Амарин. Уездной барышни альбом

Вечерняя россыпь

Горсть первая

В этот закатный час

Трава зеленее стала

Вдруг на моей стороне.

Побеседуй с душой -

И услышишь:

"Прожита жизнь не зря".

Щебет стрижей за окном

Не поменяю

На все богатства земли.

В синих сумерках тают

Все отголоски дня.

Хочется петь.

Горсть вторая

Дом твой - где сердце твое.

Что мне делать,

Если сердце мое навек заблудилось в стихах?

Строка на бумаге -

Танец букв, на свет появившийся

Без меня.

Почему-то мне кажется - словом

Можно мир изменить.

Какой языческий принцип!

Моя мечта - в городе,

Названия которого я не знаю,

Кто-то прочтет эти строки.

Все, что можно сказать,

Сказано уж давно.

Но зачем тогда

В этот летний вечер

Снова ручка в моих руках?

Если тебе не жаль

Времени слушать меня, значит -

Я не зря живу на земле.

Горсть третья

Кто ты, родная душа?

Этим вечером ты

Тоже смотришь в окно?

Если ты никогда не жил -

Почему для меня

Ты реальнее всех живущих?

Я так ясно чувствую -

Ты стоишь за моим плечом,

Смотришь в мою тетрадь.

Почему, если я обернусь,

Тебя там нет?

Может быть, и меня

Тоже кто-то придумал

В такой же июльский вечер?

Горсть четвертая

Стоя на перекрестке -

Не выбирать дорогу,

А насладиться видом

Ста расходящихся троп.

Придумал что для меня

Тот, кто для всех

Неназначенные встречи готовит?

Скажи, где моя судьба?

Там, где сегодня дремлет

Еще не рожденный день.

Что такое любовь?

Эта страница жизни

Еще не прочитана мной.

Там, где встают стеной

Позабытые утром сны,

Ожидает она меня.

Горсть пятая

Я - дочь осенней луны.

Для меня и в июле

Отливают золотом листья.

Край берез и сосен.

Не каждый знает, что есть

На свете город Чита.

Мы - друзья. Это значит -

Наши души встречались, когда

Еще не было нас на земле.

Шелестят тополя. Это время

Платьем шуршит,

Мимо нас с тобой проходя.

Тысячи звезд на небе,

Миллионы - за краем его,

И одна - в горящем сердце твоем.

Горсть шестая.

Кто докажет,

Что солнце, встающее утром,

То же, что было вчера?

Никогда я не видела Моря.

Для чего в моем имени

Слышится шум волны?

Когда-нибудь я узнаю,

Есть ли бог или нет.

Жалко, что после смерти.

Я могу рассказать тебе все,

Только это ведь не поможет -

Мыслишь ты на другом языке.

Любая задача

Уже содержит решенье.

Хуже, если

На ответ

Ты вопроса не можешь найти.

31.07.2002 г.

Осень и весна

Забудется песня, разрушится храм,

Забвенье бежит за тобой по следам.

Зачем же, певец и строитель, опять

Ты что-то еще спешишь создавать?

"Века не щадят и седых пирамид,

А песня моя - хоть чуть-чуть - позвучит,

А храм мой - хотя бы чуть-чуть - постоит,

Пока он в огне времен не сгорит.

Как жить - и не петь о пришедшей весне?

Творить - и не верить - хотя бы во сне !-

Творенье твое не один лишь восход,

А сотни и тысячи лет проживет!"

***

Тихо шелестит крылами лето,

Что опять негаданно пришло.

Снова слишком ранние рассветы

Мне стучат в оконное стекло.

Лето, мне тебя недоставало

В яростный декабрьский мороз,

Но сейчас тебя мне, лето, мало -

Первых жду осенних сладких слез.

***

Дыхание ветра,

И проблески дня,

И белые, синие летние ливни

Которое утро

Все манят меня

Туда, где не слышен голос вечерний.

Где свирель на заре,

Где деревья в цвету,

Где с радугой дружно веселое небо,

Где по этой поре

В корабельном порту

Ожидает меня то ли быль, то ли небыль.

Предчувствие

Я, безусловно, не верю в приметы,

И сонник, конечно же, врет,

Что если увидишь призрак кометы,

То что-то произойдет.

Я, безусловно, не верю, что можно,

Судьбу по руке угадать

(Хотя намекала уж мне осторожно

Одна соседка: "Как знать!").

Я, безусловно, не верю, что можно

Открыть в грядущее дверь...

Но голос внутри все же шепчет тревожно:

"Что-то случится, поверь".

***

The pavement still is covered with snow.

The Winter reigns, do not you know?

Still no bird is brave to sing,

But I can feel the coming spring.

Still nights are dark, and long they are

Behind a sparkling winter star

And far away's spring sunny hot...

But I can feel that it is not!

Though there's no changes still,

The city's colour - grey-green steal,

The skies are so pale at noon...

But I feel - spring is coming soon!

Moonheart

Oh, Lady Moon above us all!

The whole world is your bright hall.

Inside my heart I hear your call -

It can be stopped with no wall.

My soul's full with songs and rhymes

Of gone away and coming times,

They're richer then red rubies' mines,

They're brought with whisper of the pines.

I feel that peace fills up my mind.

I've found all that's hard to find -

The friends who are so true and kind,

The song that'll know no bind.

But as I watch a flying dove

I see - my heart has lost its half.

Please, Lady Moon, you're high above -

Show me a way to find my love.

***

Солнце - осенняя тусклая люстра...

Не то, чтобы жалко, не то, чтобы грустно,

А просто на сердце становится пусто,

Когда исчезают весенние чувства.

Скрылся в тумане последний автобус,

И мир - как ребенку подаренный глобус -

Не то, что б не ценит, не то, что б не любит,

А - наиграется и позабудет...

***

Не вини никого в том, что листья опали,

В том, что флаги не реют у башенных стен,

Время смеха сменяется часом печали -

Это просто закон перемен.

Время быстро бежит, и под взглядом созвездий

Вновь сменяют друг друга цветенье и тлен.

Что родилось - умрет, чтобы вновь возродиться -

В этом вечный закон перемен.

Знай, что солнце взойдет и сугробы растают,

Что не вечен тягучего холода плен,

Краше прежнего новое утро настанет -

В этом тоже закон перемен.

***

Быть бесшумнее

первых капель ночного дождя.

Быть невидимей духов тумана,

вступающих в город

Прощаться при первой встрече

и здороваться, уходя.

Верить зимой в жару,

летом же помнить холод.

Не зависеть ни ото чьих

резко брошенных фраз.

Не стремясь ничего найти,

не боясь ничего потерять,

Смотреть на долгий рассвет,

не опуская глаз

И не думать, что где-то есть

тот, кто смог бы тебя понять.

***

Мы что-то находим, мы что-то теряем

В круженье летящей листвы.

В пути человека меж адом и раем

Мы строим и рушим мосты.

В пути человека меж пламенем ада,

Холодным сиянием райских ворот

От мира начала одна нам награда -

Самим выбирать и паденье, и взлет.

Все ангелы связаны вечным обетом,

Все демоны мрачных глубин.

С дороги, начертанной первым рассветом

Не может свернуть ни один.

Кому-то досталось следить за движеньем,

Звучаньем небесных светил,

Хрустальные мысли, полет - мановеньем

Сверкающих призрачных крыл.

Кому-то - оскал ядовитой улыбки

И жаркое пламя зрачков,

Манящее в бездну великой ошибки,

И сладкая тяжесть оков.

Во мне же стремления нет к искушенью,

Хоть ангелом мне не бывать.

Мне - путь человека меж светом и тенью,

Свобода судьбу выбирать.

2002 - 2003 гг.

Рассказы ветра

- Кто замуж выходит за ветер?

- Госпожа всех желаний на свете.

- Что дарит ей к свадьбе ветер?

- Из золота вихри и карты всех стран на свете.

- А что она ему дарит?

- Она в сердце впускает ветер.

- Скажи ее имя.

- Ее имя держат в секрете.

Ф.-Г. Лорка.

Лунное сердце

Я родилась светлой осенней ночью,

Когда облетели с деревьев последние листья,

И та ведунья, что меня пеленала,

Сказала матери: "Видишь луну в окошке?

Такое же будет у дочки твоей сердце".

Сердце из лунного серебра,

Сердце из легкого лунного льда,

Молчащее сердце.

Говорят, росла я худой и бледной,

Плакала редко и реже еще смеялась,

Любила играть на самодельной флейте,

Смотреть на огонь, слушать танец дождя по крыше...

И слуги на кухне шептались: "Ведьмин подкидыш".

Сердце из лунного серебра,

Сердце из легкого лунного льда,

Молчащее сердце.

Никто никогда не дарил мне ярких букетов,

В свой хоровод меня никогда не звали.

Я танцевала одна на лесных полянах...

Отец и мать давно махнули рукою -

Делай, что хочешь, мало ли есть блаженных?

Сердце из лунного серебра,

Сердце из легкого лунного льда,

Молчащее сердце.

Только однажды об этом я загрустила -

Народ холмов кружился под звездным небом,

Песня лилась о первой любви и счастье...

Но сердце мое холодно, словно лунный камень,

И я поняла - мне нет средь поющих места.

Сердце из лунного серебра,

Сердце из легкого лунного льда,

Молчащее сердце.

И мне оставалось только бродить по тропам,

Над черным омутом тихо играть на флейте...

Но даже русалки со дна, покрытого илом,

Не выплывали песню мою послушать.

Был спутником мне только безмолвный ветер.

Сердце из лунного серебра,

Сердце из легкого лунного льда,

Молчащее сердце.

Ветер один меня обнимал за плечи,

Ветер вплетал в мои косы осенние листья,

Ветер меня целовал в сухие тонкие губы,

И мне на краткий миг становилось легче -

Жаждет тепла даже холодное сердце.

Сердце из лунного серебра,

Сердце из легкого лунного льда,

Молчащее сердце.

И кажется мне все чаще - его я вижу.

Он носит плащ из синих павлиньих перьев,

ОН бродит по свету один, никому не виден,

Но чувствует каждый пальцев его касанье.

Он тоже без дома и тоже один на свете.

Сердце из лунного серебра,

Сердце из легкого лунного льда,

Молчащее сердце.

Мне хочется взять его за тонкую руку,

Способную враз согнуть сотни высоких сосен,

И сказать: просто сядь со мной рядом,

И посмотри, как в небе высоком бьется

Сердце из лунного серебра,

Сердце из легкого лунного льда,

Поющее сердце.

Колдунья

...Я так любила

Летать верхом на золотом драконе

Над изумрудно-синим, ярким морем,

Легко ступать по белой плитке площадей,

Легко касаться пальцем струй фонтана,

И на согретой полуднем скале

Перебирать в уме старинные преданья,

И собирать лекарственные травы

В глухой чащобе в день солнцеворота.

И вот однажды

Мне странная старушка повстречалась:

Чернее ночи шаль, и быстрый взгляд,

Который я навряд ли позабуду,

И на сухой морщинистой руке -

Серебряное с вороном запястье.

"Ну, здравствуй, девица. Что, тоже по росе

Коренья собираешь? Помогла бы

Старухе - больно ноша тяжела

Для старых плеч, а дом мой недалечко."

"Да, хорошо" - плутали мы недолго

И вот пришли: нетопленый очаг,

Сухие травы на столе, и кот,

Хозяином нас встретив у порога,

Сверкнул мне глазом: "Кто еще такая?"

"Спасибо, девица. Ну, как тебя зовут

И как мне отдарить тебя за помощь?

Нет, нет, не говори, сама я вижу.

Отец твой - звездочет, а мать - княгиня,

И ты сама - как первая средь равных,

Недаром гребень в волосах твоих

Еще хранит ночной звезды свеченье...

Так говорит молва... Но только я

Снимаю маски... Может, ты - не та,

Кем ты себе семнадцать лет казалась?

Красавица, а хочешь - погадаю?"

Я засмеялась: "Незачем. Сама

Гадать училась по серебряным пластинам.

Я знаю, кто я, а своей судьбы

Знать не хочу, пока она сама -

К добру ли, к худу - в дверь не постучится"

"Красавица, а хочешь - присушу

Любимого? Ужель никто не снится?"

"Такого нет, а если бы и был -

Не стала бы. Прощай же - мне пора!"

"Красавица, а хочешь повидать

Тот мир, который ты бы не сумела

Ни угадать, ни увидать во сне,

Ни отыскать в старинных ветхих книгах?"

И я замешкалась, и на стеклянный, темный,

С огнисто-золотою искрой шар

Взгляд бросила - и оторвать не смела,

Успела услыхать скрипучий смех:

"Гляди, гляди, гляди!"

...И пробудилась.

Все, как всегда:

Привычный шум машины за окном,

Тик-так часов и радио на кухне

Невнятное - негромко - бормотанье.

И только где-то на краю сознанья

Остался пряный запах трав сухих -

Воспоминание... О сне? О прежней жизни?

2003-2004гг

О драконах и о героях

Спасти город

По улицам покой ночной разлит,

Но беспокоен в келье юный маг.

Из-за виденья сон его бежит -

Ведь на востоке - плеск чужих знамен!

То наступает с войском старый враг,

Уж слышен на дороге стук копыт...

Спасти свой город.... Сделать нужный шаг...

Известно средство - вот оно! Дракон!

Дракон повергнет каждого во страх,

Он стоит целой армии с лихвой!

Могучих крыльев царственный размах

Легко добудет тысячи побед -

Не страшен будет нам неравный бой!

Дракона даже в самых страшных снах

Не видел в наши дни любой герой!

Но вот беда - сейчас драконов нет...

Нет - значит, будет! Мыслью увлечен,

Листает фолианты юный маг,

И, пыльными томами окружен,

Он думает лишь только об одном -

Где заклинанье? Вызвать зверя... Как?

"Дракон не знает истинных имен"...

"Скрывают эту тайну ночь и мрак"...

"Призвать нельзя дракона", - молвит том.

Но в инкунабуле в застежках золотых

Находит маг надежду на спасенье -

Забытое преданье лет седых:

"В химеру, в быстрокрылого дракона

Искусством магии возможно превращенье

Тем, кто решится - но тогда для них

Обратно нет дороги, без сомненья.

Вот превращенью главная препона".

Но юный маг упрямо хмурит бровь -

Подумаешь, высокая цена!

Зато на улицах не будет литься кровь!

И, может, даже не придет война -

Дракон, взлетев легко под облака,

Как прежде, в ужас всех повергнет вновь!

...И в сумраке бестрепетно рука

Выводит на бумаге письмена...

На улицах еще всевластна ночь,

Еще дворы и улицы пустынны -

А маг, прогнав свои сомненья прочь,

Один - под звездами - читает заклинанье,

Что так хранил заветный том старинный.

И вдруг возникла тень - дракон, точь-в-точь,

О ком поют баллады и былины!

Дракон - ночи и хаоса созданье!

Тот, кто когда-то юным магом был

- Теперь уже отнюдь не человек -

Расправил крылья и к светилам взмыл,

Уже бледнеющим на темном небосклоне,

Вмиг окунулся в бег воздушных рек...

Как жалок этот стихотворный пыл,

Все сказочки, что зря из века в век

Твердили менестрели о драконе!

Вираж изящный... Крыльев поворот...

Заря играет на чешуйках золотых...

Как жалок тот, кто по земле ползет!

К поверхности прикован, словно крот!

"А, городишко в бликах огневых...

Там, кажется, сражение идет...

Но что дракону - мне! - до войн людских?!"

И прочь от города направил он полет.

Песнь отважного и доблестного героя о совершенном им подвиге

Где бьют из скал кипящие ключи,

Дракон ревет в тоскующей ночи -

Туда меня, скорей, дорога, мчи!

Где, в сполохах подземного огня,

Дракон живет, сокровища храня -

Туда скорей, дорога, мчи меня!

Броня сияет в солнечных лучах,

И в жилах кровь играет, горяча,

И в ножнах мне не удержать меча!

Коварней нет драконьего ума,

Живет в его дыхании чума,

Его владенья - пропасти и тьма!

Он много бед народам причинил,

Столетьями размах драконьих крыл

На города смятенье наводил...

Но вот уже сомкнулись склоны гор.

Со мной мой верный лук, мой меч остер -

Пришла пора решить старинный спор!

Среди пронзивших небо острых скал,

Где серой дышит пропасти оскал,

Я логово дракона отыскал.

Я вижу в светлом небе дымный след -

Моим пренебрежением задет,

Летит дракон искать себе обед!

Был не один герой огнем сражен -

Но зеркалом-щитом он отражен,

Дракон такой уловкой поражен!

Разбить он хочет мой зеркальный щит,

Но яростно мой верный меч разит -

Дракон испуган и дракон бежит!

Он хочет быстро скрыться за скалой -

Но мой надежный лук сейчас со мной!

В колчан рука ныряет за стрелой...

И дымный в небе прочертив зигзаг,

Навек повержен в каменный овраг

Героем побежденный страшный враг!

...

Герою - только-только десять лет,

Он в плащ из шторы бархатной одет,

А меч ему из палки сделал дед.

Дракону из соседнего двора

Уже наскучила подобная игра -

Ну сколько можно, с самого утра!

Но завтра снова час игры придет,

Герой повержен будет в свой черед -

Тогда дракон о подвигах споет!

Мой бестиарий

Бестиарий

Чаще всего носят людей пегасы,

Иные летают на крыльях летучей мыши -

Но в мою колесницу зверь иной запряжен.

У него огненная косматая грива,

У него алая жаркая пасть,

У него горящие во тьме глаза,

Сильные черные крылья

И скорпионье жало.

Моя мантикора легко несет меня к звездам,

Лижет мне руки и ластится, как котенок,

Но в узких зрачках я читаю - стоит мне оступиться,

Как я узнаю силу ее клыков!

Одиночество вьется аспидной лентой вокруг запястья,

Блестит прищуренным темным глазом -

В нем отблески пасмурного заката,

Цвет рубина, потоки крови.

Его чешуя - черненого серебра,

Его клыки белее слоновой кости,

Его яд слаще запаха первых роз...

Я бы с радостью сердце свое отдала

Тому, кто б сумел украсть

Этот браслет тяжелый...

Самый страшный зверь - неуверенность.

У него гладкая шерсть и ядовитые когти.

Он спит по ночам у моей кровати

И прячется от солнечных лучей за шкафом.

От его дыхания стынет воздух

И увядают цветы в вазах.

Но я возьму кривой отточенный нож

И вонжу его в горло этому зверю!

Шкура его лежит у моей кровати,

Греет утром ноги мои босые...

Но на исходе каждой безлунной ночи

Снова скребут по полу мертвые лапы,

И я просыпаюсь от недоброго взгляда...

Самый страшный зверь - неуверенность,

И я не знаю, как с ним бороться.

Алхимик

Алхимик в прожженной искрами мантии

Хмуро смотрит на стол, уставленный ретортами

И покрытый пятнами от кислот,

Устало листает тетрадь, полную записей -

Заклинания, пентаграммы, формулы,

Мудрость и суеверие, смешанные до той степени,

Что одно невозможно отличить от другого.

А, если бы сейчас, в тени трех свечей

Возник высокий чернявый красавец,

Хромой, в берете с петушиным пером

И предложил продать бессмертную душу,

То алхимик бы с радостью рассмеялся -

Значит, есть, что продавать,

Есть черт, значит, есть и ангел,

Есть ангел, есть и надежда.

Но в келье тихо, только ветер шуршит в трубе.

Алхимик смотрит в ночь неподвижным взглядом,

И ледяная рука сомненья сжимает сердце:

Неужели человек - это только двуногая обезьяна?

***

То, чему названья нет

Ты слышишь - тихо - чьи-то шаги во мраке?

Краем глаза заметишь в углу мелькнувшую тень...

Да нет, это просто расстроены нервы...

То, чему названья нет.

Глупости, это просто ночные страхи...

Так, показалось - надо погромче включить телевизор...

Зажжешь свет - и уже нет ничего.

Показалось.

Этому названья нет...

"Нашли утром? Не выдержало сердце?

Конечно, столько работать, да еще и жить в одиночестве...

А какая болезнь? Врачи затруднились поставить диагноз?

Да, есть болезни, которым названья нет..."

Названья нет.

Нет.

Дом бури

Посланец богов,

Ветер надует парус,

Но вызовет шторм.

Не сплетай узлом

Ветра с четырех сторон,

Легкую лодку

В гавани не запирай -

Ворожба не поможет.

Буря нагрянет,

Желания не спросив,

Не остановишь.

Белой безумной

Громко кричащей птицей

Отпусти свой страх

В сумеречное небо -

Пусть разобьется насмерть.

Грудью шквал встречай.

Он тебя не минует.

Улыбнись ему.

Посланец богов,

Ветер, вызвавший бурю,

Парус наполнит

Пустыня

Над пустыней - небо из бледно-голубого фаянса,

Над пустыней - равнодушно-жгучее солнце.

В пустыне тихо, только скрипит песок

Под ногами одиноко бредущего человека.

Его самолет разбился два дня назад,

Его путь - путь одинокой и упрямой надежды.

А пустыня живет своей жизнью, и ей все равно,

Что по ее барханам идет человек,

Что у него во фляжке - только три глотка тепловатой воды.

Жаркий пустынный ветер заметает его следы,

Как заметает русла забытых рек,

Текших тут когда-то давным-давно...

Из отчаянья, надежды и дымного жаркого марева

Человек творит оазис на горизонте -

С пестрыми шатрами, где кочевники отхлебывают кумыс,

С глубокими колодцами, полными ледяной водой,

С палатками, где неверные

пьют запрещенное Пророком вино...

А пустыня живет своей жизнью, и ей все равно,

Что по ее барханам идет человек,

Что у него во фляжке - только три глотка тепловатой воды.

Жаркий пустынный ветер заметает его следы,

Как заметает русла забытых рек,

Текших тут когда-то давным-давно...

Он идет, хоть у него уже почти не осталось сил,

Они идет, хоть у него почти уже нет воды,

Он идет, потому что видит - уже совсем близко,

Совсем рядом, за следующим барханом -

Тенистые пальмы, высокие минареты

Настоящего, реального, существующего оазиса...

Песня для друга

Я, наверное, вряд ли сумею тебе помочь -

Я не воин, чтоб поразить твоего врага,

Я не целитель, чтоб раны твои залечить,

Я только бродяга-поэт, чье дело - только слова...

Но ты все же послушай:

Далеко-далеко, за волнами Великого Моря

Есть цветущий край, где никто не узнает горя.

Высоко-высоко в синем небе звезда плывет -

Надежду каждому дарит, алмазный щит от невзгод.

А рядом с тобой - друзья, и это уже немало,

Если сегодня сердце твое почему-то биться устало...

Ты, я знаю, и сам - бродячий певец,

Ты, я знаю, и сам подобное пел не раз.

Ты привык к подобным речам, стертым, как старый грош,

Ты больше не веришь легендам, песням, стихам...

Но все же послушай:

Далеко, а, может, не очень - узнаешь ты в свой черед

Есть край, где тебя - и только тебя! - счастье без горя ждет.

Высоко, а, может, не очень - ты знаешь лучше меня -

В небе светит твоя - и только твоя! - искра живого огня.

А рядом - я, хоть я тут ни при чем почти -

Я просто хочу, чтобы ты не ошибся, выбирая свои пути...

Песня Талиесина

Однажды в солнечный полдень

Изменит моя удача,

Сломается меч мой острый

И битва станет последней...

Но горевать не стоит -

Я стану углем и пеплом,

Я стану дыханьем лета

И радугой в пенных брызгах.

Однажды наступит время,

И песня моя прервется,

И арфа моя умолкнет,

Как эхо в горах вечерних...

Но горевать не стоит -

Я стану травой и солнцем,

Я стану весенним снегом

И шепотом ветра в ивах.

Однажды придет мгновенье,

И жизнь моя завершится,

Ничего за собой не оставив,

Как рябь на озерной глади...

Но горевать не стоит -

Я стану огнем вулкана,

Я стану болотным илом

И криком полночной птицы.

Боюсь я совсем другого -

Однажды, в туманный сумрак,

Настигнет меня проклятье,

И сердце мое остынет,

Ни радости, ни печали

Больше в себя не впустит...

Тогда - друзья мои, плачьте!

Я умер. Навек - прощайте.

Try again

Знаешь, это не больно -

Босиком по звездам,

С песней на губах и слезами в сердце.

Знаешь, это не горько -

Уходить за зарей,

Зная, что некуда возвращаться.

Знаешь, это красиво -

Цепочка следов на снегу

И пляшущие искры в молчащей бездне.

Знаешь, это просто -

Понять, что ничто

В этом мире твоя судьба не изменит.

Знаешь, это не поздно -

Падая в пропасть,

Расправить возникшие крылья.

Знаешь, это не страшно -

Посмотреть на пройденный путь

И понять, что он вновь повторится.

***

Скептик -

Редко говорит

И еще реже улыбается.

Не верит тому, что говорят с экранов

И тому, что пишут в газетах.

Поднимает правую бровь,

Смотрит иронически

Из блестящей глубины зеркала.

Мечтатель -

Вечный житель берега Neverland,

Неведомо как затесавшийся в этот мир.

Читает стихи,

Поет на улицах

И улыбается самой глупой из счастливых улыбок,

Когда апрельская капель

Сменяет морозный март.

А я... Душа моя

Поделена между ними,

И когда они спорят до хрипоты, обижаются, мирятся

Между собой,

Я не могу ничего поделать.

Так и живу -

Вечно на перепутье

Между умом и сердцем.

Путаница с сезонами (зима)

Как секунды звенят

Колокольцами золотыми!

Знаешь, точно с таким же звоном

Осыпаются утром звезды

Белым снегом на тротуар.

За спиной вырастают крылья -

Это глупо звучит, конечно -

Так и взмыла бы в это небо!

Раз уж в сердце в январский полдень

Отчего-то, не по сезону,

Посредине зимы зачем-то

Улыбается вдруг весна!

Путаница с сезонами (весна)

Сегодня

Пришло то, что называют весной -

1 марта, капель, слякоть, сосульки,

Прохожие, которым жарко в еще не снятых с зимы шубах,

Бледное небо, и по нему черной тушью -

Силуэты летящих стрижей.

Но сердце мое просит -

Сорокоградусного мороза,

Чтобы пар изо рта!

Чтобы иней оседал на шапке, шарфе и ресницах!

Чтобы утром - ледяные искры в фонарном блеске!

И чтобы никто

Ничего

Не говорил

О любви.

***

I ask no fortune,

No luck, no talent

For I do possess all that things already -

They can not be given as a present

They can not be sold or stolen

For you must take them by yourself -

And I will, I know.

But I ask for a drop of warmth,

For an open hand,

For somebody who would listen - and would hear.

It isn't so many, is it?

But it's the only thing I can't get by myself.

All roads are open for me -

I've chosen my and I'll go.

I'll win all the prizes I want -

But still I need someone...

It's so many, isn't it?

But I do ask the sky,

The clouds, the breath of autumn -

Please, can you show me,

Where I can find a drop of warmth for me?

***

I want somebody to talk to.

I want somebody to understand me.

I want somebody to get on with.

The wind beyond my window

Brings me taste of stars on his lips.

The trees in the night wave their hands

Dancing unseen in the dark.

April has come, but I feel

September breathing in my back.

Indian summer is so alike the spring -

Nothing is blooming,

No leaves on the trees,

Only sky and blowing wind,

A special season between winter and spring -

Awakening.

Подражание Лорке

Стал золотистым ветер

От листьев, под небом летящих.

Давно уже день моей жизни

Не был таким настоящим.

Давно уже в такт Вселенной

Сердце мое не билось,

И под смеющимся ливнем

Не знаю я, что случилось.

Поет под пальцами ветра

Ветвей тополиных лира...

Ах, мне удалось сегодня

Голос услышать мира!

2004-2005 гг.

Незаконченная повесть

Весеннее резюме

Мне предчувствие сердце точит,

Нет покоя ни ночью, ни днем.

Дважды глуп, кто весны не хочет,

Трижды глуп - кто зовет ее.

Март твердит, что откроет двери

В те края, где небо синей...

Дважды глуп, кто весне не верит,

Трижды глуп - кто поверит ей.

Несожженные мосты

Так честнее - в пустоту шагать

И мосты сжигать... перед собою.

Дара Ливень

1. Сонет

Сжигать мосты перед собой -

Честнее. C'est la vie.

Закат в темнеющей крови

Стечет за край земной.

Не начат путь, не принят бой,

Как это ни зови...

Но про "цветы и соловьи" -

Уж точно не со мной.

Я знаю, выход очень прост,

Но медлю все равно...

Куда ведет заклятый мост?

Узнать мне не дано.

(Насмешлив прищур серых звезд...)

Сказать: "Гори же!"

Но...

2. Рондель

Сжигать мосты перед собой -

Честнее, но страшней.

Ухмылки пляшущих теней

Я чувствую спиной.

Сжигать мосты перед собой -

Честнее, но страшней.

Дрожит напев мой над струной,

Дрожит рука над ней.

Чем дольше медлишь - тем трудней...

Струна, не плачь, а пой -

О том, как сжечь мосты перед собой...

3. Триолет

Сжигать мосты перед собой -

Честнее, но увы...

Сегодня я слаба душой,

Чтоб сжечь мосты перед собой

Недрогнувшей рукой.

Хоть знаю, речи не новы:

"Сжигать мосты перед собой

Честнее, но увы..."

Внутри сюжета

Я всегда умела рассказывать сказки -

Хотя бы себе, если некому слушать -

Мерить любые пестрые маски

И даже казаться умней и суше.

Все, в принципе, просто, и все понятно -

Приятно...

Но, как видно, словами нельзя бросаться -

Ведь недаром когда-то боялись скальдов! -

Сам себя заколдуешь (вот так-то, братцы!),

Как начнет реальность выделывать сальто...

В общем, как в детстве в лесу когда-то -

Жутковато...

То ли обрывок неспетой песни,

То ли осколок чужого мира...

Странные, надо заметить, вести,

Нынче плывут в мировом эфире...

А может, так бывает со всеми -

Весеннее?

Одна и та же заморочка

Всплывает десять раз на дню...

Читать посланья между строчек,

Как видно, - жребий одиночек...

Но у судьбы невнятный почерк,

И сложно разобрать свою.

Хоть я с упрямством сумасброда

Пытаюсь миг остановить -

Мол, у меня своя свобода,

И что мне мода и природа,

Я выбираю время года

Сама - и в нем останусь жить!

Пускай весна ломает двери -

Запоры посильней стальных!

Их крепость не дано измерить,

Их охраняют злые звери...

...Но даже я себе не верю -

Что говорить об остальных?

Мой город, любопытства не тая,

Листает незаконченную повесть,

Которую, похоже - вот так новость! -

Придумывала - надо же! - не я.

Быть персонажем - странная затея!

Но выбора, похоже, не дано...

Так улыбается беспечно Галатея,

Хотя не ею все предрешено.

Но статуя дыханьем не согрета,

И мраморны черты ее лица...

Скажи мне, в чьих руках конец сюжета -

Ваятеля, Венеры иль певца?

***

Последний кон.

Джек Лондон.

Сделаны ставки,

Карты на стол

Брошены.

Под сапогом

Звонко хрустит

Крошево -

Разбит стакан,

Залпом было вино

Выпито.

Уже все равно,

Сколько там очков

Выпало...

***

Но тот, кто направляет мой корабль,

Уж поднял парус...

Шекспир.

Море и небо сошлись, как в молитве ладони.

О бок корабля разбиваются белые кони.

Ветра клинок беззвучно мне сердце рассек,

Скрыл следы под вуалью волны сероватый песок.

Я знаю - на карте мной выбранный путь не отмечен,

Но это неважно - ведь знанье меня не излечит.

Пусть будет, что будет -

Такая короткая вечность.

Спокойствие неба скрывает созвездий кристаллы.

Спокойствие моря хранит жемчуга и кораллы,

Щупальца звезд и останки погибших судов -

Как светлое небо таит приближенье штормов.

Я знаю - за ясной лазурью скрывается бездна,

Но поднят мой парус, и спорить с судьбой бесполезно.

Пусть будет, что будет.

Прищурясь, молчит неизвестность.

