Альтшуль Павел Михайлович. Есть место свету (ч.7)

Доине вздрогнул, несколько раз моргнул, стал крутить головой. Но нет, ничего не было, и никаких символов он не видел.

- Что-то не так? - ах да, рядом находилась бордельная мадам. Что с ним такое?!

Паровых машин в здании находиться не могло, оно было слишком старым, чтобы быть спроектированным с расчетом на них. А для того, чтобы поместить громоздкий агрегат с батареей труб в удобное место, пришлось бы разбирать половину кладки на всех этажах. Лифт шел плавно.

- У вас хорошая вентиляция. Большой плюс при нынешней погоде.

- Мы состоим из одних достоинств.

Они приехали. Но, не дав занавесу пафосно распахнуться, а мадам - выпустить его, Доине сам дотянулся до шнурка и дернул его - два раза коротко и через паузу еще раз сильно. Мадам делала так, когда приходил очень особый посетитель, которого разрешалось отвезти на второй этаж, в кабинет с бархатными стенами, серебряными звездами и очень специальным предложением. На иной сигнал лифт бы не среагировал. Знать этого Доине не мог.

Кабина пришла в движение. Кресты вращались вокруг своих центров.

- Видел, когда был здесь с полицией, - неуклюже соврал Доине в ответ на тревожный взгляд мадам, и чтобы скрыть собственное непонимание, снял очки и стал их усердно протирать, - Заинтересовался. Там очень отличный стиль.

Еще не успел открыться занавес, как он почувствовал смерть. Той самой лживой интуицией, которую всегда презирал как иррациональную, не имеющую логического объяснения. Сейчас она билась, как птица в подожженной клетке.

На втором этаже его не ожидали. Охранники с недоумением посмотрели в его сторону, а поняв выражение на лице мадам, дружно поднялись с мест. Доине узнал их, точнее их тип. Широкие плечи, целеустремленный взгляд, короткие, почти невидимые под одеждой пружинные клинки. Ум, быстрый и гибкий. Так выглядели жандармы императорской охранки - с Революцией их не всех смогли поубивать за знания, выжившие - не все перешли в "мрачные" организации Республики. А те, что оказались в остатке, хорошо знали себе цену и охранять могли только что-то невероятно ценное.

- Меня бы заинтересовало, что там, - произнес Доине с указанием на кабинет, одной только силой воли поддерживая концентрацию. Чужая память продолжала штурмовать его; воспоминания того, кто обитал здесь давно, все видел, знал наизусть, разрывали голову, лишали вменяемости. Агент выдавил, - Хотелось бы знать.

Той рваной дыры, что оставили темные вместо входа кабинет, естественно не было. Стена восстановлена, дверь - усилена железом.

Глаза мадам бегали, она никак не могла решить, как поступить. Гостем были нарушены все мыслимые правила и запреты. Но о расположенном здесь предложении ни ему, ни полиции узнать было неоткуда! Ему могли только сообщить! И только хозяева или самые избранные! Значит...

- Там будущее, - в борьбе с собой ответила она, одновременно стараясь вернуть в голос былое настроение, - Его образ. Все остальные помещения - это наше прошлое, великолепное, богатое и великое! Его разные эпохи! Победы и успехи! Все уголки нашей былой страны. Там же - совсем иное. Там то, что нас ожидает - таинственное, неоформленное, прекрасное.

На чистых инстинктах агент записал в памяти то, как она отозвалась об Империи. От обвинений ее частично спасал последний пассаж, хоть он и был серьезно сомнительным.

- Ваш тон. Не уверены, что оценю? - сохранять внешнее спокойствие стоило Доине чудовищных усилий. Он еще раз посмотрел на стражу, представил ее возможную подготовку, то, насколько сложно будет с ними справиться и какие будут последствия.

- Взглянуть, и я утрою плату, - пообещал он.

Бордельная патронесса колебалась. Даже если ему и нашептал кто-то из посвященного круга, о нем никто не сообщал. А о каждом таком посетителе известно за месяц! Для них устраивают замысловатые обряды, проводят пышные ритуалы.

- Жозефин - прекраснейшая из живых, - сказала она, - Ради встречи с ней продают поместья. Это не просто дорого...

