Аннотация: Поверьте, есть монстры пострашнее темных, химеры, людей и Мийер-Майера лично.
Агент почувствовал, как что-то теплое стекает ему по шее, и с удивлением обнаружил на воротнике кровь, капающую из глубокого пореза на лице. Быстро размазал красное по щеке испачканной перчаткой и сразу же забыл о ране. Спеша, поскидывал со всех культистов капюшоны и осмотрел тела, некоторое число которых было еще живо. Не найдя чего желал, неразличимо выругался и, едва не срываясь на бег, направился в небольшой по сравнению галерей-"храмом" ритуальный зал, отгороженный от баррикады искусственной стенкой.
Капрал с трудом поднялся на ноги и вновь увидел спину уходящего агента. Испустив стон, бросился за ним, криками и пинками подгоняя еще способных самостоятельно двигаться карабинеров. По пути захромав, он смог догнать агента лишь у самого входа. Дотянувшись, схватил его за рукав.
Какая-то страшная, потусторонняя сила выломала ему запястье.
- Не прикасайся, - ствол мастер-оружия уперся ему в лоб.
В голосе Доине уже не было угрозы. Не было презрения. Не было хоть каких-либо чувств, которые должен испытывать тот, кто собирается убить человека, глядя ему в лицо.
- Не могу, - чуть ли не шепотом проговорил капрал, - Нельзя. Приказ. Уж лучше мы, чем вас.
Агент сверху вниз смотрел в его слезящиеся от страха глаза.
- Приказ, - как мантру повторял старший карабинер, - Должен охранять. Нельзя.
Поток вымазанных грязью мундиров обтек их с обеих сторон, алтарное помещение заполнилось полицейскими фонарями. Оставив на лбу круглый ожог, ствол убрался от лица капрала.
Комнату перегородили темно-серые тени, стеной заслоняя каменный жертвенник и полусидящего около него человека. Первый ряд карабинеров по уставу встал на колено, второй прицелился над ним. Залп превратил лохмотья культистов в очень дырявые лохмотья. Стоять остался всего один, которого пули миновали из-за необычайно низкого роста. Капрал, все еще трясущимися руками направил в него мушкетон, и заряд раскаленных железных осколков отбросил сектанта как соломенного. Капюшон спал, обнажая покрытое язвами личико, изуродованное, но все равно узнаваемо детское.
Последний уцелевший последователь ложного бога спокойно поднялся с места. И он сам, и жертвенник, служивший ему опорой, ярко-серым пятном выделялись на фоне находящегося позади них тоннеля, огромного, будто для паровоза и украшенного неприятными физиологическими орнаментами.
Полицейские бойцы лучами свели на нем ружья.
- Живым! - закричал агент, спиной закрывая его от полицейских штыков. Карабинеры испуганно подняли стволы.
- Убили всех моих детей, - безучастно смотря сквозь них, произнес хозяин алтаря хриплым от вечной сырости голосом, - И не хотите убить меня?
Поглядев на агента, капрал снял с него капюшон. Новый пленник даже не поморщился от ударившего в лицо света и не прикрыл рукой плотную повязку, закрывающую оба глаза и густыми стежками пришитую к коже.
Зал наполнился карабинерами под завязку, среди них появился Боннэ, отсутствие одного из телохранителей которого резко бросилось в глаза. Черный тоннель предусмотрительно держали под прицелом, направив в его бездонную глубь фонари, но по всем признакам темные удирали по нему без оглядки.
- Господа! - обратился ко всем Мийер-Майер, - Если зрение меня не подводит, в руки к нам попала именитая личность! Рад отрекомендовать: Жан-Луи Франсуа Этьен де Форет, жрец и последний из адептов ложного бога, который лично мог лицезреть падение культа.
- Агнус Мийер-Майер, чудовище без души, - вслушавшись, сказал тот в ответ.
Следователь признательно поклонился.
