Военная аристократия, по итогу, была лучшей частью русского народа. В циничном ХХ веке сотни князей, графов и баронов служили России, воевали и погибали за неё. Самые благородные герои и самые возвышенные сёстры милосердия выходили всё-таки из аристократии, а не из "народа". Признанные даже пролетарской властью Багратион и Кутузов были князьями, а Суворов, Румянцев и Милорадович графами (титулы они свои получили за воинскую доблесть - но ведь большинство титулов только так и добывались). Пленённый в бою кавалергард князь Репнин заслужил лестный отзыв из уст самого Наполеона, знавшего толк в отваге и видевшего выдающиеся её примеры. Барон Киприан Крейц попал в плен, будучи ранен 13 раз и то отказывался сдаваться. Герцог Гессенский при Бородино потерял ногу, но вернулся в строй и принял участие ещё в нескольких сражениях. Князь Мадатов и князь Васильчиков по своим личным качествам нисколько не уступали прославленным героям-гусарам Кульневу и Давыдову. Братья, князья Бебутовы прославились своей храбростью - один в Кавказской кампании, другой в Венгерской. На Кавказе при штурме Карса отличился барон Пиллар фон Пильхау, лично поведший роту в атаку и раненый при этом. Во время русско-турецкой войны 1878 года освобождать славян отправились добровольцами барон Розен, барон Штакельберг, барон Корф, барон Криденер. На той войне "пал смертью храбрых" герцог С. М. Лейхтенбергский; погиб также князь С. Романовский; барон Майдель "лично повёл войска на штурм, "получив две тяжёлые раны, оставался на занятой позиции". Барон Зедделер, командовавший дивизией, получил тяжёлое ранение. Атаку маленького отряда под командой барона Стемполя Александр II сравнил с "суворовскими чудо-богатырями". Аристократы проявляли себя и на государственном поприще. Непосильную задачу усмирения Кавказа успешно выполнили в веке XIX князь Барятинский и в начале ХХ века граф Воронцов-Дашков. На излёте Российской Империи среди дипломатов пользовались непререкаемым авторитетом граф П. А. Шувалов, граф Остен-Дризен, граф Бенкендорф, барон Розен. "Работавший не покладая рук" принц Ольденбургский много сделал для улучшения санитарного дела на фронте Первой Мировой войны. Князь Геловани организовал санитарный поезд, умер от тифа, заразившись при обходе своего же лазарета.
Лучшие качества служилой аристократии выявила война. На русско-японской войне погиб граф Канкрин; аристократ с говорящей фамилией Энгельгардт "под градом пуль совершенно спокойно спросил разрешения вступить в бой и понёсся к намеченной цели", был ранен; барон Корф славился как "особенный любитель разведок"; граф Бенкендорф с одним казаком пробрался сквозь сторожевое охранение японцев и в глубоком окружении произвёл разведку, добыв "ценные сведения". На этой "неудачной" для России войне погиб, оставив ради этого должность губернатора, граф Фёдор Эдуардович Келлер, подобно Нахимову (тоже, кстати, павшему на проигранной войне). Его кузен, также граф Келлер на фронте безжалостной окопной Мировой сделался фигурой, равной Скобелеву. Имя Фёдора Артуровича Келлера ещё при его жизни стало легендарным. В бою погиб его брат граф Артур Артурович Келлер. В самом начале войны под Каушеном эскадрон под командой барона Врангеля повторил подвиг кавалергардов в бородинском сражении, в упор атаковав стрелявшую по ним батарею. Сам Врангель чудом выжил, его лошадь разорвала в клочья шрапнель. В том же историческом сражении погибли князь Трубецкой, барон Ф. Пиллар фон Пильхау; были ранены граф Н. П. Шувалов, граф Бенкендорф, барон Багге-аф Боо, барон Торнау, князь Накашидзе. Князь Кильдишев был ранен, когда резал проволоку. По своей инициативе затем атаковал врага, получив при этом смертельное ранение в живот. Умирая, просил: "не забудьте молодцов, меня вынесших". Барон де Боде командовал полком в славившейся стойкостью 4-й "железной" дивизии, погиб в бою. Князь Девлет-Кильдеев был убит в рукопашной. Князь Г. С. Васильчиков погиб, ворвавшись первым во вражеский окоп. Родственник Царя, Великий Князь Олег Константинович получил смертельное ранение при выполнении разведки. Так же погиб будущий родственник монаршей династии (обручившийся с дочерью Константина Константиновича) князь Багратион-Мухранский. По воспоминанию начальника штаба генерала Каледина, самые опасные задания брались выполнять братья бароны Ган. А, когда потребовалось послать в самоубийственную атаку эскадрон на засевшего в горах неприятеля, эту миссию возглавил барон Бильдерлинг.
