Альтшуль Павел Михайлович. Есть место свету (ч.23)

* * *

Первые выстрелы застали Доине у самого подножия великого завода, за периметрами его высоченных ограждений, снаружи его бетонных заборов. Пороховые хлопки с большим трудом преодолели те семь сотен шагов, что отделяли их от агента, и по пути были почти пережеваны индустриальным шумом грандиозной фабрики, до полусмерти пришиблены гулом ее циклопического ортханка. Огненные сполохи, раскрывшиеся из стволов раскаленными бутонами, мелькнули сквозь центнеры парившей пепельной взвеси слабым-слабым бликом, вырвавшись из фильтров промышленного дыма бледными нитками.

Но достигнув агента, они стали тем сигналом, что сорвал его с места так же, как острый игольчатый боек, наколовший слой ртутного фульмината, отправляет в полет бронебойный снаряд. Еще секунду назад Доине нервно патрулировал подъемы к фабрике, ожидая и ища тот из них, на котором все начнется, и вот теперь он летел вверх от самого низа заводского холма, через пропускные пункты, снося заграждения.

Один из подъемов был пустой, на нем, несмотря на пересмену людей за машинами, не было ни единой живой души. Зато на его вершине, на пике, где горизонтальная каменная мостовая обрывается и переходит в вертикальную каменную стену, что-то происходило. Там, далеко спереди и сверху от агент, что-то двигалось, возникали новые вспышки, быстро сливающиеся в сплошную нескончаемую канонаду огня и свинцовых пуль.

Деревянный шлагбаум на пути Доине переломился пополам, разлетелись щепки. Железное заграждение агент перемахнул одним прыжком, задев его прорезиненной подошвой и опрокинув. От охраны ему долетел окрик "Стой!". И выстрел в спину.

Дальнейшие события предстали как кадры истории в картинках:

Пуля сзади - мимо. Спереди - яростная перестрелка, по бокам - череда фонарей, чугунной клеткой ограждающих дорогу от реальности. Снизу - асфальт, черный от сажи, жирный от влажности, блестящий от тонкого слоя текущей воды. Бьющий в стопы при каждом скоростном шаге. И везде вокруг - оживающая тревожная сирена, медленная, как поднимающийся девятый вал; страшная в своей однозначности, вызывающая панику и одурь. Заставляющая в кошмаре вскакивать с постелей город Нуар в миле вокруг, разрывающий сон на десять миль.

У ортханка - самый настоящий бой, линия фронта, ибо среди напавших - не только ополоумевший от ломки бандитский атаман. Там сложена баррикада, за которой орудует целая банда головорезов, они палят из каких-то страшных скорострельных винтовок.

Охрана завода против них - с третьесортным, но абсолютно законным оружием. Их подавляют огнем, отбрасывают, вынуждают сдавать позиции. Им не хватает ни зарядов, ни стволов, ни людей.

Другая картинка. Доине; еще вверх, к стенам завода; меч, пистолет - в руках. Нападение! Тревога! Глохнешь от сирены.

Автоматика выдвигает из стен огромные химические маяки. С хлопком они возгораются пульсирующими потоками, которые сквозь красные стекла затапливают завод и окрест него цветом опасности, окрашивают в холодный искусственный пожар все, до чего дотягиваются. В городе это видно из любой точки, где видна центральная труба "Фон Морганна", а значит отовсюду.

Паровые приводы раскручивают маяки, те хлещут пламенем, как дредноуты гребными винтами. Из колб-реакторов брызжут такие плотные струи ядовитой отработки, что на них можно вешать цепи.

На пути Франко Доине следующий пропускной пункт, но охрана покинула его - она наверху, неслышимо стреляет, некрасиво погибает. Неслышимо стреляют в нее.

Тела убитых с обеих сторон. Кровь под откос. Не допусти дьявол они заденут Грильяра!

Снова сирена. Так как агент ближе, она раскрывает ему полную силу. Она - вой тысячи страдающих духов, низкий, протяжный, пробирающий до мозга костей, пригибающий к земле громкостью, лишающий равновесия давлением на барабанные перепонки, отбивающий внутренние органы.