- Как вы могли понять, - подытожил он, - нашему другу уже сто восемнадцать лет. Есть повод вспомнить главный слух о культе, и есть о чем задуматься.
- Что ж, окажем гостю подобающий прием, - Боннэ спустил с лица респиратор, - Господин Доине, можно ли считать экспедицию оконченной? Очаг, о котором вы говорили, обнаружен, обезврежен. Последствия разбежались, но их истребление - теперь дело времени. Могу ли я объявить отбой боевому положению?
- Выйдите. Оставьте нас одних.
- Я ослышался? - переспросил начальник полиции, - Как это понимать?
Агент ответил с нарастающим раздражением.
- В бумагах, которые предоставлены мне моим ведомством, указано право на временное или постоянное отстранение от дела без объяснения причин. Так что рекомендую исполнить незамедлительно.
Грегуар Боннэ хмурился всего мгновение. Потом его лицо разгладилось, а глаза просветлели. Со словами "Вы делаете вещи интереснее", он вышел сам и увел всех своих подчиненных. В ритуальном зале остался один Мийер-Майер, с застывшей легкой улыбкой разглядывающий потолок. Несколько секунд не реагируя на прямой взгляд Доине, он продолжал изучать мокрый камень.
- Боюсь тебя расстроить, - сказал он, - но бумаги, которые предоставлены мне уже моим ведомством, разрешают не подчиняться приказам представителей иных государственных институтов кроме моего вне зависимости от ранга.
Лишь после этих слов он посмотрел на Доине.
- Я не помешаю, - честнейшим голосом пообещал он.
В воздухе между ними беззвучно столкнулись две железных лавины. Агнус Мийер-Майер демонстративно убрал руки от меча.
- Франко Доине, - представился агент, обращаясь к жрецу, - Республиканская Тайная Канцелярия, агент по делам государственной важности.
Верховный культист устремил на него слепой взгляд.
- Нет, - пробормотал он, - не узнаю. Не знаю.
- Тебе известно, что тебя ждет, - ровным тоном начал агент, - Неполный список обвинений: государственно-опасное язычество, человеческие жертвоприношения, ересь, контрреволюционная деятельность. Республиканские суды за это четвертуют. В моих полномочиях усугубить твое положение еще больше. До таких состояний, что ты позавидуешь своим жертвам.
- И что ты хочешь этим сказать? - презрительно бросил жрец.
- В моей же власти облегчить твою учесть, - продолжал агент, игнорируя его ремарки, - А при содействии - сохранить жизнь.
- Торги! - хозяин алтаря сипло засмеялся, - Вот это непредсказуемость! Спроси себя, Канцелярия, почему я не удивлен? Не то чтобы мне интересно, но, все же, какую услугу респектабельный господин может оценить соразмерной замене пыток виселицей?
- Персональное сотрудничество, - ответил агент, - О культе существует множество легенд. Меня интересует самая известная.
- Банально! - плюнул жрец, - Предсказуемо и тупо!
Агент почувствовал насмешливый взгляд Мийер-Майер, но сейчас ему было искренне на него плевать.
- Вместо эшафота может быть тюрьма, - напомнил он, - Учесть явно лучшая, чем нынешнее положение. Но для этого тебе надо рассказать, как кандидат обретает бессмертие. Что с ним происходит. Как это происходит. Его нельзя убить физически? Он оживает после смерти? Механизм.
- Это вне твоего понимания, шавка! - взорвался жрец, - Венчая жизнь внутри бога во плоти! В единении с ним и всеми другими достойными, уже вошедшими в него! Что ты можешь в этом понять?!
- Разрешаю объяснить, - перебил агент, - Должен ли этот "достойный" отдать что-то? Отказаться от чего-то? Никуда не тороплюсь.
- Дурак! Наглец! Как ты смеешь думать, что в двух словах сможешь понять то, до чего избранные идут десятилетьями!
- На вопрос следует отвечать, - Агент притянул жреца к себе, лезвием меча касаясь его повязки, - Потому что мы можем поговорить по-другому.
