Амин Роман : другие произведения.

От первого лица

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


Оценка: 1.00*3  Ваша оценка:

  roman_amin@mail.ru
  
  
  
  
  1
  
   Солнце, выглянув из-за крыши, быстро начало нагревать белый глянцевый подоконник. За спиной уже битый час три глупых старухи разговаривали о боге. Сначала я, нервно улыбаясь, нехотя прислушивалась к их пустой болтовне, но через некоторое время она утонула в моих мыслях, и превратилась для меня в бессмысленный звуковой фон, из которого иногда, впрочем, выскакивали отдельные слова, такие как: "вера", "сестры", "служение". Я по началу кусала губы, чтобы не встрять в их елейную беседу и снова не наговорить им грубостей. Старые дуры почему-то не понимали, что они не нужны богу! Сегодня ночью, когда я лежала в душной болезненной темноте, до меня со всей кристальной очевидностью вдруг дошло, что оказывается такого благоговейного для всех набожных людей понятия, как "истина" просто не существует. Оно ничтожно, как ложь! Истину придумали глупые люди, чтобы наполнить свою пустую недалекую жизнь каким-то смыслом... И только! Следом ко мне пришла убежденность в том, что есть лишь одна великая и недоступная для человеческого разума тайна. Есть какая-то запредельная тайна, которая вовсе не есть Истина! Истина противна тайне, потому что она сама по себе, какой бы удивительной не была, всё равно ограничивает безграничное. А эти старые дуры разложили в своих трухлявых мозгах всё по полочкам, как свои журналы с брошюрками и ходят вокруг да около с идиотскими блаженными улыбками. У меня постоянно возникало желание наговорить им кучу самых грязных матерных слов, какие только существуют, чтобы перевернуть в их засахаренных мозгах всё кверху дном... Впрочем, я уже сказала им всё, что думала об их вере, и они, ехидно улыбаясь, отстали от меня со своими идиотскими проповедями.
   Я вновь поймала себя на том, что опять заворожёно рассматриваю свои руки, как нечто, вроде бы, мне уже и не принадлежащее. Они были худые и бледные, совсем как у мертвеца. Голубые ручейки вен замысловатым узором опутывали безжизненную парафиновую плоть и тоже не добавляли оптимизма. Обручальное колечко с четырьмя сверкающими на солнце камешками так же отказывалось оживлять руки и смотрелось на пальце лишним. Даже солнце и то, кажется, как-то брезгливо касалось моих рук, вместо тепла производя эффект какого-то непонятного покалывания и зуда, который перетекал в грудную клетку, где немел в очаге постоянной ноющей боли.
   Кое-как оторвав взгляд от своих завораживающих мёртвых рук, которые мне стали сниться уже почти каждую ночь, запутывая меня в сложных хитросплетениях реальности, и вынуждая поверить меня в то - чего нет, я посмотрела во двор.
   Весна была уже в самом разгаре. С третьего этажа больницы это было даже заметнее, чем снаружи. И дело, наверное, было не столько в этаже, сколько в самом этом проклятом месте. Я помнила, какие деревья зазеленели первыми, а какие следом за ними. Видела, где зацвел самый первый одуванчик. Тогда я ещё выходила на улицу, и даже пыталась отыскать его, но мне не повезло. Его сорвал кто-то до меня... и не для меня. Теперь весь двор усыпан ими, но выходить на улицу у меня уже не было ни сил, ни желания. Я чувствовала себя чужой и лишней на этом празднике жизни. Невидимая преграда пролегла между мной и остальным миром. Возможно, это я сама воздвигла её, но веселее мне от понимания этого не становилось.
   Глядя на то, как, сладко нежась под тёплым солнцем, оживает земля, мысли мусорным холодным ветром уносились в прошлое. С каждым днём всё дальше и дальше. Я уже, кажется, добралась до своих первых воспоминаний из своей жизни, и чем чаще об этом думала, тем их становилось всё больше и больше... И конца этому, кажется, не было. Но я была уже на грани, и не могла точно сказать, что случилось на самом деле со мной, а что я уже навыдумывала. Всё перемешалось непонятным образом в один большой клубок с тысячами обрывочных воспоминаний. Начинаешь думать об одном, но нить неожиданно обрывается и появляется новый конец, невесть откуда взявшийся и никак не связанный с предыдущим.
   На днях я вдруг вспомнила, что когда мне было года три-четыре, я потерялась летом в парке и расплакалась. Тогда появился какой-то незнакомый человек и помог найти мою маму. Я не помнила, как он выглядел, словно он был лишь каким-то большим бледным пятном или шаром. Но я отлично помнила, как он бережно и надежно держал в своей ладони мою маленькую руку, словно это случилось со мной только вчера. Когда приходила мама, я напомнила ей об этой странной истории, но она готова была поклясться, что никогда ничего подобного со мной не случалось. Предположила, что я, возможно, когда-то прочла об этом эпизоде в книге и забыла, а когда снова вспомнила, то приняла эту историю за реальное событие из своей жизни. Я согласна была принять её версию, если бы не одно "но"... Буквы, сколько бы их не было, может быть, и могли вложить в мою голову некое фальшивое воспоминание из моего прошлого, но они не могли так поразительно живо сжимать мою ладошку.
   Последнее время я всё чаще думала о Викторе. Он был самой большой загадкой в моей жизни. Воспоминания о нём были по большей части светлыми, но с каждым днём на них наслаивалось всё больше безнадёжной грусти. Я хорошо помнила его слова о его странной привязанности ко мне, и, на этот раз, я была уверена в том, что это, действительно, были реальные слова, которые он говорил мне. Он часто произносил странные, пугающие фразы, и, наверное, поэтому я многое запомнила из того, что он говорил мне. Всё нелогичное, как правило, запоминается легче, чем строго выстроенная умом банальная схема.
   - Ты моя волшебная синеглазая душа, - говорил он мне, счастливо улыбаясь. - Я пришёл в этот мир лишь для того, чтобы спасти тебя!
   - От чего? - интересовалась я, сильно смущаясь. По началу я его побаивалась, и этот страх, вместе с его загадочными словами, проникал мне в самое сердце. - Мне, кажется, ни кто и ни что мне не угрожает. Разве нет?
   Виктор молча смотрел на меня. Его улыбка медленно гасла, а взгляд становился таким печальным, что мне становилось его безумно жалко, и уже казалось, что это не я ребенок, а он сам... И теперь его нужно как-то успокаивать, чтобы он вдруг не расплакался от своего надуманного горя.
   - Вера, пообещай мне, что ты найдешь меня, когда поймешь, что тебе уже никто не сможет помочь?! - снова и в последний раз попросил он меня в тот злополучный вечер, положив свою ладонь на мою вздрагивающую от плача голову, прежде чем уйти от меня навсегда.
   - Чёрта с два! - ответила я тогда, со злостью стряхнув его руку со своей головы.
   - Пожалуйста...
   - Уходи прочь! Твоё энергетическое тело меня уже...
   Когда он ушёл, я взяла папины сигареты и впервые в своей жизни закурила... Понравилось... С каждой новой затяжкой кругом шла голова, возникали вполне взрослые чувства о своей пропащей никому ненужной душе и фатальном безнадёжном мире.
   Вспоминая всё это, я теперь грустно улыбалась, понимая, что все его слова, какими бы безумно смелыми и искренними не были тогда, так и останутся навсегда теперь в моей памяти лишь пустыми звуками. У меня уже давно своя жизнь, а у него своя... Я не видела его уже лет пять или даже шесть. Правда, год или чуть больше назад случайно встретилась с его мамой на улице и узнала, что он, как уехал тогда в Индию, так и не вернулся обратно. Лишь изредка звонит оттуда, чтобы узнать новости. В тот день, сама не знаю почему, но я несколько раз вдруг начинала плакать и корить себя за то, что я одна во всём виновата. Теперь всё не так и не то, но другого уже мне не дано...
   Кто-то неожиданно коснулся моего левого плеча, оборвав мои воспоминания. Я вздрогнула, словно меня пронзило током, и быстро обернулась. Это была одна из двух старух, которые пришли к бабе Маше. Она молча протянула мне тонкий лощёный журнал.
   Они были из какой-то религиозной полулегальной организации. Несколько раз пытались обратить меня в свою веру, которая, цитатами хвалёных мертвецов и фальшивыми улыбками своей паствы, пыталась убедить меня в том, что душа - это только физическое тело и ничего больше за этим не стоит. Признаться, сейчас я готова была поверить во что угодно, в любую, приятную на слух, чушь, но только не в этот бред. У меня была живая бесплотная душа, и никто не мог переубедить меня в обратном. Баба Маша, которая с самого начала не питала ко мне особо тёплых чувств, последнее время совсем меня игнорировала, чему я была только рада, и всё свободное от процедур время либо читала свои журналы, либо смотрела свой дурацкий телевизор, либо спала.
   Я снова хотела, было отказаться от предложенного журнала, сморщила нос и замахала рукой, но старуха, у которой были не приятные бледно-голубые водянистые глаза и тёмная одрябшая кожа мумии, с заискивающей улыбкой уже положила его передо мной на залитый ярким солнцем подоконник. Я лишь мельком взглянула на обложку, где было написано чёрным по белому: "Что нас ждёт после смерти?", подперла свою несчастную лысую голову ладонью, и снова стала смотреть в окно. Но теперь уже ничего не видела перед собой: ни чудесных акварельных деревьев, ни одуванчиков, ни такого удивительного изумрудного неба. Было такое чувство, что кто-то невидимый ударил меня с размаху по лицу, отчего было не столько больно, как обидно. На глаза, кажется, что из самого сердца, нахлынули слезы, а одна самая горькая, стремительно соскользнув по носу, упала на обложку журнала, прямо на слово "смерть".
  
  
  2
  
   Каждый наш с ним поход из детсада в больницу был для меня сродни пути на голгофу. Его задумчивый взгляд был тяжелее креста, а его молчание больнее ударов бича. Поглядывая на его макушку, я постоянно ждал от него какого-нибудь очередного подвоха. Я нутром чувствовал, его зацикленость на одном запретном желании, для удовлетворения которого он готов был уже совершать не логичные ходы, понимая что, уже перепробовал все другие. Пару дней назад, он вдруг заявил, что объявляет голодовку, но голод всё же оказался сильнее его заветного желания. К этой затее он больше не возвращался, почувствовав своё явное бессилие, но, пойди, узнай, сколько еще безумных идей в настоящий момент зреет в его голове.
   - Чем сегодня занимались? - спросил я у него, как можно веселее. Машину, которую я три месяца никак не мог продать, сегодня, наконец, взяли за хорошие деньги, и мне не трудно было казаться добродушным. Теперь денег хватит, чтобы расплатиться со всеми долгами и ещё оставить на черный день.
   - Да.... Как обычно! Ничем.
   - Соня, тебя никто не обижает?
   - Нет.
   - А в чём же тогда дело? - бездумно спросил я и тут же спохватился. Ненужно было задавать этого вопроса. Я и без него знал, в чём дело.
   - Ни в чём! - ответил он едва слышно.
   Опять наступила неловкая тишина, которая, впрочем, вскоре неожиданно оборвалась. По мне, лучше бы, она длилась целую вечность, чем закончилась опять этим ненавистным вопросом.
   - Я сегодня смогу увидеть маму?
   - Конечно, сынок... Ты будешь сидеть на скамейке, во дворе, и она тебя увидит.... И ты её тоже увидишь.... Ты же знаешь, где находится её окно... Я тебе даже оставлю телефон, и ты сможешь с ней поговорить!
   - Не нужен мне твой телефон! Я хочу её просто обнять...
   Он остановился и захныкал, размазывая слёзы по сморщенному от горя лицу. Я достал из кармана платок и почувствовал, что ещё немного и сам начну реветь.
   - Прости Соня, но пока это невозможно, - соврал я и сжал губы от обиды на Веру. Я, разумеется, понимал, каково ей сейчас, но разве это может служить оправданием перед слезами ребенка, которому всего-то и нужно, что немного её ласки. Но она, почему-то, не хотела его видеть и вынуждала меня врать снова и снова, каждый раз выдумывая правдивую ложь, почему они не могут встретиться. - Туда пускают только взрослых!
   - Я уже взрослый!
   - И я всем говорю, что ты у меня взрослый! На, вытри сопли... Я сегодня снова поговорю с этим глупым врачом, который не хочет тебя пускать туда.
   - Правда, поговоришь?
   - Клянусь тебе!
   Он взял платок и стал вытирать нос. После чего посмотрел мне в глаза и так нехорошо улыбнулся сквозь слёзы, что у меня по спине побежали мурашки.
   - А, то знаешь, что я сделаю? Я убегу!.. Если она меня любит, то она сама будет меня искать.
   - Не говори глупостей!
   - Скажешь, не убегу?
   - И куда ты интересно собрался бежать?
   - Мне всё равно! Куда глаза глядят.
   - Но это же глупо!
   - Это не глупо!.. Вы оба будете меня искать! Разве нет?..
   - Это так же глупо, как голодать или не разговаривать со мной. Просто доверься мне! Я всё сделаю для того, чтобы ты встретился с ней, поэтому прекращай морочить мне голову своими глупыми выдумками.
   - Я всё равно убегу! - упрямо заявил Соня.
   - Давай... Беги вперёд, за угол дома, и постой там немного. Тогда ты там сам поймешь, какая это глупость!
   Он снова ехидно улыбнулся мне и быстро побежал вперёд. Спустя несколько мгновений он скрылся за углом, и я тогда наивно предположил, что мне всё же легче будет договориться с Верой, чем с ним.
   Когда я дошёл до конца дома и завернул за угол, то понял, что зря позволил ему втянуть себя в эту авантюру. Его нигде не было...
  
  
  
  3
  
   Светло-зелёная стена была гладкой, блестящей и на удивление реальной. Всё, наверное, оттого что она сейчас была освещена ярким весенним солнцем. Когда светит солнце, всё представляется в несколько ином, более радужном, свете, нежели оно есть на самом деле. Нам дали по глазам, чтобы мы видели солнце, а чтобы увидеть реальность, скрытую во тьме глаз ненужно. Необходимо что-то ещё, что находится позади обманчивых чувств...
   Я несколько раз закрывала глаза, но уснуть никак не могла и снова смотрела в стену перед собой. Изучала на ней закатанные в краску крупинки мусора, волоски и тёмные точки, которые оставили на ней прошлогодние мухи. Я, то - считала их, то - складывала из них, как древний астроном на звёздном небе причудливые созвездия, то - снова начинала пересчитывать. Это как-то отвлекало и мешало думать обо всём плохом и ненужном.
   Баба Маша, начитавшись своих журналов, кажется, заснула и теперь тихо постанывала во сне. Сейчас мне было жаль её, и не потому, что она казалась мне страшно обманутой своей глупой верой, а только из-за того, что она мучилась от своей смертельной болезни не меньше меня, если даже не больше. Я хотела обернуться и убедиться в том, что она спит, но боялась, что кровать заскрипит, и она точно проснётся, чтобы опять начать свою пустую возню, которая меня всё больше начинала раздражать. Теперь мне казалось, что всё на этом свете безнадежно. Даже солнце и то светит с зари до вечера почём зря...
   Я взяла с тумбочки простой карандаш, которым разгадывала бесконечные сканворды, и на стене, на уровне глаз, начала прилежно рисовать точку. Когда дело было сделано и мое художество меня вполне удовлетворило, я положила карандаш обратно на тумбочку и внимательно уставилась в нарисованную точку, одновременно с этим пытаясь припомнить, чему давным-давно меня хотел однажды научить Виктор. Кажется, нужно было представить, что кроме этой несчастной точки больше ничего не существует на свете. После чего начать дышать, воображая, что выдох идет через третий глаз и входит в точку, а вдох - наоборот, выходит из точки и заходит в третий глаз. Я не помнила для чего всё это, в конечном счете, было нужно, но это, впрочем, сейчас не имело для меня существенного значения и я, от нечего делать, начала старательно концентрировать свое внимание на точке...
   Через некоторое время, когда я уже почувствовала какой-то мимолётный сдвиг в своём сознании, кто-то открыл дверь, и всё сразу улетучилось. Это пришел Дмитрий. Встретившись с ним взглядом, я приложила палец к своим губам, чтобы он не шумел, и кивнула головой, в сторону спящей соседки. Дмитрий тихо положил пакет с фруктами на тумбочку и, поцеловав меня в щеку, опустился перед кроватью на колени. Он несколько долгих мгновений внимательно изучал моё лицо, и чем дольше он смотрел на меня, тем всё более отчетливо я видела в его глазах немой испуг. Я догадывалась, в чём дело, когда сама увидела своё отражение сегодня в зеркале. Он был здесь только вчера, а ему, наверное, казалось, что он с помощью какого-то потустороннего волшебства оказался в своём прошлом. Болезнь совершала с моим телом страшные и непонятные метаморфозы. Нет, она вовсе не обезобразила моё лицо и тело, а скорее даже наоборот... Болезненная худоба окончательно повернула время вспять. Если и дальше всё так пойдет, то завтра я стану ребенком, а после завтра меня совсем не станет. Взгляд и тот стал каким-то по-детски необыкновенно ясным и пронзительным, таким, каким он был у меня в детстве. Волос, правда, теперь не было, но разве в волосах дело?
   - Вера, как ты себя чувствуешь? - тихо прошептал он, и я услышала дрожь в его голосе.
   - Хорошо, - ещё тише ответила я, любуясь его длинными ухоженными волосами, которые необыкновенно переливались на солнце, и его красивым лицом. Кто только придумал, что красивые мужчины неверные мужья? Глупость, какая-то!
   - Дим, ты любишь меня? - спросила я. Я, разумеется, знала, что он ответит, но мне очень захотелось сейчас услышать ещё раз эти банальные затасканные, как старые джинсы, слова.
   Он осторожно коснулся своими губами моих губ.
   - Я всегда буду любить тебя, дорогая! - тихо сказал он.
   - Даже если у меня вслед за волосами выпадут ещё и зубы?
   Дмитрий погладил ладонью ёжик волос на моей голове.
   - Обезьянка, мы тебе купим парик и вставим новые зубы.
   - А без парика и зубов я тебе буду уже ненужная?
   Дмитрий покрыл моё лицо нежными поцелуями.
   - Я за себя переживаю! А то кто-нибудь ещё отобьёт у меня такую красавицу.
   Я улыбнулась и прикоснулась ладонью к его колючей щеке.
   - Мне сказали, что ты опять ничего не ела...
   - Мне не хочется!.. Ты машину продал?
   Он повел головой, недовольный тем, что я попыталась перевести разговор в совершенно другое русло.
   - Но, мы же договорились с тобой, что ты будешь слушаться врачей...
   - Мы договорились, - тихо, но, едва сдерживая себя от гнева, вспылила я, - что ты скажешь своим врачам, чтобы они перестали травить меня своей дрянью.
   - Но они же лучше нас обоих знают, что нужно делать, - сказал Дмитрий и жалобно сморщил лицо. - Родная моя, пожалуйста, доверься им!
   - Боже ты мой!.. Да, ты же ничего не понимаешь! - прошипела я, окончательно потеряв терпение, и, глядя ему в глаза, пораженно закачала головой. - Ничего!.. А как объяснить тебе - я тоже не знаю! Пойми, что боль - это ведь не самое страшное, что может быть жизни. Так, по крайней мере, я ещё хоть знаю, что живу... Но я уже почти не чувствую боли... Мне иногда даже кажется, что я уже умерла! Странно так... Мне кажется, что всё, что со мной сейчас происходит не жизнь, а какой-то страшный нелепый сон...
   Я замолчала, не найдя больше слов, чтобы выразить свои чувства, и начала в исступлении кусать нижнюю губу.
   - Ты можешь хоть пытаться мне объяснить, что происходит...
   - Ты все равно не поймешь! - убежденно заявила я, пристально глядя ему в глаза. - Ты ведь учился в техническом институте и всё такое прочее... Ты, кажется, даже и в церковь ни разу не ходил?! Я тоже не ходила, но сейчас ведь речь не обо мне!
   - Ну, пожалуйста! Я попытаюсь тебя понять...
   - Я не уверена в этом!
   - Милая, прошу тебя!
   Он взял меня за ладонь и большим пальцем стал теребить мои костяшки.
   - Ну, ладно!.. Так и быть!.. Взгляни на стену за своей спиной. Правда, ничего необычного в ней нет и быть не может?!
   - Да... Стена, как стена, - признался Дмитрий, после того, как равнодушно взглянул на стену за своей спиной.
   - Стена, как стена! - передразнила я его и нервно хихикнула. - Хорошо звучит! Просто, как дважды - два! А ты теперь только вообрази, что от ваших вонючих лекарств у меня уже практически съехала крыша? Мало того, что я уже напрочь запуталась в своём прошлом, теперь я уже откровенно схожу с ума... Ночью я уже несколько раз видела, как из неё один за другим вылезают омерзительные твари, каких я никогда даже представить себе не могла, и шастают по палате, как у себя по дому. Скалят зубами, хватают меня за руки и за ноги своими уродливыми лапами так, как будто бы я уже принадлежу им. Я знаю, что они мечтают забрать меня с собой в свой треклятый мир, но пока почему-то им это не удается... Ну, как тебе? Не слишком? Но, ведь ты сам просил?! Чего же ты молчишь!
   - Я не знаю, что тебе сказать... - Дмитрий пристально посмотрел на меня, словно пытался разглядеть во мне другого человека, которого раньше хорошо знал, а теперь боялся, что уже потерял безвозвратно. - Хочешь, я попрошу, чтобы тебя перевели в другую палату?
   - Да, какая разница? Здесь везде одно и тоже!
   - Поэтому ты не хочешь видеть Соню?
   - А ты его опять притащил с собой!? - возмутилась я и, увидев реакцию Дмитрия на мой укор, примирительно сморщила лицо. - Дим, я же тебя просила...
   - С его чувствами тоже ведь нужно считаться? Разве нет?
   Я встала с кровати и босиком по прохладному полу пошлёпала к окну. Он сидел на лавочке, такой маленький и такой одинокий, что на него невыносимо было смотреть без слёз. Я подняла руку и помахала ему, когда он, наконец, взглянул в мою сторону. Слёзы, как всегда, невозможно было сдержать. Дмитрий тоже подошёл к окну и обнял меня сзади. Он вскочил с лавочки и заплакал от нахлынувших на него чувств. Он порывался бежать ко мне, но понимал, что этого делать нельзя, и обречённо топтался на месте, обливаясь слезами. Когда он плакал, он был похож на девочку, о которой я мечтала, но родился мальчик, но выбранное мной имя для девочки смехом прилепилось к нему.
   - Он такой маленький, - сквозь слёзы произнесла я. - Он у нас совсем не растет. Может, он болен?
   - Он здоров!
   - Почему же он тогда не растет?
   - Просто он далеко, и тебе это кажется... Может, я позову его, чтобы ты смогла побыть с ним хотя бы пять минут? - спросил меня Дмитрий жалобно. - Больше ему не надо. Только пять минут!
   - Ладно, - продохнув адский комок в горле, сдалась я, но в этот момент мне на глаза попала точка, которую я нарисовала на стене, и ухватила его в последний момент за рукав. Я посмотрела ему в глаза так, чтобы он смог меня правильно понять. - Нет, пойми же ты, что ему нельзя находиться здесь! Днём их не видно, но я чувствую, что они всегда здесь... Здесь очень плохое место, особенно для маленького ребенка. Очень плохое! Скажи ему, что я его люблю больше всех на свете. И не води его больше сюда! Договорились?
   Дмитрий дрожащим от обиды голосом попросил:
   - Один раз... Только один раз! Я же ему обещал...
   - Нет! Пожалуйста, ненужно. Уведи его отсюда!
   - Сегодня, когда мы шли к тебе, он попытался от меня сбежать, чтобы ты сама стала его искать. Смешно, правда?
   - Не смешно!
   - Вот и я так думаю, что не смешно! Сегодня он испугался и поспешил вернуться назад, но что произойдет, если он однажды окажется в полном отчаянии? Вот и я не знаю...
   Дмитрий сник и едва заметно покачал головой, не в силах меня понять. Некоторое время мы смотрели в окно. Я молчала, чтобы он понял, что я не намерена продолжать разговор на эту тему.
   - Это... - Я потупила глаза, не зная, как ему сказать о своей просьбе, которую я в тайне вынашивала уже некоторое время. Дмитрий был обижен на меня почти до слёз, а тут еще приходилось просить его о всякой ерунде. - Ты ведь помнишь Виктора?
   - Какого Виктора?
   - Ну, мо... Ну, какого-какого... Виктора!
   - Того загадочного типа, который был, кажется, на двадцать лет старше тебя? - Дмитрий невесело улыбнулся и плечом тихонько поддел меня. - Разве такое можно забыть?
   - Не надо так шутить, - попросила я и нехотя улыбнулась ему в ответ. Мои мысли сейчас были всецело захвачены совсем другим. - Дим, мне очень нужно с ним встретиться. Ты поможешь мне?
   - Зачем он тебе нужен?
   - У меня есть к нему одно дело.
   - Какое дело?
   - Это касается моей души...
   - Души?.. В каком смысле?
   - Пожалуйста, не спрашивай! - Я опустила голову, как провинившаяся ученица, и снова заплакала. - Просто найди его! Я скажу тебе, где живет его мама. Пожалуйста, ты сделаешь это для меня? Я больше тебя ни о чём никогда не попрошу...
   Дмитрий обнял меня и положил тёплую потную ладонь на мою лысую голову.
   - Перестань! Разумеется, я всё сделаю для тебя, родная моя!
   - Сегодня?!... Хорошо?
   - Сегодня? - переспросил он удивленно, но тут же собрался с мыслями и пожал плечами. - Хорошо... Сегодня! Только отведу Соню к бабушке.
   - Пожалуйста, прости меня!
   - За что?
   Я пожала плечами. Чувствовала, что было за что...
  