***

У причалов плещется вода,

Зов ее властителен, но тих,

Не вернется память никогда,

Потому что ты - один из _них_...

Лора Бочарова.

Прорастают слова сквозь душу,

Как тростник прорастает в тело.

Солнце льет в мою чашу - сквозь тучи! -

Золотую кровь чистотела.

А по жилам моим играет

Просто алый сок земляники....

По-другому у _нас_ не бывает.

Ветер.

Вечер.

И солнца блики.

Зарастают словами годы,

Как бурьяном - руины форта,

Словно ряской - озера воды...

Меж мирами границы стерты.

Я навеки везде - как дома,

Я навеки везде - чужая -

Не бывает у _нас_ по-другому...

Эхо

Смеха

И путь без края.

Отмечают слова дорогу,

Как следы людей - подорожник.

Нет пути к моему порогу,

И искать его безнадежно.

Кроме слова ничто не значит -

Все рассеется в одночасье.

Не бывает у _нас_ иначе...

Осень.

Проседь.

Да, это - счастье.

Дорожная-1

Так вышло, что я не умею

Ходить по торным дорогам,

Оставаться подолгу где-то

И жить, как люди живут.

Прости меня, мое сердце,

Но я уйду на рассвете,

И вслед мне глядеть не стоит,

Ведь это напрасный труд.

Чего я тебе пожелаю?

Наверное, теплого дома,

И яблонь в саду, и уюта,

И трепета ясных свечей...

Пусть сбудется все, что захочешь,

Пусть сбудется все, что снится,

И пусть ветра непокоя

Не знают твоих дверей.

А мне - уйти в неизвестность,

Блуждать по тропам тумана

И пить шальную тревогу,
Как воду в пустыне пьют...

Но я говорю - спасибо,

За то, что теперь могу я

Однажды назад оглянуться,

Улыбка коснется губ...

Я впущу в небо песню,

Как выпускают птицу -

Так сокол с плеча слетает,

Теряется в синеве...

Тогда она на рассвете

В ставни твои постучится,

А ты ей окно откроешь,

И, может, вспомнишь о мне...

Дорожная-2

Голос флейты - острее ножа

В сердце.

Уходить навсегда - не жаль,

Верь мне.

Только меч мой изъела ржа -

Странно...

Не сбирать ему больше жатв

Ратных.

Изорвались у лютни враз

Струны,

Заклинаний истерлась вязь

Рунных,

Плащ латаю в который раз -

Тщетно.

Это что, называется, сглаз?

Нет, но...

Бубенец над дверью звенит -

Ветер.

Из-под глади дорожных плит -

Вереск.

Стих вдали перестук копыт -

Ладно...

Я уйду, мне пора, вот налажу щит...

Завтра.

Заклинатель дождя

Не хочу подбирать слова -

Мне ль не знать, что названье - ложь?

Остротой луча ослеплен,

По асфальту пляшет в пыли,

Бьет босыми пятками дождь.

Резкий запах воды и земли...

Сердце, сердце, чего ты ждешь?

Не хочу подбирать ответ -

Изреченное слово - тлен...

Отчеканить сотни монет

Из пролитых на землю лучей,

Заплатить, чтоб закончился плен,

И понять, что опять - ничей...

Или это боязнь перемен?

Не хочу подбирать слова -

Мне ль не знать, что все это зря?

Но натянута тетива,

И уходит в небо стрелой

Молчаливая мысль моя:

"Ты не справился с этой грозой,

Грустный маг, заклинатель дождя..."

Комплекс Кассандры

Слова истерты, как сукно на сгибе,

И рвутся, как худое полотно.

Для рифмы в строчку просится "погибель",

И это, право, вовсе не смешно.

Конец времен? Опять? В который раз?

Вы, душечка, впадаете в банальность!

Впадаю. Снова, да. Опять. Сейчас.

Фальшь? Может быть. Неверная тональность.

Истерика? Возможно. Валерьянки?

Спасибо, нет - пила, не помогло.

Коньяк? Нет-нет, прошу, не надо. Данке.

Врача? Не стоит. Все уже прошло.

Мир изменился. Раз и навсегда.

Да-да, вы правы. Это ерунда.

Fin

Точка поставлена. Листья сгорают в огне.

Мечами и кубками, картами выбранной масти,

Светом в окне, браслетом на узком запястье,

Зеленой змеей с улыбкой оскаленной пасти

Обернется судьба... Но точно я знаю - не мне.

Я сжигаю страницы -

И бабочки пляшут в ладонях,

Так забудутся лица

Из пестрой толпы на перроне.

Так поезд уходит, теряясь в пыли небосвода.

Это смерть. Это новая жизнь. И это - свобода.

Крылья феникса - тем, кто не любит считать рубежей.

Холодное синее пламя, мелодия ветра.

Значит, снова сплетать шаги и слова в километры,

В кривых зеркалах отражая сюжетов клише.

Счастье лишь в том, чтобы истину ветра принять -

"Fly off" означает "взлететь". И еще - "убежать".

Рондель

Бисер дней рассыпать по асфальту -

Он с веселым стуком разлетится.

Я с небес смотрю спокойной птицей -

Клок газеты лихо крутит сальто,

Провода поют негромким альтом

Над машин бегущей вереницей...

Бисер дней рассыпать по асфальту -

Он с веселым стуком разлетится.

Все дороги - в Африку, на Мальту,

В Лондон, Акапулько или Ниццу,

Атласа открытые страницы -

Способ выложить судьбу свою из смальты,

Бисер дней рассыпать по асфальту...

Чите

Я вернусь из поездки, как уезжал, налегке -

Только флейта, бумажник пустой, да стихи в рюкзаке.

Я вернусь в город серых домов и бездонных небес.

В нем я родился, но родина нынче - не здесь.

Этот город - унылый, сердитый и милый

Был мне средним когда-то меж домом, судьбой и могилой.

Но теперь это просто еще одна точка на карте

И еще одна нота сонаты, несыгранной в марте.

Эпилог

Что счастьем я могу назвать?

Проснуться ветреной весной

И в голос песни распевать,

Придя на белый свет опять

Под ясный купол голубой.

И за веселую весну -

Три горсти разноцветных дней -

Прожить судьбу - еще одну,

А после - отойти ко сну,

С улыбкою расставшись с ней.

С утра с другой душой проснусь,

Встречая лето на дворе.

Оно не вечно - ну и пусть!

Я вновь умру - и вновь рожусь

К осенней золотой поре!

Дочь Фаэра

Кольцо фей

Встречайте бал уходящего лета!

На тонких запястьях мерцают браслеты.

Маги, бродяги, колдуньи, поэты -

Встречайте бал уходящего лета!

Смешались знамена, гербы и эпохи,

Звенят бубенцами шуты-скоморохи.

Что было? Что будет? Забудьте про вздохи -

Смешались знамена, гербы и эпохи!

Манит огнями таинственный круг -

Забудь про сомненья, забудь про испуг

И там, где ты не был, окажешься вдруг!

Манит огнями таинственный круг.

Ах, так, говоришь, не бывает? Неважно!

Здесь дамы прекрасны, герои отважны,

Достоин баллады-легенды здесь каждый...

Ах, так, говоришь, не бывает? Неважно!

Встречайте бал уходящего лета!

На тонких запястьях мерцают браслеты.

Маги, бродяги, колдуньи, поэты -

Встречайте бал уходящего лета!

Дочь Фаэра

Благословенье мое в сражение -

Воителю, чей незапятнан стяг,

Стремительных танцев моих круженье -

Танцору, чей легок по лугу шаг,

Вышивки - девам,

Флейтистам - напевы,

Но только сердце мое - никому.

Я родилась в лесах Фаэра,

Значит, мне навек суждены

Только ветер и только вера

В полуночную песнь луны.

Я заклинанье открою магу

В высокой башне в глухих лесах,

Я укажу, где искать отвагу

Тому, чей взор застилает страх,

Страннику - путь,

Познающему - суть,

Но только сердце свое - никому.

Я родилась в лесах Фаэра,

Значит, мне навек суждены

Только ветер и только вера

В полуночную песнь луны.

Все раздарю, ничего не скрою,

Подругам - слезы, друзьям же - смех,

Верность - Фаэру, удачу - герою,

Душу - Тому, Кто превыше всех.

Песни и чары -

Любому, задаром,

Только сердце свое - никому!

Я родилась в лесах Фаэра,

Значит, мне навек суждены

Только ветер и только вера

В полуночную песнь луны...

Только ветер и только вера

В полуночную песнь луны...

My heart

My heart is made of sparkling ice,

So frozen it will stand.

So no use to look in eyes,

No use to hold my hand.

My heart is made of silver fine,

So soft it'll never be -

So no use in gifts and rhymes,

No use in talk of dream.

My heart is made of ivory,

So it is thwart and tough -

So no use will ever be

To ask from it of love!

Продавец Воздуха

- Воздух, мой дорогой господин, воздух!

Самый лучший, самый чистый, самый ароматный воздух!

Покупайте воздух, мой господин,

Всего десять монет за один глоток

Сладчайшего, нежнейшего воздуха!

- У меня нет денег, торговец, но я задыхаюсь.

Девушка с ясными глазами умерла в воскресенье утром,

А я даже не успел сказать ей, что люблю ее.

Скажи мне, где берешь ты воздух,

Может, я сумею достать себе?

- Ах, мой господин, видите эту склянку?

В ней - то, что не успела вдохнуть

Молодая девица 18 лет,

Умершая от удушья лишь день назад.

- Но как же она задохнулась, ведь воздух еще остался?

- Ах, мой господин, разве вы не знаете, как делаются дела на этом свете?

Она все равно умерла бы от несчастной любви

К оболтусу в черном потертом фраке.

- Торговец, я задыхаюсь!

- Вы не можете мне заплатить, мой господин,

Я ничем не могу вам помочь. Прощайте!

- Эй, воздух, господа, воздух!

Свежий воздух из легких нежнейшего юноши,

Умершего сегодня утром

От тоски по своей возлюбленной!

Депрессивно-готично-романтичная

Это очень грустная история.

В общем, все умерли.

"Формула любви"

Когда глядит с усмешкой дерзкой над клинком

В мое лицо старинный гордый враг -

Я ни на миг не сомневаюсь в том,

Что спор решит сверканье быстрых шпаг.

И я спокоен - все равно

Все будет так, как суждено,

Что горевать, раз выпито вино?

Но ты приходишь вновь ко мне - болезнью,

Кинжалом в сердце, жаждой и проклятьем,

С тобою мне бороться бесполезно -

Бессильна шпага против роз и платья.

Мне душно, я хочу бежать,

Но топь вокруг, подводит гать,

Спасенья неоткуда ждать...

Молиться - не умею, от проклятий

Ты только хорошеешь, mia donna,

Ты думаешь, твоих заклятий хватит,

Чтоб я навек склонился для поклона?

Цепь разорвать мне не суметь,

Твоей красы не одолеть,

Но все узлы разрубит смерть!

Моя, твоя - мне, право, безразлично!

Я больше не снесу такого взгляда!

Я тоже буду проклят? Что ж, отлично!

Мы будем вместе - хоть и в бездне ада!

A sonnet of depression

The day is gone, and the sun is melt

In cold waters beyond the shore.

My summer's exiled, and the warmth has left

And autumn came to my door.

The lonely joy was deliciously felt

By my soul, that knew nothing more -

On the shore, where dreams and melodies dwelt,

Never asking, what are they for.

But then there came the skillful and wise

And said, that my life is in vain,

That I must pay them a bounden price.

So I let in my castle tears and rain,

For against the law I can't rise,

And it says that the world is of pain.

Две песенки на один мотив

May you be proud, may you be bold,

When you hear what minstrels tell -

There's a country of jewels and gold,

Where the unicorns dwell, my lord,

Where the unicorns dwell.

You'll pass many places; you'll see the world,

You'll be lucky, I can foretell.

And you'll swear to give a rest to your sword

Only where the unicorns dwell, my lord,

Only where the unicorns dwell.

Under siege you'll be steadfast and brave in assault,

Ways of earth you will know well.

And you will call a childish fault -

To search, where unicorns dwell, my lord,

To search, where unicorns dwell.

But once in a hut so poor and old

You'll taste cold water from maiden's well...

And then your heart will truly behold,

Where the unicorns dwell, my lord,

Where the unicorns dwell.

Однажды ты, весь из себя удалой

Услышишь - гусляр повествует,

Тряся клочковатой седой бородой,

Про край, где раки зимуют, герой,

Про край, где раки зимуют.

Обойдешь чуть не весь белый свет под луной,

И удача тебя не минует,

И будешь божиться - такой же другой

Есть лишь, где раки зимуют, герой,

Есть лишь, где раки зимуют.

Поймешь что к чему, для чего и на кой,

Сил не будешь тратить впустую,

И скажешь, что только совеем уж дурной

Найдет, где раки зимуют, герой,

Найдет, где раки зимуют.

Но однажды, в лачуге пустой и сырой

Повстречаешь девицу простую...

Тогда всей душою поймешь, милый мой,

Где это раки зимуют, герой,

Где это раки зимуют!

Песенка бравых приключенцев

В небе видели дракона,

Ждет король защиты трона,

Или снова где-то смута началась...

Значит, новая дорога

Нас уводит от порога -

Ведь история не сложится без нас!

Преисполнены отваги

Барды, воины и маги,

И уже настроил лютню менестрель.

В общем, все уже готово,

Чтобы мы пустились снова

Вдаль по тропам неизведанных земель!

Мы, не ведая сомнений,

Снова ищем приключений

(А кто ищет, тот находит, говорят).

Новый путь сегодня начат -

Так пускай в пути удача

Осенит наш замечательный отряд!

Путь к Авалону

1. Рыцарская

Слышишь - бьется волна о причал Авалона,
Слышишь - павший король надевает корону,

Он погиб, и воскрес, и вернется назад,

В час, когда Трубы Суда прозвучат,

И погибшие встанут без стона.

Видишь - новые звезды встают средь небес,

Видишь - на знамени роза и крест,

И единственный путь за собою зовет,

Он далек и тяжел, но пророчит восход -

Что с того, что смыкается сумрак окрест?

Знай же - много дорог еще нужно пройти,

Знай же - Грааль нелегко обрести,

Но тому, кто принес нерушимый обет

Нету мира, любви и спокойствия нет,

Если он не добрался до цели пути.

Я вернусь, королева. Прощай. И прости.

2. Королева сумерек

Весь мой лес для тебя до последнего склона,

Но душе твоей тесно у пышного трона -

В ней заря развернула златые знамена,

Словно копья - рассветного солнца лучи...

Это отблеск небес Авалона.

Твои губы нежны, но в глазах твоих - сталь,

Ты во снах своих видишь незримую даль -

Там, где счастье горько и прекрасна печаль,

Там, где свет озаряет сверканьем сердца...

Что же, рыцарь, ступай, может, сыщешь Грааль.

Ах, мой рыцарь, не лги - не вернешься назад.

Этот путь слишком ярким сияньем объят,

Перед ним будет жалким и тусклым закат

Он спалит и создаст тебя снова - иным,

И, узрев неземное, забудешь мой сад.

О да, в час, когда опускается мгла,

Я бы чары такие, мой рыцарь, сплела,

Что была б для тебя словно солнце, светла,

Ты б забыл обо всем, что ты ищешь теперь...

Но тогда я любить бы тебя не смогла.

Городские травы

Одуванчик

На раскаленном,

Пыльном, сухом асфальте -

Брызгами солнца.

Лебеда

Пробьюсь, прорасту

Без приглашенья везде,

Вопреки всему!

Полынь

Трава печали.

Сорняк. Кому-то - абсент.

Каждому свое.

Подорожник

Спутник всех дорог.

Незамеченный никем

След человека.

Пырей

Прицелься в небо

Холодной зеленью стрел

И сделай выстрел!

Тополь

Пытаться играть

Летом в приход метели -

Что за причуда!

Ели

Строгие платья.

Торжественная свита

Выстроилась в ряд.

Черемуха

Облака вокруг.

Ступаешь, как по небу.

В городе весна.

Время новых речей

Весной у них иные голоса, чем другие времена года, и вот почему они называют ее порою новых речей.

Р. Киплинг

Драконья кровь

Она не делает ничего, чтобы бросаться в глаза,

Но застревает занозой в душе, как джокер, что бьет туза.

Ее медового голоска в тайне боится шеф,

Она говорит, что сумеет все, и не думай, что это блеф.

И если она вдруг решит, что ей нужен ты,

у нее не будет проблем -

Ты сам придешь к ней, шагнешь на порог,

хоть и не зная, зачем.

Это драконья, синяя, словно чернила, кровь,

Дети дракона поют под нос и поднимают бровь.

Они танцуют с судьбой брейк-данс - такая смешная игра!

Они изгибают пространство и время,

как вяжут галстук с утра,

Но наше время - это эпоха в стиле "advanced high-tech",

И ты не узнаешь, что надо искать от драконьих чар оберег.

Он может приехать с букетом ромашек зимой в четыре утра,

И протрепаться восемь часов, называя тебя "сестра",

Чтобы ты не могла пойти на работу,

у тебя сломается дверь...

А он потом растворится в ночи, и уже навсегда, поверь.

И если он скажет, что будет скучать -

это просто культурная ложь,

И не пытайся его найти - все равно никогда не найдешь.

Это драконья, синяя, словно чернила, кровь,

Дети дракона поют под нос и поднимают бровь.

Они танцуют с судьбой брейк-данс - такая смешная игра!

Они изгибают пространство и время,

как вяжут галстук с утра,

Но наше время - это эпоха в стиле "advanced high-tech",

И ты не узнаешь, что надо искать от драконьих чар оберег.

Их не волнует финансовый кризис или избыточный вес,

Они могут ходить на работу, слать письма и СМС,

Но предпочтут написать на стенах

клочками забытых афиш,

Ночью - морзянкой дождя по барабанам крыш,

Обрывком песни в такси и мявом кошачьих драк...

И ты все, конечно, поймешь, хотя не узнаешь, как.

Это драконья, синяя, словно чернила, кровь,

Дети дракона поют под нос и поднимают бровь.

Они танцуют с судьбой брейк-данс - такая смешная игра!

Они изгибают пространство и время,

как вяжут галстук с утра,

Но наше время - это эпоха в стиле "advanced high-tech",

И ты не узнаешь, что надо искать от драконьих чар оберег.

Весенний рок-н-ролл

Звоном грянула весна,

Открывает мир она

И огонь - на поражение...

Йовин, "Весеннее-милитаристская"

С утра сегодня по жилам бродит

бредовый, безумный март -

Экологически чистый допинг, и, значит, пора на старт.

Но я не спортсмен, и отлично знаю,

что все рекорды - пустяк.

Когда все вокруг начинают бежать, то я замедляю шаг.

Зачем бежать, если старт и финиш

сплавлены в точке одной?

Я лучше подпрыгну - а вдруг взлечу? -

хоть крыльев нет за спиной.

Это весна, и это диагноз - время поломанных схем.

С ним остается только смириться - не лечится март ничем.

А, впрочем, неважно, и неизвестно, кому в конце повезет -

Тому, кто поймет, что неизлечим, или тот, у кого пройдет.

Март - это время, когда небес многовато на одного,

И если найдется, с кем поделиться то, значит, все ничего.

Стихи и письма на пять листов - одна из таких полумер,

И плеер с музыкой до утра - но это плохой пример.

И мне охота сбежать на луну - ведь там не бывать весне,

Но я уже не могу сказать, что это поможет мне...

Это весна, и это диагноз - время поломанных схем.

С ним остается только смириться - не лечится март ничем.

А, впрочем, неважно, и неизвестно, кому в конце повезет -

Тому, кто поймет, что неизлечим, или тот, у кого пройдет.

Наверняка все дело в весне и все, несомненно, пройдет,

Когда на город наступит июнь и черемуха отцветет.

А, может быть, мы на озерном причале -

морей-то у нас здесь нет -

Отыщем ржавый катамаран и выкрасим в алый цвет...

А, впрочем, когда на дворе капель,

то надо признаться честно -

О том, что будет когда-нибудь летом -

загадывать бесполезно.

Это весна, и это диагноз - время поломанных схем.

С ним остается только смириться - не лечится март ничем.

А, впрочем, неважно, и неизвестно, кому в конце повезет -

Тому, кто поймет, что неизлечим,

или тот, у кого пройдет...

Весенне-мировоззренческая

Ништяк, господин король, это слово из языка наших земель, означающее, что Господь нас любит, несмотря ни на что. Он сделает свет даже из темноты, если больше будет не из чего. И если мы согласимся...

Антон Дубинин, "Поход семерых"

Я, как обычно, меряю время списком законченных фраз,

И если век умещается в день - так это не в первый раз.

Но весною штопать в реальности дыры уже не хватает сил,

А, впрочем, неважно - плеер играет,

и в ручке полно чернил.

Другое дело, что без предчувствий

не проходит пяти минут.

Но это, наверное, тоже неважно - они, как всегда, соврут.

Но я не знаю, стоит ли это все принимать всерьез,

А на краю сознанья маячит в общем-то, глупый вопрос.

И можно бы было забыть о нем - и так хватает проблем...

Но что лучше -думать явную чушь или не думать совсем?

Наверное, это было нечестно - просить у мира чудес.

Но запрос отправлен, и даже получен,

и, значит, что есть, то есть.

А разум твердит - это просто жизнь идет своим чередом,

И что бы я о вселенной не мнила -

это просто набор аксиом,

Что дело только в законах природы, а прочее - ерунда,

Что в совпадениях нет резона, и все пройдет без следа.

Но я не знаю, стоит ли это все принимать всерьез,

А на краю сознанья маячит в общем-то, глупый вопрос.

И можно бы было забыть о нем - и так хватает проблем...

Но что лучше - думать явную чушь или не думать совсем?

Такой сезон, что тронулись все - и даже на реках лед...

...А кто-то ищет Святой Грааль, и, как ни странно, найдет.

Я-то тут, в сущности, ни при чем, да вот позабыть - никак,

И прицепилась чужая песня про то, что все будет ништяк.

Термин хорош, хотя идея его не вполне ясна -

Кто-то скажет, что вера, кто-то - что estel?,

а я назову - весна.

Рок-н-ролл Сизифа

Я толкаю свой камень в гору

споро,

А на склонах клокочут ссоры,

споры.

Белый свет застилают шторы,

шоры.

Уши вянут от дружного хора

- вздора.

И мой камень катится вниз,

вниз.

Я сбиваюсь с шага на рысь,

рысь.

Репортеры с пятнами вместо лиц

Мне кричат: "Улыбнитесь! Cheese!

Cheese!"

Девиз уютного ада

- "Надо!"

Все ему, в принципе, рады

- стадо.

Я не вижу в кружении чада

- сада.

Чего тебе надобно, чадо?

- Яду!

И мой камень катится вниз,

вниз.

Это бег в лабиринте крыс,

крыс.

В колесе мелькание спиц,

спиц.

И надежда падает ниц,

ниц.

Рутина ненужности души

душит.

Мой камень в луже лежит

- не тужит.

Значит, снова вверх, поднатужась,

- ужас...

Бывает, дружок, и похуже

- ну же!

Ролевицко-звезданутая песенка

Ты можешь твердить два часа подряд, как этот миг убог,

И ты бы, наверное, выбрал другой, если бы только мог,

Ты можешь найти 33 намека, где их всего 27,

Прийти и остаться в душе ненароком

(и, может быть, насовсем).

И это, конечно же, будет правда,

Хотя, конечно, не вся,

Но это неважно - что будет завтра,

Нам предсказать нельзя.

Что принесет полуночный ветер

На присыпанных солью крылах -

Уже неважно, ведь ты не в ответе

За звезды в моих небесах.

Я могу махать сосновым дрыном, не жалея, что это не меч,

Я могу развести философский флуд

и толкнуть заумную речь,

Я могу заявить, что я дивный эльф,

и зачислить тебя в родню,

Я даже могу тебе рассказать, как я тебя люблю.

И это, конечно же, будет правда,

Хотя, конечно, не вся,

Но это неважно - что будет завтра,

Нам предсказать нельзя.

Что принесет полуночный ветер

На присыпанных солью крылах -

Уже неважно, ведь я не в ответе

За звезды в твоих небесах.

Однажды мы станем с тобою старше,

однажды мы станем мудрей,

И научимся видеть реальность мира, а не тени ее теней,

И если на город падет туман, мы встретим его лицом,

И все будет правильно - так, как надо

в сказке с хорошим концом.

И это, конечно же, будет правдой,

Хотя и не только ей,

Когда мы научимся лодкой править

По бурному морю дней,

Делать то, что должно - пока не поздно,

Не прося, чтобы ветер утих,

И отвечать, наконец, за звезды,

Раз уж мы зажигаем их.

Бег по орбитам

"И чтоб забыть, что кровь моя
Здесь холоднее льда..."
"Мельница"

"...Лети..."
Элхэ Ниэннах

"Фьелло а элхэ им итэи аили Арта...
...Им-мэи Саэрэй-алло, ай гэллиэ-т`айро..."
Элхэ Ниэннах

Посвящается Элхэ Ниэннах.
Дисклэймер: большая и толстая просьба не путать лирического героя с автором:)

(Пролог)

Пора декаданса. Узор из надломленных линий.
Туман и дожди. Силуэт увядающих лилий.
Безрадостно-сухое колдовство.
Черновики стихов - на чем попало,
Капризный веер с запахом сандала,
Приоритет примет и вещих снов.
Пора декаданса. Искусность небрежного взгляда
И надпись на лбу: "Ах, прошу Вас! оставьте! не надо!"
Улыбка - к потрясению основ -
Нельзя настолько выбиться из роли,
Отсюда - тренировка силы воли -
Увы, закон романтики суров.
Пора декаданса. Поклон. Орхидея в петлице.
"Вовек не забуду!" и гнезда печали в ресницах...
...Недели три. Не более того.

***
...А город тесен, как тесна одежда,
Когда она становится мала.
И все трудней баланс дается между
Насмешкой, пафосом и гладкостью стекла.

***
Бренчит в карманах ночи
Серебряная мелочь.
Ну, что тебе пророчить,
Раз ты сегодня смелый?

Броди по перекресткам
Сквозь ветреные весны,
Пожизненный подросток,
Прикидывайся взрослым -

Метелью средь июля,
Листвой среди зимы...
...А в светлой шевелюре
Не видно седины.
***

Разговор

До неприличия comme il faut -
Погода и институт,
Разговор с установками by default,
Безопасный тихий маршрут.
Да это и к лучшему, может быть -
Такой уж выдался стих...
Но только зачем тогда говорить,
Что "нормальные" - про других?
***
Посв. Ку - герою незаконченного рассказа, снайперу и великому специалисту по всему колющему, режущему и стреляющему.
I.
Ну вот, в меня опять летит стрела -
Но только, как всегда, по счастью, мимо.
А истина, как водится, проста,
И, как всегда, в словах невыразима.
Все по канону: подходящий срок,
Самой судьбой сплетенные дороги...
Ну что сказать? Увы тебе, стрелок -
Я родом не из этих мифологий.
II.
Где сходятся в точку рельсы -
Слиты вода и пламя,
Алхимией Парацельса
Добыт философский камень.
Что же, охотник, целься -
Надежна моя защита.
Лишь там, где сходятся рельсы,
Быть сердцу стрелой прошитым.

***
Одуряющий запах сирени -
Неужели настало лето?
Жизнерадостных привидений
Хор подхватит конец куплета:

То-что-было и то-что-не-будет,
То-что-есть-раз-уж-так-сложилось...
Только вот у какой из судеб
Угораздило впасть в немилость?

И застрять в прошедшем мгновенье,
Словно бабочка в янтаре -
Одуряющее пахнет сиренью,
Но душа моя - в январе.

***
"Fare thee well, and if forever -
Still for ever fare thee well"
Byron

Посв. ОВ

Сумрак перед рассветом -
Терпкий зеленый чай.
Надо ли быть поэтом,
Чтобы сказать: "Прощай"?
"На поезд взяты билеты" -
Вырвалось невзначай...
Стремительны воды Леты -
Встречи не обещай.
Черным котом по карнизу
Крадется к окну восход,
И, принимая вызов,
Чертит стрижей полет
Мудрейший из всех девизов:
"Все проходит. И это пройдет".

***
Император Иллюзий

"Вечерним сказкам" (и в особенности тем из них, которые остались ненаписанными) посвящается.

Можно быть очень сильным и мир спасать -
Пока не приестся совсем.
Можно быть очень умным и все рассчитать,
Разложить на десяток схем.
Можно даже забить и на все наплевать -
Но только скажи - зачем?

Этот, город, который я сочинил,
Я любил, покуда хватало сил,
Но если я отведу глаза -
Он исчезнет, и мне не вернуться назад.

Можно выбрать какую угодно жизнь -
Где и, конечно, с кем.
Осколки сложатся в витражи -
Запросто, нет проблем.
Это очень просто - играть в миражи,
Но только скажи - зачем?

Этот дом из крапленой колоды Таро
Я старательно строил - но что же с того?
Ветер развеет стены из карт -
И мне некуда будет вернуться назад.

Можно строить свой совершенный мир,
Словно ты глух и нем.
Можно снова выйти в открытый эфир
Одной из забитых тем,
Наделать звезд или черных дыр -
Только скажи - зачем?

Если все вокруг - это просто дым,
Если все вокруг - это лишь мираж,
Если власть моя - это просто сны,
И за все богатства гроша не дашь...

***
Сказочка

" - Дружок, хочешь послушать сказку?
-Нет! Нет!! Не хочу!!!
- А придется..."
Г.Л. Олди.

Не ходи назад по своим следам -
Хоть заманчив, прост и доступен путь,
Хоть и кажется, что, вопреки годам,
Все, что было, можно назад вернуть.

Это кажется - там, за спиною, дом,
Он спокойно ждет, он глядит окном
На давно тебя скрывший окоем...
Не ходи назад, не грусти о нем!

Ты вернешься - а дом заброшен и пуст,
В нем сквозняк гуляет меж серых стен...
Паутина в углах и осколков хруст...
Не ходи назад - там зола и тлен!

Пыли не стирай с тусклого стекла,
В зеркале давно ждет тебя двойник -
Он тебя погубит - да не со зла,
С губ его сорвется беззвучный крик.

И двойник повернется к тебе спиной
И уйдет по дороге стеклянной прочь,
Ну а ты останешься - плачь и вой -
Но никто не сможет тебе помочь.

Ну а ты останешься сторожить
Опустевший дом - тихий личный ад -
Ждать, когда отраженье устанет жить
И по следу вернется домой назад.

***
"Мальчики - налево, девочки - направо..."

Таких историй в моих карманах восемь из десяти -
Под них хорошо коротать вечера, когда не можешь заснуть...
...Она сворачивала направо, когда не знала, куда идти,
Он шел налево, когда не знал, куда ему повернуть.

Она сочиняла сказки при свете старенькой лампы,
Он играл на расстроенной скрипке в кафе на углу.
Она любила фильм про Форреста Гампа,
Он любил смотреть, как капли бегут по стеклу.

Они называли жизнь брильянтом в ржавой оправе,
Они смотрели, как с неба льется вода,
Он шел, как всегда, налево, она, как всегда, направо,
Они были слишком похожи - и не встретились никогда.

***
1.
Никак не ближе, чем на несколько километров,
Не дальше, чем на взгляд, брошенный за окно.
Расцветает в раскрытой ладони лилия ветра
И птицей взлетает туда, где нету оков.
Не ближе - не дальше - бег по своим орбитам.
Не дальше - не ближе - по снежной дороге снов.
Из всего, что вписала судьба в мой пергаментный свиток,
Важно только лишь то, что небо - на всех одно.
2.
Слова меняют значенья, как змеи меняют кожу -
Заклятием, штампом, ложью, паролем масонской ложи,
Правдой и только правдой, иллюзией, бредом, сказкой...
Слова меняют обличье, слова меняют окраску -
Позолотой рассвета, медом, темной горячей кровью...
Призраки слов несказанных толпятся у изголовья,
Призраки слов, распятых на белизне страниц,
Изрезанных тонкими струнами - стаи голодных птиц...
Но даже в сраженье с ними проигрывая отчаянно -
Я у судьбы-насмешницы не попрошу молчания.
3.
Это в крови - нелюбовь к притяжательным местоимениям -
Как и к ругани, слову "лытдыбр" и логике "как у всех".
Если к горлу порой подкатывает смятение -
Его - урок Феанаро! - легко переплавить в смех.
...Лишь колокол на рассвете глухо бубнит на квенья:
"Tenna i Ambar-metta namarie lyenn' , orenya".
***
Дурная привычка гадать - кофе, И-Цзин, Таро
(Из зеркала -цепкий взгляд цвета битого льда),
Задавая один и тот же традиционный вопрос -
"_Там_ все хорошо?" - с ответом: "Конечно, да".