Меч залез под ткань, с щелчком перерезав несколько стежков.
- Я знаю о культе определенные вещи, - говорил Доине, по одному отпарывая их от кожи жреца, - Как частность, некоторые предрассудки. Слабости.
- Нет! Нет! Прекрати! - в ужасе заорал верховный сектант, поняв, что агент делает.
Тщательно отрезав все нити, Доине, под панический визг жреца, пальцем потянул ткань вверх. Его взору предстал полуслепой глаз, от времени проведенного под повязкой и поганого подземного воздуха превратившийся в сплошное молочное бельмо. Как только первая частица света проникла в зарастающий зрачок, жрец взвыл хуже, чем все виденные за этот день темные. Извернувшись с недоступной для столь старого человека силой, он вырвался из рук Доине и с животным воплем впился зубами ему в плечо. Немедленно получил рукояткой меча и, разбрызгивая окровавленную слюну, отлетел, кривыми пальцами стащив с агента очки и перевернув фонарь, оставленный полицией в зале.
Из темноты за алтарем вылетела длинная сухая ветка и, хлестнув жреца по голове, с хрустом переломилась, механически щелкнула и стремительно исчезла. Лицо культиста мигом стало черным, он бестолково осел на зад и, обвесив руки, замер. На пол медленно опустилась лента серой ткани, разрезанная пополам, по периметру которой обрывками топорщились рваные толстые нитки. Что произошло на самом деле, ни Доине, ни даже Мийер-Майер понять не успели.
Агент рванулся искать свои очки, но в ту же секунду неожиданно для себя понял, что в серо-бурой мешанине, выдаваемой сознанию его глазами, он прекрасно различает лицо жреца. Точнее то место, где ото лба и до нижней губы оно совсем недавно было. Сквозь его отвратительное зрение, не способное достоверно воспринимать действительность без чудовищных красных стекол, ярким и четким пятном прорывался череп верховного культиста. Почти потерявший спереди всю кожу и плоть, он кровавыми глазницами, в которых болтались обрывки зрительных нервов, смотрел в пустоту.
А дальше темнота позади жреца стала медленно расступаться. То нечто, что выдвигалось из тоннеля прямо на Доине, заставило его забыть про укушенное плечо, пульсирующее ноющей болью, про потерянные очки, про все его цели. Оно, эта непредставимая даже в бреду наркомана конструкция из ног, сегментов, конечностей и шевелящихся отростков, беззвучно ступая хитиновыми копытами, вплывала в свет перевернутого фонаря. За асинхронным, неравномерным движением всех ее частей невозможно было понять, откуда они растут, крепятся ли вообще к какому-либо единому центру, или же просто висят в воздухе рядом, колеблясь и сокращаясь в свободном ритме.
Над головой живого агломерата, которая состояла, как казалось, из одной нижней челюсти, выломалась тонкая многосуставная конечность. Сверхконструкция будто продемонстрировала венчающие ту узкие фигурные клешни-ножницы, в чьих кончиках было трепетно зажато снятое лицо жреца, с оттянутых век которого свисали целые и невредимые глазные яблоки.
Супермонстр вынес ножницы за пределы своего контура еще сильнее, подставив под них парную им конечность с круглой пронизанной сосудами чашей на конце. В ту с величайшей бережностью была опущена ставшая бесформенной кожа, и на ее же поверхности та была аккуратнейше разглажена. Далее, с тихим свистом шевеля густой воздух, сверхсущество наложило лицо жреца себе на морду, прижимая и поправляя его подобно накладному гриму профессионального актера. Кожа потекла и стала быстро впитываться в бледный хитин слепой маски, коронующей место над верхней челюстью.
Зрелище, страшное, как абстинентный кошмар, прекратилось только тогда, когда от всего лица осталась лишь пара желто-белесых глазных яблок, укоренившихся глубоко под надбровными дугами сверхъестественного чудовища и вставших в пустующие до этого плоские глазницы.