  
  
  
  4
  
   Я остановился перед дверью, которую видел первый раз в своей жизни, и в голове внезапно промелькнуло такое странное чувство, что этот эпизод был уже давно прописан в моей жизни, возможно даже ещё задолго до моего рождения. Чтобы я однажды обязательно оказался здесь, в этом доме, в этом тёмном подъезде, возле этой белой обшарпанной двери. И теперь мне, после долгих лет латенного ожидания, осталось только узнать, ради чего затевался весь этот сыр-бор.
   Я не питал к Виктору, которого видел всего пару раз, и то мельком, ни малейших симпатий. Я всегда думал о нём, как о первом и единственном мужчине, который был у Веры до меня... И который, ко всему прочему, её бросил. Пожалуй, это и было той главной причиной, почему я его в тайне ненавидел. Получалось, что я подобрал то, что он бросил и не мог ему этого простить. Думать о том, что Вера спуталась со мной лишь затем, чтобы ему отомстить, я не хотел... но всё равно раньше часто думал об этом. Она нарочно водила меня в те места, где появлялся Виктор, а, увидев его, вела себя со мной не естественно весело и убеждала нас обоих, что наша встреча чистая случайность. Но потом он уехал, и всё почти забылось. В какой-то момент я даже смирился с тем, что его она любит, а меня всего лишь жалеет.
   Теперь, когда нам, как никогда раньше, нужно было держаться друг за друга, она для чего-то захотела с ним снова встретиться. Я не мог понять, зачем это ей было нужно. Однако, после её столь неожиданных откровений, которыми она сегодня поделилась со мной, я уже всерьез думал о том, что понять мне её будет совсем не просто. Наверное, за свою дурь она и просила у меня прощение... При чем тут её душа?
   Не долго думая, чтобы вдруг не передумать, я протянул руку к кнопке звонка и позвонил. Несколько мгновений спустя, открылась промежуточная дверь в коридоре. Через пару секунд щёлкнул замок и за распахнутой дверью я увидел мальчишку лет десяти в шортах и футболке.
   - Я могу увидеть Виктора? - поинтересовался я у него.
   Он пару раз хлопнул глазами и молча убежал обратно. Через несколько секунд появилась полная пожилая женщина в синем цветном халате. Похоже, это была его бабушка.
   - Могу я увидеть Виктора? - спросил я у неё.
   - Нет, он уже давно живёт в Индии.
   - Да, я слышал... А мне можно узнать номер его телефона или адрес электронной почты?
   - Да, проходите! Я сейчас найду номер, по которому с ним можно попробовать связаться.
   - Я здесь подожду...
   - Лучше, войдите! Я не знаю, сколько на это потребуется времени. Он всегда сам звонит. Я пыталась несколько раз до него дозвониться, но у меня ничего не получилось. Там по-русски никто не понимает... Да и стоит это, бог знает, сколько денег.
   Я пожал плечами и проследовал за ней. В прихожей снял ботинки, и меня проводили в комнату... с чёрными стенами и красным потолком. Жуткие цвета сразу вогнали меня в состояние глубокой депрессии. Мебели в комнате было не много: диван, письменный стол с компьютером и книжный шкаф. Я осмотрелся, и мой взгляд сразу застыл на большом листе ватмана, прикрепленном к стене, - единственно светлом пятне во всей комнате. На нем было нарисовано графитным карандашом лицо Веры. У меня возникло стойкое чувство, граничащее с обычным беспричинным страхом, что её рисовали не когда-то, много лет назад, а сегодня, и лист повесили на стену прямо перед самым моим приходом. Я видел это пронзительное выражение в её глазах всего пару часов назад.
   - Я решила оставить всё, как было при нём, - сказала мама Виктора и задумчивым взглядом обвела комнату. - Когда-то же он должен будет вернуться назад?! Жду, не дождусь... Ему, наверное, приятно будет, если он увидит, что всё осталось здесь по-прежнему... Вообще-то раньше здесь было светло, но потом вдруг, перед самым его отъездом, с ним что-то случилось и вот, пожалуйста, - итог, чёрные стены и красный потолок. А Вам он зачем?
   - Я, в общем-то, его почти не знаю, - признался я. - Меня просто попросили его найти.
   - Даже не знаю, кого он может ещё интересовать на этом свете кроме родной матери... Ни работы, ни друзей, ничего у него нет!
   - Баб, я пойду, погуляю? - спросил мальчишка, заглянув в комнату избавив меня от лишних объяснений.
   - Надень другую майку!
   Мальчишка, равнодушно взглянув на меня, скрылся за дверью.
   - Это... его сын?
   - Да, что Вы... Племянник! У Виктора нет никого, и мне сдаётся, что уже никогда не будет. Заблудился в своих мечтах, как мальчишка, и всю жизнь себе обгадил.
   Она отвела взгляд от рисунка Веры, открыла ящик письменного стола и стала копаться в бумагах.
   - А эта девушка тоже из его фантазий? - спросил я, и моё сердце предательски забилось оттого, что я собрался забраться на запретную для меня территорию.
   - Если бы... Нет, она вполне реальная девушка!
   - Он её любил?
   - Между ними была очень большая разница в возрасте... Какая может быть тут любовь? Блажь одна! В его мире грёз и отношения между людьми, какие-то не совсем ненормальные. Но, видит бог, не я его таким воспитала...
   - А она его любила?
   - Не знаю... Но сейчас у неё всё, слава богу, хорошо! Она замужем за хорошим человеком. Он, кажется, программист. И я даже рада тому, что у неё с Виктором всё так закончилось. Иначе бы они оба были несчастны. Он всю свою жизнь борется сам с собой. Женщине, какой бы сильной и умной она не была, - не место рядом с его пропащей душой. Он это понимал и, наверное, поэтому расстался с ней...
  
  
  
  5
  
   Палящее ртутное солнце выжигало из несчастной земли последние соки. Ашрам, который расположился у подножия горы, дрожал в парах горячего воздуха, как сказочный мираж. Казалось, что ещё немного, и он, оторвавшись от постылой земли, вознесется в высокое лазурное небо вместе с воздушными огненными потоками.
   Я закрыл глаза, и некоторое время прислушивался к тому, как не по далёку, в тени мангового дерева, беснуется стая обезьян, оглашая окрестности своими возбужденными воплями. Через пару минут вновь открыл - ничего не изменилось... Ашрам не испарился. С каменистого склона горы по-прежнему были видны основные его строения. Храмы, гостиницы, искусственный водоем...
   С утра кружилась голова, и на душе было муторно. Что было бы, если бы Лукойл меня послушался и показал, как пройти в пятые врата, я сейчас не хотел даже думать, но он очередной раз, несмотря на все мои уговоры, похоже, снова спас мне жизнь. Если бы он был человеком, то я бы уже по гроб жизни был ему обязан... Но он был кем угодно, но только не человеком, и поэтому мы по-прежнему могли быть с ним просто друзьями без подспудных мыслей о долге, выгоде и прочей житейской ерунде. По своей сути он, впрочем, был не совсем надежным товарищем, каким отчаянно хотел казаться. Я догадывался, что я по какой-то таинственной причине нужен ему не меньше, чем он был нужен мне. Вдаваться в углубленный анализ того, кто от кого в большей степени зависел, я не спешил, пологая, что ответ со временем придет сам собой.
   Предметы этого мира снова пришли в движение и поплыли слева на право. Я закрыл глаза. Всё те же звуки и всё те же мысли... Мне уже давно хотелось уехать отсюда. От этой чужой земли, от этих чуждых звуков и запахов. Поначалу мне всё это даже нравилось, а теперь вызывало лишь чувство досады, что я был не в состоянии от этого избавиться. Никак не удавалось скопить денег на обратную дорогу. Заработать их здесь было не реально, так же как и занять их у кого-нибудь на время. Тысяча долларов для этих мест была астрономической суммой. Была надежда найти работу в России, чтобы за счёт компании вернуться домой, но она пока так и оставалась для меня несбыточной надеждой.
   Я вдруг почувствовал, что ко мне кто-то подкрадывается. Сначала раздался шорох в кустах справа от меня, но тут же переметнулся влево и отозвался сломанной веткой. Я открыл глаза и удивлённо осмотрелся. Вокруг не было ни одной живой души. Я пристально стал изучать окружающие меня предметы, пока мой взгляд не остановился на небольшом белом булыжнике, который лежал на валуне прямо передо мной. До того, как я закрыл глаза, я готов был поклясться, что его там не было. Я повернул голову в сторону ашрама и краем глаза стал наблюдать за камнем. Несколько минут ничего необычного не происходило, булыжник лежал так, как будто ему было миллион лет. Но что-то мне в нём не нравилось, толи его цвет, толи неестественно тёмная тень, которую он от себя отбрасывал, и я терпеливо продолжал дожидаться, когда он себя выдаст. Прошло, бог знает, сколько времени, но азарт найти необычное в самом обыденном во мне не угасал. Мне казалось, что как только я отвернусь, он снова бесследно растворится в воздухе или даже звезданёт меня по затылку.
   Наконец мои параноидальны надежды были с избытком вознаграждены... Камень волшебным образом проснулся от бесконечной спячки и заворочался. После чего оторвался от валуна и невесомой пушинкой завис в воздухе.
   - Попался! - крикнул я и прицелился указательным пальцем в булыжник.
   - Ну, конечно! - обижено согласился Лукойл детским писклявым голоском. Камень подлетел пару раз кверху, после чего стал с хрустом перемалываться в его невидимой руке и высыпаться из неё мелким гравием.
   - Это обычный камень?! - разочарованно произнес я.
   - Я его положил, - продолжая хрустеть камнем, сообщил Лукойл и ехидно захихикал. - А ты купился!.. Пока ты ждал, что он выкинет, я мог сто раз подкрасться к тебе и убить.
   - Нет, я бы почувствовал! А камень мне, действительно, показался необычным...
   - Не удивительно! Ты сегодня тоже не ахти выглядишь.
   - Я потерял сегодня в сновидении много сил.
   - Это потому, что ты отказываешься меня слушать. Тебе рано ещё входить в четвёртые врата, а ты уже намылился в седьмые. Тебя там порвут, как бобик грелку. Ты и опомниться не успеешь!
   - Я намного сильнее, чем ты думаешь! Если бы я был слаб, то ты бы не связался со мной. Признайся, что тебе самому интересно посмотреть, что там, за седьмыми вратами. И только я могу провести тебя туда, если ты, конечно, расскажешь, как их открыть.
   - Пока я не увижу, что ты к этому готов, я ничего показывать тебе не стану. Даже и не мечтай!
   - Да, ладно... - не унимался я. - Может быть, всё дело в том, что ты сам боишься оказаться там. Ведь о том мире хотят разные слухи. Один страшней другого!
   - Ты ненормальный! Тратишь уйму энергии на самые простые вещи, а всё туда же - седьмые врата. Сегодня в сновидении на тебя напали, а ты, вместо того чтобы бороться за свою жизнь, вообще занялся неизвестно чем!
   - Мне показалось, что это была снова она.
   - Столько лет уже прошло, а ты по-прежнему готов в каждой твари видеть враждебную сущность своей любимой ведьмы!
   - Я думал...
   - Пока ты думал, тебя обобрали до нитки. Теперь ты сидишь тут вдрызг разбитый и просишь меня рассказать, как открыть седьмые врата?! Это безумие! Пока ты сам не научишься за себя бороться и не перестанешь выезжать на мне, даже и не заикайся больше об этом.
   - Я думал, мы друзья?! Ну, хотя бы одним глазком взглянуть, что там...
   - У тебя недостаточно для этого энергии. Ты - слабак!
   - А где её взять больше?.. Где?
   - Тебе нужно вернуться на свою родину. Там, чувствую я, собака зарыта. Пока ты её не откапаешь, ты не станешь по-настоящему сильным. Ты должен убить ведьму, которая лишила тебя сил, и только тогда они снова вернутся к тебе. Это единственный выход!
   - Я это слышу уже сотый раз, но ты ни разу мне не сказал мне, где взять денег на дорогу.
   - Если бы ты хотел вернуться, ты бы за это время уже пешком дошёл до своего дома, - истерично пропищал Лукойл и засмеялся, видя мою реакцию на его предложение.
   - Это бред какой-то! - убеждённо заявил я и поднялся с валуна, на котором сидел. На первом шагу я запутался в ногах и, под ехидный смешок Лукойла, повалился на землю. Шнурки на моих ботинках были им заботливо связаны между собой, пока я гипнотизировал взглядом булыжник.
   Я громко выругался и Лукойл расхохотался. Обезьяны, словно, услышав мою ругань, прекратили свои бесконечные разборки и смолкли от удивления.
   - Ты не обиделся? - немного успокоившись, поинтересовался Лукойл.
   - Куда там... Я уже привык к твоим идиотским шуткам!
   - Ты должен каждое мгновение в своей жизни быть настороже, потому оно может оказаться для тебя последним. А ты ведёшь себя как Кащей бессмертный со своим золотым яйцом, которое упрятал чёрт знает куда.
   - Хрустальным яйцом, - поправил я.
   - У тебя они, надеюсь не хрустальные? - спросил Лукойл и снова звонко захихикал.
   Я перевязал шнурки, как положено, и стал спускаться с прокалённой солнцем горы. Ашрам с каждым годом, всё больше превращался в большой туристический лагерь, и моё желание побыть наедине с собой всё чаще выгоняло меня за его пределы.
   На дороге, которая опоясывала гору кольцом, я повстречался с небольшой группой туристов. Их сопровождал Ранга - мальчишка лет двенадцати, чьи родители содержали здесь гостиницу, в одной из комнат которой ютился я. Я улыбнулся, когда туристы начали меня дружно фотографировать. Я уже давно не смотрелся в зеркало, но подозревал, что вид у меня был ещё тот.
   Я протянул руку ладонью к верху и Ранга привычно хлопнул по ней, приветствуя меня, как своего закадычного друга. С моего приезда, я учил его говорить по-русски, а он меня на тамили.
   - Как дела? - спросил я его, на его родном языке. Писать я ещё не мог, да и, признаться, не хотел учиться, зато общаться с местными уже стал вполне сносно.
   - Хорошо! - ответил он по-русски, и начал зубоскалить своими ослепительно белыми зубами, которые резко контрастировали с его шоколадной кожей.
   - Тебе их совсем не жалко? - поинтересовался я, кивнув на группу туристов. - Зачем ты потащил их по такой жаре?
   - Они сами этого захотели, - мешая русский, английский и тамили, заверил он. - Ведь они об этом так долго мечтали. Между прочим, среди них есть и русские. Вон, те - две девушки! Если ты сам ещё не разучился говорить по-русски, то можешь поболтать с ними.
   Я посмотрел на его самодовольную улыбку, а затем - на кого он указал. Девушки были похожи на сестер. Старшая из них выглядела лет на двадцать с небольшим, младшей было не больше восемнадцати лет.
   - Потом, как-нибудь...Они ведь тут не на один день?!
   - Как хочешь!
   Ранга повёл экскурсию дальше. Ещё какое-то время была слышна его корявая английская речь, повествующая о фантастической истории происхождения священной горы. Провожая взглядом удалявшуюся группу и особенно двух русских девушек, я почувствовал смутную тревогу, которая неожиданно вкралась мне в сердце.
   - Это знак! - шепнул мне на ухо Лукойл. - Точно тебе говорю!
   - Ты о чём?
   - Об этих русских... Они помогут тебе вернуться домой!
   - А я когда я их увидел, то почему-то почувствовал страх...
   - Ты же знаешь, что только глупцы полагаются на собственные чувства, потому что они обманчивы, как и всё в этом мире.
   Я продолжил свой путь, и через некоторое время обнаружил, что Лукойл отстал от меня, но на этот раз был полностью уверен в том, что теперь чувства меня не обманывают. Лукойл не любил ашрам, а если и захаживал в него, то чувствовал себя не в своей тарелке, начинал нервничать, ругаться и нести чушь несусветную. По дороге я умылся в водоеме, в котором увидел отражение обросшего седеющего старика, и некоторое время с грустью смотрел на него. Я чувствовал, что многое уже безвозвратно потеряно, а на остальное не было достаточно сил. Погрустив, я направился в прохладный храм. Опустился на мраморный отполированный пол перед могилой Учителя и, взглянув на его каменное изваяние, зарыл глаза. Я вновь поймал себя на мысли, что отсюда силы ждать мне больше не стоит. В погоне за силой, я приехал сюда, но вышло наоборот. Здесь я почему-то ощущал своё одиночество, гораздо сильнее, чем дома. Теперь ещё эта непонятная тревога, неожиданно возникшая в сердце, всё не оставляла меня, а наоборот только ещё больше усилилась.
   И впрямь, не спроста, кажется, здесь появились эти русские...
  
  
  
   После ужина я, как обычно, сидел на каменной ступеньке у храма и слушал, как внутри несколько человек поют мантрам. Монотонные звуки голосов, сдобренные богатыми ароматами благовонных масел, окутывали округу блаженным покоем. Всё было как всегда... Один вечер был похож на другой, как брат близнец, и порой начинало казаться, что переживаешь один единственный день или навязчивый сон. Палящее солнце, наконец, смилостивилось и быстро пошло на спад, давая миру передышку до следующего дня.
   - Вы, правда, русский? - неожиданно услышал я за спиной женский голос и обернулся. Возле дверей храма стояла одна из двух русских девушек, которых я видел сегодня днём... Та, что была старше. Похоже, Ранга проболтался им обо мне.
   У неё был твердый, как обожженный кирпич, мужской взгляд. Нежная кожа и бесхитростная короткая стрижка тёмных волос, делали её похожей больше на симпатичного подростка, чем на девушку. На ней были потёртые голубые джинсы в обтяжку и белая футболка, на которой было проштамповано чёрным по белому bardo.ru. Я некоторое время поражённо смотрел на надпись на её футболке. Теперь сомнений у меня уже никаких не осталось. В мою жизнь пришла чья-то смерть...
   - Да, вроде того...
   - Вот здорово! - воскликнула она, и ослепительно улыбнулась детским ртом. У неё были белые ровные зубы и хорошая улыбка. - Мне нужно с Вами о многом переговорить... Надеюсь, Вы не против того, чтобы поболтать?
   Я пожал плечами и насилу улыбнулся. Выбора у меня не было, кроме как принять её предложение. Хотелось поскорее вернуться домой...
   - Это просто удача, что я встретила Вас! Я очень надеялась встретить здесь русских, но не думала, что это произойдет так скоро. Здесь вроде всё так знакомо, видела фотографии в Интернете и читала книжки, а как услышу их тарабарщину, то сразу чувствую, себя не в своей тарелке.
   Я снова взглянул на надпись на её майке и ничего не сказал. На душе стало как-то совсем тоскливо и захотелось куда-то идти и идти, не останавливаясь и ни о чём не думая. Я поднялся со ступеньки и отряхнул штаны от пыли.
   - Не хотите вместе со мной сейчас ещё раз обойти перед сном гору? - неожиданно предложила девушка, самодовольно ухмыляясь, и привстала на носки, а затем на пятки. Она была немного выше меня и, похоже, это ей нравилось в себе. - За одно поговорим!
   - Скоро уже начнёт темнеть...
   Она достала из кармана коробок со спичками и одну зажала в уголке своих насмешливых губ.
   - Вы боитесь темноты?
  
  
  
  6
  
   Что-то странное было в этом замшелом старикашке... Я искоса поглядывала на него и не могла понять, что, на самом деле, не так. В душе незаметно нарастало непонятное смятение чувств, словно нас сейчас было не двое, а, по крайней мере, на одного больше. Мысли смешно путались и спотыкались, а язык, почувствовав безграничную свободу, взялся за своё мелкое дело.
   За час я откровенно разболтала ему почти всё, что скопилось у меня на душе за многие годы. Он не просил меня рассказывать о себе, но что-то подтолкнуло меня на этот безрассудный поступок. Рассказала обо всём: о своей глупой жизни, своей дурацкой семье и своём внутреннем поиске смысла жизни, который, в конечном счёте, привёл меня сюда.
   Он внимательно слушал, кивал, но, кажется, из головы у него никак не шел недвусмысленный розовый шрам, который он раньше заметил на моем левом запястье. Гадал, наверное, что это такое - след от несчастной любви или что-то ещё... Но об этом я не хотела с ним говорить.
   - А Вы счастливы здесь? - поинтересовалась я, просто так, без задних мыслей.
   Он ответил после некоторой весьма затянувшейся паузы, когда я уже, по правде говоря, не ожидала от него ответа.
   - Счастье - это удел дураков!
   - Вот как?.. А почему?
   - Потому что мы живем в непостижимом и жутком мире. Слабые люди отгораживаются от этого факта такими смешными понятиями, как счастье, любовь и прочее, лишь ради того, чтобы избежать встречи с пугающей их реальностью.
   - Значит, Вы не верите в любовь?
   - Я верю только в то, что можно проверить, - равнодушно и, как мне показалось, не к месту объявил он.
   - Логично... По крайней мере!.. А мне видится это место - углом, в которое забивается затравленная, но ещё живая душа, которой бежать больше не куда от живых обезумевших мертвецов, заполонивших всю землю, - в свою очередь сказала я и почувствовала, что уже настало время, когда все дежурные фразы закончились, и наступил момент истины. Его мировоззрение вступало в прямой контакт с моим, и я боялась, что развязка будет не долгой, если один из нас не захочет понять, а другой не сможет объяснить. - Вы ведь тоже здесь, наверное, не случайно оказались?
   - Я не верю в случайность! Мне кажется, что всё уже заранее предрешено, ещё до нашего рождения. Мы можем предчувствовать будущее, можем ничего не знать о нём, но изменить его не можем, как бы этого нам не хотелось.
   Некоторое время я молчала, решив, что он думает в этот момент, как и я, о чём-то глубоко личном. Солнце быстро садилось за горизонт, и на землю опускались тёплые сумерки. В темноте вокруг нас стали зарождаться какие-то непонятные шорохи и таинственные звуки.
   - А Вы видите своё будущее? - спросила я, нарушив затянувшуюся паузу.
   Он посмотрел на меня как-то чересчур пристально.
   - Нет, не вижу!
   - А почему? Даже я постоянно что-то предвижу. В медитации, во сне, во время пограничного состояния сознания...
   - Не знаю...
   Я хотела вслух предположить, что это может потому, что у него уже нет будущего, но в последний момент передумала. Говорить такое слишком жестоко по отношению к старому человеку. Вместо этого я спросила:
   - А Вы видите Учителя?
   - Да, он везде! В этих камнях. В этом небе. В тебе...
   - Во мне!.. Очень любопытно! Нет, я совсем о другом, - сказала я, и удивленно посмотрела на него. Мне снова показалось, что я принимаю его за какого-то другого человека, который оказался здесь, в этом месте, случайным образом, но ни как не по зову сердца. - Я о том, что ученик, вступив на путь, сначала начинает ощущать крупицы счастья, которые неожиданно вспыхивают в его сердце, затем он начинает видеть учителя во сне, а уж затем так явно, как Вы сейчас видите меня.
   - Я вижу его во всём! - упрямо сказал он.
   - А его оболочку? Я понимаю, что форма для совершенного йога - это условное понятие, но всё же...
   - Когда это происходит, я не уверен в том, снилось мне это или нет...
   - Говорю с уверенностью, что сейчас Вы точно не спите!
   - Это не факт! Во сне ещё и не такое могут наговорить...
   Я от души рассмеялась, своим фривольным мыслям, а он снова задумчиво взглянул на мою грудь. Похотливый старикашка!
   - Что означает надпись на твоей майке?
   - Вы не знаете, что такое "бардо"?
   - Нет, я знаю, что такое бардо. Мне просто интересно, что тебя привлекает в этом слове?
   - Смерть...
   - Что? - переспросил он.
   - Вы не расслышали? Я сказала "смерть"! Майку прикупила на этом сайте. Там всё о ней матушке... Вам не кажется, что одно это слово несёт в себе столько скрытой силы, что иногда даже страшно становится.
   - Страшно интересно?
   - Нет, просто страшно!.. А, хотите, я открою вам тайну? - неожиданно, даже для самой себя, предложила я и вздохнула полной грудью чудный аромат южной ночи. - Страшную тайну! Даже моя родная сестрёнка этого не знает...
   - Ну, конечно... - вздохнув, изрек он, пытливо глядя мне в глаза.
   - Что? - поинтересовалась я. Мне была не совсем понятна его реакция на мою искренность.
   - Ничего...
   - Наверное, думаете, что я притащилась сюда, для того чтобы набираться ярких впечатлений? Таких, чтобы на всю мою дурацкую жизнь хватило?
   - А зачем же тогда?
   - А вот и не угадали! - Я выдержала паузу, достаточную для того, чтобы дать ему время осознать значимость того, во что я всё же собираюсь его посвятить. - Я приехала сюда с одной единственной целью... чтобы здесь умереть!
   Он остановился и посмотрел на меня из сумерек долгим задумчивым взглядом.
   - Ты, что - больная?
   - Нет, я абсолютно здоровая, благодаря вегетарианству и практической йоге, но здесь и так очень просто сдохнуть. Разве нет?! Я могу заразиться лихорадкой, какой-нибудь дифтерией, или просто свалиться со скалы. Меня сожгут, как полено, и развеют мой ничтожный прах по этой священной горе. Вряд ли кто-то захочет вести кусок мяса за тысячи километров, чтобы там закопать в землю. Неплохо я придумала?
   Он посмотрел на мою безумную улыбку и поинтересовался:
   - А ты уже готова умереть?
   - Я не хочу жить! - заявила я, не задумываясь, так как много раз сама себе задавала этот вопрос. - Разве этого не достаточно?
   - Почему ты не хочешь жить?
   - Не вижу никакого смысла! Пусть живут те, кто видит смысл в том, чтобы без конца делить землю, деньги, бога, а я не хочу всего этого. Мне противно думать обо всём этом и даже наблюдать за этим. Тем более что от моей ничтожной жизни ничего не изменится в этом мире... Ничего! Разве нет?
   - Таким образом, ты не станешь свободнее, - мрачно сказал он, кажется, окунувшись, с моей подачи, в свои разворошённые чувства. - Ты должна убить свой ум, который является главным твоим врагом, а вопрос о физическом теле тогда отпадет сам собой.
   - Вы так думаете? - спросила я нарочито задумчиво, хотя мне было наплевать, что он об этом думает. В глубине души я смеялась над ним и его страхами за меня, за себя и вообще... Думает, что я впервые слышу о том, кто является моим главным врагом. Глупый старикашка!
   - Я уверен в этом!
   - Даже так?! Ладно, я, наверное, подумаю над этим... не долго!
   Мне казалось, что я подвела уже черту под нашим с ним разговором, и говорить нам было больше не о чем. Впереди уже показались огоньки ашрама. Я почувствовала неожиданно свалившуюся на меня усталость и мелодично зевнула.
   - Жаль!
   - Что "жаль"?
   - Думала, попаду в волшебную сказку, а тут никакого волшебства почему-то не ощущается. Обычная дорога, те же звезды и те же глупые людишки.
   - Извини, что не оправдал твоих надежд...
   - Да, Вы тут не причем! Я вообще...
   Я запнулась на пол фразе, заметив впереди нас, метрах в пяти, силуэт высокого человека. Вообще-то, я сначала заметила его белую набедренную повязку и седую голову. И уж из этого заключила, что у нас на пути появился полуночный путник. Он приближался к нам неуверенной походкой. Кажется, у него что-то было с ногами, потому что он опирался одной рукой на палку, и от этого его движения в темноте были завораживающе неуклюжими.
   Мне почему-то стало вдруг не по себе, и я остановилась в растерянности.
   - Кто это? Вы случайно не знаете? - спросила я у своего попутчика.
   - А ты разве его не узнаёшь? - в ответ поинтересовался он, как мне показалось излишне радостным для этого момента тоном.
   В моей голове внезапно возникла догадка, от которой у меня подкосились ноги, а дремотное состояние тут же, как рукой сняло. Я не верила своим глазам, но что толку? Наступил момент необычной ясности сознания. Мысли испуганно разбежались по закоулкам мозга, уступив место непосредственному видению. Старик в белом дхоти неторопливо приближался к нам на изуродованных ревматизмом ногах. Я слышала стук его палки о землю... Я всё явственнее видела его самого. Я, разумеется, узнала его, и меня, от осознания этого нелепого по всем меркам факта, начало трясти от ужаса. Старик приблизился к нам уже почти вплотную, когда я ослеплённая его взглядом, наконец, не выдержала обрушившихся на меня противоречий и потеряла сознание. Где-то вдалеке, на том краю галактики я услышала голоса, которые понесли какой-то явный бред.
   - Лукойл, опять ты со своими идиотскими шутками!
   - Она же сама этого хотела!
   - У неё и так с башкой не всё в порядке, а тут ты ещё...
   - Тебя заботит только её голова или ещё то, что находится ниже?
   - То, что находится ниже, ты сейчас сам потащишь в ашрам!
   - Да, без проблем...
   Голоса смолкли, и я почувствовала, как какая-то сила нежно подхватила меня и куда-то понесла...
   Сознание вернулось ко мне вместе с чётким пониманием того, что нужно срочно бороться за свою жизнь. Я очнулась под водой и после неудачной попытки вздохнуть отчаянно стала махать руками и ногами, чтобы выбраться на поверхность. В темноте трудно было понять, где что. На счастье, кто-то схватил меня за руку и почти выдернул из воды на каменную ступеньку. Я закашляла от попавшей в лёгкие воды. Старик похлопал меня по спине, и я враждебно оттолкнула его от себя, отчего он лишь рассмеялся.
   - Зачем ты бросил меня в воду, старый козёл?
   - Это не я... То есть... Я растерялся! Ты вырубилась, и я не знал, что с тобой делать.
   Я заплакала от нахлынувших на меня чувств. В них было столько всего, что я могла выразить всё это только своими слезами. Я была потрясена до мозга костей...
   - Я так понимаю, что умирать ты больше не собираешься?
   - Если и соберусь, то ты узнаешь об этом самый последний!
  