Облегченно вздыхать, услышав привычный отзыв,
Верить астральной разведке - возможно, зря.
(Небо щедро сыплет погасшие мелкие звезды,
Капли по лужам - звенит ксилофон дождя.)

Не слать СМС и писем (а было дело...).
Не брать телефонную трубку (шесть долгих звонков подряд).
Если гитара сердца фальшивит - а раньше пела -
Лучше обрезать струны - пускай молчат.

Самое темное время - перед рассветом.
Скоро восход. Я знаю. И хватит об этом.

***
Кардиохирургия

1.
Неудачный месяц -
Разбито
Две чашки,
Очки,
Фотоаппарат
И сердце.

2.
Дурацкий рефлекс -
Вздрагивать
От телефонных звонков.
Звонят не мне.

3. Кардиохирургия.

Ампутация
Прошла успешно.
Болеть нечему.
Но - ноет...
Видимо, память.

***
Очередная маска -
Королевы, чьи земли скрыла темная пучина.
Но, впрочем, мы предвидели развязку -
На это были веские причины.

И даже если рок вдруг был бы ласков -
Не пожелать себе иной кончины.
В последний миг, с улыбкой, без опаски,
Смотреть на шторм - вот логика личины.

Подобные готические сказки
Приятно не играть - смотреть из ложи
(Не режут глаз нарочитые краски).

Да, с этой ролью мы ни в чем не схожи.
Но все же, знаешь... есть такие маски...
Их можно снять. Но только вместе с кожей.

***
Кровь холодна, как сжиженный кислород -
Такое бывает, хотя и не очень часто.
Впрочем, довольно легко скрыть, что ты - лишь оживший лед -
Бегущая жизнь вокруг достаточно безучастна.

Правила очень просты - дистанция в два шага,
Нет - цветам (завянут мгновенно), пожатьям рук...
Тогда не придется, возможно, пускаться в бега,
Разрывая ледовых скульптур вмиг застывший круг,

Начинать все сначала - в тысяча первый раз,
Обустраивая жилье, что не станет домом,
Прятать очками серые льдинки глаз,
Заводить не друзей - но хотя бы просто знакомых.

Навык несложен - только не расслабляться,
Не видеть во сне огня под завесой век
И не пытаться перед собой притворяться,
Что ты человек - а не просто оживший снег.

***
To Kill a Tale

Самую светлую ложь называют сказкой.
Самую горькую правду зовут легендой...
Дело даже не в том, какою вышла развязка -
Пепел и прах или цветы и ленты.

Сказать: "Не верю" - выстрел в упор в стекло.
Осколки ранят - зато отраженья не видно.
Время раскрытых ладоней давно истекло,
Как бывает со всеми - а, значит, не так обидно.

...Из меня никакой тэйлкиллер - отбросив кольт,
Упав на колени, подбираю осколки... Снова,
Вздрагивая, как от разряда в тысячу вольт,
Выкладываю пароль - не зная нужного слова.

***
"...Даже отъявленный черный по опыту знает:
Ночи сменяются злыми, но все-таки днями..."
Кеменкири

Эта эстетика тонких надломленных веток
Утомляет, и я прекрасно об этом знаю -
Невозможно так долго сидеть, ожидая ответа,
Невозможно так долго бродить босиком по краю.

На каждую ночь свое отыщется утро,
Как на дракона свой отыщется рыцарь.
Локти кусать в хандре - некрасиво и так немудро...
Но я не знаю способ остановиться.

***
Тайм-аут

Город завернут в небо, как елочный шарик в вату -
Тайм-аут от будней, которые, в общем-то, праздник.
Выпаденьем из всех пространств такая модель чревата -
Но я сегодня - не зритель и не участник.

Не травлю анекдотов, не спорю о судьбах мира,
Не пытаюсь реальность сшивать на живую нитку.
Моя планета достигла точки надира.
Гранки Книги Судеб проходят контрольную читку.

Слоган на лбу: мол, ушел в себя и вернусь нескоро...
Что как ежик в тумане - да просто такая погода...
...И в плеере голос - на громкости до упора:
"Я, конечно, вернусь. Я, конечно, спою - не пройдет и полгода".

Июнь-июль 2006.
Чита-Шидеджуан-Пекин-Чита.

Сумерки, XXI век

"Не забыть бы мне вернуться..."

Меланхолический стих о виртуальности:)

Лилит и Лазарусу посв.

Коснусь ли я когда-нибудь твоей руки?

Я думаю, нет -

Пальцы химер бесплотны,

Ноги призраков не оставляют следов на песке,

Сквозь наши тела струится лунный свет...

Но разве мы стали от этого менее настоящими?

Мы бродим по тропам одних и тех же снов,

Мы поем одни и те же песни

На неведомых бодрствующим языках

И мы делим одну надежду на всех -

Как чашу с вином на пиру у лесного костра.

Даже если взойдет косматое солнце

И развеет нас, как клочья тумана -

Все равно мы останемся вместе

В памяти Семизвездья

Над полянами, покрытыми золотом опавших листьев.

Ассоль - XXI

В нашу гавань уже сто лет не заходили парусники,

Отец безуспешно гоняет траулеры браконьеров,
Мать готовит уху на ужин и ругается с соседками,

А я брожу по холодному берегу,

Засунув руки в рукава своей кожаной куртки,

И ношу имя столетней давности.

Я перебрасываюсь с ровесниками случайными фразами

И иногда даже пытаюсь переводить свои мысли на общепонятный язык.

Получается плохо. Кто-то крутит пальцем у виска

И поминает историю о крезанутой девице,

Маньяке, который красил паруса кровью

И корабле с пьяной командой, который разбился о рифы.

Я смеюсь - это лучше, чем плакать -

И делаю вид, что мне решительно все равно.

Я изгибаю губы в кривой улыбке -

Мне уже 18, а это слишком много,

Чтобы еще верить в детские сказки.

Но - лучше в одиночестве смотреть на море

И всю жизнь ждать парусник, который никогда не придет,

Чем целоваться и танцевать с тем,

Кто никогда в своей жизни не смотрел на звезды.

О достатости

Заберите себе золотые мосты,

Песни, звезды, цветы,

Мир, где чувства просты...

Отпустите меня!

Я хочу пустоты!

Мне не нужно речей,

Звона ваших мечей,

Блеска ваших очей...

Отпустите меня!

Я хочу быть ничьей!

Я совсем не герой,

Для любви или в бой

Нужен кто-то другой...

Отпустите меня!

Я хочу быть собой!

***

At the beginning, when Earth was spun,

When the world was born, when the world was made,

In the veins of it shining magic run,

What role then bards and singers played!

When the world was new, when the world was young

It easily could be shaped.

A single word could stand the sun -

Just a single word that was said!

That time is gone, things changed a lot,

Enchantment now lost its part -

Can't feed the hungry, bring you gold...

But still again my song I start -

It'll hardly warm your hands in cold,

But may be it will warm your heart.

I want to believe

(Касыда сомнений)

Мир прекрасен, ужасен и многолик, ты на него не навесишь ярлык,

Адская рожа иль ангельский лик -

Можно лишь верить.

Ты не сумеешь узнать до конца, встретил пророка или глупца,

У мира-Гекаты три разных лица -

Можно лишь верить.

В то, что победой окончится бой, в то, что удача пребудет с тобой,

Как тяжело бы ни было порой -

Можно лишь верить.

В то, что не вечна любая беда, в то, что печали уносят года,

В то, что надежды сияет звезда -

Можно лишь верить.

Я выбираю смех, а не грусть - возможно, жестоко я ошибусь,

Может быть, все это зря - ну и пусть!

Мой выбор - поверить!

Сказка про ангелов

По улицам бродят ангелы -

Рассеянно улыбаясь,

Небрежно рисуя солнце и облака,

Пожимая плечами,

За которыми крылья из ветра,.

Они не проклинают никого,

Не призывают грешных покаяться,

Не обещают рая и ада,

Они не стремятся никому ничего доказать,

Они просто есть -

Как город и осень,

На асфальте - труха от листьев,

Голуби, мусор, небо в лужах и окнах.

По улицам бродят ангелы

С непокрытой головой, в куртках и джинсах,

Насвистывая сквозь зубы нелепые песенки,

Засунув руки в карманы,

Ни о чем не тревожась и ни о чем не жалея ...

Может быть, есть еще и какие-то другие -

С грозными очами, карающими мечами и прочим,

О чем вчера долго говорили по телевизору,

Но я их не знаю...

А с уличным ангелом

Мы вчера просидели полчаса на скамейке,

Мы просто молчали, и нам было хорошо друг с другом,

А потом он подарил мне ромашку

(Откуда ромашки в городе в октябре?)

И мы разошлись по своим делам...

Нет, не жди, что я скажу что-нибудь умное,

Это просто сказка

Про ангелов, которые живут в нашем городе,

Про ангелов, которые все-таки есть на свете...

***

- My foolish angel, where are your wings?

-- They're the clouds in the warm palms of heaven.

-- My foolish angel, where is your nimbus?

-- It's the crown of sun on the curly red head of heaven.

-- My foolish angel, but where is your precious heaven?

-- It's in my heart - and it's edgeless and smiling forever.

Неназванное

1. Сонет про упрямого агностика с бурным воображением и склонностью к ловле глюков, который читает Честертона, бывшего, по слухам, любимым писателем Дж.Р.Р. Толкиена

Я ничегошеньки в судьбе не понимаю,

Но обожаю сказки - вот беда!

От них пытаюсь деться - хоть куда! -

Но в этом деле не преуспеваю.

Как Гансо-Христиансовскому Каю,

Мне нужно слово из осколков льда,

Вот-вот я все пойму, и мне тогда -

Коньки и мир - от края и до края!

Мне снится "Вингилот" над Вифлеемом,

"Eglerio!" - навязчивым рефреном,

Ответы на незаданный вопрос...

Сонеты - чушь! желаю думать прозой!

(А где-то в подсознании занозой

Застряло имя...)

Это глюк. Пройдет.

2. Сонет о сложности решения уравнений для человека, который совершенно не разбирается в математике

Солнце слепит глаза. Поздно твердить: "Не знаю",

Кто-то посеял зерно, и скоро оно взойдет -

Свет Двух Дерев ли, тоска ли по дивному краю,

Судьба Финарато, слова ли: "Нолдор. Исход".

Я цепь уравнений на белом листе решаю -

Атрабет, Феанаро... Но слишком запутан счет.

Икс - неизвестен. Но алгебра уверяет -

Он все дороги в единственный путь сведет.

Солнечный свет сквозь веки - даже если закрыть глаза.

Я решаю задачу - не слишком простой урок.

Я кажется, знаю ответ - но боюсь сказать.

Но рано ли, поздно - в море впадет поток,

Рано ли, поздно ответ придется назвать...

Зерно посеяно. Скоро взойдет росток.

Имя далекого света,

Что брезжит в конце пути,

Я - вопреки сюжету -

Не смею произнести.

Мне хватит, честное слово,

Совсем небольшого огня.

Что не ищу иного -

Не надо судить меня.

Разговор по сотовому

Поезд до Авалона

Уходит в двенадцать-пять,

Я успею к тебе забежать,

Проводишь меня до вагона?

Что? Ты не сможешь? Ну ладно,

Когда я вернусь обратно -

Поговорим, наверно...

Что? А куда я еду?

Рассказывать очень долго,

И, наверно, не будет толка...

Вернусь? Наверное, в среду.

Ты не встретишь? Шеф будет против?

Да, конечно, завал на работе -

Это важно, я понимаю...

(Но на свете бывает иначе...)

Что молчу? Прости, отвлеклась я -

Подошла моя очередь к кассе,

Ну ладно, пока, удачи...

- В обе стороны, к Авалону...

Что значит "Назад не смогут"?!

Это же есть в билете!

А, если никто не встретит...

На перроне

Полночь заглянет в окна,

Звякнет звездой у двери...

Время шагами мерить -

Привычка дорог и перронов.

- На память безделка - сердце

Граненого хрусталя.

Разбить его невозможно,

И отогреть не выйдет,

Но можно смотреть сквозь грани,

Как весело свет играет.

Но только прошу, не надо

Напыщенных слов и жестов.

Хочешь - в вагоне место,

Не хочешь - к чему досада?

- Встретимся снова? Вряд ли,

Не знаю, вернусь ли обратно -

Как уж созвездья сложат

Небрежный пасьянс дорожный.

А, впрочем, это неважно -

Ничто не бывает дважды.

Мили, годы ничто не значат -

За горизонтом ночи

Сходятся рельсы в точку.

Объявили посадку. Удачи.

***

Все очень просто -

Сыплются звезды -

Только подставить горсть!

Не хочешь? Как хочешь...

В сумерках ночи -

Лунный серебряный мост.

Гуляй до рассвета -

Там вечное лето,

Там светлый хрустальный град.

Он соткан из песни,

Он твой - но лишь если

Ты сможешь вернуться назад...

Менестрельская архетипическая

Мы смотрим на мир отстраненно и иронично,

Наши с тобою нрав и повадка птичьи -

Пой,

Пока весна на дворе,

А в январе -

Стань невзначай оброненной миром слезой.

Мой менестрель, мы не влюблялись друг в друга,

Мы с тобою внутри совершенно иного круга -

Слов,

Обернувшихся нашей судьбой,

В стужу и зной

Нам заменивших собою уютный кров.

Мы не рыцарь и дама - пред небом ли, пред людьми,

Но на прощанье дар от меня прими -

Прядь,

Пусть станет струной.

Твоею женой

Лютне, не мне дано себя называть.

Не надейся, мой друг, иной нам не будет доли -

Дорога да ветер, несущий перекати-поле.

В путь -

До свиданья? Прощай?

Вспоминай

Обо мне в ледяную ночную промозглую студь...

Тридцать тысяч лет

Тридцать тысяч лет

Солнце с луною в вальсе кружат по небу.

Тридцать тысяч лет

Менестрели и барды в быль превращают небыль.

Тридцать тысяч лет

На разных языках люди твердят одни и те же слова -

Ты точно знаешь, какие.

Тридцать тысяч лет

Одни дороги собой сменяют другие.

Тридцать тысяч лет

Шелковый плащ мой звездной усеян пылью.

Тридцать тысяч лет

Разными путями люди идут вперед -

Ты точно знаешь, куда.

Тридцать тысяч лет

Люди складывают витражи из осколков судеб.

Тридцать тысяч лет

Уже было - и столько же, наверное, будет.

Тридцать тысяч лет

Я черчу рисунок следами на перекрестках -

Ты точно знаешь, какой.

Мы встретимся снова с тобой через триста веков,

Мы уже не будем зависеть от слишком красивых слов,

И для нас с тобой найдется счастливый кров

В том краю, где триста веков будут самым кратким из снов...

Ночной романс

Моя госпожа, за твоим окном -

Трепет ночных теней.

Вымостил месяц тропу серебром -

Но мы не пойдем по ней.

Все тропы сливаются, как ручьи,

В один бурливый поток.

Но, из земли пробиваясь, ключи

В твой впадают порог.

Моя госпожа, в сиянье свечей

Тишина затопляет дом.

Наполни песней ее своей,

Как полнят чашу вином.

Все песни сплетаются меж собой,

Мир одевая в сеть,

Соединяя небо с землей

И крылья даря - взлететь.

Моя госпожа, но любой полет

Сквозь холодную звездную синь

Не в счет, если он меня не ведет

В твой дом, где поет клавесин...

***

Солнце скрылось за холмами, и накрыли землю тени,

Настороженно-тревожны птиц полночных голоса.

В мглу бессловную уводят ветром стертые ступени...

Но смотри - в ладонях неба звезд прозрачная роса.

Слезы неба, привкус хлеба,

Пересмешливая небыль -

Птица-сон, задев крылами, с ветки вздрогнувшей вспорхнет...

Ночь, в которой кошки серы - от Аслана до химеры -

Чьи глаза следят из тени, ярким пламенем горя?

Ангел или искушенье, запах ладана иль серы...

Но смотри - сквозь кроны сосен разгорается заря.

Луч рассвета, двери в лето,

Песня, что еще не спета -

Тишина перед восходом громче золота фанфар.

Тает озеро тумана, нить тропы через поляну -

Тех, кто шел сквозь чащу прежде, чуть заметный легкий след.

Трав и ветра запах пряный... Ты - не поздно и не рано,

Видишь - луч пером рисует так знакомый силуэт?

Те, кто нужен, солнце в лужах,

Свет и тень - сплетенье кружев...

"Здравствуй. Мы тебя заждались. Вот и дом. Привет. Входи"

Крылатая осень

Посв. Финритель, которая умеет летать.

"Это вино. Это не яд и не кровь.

Это вино. В нем нет ничего, кроме меда.

Солнечный хмель, источник для терпких слов -

Такова его природа"

"Мы выпьем это кубок двое - я и брат октябрь.

Под шум дождя, по седине увядших трав

Он мне вернет свой лучший дар,

Последний дар - небьющееся сердце"

Лора Бочарова.

Анти -коммуникативный рок-н-ролл

Двум встречам, которые так и не состоялись

Мы с тобой - две капли одних морей,

Наши игры всегда обернутся ничьей,

Наши встречи неназначенны, но в нужный час

Столкнут, изогнувшись, перекрестки нас.

Но это, наверное, будет напрасно -

Мы будем молчать, шагая по лужам,

Все мысли прочитаны - в них мало разных,

И это, казалось бы, так прекрасно...

Но если двое во всем согласны,

Один - не нужен.

Мы с тобою - из двух параллельных миров,

Для моих понятий ты не знаешь слов,

И знакомство наше вышло на чудной манер -

Нас столкнуло на мгновенье Сопряженье Сфер.

Но это, наверное, было зря -

Мы будем говорить, не слыша друг друга,

Докричаться из июля до декабря

Сигналя сиреной, маяками горя,

Мы будем пытаться, благодаря

Несомкнутость круга.

Мы с тобою разойдемся - кому куда,

Нам одно сияет солнце - и не беда,

Раз уж теплыми лучами день согрет,

Что для нас оно имеет разный цвет.

Бессердечный рок-н-ролл

Мое сердце бьется в чужой груди -

Ну и пусть его, я совсем не против,

Пусть его греет и холодит,

Повинуясь ветрам и случайной ноте.

Ну а мне без сердца

Совсем неплохо -

Я играю скерцо,

Я не слышу вздохов,

Я метаю бисер,

Не боюсь потопов...

Я - походка лисья,

Листьев тихий шепот...

Мое сердце бьется в чужой груди -

Ну и пусть его, лишь бы было цело,

Я ему не раб и не господин,

Пусть его чудит, мне какое дело?

Ну а мне без сердца

Отлично просто -

Ни единоверца,

Ни друга -гостя,

Я танцую соло,

Я хожу по краю,

Не ценю осколков

И не верю маю.

Мое сердце бьется в чужой груди -

И мне это более чем приятно.

Только что мне делать и как мне быть,

Если мне этот орган вернут обратно?

Охотник

Если узором трещин прошит

Щит из зеркал.

Если вокруг -следы от траншей,

Гарь и металл.

Если в охрипшем горле першит

От сигарет,

Значит - Охотник в сером плаще

Встал на твой след.

Беги!

(Он ближе -

На шаг, на два!)

Беги!

(Натянута тетива!)

Беги!

(Он слышит

Твои слова!)

Беги -

Мгновенье еще урвать!

Его дыхание - смрад могил,

Касание - лед.

Все, чем ты жил, все, что любил,

Он заберет.

Сумрачный ветер в ночи разносит

Протяжный клич.

Как твое имя - никто не спросит,

Ты просто дичь.

Беги!

(Он ближе -

На шаг, на два!)

Беги!

(Натянута тетива!)

Беги!

(Он слышит

Твои слова!)

Беги -

Мгновенье еще урвать!

Из глотки к молчащему небу рвется

Утробный вой.

Прячься - в трясине, на дне колодца -

Пока живой.

Поздно - он здесь - по следам окончен -

Бег по грязи.

Успеть бы бросить в тусклые очи:

- Ну что ж, рази!

Флейта над обрывом

"Быть человеком важнее, потому что нужнее. Врач и священник нужнее поэта, потому что они у смертного одра, а не мы... И, зная это, в полном разуме и твердой памяти расписавшись в этом, в не менее полном и не менее твердом утверждаю, что ни на какое другое дело своего не променяла бы. Зная большее, творю меньшее. Посему мне прощенья нет. Только с таких, как я, на Страшном суде совести и спросится."

М. Цветаева.

Время реклам и надрывного позитива,

Социум вновь на грани нервного срыва,

Надо что-то делать - но мне сегодня лениво.

Я выбираю играть на флейте по-над обрывом.

Как говорила Алиса: "Все страньше и страньше",

Кто-то кричит, что скоро случиться беде.

Ему подпевает голос - наверное, баньши,

Но флейта поет, словно солнце сияет везде.

Я отвечу за это на Страшном Суде.

Я отвечу за это на Страшном Суде - а, может быть, раньше.

Мне говорят, что жизни закон суров,

Тебе, мол, везло, что били не в глаз, а в бровь,

Мне говорят... Но зря столько лишних слов -

Лучше дыхание флейты, чем пот и кровь.

Как говорила Алиса: "Все страньше и страньше",

Кто-то кричит, что скоро случиться беде.

Ему подпевает голос - наверное, баньши,

Но флейта поет, словно солнце сияет везде.

Я отвечу за это на Страшном Суде.

Я отвечу за это на Страшном Суде - а, может быть, раньше.

Говорят, над моей головой кружит воронье.

Если это ложь - ну что же, вранье есть вранье.

Если это правда - то я обойдусь без нее...

Что мне до мира, раз флейта созвучия льет?

Как говорила Алиса: "Все страньше и страньше",

Кто-то кричит, что скоро случиться беде.

Ему подпевает голос - наверное, баньши,

Но флейта поет, словно солнце сияет везде.

Я отвечу за это на Страшном Суде.

Я отвечу за это на Страшном Суде - а, может быть, раньше.

Менуэт под дождем

...последнее посвящение...

Уже не на "ты", но еще не на "вы" -

Мгновение между.

Менуэт в ненавязчивом шепоте палой листвы.

Терпкая сладость глотка безнадежной надежды...

Все повторится - аккорды сердец не новы.

Менуэт -

Силуэт -

Пируэт -

Вязь заранее заданных жестов -

Как корсет -

Лишь эстет

Не задет,

Где искусственность поз неуместна.

"Уже" и "Еще"... О да, ты поймешь - Вы поймете...

Смешенье времен -

Эхо имени - ветер в лицо - стрела на излете -

Наследство неведомых миру забытых племен -

Считая столетья, смешно не запутаться в счете...

Сквозь века

Облака

Свысока

Наблюдают изысканность танца -

Коротка

И легка -

Горсть песка...

Это грустно, но надо смеяться.

"Позвольте" - "Прошу" - воскрешенье галантной эпохи.

Посреди полумглы -

Трепет кружев, круженье теней, реверансы и вздохи.

Острием безболезненно-тонкой белейшей иглы -

Полувзгляд: полу-да, полу-нет... Драгоценные крохи.

Не спеша -

Грань ножа! -

Чуть дыша -

Мелодию охватывает сон.

Тише, шаг

Заверша...

Моя душа,

Поклон. Поклон. Поклон.

Соло на нервах

Посв. Финритель

Настраивай душу,

Как старую скрипку -

По детским игрушкам,

По грустным улыбкам,

По скрипу петель под пальцами ночи,

По фразе, услышанной так, между прочим,

По листьев монистам,

По весям и высям -

Настраивай душу на партию в бисер.

Соло на нервах -

Удел виртуоза:

Бесцельно, безмерно,

Все грезы и грозы,

Все доли и дали -

От смеха сквозь слезы

До счастья в печали.

Срывая с орбиты

Случайных прохожих,

Лезвием бритвы

Врезаясь под кожу,

В косы вплетая ленты рассвета,

Странствуя в небе крылатой кометой,

Плеском и блеском,

Летом и светом -

Играй, как безумцы, слепцы и поэты.

Соло на нервах -

За чашечкой чая.

Аккорд будет верным -

Негадан, нечаян,

Взглядом и жестом -

Землю вращая,

Не двигаясь с места.

Пряча весь мир

На донце зрачка

(Связь сквозь эфир

Неразрывно-прочна),

В лодке раздумий скользя по теченью,

Мелодию ветра ведя к завершенью,

Тая, стихая -

Умри и воскресни...

До новой эпохи. До встречи. До песни.

Крылатая осень

посв. Финритель

Куда ты идешь,

О чем ты поешь,

Моя золотая печаль?

Это осень простерла холодные крылья,

Сердце в груди не сдержать и с усильем -

То ли ищет Грааль,

То ль бежит от огня...

Осень, куда же ты манишь меня?

Не спорь, не жалей -

Прочь от скорбей,

Где жесты и жизни косны.

Крылатые кошки порхают по крышам,

Их поступь нежна, а голос неслышен -

То ли призрак весны,

То ли гибельный хлад...

Щедро сыплет монеты богач-листопад.

Это золото фэйри -

Но стоит поверить,

Хоть оно превратится в дым -

Блестяще и звонко, тленно и бренно,

В пальцах скупца растает мгновенно...

А служит иным

Погибельным звоном -

Поэтам, безумцам, ворам и влюбленным.

Распахнулось окно

И заката вино

Льется к моим ногам.

Это кровь из открытых осенью вен -

Так братаются в битве у рухнувших стен.

Слышишь - ночи орган

О победе поет?

Просыпайся, душа, отправляйся в полет!

September

"Да это же тот самый предсказанный мне блондин!"

И. Хмелевская, "Роман Века"

Он приходит незваным - как легок танцующий шаг!

Он над городом чертит небрежно таинственный знак.

Он обходит дома, беззастенчиво в окна глядит -

Что секреты тому, кто древнее седых пирамид?

И ни сердцу, ни миру, пред ним не сдержать оборону -

Он из тех полководцев, кто водит войска Оберона.

Он целует мне пальцы, и губы его холодны.

Он насмешник и маг, он племянник бродяжьей луны.

Он бессмертен и юн, он нахален, красив и надушен.

Он не ценит чинов и имен, а требует душу.

Он сплетает будильник, гудки, птичий щебет в подобие гимна.

Я в него влюблена, и мне кажется - это взаимно.

Он уйдет, как пришел - неслышно, прозрачнейшим утром,

Выстилая асфальт серебром, свод над ним -перламутром.

Он покинет меня - поклонившись изящно-небрежно,

Я махну ему вслед - не сказать, чтоб скорбя безутешно.

Но зимой улыбнусь, вспомнив тенор небесного тембра...

Мой насмешливый лорд, чей возраст и имя - September.

Лисий город

Это мой город - опал в золотой оправе.

Счастье мое - нити дождя да лужи.

В ритме фанданго ветер по свету кружит...

Этот сентябрь, как орден на грудь, заслужен,

И о цене я сожалеть не вправе.

Это мой облик - рыжая шкурка лисья,

Оборотня улыбка, точеность жеста,

Флюгера силуэт из тончайшей жести...

(А по ночам я сочиняю жесты

Под неумолчный шепот кленовых листьев).

Это моя легенда - сухие травы,

Плавленый воск, гаданья, И-Цзин и свечи.

По переулкам тихо крадется вечер,

Как кавалер, что будет сердечно встречен

Дамой чужой со слишком капризным нравом.

Это мой город - в безвременье мифологий

Прячущий душу за пеленой обличий -

Недоверчивых лис стовековой обычай.

И я повинуюсь - пока, не услышав клича,

Не разомкнутся стены стрелой дороги.

Стеклянный город

И поля, и горы -

Снег бесшумно все украл.

Сразу стало пусто.

Дзесо.

Город застыл в холодном тумане по пояс

(Бог времени Хронос зачем-то нажал на стоп-кран),

Из выцветших кубиков "Лего" собран мой полис,

И о том, что он - не край света, не бездна, не полюс,

Знает, наверное, разве что Ганс Христиан.

***

Конспект романа

Весною запевает и немой,

А в минус тридцать замерзают губы...

Раз этот разговор зашел зимой -

Не сетуйте, что речи слишком скупы.

Ох, эти романтические души!

У них всегда желания нелепы:

Мне родина - одна шестая суши,

А хочется - одну шестую неба.

Зима - не столько время, сколь характер,

И переездами ее не обмануть.

Мне снова хочется читать судьбу по карте -

Хоть атлас, хоть Таро... Но толку - чуть.

Хоть все быстрей бежит вперед прогресс,

Но сути он касаться не рискует -

В стандартном новоязе СМС

Все "звезды" означают "поцелуи".

Печальный вызывают интерес

Законы диалектики суровой:

Вот чувства есть - но их объект исчез.

Объект на месте - чувства нету снова!

Схожу с ума, меняя цель на средство -

Смеяться, плакать, голову морочить,

Чтоб получить, в конце концов, в наследство

Рифмованный набор коротких строчек?

Семь строф - по дням недели. Вот и всё.

Иной финал имеют киноленты -

Но в ноябре поэзия Басё

Меняет все концепты хэппи-энда.

***

Лирическо-аналитические

"-Сдается мне, твоя дружба означает открытку ко дню рождения и рукопожатие в конце финансового года.

- Ну что ты! мы были такими хорошими друзьями! Рукопожатие два раза в год, никак не меньше".

(С) Р. Бах.

Запоздалое поздравленье - все же лучше, чем ничего.

Нестыковка времен давно уж вошла в привычку.

Впрочем, это лучше, чем тратить потоки слов,

Пытаясь вскрыть чужую душу отмычкой.

Аскетизм лаконизма - совсем не в духе моем,

Хотя подобные жалобы - конечно же, ерунда.

Тридцать четыре знака - вполне приличный объем:

Желаю счастья. Сегодня и навсегда.

"Когда-нибудь" - политкорректная форма для "никогда".

Впрочем, ты, разумеется, в курсе, don't you, my friend?

Вырывается паром усмешка, парит у рта -

Замедленный кадр из пафосных кинолент.

Дни все короче - впрочем, до декабря.

После же, как известно, проявится новый тренд:

Время начнет скользить, с изворотливостью угря

Вырываясь из рук, - весна. Проверенный бренд.

Инновации, креатив, новый цикл начат,

Двинулся лед, возникают новые перспективы...

На языке аналитики это значит:

"Желаю любви и удачи. Прощай. Счастливо".

***

Memories

The morning is sweet and snowy,
Sleepy is my December.
Summer's excite is over,
But I know - you will remember.

Softly the past is shining -
A butterfly in amber.
You'll never see it flying,
But I know - you will remember.

We'll never cross our paths,
The time will show its temper,
So every season passes...
But I know - you will remember.

***

Если б я была днем - то исключительно понедельником,

Последней четвертью часа до начала шальной недели,

Когда разум спит, и вечным его подельникам -

Часам и будильнику - снится: у них батарейки сели.

Если бы я была цветом, то, разумеется, октарином,

Который видят лишь кошки (и этого хватит),

Если бы вещью... тогда - запыленной витриной

Букиниста, или еще - елочным шаром в вате.

Не отражающим взгляда зеркалом - если мебелью,

Если бы украшением - бусиной из стекла,

Если рассказом - то завиральной небылью,

Если бы, если бы...

Если бы я была.

***

Когда этот город накроет плащом метель

(Что, разумеется, вряд ли... но все же, все же...),

Кутайся в плед под медленный скрип петель,

Подводи баланс озарений, побед, потерь,

Чувствуй дыхание времени теплой кожей.