Потом глаза пошевелились. Настраиваясь, задвигаясь не в такт и в разные стороны, потом внезапно застыли и с ужасающей осмысленностью сфокусировались на Доине. Несмотря на трупное остекленение, приобрели выражение заинтересованности и даже любопытства. Роняя из пасти потоки текучей кристально-прозрачной жидкости, конструкция наклонилась и, почти присев на пол, пододвинулась к агенту.
- Знаешь, Франко, - тактично заметил Мийер-Майер, - я, вероятно, неуместен, но решение отослать господ полицейских было не самым удачным в твоей карьере.
Доине не ответил. Он пятился от наступающего суперсущества.
- Хотя, кто же мог предполагать, - следователь клинком потолкал меч агента, но тот был в полной боевой готовности, - что здесь появится гидра.
Очертив вокруг себя полукруг, он принял боевую стойку. Агент обогнал его, выбросив оружие во внезапном молниеносном выпаде.
Из тела гидры выпорхнули две косы в человеческий рост длиной и симметрично подставились под удар. Лезвие меча не оставило на них даже царапины.
Подтянув их обратно, сверхконструкция отступила на полшага. По очереди разгибая все свои не поддающиеся счету части, распустилась как монумент кровавому языческому божеству. В точке максимальной амплитуды ее конечности перекосило напряжением. Дернув ими в секундном спазме, существо одновременно схлопнуло все свое оружие за спиной Доине, сворачиваясь в тугой хитиновый бутон.
Агент успел выскочить из смертельных объятий и ударил мечом в скрутившийся узел рук, клешней и лап. Из сжатого пучка выскочила пара конечностей, форма которых походила на рукава ритуального священнического одеяния. Приняв удар, они быстро обхватили клинок и потащили его к телу гидры.
Совсем слегка порезав на них мягкие части, Доине выдернул оружие. Пользуясь инерцией, крутанулся на месте и, автоматическим движением засовывая руку под плащ, возвратился в исходное положение уже с "Мессершмиттом", нацеленным в сверхмонстра. Несколько раз спустил курок, но тот легко, играя, раз за разом отводил ствол мастер-оружия, направляя выстрел то над собой, то в сторону.
В танце огненных сполохов от суперконструкции отделилась боевая конечность и по широкой дуге взлетела над ее верхней границей. Завершающая ту огромная фигурная булава плашмя спикировала под ноги агента, и выскочившие из проломленного пола два плоских камня сомкнулись над ней створками медвежьей ловушки.
Доине заскочил на зажатое хитиновое орудие, и, вкладывая максимальную силу, ударил в сочленение его сегментов. Потом еще раз и еще раз, продолжая бить, пока гидра не выдернула невредимый член из-под его ног вместе с кусками пола. Не дав агенту восстановить равновесие, она обрушила на него серию нападений, поршнями поджимая и выбрасывая вперед свои части.
Не успевая отбивать бесчисленные удары, Доине запятился, но гидра заблокировала его, вонзив косы с обеих сторон от него. Скрестила их, пробуя зажать агента посередине. Одновременно с этим конечность с ножницами подобно плети вылетела далеко за спину сверхмонстра и точно таким же движением, каким был убит жрец, хлестнула в образовавшуюся арку. Пригибаясь, Доине успел подставить меч, и щелкнувшие над его головой ножницы закусили клинок. Пытаясь их переломить, он всем телом налег на оружие, однако ему удалось лишь немного прокрутить конечность в суставах.
Намертво зажав меч в клешне, гидра ткнула агента в живот. Чаша, которой был нанесен медленный и несильный вроде бы удар, оказалась свинцово-тяжелой. Она выбила из Доине дух, и он, не удержавшись на ногах, повис на мече. Быстро раздвинув косы, великое чудовище разомкнуло ножницы и со странной осторожностью выдавило агента к алтарю, за левую руку прижав его к камню придатком-булавой.
