Действия по освобождению лагеря смерти проводились в рамках Висло-Одерской операции, в которой принимали участие дивизии в составе 60-й армии Первого украинского фронта. Согласно списочной численности военнослужащих 60-й армии по социально-демографическим признакам (документ был несколько лет назад рассекречен), Аушвиц-Биркенау освобождали бойцы 39 национальностей. По разным подсчетам, в боях за освобождение концлагеря погибли от 234 до 350 советских солдат и офицеров...
"1945 год, 18 января - часть трудоспособных узников (58 тысяч человек) была эвакуирована вглубь германской территории маршами смерти.
1945 год, 27 января - советские войска под командованием маршала Конева вошли в Аушвиц, в котором в тот момент находилось около 7,6 тыс. узников. 27 января около 3 часов дня в лагере появились солдаты генерал-майора В. Я. Петренко, командира 107-й дивизии 60-й армии. По некоторым данным, части генерала Петренко освободили около 6 тысяч заключённых, однако в книге Ота Крауса и Эриха Кулка приводится цифра 2189 человек, среди которых 200 детей в возрасте от 6 до 14 лет."
Вообще-то, это никакой не секрет, что Освенцим был занят без боя, а его заключенные (кроме больных и пожелавших остаться), как и весь персонал, включая охрану, эвакуировались на запад.
Но ведь кто-то придумывал весь этот бред про бои, про 39 национальностей, про 234-350 советских солдат и офицеров, сложивших свои головы ради освобождения и т.д. и т.п.! И кто-то потом пересказывал всю эту пафосную галиматью, совершенно не интересуясь, как оно на самом деле было дело!
Есть такой роман - "Ночь". Автор - Нобелевский лауреат Эли Визель, бывший заключенный Освенцима. Роман, мягко говоря, одиозный, но даже в нем можно найти подтверждение моим словам:
"В тот же день, в четыре часа, колокол, как обычно, созвал всех старост блоков для доклада.
Вернулись они совершенно убитые. Их губы с трудом произносили одно слово: "Эвакуация". Лагеря очистят, а нас отошлют в тыл. Куда? Куда-то в глубь Германии. В другие лагеря - уж их-то хватает.
- Когда?
- Завтра вечером.
- Может, русские придут раньше...
- Может быть.
Мы все прекрасно понимали, что это невозможно.
Лагерь стал похож на улей. Все куда-то бежали, перекрикиваясь на ходу. Во всех блоках люди готовились к дороге. Я забыл про свою больную ногу. К нам зашел один из врачей и объявил:
- Завтра, как только стемнеет, лагерь отправляется. Блок за блоком. Больные могут остаться в больнице. Их эвакуировать не будут.
Эта новость заставила нас призадуматься. Неужели СС оставит несколько сот заключенных бродить по больничным блокам в ожидании освободителей? Неужели евреям позволят услышать двенадцатый удар? Конечно же, нет.
- Всех больных расстреляют, - сказал безликий. - И с последней партией отправят в крематорий.
- Лагерь наверняка заминирован, - заметил другой. - Сразу же после эвакуации всё взлетит на воздух.
Что касается меня, то я не думал о смерти, но не хотел разлучаться с отцом. Мы уже столько выстрадали, столько пережили вместе, что сейчас не время было расставаться.
Я помчался к отцу. Шел густой снег, окна блоков покрылись инеем. Я бежал, не чувствуя ни боли, ни холода, с башмаком в руках, так как он не налезал на правую ногу.
- Что будем делать?
Отец не ответил.
- Что мы будем делать, папа?
Он был погружен в размышления. Мы могли выбирать. На этот раз мы могли сами решать свою судьбу. Остаться ли нам обоим в больнице (куда с помощью своего доктора я мог бы устроить его в качестве больного или санитара) или последовать за остальными?
Я решил, что в любом случае не оставлю отца.
- Ну так что же нам делать, папа?
Он молчал.
- Давай эвакуироваться вместе со всеми, - сказал я.
Он не ответил. Он смотрел на мою ногу.
- Ты думаешь, что сможешь идти?
- Да.
- Только бы нам потом об этом не пожалеть, Элиэзер.
После войны я узнал о судьбе тех, кто остался в больнице. Их просто-напросто освободили русские через два дня после эвакуации лагеря.
В больницу я возвращаться не стал. Я пошел в свой блок. Рана на ноге открылась и кровоточила, так что на снегу оставался красный след.
Староста блока давал каждому на дорогу двойную порцию маргарина и хлеба. Одежду можно было брать на складе в любом количестве.