Разбойники разделены на две группы. Первая - занята войной, ее члены дышат гарью отстреленных зарядов, один за другим закидывают патроны за затвор, обжигают пальцы о раскалившиеся стволы. Нескольких подсекает ответная стрельба, но на их место встают новые, и неравная перестрелка продолжается с той же силой.

Вторая группа таскает ящики. В ящиках - динамит, и его крепят к стене. Устанавливают, чтобы направленным подрывом пробить в ней брешь.

Прилаживают огнепроводный шнур.

Между группами - расстояние всего втрое меньше, чем агент уже преодолел. Верховного бандита не видно ни в одной, и Доине проклинает свою слепоту.

Рвануло! Взрыв выполняет поставленную задачу, осыпая помещения за стеной картечью кирпичных осколков, вырываясь через окошки над пробоиной пламенно-дымовыми шлейфами.

Осколок попадает в Доине, опять в лицо, опять до крови. Он мелкий, на излете, поэтому застревает неглубоко, где-то над бровью, и кровь заливает веко очень медленно. Вытащить его нет времени, да и не чувствует сейчас агент Доине боли.

Но это не всё. Следующее изображение. Множество пар глаз самой разной формы. Лоснящиеся панцири на стене великой фабрики - они блестят, бликуют. Почти глянцевые в красном море тревоги.

И все новые и новые существа перелезают через забор, прыгают с него на кирпич и камень стены, слезают под нее и прячутся в тени.

Темные! Полный ужаса вопль. Он вязнет в медленном сиренном вое, но чтобы посеять панику ему не обязательно достигать ушей. Достаточно того эмоционального импульса, что он создает. Темные! ТЕМНЫЕ!!!

Мутанты прибывают. Когти и верещание. Кажется, они повсюду.

Защитники завода и разбойники теперь стреляют в одном направлении. Бесполезно.

Бегство, спасают свою жизнь. Фонтаны крови из посеченных тел - ужасающе красиво в химическом свете.

И вот теперь виден Де Грильяр. Он стоит, не убегает, он окружен мутантами. Те порыкивают, но не атакуют. От агента до них слишком далеко.

Грильяр... он говорит с ними? Правильнее сказать - орет на них. Бьет по хитиновым мордам, дергает за роговые капюшоны. Обвиняет?

Он невменяем, его глаза слезятся, они мутные и отсвечивающие как рыбьи пузыри. Из носа течет, и выделениями заляпана вся борода. Платок на голове покосился - грязный, с ржавыми пятнами на тех местах, где с бандита был приснят скальп. Движения вихляют - будто сами суставы хотят бросить его на что-нибудь острое и твердое.

Он держит "Юнкерс", размахивая им меж темных, как фанатик святым томом. Второй рукой он рвет себе бок.

Грильяровской кровью должно пахнуть очень отчетливо, но подземных хищников она почему-то не возбуждает. Они опять выбрались из своих убежищ с неестественно разумной целью.

Какие-то самоубийцы тушат огонь внутри завода. Конечно, там же склад с дневной выработкой ближайших цехов. Не рискни жизнью сейчас, позволь пламени немножко разойтись, стать пожаром, и спасать будет нечего.

Доине. Мышцы ног жжет изнутри жидким металлом, но агент прибавляет еще скорости. Наклон под подошвами измождает.

Спешная перезарядка на активное серебро. Старый магазин выронен, и дьявол с ним.

Несколько выстрелов прямо на ходу. Одного темного опрокидывает и бьет в конвульсиях. Все проклятья ада, как же их много! Почти добежал, меч вскинут - зарезать как можно больше, отступать некуда, плевать что будет.

Новая картинка, новый монстр - он гремит железными доспехами. Стоит на задних ногах, опирается на механический хвост. Тулово его замотано в мешковину, на деформированной голове - капюшон.

Мутанты притрагиваются к неочудищу. Шевелят телескопическими когтями, жвалами, разводят горизонтальные створки челюстей. Он им не враг и не друг. Родственен, но не родич.

Доине врывается в кольцо монстров, один против всех. Ему все равно, что случится с ним. Вывести бандита целым - вот его намерение. Цена не важна, пусть даже ею станет и собственная жизнь - не агенту и не о ней стоит беспокоиться в этой ситуации.

