У кого в детстве была двухъярусная кровать, тот обречён на морские приключения...
Когда мне было семь, а брату одиннадцать, мы сделали из своей деревянной двухъярусной кровати настоящий корабль. Вернее сказать - переоборудовали. Детская фантазия безгранична, поэтому в качестве инвентаря подходило всё, что угодно. Выглядело это примерно так: со второй полки свисают различные верёвки, тряпки, одеяла, какие только были в доме, всё это причудливо перевязано и перемешано. Создавалось впечатление настоящей рыбацкой, а может быть, и пиратской шхуны - так мы её и называли.
Сцен для игр было множество. Самая красочная из них - это шторм. Одеяла свешивались и плотно налаживались друг на друга. В этой темноте мы завёртывались в клубочки и дрожали от воображаемого холода. Ветер, который мы сами озвучивали то шипением, то угугуканьем, теребил наши паруса, вода заливала трюм и тогда наступало время тяжёлой мужской работы. Я, как младший, должен был перевязывать узлы, вычерпывать воду, срывать и снова налаживать одеяла... ой, то есть, паруса. Таков удел юнги, но я не жаловался, а наоборот - смеялся в лицо незримой опасности. Брат же, в свою очередь, как капитан, отдавал указания, которые я и так наизусть выучил. Однако сюжеты он мастерски выдумывал каждый раз по-новому. Он махал фонариком, указывая на новую пробоину, кричал, выл, шипел, в общем, создавал капитальную бурю. Финал же у этой сцены был всегда почти один. Кто-то из нас выпадал за борт и, кувыркаясь по полу, молил о помощи. В тот же момент другой, хватаясь за какую-нибудь верёвку, протягивал руку утопающему и кричал "Не-е-е-ет!", как это делали в американских фильмах. В большинстве случаев мне удавалось спасти капитана, а вот он как-то бросил своего преданного юнгу на съедение акулам, сказав: "Я за тобой вернусь". Устав ждать, когда брат даст знак, что он уже сплавал куда-то и вернулся за мной, юнга самовольно подполз к бортику и сказал: "Я смог доплыть, вода не очень холодная".
Так заканчивалась буря и наступала ночь. Мы поправляли завесы, ложились под одеяла и минут пять, как будто, спали.
Наступало утро. Паруса опускались. Дышать становилось легче. Повсюду кружили чайки, голоса которых вам легко изобразит любой голосистый ребёнок. Всё становилось на свои места. Капитан делал заметки в своём судовом журнале, положив его на стул, как на стол. Я ловил рыбу удочкой-линейкой. Иногда рыба чудесным образом превращалась в бутерброды или, ещё чуднее, в пирожки. Как это выходило, до сих пор не пойму.
Так и бороздила океаны наша двухъярусная кровать. Мы придумывали разные приключения с сокровищами, пиратами, морскими чудовищами. Иногда выходили на сушу и разбивали палатку из лыжных палок и корабельных парусов. Так бы и нашли все сокровища мира, я бы дослужился до капитана, брат до адмирала, но однажды нам в руки попалась книжка про мальчиков, которые стали жить как индейцы, и это невольно потопило нашу шхуну.
Наступило лето, мы перебрались на дачу и в лесу строили вигвам, но это, как говорится, совсем другая история...