Светлейший князь Ливен, оставив уже сложившуюся успешную гражданскую карьеру, с началом Мировой войны вернулся в армию. Пока патриотическая общественность под присмотром полиции разоряла его имение, он совершил подвиг на фронте. Ворвавшись во вражеский окоп, собственноручно зарубил четырёх немцев.
За Россию и против родины своих предков пошли умирать немецкие бароны и графы: Унгерны, Адлерберги, Мейендорфы, Деллингсгаузены, Будберги, Граббе, Пален и др. Барон Криденер был штабным офицером, но от посещения передовой не уклонялся, был ранен. Сын министра, М. фон Кауфман, дважды раненым, попал в плен, но и тогда передавал своим данные о передвижениях противника, умер от полученных ран. Барон Мегден погиб при штурме вражеского окопа. Граф Литке был "доблестно убит" во главе своего батальона. Барон Остен-Дризен отправился на войну, несмотря на слабое здоровье, был убит в первой же перестрелке. Генерал Гребенщиков вспоминал о своей встрече на фронте с отрядом добровольцев из числа балтийских баронов под командованием пожилого барона Врангеля. По своей инициативе и за свой счёт они отправились на войну, защищать интересы России.
Верность России своей кровью доказали немецкие аристократы и русские патриоты фон Грюневальден, фон Элефант, фон Шульц, фон Дрейер, фон Зиверс, фон Энден, фон Гальберг, фон Миних, фон Миллер, Б. фон Вах, Н. фон Вах, барон В. Сталь фон Гольштейн. Все они были ранены. Шольц фон Ашерслебен, фон Боо, фон Гаабен, фон Гринрейх, фон Шилинг, фон Петц, фон Фохт были убиты в бою.
Князь М. Кантакузин заслужил Георгиевское оружие за то, что "тяжело раненный в живот оставался до конца боя в строю". Артиллерист Князь В. Кантакузин стал Георгиевским кавалером, когда "без прикрытия с отменным мужеством отразил атаку семи гусар и тем самым спас свои орудия от захвата". Князь Эристов "благодаря своему упорству и личной храбрости неизменно находился в сфере ружейного и артиллерийского огня". Князь Андроников повёл в бой спешенных улан, сидя верхом на коне и представляя из себя, соответственно, более удобную мишень. Герцог Н. Лейхтенбергский получил орден св. Георгия за то, что во время прорыва противника "лично, сидя верхом на коне и воодушевляя стрелков своим примером, повел их в атаку", при этом получив тяжёлое ранение. Князь Урусов повёл два эскадрона против австрийского батальона, погиб при этом. Барон Гревениц во главе конного разъезда разбил немецкий полуэскадрон. Барон фон-дер Рекке в успешном штурме захватил вражеские окопы с 6 орудиями. Князь Бекович-Черкасский отбил окопы, захватив 17 орудий и полтораста пленных, после революции "благодаря твёрдости, воле и авторитету" он удержал свой полк в порядке.
Командир чеченского полка "Дикой" дивизии князь Святополк-Мирский погиб, ведя полк в атаку; посмертно был награждён Георгиевским крестом.
На Первой Мировой сложили свои головы князь И. Кугушев, князь Д. Кильдишев, князь М. Г. Гантимуров, князь Б. И. Оболенский, князь В. И Оболенский, князь В. С. Горчаков, князь Н. С. Андроников, князь М. А. Урусов, князь Друцкой, князь Г. Н. Чхотца, князь Д. Хилков, князь В. С. Амилахвари, князь С. Бегильдеев, князь Химшиев, князь Макулов, граф Гудович, барон А. фон Остен-Дризен, барон В. Н. Муфель, барон Каульбарс, барон И. Притвиц, барон В. фон Клейст, барон Рекке, барон В. П. Витте, барон П. П. Витте.