Когда этот город, расписанный в стиле Гжель

Уснет, позабыв рассыпать по окнам свет,

Уснет, наткнувшись на ночь, как пароход на мель,

Блуждай по лицу улыбкой, беззвучностью слова "mell",

Призывая из ниоткуда придуманный силуэт.

Когда этот город, застывший, как старый гель,

Бесстрастно смотрящий на россыпь твоих причуд,

Бессмысленно-неизбежный, как горный сель,

Который можно принять только как есть - "тель-кель",

Когда он уснет - зажги на окне свечу.

***

Все хорошо, это просто зима,

- Айа, и сверху, и снизу бело -

Все хорошо, так не сходят с ума,

- Айа, весь мир обратился в стекло -

Айа, что было, то было, прошло,

А что начнется - неясно.

Все хорошо, это просто мороз,

- Айа, и сверху, и снизу бело -

Все хорошо, и не место для слез,

- Айа, весь мир обратился в стекло -

Айа, что было, то было, прошло,

Знать бы еще - не напрасно.

Все хорошо, это просто январь,

- Айа, и сверху, и снизу бело -

Все хорошо, и прошедшее встарь

- Айа, весь мир обратился в стекло -

Айа, что было, то было, прошло,

Навеки прошло - и прекрасно!

***

Nightmares

По городу летят ночные кони...

Я вся сейчас - в речах о постороннем,

Как будто можно скрыться от погони

В навязчиво-привычном моветоне.

Они летят - и стук копыт беззвучен,

Они - поток, не знающий излучин,

Путь к морю - неоткрыт и неизучен,

Пожар, буран, лавина с горной кручи!

И страх, ломая штукатурку грима,

Движеньем умирающего мима

В мое плечо вцепляется незримо -

А вдруг они... они промчатся - мимо?!

***

Вассальная

Уже облетели листья, и впереди - Самайн,

Время белых волков, летящих по теплому следу.

Я не знаток заклятий и древних тайн,

Что я могу? Верить в твою победу.

Над трассой горят огни - НЛО ли, призраки фонарей...

Впрочем, неважно - неверен свет и прицел неточен.

На этой войне ценен только один трофей -

Солнце, что всходит из недр глубокой ночи.

Выбрал, так выбрал - сражаться плечом к плечу,

Надеяться, ждать, ошибаться, судить пристрастно,

Чтобы на миг - а большего не хочу -

К этой легенде себя ощутить причастным.

***

Скрипка

"Милый мальчик, ты так весел, так светла твоя улыбка,

Не проси об этом счастье, отравляющем миры..."

Н.С. Гумилев

Не верь, когда твердит, что равнодушна,

Не верь, когда поет, что влюблена -

Она малейшей прихоти послушна,

Ее признаньям жалкий грош - цена.

Не верь, не верь - ее придумал дьявол

Для тех, кто по-другому не грешит,

Отраву хитроумного состава,

Ловушку для потерянной души!

Ее девиз: "Остановись, мгновенье!",

Идти за ней - обратно не вернуться.

Есть лишь одна надежда на спасенье -

Взять лгунью в руки. И смычком коснуться.

***

Тучи крошатся - сыплется легкий снег,

Губами касается тонких век,

Время в часах замедляет бег -

И это, в общем-то, не впервой.

Холод. Ладони небес пусты.

Но я боюсь одной немоты -

И, чтобы сердцу не дать остыть

Сумрачной, долгой, пустой зимой

Я выдыхаю узоры рун,

Неловко касаюсь замерзших струн...

Я помню заповедь тех, кто юн:

Мерзнешь - гори, а боишься - пой.

Манною крупкой присыпан лед,

Но, каблуками хрустя, идет

По тонкой кромке искать восход

Смеющийся ангел-хранитель мой.

***

Мой город бьет рекорды по стране

По дням, наполненным холодным ярким солнцем.

Мечта живет - а я бегу за ней

С настырностью, достойной марафонца.

Но равнодушен мой прекрасный морок -

Хоть я зову его по десять раз на дню...

Но в промежутке между плюс и минус сорок

Я, может, все -таки чего-то догоню!

Зима 2006-2007

Games that unhumans play

Пусть нелегок и петлист

Путь из нашенского мира:

Я не просто эскапист,

Я прикончил конвоира!

Е.Лукин

Лил и Зеро, Райме, Туулики, Либерис, Хельвдис, Альвдис - и прочим толкинутым на всю голову:)

Не по праву рождения мне достался мой бестолковый народ -

Он не ходит строем, не любит границ , зато постоянно поет,

Народ мой вечно изобретает пятое колесо,

Ловит глюки, блуждает в соснах и в обществе невесом.

Он постоянно в уме рисует невиданные миры,

И там, чему верит, то объявляет правилами игры.

Мой народ глядит на леса и горы и в упор не видит границ,

Слишком любит умные разговоры и тихий шелест страниц.

Впрочем, в новейшей истории мира без Злобных Врагов - никак,

У моего чудного народа есть тоже Национальный Враг -

Алча добиться - что там по списку? - Великих Всеобщих Благ

В полном составе шальной народ бросается на ветряк.

Не то, чтоб кто-то вернулся с победой, но только чудной народ

Все же надеется, что однажды это произойдет.

Мой народ не любит смотреть новостей, слушать сплетни про мор и СПИД,

Зато по ночам сочиняет саги и оттого не спит.

Он рассыпан по миру, как горсть зерна, и ее не видно в траве,

И не факт, что взойдет, но я знаю одно -

Тот, кто сеял, ходил по воде.

Вишневое дерево

Лил и Туулики

"Стихи... влетают в головы, укореняются там и

прорастают вроде вишневого дерева барона

Мюнхаузена" (с) Кэтрин Кинн.

Как-то раз незнакомец, случайный встречный

(Встретились легко, разошлись беспечно),

С кем мы прошагали недолго рядом,

Угостил меня горстью алых ягод.

Голова кружилась от аромата...

Удивлися я, что не просит платы.

Он глаза сощурил, взглянул на солнце

И сказал: "Что плата... пускай привьется".

Я б его забыл - но не так-то просто,

Но росток вишневый взошел из мозга,

Он пророс корнями, вцепился прочно -

Знать, ему не подходит другая почва.

Листья в уши мне шепчут свое чуть слышно,

На ветвях серебряных спеют вишни,

И пускай на вкус - ну совсем рябина,

При словце "топор" сразу сердце стынет.

Мой престранный сад никому не виден,

Я на это, в общем-то, не в обиде,

Только если вдруг... ну, кому-то надо -

Угощу урожаем поспевших ягод.

Rainy blues

В., Чите как отражению Тихого Города и прогулке под дождем

Of course, you would leave, if you had any place to go,

But there is none, or, at least, there's none you know,

So you follow streets, where waters flow.

The strangers won't hear your steps, though you never stalk,

As well they won't hear a word from your symposium talk.

Of course, you would leave, never mind, to east or west,

Trying to find the key of the dead man's chest,

Training a flight over the cuckoo's nest.

Under a veil of drops the town has hidden its face,

Whether it's Prague, or Stockholm, you'll never trace.

Of course, you would leave if only you knew a way,

Encircling through sideways is not a reason to stay.

But rain is eternal. You're bewitched. So - stray.

Rainy blues-2

Эльфе и Медведу:)

Let's go wandering through the rains

Through the wisper of water-strains

Where dragon-like copper trains

Scud away by the glossy rails...

Let's go wandering through the rains...

Let's go listening to the wind

Where eidolons creep unseen,

Where pine-trees donnishly lean

In the ever-set Halloween...

Let's go listening to the wind...

Let's go conjuring Universe

With a moonshine and giddy converse,

Let the world -for better for worse

Take the form of an "ad lib" verse...

Let's go conjuring Universe...

Heart of tin

for Vladislav from Oksana

On the highest roof under this blue sky

A master made a vain for the passers-by,

For those, who lose and those, who win -

A flirtatious heart made of shining tin.

Sparkling in the sun,

Laughing in the wind,

Dear, never mind

Neither what you've done

Nor what you have been.

The way is yours to find,

All clues are yours to give,

From horizon's range -

Let it come what may,

Happiness or grief,

But when the wind is changed,

The heart should turn away.

Again and again the Earth turns round,

The heart of tin looks down the ground,

Looking on the East, looking on the West,

Looking on the flights over the cuckoo's nest.

Not a heavy task -

Turning to and fro.

Dear, don't regret

That they never ask,

What you're looking for,

Remember or forget -

Dear, as you please.

Good-bye is used to say

When the leaves are falling.

Here comes the breeze...

Oh, I'd like to stay,

But the wind is calling...

Неформат

(в порядке бреда)

Чите и читиннцам

Я долго пытался, но я не влезаю в этот калашный ряд,

Я не умею втискивать круг туда, где нужен квадрат,

Мне говорят: "Да это же просто!" -и я был бы только рад,

Но -неформат, неформат, неформат, неформат, неформат.

Я учился, но я не умею говорить на наречии "мат",

В категориях "винер" и "лузер" я ближе к оси ординат,

Я честно старался вписаться в скобки, не выпирая над,

Но -неформат, неформат, неформат, неформат, неформат.

Это не блажь - ведь выживет тот, кто наденет чужой наряд,

Я старался - ботинки прячут копыта, а крылья в шкафу висят,

Но мне не верят -"иди, ты, парень, ишь, как глаза блестят!"

Неформат, неформат, неформат, неформат, неформат...

PS. Апофеоз

А вчера приходил знакомый, чей палец давно в кольце,

Мы долго пытались топить мою грусть в третьеразрядном винце,

А потом он сказал мне, щурясь и почти не меняясь в лице:

"Все очень просто. Хочешь формат? Пожалуйста. Только - "Це".

Тихий город

Чите

Этот мир невпопад демиургом слеплен,

И я в нем, кажется, всех нелепей.

Тех, кто застрял в этом милом склепе,

Не излечит уже никакой Асклепий.

Но я еще помню, что все бывает иначе,

В банке моих надежд опять недостача,

И пускай за мною по следу бежит удача -

Без дочек Софии она ничего не значит.

Каждый день я мечтаю нажать "reset",

Я устал проигрывать каждый сет,

Здешний бог - старый злой египтянин Сет

Пишет черным на стенах: "Выхода нет".

Но я еще помню, что все бывает иначе,

И пускай под те небеса путь навек утрачен,

Я один из тех, кто только от счастья плачет -

Это тихое место моей не дождется сдачи.

В здешних казусах ноги сломает черт,

Здесь на лицах улыбки наперечет,

Но молчанию неба срок истечет,

И мой ангел прибудет принять расчет.

Он прибудет маршрутом, который не обозначен,

Привезет мне билет (прочь отсюда, в один конец, высший класс, оплачен),

Но не раньше, чем кончится путь, что еще не начат,

Чем я сделаю так, чтоб хоть что-то стало иначе...

GAS'y

Прилетел мне на балкон ангел,

Он в оранжевой моднявой футболке,

Он глазастый, как герой манги,

Со спадающей на лоб челкой.

Держит гость мой странный зачетку,

Он пронзительными смотрит глазами

И глаголет по-заученному четко -

У него, мол, сегодня экзамен

"Прикладное чудотворство и счастье".

Упражняя заодно и терпенье,

Он три века просидел над матчастью...

А теперь пришла пора примененья

Для всего, чему успел научиться...

В общем, надо лишь поставитьзадачу -

Хочешь, скажем, лошадь и принца?

Миллион, там, или много удачи -

Не стесняйся, загадай все, что хочешь...

Все застыло на миг, как в стоп-кадре -

Что же выбрать, я не знаю... А впрочем...

Вот что, ангел, я дам тебе адрес -

Тут за городом - на крыльях недолго -

Человек живет - да ты же ангел, ты знаешь...

От меня тебе сегодня нет толку-

Лучше он пускай тебе загадает.

Но на адрес смотрит ангел с досадой -

Видно ждет его - увы! - пересдача.

Ничего себе, досталась награда -

Он старался, да стряслась незадача:

"Вот пытайся удивлять чудесами!

Как же сложно с вами все-таки, люди!

Дважды в день послать одними словами!

Я же только, между прочим, оттуда!"

Games that unhumans play

Владиславу

"Мир в четыре руки?" - "Ты играешь, а я танцую".

Смех, разговоры, объятия, поцелуи,

Рассвет над водой и силуэты птичьи.

"Как тебе отыгрыш?" - "Спайка ОК. Технично".

Я не из этой сказки,

Ты не из этой сказки,

Наши флаги на самом деле другой окраски,

У нас имена другие, у нас не такие лица...

Когда все пройдет, мы не будем друг другу сниться.

Я говорю - и ты не меня слышишь.

Твой пасмурный взгляд уходит куда-то выше.

У тебя вопрос- я, как смогу, отвечу,

Это легко, если новой не будет встречи.

Я не из этой сказки,

Ты не из этой сказки,

Наши флаги на самом деле другой окраски,

У нас имена другие, у нас не такие лица...

Когда все пройдет, мы не будем друг другу сниться.

Твои черты текут, как течет вода,

Проступают лица - того, что не видела никогда,

И того, что мне уже не увидеть больше...

И я не знаю, чей лик мне нежней и горше.

Я не из этой сказки,

Ты не из этой сказки,

Наши флаги на самом деле другой окраски,

У нас имена другие, у нас не такие лица...

Когда все пройдет, мы не будем друг другу сниться.

Разница невелика меж отмычкою и ключом.

Замок открыт, а вопрос решен (ну, хотя бы вчерне).

То, что меж нами, тут, в сущности, ни при чем...

...А вслед летит: "Идеальная пара, верно?"

Я не из этой сказки,

Ты не из этой сказки,

Наши флаги на самом деле другой окраски,

У нас имена другие, у нас не такие лица...

А сны... Что сны? Мало ли, что приснится.

Мастер

Вл. и ОВ

Я десять лет чертил чертежи,

Выбирал фасон, выверял маршрут.

Мне не то, чтоб по нраву такая жизнь,

Но другого пути не бывает тут.

Я мастерил, не жалея сил

Из дымного неба цвета ванили,

Из весенних бессонниц и звездной пыли

И я говорю: "Вот венец усилий,

Вот моя пара крыл!"

Но ты в мою врываешься дверь,

Тебе срочно нужно искать восход

Там, где не ходят суда, и теперь

Ты придумал - тебе поможет полет.

Твой расклад сложился отнюдь не в масть,

Отчаянный взгляд зря вопит: "Пусти!",

Чего захотел! Bye, дружок, прости...

Но я говорю: "Бог с тобой, лети,

Ты не сможешь на них упасть".

И, бормоча на ходу: "Спасибо",

Ты торопливо срываешься с места

К минаретам Агробы и Магриба.

Тем, кто слеплен из такого теста,

Что позади - не в счет.

А я смотрю почти безучастно

На след в облаках игреневой масти

И я говорю: "Все ОК. Я мастер.

Я сумею сделать еще".

Дорога

Двум совершенно разным Ф. от двух совершенно разных А. - в совершенно

разных смыслах:)

Пора июньского снега,

Время зеленых ягод,

Сквозь зеркало и с разбегу -

Туда, где синим-сине.

Мы будем с тобою вместе,

Мы будем с тобою рядом,

Рука в руке - честь по чести,

Горя холодным огнем.

Не помня своих названий,

Не зная дорожных знаков -

Час выбран излишне ранний,

Но разве это напасть!

Ночь опускает веки -

Бессильна ее атака

На тех, кто забыл навеки

О том, что может упасть.

Бессмысленней звездопада,

Бледнее цветов камелий,

Не зная того, как надо,

И не стремясь узнать,

Мы станем с тобой стрелою,

Ушедшей в небо без цели -

Мы алых вен не откроем.

Нам просто дано летать.

2006-2007

Чита-Ольхон-Чита

Идеальный роман

(Вл., который на самом деле Н.

С. и Л., без которых я не смогла бы перезимовать.)

"И теперь я знаю, как мне закончить текст.

Только, веришь, такой ценой - да лучше б не знать" (с) Наталья Васильева.

"И я гляжу вокруг завороженно, и мое сердце не знает тлена, пока тихонько поет Серёжа мне, пока мне в трубку хохочет Лена; пока они мне со сцены-палубы круги спасательные швыряют, без них я не перезимовала бы, а тут почти конец января ведь." (с) Вера Полозкова

Пролог

(Вл. (Н.))

У слова "никогда" серебряные пальцы.

У слова "никогда" лимонно-мятный вкус.

Оно встает на след - попробуй оторваться.

Попробуй, милый друг, я точно не возьмусь!

У слова" никогда" изящный тонкий профиль,

Улыбка на губах, беспечные шаги.

От слова "никогда" не пахнет катастрофой.

Ты думаешь не так? Ну что ж, мой друг, беги!

На запад, на восток, к истокам, по теченью...

Спасенье неизбежно - беги, не в этом суть.

Опасно лишь одно - поддаться искушенью

И вместо "никогда" сказать "когда-нибудь".

***

Осенний рок-н-ролл

(Л. )

Сентябрь еще притворяется летом,

Станиславский бурчит: "Не верю!"

Если я бы умел - открывал бы незримые двери,

Если я бы сумел, то я бы остался поэтом,

Но для этого надо играть с шансом ноль к десяти,

И я мурлыкаю под нос бульварный мотив:

"Это осень, детка,

это осень, детка,

это осень -

детка, прости".

Кто-то прячет в рукав десяток козырных карт,

Кто-то влюблен, словно за окнами март,

Я проспал свой черед к воротам с табличкой "Depart",

Самолет улетел, и вряд ли отыщется чарт.

Я стою среди зала с ненужным билетом в горсти

И мурлыкаю под нос популярный мотив:

"Это осень, детка,

это осень, детка,

это осень -

детка, прости".

Цели нет, чтоб бежать, и вот я иду не спеша.

Под моими ногами опавшие листья шуршат.

Я выбросил прочь свой заветный ненужный билет.

Через год, через два, может, сыщется новый - а, может, и нет.

Я иду через город, только чтобы куда-то идти

И мурлыкаю под нос бездарный мотив:

"Это осень, детка,

это осень, детка,

это осень -

детка, прости".

***

Идеальный роман

"Влюбляться они не умеют. Любить - тоже... Но пока горит внутри - холодно не будет никому" (С) Княжна

Ты - не источник нежных чувств, ты - ветер, пламя и металл.

Я - не волшебник; я учусь; мне очень нужен матерьял.

Тебе, тебя, тобою, ты - урок склоненья очень прост.

Из позабытых слов - мосты, из смеха - россыпь белых звезд.

Небрежный жест, случайный взгляд - поверь, ничто не пропадет.

Ты травами взойдешь в мой сад, падешь листвою в свой черед.

Ты не заметишь даже, как - мое незримо колдовство -

Я сотворю себе очаг, мой друг, из сердца твоего.

А ты, своей дороге рад, иди за солнечным лучом.

Не вздумай посмотреть назад - я абсолютно ни при чем.

Я не умею ни любить, ни ждать, платочек теребя...

..Не прекращай собою быть - мой дом построен из тебя.

Re:

Взлетает - не остановить! - моя душа - воздушный змей.

Ты держишь шелковую нить - не отпускай ее, не смей!

Пока она в твоих руках, меня хватает на полет...

Но ты не веришь в боль и страх того, что сердце упадет,

Не знаешь, как это - глотать взахлеб хмельную синеву,

И, не желая это знать, ты гладишь пальцами траву.

Расправив крылья на ветру, я наблюдаю, замерев,

Как по цветочному ковру ступают вол, орел и лев,

Как дом молчит, укрыт плющом, как опадают лепестки,

Как вьется шелковая нить вокруг серебряной руки...

Coda.

И мы с тобою сплетены, как в песне голос и слова,

Мы врозь - и соединены с тобой, как лук и тетива,

Как море с небом, там, вдали, где их смыкает окоем.

А то, что он не достижим - не знаем только мы вдвоем.

***

Ноябрь

"Если какая-то вещь в твоей жизни пережила ноябрь - значит, она настоящая"

Из разговора с Л.

Традиционно неброско одет,

Смотрит недобро.

В гербе серебряный силуэт -

Кажется, кобра.

Держит в руке серп -

Белый металл.

Цвет его глаз сер -

Неба провал.

Переживи ноябрь!

- сердце мое кричит.

Переживи ноябрь!

- гаснет свеча в ночи.

Переживи ноябрь!

- новую не зажжешь!

Переживи ноябрь!

- Поздно. Все было ложь.

Это незваное божество

Бесстрастней хирурга.

Знаю, супруга носит его

Прозвание - Дурга.

Скор и суров суд.

Вот приговор.

"Больно? Не обессудь.

Серп мой остер".

Переживи ноябрь!

- сердце мое кричит.

Переживи ноябрь!

- гаснет свеча в ночи.

Переживи ноябрь!

- новую не зажжешь!

Переживи ноябрь!

- Поздно. Все было ложь.

В ответ на мой протестующий крик

Бросит сурово:

"Верить иллюзиям - хоть на миг -

Значит оковы".

"Отринь же пустой страх -

Сдержит удар

Верность, и к праху - прах

Будет - как встарь".

Переживи ноябрь!

- сердце мое кричит.

Переживи ноябрь!

- гаснет свеча в ночи.

Переживи ноябрь!

- сквозь ледяную студь -

Переживи ноябрь!

-Сделай хоть что-нибудь!

***

Бессонница

"...Уснуть? И видеть сны, быть может?..." Шекспир

Все хорошо, все хорошо,

А все, что было, то прошло,

Замри, закройся, засыпай,

Во сне увидишь волчий рай...

Тик-так.

Светится циферблат.

Тик-так.

Ругательства за стеной.

Тик-так.

Видно, и там не спят.

Тик-так.

Все хорошо. Не ной.

Сон - под моими пальцами раскрывает глаза цветок.

Сон - я бросаюсь прочь, под собою не чуя ног.

Сон - от счастья не убежишь - все равно сумеет догнать,

Улыбнется, обнимет...

ДЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗ

Будильник.

Семь тридцать пять.

Все хорошо, все хорошо,

А все, что было, то прошло,

И дальше будет - как-нибудь...

Вот только бы суметь уснуть...

Тик-так.

Льется вода по трубам.

Тик-так.

Льется из-под ресниц.

Тик-так.

Маюсь. Кусаю губы.

Тик-так.

Все хорошо. Усни.

Сон - крушение в Неверленде, но огорченных нет.

Сон - белое небо, джунгли, рассеянный мягкий свет.

Сон - сбывается все для всех, и обиженных не найти...

Сон...

ДЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗ

Будильник.

Восемь. Без двадцати пяти.

Все хорошо...

***

Полюс

(С.)

Полярная ночь затопила мир, здесь холодно и темно.

Прогноз погоды зачитан до дыр - синоптикам все равно.

Дверь в лето не предусмотрена конструкцией местных стен.

На атмосферном фронте - по-прежнему без перемен.

От тебя осталось совсем немного - и тому суждено застыть.

Но среди уснувших в своих берлогах кое-кто продолжает быть.

Они звончее дамасской стали, они прозрачней стекла,

Они такие, какими стали, ища для себя тепла.

Кто-то недавно в подобном квесте, кто-то уже давно,

Но в этом богом забытом месте каждый из них - окно.

Сумеешь - приблизься, подставь ладони, лови потоки лучей,

Солнечный ливень тебя накроет - общий, чужой, ничей.

В швейцарском сейфе миллионера не отыскать монет,

Чтоб расплатиться в достойной мере за то, чем ты был согрет.

Не подарок, не выигрыш, не награда - чья-то живая суть.

Шепни белеющими губами: "Пожалуйста, просто будь",

Чувствуй, как плавится в венах лед, как мир обретает цвет...

...Может быть, кто-нибудь сквозь тебя тоже увидит свет.

Знать, пришла пора объясняться в "высоких чуйствах",

Подошло, приперло, подкрался полярный лис,

Даже тень теперь - попробуй-ка, оглянись -

Тонет в лазерном шоу, в концептуальном буйстве.

Как ни прячь лицо, как ни скрипи зубами,

Как ни старайся, чертей загоняя в омут,

Зря надеясь на то, что, может быть, не тронут -

Под днищем лодки вспухает волна цунами.

И - захлебываясь словами! - розы-слезы-глаза-приметы,

(Все, как в первый раз, и, наверное, как в последний,

Пофиг снег, за ночным окном - день, однозначно летний),

Выплеснув все, застыть, ожидая-боясь ответа...

И совсем-совсем не вспомнится по запарке,

Что все это когда-то стащил у тебя Петрарка.

Не оправдывается логически - исчерти уравнениями весь лист,

Подкрадывается незаметно - шагом белого маленького зверька.

Не проваливается в тьму, в пресловутые mirk and mist,

Бьется птицей в виске: "Все возможно, пока... пока..."

Прорывается вне, насквозь - ритмом неровных фраз,

Накрывает, сбивает с ног - как сумеешь, плыви -тони.

Незатейливое чудотворство, примитивненький мастер-класс...

Опьянению кислородом избыток небес сродни.

Значит -встать на гребне волны, по-над бездной, на краткий срок,

Знать, захлебываясь мгновеньем: "Все возможно пока... пока..."

Ненадежнейший пьедестал разбивается о песок.

Получилось?

Успел?

Опоздал?

Неизвестно наверняка.

***

Письмо Наверх

... Сколько можно уже навзрыд бесполезно каяться в том, что я не умница-не красавица, в том, что меня опять за кого-то приняли, в том, что меня зовут по чужому имени... Сколько можно тырить чужое топливо, сколько можно в подушку давиться воплями, жить на ком-то - на искусственной будто почке, сколько можно писать банальности в каждой строчке, и ни складу, ни ладу, ни смысла, ни толку нет?!

[Delete]

....Ты не подумай только, прошу, пожалуйста, будто я тут пытаюсь играть на жалости, будто чего-то пытаюсь выклянчить, так, что хочется нафиг компьютер выключить, Автор, ведь Ты мне отмерил всего с лихвой, палитру красок - от черной до золотой, не твоя вина, что кляксами лист испорчен, а все, что было - потеряно между прочим. Кроме меня, увы, виноватых нет, в том, что я могу испортить любой сюжет.

[Delete]

...Кто-то задачки судьбы решает на "раз-два-три", у кого-то живое солнце горит внутри, кто-то ломает стены, кто-то идет насквозь, а меня донимает зависть, как в горле кость - вот умеет же кто-то быть таким настоящим, а я, в лучшем случае, может, сойду за баньши или столетний забытый в шкафу скелет.

[Delete]

...И зачем Ты друзьями твердишь : "Ну, еще немного", окружаешь меня персонажами мифологий, из тех, кто танцует, смеется, поет и светится, я смотрю на них, будто свалившись с месяца, а когда мне начнет мерещиться, что я тоже вхожу в проект, как лицом о стенку случается дисконнект, и я дрожу, что больше не включат свет?

[Delete]

Автор, пиши еще, и хотя пока я существую на праве черновика (я не обижусь, если Твоя рука вымарает меня - за строкой строка), и чем сюжет закончится - неизвестно, Автор, пиши еще, я постараюсь, честно... Ты прости мне слезливый флуд на дурной манер...

У Тебя, говорят, скоро грядет ДР, и мне бы хотелось поздравить - ну, Автор, можно? Чтобы паззл сложился, так, как ему положено, и поменьше дурных персонажей, несущих бред...

[Message: sent]

****

Эпилог

(4А)

В голове порхают ба -

бочки,

Я сошла с ума?

Ну да, почти.

Что скрипеть зубами, хлопать дверьми -

Я устала симулировать нормальность, mon ami.

Я ни в чем уже не вижу

беду -

Что последняя в девятом

ряду,

Что характером пошла

в лебеду,

Что расклад сложился вовсе не в масть,

Что молчит одностороняя связь.

По-другому, mon ami,

не могу -

И подсолнухи цветут

на снегу,

Имя пляшет в голове мотыльком -

Что с того, что ты со мной не знаком?

сентябрь 2007- январь 2008.

Чита.

luboff.net

посв. С., Л. и Несбывшемуся

...Мне не надо спасительных слов.

Их своих у меня - как грязи.

Мне не надо ни стен, ни гвоздей, ни холстов,

Слышишь - дай мне канал связи!

Олег Медведев

Пролог

"Мне нужен для дыхания другой газ..." (с) Наутилус

посв. Финритель

Нам снаружи - разве что с аквалангом,

а внутри все вусмерть пропахло иланг-илангом,

а внутри forever карибская Чунга-Чанга,

нас, набросанных на стене по канонам манги,

нас оттуда никак-

ни тихой сапой, ни штурм-унд-дранг'ом.

Мы же такие девочки - пальчики, губки, глазки,

у нас от реальности сто тридцать три отмазки,

это про нас рассказывал Бартон сказки,

и наши лица

люди

считают

маской.

В гербе баклан (не лебедь, но тоже птица) -

намертво в БИОС вшит куртуазный принцип,

у нас же сплошные рыцари, блин, да принцы,

мы ежевечерне строчим им письма по три страницы,

их теряет почта.

Зато мы умеем сниться.

Что нам Бобруйск, Козельск и Караганда,

у нас за окном не такая белиберда,

нам бы отсюда прочь -только вот куда?

По паспортам мы граждане Neverland'а,

в наши концепты не входит понятие хэппи-энда,

потому что для нас

ничто

не кончается

никогда.

Arda Hastaina [Искаженный мир]

Quivie [Весна]

можно учить язык, на котором ни бе ни ме можно в сутки смотреть по семь часов анимэ превратить все стекла в цветастые витражи

бесполезно от этой дряни не убежишь

боже

я ненавижу этот сезон

но он

под кожей

в мозгу

в груди

я не могу

но это весна внутри

замкнутый круг

спичка из рук

гори

можно писать стихи можно сходить с ума можно твердить как молитву еще зима можно черт побери признаться в спектре своих эмоций

но это проклятое море не знает лоций

боже

я ненавижу этот сезон

но он

под кожей

в мозгу

в груди

я не могу

но это весна внутри

замкнутый круг

спичка из рук

гори

под шестым ребром крутит огненную спираль так уж вышло черт побери мне ничего не жаль раз кпд этой лампочки подскочил на треть

боже это весна помоги не перегореть

Mael [Жажда]

"Бесчестно держать чашу с водой перед страждущим и не давать напиться" (С) "По ту сторону рассвета"

я желаю тебе потоков, рек, водопадов,

бьющих ключей, сбегающих с гор касадов,

ручьев с форелью, если хочешь, то можно без,

грибных дождей во всю ширину небес,

океанов, морей, озер, источников, родников,

чтоб выпить в мире вовек не хватило ртов,

прозрачности, глубины, чтоб плыть да не переплыть...

только пойми -

я ни при чем,

мне нечем тебя напоить.

не входи без стука -

в колодце сухо

даже не бездна -

просто дыра в земле

вполне бесполезна

и страннику и себе

и в этом не было бы беды

но у меня нет для тебя воды

у меня нет для тебя воды

нет

для тебя

воды

не смотри на меня - это тянется слишком долго,

расстреляй дезертира за преступленье долга

я могу продолжить шаманские пляски с бубном

но духи молчат, и влага мне недоступна

мне бы сделать что-то, взяться за острый скальпель

но даже из вен мне не выжать и пары капель

не смотри на меня так, словно я убийца

только пойми -

я ни при чем,

мне нечего дать напиться

не входи без стука -

в колодце сухо

даже не бездна -

просто дыра в земле

вполне бесполезна

и страннику и себе

и в этом не было бы беды

но у меня нет для тебя воды

у меня нет для тебя воды

нет

для тебя

воды

я уйду от тебя барханами, спотыкаясь,

посреди пустыни наконец-то найду оазис,

...и буду смеяться до боли в охрипшем горле,

щуря глаза на водяное поле,

потому что хватит и полувзгляда,

чтоб понять несказанную тираду.

Бесконечно добро и без пощады:

"Я желаю тебе потоков, рек, водопадов..."

aman.icq

Она пишет:

"Не подумай, пожалуйста, что я жалуюсь,

но мне не хватает воздуха,

в офисе пахнет так, словно кто-то умер в подвале

(медики говорят, что не хватает только запаха формалина),

а когда я выхожу на улицу, то от дыма не вижу соседнего дома,

потому что в округе горят леса".

Он отвечает:

"Уезжай - на запад или на восток, разве тебя что-то держит?"

