Я очнулся в лесу. Было утро, пели птицы, стучали дятлы, ухала сова. Все, как обычно. Не считая того, что засыпал я в одном муравейнике (ночной клуб на Курской), а просыпался в другом, более близком к своей семантической сущности. В этом была легкая странность.
Вытряхнул из одежды муравьев, размял члены. Принюхался - воздух был другой, без примесей бензина стандарта ЕВРО-95, запахов кока-колы и продукции Ачинского глиноземного комбината.
Другой мир. На то, чтобы поудивляться, я дал себе минуту. Потом ласково ощупал себя, посмотрел на отражение в капельках росы - да, это я, Саша Храбрецов-Знайкин. Кандидат исторических наук, аспирантура на кафедре немецкого языка, снайперские курсы при Доме офицеров.
Первый медицинский с отличием, второй разряд по спортивному ориентированию, третий дан по прикладной психологии. Инженер-конструктор в отставке. Водное поло за "Динамо", боевое самбо за "Спартак", менеджмент за "Роснефть".
Четверть без закуски, десять раз за ночь. Обычный человек двадцать первого века.
Пора было определяться во времени. Вспомнил уроки деда интернет-дизайнера, оценил высоту травы, контрастность листвы, характеристики солнца в плане яркости.
Мать честная - июнь сорок первого! Местность - либо западная Белоруссия, либо восточная Сибирь. Но что делать в Сибири попаданцу из двадцать первого века?
Значит, война...
Секунд шесть я сидел, обхватив голову руками, беззвучно шевелил губами, моргал и играл желваками. В себя меня, а меня в себя привел гул сминаемой травы. На поляну вышло четверо красноармейцев.
Лейтенант и трое бойцов, все рослые, широкоплечие, со сплющенными носами и рваными ушами. Один небрежно подбрасывал в руке МG-34.
- Руки на капот, ГИБДД - негромко скомандовал командир.
По-литовски он говорил почти без акцента.
Я поднялся, периферийным зрением фиксируя движения остальных: прищур глаз, форма, документы... Ага, скрепки на документах из нержавейки. Диверсанты. Бранденбург.
"А ты помнишь, как на Бранденбургом шел дождь, Барбара..."
Хотя, нет, эту фразу мы оставим для другого рассказа.
Но пора было действовать.
- Факен шит, - сказал я с баварским выговором. Они расслабились ровно на четверть секунды, но мне этого хватило.
Моя левая нога в белом кроссовке врезалась в область паховых колец первого, локоть въехал в сочленение височной и затылочной кости, соответственно, третьего и четвертого. Главного я доставал их полуприсяда, с тройным фуэте, сменой ритма движения, задержав дыхание - носок сапога буквально смял мочку его левого уха. Пятый успел нажать на гашетку...
Хотя, их же четверо... А, херня.
Пулеметная очередь пришлась мне в пряжку китайского ремня и срикошетила в небо, срезая любопытствующих птиц. А еще через какой-то не слишком продолжительный, но все же ощутимый интервал времени, именуемый в простонаречии секундой, угол кредитной карты банка "Сусанин" вошел диверсанту в грудь...
В голове звенел адреналин. Мне еще не приходилось убивать шесть человек за три целых, шестьдесят шесть сотых секунды в открытых помещениях. Но совесть меня не мучила - это были враги, отщепенцы, негодяи и педерасты.
Я наскоро обыскал поверженных противников, быстро рассовывая по карманам джинсов ножи, гранаты, пистолеты, канистры со спиртом и галеты с канцерогенами. Надо было уходить - судя по шуму канонады и учебникам истории, фронт был очень близко.
***
В землянке было натоптано. Командир взвода майор Васин смотрел на меня тяжело, словно оглаживая рессорой.
- Что-то ты не договариваешь, - угрюмо сказал он, загружая на моем ноутбуке файлы с картами расположения немецких войск. - Что-то не стыкуется. Вот кто это у тебя на майке нарисован?
- Пушкин, - сказал я, скосив взгляд на изображение Элвиса Пресли. - Редкое фото, на "Яндексе" нашел.
- Ну, допустим, - Васин пролистал сканы плана Барбаросса и схему окружения немецких войск под Сталинградом. - Допустим, Пушкин. Но у меня приказ - держать позицию.
Я молчал. Майор бил по самым слабым местам моей версии. Про приказ я не подумал. Рассказать, что я пришел из будущего? Рискованно. Заставит петь, а я кроме Газманова ничего не знаю...
Так случилось, что к своим я вышел только через два часа после стычки с диверсантами. Обошлось без происшествий. Освободил из плена комдива с дюжиной генералов, захватил немецкого штабиста с двумя грузовиками сверхсекретных документов, научил партизан ставить растяжки и задерживать дыхание на десять минут.
Заминировал пару мостов - в кармане джинсов нашлась зажигалка, а вместо бикфордова шнура использовал запасные шнурки от кроссовок.