Аристократы блеснули своей незапятнанной честью и кристальной честностью на фронте кровавой, грязной Гражданской.
Тот же князь Ливен, проявив незаурядные дипломатические и организаторские таланты, сформировал добровольческий отряд. В бою за Митаву был ранен в живот с раздроблением таза, но и тогда не оставил руководства своими частями. Современники называли его "бесшумным героем". Что характерно, он пользовался уважением и у немцев, и у англичан, и у латышей, хотя все они отнюдь не были расположены к русским офицерам. Юный граф Павлик Шувалов вывозил беженцев из революционного Петрограда, погиб в походе за освобождение города. Барон Мантейфель погиб при освобождении Риги. Узнав, что большевики начали расстреливать заложников, он выехал на машине впереди своего отряда и получил смертельное ранение. "Рыцарь без страха" князь Урусов, будучи студентом, заступался за Корнилова на публичных митингах, что уже было сродни подвигу. Затем он вступил в Добровольческую Армию, погиб в Кубанском походе. Один из баронов Унгернов заслужили эпитет "храброго" от сослуживцев по Северо-Западной армии, а белые офицеры такими словами просто так не разбрасывались. Барон Кистер после провала похода на Петроград отправился на юг, в армию Врангеля, чтобы продолжить сражаться. Барон Вилькен пробрался связным от белых в восставший Кронштадт. В прошлом он был морским офицером и помогать балтийским матросам, вчерашним заклятым врагам, было с его стороны вдвойне самоотверженно. Граф С. Шереметьев на юге служил в команде разведчиков, что, общеизвестно, было самым опасным делом. Граф Б. Шереметьев, командовавший обозом, при появлении в тылу красных бросился на них в атаку ("сказалась порода", - как прокомментировали этот эпизод очевидцы). Аристократ, кавалергард генерал Родзянко, отличаясь высоким ростом, ходил в атаку в первых рядах. Таким же запомнили графа фон дер Палена. Генерал Пермикин, сам отчаянный смельчак, заметил, что этот "старый и храбрый воин был любим солдатами". Происходивший из старинного баронского рода Даватц, будучи глубоко штатским человеком, служил простым рядовым на бронепоезде, подавал снаряды. Граф Николай Татищев с риском для жизни пробрался в Сибирь с целью спасти Царскую Семью. Потерпев неудачу, вступил в Белую армию. От пуль не прятался. Был трижды ранен. По его подсчётам, за время боёв всего под ним было убито 12 лошадей. Граф Борх также входил в подпольную группу по спасению Царской Семьи. Он погиб в бою в 20-м году. "Погиб смертью храбрых" барон Норд-Фиорд. Всего лишь корнетом он попросился атаковать в первых рядах, умер со словами: "Слава Богу, мы победили". Когда белые отступили с Кавказа, князь Иван Церетели остался, чтобы продолжать борьбу в одиночку. В отчаянной вылазке он собственноручно заколол кинжалом большевистского комиссара. Граф А. Канкрин не складывал оружия и в эмиграции, он отправился в Испанию, в армию Франко, где и погиб. Там же воевал граф Ламздорф.
На юге показал, что значит "честь иметь" герой-дворянин Дроздовский. Барон Врангель, государственный деятель большого ума и военачальник огромного таланта, явился последним лучом света и последней надеждой для сотен тысяч русских. Ему обязаны спасением полтораста тысяч человек, вывезенные из Крыма. Ему же обязана вся белая эмиграция своей консолидацией. Барон Маннергейм спас от советизации Финляндию, последний осколок Российской империи. Лютеранин, он оказывал покровительство православию. В 18-м и 39-м организовывал защиту и вывоз монахов и церковных реликвий.
Кумиры Белого движения, признанные даже в современной России, генералы Марков и Каппель были потомственными дворянами. Другой первопоходник и дворянин Миончинский долгое время служил образцом для белогвардейцев и эмигрантов, вдохновляя их на подвиги. Дворянином был затерявшийся среди громких имён, но достойный уважения артиллерист Шперлинг. Во время вынужденного бездействия своей батареи он часто любил ходить в разведку или в бой вместе с соседними частями, что стоило ему жизни. Дворянин Манштейн пережил страшнейшее ранение, из-за гангрены ему ампутировали руку вместе с лопаткой. Но он вернулся в строй и, по-прежнему, возглавлял атаки. Воевала вся его семья, включая престарелого отца, ветерана еще Русско-турецкой войны и малолетних подростков-кадет (из двух братьев Манштейна один погиб, другой воевал в Сибири). Дворянин-гусар Барбович, командуя корпусом, продолжал рубиться в первых рядах (в одном из боёв его ранили штыком в голову).