Так и не напавший Мийер-Майер не был удостоен и секундного внимания. Не понимая, чем вызвано такое безразличие, следователь оглядел себя, но не нашел чего-либо столь зазорного, что его можно было бы так запросто не замечать.
На булаве, удерживающей агента, раскрылись зубастые провалы, которые сложились в лик вопиющего призрака; дыра, занявшее место рта апатично втянула наполненный человеческим запахом воздух. Из торца ожившего придатка выскочили тонкие роговые лезвия, и, как будто промахнувшись, по бокам обогнули руку агента.
Собрав силы, Доине ударил сверхмонстра в панцирь под головой. Гидра развела с этого бока все конечности, и меч несколько раз беспрепятственно резанул матовый хитин. Видя бесполезность атак, агент колющим выпадом прицелился ей в маску, в разглядывающий его глаз, но лезвия на булаве тут же скрестились как клещи. Гидра рывком вытащила конечность, раздирая рукав плаща на несколько свободно болтающихся лент. Доине закричал от боли, но вместо крови из глубоких ран брызнула бурая сукровица, которая, освободившись от сдерживающего давления, нечестивым жертвоприношением полилась на алтарь.
Посмотрев на зацепившиеся за когти лоскуты черной резины, суперконструкция несколькими движениями стряхнула их. Потом заинтересовано навела маску на обнажившуюся руку, на покрывающую ее желто-коричневую корку, изрытую открытыми мокрыми язвами. Как живые, те сжимались и расслаблялись, их края видимо шевелились, из центров испускался желтоватый, отвратительно пахнущий парок.
Удовлетворив первое любопытство, гидра нависла над агентом. Начала спускаться, сгибая все немыслимые суставы ног, складываясь и уменьшаясь в размере. Гигантские выросты на коленях живой конструкции легли справа и слева от Доине, заключая его в костяной капкан. Оказавшись на одном уровне с ним, сверхсущность шипяще выдохнула безвкусным туманом. Пошевелила гигантской нижней челюстью, в глубине которой, почти у самой глотки дернулась вторая, более мелкая, но все равно не совпадающая с верхними зубами.
Не в состоянии опираться на раненую руку, Доине обвалился сначала на локоть, потом чуть было не упал на спину. Из последней мо?чи направил пистолет в хитиновую гримасу бесстрастности. Поверх ствола на него безотрывно смотрели пустые, мутные и полностью живые глаза жреца. Гидра медленно протянула к пистолету конечность-рукав, более прочих напоминающую человеческую руку, сгибая ее в нескольких сочленениях. Поднесла к стволу кисть, состоящую из десятков кольчатых червеобразных отростков, внешне складывающихся в очертания ладони. Они аккуратно обвили горячий ствол и начали пригибать его к полу.
От внезапного грохота сверхконструкция вскочила, взорвавшись разнонаправленным движением всех своих частей. В каком-то очумлении посмотрела на Мийер-Майера, в руке которого дымился разряженный пистолет, и как будто не поверила глазам. Неуверенно ударила косой, но следователь отбил ее, отбросил в сторону и ткнул мечом в панцирь на ее боку. Смотря в задергавшиеся в маске глаза, Мийер-Майер улыбнулся. Мастер-оружием пригласил к танцу.
Издав немой крик, сверхсущество отходящим прибоем откатилось назад, а потом, размахивая длинными сегментными хвостами, беззвучно скрылось в тоннеле, оставляя после себя едкую тьму.
Первым действием агента стало заматывание руки остатками резины. Он подвязал ее разорванным рукавом, как можно плотнее перетягивая сочащуюся рану. И только после этого проверил оружие и чудом не разбившиеся очки. Затворная рама пистолета была закрыта не полностью. Он отвел ее и извлек уткнувшуюся пулю. Рассыпавшийся из гильзы порох вытряхнул наспех и не чисто.
Ритуальный зал огласился хохотом торжества.
- Ты вроде хотел знать о высшем даре? Ты его видел! Вот он!