Изображение крупным планом. Множество пар глаз разной формы фокусируются на человеке в покрове бежевого цвета - "франко доине!", "франко доине?". Темные начинают цокотать когтями. От мелькающего меча они просто отходят, зарубить себя не позволяют. В их коллективном мыслеобразе смятение. Им надо дождаться команд.

"Вы предали меня!" - крик верховного разбойника. Что???

Далее как будто полстраницы пропущено. Темные расступаются. Между ними - наплыв галлюцинаций. Вращающиеся кресты, лучи которых переломлены пополам простив часовой стрелки.

Грильяр затыкается, у него опускаются руки, отвисает челюсть. Из уголка окосевшего рта просачивается слюна. Потому что перед ним...

...черный сюртук без пуговиц, белый крест на красном фоне. Самый жуткий кошмар его жизни.

Босые ноги, брюки-гармошки.

Встрепанные белые волосы. Ясный, как неминуемая гибель, взгляд, в котором отражена ярость, под действием которой невозможно не потерять самоконтроль.

Шаг босой ступни. Левая рука - гладкая, без единой линии. Клинок, "Инвидиа" - вопит, безумно хочет. Его пища рядом.

Шаг босой ступни. Правая рука - обваренно-зажившая плоть. Другой клинок, "Ира" - вокруг него чужой гнев, но он не питает, он противоестественен. Нож сопротивляется, не хочет. Его однажды уже пытались заставить, и с тех пор на нем незаживающая трещина.

Трое сближаются: "франко доине" - его чистые, контрастные образы красивы; этот с двумя отдельными сущностями в конечностях - он выглядит как потускневшая часть, неровно оторванная от некогда единого целого; раздражающее тело между ними, от которого пахнет добычей и которое добычей и является. Но темные не будут им мешать. Они будут просто смотреть. И когда все закончится, они выполнят то, зачем пришли, зачем их посылала воля сердца тьмы.

Перелистываем. Дым валит из ортханка, как вязкая пена из тигля. Опускается вниз, обволакивая его ствол, погребая собой дерущихся.

Вверх, еще вверх, к рыхлым небесам. Круги по технической винтовой лестнице гигантской трубы - верховный разбойник сбежал именно туда. Зачем - известно только его агонизирующему мозгу. Залезть повыше, чтобы спастись? Да! Это для него сейчас так же предельно логично, как логична необходимость закрывать глаза, чтобы тебя не увидели.

В разрывах на полотне дыма мелькает железо. Оно соприкасается, высекает искры. Часть его хочет отнять чужую жизнь, другая - защитить ее, тоже чужую.

Убийца-господин Нуарэ в середине. Грильяр - на несколько ступенек выше, и "Инвидиа" набрасывается на него. На несколько ступенек ниже - Доине, и его меч безуспешно утыкается в "Ира" после каждого удара. Сражаясь, а правильнее - гонясь друг за другом в безумной рубке - они двигаются по спирали и к вершине.

На бандите больше нет его пальто, он в одной измятой засаленной рубахе, к которой на ремнях пристегнуты ряды взрывных шашек. Он орет. "Не достанешь меня". "Не достанешь".

Страх погружает его в себя, по?том просачивается через поры, разъедает и прожигает расплавленной медью. Спиралями высверливается из кишков, обугливает изнутри. До его размеров стягивается весь мир Грильяра, бандит растворяется в нем, заполняется им как пустая банка.

Но инстинкт самосохранения - обостренный жизнью, воспаленный паранойей - заставляет разбойничьего атамана драться, работать топором, отбивая поползновения кривого клинка дотянуться до его тела, вкусить его плоти. Тем более он только что уже успел показать маньяку спину - всего раз, всего на пару мгновений, но из-за этого его душу теперь высасывают через две раны - на одном и на втором боку. И всего ацетилморфина вселенной не будет хватать, чтобы унять в них боль.

От великой трубы идет жар, сгущающий воздух, смешивающий его с испаренной жидкостью в трепещущее марево. Доине не слышит собственные мысли, у него нет времени думать. Все, на что он сейчас способен - это наносить удар за ударом, отвлекая Нуарэ от его давней цели, не давая ему ее прикончить.