Дворянином был несгибаемый казачий вождь Атаман Толстов, с боем проведший сотню казаков сквозь земли враждебных к русским киргиз и туркмен. Тысячекилометровый поход кучки беженцев, с Урала до Ирана, аналогов в истории не имеет. Дворянин Мамантов стал любимцем казаков. Неоднократно раненый он любил сам водить их в атаку.
Когда под дулами петлюровцев пленные офицеры опускали головы, только один поднялся с гордым окриком: "Я - полковник, что надо?". Это был аристократ Винберг. И когда тот же Винберг находился под следствием за "контрреволюционную деятельность", вместе с ним сидел в тюрьме и вслед за ним на суде объявлял о своей преданности династии юный герцог Лейхтенбергский. А их судили не февральские временщики, а октябрьские большевики. В 1917 г. барон Винекен послал ту самую историческую телеграмму с теми самыми словами "гвардейская кавалерия умрёт за своего обожаемого Монарха" и, узнав о произошедшем отречении, покончил с собой. Он был не какой-нибудь "малахольный" корнет или впечатлительный кадет, а командир высокого уровня, начальник штаба целой дивизии и военный разведчик по своей специализации. Граф Н. Клейнмихель был арестован за поддержку монархии. Он не стал скрывать своих взглядов перед арестовывавшими его матросами, даже приговоривший его Федосеенко признался, что "никогда такого мужества не видел". Благородный по крови и по духу фон Рэнненкампф, не убоявшись угроз и не приняв предлагаемых выгод, отказался идти на сотрудничество с красными, за что был казнён (супруга утверждала, что при этом ему ещё выкололи глаза). "Спокойно, с улыбкой" пошёл на расстрел офицер и дворянин князь А. А. Долгоруков. Граф Ребиндер во время октябрьского переворота своими решительными действиями рассеял вооружённую толпу. Граф Мамун "погиб геройски, изобличая большевиков".
Как простые солдаты погибли в тяжелейшем Ледяном походе князь Ухтомский (который "был любим всеми за свою храбрость, открытый, прямой характер и доброе сердце"), князь Хованский, барон Черкасов, 16-летний князь Туркестанов и баронесса де Боде, репутацию "храбрейшего" у соратников - боевых офицеров, заслужил князь Чичуа (он стал "ударником" ещё в Мировую войну). Другой из князей Ухтомских, будучи по званию всего лишь ротмистром, командовал Народной армией в Сибири. Контр-адмирал князь Черксасский служил рядовым добровольцем в отряде Соболевского. Князь Тарковский возглавил в 18-м году восстание против большевиков. Мусульманин, он защищал православное население во время оккупации края турками (всесильному турецкому паше в ответ на попытку запрета звонить в колокола, князь Тарковский заявил, что русские могут молиться, как они хотят). В Ярославском восстании принимал участие князь Шаховской. С опасной миссией в красный Петроград ездил барон Менгден. На Перекопе в неравных боях пали маркиз Георгий Альбицци, князь К. Г. Трубецкой, граф И. В. Мусин-Пушкин. "Выдающийся молодой офицер" граф А. И. Толстой, "не покидая вверенного ему участка", отстреливался, пока не истёк кровью. В рядах белых армий погибли светлейший князь Витгенштейн; семнадцатилетний герцог А. Н. Лейхтенбергский; князь В. В. Волконский, князь Козловский, князь Ширинский-Шихматов, князь А. С. Оболенский, князь Гедройц, князь Черкасский, князь Ю. И. Оболенский, князь И. П. Шаховской, князь Макаев, князь Святополк-Мирский, князь Джорджадзе; граф Орлов-Денисов, граф Гейден, граф Беннигсен, граф А. В. Стенбок-Фермор и граф С. Н. Стенбок-Фермор; барон Медем, барон Мейендорф, барон Рауш фон Траубенберг и барон фон Штакельберг. Барон фон дер Бринкен, только поступив в армию, в первом же бою получил тяжёлое ранение в живот (он умер на руках у своего вестового). "Редкой доблести офицер" князь Енгалычев возглавил конную атаку против превосходящих сил красных, погиб в рукопашной. Барон Раден, ведя свой полк в атаку, шёл как простой солдат с винтовкой в руке, что стоило ему жизни. Как ни относись к противоречивой личности барона Унгерна, но более отважного воина история ХХ века не видела (только за Первую Мировую он был ранен 5 раз, однажды раненый повис на колючей проволоке).
