Если б была Украина девушкой,
Что б я сделал с девушкой той?
Я б Её накормил досыта,
А потом пригласил бы домой.

Мы бы сели на койке тесной с Ней,
И чтобы хоть как-то начать,
Я назвал бы Ее прелестной,
А Она бы добавила: 'Бл@дь'.

'Что ты, детка!?', - воскликнул бы 'честно' я, -
'Это ложь! Не стоит с ней жить!'
А сам думал, как разговоров вместо бы,
Да в постель бы Её уложить.

И Она бы взглянула в глаза мои,
Припечатала взглядом бы острым,
Стыдно стало б мне за мысли свои.
За намерения стыдно, за взрослые.

Улыбнулась бы мне печально Она,
Неотрывно фиксируя взгляд мой.
И светила бы бледно Луна из окна,
Стал бы Ею я, как собой.

Был бы частью Её неотъемлемой,
Разделил бы с Ней прошлое на двоих,
И от увиденного, стало бы тошно мне.
Мерзко стало бы. За обоИх.

Как имеют Её в кабинетах,
Во дворцах и палацах, на дачах,
На заседаниях и советах,
А Она никогда не плачет.

Как, за косы держа янтарные,
Окунают в дерьмо народное,
'Генеральные', 'первые', 'главные',
И, конечно же, 'международные'.

Как торгуют Ею в открытую,
Не боясь ни суда на совести.
И вещают Ей рожи сытые,
О любви, о добре и доблести...

И в душе моей стало пусто бы.
А она бы с улыбкой все той же,
'Спасибо', - сказала бы грустно мне.
'За что?' - крикну - 'Я ведь такой же!'

- 'Не хотел я любви! Только секс и власть,
Для того я тебя пригласил!'
'Перед тем', - говорит, - 'как в постель меня класть,
Ты меня все-таки накормил'.