я из будущего. Да, из самого что ни на есть настоящего будущего, отвечаю. И у меня архиважная информация... - он перешел на театральный шепот. - Информация... Для самого товарища Сталина.
***
- Ротмистр?
- Господин ротмистр, - Врангель стряхнул пепел и брезгливо посмотрел на очередного "спасителя Отчизны".
В принципе, всё было ясно - как и все предыдущие, экземпляр интереса для него не представлял. Типичный нечаевский клиент. Двадцать второе июня, "котлы", Власов и Хрущев, Жуков и Рокоссовский. Антибиотики и промежуточный патрон.
Про надвигающуюся Первую большую войну пассажиры во времени знали чуть меньше, чем ничего. Один утверждал, что конфликт спровоцировала пани Каплан, стрелявшая отравленными пулями в русского принца Гаврилова. Другой настаивал, что все началось с цусимского сражения - на секунду Врангелю захотелось застрелить "эрудита" прямо в кабинете.
Читавшие какого-то писателя Гашека бодро вспоминали Сараево и Фердинанда, Австро-Венгрию и некого солдата Швейка. Добрая треть всуе упоминала Кутузова, адмирала Макарова и Столыпина.
Среди всего этого потока чудовищной исторической безграмотности, вспоминавшие про Брусилова, химическое оружие, танки и авиацию смотрелись эрудитами, но и у тех что-то конкретно-полезное выудить было невозможно - ни дат, ни направлений ударов.
Ценность информации стремилась к нулю, к вечеру Врангель был выжат как белье в руках старательной прачки.
- Следовало ожидать, - сказал он Нечаеву; вышли покурить, когда солнце уже уходило за горизонт. - Все, что до семнадцатого года у потомков доисторический период. Хотя даже в конце прошлого века и то жизнь идет.
- Специфика, - пожал плечами старший лейтенант НКВД. - У тебя своя, у меня своя. Ты дату начала войны узнать не можешь, а с меня начальство уже такие детали трясет, что заморочился на всю голову - про бакинскую нефть, например. Или про англичан в Северной Африке.
- Аппетит появляется во время еды, - меланхолично заметил Петр.
- Вот-вот. Раньше любому пришельцу из будущего были рады, а теперь ковыряемся как буржуй в ананасах. За неделю - шесть копий плана "Барбаросса". Солить мне их, что ли...
- Много не мало, Кузьма, - присоседившийся к разговору капитан КГБ Сергей Синицын из "девяносто первого" был, что называется, на позитиве. - У меня тоже народ косяком попер. Грамотные до одурения. "Горбачева на кол, Ельцина на костер". Попугаи. Сегодня, правда, один толковый попался - золото партии, Кручина, Павлов... Перспективная тема.
С полминуты курили молча.
На крыльцо вышел парень в строгом синем костюме; к перекуривающим он не подошел - думал о чем-то сугубо своем, качался с каблука на носок, засунув руки в карманы брюк. Окружающих он как бы и не замечал.
- Знаете, что за окунь? - кивнул в сторону новичка всезнающий Синицин.
- На твоих похож, новенький? - без особого интереса спросил Кузьма.
- Новенький, - кивнул Синицын, скривив улыбку. - Новенький отдел, мать их... "Две тысячи восемнадцатый". Вчера приказ был. Так-то, парни.
"Да", подумал Врангель."Всегда война"
Не прощаясь, он поднялся по крыльцу, дернул тугую дверь. Пришло время заканчивать день. Отчеты ни о чем, планы в никуда, "не мы такие - жисть такая".
В "дежурке", несмотря на поздний час, было людно. Мужчины всех возрастов - женщин почти не было - сидели на узких лавках, сосредоточено глядя в пространство. Иные беззвучно шевелили губами, словно студенты перед экзаменом. Процентов семьдесят были клиентами "сорок первого", среди остальных попадались борцы с татаро-монголами, Наполеоном и непризнанные пока советники российских императоров - пестрый был народец.
- Врангель, - дежурный мазнул по нему опытным взглядом вахтера. - Клиент к тебе.
- Нечаевский? - равнодушно спросил Петр.
- Я же говорю - к тебе.
Ротмистр притормозил, еще раз бегло оглядел ожидающих.
- Прапорщик твой забрал, - лениво сказал дежурный. - Говорит, клиент штука редкая, неровен час, уведут. В кабинете дожидается.
***
- Разрешите представиться - Макаров Сергей Николаевич, одна тыща девятьсот шестьдесят восьмого года рождения, - при появлении Врангеля человек из будущего несуетливо, но и без капли вальяжности поднялся со стула, сопровождая фразу легким наклоном головы.
- Петр Николаевич, - Врангель выдержал пристальный взгляд гостя. - Присаживайтесь, господин Макаров. Можете курить.
- Благодарю, господин ротмистр.
"Непрост", Петр поймал испытующий взгляд гостя, четкий, прямой, в котором вместе с тем угадывалось почти детское любопытство. "Не знал бы что оттуда, мог бы принять и за бывшего вольноопределяющегося. Ну, это и к лучшему, на простых я сегодня насмотрелся. Начнем без прелюдий, дело к ночи".