Она пишет:

"Мир здесь давно уже круглый, ты знаешь,

и запада нет, и востока тоже,

и, куда не поедешь, окажешься в одной точке.

Может быть, где-то дышится лучше,

но я не верю.

Я боюсь, все дело в моих легких."

Подумав, ставит смайл.

Стирает.

Печатает:

"Может быть, ты знаешь какой-то выход?"

Он пишет:

"Есть один -

Станешь цветком,

Начнешь потреблять це-о-два,

Выдыхать кислород,

Окружающим станет легче."

"А мне?"

"Попробуй. Может, и тебе тоже"

"Ты пробовал?"

"Пробовал; но ты знаешь, чем это кончилось."

Она смотрит на смайл и почти слышит, как он смеется.

Пишет:

"Спасибо, Ном.

Hantalye, aran. До связи".

Вертикально вверх

город в два цвета - белый и грязно-серый,

дай мне маркер, и я мазок дорисую красным,

граффити "life is cool" на облезлых стенах,

обрывки фраз, адреналин по венам,

прозрачность окон "здесь и сейчас", но

отсюда выход один -

вертикально вверх.

город архетипичен - пары, голуби, битый лед,

иных декораций нет -чересчур накладно,

лабиринт из картона, черт с ним, и так сойдет,

бледный бармен в облезлом кафе за грош продает

коктейль "три в одном" - минотавр, тезей, ариадна.

отсюда выход один -

вертикально вверх.

город вечен, бездарен, пуст, равномерен, сер,

не лучше, не хуже, без имени, как у всех...

я уже не имею слез, я еще помню смех,

дай мне набраться сил, взять седьмой барьер -

в белом небе летит, в нем растворяясь, стерх.

выход отсюда один -

вертикально вверх.

Отражения

посв. С.и Л.

"...да что ты, оставайся с нами, пользуйся нашими снами, гибни в нашем цунами, питайся блинами, кидайся словами, мы остаемся с вами, это такой подарок, и ты не дурак, чтоб от него отказаться. (с) Аля Кудряшова.

Пролог [Зеркало]

' ...Remember that the Mirror shows many things, and not all have yet come to pass. Some never come to be...'

'Do you advise me to look?'...

'No,' she said. `I do not counsel you one way or the other. I am not a counsellor. You may learn something, and whether what you see be fair or evil, that may be profitable, and yet it may not.

(C) LotR.

...А что ж тебе делать, девочка, с этой сбычей мечт,

С этими чудесами внезапных встреч,

Из которых твой гобелен как попало соткан?

А куда ж тебе деться из желтой подводной лодки,

От пельменей вприкуску к "Мартини Бьянко",

От в ушах навязчивой "Касабланки"

И от тех, кто так отчетливо прорисован?

Все внутри; ничего; никуда; let it be, baby, come on over.

Ну так смейся, девочка, пой, зеркаль,

Из таких, как ты, не выходит сталь,

А выходит ртутная амальгама.

...речи дракона есть лабиринт из зеркал, каждое из которых отражает истину, но ни одно не ведет к ней.

У. Ле Гуин

Повинуясь своим теченьям,

Тихо движется разговор.

Пульс. Взаимо-проникновенье

За глазные яблоки, in the core.

Плюс-второе сердце в грудной клети,

На часах полвечности без пяти,

Отраженье в зеркале двух огней.

Мефистофель, еще не нажавший, на кнопку play.

II.

камень-ножницы-бумага

Ладони, держащие воду.

Вода, наполняющая ладони.

Глаз, смотрящий в воду в поисках отражения неба.

III. Попытка портрета

'Who is that?

'I don't rightly know... He seldom talks: not but what he can tell a rare tale when he has the mind. He disappears for a month, or a year, and then he pops up again.(c) LoTR

Не то, чтоб таких не бывает совсем - встречаются единицы

(Один к ста тысячам, если требовать дефиниций).

Он вписан в будни едва ли на три десятых -

Контуром, маской, незанятым местом в ряде.

Он наблюдает реальность, и если решает, что можно без,

То выбирает режим самолета "Стеллс".

У него идеально настроен автопилот,

Он здесь или он исчез - сторонний не разберет.

А его накрывает волна и уносит его с собой

В мир коралловых рифов, цветастый и неземной,

И когда он, в конце концов, выныривает наружу,

То сжимает в ладони заветную горсть жемчужин.

Реальность под пальцами гнется, как пластилин,

В каком направлении - видит разве что он один.

Он из подручных средств собирает паззл,

И, наверное, соберет. С двести седьмого раза.

IV. Человек Тишины

Only in silence word,

Only in darkness light,

Only in dying life.

Bright is the hawk's flight

In the empty sky

U. Le Guin

Изрезаны крыльями небеса,

В колонках играет джаз,

Птицами мечутся в тишине

Заблудшие голоса.

Ты идешь гимнастом по кромке дней,

Стремясь сохранить баланс -

Только бы путь был чуть-чуть ровней,

Только бы луч не гас!

Подброшен жребий из серебра,

Чет - нечет-нечет-чет...

Неявные тропы твои узки,

Как быстрый отчерк пера.

Не дышишь - словно на волоске

Все, что идет в расчет...

И садится птица чужой тоски

Доверчиво на плечо.

V. Наблюдатель

Умна-красива, но главным своим активом

Она считает место за объективом,

У ее ума хватка бешеного мастиффа,

Она трансформатор будней в пространство мифа.

Каждый

Выживает,

Как может.

Она - тоже.

Он текуч как вода, абстрактен, как голограмма,

Он виртуоз, но объясняет гаммы,

Она кивает, тупит, "Здравствуйте" - "До свиданья",

Прячет в ресницах камеру. В этом ее призванье.

Хотя

Иногда и

Сложно,

Но все же...

Однажды он исчезает, и крыть тут нечем.

У нее полный дом обрывков, набросков, скетчей,

У нее в голове его действующая копия,

И на этом топливе она спокойно себе работает.

Самодостаточность - все.

В этом

Они

Похожи.

Все ОК, но ломается техника, вырубается свет на улице,

Она подходит к окну, смотрит в темное небо, щурится,

Выбивает на подоконнике дробь костяшками пальцев.

"Снять Апокалипсис будет круто. Но лучше б ты возвращался".

VI. Финал [конспект услышанного]

Лабиринт из зеркал на диво асимметричен, нить Ариадны здесь попроворней снитча, но к такому раскладу дел все давно привычны, это птичий инстинкт - уметь выбирать маршрут. Если сверху взгляд - то чего же проще? Но, пока ты идешь, то в прозрачной толще отраженья твои живут.

И, когда к концу подходит игра - выбор сделан, экзамен сдан - отраженья, выламываясь из рам, разбредаются кто куда.

Беспечальны они, непрошены, и мельчайшим стеклянным крошевом строчки их следов запорошены...

Все растает к утру. Не беда.

[ Хроники второстепенного персонажа ]

" Представитель симпатичного нац.меньшинства - одна из необходимейших фигур. Без нее изделие будет пресным и скучным. Представителя не жалко усадить на ромовый торт, сунуть в собственный капкан, заставить засмотреться на Луну и опрокинуться носом в канаву - словом поставить в такое положение, в которое Главный герой ну никак попасть не должен. Симпатичное нац.меньшинство характеризуется невысоким ростом, жизнерадостным норовом, прожорливостью и свойскими взаимоотношениями со всеми, с кем сведет судьба - что короля-императора того же Бармалиона, что Черного Властелина Темных Сил без стеснения называют на "ты", а этикет и вежливость реализуют в стиле "Я конечно извиняюсь, но ты, ВашВелиство, баальшую дурость сотворил!". Речь представителя гораздо более живая, чем остальных персонажей, пересыпана искрами народного юмора и поминаниями многочисленных родственников. В боевых действиях участвует активно, бесстрашно, но не очень результативно. Из похода возвращается национальным героем, и вполне может занять должность правителя или равноценную (по договоренности)." (С) "Малый типовой набор для создания проивзведений в стиле фэнтази"

Я - бубенчик медный, я - шут, трепло,

У меня нехитрое ремесло -

Я бренчу о пятом-седьмом-восьмом,

Предлагаю даром мешок с котом.

Я - баклан, ушелец и "дЫвный ельф",

"Neverlander", so - forever twelve,

Я палю исключительно в молоко,

На асфальте рисую судьбу мелком,

Ничего не умея, с надеждою на удачу...

Вот поэтому мне так легко ничего не значить.

Вполне мила, но слишком нелепа обликом,

Она, болтая ногами, сидит на облаке,

У нее там солнечно, ветрено, минус двадцать,

И так редко возможно с кем-нибудь повстречаться.

А если вдруг - из нее, ну как из ведра,

Покуда ее не уволокут ветра:

Посмотри-послушай-пожалуйста-погоди!

(Обратный отсчет таймер ведет в груди).

А лимит исчисляется даже и не в минутах,

Она спешит, пытаясь вписаться в график,

Торопливо на карте показывает маршруты -

Но такой объем не пропускает траффик.

Ее проносит мимо на вираже,

Она еще долго не понимает, что все уже...

И ведет, ведет репортаж со своей перелетной крыши,

Не желая знать - ее некому больше слышать.

Ей судьба - побрякушек воз и еще немного,

Сказки-стихи-астральные приключения...

А ей отчего-то быть хочется не дорогой,

А - ну хоть изредка! - станцией назначения.

...Мне бы бросить все, на машину времени - и в Прованс,

Там меня прекрасно бы приняли трубадуры -

Что-то здесь и сейчас я выгляжу полной дурой,

Воспевая всех, попавшихся мне на глаз.

Третий глаз, близорукий, выпученный, циклопий

(У меня на редкость извратный геном!),

Он порой посверкивает рентгеном,

Приводя к восторгу и катастрофе -

И пока я рвусь объяснить, что за счастье, и с чем там его едят...

("Что это, Бэрримор?" - "Это овсянка, сэр!") -

У музьёв, музЫков и муз хватает благих манер

Смыться не сразу, а несколько погодя.

Их "неверные клоны", похожи кто в профиль, а кто в анфас,

Натворенные мною в спешном порядке бреда,

Не желая знаться со подобным кривым аэдом,

Бестолково тусят в общежитии "Монпарнас".

Мели, Емеля - твоя неделя,

Здесь все не так, как на самом деле,

Ты тоже входишь в рецепт коктейля

Своею крупицей специй.

Ты стрелка курсора, повод для разговора,

Россыпь букв на поверхности монитора...

... а все себя ощущаешь вором,

Хоть просто хотел согреться.

Прелесть быть второстепенный персонажем -

Ни одна собака не укажет,

Кем тебе ну Очень Нужно Быть.

Если ты введен для оживляжа,

Главное- сродниться с антуражем,

А на прочее - так можно и забить.

Можно завести кисет и банджо,

Можно, если хочешь, выть, как баньши,

И дуреть, пока не надоест.

А когда захочешь - или раньше,

То сюжет покинуть с флердоранжем

(Если повезет - то можно без).

Нет конца и края саге длинной,

А тебя как будто не было в помине -

О судьбе такой дурного не скажу.

Тишь да гладь, горит огонь каминный...

В общем, это участь Розалины -

Втрое пережить красотку Джу.

Конец сентиментального путешествия

Н.

Ты поймешь, что страшного нет

И печального тоже нет...

Н. Гумилев

Лето. Исход июля. Ольхон. Байкал.

Дракула (граф). Оксана. Последний бал.

Вторичный мир - появился, побыл, пропал.

По запыленной трассе автобус едет.

Я подвожу итог островных наследий.

Ты фейерверк, выпендрежник, сноб,

Кудрявая прядь на открытый лоб,

Ты мне все прожужжал про своих зазноб,

Но, в общем, я не в обиде.

(Автобус едет).

У тебя повадка и стать "Харлея",

(Такому б авантюристу висеть на рее!)

Ты гордишься мною, как взятым в бою трофеем.

Я желаю скатеркой тебе хайвэя.

(Автобус едет).

У меня облупленный нос и чулки в полоску,

Мне вполне плевать на наружный лоск, но

Я горда, как триста английских леди.

(Автобус едет).

Я горда, как ростановский Сирано -

Если я сорю золотым руном,

То не думаю об обеде.

(Автобус едет).

Я гляжу на тебя, как Дроздов на единорога -

Мне надо запомнить все и еще немного.

Надо ж, легенды-то и не бредят!

(Автобус едет).

Чересчур честны для формата "romance",

Мы с тобой замутили лихой перфоманс

Из огня, воды и , конечно, меди.

(Автобус едет).

СМС с последнего ряда: "Селезень, лови утку!" -

Ты чмокаешь меня в шутку,

Чтобы было видно соседям.

(Автобус едет).

"Вы друг другу подходите, словно кастрюлька с крышкой",

Это глубокий вролинг, и даже слишком -

Переизбыток адреналина вреден.

(Автобус едет).

Мы сошлись, как две детали perpetuum mobile,

Потом часы, конечно, двенадцать пробили,

Но каждый обогатился, хоть, в общем, и так не беден.

(Автобус едет).

"Не грусти, расставаясь" - написано между строк,

А пока мы дремлем, сплетясь в клубок,

За окном над дорогой пылит песок,

Клепсидра секунды цедит.

(Автобус едет).

Я сквозь сон бормочу под нос:

"Хочу все такое же, но всерьез",

Мне жаль открывать глаза...

- Приехали.

Вылезай.

Вписан в социум, будто бы в нотный стан,

Второй помощник, если не капитан;

Румата, если не Дон Жуан; если не подлинник, то достоверный скан.

Он однажды приходит домой, валится на диван,

В голове бурьян, хоть вроде бы и не пьян,

Сердце пляшет похабный такой канкан.

Листает рассеянно телефон: где-то... здесь? нет, вот тут,

Вспоминает, как там ее зовут,

Шлет СМС; ответ приходит в пределах пяти минут.

Он расправляет плечи, начинает бессмысленный светский флуд,

Выводит в уме: я запомнен -я есть - я крут!

Включает форсаж, возвращается на маршрут.

За полтысячи километров, много солнечных дней, несколько крупных вьюг

Она утыкается лбом в запястья, лица не видно из-за скрещенных рук,

Смеется минуты три, выносит вердикт: часть дерева, т.е. сцук,

Пишет подруге: "Опять отчитался, счастлив", читает ответ: "Oh, it isn't true",

Возвращается к монитору: дедлайн, до глупостей недосуг. [/lj-cut]

Solace

Какую ни открывай страницу календаря -

Там все равно стоит семисотое мартобря.

Два года весны нон-стоп,

Букет паращютных строп...

За такой поворот сюжета редко благодарят.

У всех этих странных встреч, осколочных разговоров,

КПД как у пташки, клювом стачивающей гору.

Дребезг стеклянных бус.

Раз ухожу - вернусь,

Но, как всегда, к шапочному разбору.

Отстраняющий жест; рука; самолетики в облаках;

Прочь с языка - непроглоченная строка...

(Да, другим сезонам не снилась

Мартобря непереводимость.)

С самым весенним праздником - Днем сурка.

Для Финри

Наступит лето; я дорисую комикс;

Научусь секунды ценить, как буржуйский "Роллекс",

Примотанный изолентой к тротилу в сто двадцать грамм,

Возьму плацкартный билет, улягусь на верхнюю полку,

Будут мысли стучать по рельсам легко и гулко:

Та -там, ты - та там, та - там, та - там, та- там.

Вылезу с разноцветным облаком в поводу,

Встречу проводника и под Холм войду.

Там, где на стенах тускло блестят мечи,

Где из рамки щурится Рональд Руэлл,

О том, с какой легендой нас переводчик спутал,

Мы, наконец, понимающе помолчим.

Апрель в Париже

Их выдумал один мастер,

Их вылепил один скульптор,

А после- смешал масти,

И времена спутал.

...а им бы кофе и круассанов, рассветов, песен, благих земель, - таким чудесным и самым-самым, блестящим, нелепым, как канитель...

Им нет ничего ближе,

Чем дальний напев флейты.

Это апрель в Париже,

На побережье Леты.

...а им лабиринтов бы непролазных, миров далеких и невозможных - им, так одинаково разным, так минималистски сложным...

А здесь Гавриил на крыше

Свое тренирует соло.

Это апрель в Париже -

A solace for lonely soul.

Эпилог [Сказка на ночь]

...летящая стрела

сверкала опереньем... (С) Финрод-Зонг, "Истина"

Тиканьем строк, шорохом многоточий

Время, как будто море, тебя источит,

И из всех твоих виртуальных вотчин

Не найдется такой, чтоб ты не сменяла на пару строчек.

(Центр "Memories" сдан под ключ; опечатан и обесточен).

Станешь тонка тонкостью старых лезвий -

Еще острее, пристальней, бесполезней,

Привыкнешь сидеть, повернувшись спиною к бездне,

И в блокнотах твоих не отыщешь уже, хоть тресни,

Слова "амдир", не переправленного на "эстель".

Выходи на новый виток, выводи вираж,

Из осколков судеб своих собирай витраж,

Девочка-прихоть-роскошь- причуда-блажь,

Смотри по ночам кино про алмазный пляж,

Шепчи: "Мне в сердце, стрелок. Пожалуйста, не промажь".

март-июнь 2008

Чита

Альбедо

Аригато, мама-сан!

Никто, нигде и ничей,

Весенний ветер

Девяносто дней и девяносто ночей,

Сорок раз по девяносто дней и девяносто ночей...

(с) Борис Гребенщиков

Into the West

(сонет на отбытие)

Истрепан в клочья ветреным апрелем

Плащ бытия, и так довольно ветхий,

Видение, что брезжит сквозь прорехи,

Разит острей стрелы, достигшей цели.

В эпоху расхожденья параллелей

Размер потерь очерчивает вехи -

Так ничему не послужить помехой

Тому, чей путь туманами устелен.

Не счастье, но свобода и покой -

Отбытие на Запад ждет уставших

От дней, бегущих ровной чередой.

Шатер небес зарею изукрашен.

...Полна до половины пустотой

За час отбытия мерцающая чаша.

from another tale

Стихи "пралубоффь" персонажны по самое не могу,

И, в общем, банальны, как ты себе не льсти:

Итак, Он уходит прочь, стремясь этот мир спасти,

Итак, Она остается на берегу.

Сопливый, но кислородно-необходимый бред

Конвертировать в современность трагически не с руки:

Он тогда не сможет вернуться всему мирозданию вопреки,

Она не захочет ждать полтысячи с чем-то лет.

Оборвется на полуслове: дым сигарет, вокзал;

Двадцать первый век - мир давненько успел подстыть.

...Стихи "пралубоффь" персонажны по самое не грусти.

В наших широтах такого достаточно за глаза.

***

Я есть. Этого достаточно"

"Я- это я".

("Вконтакте", строка профиля "о себе").

Я уже не умею тебе придумывать имена,

Не ставлю мысленно посвящения перед кажой второй строфой,

Этот диагноз (твои ФИО и пометка "поражена")

Уже в эпикриз не входит, как основной.

Скелеты разложены по шкафам - это одна из любимых моих уловок,

Я вожу экскурсии по музею - game over, эту экспу девать куда еще?

...только все же промахиваюсь по клавишам,

Натыкаясь в профайлах на сходство формулировок.

Альбедо

"Существовало поверье, что жемчуг родится из лунных лучей, попадающих в раковину" (С) "Легенды и были о камнях"

"Моллюск не понимает, что творит красоту" (С) "По ту сторону рассвета".

Сколько ты знаешь таких прозрачных, призрачных, невесомых,

У которых сиянье прописано в хромосомах,

У которых внутри птичий компас - "южнее, южней, южней!".

С ними непросто; без них, однако, еще сложней.

Сначала живешь и дышишь благодаря;

Ловишь блики, боишься мгновенье потратить зря;

Твердишь пиратский девиз: "Бери и не отдавай",

Но однажды запас переливается через край.

Потом все то же - но исключительно вопреки.

В твоей улыбке поблескивают клыки,

Каждый луч отражаешь, словно удар рапиры;

Сложно сказать, от такого светлей ли в мире.

И все меньше уходит внутрь, за броню захлопнутых створок.

Но это не выход; так - кофе-брейк на долгих переговорах.

Привычно подставив ладони рассвету однажды утром,

Вздрогнешь - радуга, раздробившись, брызнет искристой пудрой.

Опустишь взгляд - а ладонь переливается перламутром.

Когда единицы достигнет твое альбедо -

Тогда ты сможешь отпраздновать день победы.

***

Шутка, обросшая бородой, словно дед мороз,

Меняет смысл, превращаясь в пароль и отзыв,

И причина улыбки -не вежливость, не склероз,

А как будто - на вахте (за переборкой - звездно, безмолвно, пусто,

Только кудлатое солнце, как сердце, бьется)

Говоришь: "Все отлично. До связи, Хьюстон".

***

Спит, не думая про лето, солнце на замшелых плитах, молодым кленовым ветром башмаки мои подбиты, пляшет серый дождик джигу, небо держится за крыши... мерится дорога в лигах, стук колес по ней не слышен.

Отпускать из рук мгновенья, как журавликов бумажных - это редкое уменье, но, умея, жить не страшно. В горизонт стекают рельсы ледяной дорожкой ртути...

До Самайна - целый месяц, а пока - выходим в люди.

***

Прозрачна ликом, в витринных бликах она идет мимо белых ставен, дорог, ложащихся вперекрест. Фиксируя грань миражей и яви, она в своем непреложном праве - ей брат-ноябрь ключи оставил, передавая привычный пост.

Ноябрь - циник и цербер, цензор, он знает ценность и знает цену, "Измерен, взвешен и найден легким" - любимый его приговор суров. И текст ложится под острый скальпель, и, сколько в улыбке зубов не скаль ты - но рвется прочь из груди и легких холодное эхо ночных ветров.

Она не цензор, она редактор, она выверяет шаги до такта, до градуса - строки, одни остыли, другим еще не дано остыть. "Какой, однако, небрежный почерк!" - зима с улыбкою ставит точку, зима корректирует запятые в конструкциях "помнить нельзя забыть".

Оставив то, что достойно песни -изломы белых туманных лестниц, пляжи мифических островов, полета немой язык - весь мир остальной заливает белым и в руки тех, кто сплетен напевом, роняет грозди стеклянных слов - законченный чистовик.

Dreamscape

минус тридцать плюс ветер выходит стужа,

нафиг подобный экстрим не нужен,

живешь, не выглядывая наружу,

и вдруг просыпаешься, обнаружив

оп-па, пришла весна

и айсберги тают пятиэтажек,

а я сижу - без забрала, надо ж,

без маски, грима и макияжа

так глупо, как будто без кожи даже,

сижу на сырой траве

и ты сидишь и молчишь о важном,

небо накрыло нас синей чашкой,

и вроде как-то уже не страшно,

а то,что было во дне вчерашнем

не вспомнить уже совсем

***

И вот однажды она себе отвечает, "как" -

так, чтобы твердо помнить, что все пустяк,

чтоб глядеть рассеянно в облака,

чтоб походка была легка,

и работать смотрителем маяка, непременно - смотрителем маяка.

Чтоб крутить верньеры за годом год,

в марте смотреть, как тает зеленый лед,

в июле слушать, как ливень по кронам бьет,

в октябре наблюдать, как птицы летят на запад,

чтоб на тысячи миль совсем никого вокруг - и это не грустно, а правильно, как и надо.

15.06.2008 - 20.03.2009

Чита - Казань - Чита

Землей владеет море.

Когда встает луна -

Землей владеет море,

И кажется, что сердце -

Забытый в далях остров.

Ф. Г. Лорка.

Пролог.

Море, залитое лунным светом. Посреди бескрайней глади возвышается скала. На ней сидит Р у с а л к а. У нее ослепительно-белая кожа и очень длинные, светлые волосы. Они стекают по ее груди и плечам, как поток воды, ручьями сбегают по скале и сливаются с лунной рябью, лежащей на морской поверхности. В руке Р у с а л к и гребень, она расчесывает волосы и поет.

Р у с а л к а

Волны луна ласкает

Маленькой белой дланью,

Улыбка ее мелькает

За облаков вуалью.

В волосы я вплетаю

Ленты лунного света,

По косам они стекают

И тают, как лед средь лета.

Как голоса прибоя,

Мой неизменен облик,

Любые легенды о море -

То моих песен отклик.

В самые дальние страны

На белых крылах альбатроса

Дочери океана

Напевы ветер уносит.

Лети над волнами, слава

Бескрайнему небосклону!

Луна в полночной оправе

Венчает мою корону.

Славьтесь, безбрежной воли

Немолчные переливы,

Вкус лунных лучей и соли,

Течения и приливы!

Сцена 1

"Боммм... Бомм...." - низкий, протяжный гул колокола не спешит затихать. Селенье укрыто туманом, в котором едва вырисовываются стоящие напротив друг друга дома.

Р у с а л к а

(вдалеке)

...Шаль из шелков тумана

Еще укрывает плечи...

Голос теряется в тумане. Слышатся быстрые шаги. Из тумана показывается Р ы б а к. Он бежит за песней. Когда она замолкает, Р ы б а к замирает, оглядываясь, шарит вокруг глазами, будто что-то отыскивая.

Вздох ветра чуть рассеивает туман, позволяя увидеть высокую Д е в у ш к у в темном платье. Покрывало скрывает ее лицо, не позволяя разглядеть черты. Она стоит неподвижно, сцепив руки перед собой. Необычайно прямая спина выказывает напряжение.

Р ы б а к скользит по ней взглядом, словно она ничем не отличается от домов вокруг.

Р у с а л к а

(вдалеке)

...Рассвет выбирает румяна,

Катает меж пальцев жемчуг...

Р ы б а к

(услышав голос)

А!

(убегает прочь и туман проглатывает его).

Д е в у ш к а

(смотрит ему вслед. Губы ее шевелятся, как бы сами по себе. Голос у д е в у ш к и низкий, с едва уловимой хрипотцой).

А! сердце мое пронзили

Четыре змеиных жала.

А! край кружевной мантильи

Я тонкими пальцами сжала,

Когда на седом рассвете

Прошел ты, меня не заметив.

А! прячу я в складках платья

Узорную сталь кинжала.

А! как хотела бы знать я -

Кровь твоя горяча и ала!

Но, видно, не кровь - водица

По жилам твоим струится.

Я грудь бы твою раскрыла

Холодной полоской стали,

Зная, птица-красные крылья

Иначе моей не станет...

Но грудь твоя, верно, пустая -

Сердце скрыла волна морская...

Из тумана в ответ ее песне слышится перебор гитары. Д е в у ш к а вздрагивает. Из тумана выходит Г и т а р и с т . Де в у ш к а испуганно смотрит на него.

Г и т а р и с т

(играет и поет)

У этой любви глаза зелены,

Словно изнанка морской волны,

А губы узки и солоны,

Словно они в крови...

Д е в у ш к а

Ты!..

Скрывается в доме. Громко хлопает дверь. Из-за нее доносятся приглушенные рыдания.

Г и т а р и с т

(задумчиво продолжает песню)

...В песне протяжной ее - тоска

Пойманной птицей стучит в висках,

Хищен жемчужных зубов оскал,

Мрачен изгиб брови...

В последний раз перебирает струны, заканчивает резким аккордом. Вздыхает и уходит прочь. Туман проглатывает и его.

Сцена 2.

Берег укутывает туман. Моря тоже почти не видно, но шум его резко раздается в тишине.

Р ы б а к

(смотрит на море)

Русалочьи полнит вены

Лунных лучей прохлада,

Из серебристой пены

Девы морской наряды.

Голоса нет беспечней,

Нету светлее взгляда

Звезды из дороги млечной,

Цветка подводного сада.

Мелькнуло всего однажды

В тумане седом виденье,

Но сердце болит от жажды

И кажется солнце тенью,

В рокоте волн протяжном

Ее мерещится пенье...

Раскалены и тяжки

Одевшие душу звенья.

С т а р у х а

Что, хочешь увидеть ее?

Р ы б а к вздрагивая, оборачивается.

С т а р у х а

В полнолуние она выплывает на поверхность и расчесывает косы костяным гребнем. На груди у нее нитка жемчужин, а волосы ее - как реки, которые сбегают с гор. На голове у нее венец китайской принцессы -тысячу лет назад ее везли на корабле к заморскому жениху, но налетела буря и утопила корабль с принцессой. с ее воинами и прислужницами, с шелками и драгоценностями... Доски корабля давно сгнили, кости людей затянуло илом -а русалка носит ее корону и смотрится в золотое, начищенное до блеска зеркало китайской принцессы.

Р ы б а к

Откуда ты знаешь?

С т а р у х а

Хочешь увидеть свою певицу? Деву моря? Прекрасную русалку? Плыви! Плыви на рифы, попадай в бурю, разбивайся - так и надо тому, у кого перед глазами один туман, а вместо сердца - пустая раковина ! Утонешь - так тебе и надо!

(поворачивается и грозит высохшим кулаком морю)

Так тебе и надо, Антонио! Тридцать лет назад ты бросил меня ради этой морской ведьмы! Что, сладко тебе лежать на морском дне?! Уж наверно рыбы уже давно добела обгрызли твои косточки! Так тебе и надо, Антонио! Будь ты проклят!

(Уходит вдаль по пляжу, грозя кулаком морю и бормоча неразборчивые проклятия).

Р ы б а к

(после паузы, решительно)

Море и небо сошлись, как в молитве ладони.

О бок корабля разбиваются белые кони.

Ветра клинок беззвучно мне сердце рассек,

Скрыл следы под вуалью волны сероватый песок.

Я знаю - на карте мной выбранный путь не отмечен,

Но это неважно - ведь знанье меня не излечит.

Пусть будет, что будет -

Такая короткая вечность.

Спокойствие неба скрывает созвездий кристаллы.

Спокойствие моря хранит жемчуга и кораллы,

Щупальца звезд и останки погибших судов -

Как светлое небо таит приближенье штормов.

Я знаю - за ясной лазурью скрывается бездна,

Но поднят мой парус, и спорить с судьбой бесполезно.

Пусть будет, что будет.

Прищурясь, молчит неизвестность.

Сцена 3

1 п а р е н ь:

Как звенит гитара!

Выйди, Марьянита!

Я ль тебе не пара?

Г и т а р и с т:

В золотистый вечер

Выйди, Марьянита,

Выйди мне навстречу!

2 п а р е н ь:

Под хмельной луною

Выйди, Марьянита,

Танцевать со мною!

Д е в у ш к а:

(выходя на крыльцо)

Вы опять на страже?

1 п а р е н ь:

Что глядишь сердито?

Нет в селенье краше

Доньи Марьяниты!

Д е в у ш к а:

Верить лести - мало чести!

Г и т а р и с т:

(усмехаясь)

Ласка не по нраву?

Что ж, другая песня

Удалась на славу!

(играет и поет)

Бродит донья

Одиноко,

Строит донья

Недотрогу,

Гонит донья

Тех, кто рядом,

Смотрит донья

Злобным взглядом,

Чахнет донья

И скучает,

Раз рыбак

Не замечает!

Д е в у ш к а:

(глядя мимо всех в пространство)

А! цветет луны багрянец!

(резко оборачиваясь к Г и т а р и с т у)

Получи за правду танец!

Г и т а р и с т отдает свою гитару 1 п а р н ю (он начинает играть), 2 п а р е н ь поет, Г и т а р и с т и Д е в у ш к а танцуют. Их танец больше похож на поединок.

2 п а р е н ь

(с каждым куплетом мелодия становится все быстрее и напряженней. Д е в у ш к а ведет в танце. Г и та р и с ту приходится прилагать усилия, чтобы успевать за ее движениями.)

Что это?

Пламя бежит по венам.

Что это?

Словно весь мир - арена.

Кто бездыханным падет в песок?

А! Кто увидит врага у ног?

Что это?

Голову танец кружит.

Что это?

Метко разит оружье.

Нет стали острее такого взгляда,

Нет отравы слаще такого яда.

Что это?

Плен огневого бреда.

Что это?

Мне не нужна победа.

Только бы, только бы длить круженье...

Но - поздно! Приветствуй же пораженье!

Танцующие расходятся. Они дышат тяжело - чувствуется, что этот танец дался им дорого.

Д е в у ш к а обводит всех презрительным взглядом и скрывается в доме.

