В этом году весна пришла рано - непривычно рано для маленького племени сродни лоссохам. Северная весна начиналась мгновенно - вот прилетели птицы, вот стаял снег, из-под ног полезли цветы и травы, зазвенел в воздухе гнус - и все это в один день. Сегодня уже нельзя было проехать на лыжах, приходилось идти пешком, увязая в клейкой полужидкой глине, которая поминутно чавкала, неохотно отпуская ногу. Племени не нравилась весенняя распутица, а шаман Холи-Ог даже сказал шепотом вождю, что виной такой погоде - ворожба колдуна из-за гор, что живет далеко на Востоке в своем Черном замке. Новость эта от костра к костру передавалась всем и каждому легким шепотком, похожим на жужжание гнуса.
Но молодежь не обращала на это никакого внимания и просто радовалась весне, своей молодости и даже бесконечному комариному пенью. Вот и сейчас на душе у Аты было легко и весело. Это была её тринадцатая весна, и почему-то только сегодня она увидела и поняла, что это такое, что вообще такое весна. Сейчас же её глаза как будто открылись, и она заново увидела этот огромный и непостижимый мир. Она шла, помахивая плетеной кошелкой и оглядываясь по сторонам.
Наконец, Ата дошла до маленькой ложбинки. Она достала из кошелки деревянную лопатку и, выбрав место, принялась отбрасывать мокрый мох и дерн. В таких ложбинках росли съедобные клубеньки, и племя Аты каждую весну собирало их. Сушеные клубни имели сладковатый вкус и хранились всю зиму; ими питалось племя во время бескормицы. У Аты было особенное чутье на них: стоило ей указать место, как можно было не сомневаться, что клубеньки окажутся именно там. Вот и сейчас под слоем прелой травы и комьями земли её лопатка наткнулась на твердость. Теперь уже руками она выкапывала землю, то и дело вынимая маленький клубень, покрытый лиловато-багровой кожицей. С них она бережно стряхивала глину и землю и откладывала, чтобы потом захватить с собой.
Так Ата добыла около полусотни клубней - это было много и вместе с тем очень мало. От сушки клубни уменьшались почти вдвое.
Вздохнув и отерев грязной рукой со лба пот, она снова принялась за работу. На этот раз ей пришлось копать долго, она даже хотела уйти на другое место, но вот опять что-то попалось. С радостным возгласом Ата отбросила свою лопатку и принялась копать руками, словно собака. Она чуть не порезала палец о какой-то чересчур острый и твердый корешок и, наконец, вытащила на свет что-то круглое, облепленное землей и грязью. Тут же пришло разочарование - соскоблив пальцем часть глины, она обнаружила, что это не клубень и не камень, а что-то непонятное и невиданное. Но любопытство превозмогло в ней страх перед неизвестностью - она дошла до ближайшей лужицы подтаявшего снега, чтобы вымыть и осмотреть находку. Проводя снегом по поверхности предмета, она частично смыла покрывавшую его грязь времени, и из темной глубины её находки вдруг подмигнул ей маленький серебряный огонек. Ата ахнула. Дрожащими от нетерпенья руками она стала тереть предмет снегом, пока, серебряный огонь не стал пылающим серебряным шаром. Он лежал в ладонях девочки и сквозь прозрачную хрустальную оболочку светился мягким, ровным и вместе с тем сказочно прекрасным светом.
На грязных руках Ата лежала сейчас одна из потерянных драгоценностей Предначальной Эпохи. Мирэлор. Миррэлорэ. Драгоценная мечта.
Миррэлорэ создал Феанаро еще до освобождения Мелькора. Он много создавал в те годы - говорили, что он задумал палантиры, семь зрячих камней, и мысли творца невольно отразились в его творении. Мирэлор был странным, ни на что не похожим камнем. В его прозрачной глубине загоралась по временам маленькая звезда - будто тоскуя по своим небесным собратьям, она то загоралась сильнее, то гасла, то словно билась о хрустальную стену, пытаясь вырваться из незримого плена. Иногда она пульсировала и билась внутри камня точно чье-то доброе и любящее сердце.
Мирэлор на многое реагировал, как живое, мыслящее существо. Например, если владелец долго не носил его, алмаз мутнел, тускнел, а серебряная звезда не появлялась. Он сам выбирал себе хозяев - если ему кто-то нравился, он начинал светиться, в то время как все остальные видели лишь его бархатно-черную глубину. У многих эльдар он вызывал странный и необъяснимый панический страх или столь же необъяснимое почти физическое отвращение. И лишь для немногих он был символом рукотворной красоты, что зажила теперь своей собственной жизнью.