Позже Врангель подумал, что зря отпустил стенографистку. Макаров не был каким-то неестественным всезнайкой, но говорил почти без пауз, а в сравнении с предшественниками и вовсе казался профессором-историком.
Он рассказывал про генерала Самсонова, ошибки Жилинского, Галицийскую битву - когда что-то забывал, Врангель негромко подсказывал варианты, и пришелец продолжал погружение в войну, начавшуюся для него сто лет назад.
Как старательный ученик на диктанте, Петр записывал про Карпатское наступление немцев, вступление в военные действия Османской империи, "атаку мертвецов" и проблемы с тыловым обеспечением российской армии.
Минимум системности, да, но не это было важно - штабисты разберутся.
Через два часа ротмистр расправил затекшие плечи, стряхнул перо - первоначальный отчет был готов. В завершение он написал - "категорически рекомендован к дальнейшему сотрудничеству", сопроводив резюме тремя восклицательными знаками. Завтра утром господин Макаров вместе с отчетом Врангеля окажется в штабе, а работу начальника "четырнадцатого отдела" на этом можно считать законченной.
- Может, еще чего вспомню, - растирая виски, сказал Макаров. - Юденич, Деникин... мы же их больше по гражданской. - Он подошел к открытому окну, вдохнул остывающий вечерний воздух.
- Тиха украинская ночь... Петр Николаевич, вы любите Гоголя?
Врангель рассеянно кивнул. Сейчас, когда спали и первоначальный азарт, и ощущение долгожданной удачи, он еще раз прокручивал в голове начало разговора. Что-то зацепило его в словах Макарова, сказанных еще в самом начале, какая-то деталь занозой засела в голове и упорно не хотела вылезать из глубин подсознания.
Звякнул телефон - дежурный сообщал, что последняя машина в штаб отходит через пять минут.
***
- Спасибо, Сергей Николаевич, - Врангель пожал крепкую ладонь пришельца. - Вы нам очень помогли.
- Рад быть полезным, - Макаров смотрел на Врангеля, словно навсегда прощаясь с близким родственником. - Берегите себя, Петр Николаевич.
"Правильно, что в штаб не поехал, переночую в кабинете, не впервой. Главное, хоть какой-то результат. Пусть поздно, пусть за месяц до войны - но результат".
Рявкнул мотор, "Руссобалт" дернулся в сторону невидимого горизонта, едва раздвигая темноту фарами.
Врангель вернулся в кабинет, достал из сейфа бутылку коньяка - сегодня можно.
"Спать буду в рубашке и брюках", устало подумал он. "А завтра переоденусь в форму, хватит уже этой цивильности. В форму... завтра... Черт, на ходу засыпаю. А надо привыкать - через месяц война, там не поспишь. Через месяц, да. Если этот Макаров не врал. Но непохоже. Так, еще коньяку, уснуть поскорей...
Непохоже, что он врал. Он же седой совсем, я и не понял сразу, блондины седеют не так, как брюнеты. Нет, не врал. Но что-то он мне не сказал, нутром чувствую. Неважное, наверное, но не сказал - сознательно. Почему? Значит, неважное... еще пятьдесят и всё, да... неважное. Для будущей войны. А для чего - важно? Или - для кого?"
Он лег на кожаный диван и тут же поднялся. Картинка сложилась - Врангель понял, что его напрягало с самого начала общения с гостем. Первые же брошенные фразы - черт побери, как он мог этого не заметить? "Господин ротмистр. Да, он так и сказал - господин ротмистр".
Позвонить в штаб, потребовать еще одной встречи? Это можно, не откажут. Это очень даже можно.
Петр на ощупь нашел портсигар, закурил.
"Нет, не надо", подумал он. "Зачем? Это же только прошлое не меняется. А будущее, как ни банально, мы делаем сами. И с Сергеем Николаевичем будущее у нас разное. А иначе - зачем вся наша работа?
***
Ученик десятого класса четырнадцатой гимназии Сергей Макаров попал в знакомую каждому школьнику ситуацию, наглядно демонстрирующую существование закона подлости во всей его отвратительной сущности. Заигрался в футбол - не выучил историю - спросили именно его. Триада, неведомая разве что махровым отличникам, била его грядущей тройкой в полугодии, и было это и не выскажешь как некстати...
- Так что, Макаров? - историк поглядывал с иронией, но не без сочувствия. - Расскажите нам о начале Первой Глобальной войны, будьте любезны.
"Надо попытаться", подумал Сергей. "Без боя не сдамся, пусть хоть весть класс ржет. Слабые места - даты, тут у меня глухо. Направления ударов, сражения? Мимо, мимо... Стоп, а если про полковника Врангеля, книгу же читал, года два назад. Так, так, мы еще побарахтаемся... Книжка, понятно, не документальная, но главное-то уж правда. Что там - начал войну ротмистром, командир эскадрона, Георгий Четвертой степени за Каушен, потом принял дивизион, полковником уже. Храбр и умен - ну это понятно. Погиб в Галиции, оттягивая на себя превосходящие силы противника, что обеспечило контрнаступление русской армии на участке... Ладно, Нестерович уже заждался. Поехали".