Честный русский генерал и храбрый казак Баратов (потерявший ногу при покушении на него) вёл свой род от князей Микадзе. Стяжавший славу героя на поле боя и заслуживший любовь индейцев Парагвая генерал Беляев был потомком князей Кадьяни. Другой отпрыск графского рода Мусин-Пушкиных был тяжело ранен, перенёс две ампутации. Дворянин де Витт только за один бой был ранен 4 раза. Эскадрон "смелого и решительного" барона Палена разбил батальон петлюровцев, сам барон был ранен.
Дворянин Гаттенбергер в реальность воплотил мифический ответ наполеоновских гвардейцев и повторил их судьбу со своим батальоном. Попав в окружение, он крикнул: "Добровольцы в плен не сдаются", отстреливался до последнего, после чего покончил с собой. Дворянин Миллер в застенке НКВД умудрился сохранить достоинство и самообладание.
За Белую Идею и национальную Россию пошли умирать грузинские князья, представители туркестанской и северо-кавказской знати: Дадиани, Цицианов, Амилахвари, Накашидзе, Церетели, Микеладзе, Искандер, Бекович-Черкасский, Микеладзе, Хаджиев, Султан Келеч-Гирей, Султан Мурад-Гирей, Султан Кадыр-Гирей, Анзоров, Тамбиев, Мистулов и др. За Россию достойно воевали родственники правящего в Персии Шаха принцы Каджар (один из них был ранен).
Вместе с Царской Семьёй тобольское изгнание и ипатьевскую Голгофу разделили аристократы граф Татищев, графиня Гендрикова и князь Долгоруков. Рвались вслед за ними на плаху баронесса Буксгевден и аристократка Маргарита Хитрово. Князь Эристов после грянувшей революции просил у Керенского допустить его к сосланной Царской Семье и как особой милости добивался "разрешения взойти вместе с Ними на эшафот". Религиозным откровением прогремели воспоминания патриота-монархиста князя Жевахова (он добрым словом поминал помогавшего ему до революции графа Ростовцева). Своей возвышенной поэзией происходивший из старинного рода аристократ Бехтеев возложил венок на могилу убиенного Николая II и воспел Его нравственный подвиг. Он первым назвал Царя Мучеником. Другой аристократ Ольденбург научным трудом всей своей жизни поставил Государю памятник. Фундаментальная книга "Царствование Императора Николая II" и по сей день не имеет ничего равного себе и остаётся единственной достойной всеобъемлющей хроникой жизни последнего русского Царя. Истинный шляхтич, граф Адам Замойский, после мартовских событий 17-го года пришёл на помощь Императрице Александре Фёдоровне, предложив ей "свою саблю". Он оставался, "пока его самого не изгнали из дворца". Ещё один шляхтич, князь Сагушко решительно отказывался отдать на поругание пьяной толпе портрет Николая I и чуть не был за это растерзан. Выходец из древнейшего шляхетского рода, князь Радзивил в качестве рядового добровольца сражался против немцев, погиб на войне с красными. Престарелый князь Вачнадзе и в советском концлагере продолжал открыто выказывать поддержку дореволюционному строю, гордился тем, что воевал с красными. Граф Олсуфьев ради сохранения ценных исторических документов, рискуя собой, остался при большевиках и устроился в библиотеку и, разумеется, был расстрелян.