Так что к расположению третьей роты штаба округа, замаскированного под укрепрайон, я вышел, когда солнце уже поднималось к зениту.
Не знаю, расстрелял бы меня майор или сгноил в землянке, но тут бахнуло, хрустнул подвесной потолок, и на нас посыпался строительный мусор.
- Немцы, - крикнул вестовой.
Мы рванули вверх по трапу.
Воздух горел синим пламенем. Ухали пушки, из-за леса стрекотал тетерев.
Танки числом около тысячи с кривой буквой "Х" на боку шли прямо на позицию. Фашистская пехота в знакомой по компьютерным играм форме митинговала на броне.
- Дай, - я вырвал у пробегающего мимо мичмана "мосинку". - Бойцы, мммать вввашу...
Вспомнил уроки деда-охотника, который бил всех в глаз, невзирая на статус. Расстреливая вражеских танководов в смотровые щели, я думал о главном - как мне попасть к Сталину. Здесь мне делать нечего, разве что положу пару дивизий, да задержу фронт на год-другой. Нет, надо в Ставку.
Немцы тем временем почуяли угрозу и перенесли на мою позицию весь огневой потенциал. Несколько раз взрывной волной меня вместе с приставленным особистом перекидывало в соседний окоп. Пришлось быстро вспоминать схему гранатомета и собирать его в условиях боя
Что не замедлило сказаться на боевой обстановке. Танки у врага кончились, а пехота повернула назад, активно роняя оружие, матерные слова и личные вещи.
- Драпаете, мехмуты, - злорадно крикнул я.
- Не мехмуты, а гансы, - поправил особист. - Или фрицы, на худой конец.
- Где ты у бундесов гансов видел? - не сдержался я. - Месуты да Мехмуты. Футбол не смотрим?
Особист виновато пожал плечами. Хороший парень, матчасть ему бы только подтянуть.
После боя слушали радио, интернет, Информбюро. Я отметил, что-то начало меняться: блицкриг захлебывался, немцы вернулись в Польшу. В моей истории такого не было. Потом достали гитару, разлили спирт...
***
Песню Газманова "Офицеры", я, как выяснилось, все же спел. Ошибка, роковая ошибка. Роковей не бывает. Вмешалась случайность - особист взвода знал, что погоны вернут только в 1943 году. Что ж, на таких мелочах и попадаются разведчики.
- Цель заброски, агентурное прозвище, пароли к почтовым ящикам и аккаунтам, - монотонно перечислял капитан НКВД.
Мои руки и ноги были обмотаны двухсторонним скотчем. Конечно, и в связанном состоянии я без проблем справился бы с допрашивающими - их было не больше сорока. Но тут был риск. Мог кого и поранить, голова у меня тяжелая. А на это я права не имел.
- Ладно, - сказал я. - Дело в том, что я из будущего.
Капитан усмехнулся.
- Да понятно, что не из абвера. Из какого года?
- Две тысячи шестнадцатый, - признался я. Это был конец.
- Ого, свеженький. Рябцов, принеси-ка его вещи. А почему буквами год отвечаем?
- Так больше структурированного, сильного и незамутненного текста. Если я непонятен, могу повторить сказанное. Могу этот текст развить до повести, до романа - если такая потребность существует.
Контразведчики переглянулись.
- Что же, звучит правдоподобно. Так, ноутбук. Флэха террабайтная. "Варкрафт" есть?
Меня доставили в Ставку - другого варианта у них не было. Через пару недель в войска пойдут автоматы Калашникова, кирзовые сапоги и китайские смартфоны.
- А почему вы меня не боитесь, товарищ Храбрецов-Знайкин? - хитро прищурившись, спросил вождь.
Кровь бросилась мне в голову.
- Товарищ Сталин, не смейте меня оскорблять! - я с трудом сдерживал гнев. - Я вас так боюсь, что даже от коньяка чуть не отказался. Да в мое время вами гопников пугали.
- Хорошо, не волнуйтесь. Товарищ Берия, принесите еще коньяка. И лимончик порежьте... Я рад, что остался в истории тираном и душегубом. Как вы думаете, когда расстрелять Хрущева? Сейчас, или можно подождать до понедельника?
- Ну... Можно и до понедельника.
Сталин кивнул.
- Девяносто два процента попаданцев считают так же. Вполне репрезентативная выборка, кстати. Вы разбираетесь в математической статистике? Впрочем, о чем бишь я, попаданец априори адекватен всем проявлениям деятельности человечества.
Я понял, что наступил решающий момент в моей судьбе.
- Товарищ Сталин, я хотел бы попроситься на фронт. В диверсионную группу.
- А зачем? - удивился Сталин. - Война вот-вот кончится.
- Понимаете, я дал себе слово, что рассказ должен быть не меньше десяти килобайт. А пока не больше восьми.
- Решил он, видите ли, - скривился Сталин. - Вы бы о читателях подумали.
- Я сирота, у меня нет читателей.
- У меня тоже, - вздохнул Сталин. - Еще по пятьдесят?