Справиться с маньяком агент вновь не может - взвихренный железный кусок отражает все его атаки, зеркально оказываясь в тех местах, куда направлен меч. Активное серебро не берет убийцу так же, как и раньше - это семь раз подряд подтверждают пули, без права промаха нацеленные в спину черного сюртука и попавшие в камень ортханка.

А значит единственный путь, оставшийся для Франко Доине - это защищать Грильяра. И надеяться, что что-то произойдет, что безвыходный пат разрешится раньше, чем бандит достигнет конца лестницы, исчерпав место для отступления.

Разбойничий атаман нужен агенту! Нужен более чем до этого, ведь прямо на глазах Доине опять, одновременно и в одном месте пересеклись пути всей городской нечисти. Прямая связь очевидна: вот Грильяр - за ним пришел потрошитель, желающий завершить когда-то начатое; вот потрошитель, желающий завершить начатое - его пропустили ряды безучастно наблюдающих темных; а вот и сами темные, безучастно наблюдающие за дракой - минутой ранее они рвали и кромсали людские тела, а теперь сидят, задрав бронированные головы, забыв свою главную физиологическую потребность.

И только Грильяр способен ответить на какие-то вопросы... Так что вытащить его отсюда! Вытащить в каком угодно состоянии - лишь бы он смог говорить, давать показания, помог распутать чертову цепь от конца к началу.

Но вот очередной пасс ножа - и искривленное железо сначала зацепляет топорище верховного разбойника, а следом перегрызает его, и отвалившийся боек проваливается между ступеньками.

Выстрел "Юнкерса" - конечно же не попадающий в маньяка, зато вонзающийся в трубу, и рикошет остроконечной пули вынуждает агента затормозить и пригнуться.

Бандит пробует отскочить вверх по лестнице, но цепляется за ступень непослушной пяткой и падает на спину.

Повторная атака ножом, но такая прямая, что кажется, будто это острый металл сам тянет держащую его руку, а не та толкает его перед собой. Клинок летит радостно, по самому кратчайшему пути.

Грильяр перехватывает нож за рукоятку, не подпуская его к своему сердцу. Выставляет вперед "Юнкерс".

Подоспевший агент тоже готов нанести удар - по шее полоумного убийцы, поставив меч плашмя. Чтобы скинуть того с жертвы, ударить его о горячий жирный кирпич ортханка, оглушить.

Кульминация, изображение занимает всю полосу. На ней - Грильяр и его торжество труса, злорадный смех-лай поджавшего хвост пса. Выстрел обоих оставшихся заряженными стволов - прямо в раскручивающийся на красной рубахе белый знак. В упор, буквально воткнув пистолет в худую грудь убийцы.

Попадание в Доине.

Под лопатки ударяет ограждение лестницы. Но оно сильно разъедено постоянным кислотным дымом, едким дождем вокруг трубы, и поэтому проседает. Несколько прутьев расстаются с креплением.

Вначале агент не чувствует что ранен, не может понять, почему его отбросило, из-за чего он потерял равновесие. И он удержался бы, но рука, которой он решает схватиться за поручень, отказывает, и он опрокидывается за ограждение.

Меч улетает вниз, печально вращаясь.

Отцепиться от пойманного ножа невозможно, он удерживает Грильяра. Тот дергается - сначала просто пытаясь оторвать себя от маньяка.

Потом - бесконтрольно и в разные стороны, так как тело перестает слушаться команд нервной системы, по которой бешено галопируют разнонаправленные, противоположные друг другу импульсы.

Под неверным освещением кривое лезвие будто меняется, изгибаясь, вытягиваясь к разбойнику. Но нет, это он сам, мотая рукой, режется о его кривую кромку.

Кровь течет по лезвию вверх. Впитывается?

Выпадающий "Мессершмитт" пойман агентом на чистых инстинктах - за ствол, нагретый воспламенениями мощного пороха, трением активного серебра. Перчатка дымится. После этого Доине не может разжать пальцы - что-то случилось с сухожилиями. Неужели пули прошили предплечье? Он же до сих пор ничего не чувствует!

Грильяр уже распорол себе всю ладонь, капли крови не долетают до ступеней, и, оставаясь колеблющимся шариками, возвращаются назад к ножу и ране. Бандит не может высвободиться, мажет ударом "Юнкерса".