  
  
  7
  
   Больничную палату заливало яркое солнце, но почему-то было очень холодно. Я тупо смотрела на пустую койку возле окна, на стопку журналов на тумбочке возле неё и меня всё больше начинало знобить. Холод шёл не снаружи, а откуда-то изнутри, из самого сердца. Баба Маша умерла этой ночью в то самое время, когда меня опять мучили кошмары, которые казались такими реальными, что я до сих пор никак не могла от них отойти. Перед глазами всё метались в темноте жуткие твари, которые куда-то утащили беспомощную бабкину душу. Она, отчаянно крича, умоляла меня помочь ей освободиться от беснующихся тварей, но я сама так перепугалась этого внезапного нападения, что лежала с широко открытыми глазами парализованная страхом и, стуча зубами, просила бога лишь об одном, чтобы они только меня с собой не забрали на тот свет.
   Я накрылась с головой шерстяным одеялом, оставив щель, чтобы можно было по-прежнему видеть окно, соседнюю койку и тумбочку с кипой уже никому ненужных журналов. Страх и холод пронизывали меня насквозь. Я готовилась к своему последнему бою, который, по моим ощущениям, был для меня уже не за горами. Сил у меня для него не было, навыков тоже. Оставалась одна воля, которая уже не сделает меня свободной, но с ней у меня, по крайней мере, было больше шансов не сойти с ума ещё до схватки с этими злобными созданиями природы. Я решила для себя, что буду драться, до последнего вздоха, даже если в этом нет никакого смысла.
   Позади чуть слышно приоткрылась дверь, и кто-то вошёл в палату.
   - Её дочь забрала все личные вещи, а журналы оставила... Можете забрать их! - услышала я голос медсестры Кати.
   Я увидела старуху, которая только вчера подсунула мне свой проклятый журнал. Она подошла к тумбочке и стала собирать журналы в пакет.
   - Отмучилась, сестрёнка! - сказала она, глядя на подушку без наволочки, и вздохнула. - Теперь она под крылом у Бога будет ожидать всеобщего воскресения.
   - Она не под крылом у бога... Она - в аду! - тихо сказала я, и сама испугалась своего загробного осипшего голоса.
   - ...?
   - Говорю, что она - в аду!.. Ты - дура, старая! Понимаешь, ты это или нет?!
   - Да, ты, дрянь, понятия не имеешь, о чём говоришь! - крикнула она возмущенно, устремив свой пламенный взгляд в щёлку, из которой я пристально следила за ней.
   - Я всё видела сама! - заявила я упрямо и к своему удивлению даже хихикнула.
   - Что ты могла видеть?
   - Я ВСЁ видела! За ней приходили черти! Они утащили её душу в свой зловонный мир, и никто им не помешал этого сделать. Понимаешь - НИКТО!
   - Она что сумасшедшая? - срывающимся истеричным голосом обратилась старуха к Катьке.
   Катя подошла сзади ко мне и положила руку мне на плечё. Я движением плеча стряхнула её руку.
   - Вера, что с тобой?
   - Со мной?.. Ничего! А что?
   - Тебе что-нибудь нужно?
   - Что мне нужно?.. Что мне нужно... У вас нет ничего, что мне сейчас нужно! Вы такие же, как и я, живущие в долг на этой проклятой земле.
   - Я тебя не понимаю...
   - Оставьте меня в покое! - всхлипывая, попросила я и почувствовала, что сейчас разрыдаюсь.
   - Не плачь, милая! Я сейчас тебя уколю, и ты поспишь.
   - Не нужны мне ваши чёртовы уколы. Они все равно ничего уже не изменят!
   - Хорошо, только не плачь...
   Когда они ушли, я сбросила с себя одеяло и вытерла простыней мокрые от слёз глаза. После этого с ужасом опять долго рассматривала свои руки, а затем ноги. На солнце они были особенно тонкими и бледными, до синевы, совсем как у мертвеца. Хоть сейчас в могилу укладывай. Не может человек, в принципе, считаться живым с таким жутким телом, как у меня. А как логически объяснить своё существование, я не знала. С каждым днём я всё меньше чувствовала боль, но, при всём этом, вряд ли я выздоравливала. Было что-то ещё...
   Я услышала, что к двери кто-то подошёл, и быстро накрылась одеялом, чтобы никого не видеть. Наверное, вернулась Катька, чтобы сделать мне укол снотворного, но ошиблась. Это был Дмитрий.
   - Ты позвонил Виктору? - сходу спросила я его, хотя мне хватило одного короткого взгляда на него, чтобы понять, что он этого не сделал.
   Дмитрий некоторое время внимательно смотрел на меня, так словно видел меня в первый раз в своей жизни.
   - Ты плакала? Что случилось?
   - Ерунда! Ты узнал его номер? - спросила я настойчиво, не обращая внимания на его растерянный взгляд. Мне уже было не привыкать к этим пытливым взглядам. Я хотела, во что бы то ни стало услышать его ответ.
   - Он сейчас живёт в Индии...
   - Я знаю, где он живёт! Ты узнал, как до него дозвониться?
   - Ну, зачем он тебе нужен, милая? - спросил Дмитрий нежно и потянулся ко мне, чтобы поцеловать. - Он же бросил тебя!
   Я отвернулась от него раньше, чем он успел коснуться меня своими губами, и мои глаза вновь наполнились слезами.
   - Родная моя, прости, но я совсем не понимаю тебя! Я готов сделать для тебя всё, лишь бы тебе стало хоть немного лучше, а ты вдруг теперь вспомнила об этом бездельнике, которому даже лень было тебя любить.
   - Ты не можешь мне сейчас ничем помочь! - холодно сообщила я.
   - А он может?
   Я повернулась и взяла Дмитрия за руку. Глядя ему в глаза, стала слёзно умолять.
   - Дим, пожалуйста, позвони ему, пока еще не поздно... Я знаю, что ты любишь меня, и готов сделать для меня всё, но мне нужна сейчас помощь совсем иного свойства, о чём ты не имеешь не малейшего понятия. Прости!.. Сейчас мне может помочь только он один...
   Дмитрий сжал губы от своего бессилия понять, что творится у меня в голове, и разочарованно покачал головой.
   - А ты не боишься снова ошибиться в нём, родная?
   - Я уже сейчас ничего не боюсь!.. Пожалуйста, я хочу увидеть его перед смертью!
   Дмитрий пошатнулся, словно его огрели по голове, и вытаращил на меня глаза. Не стоило, наверное, с ним так резко. Но с другой стороны он сам, что называется, напросился.
   - Не выдумывай! Ты не умрешь!
   - Я знаю, что мне совсем не много осталось. Вот столечко! - Я показала ему маленькую щелку между большим и указательным пальцем, так чтобы он увидел в ней мой заплаканный глаз. - Сегодня снова появлялись эти черти. Я думала, что они побесятся, как обычно, и уйдут, но оказалось, что они пришли в этот раз, вовсе не для этого, а чтобы забрать с собой бабу Машу... Ты разве не заметил?.. Её больше нет... Она испустила дух! И меня скоро тоже не станет!
   - Ты поправишься! - сказал он тихо, но мне было видно по его потерянному взгляду, что он уже сам не верит в то, что говорит, а просто болтает как заводная кукла. - Поверь мне!
   Я притронулась ладонью к его щеке, и когда он на меня, наконец, боязливо взглянул, пристально посмотрела в его растерянные глаза. От моего взгляда его передёрнуло, и он убрал мою клешню со своей щеки.
   - После того как они ушли, перед самым рассветом появился ещё один... Это был, наверное, мой ангел-хранитель.
   - Да?...И что он тебе сказал? - спросил Дмитрий, прежде шумно вздохнув, с явным признаком недоверия.
   - Ничего он мне не сказал!.. Он только равнодушно посмотрел на меня своими жуткими холодными глазами, в которых не было ничего человеческого, и сделал вот - так! - Я посмотрела в глаза Дмитрию и поддела подбородком к верху. Я была уверена в том, что жест он понял правильно, настолько это казалось мне самой очевидным. - Я стала плакать и умолять его, чтобы он сохранил мне жизнь, ради ребёнка... ради тебя... и дал еще немного пожить, но где-то в глубине своей души я понимала, что это уже не от нас с ним зависит. Кто-то всё уже решил за нас...
  
  
  
  
  8
  
   Несколько долгих мгновений я смотрел в мутные глаза лечащего врача Веры, который что-то долго и непонятно говорил, оперируя своими заумными терминами, и чувствовал, как сердце то сжимается от непосильной тяжести, то, вдруг освободившись, теряет точку опоры и проваливается куда-то в пропасть... Пораженно ухает... Снова тяжело и долго взбирается наверх, давится от безнадежности и опять летит к чертям собачьим.
   - Неужели совсем ничего нельзя уже сделать? - после того, как он закончил говорить, поражённо спросил я.
   - Завтра соберём консилиум, но Вам нужно готовиться... к самому худшему. Болезнь уже произвела необратимые изменения в ее организме. Сейчас мы можем только, разве что облегчить её страдания.
   - Значит, всё уже предрешено?!
   Он развел руками, в одной из которых была не зажжённая сигарета, а в другой зажигалка.
   - Если только не произойдет чудо...
   Я вышел из кабинета врача и опустился в коридоре на деревянную скамью раскалываемый жуткими противоречиями. Я ощущал острую, почти паническую, необходимость что-то немедленно предпринять, но с другой стороны понимал, что уже бессилен, что-либо изменить. Поздно искать другую клинику и других врачей. Раньше была возможность отправить её в Москву, но не было на это денег. Вера отговорила меня тогда продать машину, заверив, что здесь ей будет лучше, чем в чужом городе... Зачем я её тогда послушался?
   - Я не должен хоронить её при жизни, - упрямо зашептал я себе под нос и почувствовал, что вместе с тем багровею от злости на себя за то, что мне тогда было жалко продавать машину, которую только купил. Вера чувствовала это и поэтому всяческим образом отговаривала меня от её продажи.
   Я поднялся и, медленно передвигая налитые свинцом ноги, пошёл по длинному глухому коридору. Я собирался ещё раз заглянуть к Вере перед уходом, но, оказавшись перед дверью в её палату, почувствовал, что не в состоянии снова посмотреть в её глаза... Я прошёл мимо двери и, пряча в ладонях навернувшиеся на глаза слёзы, почти бегом выскочил из больницы. Страх, гнал меня прочь оттуда. В голове лихорадочно сменяли друг друга чёрные мысли, вертелись вокруг меня зловещим смерчем по кругу, а я опять думал над тем, что обязательно должен что-то предпринять, даже если в этом нет никакого маломальского смысла.
   Дома я несколько раз бросал взгляд на листок, по которому можно было связаться с Виктором, но позвонить ему так и не мог решиться. Я не верил в чудеса, а ожидать их от человека, которого захотела увидеть Вера, мне казалось ещё большим безумием.
  
  
  
  9
  
   Вечером я снова не притронулась к ужину... Равнодушно смотрела на утопленный в стакане с компотом телефон, холодные макароны, жуткую котлету и прочее теперь уже ненужное. Я готовилась к чему-то очень и очень важному, что скоро должно было со мной произойти. Я не сопротивлялась, когда мне делали укол. Я лежала одна в пустой палате, которая наполнялась сумраком и смотрела в тёмную точку на стене, пока та ещё не исчезла совсем. Я думала о том, почему Дмитрий прошёл мимо палаты и не заглянул. Думала о Соне, с которым так и не попрощалась. И ещё о том, что напрасно дала повод мужу усомниться в своей любви своими глупыми причудами. Теперь это тёмное пятно несогласия навсегда останется между нами, как бельмо на глазу.
   Точку на стене незаметно поглотила темнота. Вернее, мне показалось, что это сама точка увеличилась до размеров комнаты, и я каким-то немыслимым образом оказалась внутри неё... в темноте.
  
  
  
  
  10
  
   - Я решила остаться здесь...немного пожить, - сообщила Таня на следующий день, поджидая меня у столовой. Она улыбалась мне, как своему старому знакомому, который ко всему прочему теперь нёс в своей душе её страшную тайну. На ней была просторная чёрная майка с черепом, под которой торчали её бледные обнаженные ножки в шлёпанцах. - Только я не знаю, как сестрёнка одна теперь поедет обратно домой. Это ведь чертовски далеко!.. Вот, было бы здорово найти здесь кого-нибудь, чтобы он проводил её до Москвы. Я даже готова отдать ему свой билет на самолет.
   - Ты, это - серьезно? - спросил я, с сомнением глядя попеременно, то на её хитрую улыбку, то на проломленный череп, из которого вытекала непонятная струйка сигаретного дыма. Я отказывался верить своим ушам. Кажется, наконец, случилось то, чего я дожидался столько времени. Похоже, вчерашний трюк Лукойла оказал сильное влияние на её рассудок.
   - Ну, да!.. Вы ведь поможете мне здесь как-нибудь устроиться? Я могу помогать на кухне или ещё что-нибудь делать, за жилье и еду...
   - А ты меня не обманываешь?
   Она звонко засмеялась и повисла на моей руке, чтобы не упасть со смеху. Я поспешно высвободил свою руку из её хватки, и это подействовало на неё отрезвляюще. Она перестала смеяться и смущенно посмотрела на меня. После чего сдержанно и по-деловому заговорила:
   - Чего ради?.. Когда я сюда ехала, я, в самом деле, думала над этим поступком, даже больше, чем о том... Ну, Вы понимаете?! О том... Но я очень боялась, что испугаюсь нищеты, грязи, однако сейчас я убеждена в том, что действительно хочу здесь остаться несмотря ни на что. Вы поможете мне всё уладить?
   - Думаю, что смогу! И к тому же... - Я понял, что наступил мой звёздный час, когда нужно было ковать железо. - Если ты мне доверяешь, то я мог быть присмотреть за твоей сестрой в дороге. Мне всё равно нужно сейчас ехать домой по одному делу. Тем временем ты можешь жить в моей комнате. Когда я вернусь, и ты захочешь обратно в Россию, я куплю тебе билет на самолет.
   - Вам, действительно, нужно в Россию? - растеряно спросила Таня. Она не знала, радоваться этой неожиданной новости или нет. С одной стороны, это хорошо, что я присмотрю за её сестрой в дороге, а с другой - она остается здесь совсем одна с чужеземцами.
   - Да. Это вне зависимости от тебя и твоей сестры....
   - Что-нибудь случилось?
   Я пожал плечами, но в душе поселилась смутная уверенность того, что впереди меня ожидают "весёлые" деньки. Смерти надоело играть со мной в прятки, и она решила теперь поиграть со мной в салочки.
   - Что ж не этого я ожидала, - честно призналась Таня, натужно вздохнув. - Но всё равно... по рукам! Билет в обмен на комнату! Идёт?
   Я протянул ей руку, ладонью вверх и она, скрепляя наш уговор, решительно хлопнула по ней.
   - Ты случайно не умеешь подстригать? - поинтересовался я у неё.
   - Умею и совсем не случайно, - заверила Таня, улыбаясь, - Я одно время даже собиралась стать парикмахером. Папа - депутат, в думе сидит, а дочка простой парикмахер. Смешно, правда? Я назло ему пошла учиться на цирюльника, а не на дипломата, как он мечтал. Ножницы с расчёской у Вас найдутся?
   - Думаю, что найдутся! За одно я покажу тебе комнату, в которой ты будешь жить, и расскажу, о чём тебе ещё полезно будет знать.
   На парикмахера, если Таня и училась, то, наверное, не очень долго и не очень усердно. У неё то и дело падали попеременно на пол ножницы с расческой, что её не столько коробило, сколько забавляло. Она ожесточенно крутила-вертела моей головой и вскоре я уже начал жалеть, что попросил её об этом одолжении. После того, как она через некоторое время с сомнением опустила ножницы, стоит ли продолжать подстрижку или самое время остановиться, я попросил её, чтобы она подождала меня и, взяв бритвенные принадлежности, отправился в душ, который был в пристройке гостиницы. По пути я зашёл к отцу Ранги и попросил у него электрическую машинку для стрижки волос. В душе я быстро выровнял волосы на голове и побрился. Приняв душ, я какое-то время стоял перед зеркалом и разглядывал в нём незнакомца, который по какому-то странному совпадению был тоже мной.
   Таня при виде меня, похоже, испытала некоторое замешательство и подскочила на кушетке, на которую прилегла отдохнуть-почитать. Она никак не ожидала, что со мной произойдут такие кардинальные метаморфозы от обычной стрижки волос.
   - Невероятно! - сказала она и пораженно покачала головой. - Это, правда, - Вы?
   - Что? - спросил я и улыбнулся её не неподдельному изумлению.
   - Нет, ничего... - Таня подошла ко мне поближе. Внимательно рассмотрев моё выбритое лицо, она начала нервно хихикать. - Да... Вы ещё оказывается такой молодой, а я говорила с Вами, как со стариком. Я ведь чувствовала, что что-то не так, но не могла сразу понять, что именно... Можно я буду называть тебя на "ты"?
   - Как тебе будет угодно...
   Таня внимательно посмотрела на меня, сделала для себя какие-то очередные выводы, и улыбнулась.
   - Что? - снова спросил я.
   - Ничего, - ответила она и кивнула на мою голову. - Оказывается, я совсем не дурно подстригаю. Тебе нравится?
   Я, улыбаясь, отступил от неё, когда она протянула руку, чтобы коснуться моей головы, и кивнул головой.
   - Знаешь, о чём я думала, пока тебя не было?
   - Догадываюсь...
   Она улыбнулась.
   - Нет, не угадал... Я думала о том, зачем ты сюда приехал.
   - И зачем, по-твоему?
   - Ты бежал от неё! - Таня пролистала книгу, которую стащила с моей полки в моё отсутствие, и достала оттуда маленькую пожелтевшую фотографию девушки. - Вернее, ты бежал от себя... Но от судьбы ведь не убежишь?! Кажется, ты об этом сам вчера мне говорил...
   - Ты ошибаешься, - ответил я и, выдернув фотокарточку из её пальцев, положил её в карман рубашки. - Она здесь ни при чём!
   - Неужели ты её больше совсем не любишь?
   - Нет!
  
  
  
  11
  
   Был жаркий и пришибленный полдень. На кладбище собралось около тридцати человек, которые имели к жизни Веры какое-то отношение. Кого-то я не знал совсем, а некоторых знал лишь отчасти. Пришли родители, родственники, знакомые, подружки Веры... В чёрном платье с чёрной атласной лентой в золотых волосах явилась Надя, которая, пожалуй, больше остальных была причастна, к тому, что сейчас здесь происходило. Если бы не она, то я, возможно, никогда бы так и не узнал о существовании Веры. В числе прочих, она посчитала своим святым долгом подойти ко мне и выразить своё искреннее сочувствие. Она отчаянно пыталась что-то сказать мне, но не смогла выдавить из себя ни слова. Глядя мне в глаза, лишь молча дернула за рукав пиджака и быстро отошла, споткнувшись на ровном месте и едва не упав на чью-то могилу. Глядя на её "фокусы", я подумал о том, что мне следует её возненавидеть за всё, что в итоге произошло, но её шёлковое приталенное платье навевало одни лишь приятные чувства из далекого прошлого, когда мы с ней были только вдвоем...
   Мне мучительно было видеть, как на меня показывают пальцем, следят за мной, словно все поголовно знают о том, что я не сделал ничего из того, о чём много раз обещал Вере. Пусть её просьбы с первого взгляда и казались мне чистым чудачеством... но ведь обещал же. Теперь от этого некуда было скрыться, даже если все эти люди ни о чём и не догадываются, а смотрят на меня просто так, из чистого любопытства.
   - Пусть меня кремируют, если что, - неоднократно просила она меня, когда была ещё жива и здорова, находясь под впечатлением какого-нибудь фильма или страшного сна. Она жутко боялась, очнуться в гробу заживо погребённой. - Обещаешь мне?
   - В микроволновке? - беспечно смеясь, интересовался я.
   Она обижалась моим глупым шуткам, и мне приходилось после этого долго клясться ей, что сделаю для неё всё, что она только попросит.
   - И чтобы никаких поминальных обедов с первым, вторым, и солёной селёдкой!.. Договорились?
   - Как скажешь!
   Теперь у меня было странное смятение чувств. Какая-то тупая сила, которой я даже не пытался противостоять, заставила меня поверить в то, что мне станет легче на душе, если я куплю для неё дорогое место на кладбище, устрою поминальный обед в хорошем ресторане, и установлю на её могиле красивый памятник в подтверждение своей любви.
   Где-то в глубине души я чувствовал себя изменником, но уже ничего не мог с этим поделать. Безучастно стоял и смотрел, как всё вращается передо мной, как в идиотском немом кино, в котором режиссером был отнюдь не я. Я даже не смог осмелиться последний раз поцеловать Веру. Мне казалось, что как только я коснусь её немых и уже не моих губ, она скажет мне "предатель". Сначала я дотронулся до её мёртвенно белой руки, на которой сверкало обручальное кольцо, как гарант нашей вечной любви, затем осторожно приподнял накрахмаленную вуаль с её ангельского лица, и внешней стороной пальцев провёл по гладкой и предательски тёплой щеке.
   - Прости, родная моя...
   Сжав губы, я прикрыл её лицо вуалью и отошёл от гроба. Я нашёл взглядом Соню, который впервые в жизни присутствовал на похоронах. Он не плакал и, кажется, даже не совсем соображал, что здесь на самом деле происходит. Что творилось в настоящий момент в его голове, я боялся даже предположить, настолько самому всё казалось неправдоподобным. Я подошёл к нему и положил ладонь ему на плечо.
   - Пап, бабушка сказала, что мама сейчас уже на небе и смотрит на нас оттуда. Это правда?
   - Да! - Я незаметно для всех смахнул слезу и протяжно вздохнул. - Она уже в раю...
  