- Деньги не имеют значения, - нетерпение гостя начинало кристаллизоваться вокруг него.

- Господин Доине, она - это не цена. Она - нечто больше.

Мадам прекрасно знала, что все эти "таинства" - фикция чистой воды. Дело заключалось не в атмосфере, которую они создали комнате, даже не в необычайной красоте ее добровольной рабыни, не в ее умениях и мистическом чутье. А в том, что подобный бесполезный фетиш - и только он! - позволял брать за услугу столь невменяемую плату.

- Нельзя просто заплатить за встречу с ней, - договорила она, - Необходим статус, и даже ваше удостоверение не может быть адекватно.

Какое-то время опасный гость буравил ее тяжелым блеском линз, после чего быстро потянулся к пистолету. Охранники нервно схватились за клинки, но тот перехватил оружие за ствол и показал так, чтобы грозный шедевр Гильдии был четко увиден каждым.

- Статус? - в могильной тишине спросил он.

На этот раз пауза была долгой-долгой. По ее истечении, тягучем как поток смоляной реки, мадам изрекла:

- Вы сможете остаться, только если она позволит сама. Оружие следует оставить здесь. Верхнюю одежду тоже.

Доине неохотно стал разоблачаться. Медленно, чтобы успевать думать, стянул перчатки, стал отстегивать портупею ножен. Посмотрел на дверь.

- Половину суммы вперед, - сказали ему...

...Понял, что как будто видит ту, о ком идет речь. Не своими глазами - чужими, принадлежащими кому-то, кто находится внутри, за этой дверью. Она молода, у нее прекрасные черные волосы в несколько локтей длиной, дивное сложение, здоровая шелковистая кожа. Восхитительные, добрые и искренние очи-созвездия удивительного теплого оттенка. Трудными шагами он приближается к ней. Она улыбается в ответ, но он не замечает этого, сам смотрит на дверь, через которую Доине должен вот-вот войти. И видит ту снаружи его глазами.

Все пространство под черепом заполняется ледяной болью, будто под веки вонзают ржавое шило. Раздается поганый смех пьяных врагов. Отдать что угодно, только бы это прекратилось. Крик люцеферовой ненависти из подвала церкви, слышный только в голове, или сразу в двух головах. Крик, как заклинание о мести, как кровавая подпись на последнем документе. Отдать что угодно! Но ему по одному выкалывают глаза, и кровь становится последним, что он видит в жизни.

Пустота и боль в каждой частице себя. Немыслимое страдание высасывает до дна, заполняет до краев. В попытке спастись агонизирующая оболочка исторгает из себя адское алое пламя, что вскипает в руке и обращается в нож. В бездумной жажде облегчения она бросает тот к ближайшей живой душе против своей воли.

А снаружи - Доине срывается с места.

- Стойте! - но дверь уже выбита. Агент вбегает внутрь; меч, скакнувший ему в руку как живой, готовится к схватке, "Мессершмитт" яростно мечется, ища врага.

На первый взгляд комната оказалась пустой. Все тот же фонограф, те же серебряные звезды и бархат ночных тонов. Все залатано и отремонтировано. На месте пролома в кирпичную клеть - большая картина в массивной раме.

- Это неправильно... - горько произнес тихий голос, - Так не должно быть....

Сказавший эту фразу вырисовывался в полутемени постепенно, по частям, по чуть-чуть с каждым словом.

- Она была прекрасна. Незапятнанна, - призрачная фигура посмотрела на окровавленное острие огненно изогнутого куска железа в ладони, - Не товар, не пустое тело. Я этого не хотел, - нож судорожно взбрыкнул в его руке, повел ту за собой, - И он этого не хотел.

С лезвия сорвалась вязкая капля. Пролетев вдоль брюк, в гармошку смявшихся над босыми ступнями, попала в бурлящую красную лужу, быстро расширяющуюся вокруг лежащего на полу тела.

- Она могла залатать душу тем, кто пришел за удовольствиями плоти, - он попятился от растущего пятна по полу, - Не боялась меня и никому не рассказывала.