Маньяк тоже ослабевает, но слабеет он от блаженства - его мучения по новому кругу оставляют его.

Только треснувший "Ира" разъяренно мечется из стороны в сторону.

Агент Доине висит, обхватив локтем несколько прутьев. Два из них вываливаются, он остается на одном. Рвется плащ, зацепившийся за край лестницы.

Но вот агенту удается раскачаться и дотянуться ногой до ступени.

Медленно он начинает вскарабкиваться. Чудовищная слабость, тело весит многие тонны.

Но и залезь он прямо сейчас, это не будет иметь смысла - попытка спасти жизнь тому, кто недавно мечтал его убить, провалена. Маньяк готовится уничтожить застарелую цель.

Кадр истории в картинках. Нож - еще не взмах им, обрывающий жизнь, но начало его. Он вырван из раскрывшейся двумя половинами кисти Грильяра, занесен в экстатически искривленной позе. Последние секунды...

- Пожалуй, нет.

Завершающие страницы истории загораются, их треплет ветром, они вылетают из переплета, утягивая за собой остальные. Задерживается только одна, на которой нечто совершенно неожиданное. Да и та вскоре слетает, оставив лишь пару смазанных воспоминаний.

Произнесенную фразу Доине услышал, несмотря на то, что не мог и не должен был услышать хоть звук за гулом внутри великой трубы. И запомнил так, что она продолжала стоять у него в ушах даже тогда, когда он не мог вспомнить все остальное.

Убийцу отогнало странным свечением, которое спустилось от самого верха трубы, где у дымового жерла была сложена крошечная техническая площадка. Через пену золы и дыма проступил легкий светло-серый плащ, будто бы только что вышедшие из-под гладильного пресса. О лестничный металл звякнули каблуки абсолютно чистых туфель. Отсветом красных волн тревоги блеснул длинный узкий меч.

Все это сложилось в высокий силуэт, что лучился цветом лунного серебра...

...И являлся при этом пустотой, такой затягивающей и пустой, что за ее приделы не вырывались ни свет, ни мысль.

- Подумать только! Да вы одно лицо! - восхищенным тоном сказал Агнус Мийер-Майер, легко ступающий по измазанным винтовым ступенькам, - Вот только узнать невозможно.

Он остановился между убийцей, пятившимся и согнувшимся, и его несостоявшейся во второй раз жертвой, которая все еще подергивала ногами.

Серый свет надавил на потрошителя, заставив его подкоситься в коленях, припасть к ступеням, ухватиться за гнилой поручень. Пытаясь разогнуться против давления, убийца налег на ножи, стал протискивать их сквозь серебристый барьер, но те, забившись в припадке, затряслись, надавили обратно.

- Ты мне ничего не сделаешь, - спокойно сообщил особый следователь, смотря на дрожащие изогнутые лезвия...

...По которым побежали невидимые язвы, проникающие глубоко в держащую их оболочку, достигая самой ее сердцевины.

- Ты не знаешь, каково это, - проговорил Нуарэ, не разгибаясь, но и не отступая, - Они вечно жаждут, вечно алчут! Пьют изнутри, если не дать им напиться кем-то другим! Кого они выберут сами!

- Извини, ничего личного, - пожал плечами следователь, снимая правую перчатку, - И вдвойне извини, что не по-джентельменски.

Жжение серого потока стало непреодолимым. Оно сдуло со знаменитого убийцы всю его ауру ужасности, превращая его из ожившего кошмара города Нуар, из необъяснимого, неуловимого душегуба в жалкую, слабую, страдающую фигурку, в раба, униженно исполняющего не свою волю ради избавления от плетей.

"Инвидия" в его руке в отчаянии метнулся в сторону пускающего слюни Грильяра, но Мийер-Майер просто сошел еще на одну ступень, закрывая собой потерявшего рассудок разбойника, и нож спешно отпрянул.