Сцена 4

Вечер. Д е в у ш к а медленно идет по пустынному берегу, постепенно ускоряя шаг. Ветер треплет ее платье, покрывало, выбивающиеся пряди волос. Сейчас она сама похожа не то на морского духа, не то на ведьму.

В небе - полная луна.

Д е в у ш к а

Это звенит хрусталь

Тысячи полнолуний...

Мне бы хотелось стать

Серебряней и безумней,

Мне бы хотелось мчаться

По тропам ночного ветра,

В сметающем вихре танца,

В объятьях шальной саэты.

А! Жжет босые ноги

Песок полночного пляжа,

Но нет для меня дороги,

И кто мне ее укажет?

Выпей огонь мой алый,

Призрачный ветер горный,

Чтоб стала я беспечальной,

Чтоб стала судьбе покорной!

Но - вечно с судьбою споря,

В огне гореть, не сгорая...

Между землей и морем

Босою бежать по краю...

Издалека доносится голос Р у с а л к и, Д е в у ш к а тревожно вглядывается в просторы моря, желая увидеть поющую. На само пределе видимости, кажется, можно разглядеть силуэт...

Р у с а л к а

Летящие с берега речи

Дышат вулканным пеплом,

Тревожен пришедший вечер,

Волосы ветер треплет.

Резче, чем крики чаек,

Звучат голоса людские,

Каждый из них отчаян

И души у всех - нагие.

Их счастье в печаль одето,

А редкий покой - непрочен,

И каждый просит рассвета,

И все - во владеньях ночи.

И ранят ветра ладони

Их голоса от века...

Не тем, кто рожденье помнит,

Суметь понять человека...

Д е в у ш к а бежит по кромке прибоя за песней... Однако, призрачный голос все удаляется, зато на берегу Д е в у ш к а видит Р ы б а к а, выброшенного на берег. Вокруг - обломки лодки.

Д е в у ш к а падает перед телом на колени.

Р ы б а к

(не открывая глаз)

Это ты?

Эпилог

По берегу бредет Г и т а р и с т. Гитара у него за спиной, в руке - бутылка вина.

Г и т а р и с т

Ха! И чтобы я - да не гулял на свадьбе! Чтобы я - да не утанцевал до упаду всех красавиц! Чтоб я - да не играл так, чтоб небу жарко стало!

(Хрипло смеется. Прикладывается к бутылке. Падает на песок, скидывает с плеч гитару. Грозит самому себе пальцем). А, катись они все к морскому дьяволу! К морской ведьме!

А вот сейчас и сыграю... для нее... чем мне не пара?

(Берет гитару в руки. Замирает, уронив голову на грудь. Поет. )

У этой любви глаза зелены,

Словно изнанка морской волны,

А губы узки и солоны,

Словно они в крови.

В песне протяжной ее - тоска

Пойманной птицей стучит в висках,

Хищен жемчужных зубов оскал,

Мрачен изгиб брови.

Руки ее холодны, как лед,

А тот, о котором она поет,

В объятья к ней никогда не придет,

Зови его - не зови...

Голос Р у с а л к и (издалека)

Волны луна ласкает

Маленькой белой дланью,

Улыбка ее мелькает

За облаков вуалью.

В волосы я вплетаю

Ленты лунного света,

По косам они стекают

И тают, как лед средь лета.

Как голоса прибоя,

Мой неизменен облик,

Любые легенды о море -

То моих песен отклик.

В самые дальние страны

На белых крылах альбатроса

Дочери океана

Напевы ветер уносит...

Г и т а р и с т

(вздрагивая, вглядывается в морской простор)

Что это?

1.07.2006 - 1.03.2007.

Чита-Шидяджуан-Пекин-Чита.

Повесть об озере Лун,

рассказывающая о том, как желтые листья плыли по синей воде, какая судьба постигла драгоценную жемчужину и о том, как был съеден персик из садов небесной владычицы Сиванму.

Юй Мин, родившийся в седьмой год правления под девизом "Спокойствие и благочиние" мог бы быть назван достойнейшим юношей в своем селении, расположенном у подножия Цветущих Гор Хуашань. С самых ранних лет был он прославлен стремлением к знаниям, разумным поведением и усердием и многие, знавшие его в детстве, говорили: "Уж кто-кто, а наш Юй Мин в жизни не раз наступит вышитым башмаком на черепаху Ао, что нарисована на ступенях, ведущих к трону самого императора!". Однако судьба распорядилась иначе - Юй Мин, ранее видевший свое будущее, как жизнь человека, получившего высшую чиновничью степень, отказался от золотой шапки и вышитого кафтана ради пары плывущих по воде листьев.

Случилось это так. Юй Мин еще в одиннадцать лет выдержал экзамен на должность чиновника первой ступени, показав себя замечательным каллиграфом - говорили, что только дождь, оставляющий первые следы на песке, так искусен в расстановке точек в иероглифе "юи" - но это не заставило его гордиться собой. Всем, кто хвалил его, достойный юноша отвечал только: "Гань Ло в 12 лет стал министром царства Цинь, я же лишь следую наставлениям своих учителей".

Когда до селения Сяо Хай, где жил Юй Мин дошел слух, что в столице провинции проводится экзамен на должность цзюйженя - чиновника второй ступени - он немедленно собрался и отправился в путь, не взяв с собой никого, кроме своего лучшего друга Та Сяна, который также хотел держать в столице экзамен, и, хотя он не обладал всеми способностями Юй Мина, все же надеялся достичь удачи.

Немудрено, что выступив в путь так поспешно и не взяв проводника, в горах Хуашань они сбились с пути, и тропа, по которой они ехали, вместо того, чтобы вывести друзей на большой тракт, завела их в небольшую долину, скрывавшуюся за стеной горных пиков. Да, недаром было сказано:

Странник уверен, что знает, куда его путь приведет,

С насмешкой следят свысока за ним небеса.

Солнце уже садилось, и Юй Мин предложил своему другу:

- Уже смеркается, и мы заблудились. Давай переночуем на берегу этого озера, а завтра вернемся назад по своим следам - не стоит блуждать в сумерках по горам, это небезопасно.

Та Сян, однако, проворчал:

- А безопасно ли ночевать здесь на берегу? Сдается мне, что это то самое озеро Лун, про которое ходит столько разных историй. Говорят, на его берегах полным-полно злых духов!

Но Юй Мин возразил ему:

-Стоит ли верить глупым сказкам! - И, несмотря на предупреждение своего друга, он решил остановиться на ночлег, и Та Сяну не оставалось ничего, кроме как присоединиться к нему. Однако поверхность озера была такой гладкой, что могла бы соперничать с зеркалом милосердной бодхисатвы Гуаньинь, в воздухе было разлито спокойствие, достойное обители мудреца, достигшего просветления, и Та Сяна покинули дурные предчувствия. Юй Мин же сказал, что, пока солнце не село, он хочет прогуляться, и вскоре ветви деревьев, клонящихся к воде, скрыли юношу от глаз его друга.

Юй Мин неторопливо шел по берегу, и, увидев, как ложится на воду луч заката, воскликнул:

- Как ярко сияет солнца луч на воде!

Если бы даже расплавил сам император

Все золотые перстни с пальцев своих,

Даже тогда они ярче гореть не сумели б !

Каково же было его удивление, когда вдруг за своей спиной он услышал нежный голос:

- Погаснет закат и время настанет ночи,

А золото долгие годы будет храниться!

Юй Мин обернулся и вздрогнул, увидев за своей спиной прекрасную девушку. Лицо ее было белее пиков гор Хуашань, губы ее были алее рубинов в ожерелье владычицы небес Сиванму, волосы ее были забраны в высокую прическу, украшенную золотыми гребнями в виде изгибающихся рыбок, ворот и рукава ее платья были расшиты речным жемчугом - Юй Мин потерял дар речи при виде такой красавицы! И не успел он вымолвить ни слова, как она исчезла - так же внезапно, как и появилась. Сколько он ни звал ее - только тихий плеск воды был ему ответом.

Расстроенный, он вернулся к своему другу, и рассказал ему о том, что увидел, добавив:

- Теперь я знаю, почему это озеро называют озером Лун -нежный лик красавицы воистину подобен сияющей луне в небе!

На что Та Сян немедленно ответил:

- Наверняка ты видел горного духа! Нам следует как можно скорее убраться отсюда - как бы не случилось беды!

Юй Мин возразил - он не верит, что такая красавица может оказаться злосердечной, и добавил, что он очень бы хотел снова ее увидеть. Но, когда Та Сян напомнил другу, что они не могут задерживаться надолго у этого озера - ведь им нужно успеть в столицу до исхода девятого месяца - он согласился уехать рано утром.

Но, прежде чем лечь спать, он подобрал с земли сорванный ветром лист, и отправил его плыть по воде, прежде начертав на нем такие строки:

Луна плывет в небесах в серебряной лодке,

И в лодке такой же по водам плывет отраженье,

Но все же печальной мне кажется ночь и темной -

Увижу ли ту, что небеса мне затмила?

Какова же была его радость, когда утром на одном из прибитых волнами к берегу листьев, обнаружил он послание, начертанное искусной рукой:

Скрывают месяц влекомые ветром тучи,

В моем саду с ветвей облетели листья,

Подобны мысли мои спутанным нитям шелка -

Того, кого видеть не след, я хочу увидеть...

Прочитав эти строки, Юй Мин немедленно сказал своему другу:

- Езжай в столицу без меня! Я догоню тебя - в конце концов, я не могу пренебрегать встречей с такой прекрасной и, без сомнения, благородной госпожой -только посмотри на изящество черт в иероглифе "си"!

Услышав это, Та Сян начал корить его:

- Опомнись! Ты совсем потерял рассудок! Разве не помнишь ты наставлений совершенномудрого Кун-Цзы? Разве не знаешь ты, что чувства, испытываемые тобой, губительны? Красавицы всегда приносят беду - если не себе, то тем, кто имеет несчастье на них заглядеться! А ты пренебрегаешь возможностью достичь ранга цзюйженя и послужить самому императору ради глаз какой-то девицы, которую ты видел всего один раз! Разве достойно такое поведение благородного мужа?

Но Юй Мин не слушал увещеваний друга - и, в конце концов, Та Сян, не желавший опоздать к началу экзаменов, был вынужден уехать.

Юй Мин же, оставшись в одиночестве, продолжал бродить вокруг озера - но не встретил и следа красавицы, поразившей его сердце. "Должно быть, - думал юноша, - это действительно горный дух, явившийся мне. Ну так что же? Разве не полюбила Небесная Ткачиха простого пастуха? Хоть и встречаются они раз в год на мосту, составленном из сорочьих крыльев - разве любовь не стоит этого?"

Так прошло несколько дней - но Юй Мин не терял надежды. И, наконец, однажды вечером, в час перед закатом, ему послышался плеск весел. Он подбежал к берегу, и увидел, как из позолоченной лодки, украшенной изображениями фениксов и хризантем, выходит красавица, поразившая его сердце. Сегодня на ней было синее платье, расшитое серебром, достойное дочери самого императора - но вид у нее был смущенный, и щеки пламенели нежным румянцем.

Он поклонился и учтиво приветствовал ее - но не успел он произнести свое имя, как девушка сама начала говорить:

- Долгих лет вам, о юноша по имени Юй Мин! Прежде, чем скажете вы хоть слово, позвольте мне рассказать свою повесть - тогда не придется вам жалеть о том, что было произнесено.

Имя мое - Чин И по прозванию Золотые Крылья, и я прихожусь пятой и младшей дочерью Повелителю этого озера, высокочтимому и благородному Чин Луну, прозванному также Золотым Драконом. Со времен Первого Императора Хуан-ди обитаем мы в этих краях, и редко кто тревожил покой нашего жилища. Но небо допустило, что вам открылась заповедная тропа, ведущая к нашему озеру - и увы мне! Я, недостойная, потеряла покой, увидев вас - и потому я позволила себе предстать перед вашим взором, и даже ответить на ваше послание.

Знайте же, что стоящая перед вами - не принадлежит к дочерям людей, и вы вправе, устрашившись, отвергнуть такое знакомство. - И Чин И, видя нетерпение Юй Мина, сделала рукой жест, позволяя ему говорить.

Юй Мин поклонился ей и произнес ответную речь:

- О прекрасная и благородная госпожа! При виде вас, сердце мое забилось часто-часто, как птица в силках, и я даже решился остаться на берегах этого озера, и не держать экзамена на чин цзюйженя, но сейчас я понимаю всю тщету моих надежд. Ведь даже если я отправился бы в столицу, и удача сопутствовала бы мне, все равно я не смог бы предложить вам ничего, кроме золотой шапки и красного кафтана супруги чиновника - а что это значит для дочери Золотого Дракона и Повелителя озера! Если б я смел предложить вам стать моей женой!

При этих словах лицо Чин И просветлело, и она воскликнула:

- Разве нашлась бы та, кто решилась бы отвергнуть свое счастье, отказавшись стать вашей верной спутницей! Но вам не стоит беспокоиться о богатстве - на дне озера достаточно всяких сокровищ! Однако и от пути в столицу вам отказываться не стоит.

Юй Мин возразил ей:

- Зачем мне ехать туда? Ведь даже отправившись прямо сейчас, я уже не успею!

Но Чин И рассмеялась:

- Эта лодка домчит вас точно в срок! - И она ласково взяла Юй Мина за руку, и посадила его в лодку, и Юй Мин увидел, что сиденья в ней покрыты шелком с изображением цветущих хризантем и единорогов, а на полу лодки лежит слиток белого золота весом в четыреста лян. Юй Мин начал благодарить, но Чин И только пожала плечами:

- Этого добра хватает на дне озера. Я всего лишь хотела, чтобы в столице вы не испытывали затруднений, и поскорее возвратились ко мне, если вы не решитесь передумать и разбить мое сердце. Настоящее сокровище - вот оно. - И она достала из рукава крохотную шкатулку из ароматного дерева, украшенную перламутром. Внутри, на подстилке из шелка, лежала крохотная жемчужина. - Если вы будете хранить ее у сердца, она принесет вам удачу во всем. Если же вы твердо решитесь соединить со мной вашу жизнь, то проглотите ее - и тогда вы станете бессмертным, обретете мудрость и получите способность обретать облик дракона. Но берегите эту жемчужину - она единственная в сокровищнице моего отца.

Юй Мин с поклоном принял шкатулку из рук Чин И, не находя слов, чтобы выразить свою благодарность.

Надо ли говорить, что чудесная лодка доставила его как раз в срок, чтобы написать великолепное сочинение в стиле "багу", что все дивились его уму и образованности, и что, когда в зале Высшей Справедливости были названы достойнейшие, имя его прозвучало первым? Радость Юй Мина омрачало только одно - он нигде не видел своего друга Та Сяна, и никто не мог ответить, где он.

Чудесная лодка, доставив юношу в столицу, растаяла в воздухе, и потому Юй Мин отправился домой той дорогой, какой он с другом хотел ехать в столицу. Проезжая мимо каждой деревни на пути, он спрашивал, не видел ли кто высокого разговорчивого молодого человека в темной одежде. И, наконец, на одном маленьком постоялом дворе ему ответили, что такого юношу четверть луны назад привезла с собой путешествующая со слугой престарелая госпожа Ян. По дороге в горах на нее напали разбойники, юноша попытался защитить ее, и ему удалось прогнать нападающих, но он был тяжело ранен. Вот уже сколько дней личный лекарь госпожи Ян борется за его жизнь, но, похоже, без толку...

Встревоженный, Юй Мин бросился к указанному ему дому. Узнав, что он друг спасителя госпожи, слуги немедленно впустили его и отвели к больному. Увы! То было печальное зрелище -лицо Та Сяна было бледно, веки прикрыты - чувствовалось, что дух его готовится отлететь.

-Если господин не привез никакого чудодейственного лекарства, то надежды на выздоровление нет, - сказал сидящий у постели больного лекарь. Как пожалел Юй Мин, что с ним нет чудесной лодки! Тогда он успел бы попасть к озеру и попросить у любимой какое-нибудь снадобье, чтобы спасти друга!

-Да, у меня есть снадобье,- сказал Юй Мин. - Принесите подогретого вина! - Слуги повиновались. Лекарь спросил, какое средство он хочет дать больному, но Юй Мин не ответил. Правда, когда Юй Мин бросил что-то в чашу, лекарю показалось, что это небольшая белая пилюля.

И действительно - стоило Та Сяну проглотить вино, как щеки его покрылись румянцем, он открыл глаза и вскочил с постели. Он обвел взглядом людей, окруживших его, отстранил их и выбежал прочь. Как же все поразились, когда Та Сян, оказавшись во дворе, вдруг принял облик сине-зеленого дракона, поднялся в воздух и исчез в небе! Все начали охать и ахать, госпоже Ян стало дурно - и никто не заметил, как Юй Мин тоже исчез.

Дальнейший путь до озера Лун Юй Мин проделал в печали. Он не раскаивался в том, что сделал - но разлука с прекрасной Чин И наполняла его сердце горечью. Он упустил свой шанс - ведь она ясно сказала, что эта жемчужина - единственная! Значит, он никогда не сможет назвать ее своей супругой! Ему остается только увидеть ее в последний раз, рассказать о том, что произошло, и попытаться вымолить прощение - ведь он разбил ей сердце!

Но даже это сделать ему не удалось. На берегу озера его уже ждала сморщенная старушка, представившаяся служанкой Чин И. Она сообщила, что Повелитель озера, узнав о пропаже жемчужины, а более того - о судьбе, ее постигшей, весьма рассердился на свою пятую дочь и запер ее во дворце, запретив встречаться со смертным, пренебрегшим возможностью стать драконом и породниться с таким достойным родом, как род Чин И. Так что лучше всего юноше отправляться восвояси, потому что он больше никогда не увидит госпожу Чин И, чей сияющий лик поблек от тоски по недостойному!

Но Юй Мин не собирался никуда уходить. Он построил себе хижину на берегу озера Лун, и поселился в ней, слагая стихи о разлуке и читая их вслух на берегу - но воды были безмолвны. "Три глупости совершил я в своей жизни, - иногда думал он. - Я осмелился влюбиться в Чин И, я расстался с жемчужиной, дарующей бессмертие и я отказался от карьеры чиновника ради тоски на берегу озера Лун. И ни об одной из них я не жалею".

Но однажды размышления Юй Мина были прерваны шумом - это на землю возле его хижины опустился небольшой сине-зеленый дракон и превратился в Та Сяна! Друзья с радостью обнялись, и каждый поведал другому свою историю. Как выяснилось, Та Сян, обратившись в дракона, долго летел по небу, пока не оказался во владениях властителя Плеяд, который с охотой взял Та Сяна к себе на службу. Узнав же о судьбе Юй Мина, он посочувствовал юноше, уступившему другу бессмертие, и решился поведать о его бедах самой государыне Сиванму. Милостивая властительница пожалела его, и, зная о гордости Повелителя озера Лун, направила Золотому Дракону грамоту с повелением исполнить желание его пятой дочери.

- А тебе, - добавил Та Сян, - она послала этот персик, который созревает раз в три тысячи лет! Съешь его, и ты получишь все то, от чего отказался, подарив мне жемчужину!

Не успел он и слова вымолвить, как заиграла музыка, и их взорам предстала прекрасная Чин И, которая радостно приветствовала двух друзей.

Стоит ли говорить, что брак, совершенный с благословления самой небесной владычицы Сиванму, не мог не быть счастливым и что даже среди гостей на балу в чертогах Нефритового императора мало было равных красотой, мудростью и достоинством этим супругам и другу их Та Сяну.

Замок на холме

Я стою у окна и смотрю на рассвет. Один край небосвода уже тронут розовым, а в фиолетовых глубинах другого еще мерцают звезды, которые так любит Густав. Может, сегодня он вернется?

Я улыбаюсь и открываю окно, впуская в комнату свежее дыхание утра. Прочь, ночные сны, прочь, дрема - начинается новый день!

Следующая остановка- зеркало. Придирчивый осмотр: волосы светлые, глаза голубые, нос прямой - все на месте! Я не удерживаюсь и показываю зеркалу язык. Потом делаю серьезное лицо: "Доброе утро, ваше высочество. Как почивали?" - но последнее слово опять теряется в смехе.

Я наспех накидываю первое попавшееся платье и сбегаю вниз, в сад, весело здороваясь со всеми, попавшимися по дороге. "Ранняя пташка" - ворчит мне вслед нянюшка Пэтти, и я оглядываюсь и машу ей с лестницы рукой: "Доброе утро!"

В саду уже раскрыл лепестки только-только распустившийся шиповник. Я брожу по тропинкам, сбивая с веток росу. Хрустальные капли рассыпаются разноцветными яркими брызгами. Хорошо!

Чуть позже я опять возвращаюсь сюда - с вышивкой. Синие, красные, золотые нити - словно радуга притаилась в моей корзинке. Мне нравится рисовать стежками - один...другой... и вот уже на шелке показывается лист шиповника, трепещущий на ветру.

Да, кажется, выходит неплохо. Сколько таких картинок я уже вышила! Какие-то из них висят в коридорах замка, несколько - в комнатах Серго и Ирмы... Пару раз я даже дарила вышивки гостям замка. ( Конечно, это скорее исключение, чем правило... Мне редко удается настолько подружиться с кем-нибудь из пестрой толпы визитеров. Но все же удается - иногда!)

Но, конечно, самая главная картина лежит сейчас в потайном ящике моего шкафа. Я совсем недавно ее закончила - стремительный корабль на фоне ярких звезд и иссиня-черного неба. Я мечтаю подарить ее Густаву - хотя, конечно, он не из тех, кто способен уважать вышивание. Но в глубине души я надеюсь - может, ему все-таки понравится? (Где он сейчас, в каких краях? Налетел однажды ветер странствий и увлек его за собой...

Я прекрасно знаю, что драконов не существует. Но иногда мне кажется, что, возможно, один из них уцелел - огромный, огнедышащий, с чешуей, отливающей зеленым золотом. Мало ли, с кем можно столкнуться в тех неведомых землях, где Густав сейчас странствует! И что будет, если он повстречает этого единственного дракона?

Впрочем, он справится. Густав всегда умел добиваться своего.)

Ну вот, замечталась, и уколола палец. Ладно, хватит на сегодня. Я втыкаю иголку в шелк и рассеянно собираю разноцветные мотки, подхватываю под мышку рамку с вышивкой и иду обратно к замку.

И встречаю по дороге Серго. Вот он, в своей вечной коричневой куртке, бродит по тропинкам. Ирма любит поспать до обеда, а вот ее муж постоянно встает ни свет ни заря. Вид у него сейчас определенно отсутствующий - это значит, что в скором времени мы услышим от него новую песню. Я стараюсь тихонько проскользнуть мимо - самое последнее дело отвлекать эту творческую душу от работы - но Серго поднимает голову и натыкается на меня взглядом:

-- А, Лиззи! Доброе утро! Вот, послушай, - он выводит приятным баритоном длинную музыкальную фразу. - Что скажешь?

-- Утро... рассвет ... и цветущий шиповник, - отвечаю я.

-- Именно! Что мне нравится - ты всегда меня понимаешь. Ирма обязательно начала бы доказывать, что здесь нужен не шиповник, а боярышник.

-- Если двое во всем согласны, значит, один из них лишний, - улыбаюсь я.

-- Тоже верно, - смеется он.

Мы расстаемся, довольные собой и друг другом.

Я поднимаюсь в библиотеку. Ряды полок, заставленных книгами. Из высоких - от пола до потолка - окон падают длинные косые полосы света. Я провожу пальцем по позолоченным корешкам и вспоминаю слова отца: "Здесь только те книги, которые стоят того, чтобы быть напечатанными. Открой любую - и она подарит тебе целый мир, если ты будешь готова принять такой подарок".

Я подхожу к окну. Библиотека находится в северной башне, и вид отсюда простирается до самого горизонта - до кромки густого леса, в котором теряется тоненькая ниточка дороги.

Я не знаю, что там, за лесом. Помню тот день, когда я случайно забрела слишком далеко - закружилась голова, в глазах потемнело... и я пришла в себя в своей комнате. Тогда-то отец и рассказал мне об этом заклятье.

Я пытаюсь улыбнуться. В конце концов, не всем везет с крестными. Могло быть и хуже. Лежала бы сейчас в стеклянном ящике... Я гоню прочь от себя печальные мысли. В конце концов, здесь у меня есть все, что нужно для счастья.

(Именно у этого окна мы стояли тогда с Густавом, и он показывал рукой на небо и говорил о звездах, о новых землях, о своей судьбе... Мне нравилось его слушать. Я, помню, вставила какое-то замечание, и он удивленно посмотрел на меня: "Как странно, что именно ты меня так хорошо понимаешь!" Мне это не казалось странным.

Потом - уже вечером - он поспорил с отцом. Отец хотел, чтобы он остался здесь и наследовал империю. А Густав хотел идти своим путем. В конце концов, он схватил его за руку и подтащил к окну. "Посмотри! Посмотри туда! Даже она, - он махнул рукой в мою сторону. - Даже Лиз меня понимает!" "Да, - тяжело сказал отец. - Даже она".

В конце концов, они помирились.

А утром Густав уехал. Он пришел попрощаться со мной - как всегда, растрепанный и, как всегда, увлеченный своей идеей. "Прощай, Лиз. Я уезжаю" - "Ты вернешься?" - "Когда-нибудь вернусь" - "Обещай мне" - "Конечно".)

Я слегка встряхиваю головой, чтобы отогнать эти мысли. В этом проблема с библиотекой - она полна воспоминаний, и, стоит чуть отвлечься, они подкрадываются, как призраки. Как и привидения, их больше никто не видит. Приятно ли быть медиумом?

Я же хотела выбрать книгу... Я рассеянно оглядываю полки, но взять ничего не успеваю - меня зовет служанка. Правильно, сегодня "гостевой" день, и надо успеть приготовиться. Я поднимаюсь наверх, в Зеленую комнату. Там меня уже ждет новая девушка-парикмахер - старая, Клара, вышла замуж и уехала. Какие проводы мы ей устроили!

Я здороваюсь с девушкой и сажусь в кресло перед высоким зеркалом. Она раскладывает на столике свои многочисленные инструменты. Я исподволь разглядываю ее. Она мне нравится.

-- Что пожелаете, принцесса? - в ее голосе сквозят странные нотки.

-- Что-нибудь на ваш вкус. Как вас зовут?

Она отрывается от созерцания моей шевелюры и бросает озадаченный взгляд на мое отражение.

-- Людмила, принцесса.

-- Зовите меня по имени, - говорю я.

-- Хорошо ... Элизабет.

-- Скажите, Людмила, а почему вы решили стать парикмахером?

-- У меня в детстве было много кукол, и я очень любила делать им прически. А у вас были куклы... Элизабет? - опять эта странная интонация.

-- Куклы... У меня был плюшевый медвежонок, коричневый, с маленькими черными глазками. Я любила строить ему домики из подушек. - Я улыбаюсь воспоминанию. Когда я поднимаю глаза, то вижу, что Людмила низко склонилась над прической, а на щеках у нее цветут алые пятна. Я не решаюсь отвлечь ее.

-- Все готово, - наконец говорит она.

На моей голове красуется причудливое сооружение из локонов, бусин и даже живых цветов. Прическа мне определенно нравится!

-- Большое спасибо, Людмила, - я улыбаюсь ей.

-- Пожалуйста... Элизабет, - она поспешно собирает свои вещи и, не глядя на меня, уходит. Я смотрю ей вслед. Ничего. Мы еще подружимся.

Скоро начинают прибывать гости - кто верхом, кто в колясках, кто в смешных самодвижущихся повозках. Их немного - человек тридцать. Я принимаю их в Зеркальной гостиной. (Когда отец собирал свои Советы, весь замок наполнялся людьми. Невозможно было пройти по коридору, не столкнувшись с кем-нибудь. Большая зала -20 таких гостиных - заполнялась до отказа. Вот уж точно королевский размах!)

Отец называл подобные мероприятия "светскими обязанностями". Я, вроде бы, неплохо с ними справляюсь. Сюда приезжают, в основном, молодые пары (девушки считают, что это романтично) или поклонники Серго и Ирмы. Я знаю, что в Большом мире они очень известны. Иногда я боюсь, что они уедут - как я буду без моих лучших друзей? Но Ирма успокаивает меня, что они никуда не собираются уезжать. Это здорово!

Сначала будет ужин, потом - танцы. Меня редко приглашают - девушки не любят, когда их кавалеры отвлекаются. Чаще всего я просто сижу и смотрю на своих гостей. Мне нравится наблюдать за ними - за гостями из Большого мира.

-- Добрый вечер, сэр Джейсон.

-- Добрый вечер, Элизабет.

Сэр Джейсон - старый друг моего отца, который ведет дела в его отсутствие. Он напоминает мне старого черно-бурого лиса, того самого, который говорил, что нет в мире совершенства. Хотя вряд ли этого лиса кому-нибудь удавалось приручить.

Его спутник мне не нравится. Он тоже из старых знакомых, на Советах он всегда играл видную роль. Но мне не нравятся взгляды, которые он бросает на меня, когда думает, что я не вижу. Мне кажется, в его жилах течет черная кровь.

Он из самой малочисленной категории гостей - из "женихов". Это старый обычай - руку королевской дочери и все королевство получит тот, кто отгадает три ее загадки. Он уже пытался несколько раз, но у него ничего не получилось найти правильный ответ. И ни у кого не получится.

Вот Густав смог бы отгадать. Может, он ввернется сегодня?

Я напряженно слежу за каждым, входящим в гостиную. Но его нет. Может, он задерживается?

Вечер идет своим чередом. Может быть, Густав еще появится? Я обхожу гостей, говорю все эти необязательные слова, которые делают вечер приятным. Играет музыка, идут негромкие разговоры.

-- Вы все еще надеетесь завладеть контрольным пакетом? В седьмой раз, если не ошибаюсь?

-- И, видимо, вы, Джейсон, каждый раз оказываетесь здесь по чистой случайности!

-- Во-первых, именно я являюсь, если можно так выразиться, опекуном Элизабет. Во-вторых, я тоже член правления, а, значит, все, что касается лишнего пакета акций, касается и меня. И, в третьих, должен же кто-то проследить, чтобы вы перед отгадыванием вытащили из кармана ваш мини-комм, который так хорошо замаскирован под обычный органайзер.

-- Черт побери, откуда?...

-- Не имеет значения. А вот у вас могут быть неприятности. Внутрь стабилизирующего поля запрещено провозить технику на А-чипах. А, между прочим, персонал этого замка очень трепетно относится к своим обязанностям. Особенно охранники.

-- Можно подумать, они уверены, что Алекс вознесся на небо и может при случае шандарахнуть оттуда молнией... Я не советую вам поднимать скандал. Мое мнение в Совете директоров еще кое-что значит. А вы не сможете ничего доказать. Детектор на входе не поднимал тревоги, и я решил, что все в порядке.

-- Контрольного пакета у вас нет. И вы правы - такое впечатление, что Алекса скоро канонизируют. Сами же акционеры.

-- Хорошо. Что вы хотите?

-- Не просите еще загадок. Не портите девочке вечер.

-- Хорошо. Но я оставляю за собой право попытаться позже. Что за дурацкая система наследования! Видимо, даже у великого Алекса бывали часы затмения.

-- Ничуть. Для того, чтобы достойно продолжить дело Алекса, нужно мыслить, как мыслил он. Логика Лизбет - это логика Алекса, не забывайте об этом. И, кроме того, подобная система необычайно подходит к здешней обстановке, не так ли?

-- Мда. Настоящее средневековье. Утешает одно - старина Алекс не стал восстанавливать систему Турандот полностью. А то висеть бы моей голове на здешних воротах. Сколько моих добрых знакомых стеклось бы на это зрелище!

-- Здесь и так довольно туристов. Поездки стоят дорого, но зато они полностью окупают содержание замка. Он и здесь все продумал - на случай краха компании.

-- И все ради одной-единственной куклы!

-- Поосторожнее в выражениях.

-- Можно подумать, этого никто не знает!

-- Знают все. Кроме нее.

Вы знали Элену? Лизбет - почти точная ее копия. Когда его жена разбилась, Алекс создал ее заново. И очень боялся опять потерять ее.