  
  
  
  12
  
   Никогда раньше я и вообразить себе не могла, что когда-нибудь мне придется заниматься подобными вещами...
   Я подозревала, что всё без толку, но из-за отсутствия других идей, снова полезла в открытый гроб, чтобы попытаться оживить своим бесплотным духом своё бесчувственное тело. Было невероятно противно сливаться с мёртвой плотью, словно наступаешь в дерьмо, но желание вернуть себе жизнь было превыше подобных грязных мелочей. Меня никто не замечал, будто бы я была пустым местом, и можно было спокойно заниматься невозможным, искренне надеясь на чудесное авось.
   Я с горем пополам устроилась в своем дерьмовом теле и, посмотрев в тёмно-фиолетовое небо, усилием воли заставила себя сделать вздох. Мне казалось, что после этого само собой заработает сердце, начнёт циркулировать кровь, а там вообще дело техники. Но я никак не могла сосредоточиться на этой непосильной задаче, так как к изголовью то и дело подходили близкие люди с такими жуткими лицами, как будто умерли они сами, а не я. Одним из последних надо мной склонился Дмитрий. Его лицо было тёмным, как негатив, а взгляд опустошенным, но я почему-то не испытывала к нему никакого сочувствия, скорее обиду, что он выставил меня перед всеми последней дурой.
   - Полюбуйся-полюбуйся, что ты со мной сделал!
   - Прости, родная моя...
   - Ну, конечно... Засранец!
   Он быстро отошёл и я, вложив всю свою злость и обиду в усилие воли, попыталась по настоящему вздохнуть. Из моей глотки вылетали бесполезные трагические выдохи, которые впрочем, не имели никакого отношения к моему физическому телу.
   - Всё ерундой занимаешься? - поинтересовался мой ангел, склонившись надо мной... Он отличался от людей. Он был серебристый, а его взгляд светился неземным огнём. Он несколько раз пытался меня убедить, что я умерла и пора собираться в дорогу, но я гнала его от себя, как прокажённого, а он появлялся снова и снова.
   Он приветливо мне улыбался, но я, почему-то, видела в нём своего заклятого врага.
   От неожиданности я вывалилась из тела на землю и, быстро вскочив на ноги, набросилась на него.
   - Говорю тебе, убирайся к чёрту! - стервенея от безысходности, закричала я.
   - Успокойся! Я здесь чтобы тебе помочь.
   - Я спокойна...
   - Родственники все попрощались? - услышала я за спиной голос главного могильщика. Обернувшись, я увидела, как двое мужиков уже стали поднимать крышку гроба, чтобы закрыть его.
   Я в ужасе подскочила к гробу и попробовала извлечь лежащее в нём тело. Мои руки проходили сквозь него, словно оно было иллюзорным.
   - Очнись, дура!.. Очнись! Сейчас же тебя зароют навсегда...
   Всё было без толку! Крышка гроба прошла сквозь меня, и накрыло моё несчастное тело. Я разрыдалась, глядя, как проворно стали заколачивать гроб. Ангел положил руку мне на плечо, и я почувствовала через неё легкое покалывание. Откуда-то поднялся холодный ветер и стал перебирать мои длинные волнистые волосы.
   - Как странно!.. Подумать только... Я умерла...
  
  
  
  13
  
   Я думал, выпив водки, мне станет легче, но стало только хуже. В душе образовалась какая-то немая пустота, в которой мне было неуютно, как в незнакомом месте, и очень одиноко.
   Ко всему прочему, напротив меня, за столом, оказалась Надя, и я чувствовал, что она искоса наблюдает за мной. Мы учились с ней в одной школе, сидели за одной партой, а одно время мне даже казалось, что я люблю её, и когда придет время, обязательно женюсь на ней. Но случилось так, что однажды я увидел рядом с ней Веру, и в один миг всё вдруг переменилось. Она тогда сделала вид, что радуется тому, что мы с Верой полюбили друг друга, но я, как сейчас, смотрел ей тогда в глаза и не верил... Но тогда мне, признаться, не было никакого дела до её чувств. Я был полностью ослеплен своей новой любовью...
   - Дим, мы сегодня возьмем Соню к себе, - предложила мама Веры. - И ты тоже пойдем к нам, а то не очень хорошо оставаться одному в такой момент.
   - Спасибо...
   Надя в этот момент случайно задела носком туфли мой ботинок под столом и, когда я на неё удивленно взглянул, она с невинным видом выпила стопку водки и потянулась вилкой за куском селёдки.
   - Пойду, подышу! Что-то стало душно, - сказал я родителям и, оттянув ворот рубашки, поднялся из-за стола.
   Я вышел в прохладное фойе ресторана и сел в чёрное кожаное кресло. Я неожиданно вспомнил, что пару раз мы были здесь с Верой, однажды сидели на этих самых креслах, дожидаясь, когда освободится столик, и это открытие ввергло меня в ещё большую тоску. Я посмотрел на пустое кресло, в котором тогда сидела Вера, и меня с невероятной силой охватило почти паническое настроение, когда я, почти увидев её сейчас на том же самом месте, вновь подумал о том, что потерял её навсегда...
   Я повернулся на звонкое цоканье туфлей по каменному полу и увидел Надю. В школе она была худышкой, но с годами стала весьма аппетитной штучкой. Я иногда видел с ней мужчин, но ни один из них почему-то так и не стал её мужем. Она направлялась не к выходу, а шла прямиком ко мне. По пути её лицо всё больше искажалось от горя, пока она, наконец, не заплакала.
   - Мне так жаль, Дим, - сказала она, и присев в соседнее кресло заревела, закрыв лицо руками. - Я не могу даже поверить, что это произошло на самом деле. У меня не укладывается в голове, что Веры больше нет!
   - Её больше нет, можешь мне поверить...
   - Почему? Ну, почему люди, которые больше многих других заслуживают того, чтобы жить, всегда вдруг умирают? Остаемся мы - серые злые мыши...
   - Просто, бог захотел испытать мои чувства к Вере, и я не выдержал этой проверки... - Я заплакал и стал тереть лицо руками, словно собирался выдавить из себя всё, что ещё во мне осталось от жалости. - Я не достоин был её любви, поэтому бог забрал её у меня!
   - Не говори так! Ты был ей хорошим мужем...
   - Ты не знаешь, о чём говоришь! Я чувствую себя предателем или даже какой-то тупой марионеткой в руках невидимых сил, которые мной крутят и вертят, как хотят. Меня уже давно словно подменили или отняли у меня, что-то настоящее, что делало меня живым человеком.
   - Все мы не без слабостей...
   - Когда я в первый раз её увидел, я всерьёз думал, что сделаю для этой девушки всё, что она только попросит у меня. Пойду ради неё хоть к чёрту на рога... Но время незаметно стёрло из моей души все клятвы без следа. И вот в итоге, дошло уже до того, что я окончательно её предал! Я постоянно задаю себе один и тот же вопрос, что было бы, если на моем месте рядом с ней оказался другой человек. Не кто-то конкретно, а просто другой человек! Возможно, и судьба у Веры сложилась бы по-другому?! Сейчас бы она была жива и здорова... Я сейчас даже жалею, что ты сама, не желая того, свела нас с ней, что Виктор бросил тогда её, и что она не послала меня тогда к чертям собачьим, когда я начал клеиться к ней. Сейчас, возможно, всё было бы иначе... Весь мир был бы другим...
   - Не говори так! Ты сделал для нее всё, что только мог! Любая женщина может только мечтать, о таком мужчине, как ты! - Надя незаметно подсела на подлокотник моего кресла и стала дружески хлопать меня по спине. Она знала, что именно это мне сейчас и было нужно. Не пустые никчемные слова, а эти тупые успокоительные шлепки. - Ну, всё!.. Хватит! Давай, успокаивайся - всё будет хорошо!
   - Может быть... Но только не у меня!
   - Я понимаю, что сегодня, конечно, не тот день, чтобы говорить тебе, что всё ещё наладится, но ты ведь сам это знаешь... Если хочешь, я сегодня могу составить тебе компанию. Тебе, в самом деле, ненужно оставаться сегодня одному. Посидим как в старые добрые времена. Поболтаем о прошлом. Нам ведь есть о чём поговорить?!
   Я почувствовал прикосновение её груди к своему плечу, и меня словно окатило ледяной водой. Одновременно с этим я уловил в воздухе смрадный запах солёной рыбы и спиртного, который принесла с собой Надя. Я бросил беглый взгляд на пустующее соседнее кресло, которое хранило память о Вере, и тут же полностью отрезвленный вскочил с кресла.
   - Извини! Поговорим как-нибудь потом. Извини...
   Посмотрев на последок ей в глаза, которые выражали досадное удивление, я быстро направился в обеденный зал и, убедив родителей, что нам с Соней сейчас нужно побыть вместе, повёл его домой.
  
  
  
  14
  
   - Как бы мне хотелось сейчас врезать ей по её дрянной физиономии, - мечтательно и злобно глядя на оставшуюся в одиночестве Надю, произнесла я с кресла, в котором когда-то однажды сидела, когда была ещё жива.
   - Тебе станет легче? - с сомнением поинтересовался мой ангел.
   - О, да!.. Сука такая, взялась соблазнять его уже на моих поминках... Да, и он тоже хорош, кобель! Если бы я не заехала ему ногой в одно место, то он бы так и продолжал сидеть здесь жеребцом, дожидаясь, когда она усыпит его своими похлопываниями и запрыгнет на него сверху.
   - Тебе показалось! Они просто сидели и разговаривали... А тебе, вместо того, чтобы выискивать себе сейчас врагов, нужно подумать о своей душе.
   - Да, кто ты вообще такой, чтобы указывать мне, что мне нужно делать, а чего - нет?! - возмутилась я.
   - Я твой ангел! Хочу помочь тебе сохранить душу от смерти...
   - Нет, ну ты только посмотри на эту дрянь! В чём она притащилась на мои похороны. Шлюха!
   Я встала с кресла и, подойдя к ней, сблизила наши лица лоб в лоб. С ненавистью, глядя в её задумчивые и невидящие меня глаза, я ей пригрозила:
   - Ты, дрянь! Ещё раз я увижу тебя рядом с Димкой, я найду способ, чтобы размазать тебя по стенке!
   Надя, очнувшись от своих мыслей, мотнула головой, отгоняя наваждение, и поднявшись с подлокотника кресла, поспешно направилась к выходу из ресторана.
   Я махнула ей в след рукой.
   - Иди!.. Иди! И не попадайся мне больше на глаза!
   - Пойми же, наконец, что ты больше не принадлежишь этому миру! - сказал ангел. - Отстань от них, пожалуйста! Они теперь для тебя не реальны, как люди во сне.
   Я закрутила головой, пытаясь отыскать его взглядом, но его нигде не было видно.
   - Где ты, мудила?
   - Да, какая разница?.. Здесь я!
   - Где "здесь"?
   - У тебя в голове!
   - Что ты там делаешь?
   - Жду, когда ты, наконец, успокоишься!
   - Чего ради? - воскликнула я удивлённо. - Вокруг меня устраивают цирк, а я должна успокаиваться, как будто ничего этого и вовсе нет?!
   - Сейчас наступил самый ответственный момент в твоей жизни. Быть или не быть... Понимаешь?
   - Понимаю... Нет, не понимаю! Какая к чёрту жизнь? Я уже ведь сдохла?!
   - Умерло пока лишь твое физическое тело! Сейчас ты должна подумать о своей душе...
   - Да, - задумчиво согласилась я. - Нужно срочно найти настоящего экстрасенса, чтобы передать через него Дмитрию важную информацию. Я в кино видела, что такое возможно!
   - Какую ещё информацию? - обречённо поинтересовался он.
   - Нужно убедить его, чтобы он выкопал гроб с моим телом. Я должна ещё раз попытаться оживить его. Я чувствую, что это мне по силам! Мне просто нужно сосредоточиться...
   - Очень смешно!.. Почему ты не можешь понять одну простую вещь, что ты умерла окончательно и бесповоротно?
   - Потому что я тебе не верю!.. И вообще, выметайся из моей головы. Нечего тебе там делать!
   - Я подожду, когда ты перестанешь паясничать, и мы сможем с тобой поговорить о твоём будущем.
   Я громко и истерично засмеялась над его словами. Но мой смех был фальшивым. Я тут же горько заплакала.
   - О моём будущем?.. О чём ты таком говоришь? У меня нет ничего и тем более будущего! Я потеряла всё, что любила. Я теперь пустое место!
   - Нельзя потерять того, кого ты любишь! Можно потерять только саму любовь...
   Из обеденного зала в этот момент показались Дмитрий с Соней. Они направлялись к выходу. У меня замерло сердце, когда взгляд мальчишки прошёлся по мне, задержался в моих глазах, и мне в какое-то мгновение показалось, что он меня увидел... Я устремилась им на перерез, и в этот момент у меня со спины неожиданно дунул странный неземной ветер. Он сгреб в охапку всё фойе ресторана и, размазывая акварелью по невидимым энергетическим барьерам, швырнул прочь от меня в небытие. Всё пропало! Бледный серебристый свет свалился на меня сверху, внутри которого с писком хаотично мельтешили золотистые искры. Похоже, им, не в пример мне, было очень даже весело. Они роем кружились вокруг меня, а некоторые, наиболее назойливые лезли прямо в лицо.
   - Кыш! - отгоняла я их руками, которые тоже стали какими-то не такими. Прозрачными и невесомыми. - Да, что же это происходит? Куда я попала?
   - Это ветер кармы! - пояснил ангел.
   - И куда он меня несёт?
   - Никто этого не знает. Карта и конечная станция только у тебя в уме...
  
  
  
  15
  
  
   Мы уже отвыкли видеть Веру в доме и поэтому даже после её смерти, казалось, что совсем ничего не изменилось. Её как не было тогда, так и нет сейчас! Я теперь даже думал о том, что Вера намеренно не хотела возвращаться домой, когда была такая возможность, и осталась в больнице до самого конца, чтобы подготовить нас к тому, что мы рано или поздно останемся одни.
   До вечера мы ходили по дому, не зная чем себя занять. Я включил мультфильмы, но Соня выключил телевизор, словно уже знал о не гласном запрете не включать телевизор и музыку там, куда пришла в гости смерть, которой нравилась тишина, шёпот и печальные выражения лиц.
   Укладывая его спать, я как обычно предложил ему почитать перед сном какую-нибудь сказку.
   - Не хочу! - сказал он хмуро.
   - А чего ты хочешь?
   - Хочу к маме. Чтобы она меня поцеловала, как всегда это делала, когда была с нами!
   - Постарайся понять, сынок, что это - невозможно! Такова жизнь... Но ты можешь с ней встретиться во сне, если очень этого захочешь... И там она тебя обязательно поцелует!
   - Она мне никогда не снится!
   - Уверен, что сегодня приснится! Закрывай глаза и думай о ней. А завтра расскажешь мне всё, что увидел. Договорились?
   - Я постараюсь...
  
  
  
   Чёрные тучи, сырыми комьями земли, быстро летели по кровавому морю в неизбежность. Обнажённые души сыпались с неба, как семечки...
   Я поражённо смотрел на маленькие фигурки с воплями летящие вниз, смачно падающие в багряное вяло шевелящееся месиво из гниющей плоти, проводов, какого-то электронного хлама, и ощущал, как моя душа, провалившись в пятки от ужаса, в любое мгновение готова была покинуть мою обречённую оболочку и без оглядки нестись прочь из этого отвратительного бредового мира. Злой обжигающий ветер трепал на мне одежду, готовый в любой момент превратить её в пепел.
   Между редких корявых деревьев, с которых свисали вместо листьев разноцветные жгуты проводов, шастали мерзкие твари. Одни по форме были похожи больше на животных, а другие - на людей. Те, что имели сходство с животными, были проворными и агрессивными. Они были не крупные, похожие на чёрных гиен, но их было очень много. Они стаями набрасывались на сыплющуюся с неба живую плоть и жадно начинали раздирать её на части. Некоторые люди, от которых хищники по какой-то причине воротили носы, становились добычей огромных жутких циклопов. Ростом они были метра под четыре, а из одежды прикрывающей их красную лоснящуюся жиром кожу была лишь набедренная повязка, удерживаемая ремнями, на которых крепилось холодное оружие. Они неторопливо приближались по гниющей массе к своим жертвам, нанизывали их на вилы, или ловко цепляли крючьями, которые были прикреплены цепями к их поясу. После чего куда-то неспешно волокли вяло шевелящуюся и стонущую добычу за собой.
   В какой-то момент мой парализованный страхом мозг пробудился от гнетущего предобморочного состояния, и я вдруг вспомнил о Вере... Хорошо, что она в раю и никогда не увидит этого самого кошмарного места во всей Вселенной...
   Я услышал истошный вопль над головой, и мгновением позже - треск ломающихся ветвей дерева, из-под которого я наблюдал за обитателями этого вселенского гадюшника. Влажное от пота, мертвенно бледное женское тело едва не рухнуло вниз. Оно запуталось руками в сучьях-проводах и безжизненно повисло, едва не касаясь поверхности ступнями. По израненному телу заструилась кровь и стала стекать с пальцев ног. Длинные светлые волосы свесились вперед с её поникшей головы, и волнами трепались на ветру, так, что мне совсем не было видно её лица. Но это тело и так мне было хорошо знакомо. Я знал каждый его изгиб, каждое сухожилие и мышцу...
   Один из циклопов, тот, что тащился неподалёку, тоже заинтересовался ей, и стал приближаться, волоча за собой на цепях целую охапку живых мертвецов. Я, лязгая зубами от страха, стоял, как парализованный и не мог даже пошевелиться. Я чувствовал, что гадкая поверхность под моими ступнями нервно шевелится и хочет, чтобы я сошёл с неё, но ноги меня не слушались. Девушка тем временем очнулась от шока. Стала отчаянно извиваться, пытаясь высвободить руки из проводов, дёргать ногами и стонать от боли.
   Кое-как передвигая охваченные ужасом ноги, я приблизился к ней, и откинул волосы с её лица.
   - Помоги мне, пожалуйста! - прошептала она, взглянув мне в глаза.
   Меня словно пронзило током от её взгляда, и я тут же пробудился ото сна в ледяном поту...
   Сердце бешено и глухо стучало. Меня трясло от приступа животного страха. И дело было не в том, что я никогда прежде не видел ничего ужаснее, чем этот полуночный кошмар, всплывший из бездонных глубин моего подсознания, в котором перемешались в одну нелепую кучу, мои познания о чистилище и содержимом системного блока, а в том, что я узнал в той несчастной девушке не кого-нибудь, а самого дорогого мне человека.
   За окном была глубокая ночь. На улице протяжно, и совсем некстати выла собака. Я включил свет и, взглянув на осиротевшую подушку Веры, пошёл на кухню. Мне казалось, что если я сейчас закрою глаза, то снова окажусь в том же самом кошмаре, где демон уже, наверняка, добрался до Веры, помог выпутаться ей из сучьев и, насадив на железный крюк, добавить её к своим трофеям.
   Я дрожащими руками поставил чайник на плиту и стал неприкаянно бродить по квартире.
   - Это - сон! Это просто сон, - шептал я себе под нос эту чудо-молитву и гнал от себя стойкое ощущение того, что этот кошмар был не такой, как другие. Он был какой-то чересчур реальный! Ещё я думал о светлой, как у ангела, душе Веры и пораженно разводил руками. Если уж она оказалась там, что уж тогда говорить обо мне и остальных смертных?! Нас всех ожидает эта чудовищная и бессмысленная засада?!
   Когда чайник нагрелся, я налил себе кофе, но меня стошнило сразу же после первого глотка. В горле до сих пор стоял сладковатый запах гниющей плоти. Вывернув несколько раз желудок наизнанку, я опустился на пол у раковины и заплакал от своей беспомощности.
   - Пап, почему ты не спрашиваешь меня о маме? - спросил меня за завтраком Соня, беспечно уминая бутерброд с колбасой.
   Меня всё ещё мутило, и я стоял у раскрытого окна, вдыхая прохладную утреннюю свежесть. Я обернулся и внимательно посмотрел на него.
   - Что? А... Ну, и что?... Ты её видел?
   - Я очень старался думать о нашей с ней встрече там, на том свете. Но у меня почему-то ничего не получилось! Я сегодня ещё попробую... А ты сам не видел её?
   - Нет! Я тоже ничего не видел...
   - Я обязательно встречусь с ней там. Я тебе обещаю!
   Я промолчал, глядя в его ясные полные надежды глаза. У меня по спине побежали мурашки, а от сердца что-то оторвалось и упало в пятки.
   - Если хочешь, сегодня можешь в садик не идти, - предложил я ему после некоторого затишья. - Сходим в парк или ещё куда-нибудь...
   - Я пойду в сад... Мне там лучше!
   - Как хочешь! Я позвоню бабушке, чтобы она сегодня забрала тебя к себе? А то дел скопилось по работе очень много...
  
  
   Проводив Соню в садик, я направился в ближайшую церковь. Эта, странная и неожиданная идея посетила меня, когда шастал неприкаянный ночью по квартире.
   Я никогда раньше не был в церкви и, кажется, даже не был крещённым, поэтому, оказавшись перед деревянной дверью с металлическими набойками в виде крестов, всерьёз задумался. Я всегда считал себя атеистом, но осадок на душе, оставшийся от ночного кошмара, был ещё так незабываемо свеж, что я заставил себя войти внутрь.
   При входе продавали восковые свечки, и я купил одну. Точно такая же жёлтая и тонкая ещё вчера горела печальным огоньком у изголовья Веры, которая не получила обещанную мной кремацию и была похоронена по христианскому обычаю. Может я, и только я, был повинен в том, что заставил мытарить не крещёную душу Веры по незнакомым извилинам христианской вселенной...
   В церкви было довольно много народа. Мне стало очень неуютно на душе, будто бы я опять оказался на кладбище, и на меня снова все смотрят, для отвода глаз продолжая креститься и шептать молитвы. Я приблизился к иконостасу с изображением Иисуса и зажёг перед ним свою несчастную свечку. Я не знал, как следует правильно креститься, и, в общем-то, даже не собирался этого делать. Я просто стоял и, подняв голову вверх, смотрел в масленые глаза Иисуса, пытаясь найти в них ответ на свой единственный вопрос: "Почему?"
   После нескольких минут этой странной игры, в кто кого пересмотрит, я вдруг неожиданно и окончательно сделал для себя неутешительный вывод, что Иисусу вовсе нет никакого дела ни до меня, ни до моей горемычной Веры. Впрочем, так же как и мне, прежде не было никакого дела до него самого. Мы были друг другу чужими, даже если один назывался Спасителем, а другой Грешником. Я молча погружался в тёмный омут подсознательных ощущений своей обречённости, глядя ему в маслянистые глаза и не смея просить его о помощи.
   Наконец я понял, что пришёл не по адресу и быстро направился к выходу. Выйдя из церкви, я некоторое время стоял на тротуаре и удивленно смотрел по сторонам. Неподалеку отсюда был базар, и вокруг сновало множество людей. Все куда-то торопились, что-то тащили, и словно предчувствуя, что им всем уготовано после смерти, спешили взять от жизни как можно больше, пока было ещё не поздно.
   Идти, искать правду было больше негде. Мне ужасно тоскливо было смотреть на весь этот трижды обреченный мир и я, не долго думая, решил залить свою вселенскую тоску спиртным.
   Я нашёл какой-то бар по близости и, просидев там до самого вечера, в конечном счёте, напился до чёртиков. С одним, который, до этого искусно скрываясь под личиной спившегося профессора, весь день убеждал меня в существовании ада и рассказывал "достоверные" истории тех, кто там побывал, я даже сцепился, но после того, как получил от него кулаком по носу, всё вдруг неожиданно встало на свои места.
   Добравшись до туалета, я сунул голову под холодную воду и стал ругать себя за то, что нажрался, как свинья. Остановив кровь из носа, я, насколько это вообще было возможно, привёл себя в порядок, причесался и, плюнув кровавой слюной в своё жалкое отражение в зеркале, побрёл домой.
  