Душераздирающе выдохнув, Нуарэ, бывший "господин", бросился на следователя, но тот отбил искривленный клинок несложным взмахом, прижав его к стенке трубы. Второй нож, петляющий и упирающийся, он отклонил еще легче. Следующая атака убийцы, и атака, следующая после следующей, и та, что была после них - все окончились точно так же. Нуарэ, только что справлявшийся с гораздо более сильным физически Доине, теперь не был способен преодолеть сопротивление Мийер-Майера, который даже визуально проигрывал агенту и в мощи, и в технике. Который и не особенно-то себя утруждал. И который если бы атаковал сам, то убийца наверняка бы не смог элементарно защититься, отразив - отразив в прямом смысле, как зеркало - его движения.

После очередного выпада экс-господина Нуарэ следователь каким-то простейшим, "детским" приемом выбил у него "Инвидиа", и тот отлетел на лестницу позади развенчанного маньяка.

Но звона от падения слышно не было, так же как не стало и самого ножа.

От "Ира" следователь уклонился, просто приподнявшись на одну ступень, после чего, спускаясь обратным движением, с ироничной ухмылкой наступил на клинок, придавив его к металлу лестницы.

- Бессилен, - проговорил Нуарэ, соглашаясь, - Но знай - и я тебя вижу насквозь. Знаю, что ты: ты - это анти-я. А я - это анти-ты. Мы - противоположности, оба являемся тем, чего нет у второго из нас, с какой стороны не посмотри. И когда-нибудь этим воспользуются против тебя так же, как ты сейчас - против меня.

- Опять я слышу эту песню, - вздохнул Мийер-Майер, - Монстр! Чудовище без души! Аааа! Ты тоже? Помилуй!

Вырвавшись, Нуарэ со всех сил налетел на особого следователя. Но тот на сей раз не стал защищаться и просто опустил меч, пропуская бывшего великого душегуба мимо себя.

На секунду убийца оказывается в упор к нему...

И вроде бы вот оно, и ему бы просто довернуться, вонзить нож между пуговиц дорого костюма...

Но "Ира" не согласен. Он с металлическим стоном трескается во второй раз и врезается в кирпич, в страхе уворачиваясь от серебряного силуэта.

И поэтому Мийер-Майер легко хватает Нуарэ за обваренное в масле и зажившее запястье, стискивая то рукой без перчатки, сжимая его до треска толстой коросты на нем, с оскалом победившего в битве подтягивая убийцу ближе к себе.

...Душераздирающий крик маньяка. Или его ножа. Или их обоих.

...И мутная черно-красная тень с потерявшей форму белой кляксой посередине - вниз, прочь, неизвестно куда. За ограждение трубы, рассыпаясь, исчезая в черном плотном дыму.

Разом стало как-то оглушительно тихо. Только внизу в неистовстве выла сирена, метались лучи маяков, да в трубе по правое плечо ревела взвесь заводских отходов и горячего воздуха.

Разминая пальцы, Мийер-Майер покачал головой - каких, мол, чудес только не бывает в этой жизни - после чего ловко поднял Грильяра со ступенек и принялся приводить его в порядок. Платком перемотал покалеченную кисть, да так ловко, что из нее мигом перестала течь кровь.

- Жаль, Франко не смотрит, - хмыкнул следователь, отряхивая разбойника той самой снятой перчаткой, - Он бы мной гордился.

Оправив на бандите воротник, Мийер-Майер застегнул ему верхние пуговицы, смахнул грязь насколько возможно. По очереди снял защитные колпачки с взрывных шашек.

Комментарии: 1, последний от 28/04/2013. © Copyright Альтшуль Павел Михайлович Размещен: 28/04/2013, изменен: 28/04/2013. 24k. Статистика. Статья: Проза Есть место свету(часть_2)		Ваша оценка:
Аннотация: So close to the end, and so far away from it... Следующий эпизод Project Noir: Le dernier et seul espoir de Franco Doïnet (предпоследний во второй части) представлен в экспериментальном виде текстового комикса. Что нас ждет? Подъем вверх и вверх по холму величайшей фабрики-молоха темного города, по ее грандиозной трубе-ортханку, сквозь тьму черного дыма и кислотных облаков... А так же... И если кто-то считал, что у автора тяжелый слог - welcome in here. То был еще не тяжелый.

Альтшуль Павел Михайлович : другие произведения.

Есть место свету (ч.23)