При каждом нетвердом шаге он покачивался, как в предобморочном состоянии. Дышал тяжело и прерывисто, с каждым вдохом выдыхая все глубже, обвисая на позвоночнике как полотенце. Разжал пальцы, перестав держать нож, и тот перевесился с ладони, но вопреки всем законам не выпал, а как приклеенный повис под неестественным углом.

Тело добровольной узницы кабинета лежало почти скрытое от наблюдателей краем постели, но и так, в мутноватой темноте, было заметно то, что с ним стало, что убитая почти распалась на части, что ее кожа закипела, свернувшись в язвистые струпья.

Агента попытались схватить, но и охранники увидели, что видел он. Доине стряхнул их с себя одним движением.

- Не для нее... "Ира" не для нее! - плачущим голосом воскликнул убийца, - Он этого не желал. Его вынул я...

Рукав черного распахнутого сюртука вспорхнул в воздух, тонкий длинный палец указал на Доине.

- А виноват - ты, - закончил он с ужасающей внутренней логикой, - Ты пришел, тебя не просили, а ты пришел!

- К-кто вы? - мадам пробилась сквозь онемевших стражников - Что вы здесь де...

Убийца не просто обернулся к ним, он, распиная себя на собственных плечах и хребте, отпустил мышцы шеи и прогнулся так, что голова затылком упала на спину. На них всех воззрились ясные до пустоты и полностью бессмысленные глаза.

- Все страдания только из-за тебя, - быстро выговаривал он, овевая всех жестким приливом неадекватных эмоций, - Они умирают из-за тебя. Их убивают из-за тебя. Я - из-за тебя!

Волна достигла краев кабинета, исказив и без того скудную освещенность и заставив Доине упереться, как против шквала, а всех остальных - со вздохом отпрянуть.

- Тебе нет прощения! - бормотал убийца все с тем же бессмысленным выражением, - Видишь? Он не принимает ее! - он указал ножом в тело на полу, но тот, задрожав, бросился прочь, - И не примет. Но за нее будешь страдать ты!

Одним рывком он принял нормальное положение, вызвав у агента вспышку белых крестов в глазах, и направил в него кривое острие. Окружающие начали сходить с ума. Тот охранник, что еще пытался держать Доине, плюхнулся на пол, пустил слюни и безмозгло захихикал. Второй с нечленораздельным воплем убежал, сбив свою патронессу с ног, и, размахивая руками, рухнул в лифтовую шахту. Последний остался стоять, сильно наклоняя голову набок и смотря на все это с любопытством ненормального.

- "Ира". "Ира", "Ира"! - выдохнул убийца, - Ты напьешься его крови! Сожри его!

Нож заметался, унося руку куда-то в потолок.

- Я вру? - удивленно сказал убийца, поднося изогнутое железо к лицу. То затряслось и треснуло...

...И тут же все пропало. Мороки, вяжущие рефлексы Доине, ушли; прекратили вертеться несуществующие белые кресты, исчезло дефектное волнение, штормящее внутри агента с самого порога дворца терпимости. В кровь струями хлынула ярость, и Франко, взмахом перекрутив меч в мерцающий железный узор, обрушился на убийцу, за какие-то сотые доли мгновения оказываясь в полушаге от него.

Тот ответил слабым движением, просто подставляя нож под атаку. Их оружие встретилось, и изогнутое железо зашипело о клинок агента - буквально, по-настоящему, по-живому зашипело. Отброшенный неожиданным сопротивлением, Доине перегруппировался и напал повторно, используя всю мощь, но всякую его атаку встречали короткие, неагрессивные и чуть ли не вялые контрвыпады противника, силы которых никак не могло хватить для отражения тяжелого меча. Однако, просто натыкаясь на подставленный кривой клинок, агент бил в сотни тонн гранита.

Закончил убийца внезапным встречным ударом без замаха, полностью разрушившим атакующую серию Доине и чуть не вскрывшим ему шейные артерии. Уклонившись от неспокойно блеснувшего у щеки ножа, агента в пируэте изменил дистанцию и, выгнув руку в сложном финте, атаковал с неудобной для противника стороны. Удар цели не настиг, и убийца сам насел на агента, используя его же тактику, из аморфного и пассивного вмиг став вихрем сверкающего металла.