  
  
  16
  
   Я сидела на лавочке перед его подъездом, задумчиво поглядывала на хмурящееся небо, и сотый раз прокручивала в голове разговор, который ещё только должен был между нами состояться. Я то и дело мысленно ставила себя на его место и гадала, каково это - потерять самого близкого тебе человека. Что он сейчас чувствует? О чём думает? Как воспримет мое появление?.. Пожалуй, зря, наверное, надела это короткое розовое платье и надушилась, как шлюха. Подумает ещё, что мне дела нет до того, что только вчера похоронил свою жену. Я порывалась несколько раз пойти, чтобы переодеться во что-нибудь более приземленное, пока он не пришёл, но останавливала себя, чувствуя, что мне гораздо легче с ним будет начать разговор, если встречу его здесь, на нейтральной территории.
   Прошёл час или может быть два, когда он, наконец, появился. Я готова была увидеть что угодно, но только не эту печальную картину. По началу, я даже не признала в вяло бредущем к подъезду человеке Дмитрия, настолько это было на него не похоже. Он был весь какой-то помятый и потрёпанный, как сопливый платок...
   - Бог ты мой, что с тобой случилось? - спросила я испугано, и, вскочив с лавочки, устремилась к нему навстречу. - Тебя избили? У тебя вся рубашка в крови...
   - Ерунда! - прохрипел он и начал откашливаться. - Зачем ты пришла?
   - Просто... Поговорить. Я подумала, что тебе сейчас нужна дружеская поддержка, чтобы ты не наделал каких-нибудь глупостей. Да уж... Ну, у тебя и видок! А где Соня?
   - Он сегодня ночует у бабушки... Иди, и ты домой! Ты ничем не можешь мне сейчас помочь.
   - Ну, хоть попробовать-то можно? - растерянно спросила я и натужно улыбнулась. Все мои заготовки, для нашего с ним разговора, полетели коту под хвост от одного его гадкого вида.
   Дмитрий ничего не ответил и стал шарить себя по карманам. Отыскав ключи, он открыл замок домофона и вошёл в подъезд. Я молча прошмыгнула за ним следом. Не для того же я ждала его, бог знает сколько времени, чтобы вот так отступить без единого выстрела.
   - Помнишь, как в школе мы поклялись друг другу, что останемся друзьями, даже если всё будет складываться против этого? - спросила я, когда мы уже были в его квартире.
   Он свалился мешком на диван и отрешённо стал смотреть в тёмный экран телевизора.
   - Я тебе очень признателен за твою заботу... Правда! А теперь ступай домой! Я никого не хочу сейчас видеть, даже друзей.
   - Ты собираешься похоронить себя ещё при жизни?
   - Что ты можешь знать о жизни и смерти? - спросил Дмитрий устало, и чему-то криво улыбнулся, пристально глядя в тёмный прямоугольник экрана.
   - Ничего!.. Но за то я знаю о том, что неизвестно никому в этом мире. Это тайна - тайн! Она для меня важнее смерти и даже жизни...
   Я чувствовала, что голос у меня изменился, стал предельно напряженный, как натянутая струна в момент обрыва, но я ничего не могла с собой поделать. Во мне всё неожиданно закипело и порывалось вырваться наружу.
   - Боюсь, что это меня сейчас не интересует, - равнодушно заявил он.
   - А, я всё-таки скажу... Ведь целых пять лет, я только и делала, что улыбалась, когда мне было совсем не смешно, и смеялась, когда мне хотелось плакать, а всё лишь только потому, что хотела просто видеть тебя... Понимаешь, о чём я говорю?
   Дмитрий повернул голову и внимательно стал смотреть мне в глаза, пытаясь понять, до чего я, в конечном счёте, могу договориться.
   - Поверь мне, что я отвоевала бы тебя у Веры, и ты стал бы ещё тогда моим, но я не хотела идти таким путем. Потому что я любила тебя! Думала, что если я просто буду тебя любить, то всё изменится и мы, если так предначертано судьбой, будем вместе вопреки всему.
   - Значит, ты хотела, чтобы Вера умерла? - спросил Дмитрий холодно.
   - Зачем ты так? - Я обижено махнула на него рукой и заплакала. - Ты же сам знаешь, что это не так... Не так!
   - А как? - На глаза Дмитрия тоже навернулись слезы. - Как?.. Объясни мне, если сможешь!
   - Не знаю!.. Не знаю!.. Но, видит бог, я не желала вам обоим зла. Я просто хотела быть с тобой. Очень хотела! Но ведь одно это моё желание не могло убить её?!..
   Я почувствовала, что кровь ударила мне в голову, и я краснею. Хорошо, что Дмитрий был занят своим горем и не замечал этого. Один раз, на вечеринке у наших общих знакомых, когда я была уже изрядно навеселе, мне стало вдруг очень обидно глядеть на то, как они веселы и счастливы. Сгорая от зависти, я в этот же день нашла телефон в газете и записалась на прием к какой-то ведьме. Я не хотела вспоминать, что там происходило, но всё очень и очень смахивало на проклятье Веры.
   - Почему же ты раньше не сказала мне, что любишь меня? Возможно, теперь всё было бы по-другому. Мы были бы сейчас вместе с тобой, а Вера...
   - Я ждала того же самого от тебя, но оказалось, что ты меня не любил! - закричала я на него не в силах сдерживать рыдание. В это мгновение я ненавидела себя как никогда раньше.
   - Прости...
   - Ты не виноват! Это любовь зла...
   - Нет, теперь мне кажется, что я виноват абсолютно во всём, что происходит в этом несчастном мире со мной, с тобой и даже то, что случилось с Верой. - Дмитрий развел руками и обречённо вздохнул. - Понимаешь, это Всё - моё творение! Весь этот несчастный мир. Мне и самому кажется это очень странным, парадоксальным, но это так! Если бы меня не было на свете, этот мир был бы совсем другим. Не знаю, лучше или хуже этого, но другим точно. А может, его и не было бы вовсе?.. Нет меня, нет и целого мира!
   - А вот теперь я, пожалуй, действительно, пойду, - сказала я, и неуверенно направилась к выходу, чтобы больше не слушать его пьяные бредни. Впрочем, я знала, что он меня остановит...
  
  
  
  17
  
   Я прежде не видел ничего прекраснее...
   Мир был похож на большую удивительную сказку: высокие голубые горы, цветущие душистые поля, хрустальное озеро с огромными белоснежными лотосами. По воздуху летали звонкоголосые птицы и порхали с цветка на цветок удивительной красоты бабочки. А в самой душе была какая-то необыкновенная радость, помешанная с щенячьим восторгом и чем-то совсем неземным, но вместе с тем таким удивительно родным и близким.
   Повинуясь какому-то таинственному посылу, я шёл куда-то, пока не набрел на пещеру в склоне горы. Я, как заговорённый, пошёл прямиком в холодную темноту, из которой доносились звуки похожие на грустную монотонную музыку.
   Оказавшись в тёмной сырой яме, я обнаружил, что одни звуки, которые заманили меня сюда, незаметно смолкли, и теперь я слышу нечто совершенно другое. Кто-то по-детски всхлипывает в темноте и лязгает от страха зубами.
   Мои глаза немного свыклись с темнотой, и я разглядел в самом углу пещеры светлое пятно, в котором зарождались эти несчастные звуки.
   Я приблизился к несчастному существу из этого прекрасного мира и прикоснулся ладонью к холодному трясущемуся плечу. Оно вздрогнуло и, заскулив, ещё больше сжалось, словно хотело окончательно слиться с углом. Я теперь явственно рассмотрел, что передо мной была обнаженная худая девушка. Моё сердце, от этого открытия, снова, предчувствуя самое худшее, ёкнуло и затрепетало в груди.
   - Не бойся, - прошептал я и, взяв её за холодную, как у мертвеца, руку, осторожно потянул за собой к выходу. Она от отчаяния, что ей не удастся вырваться, с диким криком, неожиданно набросилась на меня и, свалив с ног, попыталась выцарапать мне глаза. В ней было столько безудержной агрессии, что я с большим трудом скрутил ей за спиной руки и потащил её к выходу, чтобы развеять свои сомнения.
   - Нет, пожалуйста... ненужно! - услышал я такой знакомый голос и опешил. Сомнений у меня больше никаких не осталось.
   - Вера?!
   - Пожалуйста... Не надо! Отпусти меня! - жалобно попросила она, и зарыдала.
   Я повернул её голову к свету и посмотрел в её лицо. Голос меня не обманул. Это была она!
   - Успокойся, милая... Всё будет хорошо! Пойдём со мной...
   - Нет, ненужно!
   Она опять завизжала и стала вырываться, словно я тащил её на верную смерть.
   - Не бойся, глупенькая! Там так красиво... Как в сказке! Сейчас ты сама всё увидишь!
   - Нет, оставь меня, дурак... Уходи прочь! Прочь!
   Меня обдало холодным потом, от страха перед её очевидным безумием.
   - Доверься мне! Пожалуйста! Пойдем со мной! Ты сама сейчас убедишься, что бояться нечего...
   Вера, услышав о моих намерениях, тут же вырвалась и, упав на пол, поползла в свой угол... Снова начала рыдать и лязгать зубами. До меня, наконец, дошло, что она окончательно и бесповоротно свихнулась, и я уже ничего не могу с этим поделать. Но у меня не было другого выбора, кроме как снова и снова пытаться достучаться до её разума, даже если это было бесполезно.
   - Родная моя... Прошу тебя... Умоляю... Пойдем отсюда...
   - Ты ничего не понимаешь, дурак! - закричала она навзрыд. - Только здесь безопасно!
   - Ты ошибаешься! Пойдем, ты сама сейчас все увидишь.
   Неожиданно от дальней стены отделился тёмный силуэт, словно вышел прямо из неё, и я услышал тяжелые неторопливые шаги. Это был всё тот же огромный циклоп, от которого несло сладкой гниющей плотью.
   Вера завизжала от страха, когда поняла, что он вернулся за ней. Я встал у него на пути, но тут же был с лёгкостью отброшен в сторону его мощной лапой. Монстр ухватил Веру за ногу, которой она пыталась от него отбрыкаться, и поволок к стене, чтобы вновь раствориться в ней. Вера истошно крича, пыталась ухватиться за что-нибудь руками, но они не находили ни одной зацепки.
   Я схватил её за руку, и что было сил, потащил в обратную сторону, но вместо того, чтобы хоть как-то попытаться помочь мне в этой неравной и безнадежной борьбе, она свободной рукой неожиданно залепила мне увесистую оплеуху, от которой я тут же проснулся...
   Первое, что я увидел это испуганное лицо Нади. Оплеуха мне досталась от неё же, и она собиралась нанести ещё одну, но я вовремя выпустил её запястье, в которое вцепился, и её рука повисла в воздухе на взмахе.
   - Ты что, спятил? - спросила она удивленно. У неё были сонные и испуганные глаза - Мне же больно!
   Я свалился на подушку и закрыл глаза. Было уже утро. В комнате было гадко светло и неприятно тихо. Всю ночь лил дождь, оставив после себя стойкое ощущение греха и прохлады.
   - Тебе приснился кошмар? - Надя хмыкнула и погладила меня по горящей щеке. - Бедняжка моя!
   Мне были неприятны прикосновения её тела к моему, хотя накануне я этого, почему-то, не замечал. Я сейчас не мог понять, как вообще могло так получиться, что она оказалась в моей кровати. Это было каким-то кошмарным наваждением, которое было даже пострашнее того, от которого я медленно отходил.
   Я молча поднялся и быстро вышел из спальни. Трясущимися от возбуждения руками полез по карманам своего пиджака искать номер телефона, по которому можно было связаться с Виктором. Я уже несколько дней перекладывал его с места на место, но так и не мог заставить себя позвонить. Похороны и поминки уже нельзя было переиначить, но последнюю просьбу Веры, хоть и с запозданием, но я ещё мог исполнить. Пусть в этом уже не было никакого смысла, но мне почему-то теперь начало казаться, что это определённо должно как-то повлиять на мои сны, которые, кажется, избрали для себя одну цель - свести меня с ума.
   Найдя листок с номером телефона я позвонил. Долго никто не отвечал. Наконец кто-то на том конце взял трубку, и что-то сказал мне мужским голосом на каком-то тарабарском языке.
   - You speak on English? - поинтересовался я на всякий случай, хотя сам не слишком разбирался в английском языке.
   - Yes...
   - I to India have got?
   - Yes, India. What you interests?
   Собеседник, похоже, знал английский немногим больше меня самого, и я предположил, что если и узнаю что-то о Викторе, то всё равно буду очень сомневаться в том, что понял всё правильно. После этой мысли всякое желание продолжать разговор быстро пропало, и в телефонном проводе образовалась мертвая тишина.
   Неожиданно в дверь кто-то позвонил и я, без всякого сожаления отключив телефон, пошёл открывать... Кого могло принести в такую рань?.. На душе было тревожно от нахождения в квартире Нади, но я подумал, что у неё должно хватить ума, не высовываться из спальни, пока я сам не разрешу ей.
   Я ногой задвинул её босоножки под обувную полку и открыл дверь.
   На лестничной площадке, перед дверью, я увидел человека... В его лице было что-то очень знакомое... Это был Виктор!
  
  
   - Вера умерла! - огорошил я его с порога, немало удивлённый его неожиданным появлением.
   - Можно войти? - поинтересовался он. На его лице не дрогнул ни один мускул от моей новости, из чего я для себя сделал вывод, что он либо уже знает о смерти Веры, либо ему было всё равно - жива она или нет. Во второе, откровенно говоря, верилось с большим трудом.
   - Да, разумеется...
   Виктор снял с плеча чёрную багажную сумку и положил её в прихожей у двери. Похоже, с вокзала он первым делом явился ко мне. Я проводил его на кухню и поставил на плиту чайник.
   - Откуда ты узнал? - спросил я.
   - Почувствовал...
   - Да? Ну, разумеется... Подожди немного! Сейчас я только оденусь и вернусь.
   Виктор сел на табуретку и стал осматриваться.
   Я пошёл в спальню. Надя задумчиво стояла у раскрытого окна, обернувшись в простыню.
   - Одевайся, - попросил я её, - и тихо уходи. Я не хочу, чтобы сейчас тебя увидели здесь.
   - А кто пришел? - спросила она полуобернувшись.
   - Виктор.
   - Какой Виктор?
   - Какой-какой... Шаман Веры!
   - А я слышала от неё, что он уже давно уехал в Индию.
   - Он вернулся!.. Неудобно как-то сразу его выпроваживать. Я не знаю, сколько он здесь ещё проторчит, так что, давай, собирайся!
   - Ладно, сейчас оденусь и уйду. - Она поправила съехавшую с плеча простынь и улыбнулась. - Когда мы снова встретимся?
   - Я позвоню... Только, бога ради, не шуми, когда будешь выходить, а то и так паршиво на душе.
   - Не беспокойся, я как мышка прошмыгну... Поцелуй меня, любимый?!
   Я внимательно посмотрел на неё, но ничего не ответил. Меньше всего на свете я сейчас хотел к ней прикасаться, тем более целовать. Под её пристальным взглядом, напялив на себя брюки и рубашку, я вышел из спальни и, прикрыв за собой дверь, отправился на кухню. Виктор задумчиво смотрел на большую картину с морским пейзажем, которую Вера повесила над кухонным столом. Я предлагал ей повесить какие-нибудь фрукты-овощи, но она купила этот пейзаж, который ей чем-то приглянулся.
   - Чай будешь или кофе? - поинтересовался я у Виктора.
   - Ничего ненужно.
   Выключив закипающий чайник и, достав из холодильника банку с солёными помидорами, я налил себе в стакан рассола. Отпив, я сел за стол, напротив Виктора, и внимательно посмотрел на него. Если прибегать к сухим цифрам, то Виктор годился мне в отцы, но на взгляд он выглядел лишь немногим старше меня. Только седина коротко остриженных волос выдавала его биологический возраст. За те несколько лет, которые прошли после нашей с ним последней встречи, изменился только, пожалуй, его взгляд. Он светился изнутри каким-то недобрым светом. Раньше я этого не замечал. Теперь в нём небрежно таилась какая-то скрытая угроза.
   Я покачал головой своим мыслям, и он заметил это.
   - Что? - спросил он холодно и даже резко.
   - Не поверишь, но я пытался дозвониться до тебя в тот самый момент, когда ты сам заявился.
   - Зачем ты мне звонил?
   - Разумеется, не по собственной инициативе... Меня об этом просила Вера, когда была ещё жива. Представляешь, она вбила себе в голову, что только ты один на можешь ей помочь... Ни врачи, ни я, а лишь ты - один! Эх, да чего там говорить... В последние дни она уже не отдавала отчет в своих поступках. Наркотики и всё такое... Ей в последние дни уже даже начало мерещиться всякое разное... Чертовщина короче!
   - Почему ты не позвонил мне раньше?
   - А чем ты мог ей помочь? - спросил я с вызовом. От моего вопроса в его глазах тут же вспыхнуло настоящее пламя, и я от греха подальше попробовал залить его тем, что смягчил свой тон. - Пойми же меня, я не хотел усугублять её страдания пустыми надеждами.
   - Зачем же ты решил позвонить теперь?
   Я почувствовал себя загнанным в ловушку. Если Вера была так безумна, как пытался убедить его, почему же теперь я сам пошёл по её стопам, и начал искать смысл в вещах, которые раньше служили для меня лишь явным признаком её безумия.
   - Мне вчера приснился сон... Не знаю даже, как и сказать. Нехороший сон!.. Мне приснилось, что Вера попала...- Я посмотрел в глаза Виктору и прочистил горло. Я не мог выговорить это короткое и самое жуткое слово из всех, какие, наверное, существовали на свете. - И сегодня то же самое. Я понимаю, что это всего лишь кошмарные сны и, если в нашей жизни есть хоть какой-то смысл, то Вера, наверняка, заслуживает лучшей участи на том свете, чем все мы. Разве не так?
   - Что ты видел? - спросил Виктор и машинально провёл ладонью по лбу. По его блуждающему взгляду было видно, что он очень растерян и, возможно, даже напуган моими откровениями.
   - Кошмарный мир! Он такой реальный, что я до сих пор, не могу избавиться от своих ощущений. Я пытаюсь убедить себя, что это всего лишь пустой сон. Но эти мерзкие запахи, эти голые тела, падающие прямо с неба, и эти отвратительные кровожадные твари... Вспоминать не хочется!
   - Скорее всего, это был просто дурной сон, - почти с уверенностью предположил он.
   - А если, - нет?
   - Тогда ты видел проекцию её сознания. Но это мало вероятно...
   - Что это значит?
   - Её сознание попало в оборот астрального мира, и теперь будет находиться там, пока полностью не очистится.
   - Все люди попадают туда? - Я почувствовал, что кровь отхлынула от моего сердца, и там стало совсем пусто и холодно. - Но почему?
   - Да, мало ли причин...
   - Но ты же знал Веру не хуже меня! Это ведь был чистый ангел. Она никогда не пройдет мимо беспомощного щенка или котёнка, чтобы не помочь ему. Не знаю, есть ли еще кто-нибудь, кто бы так искренне и часто плакал над мелодрамами.
   Я стёр с глаз неожиданно навернувшиеся слёзы и упрямо покачал головой, отказываясь поверить в то, что сказал Виктор. У него столько же прав говорить об устройстве загробного мира, сколько у меня не верить ни единому его слову. Если бы не эти жуткие сны, то я бы сейчас рассмеялся ему прямо в лицо и выставил за порог.
   В прихожей неожиданно громко хлопнула входная дверь... Виктор сначала посмотрел на тщательно прикрытую мной кухонную дверь, а затем на меня, но ничего не сказал. Тем не менее, мне показалось по его взгляду, что он подумал именно о том, чего я так боялся допустить.
   - Не могу в это всё поверить! - почти выкрикнул я, интуитивно пытаясь отвлечь его от размышлений по поводу хлопнувшей двери. - Кто смеет решать, куда мы идём после смерти?
   - Только мы сами, - мрачно сказал Виктор, пристально глядя на меня.
   Я чувствовал его холодный взгляд на себе, пока сам разглядывал помидоры в банке, про себя проклиная Надю за её ответную "любезность". Бежать к входной двери и после убеждать Виктора, что он не закрыл дверь, которую захлопнуло сквозняком, было, наверное, уже поздно, да и, признаться, не очень хотелось. Кто он мне такой, чтобы оправдываться перед ним за свои грехи?! У него самого их, наверное, не меньше...
   - Что же теперь делать?
   - Не знаю... Когда она была ещё жива то я, наверное, мог бы подготовить её сознание к переходу, а теперь, боюсь, что всё кончено. Ей уже ничто и никто не поможет!
   - Она очень на тебя надеялась! Говорила, что только ты один можешь ей помочь.
   Виктор поднялся, очевидно, тем самым, давая мне понять, что разговор на эту тему можно считать оконченным.
   - Она ошибалась! Это действительно были её "пустые надежды".
   - Ты не хочешь или не можешь ей помочь? - поинтересовался я.
   - Говорю тебе, что это невозможно! Она попала в оборот астрального мира, откуда уже невозможно выбраться.
   - Я не понимаю, о чём ты говоришь, но зато я теперь со всей очевидностью понимаю, что её сгубили не проклятые сигареты, а пустая любовь к тебе. Думала, небось, про себя, что ты умнее всех и сильнее всех... Готов ради неё, на всё...
   - Я оставил ей свободу выбора, и я не виноват в том, что она ей так воспользовалась.
   - Ты действительно веришь в то, что говоришь? Как можно сделать свободным человека, который тебя любит? Объясни мне, пожалуйста!? - засыпал я его вопросами, когда он уже направлялся к выходу.
   Он остановился и обернулся. Он ничего не говорил. Просто злобно смотрел на меня своими жуткими глазами. Через мгновение мне стало страшно, словно он достал своим взглядом что-то у меня изнутри и теперь крепко держит у себя в кулаке.
   - Она надеялась на тебя...
  
  
  
  18
  
   Дмитрий сказал, что любимым местом у Веры в доме была кухня, где она помимо приготовления пищи зачастую занималась прочими делами. Из этого места, я надеялся, мне легче всего будет настроиться на её сознание. Пока я занавешивал окно одеялом, которое принёс Дмитрий, Лукойл отговаривал меня от моей безумной затеи.
   - Ты - покойник! И помогать я тебе не стану...
   - Обойдусь без тебя!
   - Как же!.. Герой одиночка!
   - Я должен её найти! Ты сам сказал, что она главная причина моей слабости. Я должен понять, почему это происходит.
   - Я тебе и так скажу! Эта ведьма подчистую высосала из тебя все силы, когда была ещё жива, а теперь подстроила всё так, чтобы уничтожить тебя окончательно.
   - Я тебе тысячу раз говорил - не называй её ведьмой!
   - А кто она, по-твоему? - поинтересовался Лукойл.
   - Не знаю!
   - Всё ты знаешь, просто никак не можешь избавиться от власти, которою она над тобой имеет. Бери пример с её любящего вдовца! Ещё, наверное, не успели завянуть венки на её могиле, а у него в спальне уже была новая женщина, с которой он сегодня ночью занимался сексом. А ты... Эх, ты!
   - Это его проблемы...
   - А тебе, как идиоту, навешали лапшу на уши и ты уже готов отправляться к чёрту на рога!
   - Я чувствую, что должен обязательно пройти это испытание, даже если оно окажется последним для меня. Ты же сам говорил, что настоящий воин всегда принимает вызов.
   - Ты знаешь, что мир бардо намного страшнее мира, который находится за седьмыми вратами, куда ты так рвёшься? - поинтересовался Лукойл. - Он незаметно поглотит тебя и, может случиться так, что ты не найдёшь из него выхода! Бардо - это чёрная дыра, которая затягивает всё живое!
   - Посмотрим...
   Я сел на пол посреди кухни и скрестил ноги.
   - Ладно, посиди тут немного, потом скажешь этому хрену, что с его женой всё нормально, и идём отсюда!
   Я нехотя засмеялся. Лукойл подхватил мой смех, полагая, что мне пришлась по душе его идея. Но я смеялся, лишь затем чтобы отогнать от себя страх.
  
  
  
  19
  
   Весь день я просидел за компьютером, разгребая сдобренные спамом бесконечные штабеля электронных писем с технической документацией и договорами. Помидоры, которые я утром прихватил с кухни, закончилась, и захотелось чего-нибудь поесть, но за дверью стояла зловещая гробовая тишина, и я не осмеливался её нарушать. Я несколько раз подходил к закрытой двери и прислушивался... Ничего!
   Я не знал, как долго это всё будет продолжаться и позвонил маме, чтобы она забрала Соню сегодня из сада к себе.
   Когда уже почти стемнело за окном, мне показалось, что я что-то услышал. В тот момент, когда я подошёл к двери, она сама неожиданно раскрылась, и появился Виктор.
   - Ну, и что? - поинтересовался я.
   - Ничего. Где туалет?
   - Там...
   Виктор быстро прошел мимо меня в туалет, и я услышал, как его стошнило.
   - Что случилось? - насторожённо спросил я у него из-за спины.
   - Ничего!
   Виктор сплюнул и нажал на слив.
   - Точно?
   - Да. Просто отвык от здешней еды. На вокзале съел пару пирожков, и вот, пожалуйста! Дерьмо...
   - Тогда, может, я тоже пойду, и чем-нибудь отравлюсь?!
   Он пошёл в ванную комнату, а я отправился на кухню и принялся жарить яичницу с колбасой на двоих, хотя подозревал, что Виктор, скорее всего, откажется от моей варварской стряпни.
   Через некоторое время Виктор вернулся и, отдернув один край одеяла с окна, открыл форточку. Он стоял спиной ко мне, смотрел на сотни горящих окон, редкие звезды и о чём-то думал.
   - Есть будешь? - спросил я, выкладывая еду на тарелку.
   - Нет!
   - Я тебе мясо не предлагаю! Сам возьми в холодильнике, что хочешь.
   - Ничего ненужно!
   - Но мясо ты ведь не ешь?! - спросил я его ради интереса.
   - Нет, не ем...
   - Сложно вас понять, - посетовал я, с удовольствием принимаясь за свой ужин.
   - Нас?
   - Ну, вас, кто не хочет жить так, как привыкло жить всё человечество.
   - А ты уверен в том, что вы все живёте? - спросил он загадочно.
   - А разве нет? - удивленно спросил я в ответ и даже хмыкнул.
   - Думаю, что нет!
   - Почему?
   - Потому что вы убиваете себя значительно раньше, чем наступает ваша физическая смерть. Вы все - фантомы!
   - И кто это может доказать?
   - Время...
   - Ты любил её? - неожиданно даже для самого себя, спросил я после небольшой паузы.
   Виктор повернулся и слегка удивлённо посмотрел на меня. Мне стало неуютно под его взглядом. Я снова вспомнил про утренний прокол с Надей, про свои обещания Вере, на которые наплевал и, если бы у меня была такая возможность, то я бы, без сомнения, оставил этот вопрос при себе.
   - Только, как отражение своей души.
   - Это я ещё меньше понимаю, - признался я.
   Виктор некоторое время молчал, глядя на морской пейзаж над столом, а затем неожиданно заговорил:
   - Ещё до того, как я впервые увидел Веру, я приступил к одной практике. Это когда ты должен вообразить себе маленького ребенка, который круглые сутки за тобой непрерывно наблюдает и читает все твои мысли. В его присутствии мысли человека и его поступки становятся совсем иными, чем, если бы он был один. Если это некоторое время практиковать, то автоматически пробуждается сила, которая больше не находит препятствий для своего развития. Почти у всех людей энергетическое тело придавлено эгоизмом мозга, который является главным врагом человека... И вот через некоторое время в сновидении я увидел девочку со светлыми длиннющими волосами и густой чёлкой до самых бровей. Я сразу почувствовал, что это не обычный фантом, а сила, которую искал. - Виктор сделал паузу в своем странном рассказе и глубоко вздохнул. Он смотрел куда-то в пустоту и криво улыбался своим мыслям. - И тут я впервые увидел её наяву. Я был просто потрясен её неожиданным появлением в этом мире. Вот, в общем-то, и всё... Понимай, как знаешь!
   - А ты не встречал её до того, как увидел её во сне? Может, мельком видел, и тогда она засела к тебе в подсознание, а потом появилась во сне?
   Виктор равнодушно пожал плечами.
   - Не знаю. Может быть... Какая теперь разница?
   - А ведь она то тебя любила и вряд ли, как своего отца.
   - Это было не сложно сделать... Сознание обычного человека очень слабо и с ним можно делать всё, что угодно, если знаешь как. Но, видит бог, единственно чего я тогда хотел - это лишь видеть её, смотреть её в глаза, слышать её голос. Больше ничего! Но через некоторое время я вдруг понял, что её жизнь подменяю своей собственной. Поэтому уехал...
   - И ты не жалеешь, что жизнь у тебя сложилась так, а не иначе?
   - Нет! - сказал он, как отрезал. - Чему быть - того не миновать!
  