Представитель прославленного рода Чичаговых, святитель Серафим храбро воевал на русско-турецкой, был награждён лично Скобелевым. Пожертвовав блестящей карьерой, он сменил мундир на рясу. В роковые 30-е годы уже митрополит Серафим Чичагов пожертвовал и жизнью ради Церкви. Из военного в духовное сословие перешли офицеры граф Мусин-Пушкин, граф Граббе, граф Шереметьев, князь И. Шаховской. Князь Д. Абашидзе принял священнический сан, отказавшись эмигрировать, "жил не для себя, а для Бога". Раздав вообще всё имущество, принял обет молчания. В эмиграции барон В. Барков, отнюдь небогатый человек, помогал желающим получить высшее образование; светлейший князь М. Горчаков деятельно участвовал в монархическом движении и фактически за свой счёт содержал Высший Монархический Совет; среди инициаторов постройки брюссельского храма в память о Царе-Мученике особую активность проявили граф П. Апраксин и князь Черкасский, отдававшие этому святому делу не только силы, но и свои средства. Епископ Андрей Уфимский, ещё один отпрыск рода князей Ухтомских, несмотря на критичное отношение к Императорской власти, отказался поминать временное правительство на богослужениях, активно поддерживал белых, вкладывая им в руки духовный меч. Обновленчества и сергианства категорически не принимал, был репрессирован и расстрелян за свои взгляды.
Принцесса Елена Саксен-Альтенбургская устроила в своём фамильном дворце госпиталь, полностью оплачивала уход за ранеными, до войны финансово помогала многим благотворительным обществам. Графиня М. Игнатова растратила практически всё своё состояние на постройку храмов и церквей, которые потом восставшие пролетарии будут с упоением разрушать. Княгиня О. Апраксина занималась строительством приютов для обездоленных. Баронесса Анна Мейендорф в качестве сестры милосердия прошла русско-японскую, погибла на Первой Мировой. Судно, на котором она плыла, было атаковано немецкой подлодкой, баронесса помогала раненным и, в итоге, потонула вместе со всеми. Графиня Е. Игнатьева также погибла на посту сестры милосердия. Графиня Ребиндер была попечительницей харьковской общины сестёр милосердия. Баронесса Розен организовала общину сестёр милосердия "Утоли мою печаль". Княгиня Гедройц самоотверженно трудилась на ниве врачевания, с успехом проведя тысячи операций. Княгиня Волконская на свои деньги устроила госпиталь для солдат, через который прошли тысячи больных и раненых. Княгиня Гагарина, бывшая актриса, ушла сестрой милосердия за мужем на фронт, была ранена, награждена Георгиевской медалью. В Ялте общину сестёр милосердия создала княгиня Барятинская, за что, видимо, и была зверски убита "революционной чернью". Княгиня Вадбольская, оставив свет, ушла сестрой милосердия вслед за своим мужем, офицером. По мнению знавшего её врача "служила образцово". В сёстры милосердия ушла и весьма пожилая княгиня Багратион. Княгиня Горчакова осталась сестрой милосердия и после того, как под обстрелом погиб её муж. Графиня Бобринская много сделала для улучшения медицинского дела на Персидском фронте. В суровых походных условиях княгиня Долгорукая (имевшая полный Георгиевский бант!) в одиночку выходила и поставила на ноги десятки больных, выполняя функции и врача, и сиделки, и санитара. Княгиня З. Оболенская служила сестрой милосердия и также была ранена. В Гражданскую сестрой милосердия была графиня Уварова. Простой санитаркой по сути работала сестра Государя Великая Княгиня Ольга Александровна, также была награждена Георгиевской медалью. Графиня Орлова-Денисова до революции помогала неимущим художникам, в эмиграции стала работать в артели, писала иконы. Настоятельница Леушинского монастыря игуменья Таисия в прежней, мирской жизни была аристократка, из рода Пушкиных. Княгиня Т. Багратион-Мухранская постриглась в монахини, стала настоятельницей монастыря в Иерусалиме. Родная сестра Императрицы Великая Княгиня Елизавета Фёдоровна, отдавшая жизнь Церкви и за Церковь, перешла в монашество и стала настоятельницей Марфа-Мариинской обители (которую Сама и основала), а после казни, которой могла и должна была избежать, была прославлена как Преподобномученица.
Продолжать можно далее... Конечно, у обывательского и "учёного" большинства засели вырожденцы и сомнительные личности. Только в этом вина не аристократии, а извращённого материализмом, социализмом и превратно понятым демократизмом взгляда. "Чистому всё чисто, грязному всё грязно". Или как выразился Бальзак: "Особенность карликовых умов в том, чтобы приписывать своё духовное убожество другим". Эдмунд Бёрк, в связи с этим, заметил: "Дворянство - украшение гражданского общества. Только люди злобные, завистливые и лишённые вкуса могут с радостью наблюдать незаслуженное падение тех, кто многие годы процветал в чести и великолепии". А де Токвиль писал: "Дворянство не только в своей среде воспитывает мужественные нравы, но своим примером воспитывает их также в других классах. Его уничтожение обессиливает всех".