Он создал ей сказку. Принцесса в заколдованном замке. Стабилизирующее поле посреди заповедника. В замке абсолютно нет современной техники. Самый максимум - двадцатый век.

-- Черт побери, Джейсон, даже мне приходится напоминать себе, что она - не человек. Шедевр гения.

-- Чем дальше, тем больше я понимаю: плоть и кровь, полимер и металл - разница гораздо меньше, чем мы думаем... А ведь ей придется провести здесь безвыходно всю свою жизнь - если не появится кто-нибудь, равный Алексу, и не найдет способа ее защитить.

-- Алекс готовил на свое место этого мальчишку, Густава, а тот спутал ему все карты. Первая межзвездная - дело рискованное. Мы не знаем, когда он вернется. И ввернется ли вообще. Так что все равно придется искать замену.

-- Он вернется. Такие, знаете ли, всегда возвращаются.

Я прохожу мимо сэра Джейсона и его собеседника. Меня не интересует их разговор. Густав не появился. Я чувствую укол разочарования.

Я сажусь на свое место, подпираю подбородок рукой и смотрю, как в танце медленно кружатся пары.

"...Я надену мое любимое платье - зеленое с золотом, и музыканты будут играть "Greensleeves", и напротив меня будет сидеть Густав и рассказывать о дальних землях, бурных волнах и сверкающих звездах..."

Может быть, завтра он вернется?

Колокольчики О*Рэйли

Крошечный домик посреди бескрайнего поля, казалось, был совсем близко - выбеленный, двухэтажный, с голубятней на крыше. Над дверью маячила вывеска: кольцо, и в нем - жестяной флюгер в виде колокола. По кольцу шла выцветшая надпись: "Колокольчики О*Рэйли". К домику не вело ни одной тропинки.

Но прошло довольно много времени, прежде чем Клеменс приблизился к нему - безбрежное спокойствие поля скрадывало расстояние. Небо над полем было безоблачное, выгоревшее, как платок на шее у Клеменса. Трава доходила до пояса - жесткая, неяркая, с узкими длинными листьями и седоватым колоском на конце стебля. В такие колоски-косички собирают волосы русалки, перехватывая их жемчужными гребнями.

Безмятежность поля заставляла вспомнить о море в штиль... Но там в глубинах бурлила жизнь - а здесь было пустынно, разве что раздавался иногда треск цикады, неожиданно далеко разносившийся в сухом, застывшем воздухе.

Наконец Клеменс подошел к дому - травяные волны плескались у самого порога, словно хозяин дома никогда не выходил из своей лавки.

Клеменс поднялся по трем ветхим ступеням и шагнул в дверь.

- Динь-дон, - сказал колокольчик.

- Тили-тирли-ли! Звяк! Звиньк! Донн! Бомм... Думм... Стук-так-так... - на нежданного гостя обрушился звуковой ливень, и Клеменс на мгновение ощутил себя на пестром базаре торгового города: кто-то тянет за руку, кто-то кричит, нахваливая свой товар, глаза разбегаются от пестроты побрякушек, разбросанных на лотках, и над всем этим плывут запахи мяса, жарящегося в масле, специй, гниющих фруктов, благовоний, испорченной рыбы, моря и водорослей.

Колокольчики были повсюду: увешивали стены, свисали с потолка, кажется, даже лежали грудами в углах. Были там и связки серебряных, золотых, медных бубенцов, похожие на гроздья винограда, полые деревянные трубки, стукавшиеся друг о друга, как ветви деревьев в ветреную ночь, глиняные колокольчики и стеклянные, из сухих плодов неведомых растений и раковин, подобранных на неизвестно каких побережьях, колокольчики новенькие, сияющие и с отбитыми краями, крошечные - не больше ногтя - и огромные, в человеческий рост...

Среди всего этого разнообразия Клеменс не сразу заметил хозяина, неподвижно замершего за темным деревянным прилавком.

О*Рэйли (это, несомненно, был он) держал в вытянутой руке хрупкую конструкцию из серебряных трубочек разной длины. Сквозняка в лавке не было, и рука О*Рэйли была неподвижна, но подвеска тихонько напевала, как ручей в летний полдень.

- Здравствуйте, - сказал Клеменс.

О*Рэйли, словно нехотя, оторвался от своего звенящего чуда, осторожно повесил его на стенку, и только потом перевел взгляд на Клемента.

- Здравствуйте, - сказал хозяин.

Глаза у него были острые, цвета выцветшего неба над полем. Лицо - смуглое, с резкими чертами. Волосы - светлые, небрежно и коротко подстриженные, рубашка - с распахнутым воротом и закатанными до локтя рукавами.

Меньше всего О*Рэйли походил на тихого лавочника, никогда не покидающего своего дома.

Клеменс пригнулся, придерживая рукой шляпу, и осторожно, стараясь не вызвать еще одну звенящую бурю, шагнул к прилавку.

- Хотите колокольчик? - спросил О*Рэйли.

Клеменс по возможности вежливо пожал плечами:

- Наверное, нет. Вообще-то я ищу перекресток, но это, похоже, не здесь.

- Ошибаетесь, молодой человек, - засмеялся О*Рэйли, да так, что Клеменс насторожился - подобным тоном произносят слово "человек" те, кто не относит себя к роду людскому.

О*Рэйли тем временем продолжал, между делом доставая откуда-то из-под прилавка стаканы и несколько бутылок с нечитаемыми для Клеменса этикетками:

- Сколько прямых может пройти через одну точку? бесконечное множество. "Колокольчики О*Рэйли" и есть тот перекресток, через который проходят все дороги... - От этих слов Клеменсу стало не по себе - все равно, как если бы О*Рэйли вдруг захлопал в ладоши, запрыгал и воскликнул тонким голоском: "Ах, какая прелесть!". Слова, которые он произнес, были правдой - но принадлежали не хозяину лавки, а кому-то другому.

Но Клеменс ничего не сказал, делая вид, что заворожено следит, как О*Рэйли смешивает напитки - зрелище и впрямь было увлекательным. Бутылки мелькали в воздухе, выписывая замысловатые вензеля - видно было, что хозяин лавки рад продемонстрировать свое мастерство.

Наконец, этот странный танец закончился и О*Рэйли пододвинул гостю стакан: "За счет заведения".

Питье оказалось прохладным, кисло-сладким, и Клеменс склонил голову, отдавая человеку за стойкой (а человеку ли?) должное.

О*Рэйли тем временем продолжал:

- Все-таки купите колокольчик, молодой человек. Не хотите? - Он усмехнулся, глядя, как Клеменс упрямо качает головой. - Ну, хоть посмотрите. - О*Рэйли окинул взглядом свое хозяйство. - Хотя бы вот это. - Он осторожно снял со стены медный колокольчик величиной с ладонь и протянул его гостю.

Клеменс неохотно взял его - позеленевший от времени, с вязью полустершихся иероглифов, бегущих по краю. Клеменс поднял его за кожаный шнурок, продетый в ушко, и поднес к глазам. По комнате пронесся тихий звон...

...Он оказался на краю тропы, оборвавшейся в пропасть, а вокруг высились горы, и поднимающееся солнце красило их в розовый, золотой, алый, сиреневый, и облака цеплялись за вершины, и казались причудливыми флагами, яркость неба слепила- но он смотрел - щурясь, сквозь слезы, - потому что оторваться было невозможно, и он почувствовал, что за спиной его режутся крылья, и узкая щель пропасти с клубящимся внизу туманом уже нестрашна, и он сделала шаг вперед....

- А? Что? - Клеменс не сразу опомнился. Тишь и полумрак лавки, показавшейся ему мгновенно тесной, пыльной и на редкость убогой, навалились на него, как ватное одеяло - это О*Рэйли осторожно вынул колокольчик из его замерших пальцев. - Что случилось?

- Вы просто выбираете себе колокольчик, - мягко сказал О*Рэйли. - Попробуйте еще один?

Клеменс протянул руку - не вполне понимая, что делает.

...Зеленые холмы - пологие склоны, густые травы и плывущий над ними аромат меда. Ветер плещет в лошадиной гриве, и от бешеной скачки кровь бурлит, как молодое вино. Он встает на стременах и кричит:

- Э-хе-хей-хоо!

Он оборачивается - бок о бок с ним на коне мчится девушка, и ее волосы похожи на лошадиную гриву. Она смеется и пришпоривает коня...

- Эй, догони меня!

- Или, может быть, вот этот?

Ночной город. Он стоит на узком балконе, вглядываясь в россыпь тусклых оранжевых окон под ногами. В последний раз затягивается сигаретой и бросает ее в темноту. Возвращается в комнату.

Там тоже темно, и сигаретный дым стелется под потолком. На столе, поверх небрежно брошенных газет, рядом с пепельницей, полной окурков, лежит блокнот из дешевой желтой бумаги, испещренный схемами. Он задумчиво смотрит на лист, еще раз прогоняет в уме всю цепочку своих построений. Если он прав - а он прав, черт побери! - то сегодня можно решить все разом.

Он усмехается недоброй улыбкой, и тянется в ящик стола за привычной тяжестью пистолета.

- И еще один? Или еще один? Что вам больше всего понравилось, молодой человек?

- Ннн...нне знаю... - Клеменс был откровенно ошарашен.

О*Рэйли усмехнулся, явно довольный произведенным впечатлением.

- Вы уже не против приобрести колокольчик?

- Да! - выдохнул Клеменс. В этом он уже не сомневался.

- Но учтите, молодой человек, выбрать можно только один раз. И навсегда. - О*Рэйли прищурился, глядя мимо своего собеседника - куда-то далеко-далеко. В прошлое. Или в будущее. Или в одну из возможных судеб, щедро предлагаемых посетителям лавки.

- Навсегда? - На лице Клеменса отразилось смятение. Выбрать горы? Или ночной город? Или зеленые холмы? Или радужный мост, который воздвигся по одному его слову в каком-то из предложенных колокольчиками видений? Или запах соли и водорослей в маленькой гавани с непонятным названием, где девушка с глазами цвета неба и моря ждала его на причале? Или тишину под пологом тенистой зелени и мельтешение крошечных птиц, похожих на бабочек - там, где он привычно крался по следу, вооруженный луком и стрелами?

От площади, полной толпы до кельи отшельника, от больших городов, до дремучих лесов, от гор до моря и от степи до жаркой, молчащей пустыни, где только ветер беседует с песком, перекатывая по бескрайним пространствам дюны - все предлагала щедрая лавка... Только для того, чтобы навсегда забрать обратно, оставив только крошечную частичку великого оркестра - всего лишь один колокольчик...

Сердце Клеменса готово было разорваться. Он закусил губу, чтобы успокоиться.

- Я не знаю, что выбрать, - хмуро сказал он. - Если я выберу одну дорогу, то потеряю все остальные.

Сейчас он был зол - на лавку, в которой столько всего, на О*Рэйли, предложившем такие беспощадные условия, на себя... Клеменс теперь знал, что, какой бы путь он ни выбрал, до конца жизни его будет терзать сомнение - а, может, на какой-то другой дороге еще больше чудес? Еще больше приключений, и тревог, и всех тех приправ и пряностей, которые жизнь щедро сыплет в блюда самым дорогим своим гостям?

О*Рэйли понимающе усмехнулся:

- Что, глаза разбежались?

Клеменс неохотно кивнул. Казалось бы, так просто - только протяни руку...

- Хочется всего... И сразу, да? - продолжал О*Рэйли. - Но есть еще один способ.

- Какой? - встрепенулся Клеменс.

- Остаться продавцом в лавке. Конечно, -продолжал О*Рэйли, - ни один из колокольчиков не будет именно твоим... Но, с другой стороны, зато ты сможешь иметь дело с каждым из них помаленьку. Как тебе такой вариант?

Он мог бы и не спрашивать:

- Да! - Радостно выдохнул Клеменс. - С удовольствием! А что для этого нужно сделать?

О*Рэйли опять усмехнулся:

- Ничего сложного. Просто продай колокольчик... Ну, хотя бы мне. - Он вышел из-за прилавка, пропуская Клеменса на свое место.

- Ага... - молодой человек мгновенно оказался за стойкой, завертел головой, оглядывая свое новое хозяйство. - Что пожелаете? Степь? Горы? Тихую жизнь? Приключения и подвиги? - Клеменс осторожно протянул к О*Рэйли руки, с каждой из которых свисало несколько колокольцев.

О*Рэйли насмешливо покачал головой:

- Парень, да у тебя все задатки торговца! Мне, пожалуй, вон ту, - и О*Рэйли указал пальцем в дальний угол.

- Вот эту? - Клеменс снял со стены подвеску, которая была в руках у О*Рэйли перед приходом покупателя. Когда он дотронулся нее, серебряные стерженьки звякнули, и ему показалось, что он слышит звон ручья и девичий смех.

- Нет, - О*Рэйли покачал головой. - Вон ту, за ней.

Клеменс озадаченно вытянул из угла несколько пузатых глиняных трубок, связанных между собой грубой веревкой. У одной из них край был отколот, и все они не издали ни звука, когда Клеменс взял их в руки. Он не сразу понял, почему - они были забиты изнутри тканью.

- Это? - растерянно спросил Клеменс. Он ожидал от О*Рэйли лучшего выбора.

- Да, - кивнул тот. - Держи, парень, - он бросил на прилавок монету, и, осторожно держа обеими руками свое странное приобретение, направился к выходу. - Прощай.

- То есть как? - Растерялся Клеменс.

- Продавец теперь ты. - бросил О*Рэйли через плечо. - Удачи, парень.

На пороге он еще раз обернулся:

- И учти, парень. Выбрав одну дорогу, ты теряешь остальные. Не выбрав ни одной - теряешь все.

-Эй, постойте! - Но О*Рэйли уже сделал шаг в светлый прямоугольник из сумерек. Дверь захлопнулась.

В два удара сердца Клеменс был уже за ней - но там никого не было. Только тишина и пустота бескрайнего поля. Под легким касанием ветра поскрипывала, покачиваясь, жестяная вывеска. На ней, затейливой вязью, выцветшей от времени, выгибалась надпись: "Колокольчики Клеменса".

- Ну и ладно, - Клеменс пожал плечами. - Подумаешь...

И он шагнул в полумрак - туда, где ждали его одолженные судьбою взаймы все приключения мира.

Принцесса и дракон

В день совершеннолетия принцессу унес дракон. Во всяком случае, принцесса пропала, башня, где она жила, оказалась разрушенной, а уж дракона над замком видел весь город.

Поскольку тела принцессы в развалинах башни не нашли, вывод можно было сделать только один - златокудрая Изабелла похищена.

Король немедленно объявил, что тот, кто вернет принцессу живой и невредимой, получит ее руку и королевство в придачу, и, скрепя сердце, стал ждать, чем окончится это предприятие. Королева утешала своего супруга, как могла, но получалось плохо.

- Боюсь я за нашу девочку, - качал головой король, оглядывая нестройные ряды драконоборцев. Толпа действительно была пестрой - от закованных в доспехи рыцарей до кого-то из крестьян побойчее, которые, вооружившись вилами, тоже решились попытать счастья.

- Все будет хорошо, - успокаивала его королева. - У нас с тобой все кончилось отлично. И у нашей дочки тоже все будет замечательно... - и, отвечая на невысказанные страхи короля, добавляла, - Драконы - не люди, в конце концов...

Король вздыхал. Ему оставалось только согласиться.

Время шло. Время от времени в небе видели силуэт дракона - но высоко, стрелой не достать. Народ строил предположения, зачем дракону принцесса, одно другого страшнее. Изабелла стала героиней печальных баллад множества бродячих менестрелей. Придворные дамы одели траур (тем более, что черное стройнит), а портреты принцессы, наскоро изготавливаемые уличными художниками, раскупались с необычайной скоростью.

Ряды драконоборцев не убывали, но они либо возвращались ни с чем, либо не возвращались вовсе.

Король нервничал и глотал настойку валерианового корня на спирту.

И только королева оставалась спокойной.

Не то, чтобы Артуро на самом деле думал, что сможет победить дракона. Судя по стремительному силуэту, который ему удалось пару раз увидеть в небе, справиться с ним силой мог бы, разве что рыцарь, которого с ранних лет обучали воинскому искусству. Конечно, Артуро не раз приходилось, скажем, отбиваться кнутом и палкой от стаи волков, но разве победа над драконом с этим сравнится?

Может быть, подвиг сумел бы совершить кто-нибудь из великих магов, которые, говорят, умеют зачаровывать кого угодно, но таких магов в окрестных землях давно не появлялось. Правда, один из деревенских колдунов предлагал отравить окрестные реки, чтобы дракон, напившись воды, отравился и сдох сам, но местные жители такому плану не обрадовались, и от скорой расправы колдуна спасло только то, что он догадался быстренько наложить на ручьи хмельные чары, что обычно делалось только по большим празднествам.

А у Артуро не было ни оружия, ни каких-либо особых чар... правда, у него была дудочка, которую ему однажды подарил лесной дух, чье дерево Артуро не позволил срубить дровосекам. Дудочка пела так сладко, что невозможно было оторваться, слушая ее, и Артуро надеялся, что сможет усыпить дракона, а потом помочь пленнице сбежать...

И еще - Артуро хотел увидеть принцессу. Интересно, какая она на самом деле? Менестрель в таверне пел очень жалостливую балладу о ее судьбе.... Правда, когда Артуро спросил, почему он менестрель сам не попытается спасти принцессу, тот только пожал плечами - мол, на это есть рыцари...

"И то верно, - подумал Артуро. - Кто я такой, чтоб с драконами сражаться? Да и не выйдет ничего у меня". Но ночью он так и не смог заснуть. Изабелла была умна, добра и красива, она помогала своему отцу разбирать споры и судила мудро, помогала тем, кто нуждался, ее любили все... А теперь она томится в логове дракона...

Это было _неправильно_.

И Артуро понял, что не будет ему покоя, пока он не спасет принцессу. Или хотя бы не попытается это сделать.

Артуро вздохнул. Такое с ним уже бывало и не приносило ничего, кроме неприятностей.

Интересно, как она улыбается? Любит ли она осень? Знает ли песенку о трех цыплятах и каким шуткам смеется? Наверно, такие глупости не имели никакого значения. Вряд ли о таких вещах думают рыцари, прежде чем отправиться на схватку с драконом... Но Артуро ничего не мог с собой поделать - ему было интересно, какая принцесса на самом деле.

"Наверное, уже пора" - подумал Артуро, когда лес вокруг него стал совсем уж густым и темным. И поднес дудочку к губам.

Вроде бы ничего особенного не было в ее напеве, но вот на сердце от него становилось удивительно хорошо... Он был - как самый беззаботный летний день, нежаркий, солнечный, праздничный, когда все радуются, а ногам так и хочется пуститься в пляс...

Артуро шел, пританцовывая (так было даже удобнее перепрыгивать через упавшие стволы и пригибаться, проходя под оказавшимися на пути ветками), не думая больше ни о чем, кроме своей мелодии, пока вдруг ноги не вынесли его на поляну. По поляне пробегала шустрая лесная речушка, а через нее осторожно пыталась перейти девушка в простом белом платье. Подол платья был подоткнут, чтобы не замочить в воде, руки девушка развела в стороны, пытаясь удержаться на скользких камнях, и вся ее тонкая, ладная фигурка выражала сосредоточенность. Артуро совершенно не ожидал встретить подобное зрелище.

- Ой, - сказал он и выронил дудочку.

- Ой, - сказала девушка и, подвернув ногу, упала в речку.

Артуро не оставалось ничего, кроме как подобрать свой музыкальный инструмент и броситься на выручку.

- Цела? - спросил он, помогая девушке выбраться на берег.

- Ага, - кивнула она. Как ни странно, она совсем не испугалась появлению незнакомца. "Дриада, наверное" - подумал он.

- Это ты играл? - спросила девушка, отбрасывая с лица светлую прядь.

- Я, -кивнул Артуро.

- Здорово! А ты что, из лесных?

Артуро помотал головой:

- Нет, мне ее дух подарил. Я не дал его дерево срубить...

- Значит, это из-за тебя дракона больше нет! - девушка, склонив голову к плечу, бросила на Артуро лукавый взгляд.

- Как нет? - удивился Артуро.

- А так... - девушка скорчила гримаску. - Дракон от твоей музыки уснул, а рыцарь спас принцессу. И увез ее, вот!

- Спас принцессу? Вот хорошо! - обрадовался Артуро, но тут же посерьезнел. - А ты откуда знаешь?

- А я их видела, - в глазах у девушки прыгали озорные искорки. Помолчав, она добавила:

- А ты молодец. Другой бы обиделся.

- На что? - удивился Артуро.

- Что дракона усыпил ты, а кто-то забрал принцессу и теперь станет королем!

Артуро засмеялся:

- Король из меня! А принцессе будет лучше с рыцарем, а не с прохожим дудочником, верно?

- А ты разве не принцессу шел спасать? - удивилась девушка.

- Шел, - подтвердил Артуро. - Так ведь ее уже спасли!

Девушка засмеялась, и Артуро засмеялся вместе с ней.

- Проводишь меня до опушки? - спросила девушка.

Артуро согласился. Правда, пришлось немного подождать, чтобы платье успело высохнуть, подкрепиться земляникой на поляне, а потом выяснилось, что провожать надо уже до города - но Артуро не возражал. Так было даже лучше - до города дорога дольше, а идти рядом с ней и болтать о всякой чепухе было удивительно приятно.

Подходя к городским воротам, девушка, так и не сказавшая своего имени, крепко вцепилась в руку Артуро и прошептала: "Ну, теперь держись!"

Не успел Артуро удивиться, как замерли при их виде стражники на воротах, как они отсалютовали своими копьями:

- Да здравствует ее высочество Изабелла!

- И мой спаситель, - сказала девушка в белом.

- Почему ты не сказала мне правду? - спросил Артуро.

Богатая одежда ему нравилась, но была непривычной, а восхваления, которых он успел наслушаться от толпы и которые Изабелла принимала с истинно королевским величием, заставляли чувствовать себя неловко. Артуро глядел из окна высокой башни, как площадь украшают к празднеству в честь спасения принцессы, и ему было не по себе.

Изабелла подошла к окну и встала рядом:

- Я сказала правду. Ты усыпил дракона, а принцессу спас рыцарь.

- Но...

- Рыцарь - это не тот, у кого есть звания и доспехи, а который по-рыцарски поступает. Ты не искал славы или власти, не хотел никому ничего доказать - ты просто хотел помочь девушке, попавшей в беду, и обрадовался, когда узнал, что она спасена... ты рыцарь, Артуро, даже если сам этого не знаешь.

- А как ты оказалась в лесу?

- Я убежала. Я же говорю, дракон услышал твою музыку и заснул.

- Но это значит, что он до сих пор спит? А если он проснется и опять кого-нибудь утащит?! - встревожился Артуро.

Изабелла отвела глаза:

- Там... у дракона... у него много всяких вещей было... и оружие тоже... В общем, я его... Короче, его больше нет, - Изабелла совсем смутилась и покраснела.

- Ты убила дракона?! - поразился Артуро. - Но как?!

- Я нашла копье и воткнула ему в глаз, - Изабелла вздохнула. - Я потому и была в одном нижнем платье, что все верхнее кровью залило... Только ты не говори никому, ладно?

- Ну, вот что, - Артуро решительно сдернул с себя расшитую мантию. - Ты сама себя спасла, и я не хочу, чтобы меня восхваляли за то, чего я не совершал.

- Но ведь ты меня спас! Я бы с бодрствующим драконом не справилась! - в голосе Изабеллы послышались слезы.

Артуро грустно и серьезно посмотрел на нее. Изабелла закусила губу и кивнула своим мыслям.

- Хорошо. Если хочешь, можешь уйти... Мой отец даст тебе любую награду, что ты пожелаешь, - Изабелла повернулась к Артуро и положила руки ему на плечи. В ее глазах прыгали золотые искры. - Но я прошу тебя остаться.

Ну, как тут было устоять?

- Я остаюсь, - Артуро поцеловал девушку.

Изабелла сидела у окна, расчесывая золотистые волосы, и по лицу ее блуждала задумчивая улыбка. У Артуро обнаружились замечательные государственные таланты -его волшебная дудочка великолепно помогала переговорам с иноземными посланниками. Отцу повезло, что после него трон унаследует такой искусный правитель.

Изабелла наклонилась над колыбелью, в которой спала маленькая Гвендолин, и поправила одеяльце. Бросила взгляд за окно и улыбка ее стала чуть печальной.

...Гвендолин вырастет. В день совершеннолетия она почувствует, как у нее за спиной вырастают огромные крылья, как ее тело покрывает блестящая чешуя, до которой далеко всем золотым украшениям, которыми полна королевская сокровищница. И взлетит в небо.

Она будет жить в глуши, слушать, как поет ветер и танцевать среди облаков, будет впитывать в себя силу земли и неба. Она научится читать в сердцах, потому что драконам доступна мудрость, которая неведома человеку. И однажды среди тех, кто пришел погубить и спасти ее, она выберет того, кого сочтет достойным править своим королевством...

Но в ее сердце всегда будет жить сила и крылья дракона... хотя она никогда и никому не признается в этом.

Imagic, Inc.

"Но это не мой облик,

Это лишь мой отблеск

В шуме ветвей древа,

В песне твоей, дева"

М. Щербаков.

Стажер был лопоухий, из тех, кого Бьярн называл "ластами". Мол, толку от этих горе - теоретиков, как от бегуна в ластах. Впрочем, Бьярна это не особо беспокоило - он ни в грош не ставил пресловутые мастер-классы (только матерьял портят!), хоть и принимал в них время от времени участие, как того требовала Высокая Политика Компании (яда, с которым Бьярн произносил эти слова, хватило бы на дюжину гремучих змей). Он придерживался той точки зрения, что единственный способ научить кого-нибудь плавать - это бросить на середину реки. Ну, и подстраховывать, конечно, но так, чтобы жертва сего метода обучения об этом не подозревала.

Стажер был многообещающий - молодой, талантливый и ни-че-го не понимающий в имаджиках, даром, что сертификат с отличием и длинный и занудный труд "Природа фантомных образований в свете последних вариантов расшифровки египетской "Книги Мертвых". Бьярна хватило ровно на первые 5 000 знаков. После этого он фыркнул и легким движением пальца стер "опус магнум" из дополнительного блока личной памяти. Еще чего, место занимать!

Стажер, как ему и положено, перед Бьярном благоговел, а также был тих, исполнителен и убийственно серьезен.

Последнее качество, впрочем, Бьярн достоинством не считал.

Относится к чему-нибудь серьезно, каждый день воплощая людские мечты в жизнь?

Это нереально!

И попросту глупо.

Но учить стажера надо было. Начиная с чего-нибудь простенького - так что, когда в офисе появилась некая девица, мгновенно отнесенная Бьярном к категории девОчек (мордашка ничего, глазки опущены, одета в нечто непонятно-хламидообразное), обслуживать ее было поручено стажеру.

Бьярн, насмотревшийся за время работы многих интересных вещей, понимал, что самые зубодробительные заказы приходят от респектабельно выглядящих клиентов... (Бьярн мог бы много порассказать, если бы в контракт о найме не входила обязательная подписка о неразглашении!). Никаких проблем с ней быть не должно. Явно ведь - юная дева томится от хм... возвышенных чувств. Нужен ей, понятно, Прынц, дабы трепетно держать ее за руку и говорить о звездах. Ну, то есть это она так думает...

Бьярн за время службы привык, что разбирается в клиентах лучше, чем они сами. Поскольку ему за это платили - и неплохо.

Словом, Бьярн сделал вид, что ему срочно-нужно-по-делам, выдал тираду в стиле давай-парень-твой-первый-клиент-я-в-тебя-верю и удалился.

Так что ни краснеющей и бледнеющей при совершении официальной процедуры заказа девОчки, ни отчаянно страдающего "комплексом отличника" стажера он не видел.

Времени ему как раз хватило, чтобы прогуляться до соседнего бара (никаких имаджиков, строгий контроль на входе и маленький значок на двери "только для людей" - Бьярн более всего в последние годы ценил естественность), посидеть за любимым столиком с холодным пивом, переброситься парой слов с приятелем-официантом о том, как хорошо иметь исполнительных подчиненных, и плох тот начальник, который не может позволить себе расслабиться...

Вернулся Бьярн как раз к тому времени, когда лопоухий стажер отдавал девОчке пузырек с зельем ("Да, только выпить... Да, эффект через некоторое время... Да, в пределах получаса... Будем рады видеть вас снова!"). Проводив взглядом клиентку, прижимающую драгоценную склянку к сердцу (Бьярн вспомнил, что компания предусмотрительно использовала сверхпрочный пластик) и чуть ли не вприпрыжку бегущую домой (мешали специфические одеяния), Бьярн одобрительно взглянул на стажера, плюхнулся в кресло перед сантором и приготовился инспектировать натворенное.

- Ну, что это было?

- Просьба о реконструкции персонажа... с максимальным соответствием описанному...

- Угу... - Бьярн кивнул, выводя на экран запрос... - Так я и думал. Пока что мельтешащая перед глазами официальная анкета полностью соответствовала ожиданиям. Единственное отличие - это то, что источник - не стерео, как можно было бы ожидать (Главный герои всех мастей и сортов приносили компании огромный доход... "Imagic" постоянно судилась с кинокомпаниями, актерами и прочими "владельцами авторских прав" - каждый раз с большим скандалом, поскольку актерам/фильмам это приносило огромный взрыв популярности. Компании, впрочем, тоже, потому что программы позволяли добиться вполне удовлетворяющего клиентов сходства, не противоречащего "Международной конвенции об авторских правах на фантомные образования" И все были довольны...).

Однако уже через пару минут офис огласился воплем:

- Чего??? Что это такое, я тебя спрашиваю?? - Бьярн мысленно проклял себя за брошенную официанту фразу - ни на кого нельзя полагаться. Никогда.

Стажер, соединив две абсолютные крайности - блестящее знание техники и полное отсутствие понимания, куда и как ее прикладывать, умудрился сотворить нечто невообразимое. В глубине души Бьярн даже восхитился этим шедевром абсурда - но, разумеется, вслух сообщать этого не стал.

- Балда! Болван!! Идиот!! - стажер немедленно вытянулся в струнку, побледнев от акустического удара. Первый этап воспитания - поза "стоять - бояться" - была обеспечена, и Бьярн немедленно перешел ко второму - "ткнуть котенка носом". - Ты почему шаблон не взял, балбес? "Красавчик", возрастная группа - "тинс-джуниор", параметры стандартные, клиент доволен... Зачем тебя понесло в "Фриланс"? На кой этой девице разрешение фантома на максимум?

- Но в запросе же было сказано... максимальное соответствие источнику... - залепетал стажер. - И оплатила она максимальное...

- Балбес! - довольно загромыхал Бьярн. - Важно не то, что она сказала! Важно то, что ей нужно на самом деле! Чему вас учат все это время, а? Такое слово "психология" слышал, а?

Стажер, как и положено владельцу сертификата с отличием, обиженно запыхтел, но Бьярн уже отвернулся обратно к экрану.

Стажеру ничего не оставалось, кроме как вытянуться за спиной начальства и внимать замечаниям:

- Внешность... стандарт. Ни фига себе метаболизм... Она что, йога заказывала? Нет, посмотрите-ка, "психология" на максимум достоверности... Психология кого, хотелось бы знать? Ни фига себе старье, высоколобая девОчка тебе досталась... Из книги? Так, еще и фильм... Тоже старье. Кто? Эльф? Ну, все не так страшно, мне один раз пришлось взвод боевых морлоков конструировать... Опаньки, да тут еще и фанфикеры постарались! Нда-а, молодец, что поставил галочку на фильтр "ориджинал"... А то девочки обычно обижаются, если их кавалеры начинают ухлестывать за мальчиками... О, стажер, да ты не такой раззява, как выглядишь! Апгрейд по бытовке - чудненько, твоей клиентке не придется объяснять своему подопечному, как водопровод работает... Апгрейд по языкам... Ага... - стажер уже, судя по всему, начал расслабляться, но тут Бьярн стал абсолютно серьезным. - Так. Посмотри сюда. Ты знаешь, _что_ означает вооот эта маленькая фиговинка? Это значит, что имаджик принимает все, как есть. А ты, болван, в погоне за "достоверностью" ее отключил. Так вот, больше этого не делай. Ни-ко-гда. Понял?