Агент отбился, в лоб приняв последний удар на меч, и, зацепляя оружие за изгибы чужого лезвия, быстро перекрутил его обезоруживающим приемом. Нож с неестественной скоростью завращался вокруг оси, но остался в руке убийцы. Тот вынужденно схватил его второй рукой, сумев успокоить, только когда от трения меж ладоней пошел дым.

Получив краткую передышку, Доине повторил штурм с удвоенной силой и, временно переломив ход схватки, оттеснил убийцу к краю кабинета. Тот снова ушел от всех атак, отпрыгнул к стене и, легко сорвав с него тяжелое ростовое зеркало, выставил перед собой, закрываясь и показывая агенту его самого.

- Тебе не победить, - прошипел он, - Это то же самое, что драться с отражением. Оно знает каждый твой шаг, потому что оно - это ты!

Агент колющим выпадом атаковал сквозь зеркало, но убийца, будто видя через серебреное полотно, мощно толкнул его на агента, закрутив раму на углу. Громадный предмет завращался, поочередно отражая самого душегуба, Доине, лежащее мертвое тело и застывшие живые.

- Видишь их? Жизни, смерти! Люди, тела! - громко шептал убийца с каждым его витком, - Они чувствуют это! Ту боль, тот страх, ту ненависть, то отчаяние, тот ужас, то уныние, тот гнев! Всё, что я испытал! Все, но не ты!

Зеркало остановилось, показало агенту, как он левой рукой в резиновом рукаве направляет пистолет в самого себя, глядит самому себе в глаза.

- Ведь ты же ущербен! Исторг часть себя! Бросил, отказался!

По стеклу пробежала трещина, изрезавшая то на множество извилистых потоков. Звеня, зеркало посыпалось на пол, явив убийцу в той же позе, что и расколовшийся двойник агента. Правой рукой, покалеченной, обваренной в масле и зажившей, он направлял в ствол "Мессершмитта" острие ножа.

- А ради чего? - зло и удивительно точно копируя интонации самого Доине, выкрикнул он, - Отомстить тем, кто тебя убил? Их самих убили, и ты это знаешь! Тебе никогда не найти их! И даже не последовать за ними в ад!

Мгновенно последовал выстрел - точный и выверенный, с расстояния, с которого не промахиваются. Прямо в грудь, где на красном фоне под сюртуком белели ломаные линии.

Фонограф позади убийцы взорвался лепестками развороченных деталей.

- Дурак, - бросил невредимый душегуб, и тут же получил еще одну пулю. Не согнулся от ранения. Зато, пересилив свой нож, прыгнул на Доине.

Агент уклонился и разрядил ему в спину остаток боезапаса. Минимум половина пуль попала в цель.

- Еще не убедился? - сплюнул убийца, с презрением позволяя ему перезарядиться.

Лицо Доине будто высекли из камня. Он, не выпуская противника из прицела красных линз, медленно убрал пистолет и двумя руками взялся за меч. Поднял его на уровень груди.

Третий приступ был еще более яростным и быстрым. При каждом столкновении металла с металлом, оба стражника, слюняво таращившиеся на происходящее, вздрагивали и издавали слабоумные всхлипы.

Агент намеренно использовал одни и те же приемы и движения. Получал от противника одинаковые ответы, следил за ним, настраивался на его волну. Намеренно вызывал в памяти те ощущения, что чувствовал после прихода в бордель; вспоминал летающие кресты, то, как они вращаются.

И, наконец-то дождавшись нужной контратаки, сделал непредсказуемое. Резко расцепив руки с меча, отводя его в сторону, чтобы инерция не мешала, а помогала, он, чудовищно рискуя получить нож в живот, зеркально, рука в руку, левая в правую, перехватил запястье убийцы. Лишенной привычной перчатки ладонью почувствовал жесткие неровные рубцы, заменяющие на том кожу.

Ярчайшая вспышка вонзилась ему в зрачки, оглушив и погрузив в кроваво-красную слепоту. От невыносимой боли он потерял контроль над ногами и едва не упал. Инстинктивно схватился за резиновый рукав, под которым взорвался пожар агонии.

Его враг тоже закричал. Выронив нож, он отшатнулся от агента, так же держась за руку и корчась в аналогичном приступе. Наступил в кровь жертвы, поскользнулся и поехал, теряя координацию. Упав на картину, разорвал ее рукой и с тяжелым, мучительным вздохом пропал за ней.