  
  
  20
  
   Внизу, в темноте, мерцали огоньки ашрама. В небе горели россыпи ярких чужих звезд. Где-то зародился тёплый ветерок, который разносил по земле целый букет непривычных заморских запахов. Я стояла на самом краю обрыва и с блаженной улыбкой смотрела вдаль, как в своё необозримое будущее. В одной руке у меня дымилась самокрутка с травкой, а в голове, как в морской раковине шумела бездонная Вселенская пустота. Я словно нарочно оступилась... качнулась на самом краю и громко засмеялась оттого, как испуганно замерло в груди сердце.
   Мне нравилось играть со своим телом, как с глупой бездушной игрушкой и каждый раз понимать, что душа ведь есть внутри, и она при любой серьёзной опасности уже стремится вырваться наружу. Каждый раз я говорила себе: "Вот сегодня!.. Вот сейчас!"... и подло обманывала замерший мир, получая от этого непонятное наслаждение. Я видела себя прекрасной невестой перед золотым алтарём. Я стою во всём белом и воздушном. Моё лицо сокрыто непроницаемой для света вуалью, но я чувствую, что на меня все без исключения с восхищением смотрят. Весь-весь этот гавёный мир! Я жду, когда жених моего сердца снимет с моих глаз томительную завесу, и я увижу, что он мне приготовил. Но меня всё больше и больше тяготит ожидание этого момента истины и я уже готова сама всё сделать за Него. Сейчас я снова ждала подходящей мысли, чтобы сорвать ненавистную завесу со своих глаз. Поток моего ясного, как сны младенца, сознания вихрем возносил все мои недовоспоминания и недоощущения в конопляное поле моего зрения, и я ждала только яркой вспышки в самом сердце, которая должна была стать сигналом, что уже пришла пора разверзнуть небеса своей фантастической душой.
   Во мне всё затрепетало, как от любовных ласк. Мне казалось, что вот-вот, с мгновения на мгновение, и я уже увижу её... Я поднялась на цыпочки и, разведя руки по сторонам, подалась вперёд... Плотный поток холодного ветра неожиданно ударил меня в грудь и отбросил на землю, подальше от обрыва.
   Я испуганно стала вглядываться в тёмный силуэт, который возник на краю, там, где только что находилась я сама.
   - Кто здесь? - испугано спросила я, поднимаясь с земли.
   - Мы же, кажется, договорились?!
   - А, это ты?! Ты настоящий или... Впрочем, мне без разницы! - Я подобрала с земли тлеющий окурок и сдула с него мусор. - Договорились?.. Честно говоря, не помню, чтобы я с кем-то о чём-то... Знаешь, а мне всё-таки кажется, что я в тебе ошиблась... Если бы ты действительно понимал, что такое настоящая йога, то ты должен был знать, что мне уже пора покинуть этот призрачный мир. Как яблоку приходит время оторваться от яблони, как гусенице стать бабочкой. В этом всё дело! Это не зависит от того, хотим мы этого или нет. Это происходит и всё! Я чувствую себя заряженной смертью, как батарейка. Не знаю, произошло ли это нарочно, либо случайно, но остается констатировать сам факт!
   - Посреди реки не бросают лодку, в которой плывут...
   - Это верно только в том случае, если ты не научился ходить по воде.
   - Ты не знаешь, о чем говоришь! - заявил он, теряя терпение.
   - Нет, это просто ты не умеешь слушать!
   - Мне сейчас некогда... Правда, некогда! Давай поговорим об этом потом?
   - Возможно, - произнесла я и хихикнула. - У тебя над головой звезды выстроились, подобно рогам чёрта. Жалко, что ты сам не можешь на это взглянуть. Так забавно...
   - А у тебя, судя по всему, головы вообще нет!
   - Тоже мне новость! И что с того?
   - Ничего! Давай договоримся, что ты оставишь мысли о своей смерти, до тех пор, пока мы не поговорим?!
   Я подошла к нему, и мы некоторое время молчали. Виктор мысленно пытался достучаться до моего разума, а я пыталась внушить ему, что не в его власти заставить меня изменить ход событий своими пустыми воззваниями.
   - Ты мне не указ! - заявила я, и, затянувшись самокруткой, медленно выпустила дым, ему в лицо. - Это моя жизнь!
  
  
  
  21
  
   Когда я открыл глаза, то повсюду был туман. Он был голубоватый и невероятно плотный. Пахло полынью и зимой.
   - Странно, - произнес я, вытянув руки вперед. Ладоней совсем не стало видно - они затерялись в тумане.
   - Если бы ты ещё курнул с этой ненормальной, то не было бы ничего странного. Было бы прикольно! - хихикая, сказал Лукойл.
   - Жалко мне её! Хорошая девчонка, но помешалась на своей смерти...
   - Ты ей ничем не поможешь. Она уже приняла решение и уверен в том, что от него не отступится!
   - Она окончательно запуталась в себе!
   - Да, иногда единственный способ распутать этот клубок, это - умереть!
   - Значит, ты её поддерживаешь в её решении покончить собой?
   - Не то что бы... Но и осуждать её тоже глупо! Если она не видит смысла в своей жизни, зачем ей навязывать свой смысл?!
   - Я ещё не видел ничего подобного, - признался я, любуясь, как появляются и исчезают ладони в тумане. - Ты случайно не знаешь, где мы находимся?
   - Это бардо!
   - Ты не знаешь куда идти?
   - Ты должен почувствовать это сам!
   - Это шутка?
   - Какие уж тут шутки?! В этом мире все шутки смерти подобны!
   Я покрутился на месте, выбирая направление.
   - Тогда пойдем туда! Меня туда почему-то тянет...
   - Может тебя туда гонит твой страх?
   - Ладно, тогда идём назад!?
   Решительно развернувшись на сто восемьдесят градусов, я пошёл в неизвестность. Сознание было предельно ясным, и я чувствовал себя готовым к любым неожиданностям, тем более я чувствовал себя под надёжной защитой. Чтобы Лукойл не говорил, он всегда готов был придти мне на помощь, в чём я уже не однократно убеждался.
   - Что молчишь? - минут через десять поинтересовался я. Я хотел убедиться, что он всё ещё со мной, а то нутром снова начал испытывать непонятный страх.
   - А что говорить? Когда человек тупо лезет к чёрту на рога, уже бесполезно о чём-то говорить. Остается молча посочувствовать его глупости...
   - Но ты то ничем не рискуешь?! А я чувствую себя превосходно! Мы круче всех в этом загрёбаном мире...
   Едва успев выкрикнуть свой девиз, я споткнулся на ровном месте и упал. Лукойл от души рассмеялся. Я выругался, зная, что Лукойл снова будет в восторге от моих грязных словечек, и я не ошибся. Он зашёлся безудержным истеричным смехом. Я отпустил в его адрес несколько "комплиментов" и продолжил свой путь. Через некоторое время я почувствовал, что взбираюсь на склон...
   Так и есть, немного погодя я оказался на вершине холма. Туман бескрайним океаном колыхался вокруг, производя удивительное впечатление, что сам холм плывёт, то - погружаясь, то - поднимаясь над голубовато-серебристой густой массой.
   - Где мы? - спросил я у Лукойла.
   - А ты ничего не чувствуешь? - удивленно поинтересовался он.
   Я посмотрел по сторонам, задержался взглядом на большом сером камне посреди холма, подумал и покачал головой.
   - Странное место, согласен...
   - Странное? - Лукойл нервно хихикнул. - Нет в нем ничего странного! Дурень, это самое ужасное место во всей Вселенной. Каждое следующее мгновение для тебя здесь может оказаться последним!
   - Что в нём такого ужасного? - спросил я и по-новому взглянул на всё, но снова ничего ровным счётом не почувствовал. Признаться, мне здесь даже нравилось.
   - Здесь главное место сосредоточения силы.
   - Я ничего не чувствую...
   - Подожди немного...
   - А кому оно принадлежит?
   - Арендатору...
   У меня по спине прошел озноб от одного этого имени. Теперь я во всём видел зловещее начало этого имени. В тумане, в холме и даже в инертном во всех отношениях валуне.
   - Тому самому?
   - Да!
   - А нам обязательно с ним встречаться? - спросил я, пытаясь сохранить хладнокровие.
   - Ты сам этого хотел! Все пути бардо пересекаются в этом месте. Только он может помочь тебе найти сознание твоей ведьмы в бардо. Или ты, наконец, передумал?
   - Нет, не передумал... А где он сам?
   - Нужно подождать! Он обязательно появится. Он привязан к этому месту, как собака к цепи.
   Я пожал плечами, забрался на валун, и сел, скрестив ноги.
   - Подождём!
   - Зря ты забрался на этот камень, - задумчиво произнес Лукойл.
   - Почему?
   - Ему может это не понравится.
   - Ты выдумываешь!
   - Ну-ну!..
   Я какое-то время наблюдал за морем плотного тумана, которое колыхалось передо мной. Оно было словно подсвечено неоновым светом изнутри. Я закрыл глаза и попытался почувствовать силу, которую таило в себе это зловещее место. Через некоторое время мне показалось, что я услышал тихий гул, который стал быстро приближаться ко мне. Через считанные мгновения на меня хлынула бесконечная череда животных воплей, которые вырвались из однообразного пчелиного гула и захлестнули меня с головой. Я открыл глаза, ожидая увидеть перед собой вопящую и улюлюкающую тьму-тьмущую, но вместо этого увидел вдали большую птицу, которая в этот момент вынырнула из поверхностного слоя тумана и теперь летела прямиком на меня. Вопли пропали, и я некоторое время заворожено смотрел, как под напором воздушной среды удивительно выгибаются перья от неторопливых и мощных взмахов крыльев орла.
   В самый последний момент, когда между мной и птицей расстояние сократилось до двух-трех метров, я опомнился и спрыгнул с валуна... Не удержался на ногах и упал. Орёл тем временем, хлопнув крыльями, приземлился на свой камень и попеременно стал таращиться на меня то одним, то другим глазом. Он был тёмный, блестящий и невероятно огромный.
   - Это - Он! - тихо прошептал в моем мозгу Лукойл.
   Странный озноб снова прокрался по моей коже. Я слышал об Арендаторе несколько слухов, каждый из которых был страшнее другого.
   - Мне нужна твоя помощь, - сказал я ему.
   Орел неожиданно исчез, словно был пустой голограммой, и я увидел маленькую серебристую точку, парящую в воздухе. Она по нисходящей устремилась в мою сторону и на каком-то отрезке вновь воплотилась, но уже не в птицу, а невысокого смуглого старика-индейца в простой одежде. Он улыбнулся мне, как своему старому знакомому.
   - Я знаю, - ответил он.
   - Откуда? - поинтересовался я настороженно.
   - Оттуда, - сказал он и неопределенно махнул головой.
   - И ты мне поможешь?
   - Разумеется...
   Не нравился мне его добродушный тон и его готовность мне помочь. Это ведь был не простой шаман, а, пожалуй, самый удивительный маг рода человеческого.
  
  
  
  22
  
   Я чувствовала себя в каком-то подвешенном состоянии. Сознание бесконечное количество раз проваливалось в бредовое состояние, и что-то там теряя, возвращалось в искрящийся поток уставшим и разбитым. Я видела жуткие картины, бежала от них, пряталась, сношалась с какими-то уродами и мечтала теперь только о том, чтобы поскорее всё это закончилось. Я уже не видела своих рук-ног и подозревала, что теперь ничем не отличаюсь от точек, которые без конца мельтешили передо мной. Я устало наблюдала за ними и незаметно засыпала, проваливаясь в очередную идиотскую историю, где представления о масштабах и геометрических построениях были настолько условны, что я уже не пугалась при виде живого глаза в пол неба или вяло плывущих прямоугольных облаков. В основном, в видениях всё было забавно, весело до идиотизма, но даже там меня почему-то не отпускала страшная непонятная усталость, которая сковывала мои члены, а вслед за ними и мой разум. Очнувшись я не находила своего тела, но легче мне от этого не становилась. Память брала своё.
   Пока я обдумывала всю эту катавасию, я снова незаметно перенеслась в какой-то захудалый мир. Было темно... Почти ночь... Я чувствовала прохладу, которая застилала бескрайнюю холмистую равнину. По небу летели рваные облака, подсвеченные алым светом скрывшегося за одним из дальних холмов вечернего солнца.
   Сначала я услышала где-то рядом протяжный волчий вой, а затем увидела огромного орла, который летел ко мне навстречу. Меня внезапно охватил животный страх, и я побежала от него прочь. Однако я испытала ещё большее потрясение, когда увидела у себя прямо за спиной здоровенного волка. Я шарахнулась в сторону от него и попала в лапы, похожей на чёрную тень, смерти.
   Я зажмурилась и упала на землю. Меня трясло от ужаса, словно что-то отчаянно порывалось вырваться из меня, но не могло. Ничего страшнее я ещё не встречала, и дело было не в самих образах олицетворявших страх, а в их пугающей сути.
   Меня никто почему-то не стал разрывать на части и поедать живьём. Вместо этого я услышала добродушный смех.
   - Попалась, зайка ты наша?!
   Открыв глаза, там где должен был находиться орёл, я увидела смеющегося тщедушного старика в каком-то нищенском тряпье.
   - Не бойся, мы пришли, чтобы тебе помочь, - услышала я ещё один голос, который мне показался очень знакомым. Я повернула голову, и сердце у меня учащённо забилось. Я не поверила своим глазам - на месте волка стоял... Виктор!
   Я бросилась ему на шею и заплакала от неожиданно обрушившегося на меня счастья. Я, признаться, уже не надеялась его ещё когда-нибудь увидеть...
   - Врёт, не верь ему! - в мозгу тихо, но отчетливо прошептал мой ангел.
   - Не плачь, всё нормально! - сказал Виктор и брезгливо убрал мои руки со своей шеи. Он испуганно и даже как-то ошарашено смотрел на меня сверху. Что-то опять странное происходило с пропорциями. Виктор был очень большим, а я рядом с ним маленькой.
   - Ты уверен? - спросила я, от неловкости не зная, куда теперь девать свои гадкие руки. Я пристально посмотрела ему в глаза, и мне вдруг снова стало очень страшно. Хотя этот человек и был поразительно похож на Виктора, но я почувствовала, что это был кто угодно, но только не он сам. Виктор никогда бы не смотрел на меня так...
   - Да!
   - Почему же вы страшные такие?
   - Тебе показалось.
   - Врёт, - снова прошептал мой внутренний голос. - На этот раз всё очень серьёзно! Не верь им и не ни на что не соглашайся!
   Я посмотрела сначала на добродушного старика, потом на Виктора и покачала головой, отказываясь верить своему ангелу. Если бы Виктору было на меня наплевать, и он желал мне зла, то он бы просто не пришел. Но он здесь, и значит, я ему ещё не совсем безразлична.
   - Чем вы можете мне помочь?
   - Есть мир, где ты можешь вечно жить, - сказал Виктор. - Я могу перенести твоё сознание туда, пока оно окончательно не распалось.
   - Он тебя искушает! Не верь им! - продолжал настаивать голос. - Это демоны! Они утащат твою душу в ад!
   - Виктор, это ведь правда ты? - спросила я, с сомнением посмотрев ему в глаза.
   - Ты меня разве не узнаешь?
   - Я бы не спросила!..
   - Твой муж переживает за тебя.
   - Ты нашёл меня только поэтому?
   - Я обещал тебе!?
   - Да... Ты обещал мне...
   - Ты согласна довериться мне?
   - Не соглашайся! - однозначно заявил мой ангел. - Ты обойдешься без их помощи! Я верю, что ты найдешь спасение сама...
   - Я могу подумать?
   - Разумеется, - произнес Виктор, пожав плечами. Его чужой взгляд не давал мне покоя...
  
  
  
   23
  
   Море с неразборчивым шёпотом Вселенских тайн лениво выплескивало на золотой песчаный берег изумрудные волны.
   Мы сидели с Верой на горячем песке и смотрели друг на друга. Мы не виделись с ней так долго, что нам нужно было какое-то время, чтобы вспомнить о том, что нас двоих связывает... Она выглядела так же, как в первый раз, когда я её увидел. Кажется, даже джинсы и блузка были на ней те же. Я смотрел в её детские, ясные как небо, синие глаза и чувствовал обман, который волшебным туманом снова пытался окутать мое сознание, и которое, зная обманчивую природу вещей, отказывалось верить в реальность происходящего. Но сердцу не так легко было приказать. Откуда-то из небытия всплыла целая вереница воспоминаний, которые нас связывали, но они уже не имели силы и теперь казались по большей части глупыми и смешными. Передо мной сидел чужой человек, к которому я не испытывал никаких затаённых чувств. Трудно было поверить в то, что Вера являлась главной причиной моей слабости.
   - Я верила, что ты не бросишь меня, - наконец произнесла Вера, пристально глядя на меня своими удивительными глазами.
   - Да, ладно...
   - Ты изменился, - сказала она грустно и едва сдержалась от того, чтобы не заплакать.
   - А ты совсем не изменилась... такая же плакса!
   - Это потому что я всё ещё люблю тебя.
   Я не хотел говорить с ней на эту тему, не желая снова погрязнуть в своём прошлом, и поэтому промолчал.
   - Ты можешь мне сказать, что сейчас со мной происходит? - спросила она и стряхнула с влажных ладоней песок. После этого стала рассматривать свои руки. - Я чувствую, что что-то теряю. Не пойму, что именно, но такое чувство, что забываю даже то, что уже забыла.
   - Твоё сознание умирает...
   - Ты говоришь о моей душе?
   - Если ты под душой подразумеваешь своё сознание, то - да!
   - Что же мне теперь делать?
   - Я могу перенести его в мир, где оно может существовать бесконечно долго.
   - После смерти ты тоже туда пойдёшь?
   - Не думаю...
   - Почему?
   - У меня совсем другие цели, о которых тебе нет никакого смысла рассказывать. Перед тобой сейчас стоит выбор, быть или не быть! У тебя уже нет ни времени, ни сил, чтобы думать о чём-то другом. Но как бы то ни было решать тебе самой...
   - Что-то говорит мне, что я не должна тебе верить?!
   - Наше дело предложить...
   Обиженно взглянув на меня, она заплакала и, вскочив на ноги, побежала по берегу. Снова села и, забавно размахивая руками, что-то забормотала себе под нос, словно с кем-то спорила. Я догадывался, что творится сейчас у неё на душе, и поэтому не мешал ей. Через некоторое время она встала и стала приближаться ко мне. По её обреченному взгляду я понял, что она приняла решение. Но она не успела ко мне подойти... Между нами возникло из воздуха какое-то серебристое образование, которое в пару мгновений преобразовалось в большого андрогена с переливающимися на солнце белыми крыльями. У него было прекрасное женское лицо с тонкими чертами и атлетическое тело. Белые вьющиеся волосы были каким-то хитрым образом убраны на голове, что делало его вид ещё более отпугивающим.
   - Оставь её! - недвусмысленно заявил он мне.
   Не успел я сообразить, что ему ответить, тёмной тенью из меня выскользнул Лукойл, набросился на ангела, и между ними завязалась борьба, которая быстро увлекла их под воду. Несколько мгновений спустя они появились на поверхности в виде двух искрящихся сгустков энергии. Один был золотой, а другой чёрный. Они метались над водой и оглушительно сталкивались, как наэлектризованные. В небе непрерывно грохотал гром, а пространство вокруг дрожало. Наконец золотой шар дал слабину и прежде чем чёрный его окончательно задолбил, отлетел в сторону и растворился в воздухе.
   Лукойл опять превратился в тень, по форме напоминающую гигантскую ночную бабочку и, неуклюже порхая, опустился на песок недалеко от нас.
   - Что происходит? - спросила Вера, с опаской глядя на тёмное полупрозрачное существо. - Что это такое?
   - Это - Лукойл!
   Она удивленно посмотрела на меня и хлопнула ресницами.
   - Сказку читала об Оле-Лукойе, который брызгал детям в глаза сладким молоком, чтобы они слипались?.. Дул в темечко, чтобы голова тяжелела, а потом показывал им сны? Вот это он и есть!
   - Это шутка такая?
   Лукойл тем временем уже послушно превратился в маленького толстого гнома в зелёном камзоле и красном колпаке. Он неожиданно пукнул от проницательного взгляда Веры, и я не смог удержаться от смеха. Лукойл упал на спину и идиотски захихикал, дрыгая короткими ножками в остроносых замшевых сапожках. Вера, хлопая ресницами, обескуражено смотрела на нас, как на двух придурков. Лукойл снова сделал это, и на этот раз звук вышел до того забавным, что Вера тоже, неожиданно даже для самой себя, расхохоталась... Как только смех шёл на убыль, Лукойл снова пукал, и всё начиналось сначала.
   - Откуда он взялся? - спросила Вера, вытирая мокрые от слёз глаза.
   - Приблудился, - ответил я и выдавил из Лукойла ещё несколько секунд безудержного веселья.
   - Почему мой ангел говорит, что я должна вас бояться?
   - Это - не ангел! Это твоё эго! А оно всего боится, чего не может понять и объяснить.
   - Вы не обманываете меня? - поинтересовалась Вера, глядя то на меня, то на Лукойла. Выражение наших лиц, похоже, было красноречивее, чем наши покачивания головами. - Врете же?!
   - Я похож на человека, который может соврать? - с вызовом спросил Лукойл и подпер толстыми кулачками свои пухлые бока. У него из носа показалась отвратительная сопля, которую он, шмыгнув носом, спрятал обратно.
   - Он меня пугает! - обратилась Вера ко мне за помощью. - Мы можем поговорить с тобой наедине? Без него...
   - Иди, погуляй, - попросил я Лукойла.
   Лукойл свесил губу, захлопал глазками и заплакал. Видя, что мы не собираемся менять решение, развернулся и, размазывая слёзы по лицу, пошёл прочь.
   - Клоун, - вслед ему произнес я, на что он молча пукнул.
   - Значит, вот на кого ты меня променял?! - сказала Вера.
   Я посмотрел ей в глаза и промолчал.
   - Теперь ты счастлив?
   - Не знаю, что это такое!
   - Хоть это нас по-прежнему объединяет!
   - Я никогда не желал тебе зла...
   - Я тебе тоже... Может, поэтому мы оба несчастливы? Может, если бы мы относились друг к другу проще, тогда бы возможно узнали что такое счастье?!
   - Может быть... Но теперь уже поздно об этом говорить!
   - Да, я и забыла, что уже умерла! - Вера нервно засмеялась. - Странно так!.. Я умерла, а всё ещё люблю тебя, а ты жив, но меня уже не любишь.
   - Любовь - это яд!
   - Значит в мире, куда ты хочешь меня препроводить, это так называется?!?
  