Но были у Мирэлора еще и другие свойства. Он снимал усталость и головную боль, наполнял тело легкостью, а душу - не то, чтобы весельем, но светлой печалью и спокойной надеждой. Камень отгонял дурные сны. Обычно гладкая поверхность его приятно холодила пальцы, но иногда накалялась. Это происходило, когда камню не нравились действия его владельца или кто-нибудь из окружающих вызывал его негодование. Случалось это нечасто. Через несколько минут он остывал и вновь становился прохладным. Еще у Мирэлора было чутье на опасность - казалось, что он может даже предсказывать грядущее. Если что-нибудь плохое должно было случиться с его владельцем, он сразу нагревался и начинал светиться странным розовато-багровым светом. Так он светился и перед освобождением Мелькора. В недоумении смотрел Феанор на свое творение, чувствуя, как недоброе предчувствие холодной змеей заползает в его душу. И с тех пор всегда светился так Мирэлор, когда Мелькор был рядом.
Феанор не любил носить этот камень - возможно потому, что не считал его лучшим творением. Поэтому Мирэлор принадлежал Маитимо, его старшему сыну, и тот взял его с собой во время исхода нолдор.
... Красный огонь, пожирающий легкие корабли тэлери бросал отблески на их лица. И багровой звездой пылал вестник горя Мирэлор...
... И когда Маитимо был прикован к скале, тоже светился камень, но уже серебристым светом надежды, оберегая и поддерживая. Узкий луч его, будто луч Миндона рассекал чародейные туманы Моргота, служа маяком надежды для того, кто придет.
Но не было Мирэлора у Маитимо во время его смерти, и след камня с тех пор теряется в глуши неправдоподобно далеких и вместе с тем близких столетий.
И вот сейчас Мирэлор лежит на испачканных землей ладонях Аты. Что это такое, она не знает. Но ей нравится это непонятное, круглое, с живым звездным огнем посредине. Она как зачарованная всматривается в сияющую глубину.
--
Ата! - Резкий окрик. Ата хочет убрать, спрятать камень, но поздно.
--
Что это у тебя? - Багровый, с залитым потом лицом к ней подходит Холи-Ог, шаман племени. - Что это у тебя?
Не отдать, не подчиниться невозможно - Ата не может нарушить неписаные правила, идущие из глубокой древности, хотя ей самой мучительно хочется владеть этой искрящейся красотой. Молча протягивает она Мирэлор шаману.
Камень вспыхнул багровым гневным огнем, едва только оказался в цепкой руке Холи-Ога. Он раскалился настолько, что шаман выронил его на землю. Когда Ата подняла на него взгляд, он был разъярен.
--
Ты... ты... девчонка, ты хотела убить меня своей штуковиной! - От злости он не находил слов. - Немедленно выбрось это в море!
Ата лишь склонила голову. Кто она, чтобы спорить с шаманом? Она подобрала Мирэлор - он был уже холодный и словно подмигнул ей тихонько, и побрела к морю, чувствуя на себе тяжелый взгляд Холи-Ога, от которого становилось как-то странно холодно между лопатками. На глаза наворачивались слезы, от них она почти не видела, куда ступает, и спотыкалась на каждом шагу. Взгляд шамана подгонял её и не давал останавливаться.
Наконец, они дошли до побережья. Холодное серое море угрюмо лизало гальку, вынося на берег маленькие льдинки. Над морем навис плотный ком тумана, скрадывая все и оставляя лишь обрывки береговых скал и недомолвки северного неба. Ата опять почувствовала на себе взгляд. Взгляд ждал.
Закусив губу, она размахнулась получше и, далеко выбросив руку, разжала пальцы. Камень полетел, казалось, сам по себе. Он еще пару раз сверкнул под невесть откуда взявшимся солнцем и упал в темную воду. Мысленно Ата застонала и представила себе, как скользит он сквозь серые полотнища воды, светясь сам по себе, и, наконец, падает на дно. Над ним снуют рыбы, вот подплыла одна поближе...
Ата очнулась от того, что шаман подошел и положил ей на плечо руку.
--
Ты хорошо поступила, Ата, ибо нам нужно страшиться чужой волшбы... - начал он липким масляным голосом, но не договорил - Ата сбросила его руку и побежала что есть силы к деревне. Она задыхалась от слез и ярости. Только в голове стучало: Миррэлорэ, Драгоценная мечта. Мечта о чем? О счастье. О красоте, об иной, лучшей нежели эта жизни. Мечта, которой вот-вот суждено было сбыться...
Когда гибнет мечта, всегда больно.
Только вечером она вспомнила, что забыла захватить кошелку с клубнями.