Доине заставил себя встать. Просто разогнуться стоило ему перенапряжения всех мускулов, от которого его снова покинуло не до конца вернувшееся зрение. Спотыкаясь, он подобрался к пролому в клеть. По пути выяснил, что потерял меч, и пришлось отступить на два шага назад. Вернувшись к стене, он скинул с нее испорченную картину.

И наткнулся на сплошную кладку, цемент меж камнями которой еще не высох. Не понимая, что делает, агент проломил ее. Снова упал, но уже в тесной кубической конуре, в которой никого не было. В проходе, ведущем из нее, тоже оказалось пусто, дверь на его конце - заперта снаружи.

Доине ощупал стены в поисках потайного хода, секретной дверки, лаза, дырки, хотя бы их признака. Предположил совсем невероятное, что в кабинете где-то есть спрятанный люк, и он из-за темноты линз и убогости освещения проглядел его. Выбираясь, сильно ударился головой о неровный край пролома, но очки, к счастью, не разбил. Когда ничего не нашел и там, то вспомнил, что полиция уже один раз облазила все здание, а свои приключения подробнейше описала на бумаге, и он, агент, ее несколько раз прочел.

Обессилено сев на постель около изуродованного тела, Доине ощупал левое плечо, жгущую под резиновым рукавом руку. Ощущения, возникшие при этом, заставили его заскрежетать челюстями. Потом услышал движение рядом. Понял, что это мадам, и что она, сама едва держась на ногах, предпринимает безуспешные попытки привести в себя охранников. Но первый только смеялся, а второй глотал слезы и мигал глазами, зрачок в одном из которых был больше, чем в другом.

- Господин Доине, не приходите сюда больше! - агент распознал ее голос.

Насильно отключить его доступ в голову ему не удалось. Опираясь на столбик кровати, он поднялся и без каких-либо надежд принялся еще раз обыскивать пол, стены, потолок, мебель, ковер, куски камня, все что угодно вокруг пролома. Но убийца исчез бесследно и необъяснимо. Да еще и умудрился прихватить оброненное оружие.

- Вы слышали? Уходите! Вы здесь нежелательный гость!

Злость на тупую корову вернула Доине часть сил. Схватив ее за кисть, он подтащил ее вплотную к себе. Навис над ней, не выпуская меч из руки.

- Вижу, вам непонятно, - процедил он, обдавая ее лучами концентрированной ненависти, - Сто из ста одного, что это был Нуарэ. Объяснения?

Она не смогла дать никакого ответа. Страшное имя достигло ее ушей и немедля пустило метастазы в мозгу, высвободив осознание, что и кто минуту назад был совсем рядом, какого рода ножи резали воздух в считанных футах от нее. Чем это теперь ей обернется. Ведь он же никогда не отступает!..

- Так какого дьявола здесь делал разыскиваемый маньяк? Если его укрывают... - Доине остановился сам.

Кожа мадам стала похожа на мокрый мел. Он отпустил ее, и она опала безвольным кулем. Издаваемые ею звуки были мало похожи на нормальную человеческую речь.

- Мы... я... не причастны... ничего не...

Агент мрачно выдохнул. Такой страх невозможно разыграть.

- Пока вели по этой части здания, не видел ни одного посетителя, - сказал он, - Кроме меня и вас о происшедшем никто не знает. Новостью не станет. Хотя обязано. Считайте кредитом.

Комментарии: 1, последний от 05/01/2013. © Copyright Альтшуль Павел Михайлович Размещен: 05/01/2013, изменен: 05/01/2013. 20k. Статистика. Глава: Проза Есть место свету(часть_2) Иллюстрации/приложения: 1 шт.		Ваша оценка:
Аннотация: Небольшой островок неадекватности в мрачном болоте повествования, мелькающие ножи безумного убийцы, чье имя почти совпадает с названием темного города, и четкое понимание непонимания, кто этими ножами управляет. Если управляет... Все это и кое-что еще - в седьмом эпизоде второй части "Нуара"!

Альтшуль Павел Михайлович : другие произведения.

Есть место свету (ч.7)