  
  
  24
  
   Я проснулся с приятным чувством на душе. Во сне я видел Веру, и с ней всё было в полном порядке. Мы пили с ней на кухне чай и смеялись над рожицами, которые корчил Соня... Я неожиданно вспомнил, что на кухне сейчас находится Виктор, и мне захотелось поскорее проводить его восвояси. Теперь мне казались смешными мои страхи и домыслы. Это были обычные страшные сны, которые не имели под собой никакого особого смысла. Жизнь продолжалась...
   Когда я решительно открыл дверь в кухню, то увидел, что Виктор сидит на полу, скрестив ноги. Его глаза были закрыты, и он никак не отреагировал на мое появление. Я пожал плечами и подошёл к окну. Сдернув с окна одеяло, я открыл форточку и поставил на плиту чайник. Я надеялся, что Виктор очухается сам, без моей помощи, и поэтому не пытался создавать лишнего шума. Я сделал себе пару бутербродов и сел пить чай, поглядывая на его бритый затылок. Виктор сидел монументом, совсем как мертвый... В какой-то момент слово "как" неожиданно отпало, и я подавился бутербродом от внезапно возникшей в моём мозгу догадки.
   Борясь с приступом обрушившегося на меня страха, я приблизился к Виктору и пощупал пульс на его запястье. Через мгновение я брезгливо отдёрнул руку, сделав для себя самый неутешительный вывод.
   - Чёрт! - выругался я и с шумом выдохнул из себя воздух. В мозгу залихорадило, и я как заведенный стал ходить кругами по квартире в поисках выхода из этой идиотской до жути ситуации. Для чего-то взял в руки телефон, хотя на сто процентов был уверен, что не стану никуда звонить. Виктору уже не смогут помочь никакие трижды врачи, а что касается милиции, которая вслед за ними обязательно должна будет появиться здесь, то я об этом вообще не хотел думать. Мысль о том, что я отправил Виктора вслед за Верой на тот свет, напрочь отбивала всякую охоту, обращаться к кому-либо за помощью.
   Перебрав в голове великое множество вариантов, некоторые из которых вполне могли подойти для фильма ужасов, я, наконец, остановился на одном, как мне показалось самом подходящем. Я подошёл к входной двери и, осторожно открыв замок, прислушался. На лестничной площадке было тихо, лишь где-то внизу, на нижних этажах, слышны были голоса, которые впрочем, тут же смолкли одновременно с громко хлопнувшей дверью. Сердце, от мысли, что пути назад у меня уже нет, лихорадочно забилось.
   Я тихо проскользнул на площадку и вызвал лифт. Услышав, что механизм запущен, я заскочил обратно в квартиру и плотно закрыл за собой дверь. На лбу от напряжения выступил пот, хотя основная часть работы была только впереди. Я прошёл на кухню, бросил на пол одеяло, которым раньше было занавешено окно, и пересадил на него окоченевшее тело Виктора, которое оказалось невероятно тяжёлым, словно было из камня. Ухватившись за другой край одеяла, я аккуратно поволок его к выходу. Дотащив его до входной двери, я связал шнурки на его ботинках, которые стояли у двери, и повесил их ему на шею. Настал самый ответственный этап во всей моей операции. Нужно было сделать всё, как можно быстрее, чтобы не попасться на глаза соседям по площадке. Я распахнул дверь, подскочил к лифту, нажал кнопку и тут же метнулся обратно к своей двери. За спиной я услышал, как двери лифта предательски громко начали открываться. Я ухватился за край одеяла и быстро поволок тело Виктора к лифту... На пороге оно не вписалось в проём коленом и к моему ужасу перевернулось.
   Я не стал его снова усаживать на одеяло, а схватил его под мышки и потащил к лифту. Когда я его затаскивал в лифт, меня прищемило дверьми, и они снова загрохотали на весь подъезд. Усадив Виктора у задней стенки лифта, я выскочил наружу и, протянув руку, нажал на кнопку первого этажа.
   - Иди к чёрту! - прошептал я скрывшемуся за дверьми Виктору и, прихватив своё одеяло, спрятался за дверью своей квартиры. Сердце бешено колотилось от захлестнувших меня эмоций. Обессилено я сполз по двери, слыша шум опускавшегося на первый этаж лифта. Мои глаза наткнулись на сумку Виктора, с которой он пришел. Нужно будет её куда-то спрятать, а потом, когда всё утихнет, выкинуть. Я представил лица тех, кто первый решит воспользоваться лифтом, и по-идиотски засмеялся.
  
  
  
  25
  
   Виктор ушёл, чтобы не мешать мне думать, и я, оставшись наедине с собой, вместо того чтобы размышлять о своем жутком будущем, оказалась во власти своих приземлённых чувств. Меня захлестнула гнетущая волна одиночества, когда я поняла, что у меня теперь не осталось даже жалкой надежды. Совершенно очевидно, что Виктор меня больше не любил и смотрел на меня, лишь как на свою старую знакомую. Его абсолютное безразличие ко мне ввергло меня в жуткое состояние. Надежда захлёбывалась кровью, но умирать не хотела. Искала пути к своему спасению, но не находила. Хотелось умереть, но я была уже мертва и поэтому не знала, куда ещё деваться от своих чувств.
   - Ты не должна доверять им! - Мой ангел, почувствовав, что опасность для него миновала, появился снова со своими старыми песнями. - Они хотят затащить твою душу в ад!
   - Уйди прочь! - закричала я на него и зарыдала. - Кто вы такие, чтобы указывать мне, что делать? Может, я хочу, чтобы меня совсем не стало?! Это моя жизнь и я имею право на свою смерть! Ясно?
   - Ты скоро очистишься, и придет настоящая радость. Поверь мне, пожалуйста!
   - От любви я тоже освобожусь?
   - Нет! Она одна и останется!
   - Может любовь это действительно яд, от которого сначала сладко, а потом, со временем становится горько, как от жёлтой таблетки?
   - Ты запуталась в терминах... Я говорю про настоящую любовь! Подумай о своём сыне, муже и своих родителях. Тебе там нужно искать свою любовь, а не в этом пропащем типе. Он отдался во власть тёмных сил и теперь хочет увлечь тебя за собой!
   - Он сказал, что выбор остаётся за мной...
   - Ты так думаешь?
   Не ответив ему, я пошла к воде и окунулась в прохладную изумрудную жидкость. Больничная пижама моментально промокла и прилипла к телу. На душе было гадко, почти так же как быть в мокрой пижаме. Оголяться перед ангелом мне не хотелось, поэтому пришлось терпеть.
   Я сидела на песке, нюхала свои длинные соломенного цвета волнистые волосы, которые теперь пахли водорослями, и задумчиво смотрела в даль, за горизонт. Мне казалось, что я когда-то давно была здесь, так как место мне было подозрительно знакомо, но при каких обстоятельствах это могло произойти, я не могла вспомнить. Ангел стоял рядом и тоже смотрел в даль своим холодным, как ночь, взглядом. Я уже успела ему задать не один десяток вопросов о своей душе, своих прошлых жизнях и мне было грустно оттого, что я такая слабая, как былинка на ветру, которую несёт, куда ни попадя, и без конца ломает. Уже столько жизней мимолетно пролетело... Как обрывки мимолетных снов... Столько ненужных вещей было сделано, а то, что обязательно нужно было сделать, сделано почему-то не было. Столько пустых слов было произнесено, а то, что нужно было обязательно сказать, сказано не было. Я думала, неужели всё впустую?.. Неужели до этого момента я не жила, а лишь проживала?
   - Знаешь, - сказала я ему, мечтательно глядя в пустоту перед собой. - Мне хочется сейчас хотя бы одну единственную жизнь попытаться прожить так, чтобы я сама поняла, что прожила её не напрасно. Никого не слушать, ни на кого не обращать внимания, а просто поступать так, как подсказывает моё сердце. Люди пугаются этого голоса изнутри. Боятся, как бы чего не вышло... Нанимают в адвокаты свой изуродованный повседневной жизнью ум и переворачивают всё с ног на голову. Вместо добра, делают зло, вместо хлеба дают камень, и в итоге вместо рая... попадают в ад.
   Я горько заплакала. Слёзы потекли по щекам, закапали с носа и подбородка.
   - Почему ты плачешь? - равнодушно спросил он.
   - Не знаю... Я чувствую себя такой слабой и такой несчастной! Послушай, отсюда есть выход? Я могу каким-нибудь образом увидеть Дмитрия, чтобы попросить у него прощения, за то, что не захотела простить его предательства? Я, чувствую, что обязательно должна его простить! Это очень важно для меня!.. Для него! И для моего мальчика! Это возможно?.. Пожалуйста! Даже если он меня не увидит и не услышит, я хочу просто посмотреть ему в глаза и простить за всё, что он сделал и не сделал. Бог ему ведь судья, а не я!
  
  
  
  26
  
   Когда я открыл глаза, то поначалу не понял, где нахожусь. Но когда двери лифта открылись, и ко мне бросился радостный рыжий спаниель, я уже всё понял. Псина уперлась грязными лапами мне в грудь и стала лизать мне лицо шершавым, как наждачная бумага, языком.
   - Фу, Мэйсон! - закричала на него девчонка лет десяти, не решаясь войти в лифт. - Иди сюда, быстро!
   Мэйсон её не послушался. Продолжал увлеченно облизывать меня.
   - Мэйсон, перестань!
   Я засмеялся от его щекотных лобзаний и вытянул затёкшую ногу, чтобы двери лифта не закрылись.
   - Не бойся, я не кусаюсь! - сказал я обескураженной девчонке и, опираясь на заднюю стенку, кое-как поднялся на ноги. Я был в одних носках, а ботинки весели у меня на шее.
   Она презрительно посмотрела на меня, как на пьяницу, укоризненно на свою счастливую собаку и вошла в лифт.
   - Я не боюсь! Вам, на какой этаж?
   - Седьмой.
   Искоса поглядывая на меня, девчонка нажала на кнопку своего этажа. Она вышла на пятом и на прощание одарила меня своим убийственным взглядом. Я улыбнулся ей и почувствовал ноющую боль в затылке. Я приложил ладонь к голове и нащупал огромную шишку. Откуда она там взялась, я мог только гадать.
   Я вышел из лифта и, надев ботинки, позвонил в дверь Дмитрия.
   - Я за сумкой! - сказал я ему, когда он открыл дверь.
   Его реакция на моё появление была невероятно бурной. Он пошатнулся, шагнул вперед, словно собирался меня обнять, и тут же полетел назад. Он свалился на пол и вырубился.
   Я сходил на кухню и набрал в стакан воды. Плеснул ему в лицо, а пустой стакан приложил к затылку прохладным донышком. Дмитрий очухался и ошарашено стал смотреть на меня снизу.
   - Я могу понять, почему ты меня выставил за порог, но на кой чёрт по башке нужно было бить, я никак не пойму?!
   - Ты... Ты был мёртвым!
   - Это разве повод чтобы бить человека по голове?
   - Я не бил... Ты перевернулся, когда я тебя тащил по полу.
   - Ладно, что сделано, то сделано... Где моя сумка?
   - Сейчас принесу! - Он поднялся с пола, но вместо того, чтобы идти за сумкой, начал оправдываться: - Нет! Ну, ты сам подумай, чтобы я сказал врачам?.. А милиции?.. Я не хочу, чтобы мой сын остался сиротой из-за твоих фокусов.
   - Спасибо, что хоть не расчленил в ванной...
   - Я думал об этом...
   Я засмеялся, и Дмитрий тоже нервно захихикал.
   - Давай сумку!
   - А ты не останешься?
   Я убрал стакан от затылка и протянул его Дмитрию.
   - Нет уж, хватит с меня!
   - А как же Вера?
   - С ней все в порядке!
   - Да? И где она сейчас? В раю?
   - Она в бардо.
   Дмитрий открыл шкаф и протянул мне мою сумку.
   - Что такое бардо?
   - Состояние сознания.
   - Ничего непонятно, но всё равно... спасибо!
   - Да, без проблем... Что ты чувствуешь после её смерти?
   - Горе, тоску, одиночество...
   - Да?.. - Я не надеялся его ещё когда-нибудь увидеть, и поэтому мне захотелось закончить нашу с ним встречу не дружескими рукопожатиями, а загадочной недвусмысленностью. - А замену ей найти ещё не пытался?
   - Не понял...
   - Ну, когда ломается телевизор или рвутся ботинки, то сразу покупают новые.
   - Но она ведь не телевизор?! - сказал он, натужно ухмыльнувшись, и побагровел толи от злости толи от стыда.
   - В самом деле...
   Я снисходительно улыбнулся и направился к лифту.
   Выходя из подъезда, я встретился взглядом с девушкой, которая дожидалась, когда откроется дверь, чтобы прошмыгнуть через домофон, и мне показалось, что я уже где-то видел её раньше. В её взгляде я тоже что-то прочитал, но она больше не обернулась, и я направился домой. По пути, впрочем, передумал и пошёл в сквер, где впервые встретил Веру. Я сел на обшарпанную лавочку и осмотрелся. Всё, кажется, было, как прежде, но чего-то всё же не доставало. Казалось, что само время безвозвратно ушло отсюда. Остались одни нейронные вспышки в мозгу, светлые, как осенняя листва, но и такие же безнадежные. Киоск, где Вера, по пути в школу, иногда покупала тетрадки и детские журналы, по-прежнему стоял на месте. А её самой уже не было, и больше никогда уже здесь не будет... Ничего не изменилось, только больше почему-то не хотелось всё это видеть. Возвращаться домой, тоже не хотелось. Я чувствовал себя здесь лишним. Даже родные люди после долгой разлуки, часто понимают, что новая встреча тяготит их не меньше, чем само расставание, а может быть даже больше. Но идти было больше не куда, и я направился домой.
   По пути я, наконец, вспомнил, где видел лицо девушки, которую встретил возле подъезда Дмитрия. Это была подружка Веры, которую я видел с ней несколько раз. Я вспомнил, как Дмитрий побагровел от моих обидных слов и криво улыбнулся.
   - Козёл...
  
  
  
  27
  
   Он сидел за компьютером и рассматривал наши семейные фотографии. Их были сотни, если не тысячи, и на многих из них была я. В зимнем лесу в цветной вязаной шапочке с милой улыбкой... Летом у костра в просторной белой майке... Заспанная, с новорождённым на руках... Он печальным взглядом смотрел на бесконечную череду сменяющихся одну за другой фотографий и в своих мыслях, должно быть, окружал их ещё не совсем забытыми фразами, чувствами и датами.
   Я никогда не слышала, чтобы раньше он когда-нибудь говорил сам с собой вслух, а сейчас он внезапно поддался этой странной мании, и заговорил, словно поверив в то, что я, в самом деле, смогу его услышать.
   - Где же ты сейчас, горе мое?
   - Я здесь, - беззвучно прошептала я ему в самое ухо. Я была рада уже тому, что могу просто посмотреть на него в самый последний раз и попросить у него прощения за свою человеческую дурь. Несмотря на невидимый, но, тем не менее, непреступный барьер между нами, я очень хотела помочь нам обоим, сохранить то немногое, но искреннее, что ещё осталось от нашей привязанности друг к другу.
   Благодушно улыбаясь ему, я гладила его бесплотной ладонью по лицу и волосам, проникаясь к нему прежней симпатией так похожей на любовь. Мне временами даже начинало казаться, что он чувствует мои прикосновения и забавно вертит от них головой. Я думала о том, что сказал мой ангел, и теперь сама понимала, что именно здесь среди родных мне людей я должна обрести свою любовь, а не с этим пропащим...
   - Он сказал, что нашёл тебя... Чушь, какая-то!.. Я очень хочу, чтобы это было действительно так, но, по правде говоря, почему-то не могу в это поверить. Настолько это кажется странным. До абсурда...
   - Это правда! - сказала я, улыбаясь ему, как несмышленому ребенку. - Он нашёл меня!
   - Ты была права, когда говорила, что он не обычный человек. Я боюсь его...
   - Почему?
   - За ним стоит какая-то тёмная сила. Он либо бог, в чем я сильно сомневаюсь, либо главное исчадие ада.
   - Как жаль, что ты меня не можешь сейчас услышать, - посетовала я, охотно оставив его измышления о природе Виктора без своих комментариев. - Я бы тебе такого порассказала о мире, в котором мы все живём... Впрочем, я пришла не за этим! Я хочу сейчас исповедовать себя, с надеждой, что и тебе это, в конечном счете, поможет. Поэтому, ты просто сиди и постарайся почувствовать мою душу, которая сейчас начнет каяться в своих грехах...
   В этот момент в дверь неожиданно позвонили. Дмитрий, вздрогнув, пошёл открывать, а я встала в коридоре, так чтобы видеть того, кто пришёл.
   Когда он открыл дверь, я увидела на пороге Надю... Она, не говоря ни единого слова, обняла Дмитрия, и они вдруг стали страстно целоваться... Я зажмурилась, чтобы отогнать от себя это кошмарное видение, которого на самом деле не могло существовать, но когда открыла, то увидела, то же самое. Они целовались, как настоящие любовники! У меня кругом пошла голова от избытка самых разных чувств. Я смотрела на то, чего не могло быть в принципе, и не знала, как на всё это реагировать.
   - Я соскучилась, - сказала Надя, наконец, отлипнув от его губ. - Ты один?
   - Да...Один...
   - Я, кажется, встретила внизу Виктора?!
   - Он тебя узнал? - спросил Дмитрий.
   - Не знаю. Да, и какая разница? Чего ему от тебя нужно?
   - Да... Лучше не будем об этом.
   Они прошли в комнату. Я в ужасе вдавила себя в стену, чтобы, не дай бог, они не задели меня своими грязными мерзкими телами. Надя заметила на экране компьютера слайд-шоу с моими фотографиями.
   - Дим, ты всё казнишь себя?! Пойми, наконец, что - это просто такая глупая бессмысленная жизнь и только!
   Дмитрий, послушался её и выключил слайд-шоу.
   - Ты ждал меня? - спросила Надя и приблизилась к нему с противной похотливой ухмылкой.
   - Зачем? - усмехнулся Дмитрий и тоже гадко так улыбнулся, что будь у меня желудок, то меня тут же, наверное, стошнило.
   - А ты не догадываешься?
   - У меня короткая память.
   - Память, может быть...
   Я не могла больше смотреть на них и в ужасе побежала на кухню. Я заметалась из угла в угол, словно искала выход из этой чудовищной ситуации, но не находила в своем уме ни одной маломальской лазейки. "Ты один?" - "Да, один!" без конца шептала я себе под нос чужие слова чужих людей, как заезженную пластинку. "Я соскучилась!"... Значит это уже не в первый раз!.. Я не верила своим глазам и ушам. Может это всё мне снится? Я пришла, чтобы примириться с Дмитрием, сказать ему, что по-прежнему люблю его, даже после своей смерти, а он...Он меня снова предал, так легко и так быстро, что во мне с новой силой закипела злость, от которой я еще пару минут назад хотела окончательно избавиться. Я снова вспомнила о том, как Дмитрий гнусно обошёлся с моим телом, моей душой и моими надеждами.
   Неожиданно мой взгляд наткнулся на картину с прибрежным пейзажем, и я пораженно замерла. Реальность и иллюзия мгновенно перемешались в моем уме. Я уже не могла отличить одно от другого, но одно знала наверняка, что сейчас я нахожусь в каком-то промежуточном состоянии между одной ложью и другой...
  
  
  
  28
  
   Ничего не изменилось...
   Я обводил взглядом стены своей кошмарной комнаты, и мне казалось, что пять долгих лет, пролетели, как один день. Ничего не случилось с листом ватмана, на котором я когда-то нарисовал лицо Веры. Мебель тоже стояла на своих местах. Сохранился компьютер, на котором я раньше писал странные рассказы о любви и смерти... Почти как у Чехова. Только если у того обычно "стреляло ружье", то у меня, между прочим, воскрешал покойник, и иногда даже не один раз.
   Всё говорило о том, что меня здесь ждали... Меня повергало это в жуткое уныние. Мне было бы проще свыкнуться с новой обстановкой, чем бередить душу, оказавшись в окружении безвозвратно ушедшего, как на сцене со старой бутафорской мебелью, после того, как спектакль уже давно закончился, и зрители разошлись по домам.
   - Дядь, а сейчас жарко в Индии? - задал племянник мне уже далеко не первый свой вопрос.
   - Жарко.
   Я посмотрел на него и понял, что пять лет всё же это не один день, а гораздо больше. Я помнил его совсем маленьким ребенком, а теперь он уже настоящий мальчишка.
   - А сейчас там ночь?
   - Нет... На два часа больше, чем здесь.
   - А ты на слоне катался?
   - Нет, не катался.
   - А почему?
   Я пожал плечами.
   - Не знаю... Не хотел!
   - А ты поедешь туда снова?
   - Не знаю... Значит бабушка на даче? А когда приедет?
   - Не знаю! Только утром уехала... Я сам должен завтра к ней ехать. Она хотела сегодня утащить меня с собой, но завтра утром я иду играть в футбол, и поэтому кое-как отбился. Хочешь, сам сейчас езжай к ней?!
   - Нет, сегодня я не могу!
   - Ладно, тогда отдыхай. Завтра вместе поедем!
   Он вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.
   Я занавесил шторы на окне, сел на пол и, закрыв глаза, начал глубоко дышать.
   Через какое-то время чёрный туман перед моими глазами рассеялся. Я увидел кристальное звездное небо с тысячами звезд и тёмный силуэт окумареной девушки на камне.
   - Неужели, это снова ты, неприкаянный дух? - обнаружив мое присутствие, сказала она безрадостно. - Не прошло и пяти минут, а ты снова явился, чтобы учить меня, как нужно жить.
   - Мне казалось, что ты любишь узнавать новое...
   - Да... Только не слушать старые песни о том, что я кому-то должна и перед кем-то в долгу. Я вольная птица! Где хочу там и летаю.
   - А ты не боишься сгореть, по пути к своей свободе? Смерть - это ведь ещё не свобода. За ней огненный мир, который сжигает всё, что построил мозг. Это ещё одна смерть, и гораздо более страшная, чем первая! Смерть души! Она рассыпается, как карточный домик и ты понимаешь, что не в состоянии собрать её снова, как ни старайся.
   - Тело Истины не подвержено этому пламени. Всё остальное меня не особенно заботит... Тем более моя душа! Пусть хоть трижды сгорит, а я всё равно останусь невредимой!.. Я!.. Понимаешь?
   - Хватит нести чушь! - прикрикнул я на неё. Я теперь почти с уверенностью знал, что с ней на самом деле происходит. - Тебе тесно жить с ним в одном мире, поэтому ты теперь сходишь с ума! Разве нет?
   - Нет... - В темноте пристально заморгали огоньки её глаз. Она думала, наверное, о том, что мне ответить, и стоит ли, вообще, пытаться переложить на слова свои сокровенные чувства, до которых мне, по большому счёту, быть может, и дела никакого нет.
   - Ты уверена?
   - Нет, не тесно! Скорее наоборот... Он оказался не тем, человеком, которого я так старательно слепила у себя в голове. Оказался какой-то дешевой китайской поделкой! Видела в нём звездного мальчика, как у Экзюпери, а он оказался мелким, приземленным и совсем не мальчиком. Не обижайся, но вы все мужики - козлы!.. Но зато я теперь знаю, где мне искать моего настоящего звёздного мальчика. Хочешь, скажу?
   - Ну?
   Таня широким театральным жестом подняла указательный палец к небу и засмеялась жутким смехом, который обычно пробирает до самых костей.
   - На небе, конечно, наивный ты человек!
   - Прости меня, но ты ненормальная дура! - сказал я ей после небольшой паузы.
   - Ты мне льстишь! Хочешь посмотреть, как я сейчас взойду на небо? Как утренняя звезда... Аделаида!
   - Опять ты! - посетовал я и закачал головой. - Пойми, что мы любим людей не благодаря, а, как правило, вопреки! Наверняка, ты с самого начала допускала мысль, что он вовсе не такой, каким ты себе его представляла, но ты все равно согласна была любить его таким, какой он есть. Предпочитала не видеть, не замечать и не думать, ради своей любви!
   Мои слова попали в самую незащищенную часть её души, и она заплакала.
   - Не хочу!...Ничего не хочу знать! Ничего не хочу чувствовать! Кто только придумал эту пытку - любить?!
   - Это ценный урок! Любить следует только то, что реально! Только это дает силу... Любовь к не реальному всегда отбирает силу!
   - А что реально?
   - Реальна лишь земля под нашими ногами. Всё остальное не реально, как бы нам этого не хотелось...
   - Я не люблю землю!
   - У нас нет выбора, если мы дорожим своей силой.
   - Выбор всегда есть!
   - Расскажешь мне позднее?! - попросил я и натужно вздохнул. - Мне нужно сейчас в другое место, а ты меня всё время отвлекаешь моё сознание!
   - Куда ты опять? К этой... своей девушке?
   - Она недавно умерла... Теперь я собираюсь помочь ей сохранить сознание!
   Таня притихла от возникшего в ней интереса. Через какое-то мгновение она спросила:
   - Ты нашел её в бардо?
   - Да.
   - Но это невозможно! Если только... Я слышала, что только бог смерти знает, где находится умерший человек... Или как он там сейчас называется?!?.. Тебе ведь кто-то помог её найти?
   - Зачем тебе это знать?
   - Интересно!
   - Почему?
   - Потому что тебе придется чем-то заплатить за его помощь. Интересно, что он от тебя потребует взамен?.. Наверняка, что-то очень тебе дорогое!
  