Так было не только в России. И везде аристократы за своё служение, за свои принципы и идеалы подвергались лишь ненависти. О вырождении французской аристократии зашла речь лишь после того, как ей сделали значительное кровопускание во время революционного террора. И то из культурной жизни аристократов изгнать так и не удалось. С эпитетом великих вошли в историю поэзии де Шатобриан и де Виньи. Культовым статусом обладал Барбе Д' Оревильи, культовой фигурой стал поэт и эстет де Монтескью, большой и заслуженной популярностью пользовались выходцы из древних родов писатель де Вилье де Лиль-Адан и художник граф Тулуз-Лотрек, была любима богемой (редкое явление) меценатка графиня де Ноай (происходившая из румынских князей). Весь мир признал героя и сказочника де Сент-Экзюпери. А ещё были утончённые эстеты Альфред де Мюссе, Реми де Гурмон, Анри де Ренье, Леконт де Лиль.
Также и относительно бестолковости и беспомощности английских "вустеров", надо иметь в виду, что эти "ни на что неспособные без своих слуг" джентльмены завоевали полмира и покорили крупнейшие и древнейшие цивилизации. Лоуренс Аравийский всё же более соответствует портрету типичного английского дворянина.
Немецкая военная аристократия, которой не пускали кровь в гражданской бойне, служила своей стране и воевала за неё во Вторую Мировую. Что поделать, если то был Рейх, но ведь и они были немцы. Прусские аристократы получали Железные и Рыцарские к ним кресты. Они же попытались устранить фюрера, за что поплатились жизнями. Среди участников июльского заговора 1944 года были знатные и высоко поставленные офицеры: фон Тресков, фон Вицлебен, фон Хазе, фон Герсдорф, Мерц фон Квирнхайм, Фрейтаг фон Лорингхофен, фон Мольтке. Нужно быть очень уж узколобым, чтобы не разглядеть благородства в пожертвовавших собой графе Штауффенберге и фон Паннвице. Бароны Ропп, Клейст (особо чтивший Николая II), Деллингсхаузен, Фрейтаг-Лорингхофен, Людингхаузен-Вольф (будучи офицерами Вермахта) постоянно заступались за русских перед руководством Рейха, рискуя не только своим положением. На фронте погибли принц Вильгельм Прусский (наследник Престола) и принц Витгенштейн. В бою пали представители знатнейшей фамилии братья Йорк фон Вартенбурги. Третий был казнён после провала покушения на Гитлера. Ещё на Первой Мировой погиб принц цу Лейнинген, тогда же как "рыцарь воздушного боя" прославился барон фон Рихтгофен. У влиятельного графа фон дер Гольца оба сына погибли на войне. Принц М. Саксонский принял священнический сан, стал аббатом.
Русская же аристократия отнюдь не выродилась к началу века. Это потерявшие совесть и забывшие свои корни разночинцы устроили классовый геноцид. Они стреляли воевавшим за Россию дворянам в спину и подбивали делать то же мужиков. "Простые", те, что не отличались совестливостью и умом, поддались на эту предательскую пропаганду и в самом деле уверовали, что, способствуя революционному разрушению, творили благое дело. Хотя нельзя списать всё на отговорку, что "тёмный народ обманули". Обмануть можно лишь того, кто готов обмануться, кто прислушивается к заведомой лжи. Живущий правдой не обманется. Как минимум, половина вины за разрушение России лежит на простом народе. На крестьянине-землепашце, на простом солдате, на простом рабочем, на простом матросе. Нельзя, сказав пару речей на митинге, из праведника сотворить истового грешника. Простые тоже постарались. В угаре иваны-дураки и федоты, родства не помнящие, часто шли ещё дальше своих духовных учителей, скопом насилуя беззащитных сестёр милосердия и гимназисток, пытая священников, предавая всё и всех. Истинным вырожденцем был как раз разночинец, вчерашний простолюдин, а не аристократ, красиво живший и умевший красиво умирать.