- Дда... А почему?

- Потому, - Бьярн вздохнул. - Имаджикам все кажется естественным. Что они появляются из ниоткуда, занимаются какой-то странной деятельностью, выполняют, что прикажут... Это просто автоматы. И то, что ты отключил - это блок, препятствующий сбоям в программе. И теперь этот твой Франкенштейн будет мучаться смыслом своей непутевой жизни, кто он, да что здесь делает. Ответы, сам понимаешь, неутешительные... Так что - больше так не делай.

Стажер истово кивнул. Кажется, он представил себя на месте имаджика, и ему стало нехорошо. "Процесс пошел",- подумал Бьярн и решил, что в конце декады стажера надо будет поощрить - пусть сам себе забацает "фантомное образование". Пусть познает специальность изнутри, так сказать...

"Ну, как я выгляжу?" - Нимри еще раз придирчиво оглядела свое отражение в зеркале. Поправила прическу - фероньера должна быть над переносицей. Разгладила длинные рукава из бархата. Встряхнула кистью, поправляя браслет...

Вроде ничего?

Зеркало молчало.

Нимри вздохнула. Вот еще бы нос покороче... А ресницы погуще... А, может, не стоило подводить глаза сиреневым? Может, лучше было выбрать фиолетовый?

Девушка вздохнула. Стерла тени.

Сделала новый макияж.

Не понравилось.

Опять стерла.

Вернула на веки сиреневый тон.

Не понравилось.

Попыталась подправить "стрелки" на глазах.

Дрожащая линия уехала аж к виску...

- Вот это и называется "паника", - мрачно думала девушка, умываясь. - Ну и ладно. Буду без косметики. В конце концов, может, эльфам нравится естественная красота?

Слово "красота" прозвучало совершенно издевательски. При виде того, что отражало зеркало, Нимри готова была расплакаться. Может, лучше подождать? Успокоиться...

Привести себя в порядок... Точно. Не буду ничего сегодня пить, подожду до завтра. Или до послезавтра. Еще можно в универе уточнить, что делается в таких случаях...

Но руки уже сами полезли в сумочку.

Воровато оглянувшись, словно боясь, что ее кто-нибудь увидит, Нимри достала пузырек. Совсем маленький, с рубиновой жидкостью внутри.

И все это надо выпить, чтобы...

Пальцы у девушки задрожали, и она заставила себя поставить зелье на полку. А то прольешь, и ничего не выйдет...

Сделав пару глубоких вдохов и попытавшись убедить себя, что она спокойна, Нимри решительно откупорила пузырек и одним махом, задержав дыхание, проглотила - как микстуру в детстве.

Ничего не произошло.

И что теперь?

Наверное, ждать...

Нимри принялась нервно вышагивать по комнате.

Десять шагов туда - десять обратно. Десять шагов туда - десять обратно...

Десять туда...

Делая очередной резкий поворот (широкая юбка очень красиво разлетается, когда кружишься), Нимри не рассчитала движения, запуталась в складках платья и с размаху села на ковер, подвернув щиколотку.

- Ах ты! - Нимри попыталась встать, но не вышло. Пришлось нащупывать стенку и подниматься с ее помощью.

А, распрямившись, и подняв взгляд, на противоположном конце комнаты девушка увидела _ЕГО_. У Нимри захватило дыхание

- Здравствуйте, - сказал _ОН_. - Вы не подскажите, где я?

- А пойдем, тут недалеко есть хорошее кафе, мое любимое, тебе там понравится, я тебя с Розой познакомлю... - Нимродель... Нимри щебетала без умолку, я кивал.

От попыток сложить в единую мозаику события этого безумного дня я пока решил отказаться. Черноволосая аданэт, зовущая себя "Светловолосой девой", в чьем доме я внезапно оказался; ее восторженные глаза и страх, что я отойду слишком далеко; невероятный город; прохожие, которых нет в Незримом, словно они - тени на стене... Все это не укладывалось в моей голове. Единственное предположение, которое я пока мог сделать - наш корабль попал к Зачарованным Островам. Прямой Путь через них не проходит...

Наверное, мы ошиблись, и гном не может попасть в Блаженные земли.

Жалко.

- А вот сейчас будет мое любимое место, отсюда так город видно, вот погляди, - Нимри потянула меня за рукав. Против своей воли я улыбнулся - она так хотела мне угодить, так хотела, чтобы мне понравился этот город - ее город!

Мы свернули на улицу... Пожалуй, ее следовало назвать улицей, хотя на самом деле это было похоже на галерею, опоясывающую здание. С одной стороны тянулись, кажется, бесчисленные лавки, мигали разноцветными огнями вывески, встречались даже клумбы (так ли их следовало называть? Это было множество цветов в горшках, составленных рядом друг с другом так, что они образовывали какие-то надписи... Один из рисунков, выложенный белыми и красными цветами был глазом - красным глазом с длинными ресницами на белом фоне).

Мимо спешили люди - но их было немного. Как сказала Нимри, обеденный перерыв уже закончился, а рабочий день - еще нет, поэтому никого и не видно.

А с другой стороны этой странной улицы был парапет - и, облокотившись на него и посмотрев вниз, можно было увидеть переплетение мостов, улиц, башенок, висячих садов... Это напоминало город внутри горы - сложностью и напряженностью пульсирующего в нем ритма. От этого зрелища кружилась голова. И еще больше она кружилась от осознания того, что стоит задержать подольше внимание на какой-нибудь детали, как откуда-то всплывет понимание, что это за вещь, какого ее значение, как она называется, как с ней обращаться... Я знал, что тонкий железный мост, по которому пробегают бесшумно и стремительно металлические капли - монорельс. Я знал, что место, в котором мы сейчас находимся - это тысячеэтажник, и что живущих в нем гораздо больше, чем я могу себе представить. Я знал, как пройти по запутанным переходам и вернуться к жилищу Нимри...

Но о главном - как я сюда попал и что теперь делать - я не имел ни малейшего представления.

-Красиво, да? - Нимри спросила с надеждой, и я наконец-то понял, где видел такие светлые, вдохновенные и преданные глаза...

У Гимли, когда он вспоминал о Лориэнской Владычице. И еще - у Эовин, королевны Страны Всадников, тогда, в минуту прощания с Арагорном.

Так смотрят на воплощенную мечту. На чудо.

Мне стало грустно.

Наконец мы подошли к одной из дверей. Она казалась деревянной, хотя такой не была ("пластик" - знание всплыло откуда-то и исчезло, как пузырь болотного газа всплывает из трясины, лопается и исчезает).

На двери были вырезаны два дерева - точнее, только их контуры. Силуэт одного был очерчен серебром, другого - золотом. Они затейливо сплетались ветвями, а над всем этим изгибалась вывеска с надписью "Два дерева". Надписью на незнакомом мне языке, которую, тем не менее, мне удалось прочитать...

Мы вошли внутрь.

Таверна ("кафе" - поправил внутренний голос) внутри была невелика. Разной величины столики из того же не-дерева, нарочито грубые скамьи и изящные кресла, затейливые светильники, развешанные по стенам... Она показалась бы мне уютной, если бы не ощущение нарочитости. Кто-то с любовью и тщанием украсил это место, но так, как украшают помост для представления, а не как дом, в котором собираются жить.

Внутри было пусто. Кажется, Нимри нарочно выбрала такое время.

Девушка потянула меня за столик у окна, и вскоре к нам подошла невысокая женщина в пышном платье, в белом чепце и в белом же фартуке. У нее было круглое, жизнерадостное лицо, и она так и лучилась энергией. Сразу было видно, что она и есть Роза - хозяйка таверны.

Она улыбнулась Нимри... А потом перевела взгляд на меня и улыбка ее стала кукольной - широкой и мертвой.

- Нимри, я всегда рада тут видеть твоих друзей... Но, мне кажется, что меню нам следует обсудить отдельно, - Роза цепко схватила Нимри за локоток и потянула за собой.

- Мы сейчас вернемся, - Нимри неловко улыбнулась мне, и они скрылись где-то в глубинах таверны.

Я уперся локтями в стол и сцепил пальцы. Мне не нравилась улыбка Розы и не нравилась поспешность, с которой Нимри пошла за ней.

Тишина в таверне стала гнетущей.

Я поднялся и пошел туда, где скрылись женщины.

Найти их не составило большого труда, но вот разговора, услышанного еще в коридоре, я не понял:

- Да заводи себе какого угодно имаджика и занимайся с ним какой угодно Кама-сутрой! Но отдавай себе отчет, что ты делаешь! - голос Розы больше напоминает шипение.

- Да как ты можешь такое говорить! Я его люблю! - это Нимри, и в голосе звучат слезы.

- Не его, а свое представление о нем! И у тебя еще хватило наглости прийти с ним сюда!

Я вхожу в дверь - и Роза, увидев меня, осекается. Она стоит перед Нимри, уперев руки в бока, и больше всего сейчас напоминает рассерженную курицу.

У Нимри по щекам текут слезы, и она, прикусив губу, изо всех сил пытается их сдержать.

-Что случилось? Тебя кто-то обидел? - спрашиваю я у Нимри. Она мотает головой, пытается что-то сказать, но голос ей отказывает. "Я сейчас", - чуть слышно бормочет она и вихрем вылетает прочь.

Роза смотрит на меня... У нее очень странный взгляд - жалость пополам с презрением. Так смотрят на орков - тех, кто искажен до такой степени, что становится послушным орудием чужой воли, способным нести окружающим только бедствия, но сам не осознает этого.

Постепенно жалости во взгляде становится все больше, а презрения - все меньше.

- Простите, - говорит Роза. - Я думаю, что лучше вам пройти за свой столик. А Клодия сейчас умоется и придет.

Я поворачиваюсь, чтобы уйти, и слышу, как Роза бормочет себе под нос: "...в насмешку и подражание эльфам вывел он гнусное племя...".

Я вздрагиваю, но не оборачиваюсь.

- Ваш чай, - Роза, не глядя на меня, приносит поднос и начинает расставлять чашки - очень симпатичные, кажется, даже из настоящего стекла, цвета яичного желтка, с узором из каких-то завитушек по краю.

От янтарной жидкости в чашках поднимается парок, и я по привычке провожу над ним рукой.

И чувствую резкий укол - "опасность!".

Я останавливаю Розу, собирающуюся уйти. Она неохотно косится на меня исподлобья.

- Что вы добавили в чай?

Роза вызывающе смотрит на меня.

-Мизерикорд, - цедит она сквозь зубы.

- Простите?

Роза мрачно усмехается:

- Успокоительное. И снотворное. - Она говорит правду. Но не всю, и я не могу понять, в чем здесь подвох.

- Не веришь мне? - Роза берет со стола чашку и, не отрывая от меня своих темных блестящих глаз, выпивает залпом. Ставит чашку на стол и уходит.

Я смотрю, как, шурша пышной юбкой, она скрывается где-то в глубинах таверны.

С силой провожу руками по лицу.

Больше всего мне хочется проснуться.

Но увы.

Нимри - Клодия - возвращается. Она садится за стол, робко улыбается. Я пододвигаю ей свою кружку вместо опустошенной Розой.

Девушка благодарит меня. Отхлебывает чай, уже успевший остыть, и улыбается, делая вид, что все в порядке.

У нее плохо получается, но она старается изо всех сил.

Я прислушиваюсь к ее состоянию - осознание вины, и отчаяние, и надежда... Но вина - больше всего... Вина передо мной?

Мне становится не по себе: ее чувства - словно ураган, спрятанный в маковое зерно.

Я протягиваю руку через стол и касаюсь ее пальцев. Девушка вздрагивает.

- Клодия... Нимри... Все хорошо.

- Правда?! - она хватается за эти слова, как утопающий за соломинку.

Я вспоминаю Мораннон, кольчугу Фродо, брошенную черным вестником Митрандиру, и захлестнувшее всех тогда отчаяние.

По сравнению с тем, что было тогда...

- Правда, - говорю я.

"Конференция в Варшаве приняла дополнение к "Соглашению о защите авторских прав интеллектуальной собственности", касающееся т.н. "фантомных образований"

"Всплеск безработицы в странах Западной Европы - "имаджики" вытесняют людей из сферы обслуживания".

"Генсек ООН заявляет, что использование "фантомных образований" позволило решить проблемы голода и демографического взрыва. Дальнейшие перспективы сотрудничества с "Imagic, Inc" представляются ему огромными".

"Ватикан отлучает "Imagic, Inc" и ее служащих от церкви"

"Мы воплотим вашу мечту в реальность!"

"Комитет социальной стабильности связывает катастрофическое падение рождаемости с деятельностью "Imagic, Inc"

"Сегмент заведений "только для людей" носит элитарный характер".

"Авторские права на все, созданное имаджиком, принадлежат его владельцу, т.к., как показывают исследования "Imagic, Inc", он служит только своеобразным инструментом, воплощающим способности его создателя. Эксперимент группы "Гений", пытавшейся "воскресить" Моцарта, Шекспира, Ли Бо и прочих выдающихся людей прошлого, потерпел сокрушительное фиаско."

"Закон о запрещении появления с "фантомным образованием" в общественном месте был провален с перевесом в 57 голосов"

"Имаджика может себе позволить практически каждый... У многих в детстве были воображаемые друзья, теперь же мы можем воплотить мечты в реальность! Это великолепный подарок - простой в обращении, недорогой, он принесет огромную радость и вам, и вашему ребенку!"

"Будьте внимательны - период развоплощения составляет от 12 до 24 часов и очень быстро становится необратимым. Не забывайте о своем любимце, думайте о нем постоянно - иначе он исчезнет. Поскольку фантомное образование не может долго существовать вдали от своего хозяина, уходя на работу (если вы работаете далеко) лучше всего не оставлять его дома, а взять с собой и после сдать на попечение "няньки", которую сейчас легко найти в окрестностях любого офиса или же на территории любого бизнес-центра. Если же вы, вернувшись за ним, почувствуете резкий запах озона, словно после грозы - это признак того, что вам питомец развоплотился..."

Вот как. Вот, значит, как.

Бессонная ночь за сантором опустошила меня, как пожар опустошает лес - бессмысленно и безжалостно. Продираясь сквозь переплетения слов и смыслов, как продираются сквозь кусты терновника, которые сплелись ветвями - да так и высохли, понимая едва ли наполовину то, что открывалось моему разуму, я нашел ответ, объясняющий все несообразности этих нелепых дней...

И этот ответ, простой и страшный, я не мог принять.

Варда Элберет, но ведь это не так!

Разве мороки и видения могут - думать? ощущать? чувствовать себя живыми?!

Память услужливо подкинула картинку - розы, которые срывает с куста отсутствующий в Незримом парень. Сантор - откуда я вообще знаю, что это такое? На каком языке я говорил с девушкой, по чьей воле я оказался здесь?

"Тебя нет, - шепнул в ушах тихий голос. - Тебя нет, нет, нет..."

Я стиснул зубы. Есть только один способ выяснить наверняка... Варда Элберет, помоги мне!

Запах грозы... Это простые чары, это несложно...

В комнате посвежело.

Нимри вздохнула во сне, перевернулась, устраиваясь поудобнее.

Я наклонился над ней и осторожно коснулся пальцем лба девушки.

Теперь она будет спать долго...

Уходя, я вспомнил Розу и невесело усмехнулся.

Я бесцельно брел по улицам, поднимался по мостам, соединявшим между собой этажи домов-гор ("небоскребов" - услужливо всплыло в памяти). Город... Пожалуй, он мне нравился, так мог бы выглядеть Минас-Анор через несколько тысяч лет.

А чудной способ передвижения ("монорельс") обязательно понравился бы Гимли. Вот уж кто не удержался бы от того, чтобы не разобрать его по винтику и выяснить, как он работает!

"Да нет никакого Гимли! И тебя нет, как ты не понимаешь! Вас просто кто-то придумал, и скоро тебя не станет, олух, зачем ты ее усыпил!" - твердил мерзкий голос у меня в ушах.

Не было ни победы на Кормалленском поле, не было мужества одного-единственного невысоклика, спасшего мир, не было моих друзей, не было отчаяния и надежды, не было звезд над головой, и всего того мира, где я жил, который я любил - не было, не было, не было... Мне казалось, что я падаю в пропасть. Нет, хуже - словно в пропасть падают все, кого я люблю, а я стою рядом и ничем не могу помочь.

Голос в моих ушах неприятно напоминал Сарумана. И что я мог ему ответить?

Может быть, дело в том, что гном все-таки не может попасть за Море? И мы просто пристали к одному из Зачарованных островов... И все это - сон. И я проснусь. Варда Элберет, я проснусь, и все будет хорошо...

"Жалкий ответ, - злорадно заметил Голос, - Еще чуть-чуть и просыпаться будет некому, так что вернулся бы ты обратно..."

"Вот и проверю" - я мысленно поставил точку в разговоре.

Очень сильно хотелось хлопнуть "Карнимириэ" из отцовских запасов - но шансов на это, разумеется, не было.

Беспорядочно кружа по городу, я наткнулся на какой-то парк... Деревья были старыми (по человеческому счету, конечно) и ухоженными - чувствовалось, что о них заботятся. Я подошел к одной сосне - древней, могучей, уходящей корнями далеко вглубь, а ветвями - высоко в небо, обхватил ствол руками и почувствовал величавое, могучее спокойствие дерева...

Не знаю, сколько я так простоял, но кто-то тронул меня за плечо:

- С вами все в порядке? - это оказалась пожилая женщина в короткой рубахе навыпуск и в коротких же штанах, загорелая почти до черноты и коротко подстриженная. На лице ее отражалась искренняя тревога, и мне не захотелось ее огорчать.

- Спасибо за заботу, - я улыбнулся ей как можно дружелюбнее и пошел дальше.

Уходя, я чувствовал, как она смотрит мне вслед.

Я еще долго ходил по парку - мне хотелось найти безлюдное место, и это почти удалось (во всяком случае, широкие аллеи давно остались позади), но тут я услышал странный звук - некое подобие мелодии - и, свернув за очередной изгиб тропки, увидел стоящего посредине небольшой полянки человека. Перед ним стояла подставка с какими-то записями, в руках он держал... ну, пожалуй, это был какой-то музыкальный инструмент, и человек пытался на нем играть.

Выходило плохо.

Я стоял, прислонившись к дереву, и бездумно наблюдал за ним. Человек сбивался, начинал снова и снова, его лысина весело блестела на солнце... Наконец, он устал, сел на камень, заботливо положенный кем-то прямо посреди поляны, достал платок и вытер лоб. Потом поднял глаза и увидел меня. Раздраженно посмотрел на меня:

- Эй, парень, ты чего здесь?

- Мимо проходил,- ответил я. - Остановился послушать. Очень интересно.

- Что, небось, думаешь, это так просто?! - раздраженно бросил человек. - На, сам попробуй!

- Я не умею, - сказал я.

- Во-во, - сказал человек. - Ишь, интересно ему! Мне тоже сейчас будет интересно.

И он принялся объяснять мне, как с инструментом обращаться. Назывался он, оказывается, "саксофон" и как играть на нем, я не имел не малейшего представления. Это успокаивало, потому что я успел устать от всплывающих из ниоткуда знаний.

- Ну вот, теперь пробуй, - сказал человек, объяснив, как надо саксофон держать и куда надо дуть.

Я попробовал. Вышло душераздирающе - нечто среднее между поскуливанием издыхающего волколака и боевым кличем олифанта.

Мне понравилось. Как раз под настроение.

Когда я, наконец, оторвался от саксофона перевести дыхание, человек немедленно на меня напустился:

- И чего ты врал?! Нет, чего ты врал, что ты сакс никогда в руках не держал?! Парень, ты гастролер, или как?

Объяснять, что я не гастролер ("путешествующий менестрель" - послушно всплыло в памяти), что я никогда не держал в руках этого странного инструмента, пришлось долго, и, кажется, все равно он мне не поверил.

- Парень, да "88" тебя с руками оторвет! Как, ты и "88" не знаешь?! Ладно, пошли, тут недалеко... Я угощаю! Да ты там сыграешь, и все в осадок выпадут! Странно, парень, при таких талантах и не загреметь в "горячую сотню"... неет, ну ты даешь! - человек лихорадочно упаковал в заплечную сумку свои вещи и направился к выходу из парка.

Я последовал за ним. Мне было все равно.

Как завсегдатай, Айзек мог сказать, что давно в "88" не было такого вечера.

А началось все с того, что старина Фил притащил своего странного приятеля. По словам Фила, приятель был подобран в парке, и знакомы они были без году неделя... Парень был высок, сумрачен, смазлив и вообще смахивал на имаджика (впрочем, в "88" на это не обращали особого внимания).

В общем, все шло, как это обычно бывает - Фил травил байки, учил парня пить текилу с солью и лимоном. Парень с меланхоличным видом глотал выпивку, на вопрос "Как тебя зовут?" выдал нечто трехэтажное черт знает на каком языке (никто ничего не понял, парень обвел всех взглядом "я-так-и-думал" и заказал себе еще одну порцию), потом Фил начал разводить свою любимую философию ("Вот у тебя... - Фил попытался выговорить имя своего знакомца, но не преуспел, - вот у тебя из-за бабы неприятности, да?" - Парень усмехнулся. - "Вот, все из-за них!"), и Айзек уже было успел заранее затосковать, но Фил, против ожидания закончил свою речь не "Давай-ка выпьем!", а "Сыграй нам, парень!".

И он сыграл...

В общем, если это был и имаджик, то имаджик Джи-Джи Граммона. Во всяком случае, если бы старина Фил мог бы выдать что-то подобное, то быть бы ему в Горячей Сотне и иметь собственную виллу на орбите, а не сверкать лысиной за стойкой "88".

Народ, к этому времени уже занявший почти все затянутое дымом помещение клуба, стучал ногами и требовал еще.

По цепкому взгляду Станислава, хозяина заведения, Айзек понял, что так просто новоявленное чудо природы он из своих цепких лапок не выпустит. Парня уже вытолкнули на сцену, осветили всем имевшимся набором прожекторов и (Айзек не сомневался) записывали как минимум на пять камер.

Парню, судя по всему, было все равно. Он опять взял сакс...

И Айзек понял, что оставаться здесь больше не может. Хотелось уехать, уплыть, убежать, из последних сил уползти - прочь из этой дымной дыры, туда, где просторно, где распахивается горизонт, где шумят волны, где можно подставить лицо ветру, где не надо будет никому ничего доказывать, и где все наконец-то будет так, как оно должно быть...

Парень еще не успел доиграть, а клуб уже практически опустел - всех как ветром сдуло. Остались самые стойкие - Станислав, тихо скрипящий зубами от такого поворота событий, Фил, такой гордый, будто он сам это все сыграл, да сам Айзек...

Наконец, музыкант опустил сакс. Плюхнулся обратно за стойку.

Станислав немедленно подлил ему еще текилы и пошел в атаку - мол, здесь не пропадешь, оставайся, мы тут тебе всегда рады... Парень слушал излияния старой лисы Станислава так, словно он ему предлагает не в клубе на саксофоне играть, а втюхивать домохозяйкам микстуру для похудания.

- Спасибо за предложение, но не стоит, - и равнодушно опрокинул в себя очередную порцию.

- Да ты понимаешь, что я тебе предлагаю?! - Взвился Станислав, - Да тебе вообще что в этой жизни надо?!

Парень вздохнул с неожиданной тоской. Видимо, текила все-таки начала действовать:

- Уплыть бы за Море...

- Да запросто! - заявил Айзек.

Бьярн всегда считал, что имаджик может сказать о человеке гораздо больше, чем любая официальная биография - и посему, разумеется, как только стажер воспользовался предоставленной ему халявой и удалился, Бьярн на правах начальства сунул нос в отчет сантора.

Первое, что отметил Бьярн, было то, что стажер воспользовался шаблоном (значит, урок усвоен, и это хорошо). Второе - что шаблон был не "Гурия" и даже не "Спутница", а "Красавчик" для группы "тинс-джуниор". "Ну надо же, а кто бы мог подумать", - хмыкнул Бьярн. - "Вот так и узнаешь стррррашные тайны окружающих" (Бьярн даже развеселился).

И тут же выругался - стрррашной тайной стажера оказалось монструозное чувство долга - имаджик был создан на основе образца крови той самой девОчки, но уже с учетом всей Бьярновкой критики.

"Вот болван!" - искренне восхитился Бьярн.

В отличие от стажера, он прекрасно понял бы, почему, получив извинения от имени компании и пузырек с зельем, составленным теперь по всем правилам, девОчка разрыдалась.

Не то, чтобы Любеку очень хотелось рассказать о том, что произошло... Но у лопоухого юнца в официальном костюме на воротнике виднелся бело-красный глаз "Imagic, Inc." (и это значило, что лучше с ним не спорить), а у девчушки, маячившей за его спиной, был такой несчастный вид, что Любеку стало ее просто-напросто жалко.

- Итак, господин Любек, мы просим вас рассказать нам, что произошло здесь три дня назад.

- Что произошло... Все было как обычно, только погода была поганая... Душно и чувствуется, что скоро будет репетиция всемирного потопа. Разверзнутся хляби небесные, так сказать, - краем глаза Любек отметил, как у девчушки рот приоткрылся. Особы, которых приглашали к себе члены Клуба, часто так реагировали на Любека, а он только усмехался - смотрите-смотрите, я такой и есть, не имаджик какой-нибудь... Впрочем, характерный говорок и внешность "старого шкипера" Любек все-таки прихватил из какого-то, виденного еще в детстве фильма, и втайне подсмеивался над ним. - Я и не ждал никого, а тут звонят мне ребята из охраны и говорят - так и так, встречай гостей... Гляжу - подкатывает "гризли", весь из себя навороченный, а из него высыпаются трое - господин... - Любек замялся.

- Айзек. Не бойтесь, он в курсе, что мы здесь. Собственно, именно благодаря ему мы нашли вас, - уточнил юнец.

Любек хмыкнул - ишь ты, в курсе он! - но рассказ продолжил:

- ...господин Айзек, еще один - весь в морщинах, как черепаха, руки-ноги как на шарнирах болтаются, и третий - патлы ниже плеч и глаза, как у кошки, светятся. И чувствуется, что все они того... выпимши. И говорят - так и так, мол, корабль нужен!

То есть господин Айзек говорит - а эти два, понятно, рты раскрыли и давай наше хозяйство разглядывать. Так на пристани и остались, а мы с господином Айзеком внутрь пошли.

Ну, я что? Я тут для того и сижу - мое дело маленькое, а господин Айзек уже лет двадцать в Клубе состоит. Сейчас, говорю. Мы же знаем, что если вы в стране, то готовность номер один и все такое... "Сигурда" ребята еще когда подготовили, только команду дать.

И тут господин Айзек морщит нос и говорит - нет, "Сигурда" не надо.

Ну, я обалдел маленько - чтоб господин Айзек да не на "Сигурде"? А сам тем временем распинаюсь - да "Катарина", да "Зет-0015", да "Британника"...

И вижу - он меня не слушает... помолчал, чего-то себе под нос пробурчал и говорит так небрежненько - давай-ка нам "Чайку Джонатана"...

Я и остолбенел: как "Чайку"? Вы, господин Айзек, видели, что в небе-то творится? Это вам не "Сигурд", на котором можно хоть в цунами на палубе коктейли распивать, хоть айсберги таранить!

"Чайку"- то, красавицу, киношники для каких-то своих дел собирали, достоверности добивались - она ж без спутникового контроля, без ничего, утопните вы на ней, господин Айзек, и поминай, как звали! Не дам я ее вам, не надейтесь!

Тут господин Айзек достает из кармана чековую книжку, пишет на ней чего-то и подносит к моему носу. А там единичка и столько нулей, что я даже не знаю, как это называется. А господин Айзек и продолжает - мол, так и так, покупаю я ее, на правах члена клуба... А комиссионные - вам, господин Любек, извольте получить.

Я аж глаза зажмурил, и головой мотаю - мол, и "Чайке" цены нет, и в море я вас не выпущу...

И тут выясняется, что глаза я жмурил зря, потому что морщинистый подкрался сзади - и тюк по темечку! Скрутили они меня (моим же шарфом, между прочим), господин Айзек чек на стол положил - и начинают они в моем санторе шарить. А толку-то? Господин Айзек, может, и член Клуба, и доступ у него есть, а все равно систему здесь тоже не дураки ставили... Так что я даже успокоился - пока провозятся, распогодиться успеет, а там пусть плывут хоть на все четыре стороны.

И тут дверь открывается и появляется этот... патлатый. И смотрит так... нехорошо, и вежливо-вежливо осведомляется, что, дескать, происходит. Я таких голосов слышал, да немного, даром, что в Клубе сколько лет служу, вот у господина Айзека у папаши такой же голос был, земля ему пухом.

Ну, в общем, морщинистый и отвечает - происходит честный акт купли-продажи... Вот еще немного - и попутный ветер и морские просторы к вашим услугам!

Тут я обозлился - да еще голова болела, зараза! Будет вам и ветер, будут вам и просторы, говорю, так вас и растак... Вы хоть кроме как команды отдавать, что-нибудь умеете? А "Чайка" это вам не лайнер, на ней все вручную надо, там даже "мозга" нету! Вам волю дай - ко дну пойдете рыб кормить!

Ну-ну, цедит господин Айзек. В Уставе Клуба четко сказано, что члены имеют право...

А я им - да нет такого закона, чтоб человека на верную смерть пускать!

И тут патлатый ко мне наклоняется, шарф этот треклятый с меня сдергивает, и говорит, тихо так: а я не человек.

И добавляет: а с "Чайкой" я справлюсь, не беспокойтесь...

У меня и руки опустились.

Ладно, плывите, куда хотите, думаю...

Поверил я ему. И зря поверил, да что теперь жалеть, поздно уже...

В общем, повел я их к "Чайке". Мне еще интересно было, как они с ней управляться будут... Смотрю - а патлатый уже на палубе - и когда успел? А оставшиеся вроде как с ним и не собираются... Спрыгивает патлатый обратно, и начинают они прощаться, хлопать друг друга по спинам, а морщинистый достает сакс - блестящий такой саксофон, из багажника, что ли, вытащил? - и сует патлатому, сыграй, мол на дорожку.

И патлатый заиграл.

Вот тут сердце у меня и прихватило, и такой ком в горле встал... Не то помираю, не то заново рождаюсь, ничего вокруг не вижу - и слезы из глаз текут, как у сопляка какого. А, что рассказывать! Все равно толку чуть, такое слышать надо...

- ... И что? - не выдержала томительной паузы девушка.

- Ничего. - Любек поморщился. - Гроза ночью была, да мне не до того было... А утром яхту искать стали - да ни досточки не нашли.

- Совсем?! - девушка схватила Любека за рукав. - Совсем-совсем?!

- Совсем-совсем, - проворчал тот, жалостливо покосившись на нее. - Утоп, небось, музыкант, да и красавицу мою утопил... Так что зря вы его, дамочка, ищите, не найдете никого... Эй, дамочка, да вы чего?! - Любек, не привыкший, чтоб ему на шею бросались заезжие гостьи, несколько опешил.

Но девушка уже отстранилась и теперь взахлеб объясняла своему спутнику, смеясь и плача одновременно:

- Он уплыл! Ты понимаешь, он все-таки уплыл!!! В Валинор!!!

"Вот шальная" - пробормотал Любек, глядя, как девушка счастливо и безумно машет рукой небу.

Спутник ее, похоже, думал то же самое.

Но не сказал ничего - только лицо его кривилось все больше и больше, как от зубной боли...

А потом он дрожащими пальцами отстегнул от воротника красно-белый значок "Imagic, Inc.", разбежался и с размаху бросил его в море.

Оставить комментарий © Copyright Амарин (amarinn@yandex.ru) Размещен: 14/07/2015, изменен: 14/07/2015. 319k. Статистика. Сборник стихов: Поэзия Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Архив предельно наивных текстов (стихи, сказки) за 2002-2009 гг.

Амарин : другие произведения.

Уездной барышни альбом