  
  
   Берег был пуст, а следы двух пар ног обрывались в неизвестности...
   - Это дело рук этого, её ухажёра! - однозначно заявил Лукойл. - Он её увёл!
   - Похоже на то... Без его помощи она бы никуда не делась!
   - Теперь ищи-свищи её!
   - Бог с ней!
   - Не чувствую оптимизма в твоем голосе.
   - А что я должен, по-твоему, сказать?
   - Что? Ну, как минимум... - Лукойл вроде бы как откашлялся и заорал во всю свою визгливую глотку: - А, хрен с ней!
   Я засмеялся, хотя мне было совсем не весело. Какая бы Вера не была мне теперь чужая, ближе неё у меня не было на земле человека...
   - Она такая маленькая и беззащитная...
   - Это видимость... Она коварная и подлая ведьма!
   - Какое там... Скажешь тоже!
   Очнувшись, я открыл глаза и тут же услышал настойчивый звонок. Кто-то звонил в дверь. Я поднялся и отдёрнул шторы.
   - Дядь, там к тебе пришли, - приоткрыв дверь, сказал племянник. - Мужик какой-то! Он недавно приходил. Узнавал, как до тебя дозвониться.
   - Впусти его!
   Я подошёл к книжному стеллажу со своими книгами. Пробежался взглядом по рядам и извлёк одну.
   В этот момент в комнату влетел Дмитрий и, размахивая трясущимися руками, затараторил:
   - Что ты наделал?.. Что ты наделал?
   Он выглядел очень растерянным и крайне испуганным.
   - Что случилось? - спросил я, хотя уже почти наверняка знал, что его появление было напрямую связано с исчезновением Веры.
   - Ты меня спрашиваешь? - Дмитрий закружился по комнате волчком, кусая губы и встряхивая растрёпанной головой. Казалось ещё немного, и он заплачет. - Что случилось? Я не знаю... У меня не укладывается это в голове... Вера вернулась!
   - В каком смысле?
   - Я её не видел, но я уверен, что это была она!
   Дмитрий сел на стул и заплакал. Он стал исступленно бить кулаком себя по лбу и причитать.
   - Как же так?.. Ну, как же так?..
   - Что? Ты не готов был к ее появлению? - холодно поинтересовался я.
   - Да, не готов! - визгливо выкрикнул он и снова вскочил на ноги. - Она, наверное, сильно разозлилась на меня, и теперь мне нет прощения. Даже, если она меня, когда-нибудь простит, я сам себе этого не смогу простить никогда!
   - Ну, хватит ныть!.. Пойдём! Может быть она ещё там.
   - Мне страшно! Она там такого натворила...
   - Я должен её найти!
   По дороге мы не разговаривали. Я догадывался, что могло вывести Веру из себя, а Дмитрий, похоже, тщетно искал хоть какое-нибудь оправдание своему конфузу.
   Дмитрий открыл дверь своей квартиры и пропустил меня вперед. Сам остался стоять на площадке, не желая входить внутрь.
   Первое, что я увидел, когда вошёл, это разбросанную по всей прихожей одежду и обувь. В гостиной, меня посетила мысль, что комната стала эпицентром разрушительного урагана. Мебель была перевёрнута. По полу были разбросаны вещи. И совсем уже не к месту, на люстре, то ли нарочно, то ли случайно, зацепившись шнуром за рожок, висел ноутбук. Веры хватило только на эту комнату и прихожую, потому что в спальне, детской и кухне был полный порядок.
   - Её здесь нет? - спросил я у Лукойла. - Я ничего не чувствую...
   - Нет!
   - Мы можем её найти?
   - Ты же сказал - хрен с ней?!
   - Нет, это ты сказал! Я сказал - бог с ней, но, похоже, она с ним не в ладах.
   - Ты опять начал нести чепуху!
   - Я чувствую, что должен довести это дело до логического конца.
   - А я чувствую, что добром это всё не закончится.
   Дмитрий встретил меня взглядом, в котором была все та же растерянность и откровенный детский испуг. Я его одновременно ненавидел и жалел.
   - Её там нет!
   - А где она? - спросил Дмитрий.
   Я пристально посмотрел ему в глаза и покачал головой.
   - Почему ты так с ней по-скотски поступаешь? Ты не любишь её больше?
   - Но, она же умерла?! Разве нет? - спросил он поспешно.
   - Ты так сильно хочешь этого?
   - Разве это от меня зависит?
   - А ты значит, всё сделал, что от тебя зависело?
   Он покачал головой, признавая свою вину и бессилие.
   - Да, уж.... И что теперь мне делать?
   - Тебе - не знаю! Честно.... Скажи, в какой больнице она лежала и ещё... Как найти её могилу!
  
  
   Дмитрия узнали в приёмной и, после того как он наплёл какую-то ахинею про документы, которые ему нужно забрать у врача, мы беспрепятственно поднялись на третий этаж. Он подвёл меня к палате, в которой недавно умерла Вера, а сам снова отошёл в сторону.
   - Койка справа, сразу за дверью. Извини, но я не могу туда войти...
   - Этого и ненужно! Ты её только разозлишь ещё больше.
   - Да, я понимаю...
   На его глаза навернулись слёзы, и он отвернулся.
   - Козёл! - сказал Лукойл. Увидев мой опустошённый взгляд, он покатился по полу от смеха, в прямом смысле этого слова... Чёрным рыхлым пятном заметным только для моих глаз.
   Я открыл дверь в палату, где было достаточно темно из-за плотных штор закрывающих окно, и сразу почувствовал опасность... Что-то вдруг обрушилось на меня с боку, сбило с ног, и я оказался на полу. Я вскочил на ноги и обнаружил, что нахожусь в окружении нескольких мерзких тварей, похожих на злобных изголодавшихся обезьян. На полу, возле моих ног, лежало моё тело, из которого вышибли дух. Но мне сейчас было уже не до этого... Одна из тварей прыгнула мне на спину и вонзила острые зубы мне в шею. Вскрикнув от боли, я повалился на спину, и придавил нападавшего к полу. Он разжал челюсти, но это меня не спасло. Остальные, как по команде набросились скопом на меня и стали рвать мою энергетическую оболочку на куски. Жуткая боль помутила на мгновение моё сознание, и я уже стал думать, что сейчас ко мне придёт смерть. Когда отбиваться уже не осталось сил, я широко открыл глаза и увидел над собой тёмное облако, которое медленно-медленно опускалось на меня. Через мгновение наступило избавление от страшных мук. Лукойл стремительной тенью метался от одной твари к другой. Парализованный болью я лежал и равнодушно смотрел, как он безжалостно и хладнокровно вылавливает их по палате, и разрывает на части. Последнего из них он не убил, а швырнул ко мне. Я увидел перед собой уродливую испуганную морду, которая смотрела на меня пучеглазыми изумрудными глазами. Тварь с визгом попыталась улизнуть, но Лукойл придавил его к полу и предложил мне:
   - Ты должен грызть этого мерзавца, как он грыз тебя, пока не сдохнет! Тогда твои силы снова вернутся к тебе.
   Я покачал головой и попытался встать на ноги. Голова кружилась, а в глазах без конца вспыхивали какие-то световые пятна. Подняться удалось лишь со второй попытки. Я сделал пару шагов по направлению к кровати и снова свалился с обмякших ног. В момент падения, я уцепился за каретку и посмотрел на лежащую на кровати женщину. Она испуганно смотрела на меня и трясущимися руками прижимала одеяло к подбородку.
   - Послушайся меня, - настойчиво попросил Лукойл. - Тебе нужно восстановить свои силы! Хватит разыгрывать из себя святошу! Вегетарианец хренов! Таковы законы жизни и их нужно соблюдать, чтобы выжить. Загрызи этого гада в отместку!
   - Всё нормально, - сказал я и, увидев на тумбочке стакан с водой, отхлебнул из него. Я посмотрел на незнакомую женщину, которая ошарашено, смотрела на меня. Мне стало жаль её, предвидя её скорую кончину. Я расчувствовался и спросил у Лукойла: - Ты можешь ей чем-нибудь помочь?
   - Зачем? - спросил он удивленно.
   - Просто так!
   - Странный ты всё-таки парень! Всё делаешь просто так, хотя сам прекрасно знаешь, что "просто так" ничего не бывает. Ничем хорошим это не закончится!
   - Пошли отсюда!
   - Значит, жрать ты его не будешь?
   - Нет, не буду!
   - Ну, и дурак! Когда-нибудь тебе всё равно придется этим заняться. Силу можно обрести, только отобрав её у других. Альтернативы нет! Либо красивые, но пустые разговоры о том, что только любовь дает силу, либо хищный, но эффективный захват этой самой силы.
   - Отпусти его!
   - Это ты серьёзно? - спросил он удивлённо и вдобавок к этому хихикнул.
   - Разумеется!
   - Он подкараулит тебя и отомстит тебе, когда ты будешь слаб, и не готов к схватке. Таковы правила астрального мира... Или ты или тебя!
   - Отпусти его, пожалуйста!
   Лукойл нехотя выпустил жалкую тварь, и она поспешно уползла под кровать. Поднявшись на ноги, я поплёлся к выходу.
   - Ты забыл мне кое-что сказать, - из-за спины напомнил он.
   - Отвали!
   - Да, это - то самое...
   Он ехидно и не весело захихикал.
   Я открыл дверь и вышел в коридор. Кое-как доплёлся до лавки и сел. Всё тело жутко ныло. Из него словно вытягивали все жилы.
   - Что случилось? - спросил Дмитрий настороженно. - Ты какой-то не такой!
   - Какой- то не такой, - передразнил его Лукойл и засмеялся. - Да, обычный дурак!
   - Ничего! Всё нормально... Пойдём, теперь покажешь её могилу.
  
  
  
   Каменная девушка-ангел, обвив рукой, надгробный камень и склонив на него голову, задумчиво смотрела перед собой. На камне помимо биографических данных Веры было выбито изречение, которое я часто говорил ей: "Смерть - в природе, а не в нас".
   Я присел на лавочку и отхлебнул минеральной воды из бутылки, которую купил по пути на кладбище. После нападения этих гадов я чувствовал себя разбитым. Дмитрий присел рядом, и мы некоторое время молча смотрели на памятник. Все мысли были о Вере...
   - Здесь её тоже нет? - спросил он неожиданно и сделал такое глупое лицо, что я едва не рассмеялся.
   - Что смешного? - спросил он и покраснел. Наверняка почувствовал себя идиотом, разум которого не может найти точку опоры после необъяснимых недавних событий и мечется между не внятным "может быть" и однозначным "пиши - пропало".
   - Тебе показалось... Ничего смешного в этом нет!
   - Ты можешь мне сказать, чем твои глаза отличаются от моих? Мне просто интересно.
   - Обычный человек видит то, что хочет видеть, а некоторые хотят видеть то, что есть на самом деле. В этом отличие! Ты смотришь на всё с позиции своего ума, а я просто смотрю и поэтому вижу больше тебя.
   - А может быть просто у тебя не все дома? Голоса ведь ты тоже слышишь?
   - Интересный вопрос! - охотно согласился Лукойл.
   Я посмотрел Дмитрию в глаза и, улыбнувшись, покачал головой.
   - Врешь ведь? - поинтересовался Дмитрий, пытаясь прочесть по моему лицу мой диагноз.
   - Признайся, что ты псих - иначе он не отстанет от тебя! - посоветовал мне Лукойл.
   Улыбнувшись, я упрямо покачал головой.
   - Я так и думал, - неопределенно сказал Дмитрий и снова уставился взглядом на памятник. Через некоторое время, он спросил: - Тебе никогда не казалось, что вся наша жизнь, какая-то злая шутка, которую мы искренне пытаемся выдать за что-то другое. Но шутка, чего с ней не делай, всё равно так и останется шуткой. Бессмысленной, безжалостной и бессердечной...
   - Я придерживаюсь правила, чем меньше думаешь об этом, тем легче живешь. Ты всё равно не узнаешь, что такое жизнь, наоборот лишь потеряешь её. Просто смотри на это небо, на эту землю, не задавая себе вопроса, зачем всё это тебе нужно. У человека не так много времени, чтобы задавать себе невозможные вопросы...
   - Как можно отгородиться от мыслей о мире, в котором мы живем?
   - Просто отгоняй эти мысли от себя, как назойливых мух. Иначе они тебя облепят всего и житья не дадут.
   - Мне кажется, это может продолжаться до бесконечности?!
   - Может - да, а может и нет... Пойдем отсюда!
   - Куда?
   - Не знаю... Где сейчас ваш ребенок? Кстати, как его зовут?
   Дмитрий поднял голову и удивленно посмотрел на меня.
   - Соня в саду... Только сейчас у них там, наверное, тихий час.
   - Девчонка?! Мы потихоньку...
   - Мальчишка!.. Ты иди, я тебя догоню, - попросил меня Дмитрий, продолжая сидеть на скамейке.
   - Её здесь нет!
   - Всё равно!
   Я пожал плечами и направился к выходу из кладбища.
   - Грехи остался замаливать, - предположил Лукойл.
   - Жалкий тип, - согласился я. - Соня... Мальчишка... Бред какой-то!
   - А ты сам, когда перестанешь играть в их игры?
   - Чьи игры?
   - Ну, ИХ игры! - Лукойл демонстративно прошёлся лёгким ветерком по кустам сирени растущих между крестов и надгробий. - Понимаешь о чём я?
   - Нет?
   - Знаешь, чем одни мертвецы отличаются от других? Одни знают, что уже умерли, а другие об этом пока не догадываются.
   - Ты о чём говоришь? - поинтересовался я, откровенно не понимая к чему, он ведёт речь.
   - О мертвецах! Пойми, если ты играешь в их игры, то ты автоматически становишься одним из них.
   - Ты это образно?
   - Если бы... Не пугайся, но что-то определённо происходит, - сказал загадочным голосом Лукойл.
   - Что происходит? Говори яснее!
   - Точно не могу сказать, но я чувствую, что это уже не совсем Земля! Даже даю голову на отсечение...
   - У тебя нет головы! - заметил я равнодушно и внимательно посмотрел вокруг. Я подпрыгнул и попытался взлететь, но ничего ровным счётом не произошло - земля-землёй. - Что это тогда такое? Не сновидение же?!
   - Нет, не сновидение... Но это уже и не твой мир! Я ведь тебя предупреждал, что в бардо легко попасть, но выбраться оттуда очень сложно!
   - Параллельный мир? Мы были в них, и ни один из них не был так похож на Землю...
   - Нет, это не параллельный мир!
   - А что же тогда? - теряя терпение, поинтересовался я.
   - Я догадываюсь, что происходит, но боюсь об этом даже говорить! Настолько этот мир чудовищен... Он сведёт тебя с ума!
   - Скажи хотя бы, жив я или нет!?
   - Человек по-настоящему живет, лишь пока ищет свободу. В других случаях он только ходит кругами, как лунатик, вокруг своего креста, пока не упадет возле него без сил...
  
  
  
  29
  
   Внезапно меня кто-то чмокнул в лоб, и я удивленно открыл глаза... Я увидел перед собой маму! Она была такая красивая, сияющая и такая настоящая. Её молочные с золотым мёдом волосы необыкновенно переливались на солнце. Я видел её каждый сверкающий волосок, который был волшебным, как у Златовласки. В её синих, как чистое небо, глазах я видел всё добро и всю любовь, которая может только существовать в мире. Мысль о том, что это лишь пустое сновидение меня пугала больше, чем осознание того, что это всё может происходить наяву. Я бы нашёл в себе силы вычеркнуть из своей памяти навсегда её похороны и всё, что с этим было связано, лишь бы она больше никогда не оставляла меня. Я смотрел на неё и боялся даже пошевелиться, чтобы она вдруг не исчезла, как мираж. Она смотрела на меня грустными глазами, из которых вытекали хрустальные, как роса, слёзы и молча улыбалась. Я без слов понимал, что она любит меня больше своих родителей, больше моего папы, больше всех на свете.
   - Привет, мамочка! - сказал я ей, и она меня крепко обняла, так что у меня даже хрустнули кости.
   - Привет, Соня!
   Она вздрагивала от плача, который зарождался в её душе, и мне стало её невыносимо жалко.
   - Почему ты плачешь? Тебя кто-то обидел?
   Она стерла слёзы ладонями и, улыбнувшись, покачала головой.
   - Нет, это просто я так рада тебя видеть.
   - Ты мне ведь не снишься? Скажи, что - нет!
   - Нет, сынок... Это - сон! Но, это не простой сон! Он реальнее всего того, что только может быть в этой Вселенной.
   Я заплакал, и она стала меня успокаивать своими поцелуями и поглаживаниями потной горячей ладони по спине.
   - Ты обманываешь меня?!
   - Зачем мне это нужно?
   - Не знаю...
   - Если бы ты только знал, как я хочу тебя обмануть... Если бы ты только знал...
   - Я придумал, - воскликнул я сквозь слёзы и, задыхаясь, сообщил свою неожиданную идею. - Если это сон, может быть, тогда сейчас вместе сгоняем к папе?! Вот он удивится, когда нас увидит!
   Мама улыбнулась и снова уронила слезу с подбородка.
   - Удивится... Нет, малыш! Ненужно, папу больше пугать.
   - Он не испугается!
   Вдруг она стала растворяться в воздухе, и я куда-то полетел сквозь её теперь уже бесплотные объятья и неожиданно во что-то врезался носом. Я открыл глаза и увидел перед собой деревянный крашеный пол. Из носа текла кровь... Я громко заплакал, но не из-за своей боли и крови, а из-за пустоты, которая поглотила маму.
   Я громко стал звать её, растерянно вращая головой по сторонам, пока не перебудил всех мальчишек и девчонок в спальне. Они с испугом смотрели на мою расквашенную физиономию и тоже думали, что я реву из-за своего носа.
   Прибежала Света и, заткнув мне пальцами нос, потащила меня в умывальник.
   - Бог ты мой!.. Как же тебя угораздило так свалиться с кровати?.. Да ещё носопыркой! - причитала она, пыхтя от избытка чувств, мочила в воде полотенце и пыталась остановить мне кровь.
   Я вырывался, хотел куда-то бежать спасать маму, но не знал куда, и поэтому всё плакал и хлюпал окровавленным носом. Я побежал в детскую, где Света меня поймала и, насильно усадив на стул, снова принялась затыкать мне нос мокрым полотенцем. Я ревел и без конца звал маму.
   - Зайка моя, ну посиди хоть минутку спокойно, - умоляла меня Света, которая уже взмокла от напряжения. На её лбу выступили мелкие капельки пота. Из спальни высунулись любопытные лица, и она на них прикрикнула: - Так, а вы что там вылупились? Ну-ка, живо по койкам!
   В этот самый момент я увидел папу и вместе с ним, какого-то незнакомого человека, который мне почему-то показался очень страшным.
   Вырвавшись из рук Светы, я побежал к папе.
   - Что случилось? Кто тебя ударил? - спросил он, с испугом глядя на мою окровавленную физиономию.
   - Не знаю... Никто! Я спал и увидел маму! Она пришла ко мне, и мы разговаривали с ней.
   Из моего носа снова потекла кровь. Он достал из кармана носовой платок и зажал мне нос.
   - Что ты болтаешь?.. Маму?.. И что она тебе сказала?
   - Она почти ничего не говорила, а только плакала. Её кто-то очень обидел! Я хотел узнать кто, но она только ещё больше плакала... А потом она пропала.
   - Это был сон!
   - Нет, не сон!
   - Это был сон! - почти закричал папа и неожиданно затряс меня как тряпичную куклу, словно хотел вытрясти из меня душу.
   - Отпусти, мне больно! - зарыдал я от страха и стал вырываться, с ужасом глядя в его безумные глаза.
   - Вот, возьмите сырое полотенце, - предложила Света и протянула папе тряпку в кровавых розовых пятнах.
   Папа посмотрел на неё, словно она одна была виновата во всём, что случилось, и, обняв меня, стал успокаивать.
   - Прости... Прости, сынок! Сам не знаю, что на меня такое нашло...
   - Ей нужно помочь! Пожалуйста, сделай что-нибудь...
   - Сынок, это был дурной сон и только. Мамы больше нет! Она умерла...
   - Есть! Она есть! - Я оттолкнул его от себя и со страхом посмотрел ему в глаза. - Она не умерла! Просто ты больше не любишь её...
  
  
  
  30
  
   Я подошёл к нему со спины и встал рядом.
   - Я ждал тебя, - не оборачиваясь, сказал старый индеец, и его губы исказила надменная ухмылка.
   - У меня почти всё получилось...
   - Ну, конечно! - Он пронзительно глянул на меня, рассмотрел мое утомленное лицо и улыбнулся. - Знаешь, что ей на самом деле сейчас нужно? Очищение! Никто не может этого отменить! Она не такая, как мы и ты сам это прекрасно знаешь. Получается только хуже, когда мы вмешиваемся в жизнь обычных людей. Разве нет?
   - Хуже...
   - Зачем же ты тогда снова пришёл? Почему ты не хочешь оставить её в покое, чтобы, наконец, свершилось главное событие в её нелепой жизни? Позволь ей отдать своему создателю то, что он дал ей напрокат.
   - Я должен с ней встретиться! - упрямо заявил я. - Это очень важно для меня!
   - Ты чувствуешь вину по отношению к ней?
   - Вину?.. Нет!
   - Привязанность?
   - Нет!
   - А что тогда?
   - Не знаю...
   - А я знаю, - произнес старик и бросил на меня странный взгляд с прищуром, в котором было что-то от лукавого.
   - Что?
   - Что ты здесь вовсе не ради неё...
   Я удивленно посмотрел на него, не понимая, о чём он говорит.
   - Не обманывай ни меня, ни себя! Тебе нужен был лишь повод, чтобы приходить сюда снова и снова. На самом деле, ты здесь - ради вот этого!
   Он вытянул вперед коричневую костлявую руку и сделал ей широкий жест, указывая на море таинственного тумана обступившего со всех сторон холм.
   - Зачем мне это нужно? - спросил я, растерянно глядя на тающую в утренней дымке даль.
   - Все люди боятся смерти, а ты полюбил её больше жизни. В этом всё дело! Возможно даже, что ты любишь её больше всех!
   - Ерунда! Я не люблю смерть...
   - Расскажи мне, когда ты впервые увидел эту девушку, о чём ты подумал?
   - Я подумал... Тогда я был глуп и подумал, что: "Это она!"
   - Я имею в виду, какое у тебя было чувство, когда ты увидел её не на иву, а в своём сне?
   - Если ты знаешь об этом, то тебе не сложно будет разобраться и в моих чувствах! - выпалил я от досады, что он вынуждает говорить меня о том, о чём я не хотел даже думать.
   - Ты решил, что это твоя волшебная пресловутая душа?! Так ведь?
   - Да я именно так я и решил! Да, какая разница, какие тогда меня одолевали чувства? Я был глуп!
   - Не злись, - попросил старик терпеливо. - Ты ведь ещё подумал, признайся, что можешь и ошибаться на её счет?
   - Не помню...
   - А помнишь странный озноб, когда она впервые посмотрела на тебя своими удивительными синими глазами!?!
   Стоило ему сказать об этом, и я, в самом деле, выудил из своего подсознания воспоминание о необъяснимом холодном зуде, который возник одновременно с взглядом девочки. Он тогда ледяной змеёй прокрался по моей спине, окутал шею и коснулся левой щеки.
   - Что с того?
   - Ничего! Просто ты первый раз тогда так явно встретился со своей смертью. Странно, что ты сам этого не понял. Или не захотел понять?
   - Если даже во сне это и была моя смерть, то наяву я встретил живого человека, пусть и похожего на...
   - А чем сон отличается от яви? - оборвал меня он и обезоруживающе улыбнулся.
   Я промолчал. Мне, в самом деле, нечего было на это возразить... Хорошо, пусть я и запутался в своих чувствах, но одно я по-прежнему знал наверняка.
   - Я должен её увидеть! Помоги мне, пожалуйста... Только ты один можешь найти её заблудшую в бардо душу.
   - Ты не понимаешь... Нет, ты не понимаешь, в какие игры играешь... Хотя может быть это и к лучшему?! Блаженны несведущие... Знаешь, я снова найду её для тебя, если ты согласишься принять от меня один подарок.
   - Подарок? - переспросил я удивленно, чувствуя нутром какой-то страшный подвох в его словах.
   - Да, я хочу подарить тебе этот грандиозный холм! Это будет отныне твоим местом силы! Это самое удивительное по силе место во всей Вселенной! До меня здесь обитали очень таинственные сущности, которые передали это место мне, чтобы я мог черпать отсюда силу... Теперь пришёл твой черёд! Это вершина айсберга, который не имеет границ в пространстве и времени. Если ты останешься здесь вместо меня, то я смогу продолжить свой путь в неведомое...
   - Чего ты ищешь?
   - Кто знает... Но разве это и так уж важно? Ты же знаешь, где истинная свобода, там нет никаких ориентиров. Ты принимаешь мой бесценный дар?
   Лукойл обычно надоедавший своими бесконечными советами, в этот раз молчал, как рыба.
   - Почему я?
   - Ты избран силой, которая привела тебя сюда.
   - А я могу узнать, я жив или уже нет?
   - Говорят, что человек живёт только до тех пор, пока ищет силу и свободу.
   - Где-то я уже это слышал, - произнес я, и в меня вдруг вкралось нехорошее чувство, что меня взяли в оборот. - Если я приму твой дар, то я ведь тоже потеряю свободу?! Я буду напрочь связан с этим местом, как ты связан с ним!
   - У тебя недостаточно пока сил искать свободу. Только здесь и больше ни где ты обретешь необходимую энергию перед своим путешествием в неведомое!
   Я пристально посмотрел ему в глаза и у меня по спине прошёлся зуд от осознания того, что настал момент, который окончательно и бесповоротно может изменить моё будущее. Как никогда раньше я нуждался в дружеском совете.
   - Лукойл! - закричал я. - Где ты, чёрт?
   Он мне не отвечал, сколько я его не звал... Это было на него совсем не похоже!
   Старик ехидно улыбался...
  
  
  
  31
  
   Я чувствовала себя ожерельем, в котором порвалась нить. Моя душа рассыпалась цветным бисером, и я понимала, что это уже навсегда. Жуткие картины, страшные места и подспудные мысли разрывали меня на малые части. Я ощущала жуткую и непонятную усталость. У меня уже не было сил, чтобы даже плакать. И лишь голос горе-ангела без конца иступлёно шептал на ухо, что всё нормально, что так и должно быть. Я посылала его, куда подальше, но он не уходил, и это причиняло мне ещё больше страданий.
   - Твоя душа скоро полностью очистится!
   - И что от меня тогда останется?
   - Чистый дух!
   - То есть ничего?!
   - Наоборот... Дух - это всё! Всё остальное - ничего!
   - Я тебе уже сказала, куда идти с этими разговорами? Я тебе не верю!
   Я вдруг заметила на фоне багрового холодного заката большого волка. Он, повинуясь какому-то непостижимому чутью, бежал прямиком ко мне. Я уже пережила столько смертей и унижений, что не предпринимала никаких попыток к своему спасению. Одной смертью больше, одной меньше - какая теперь разница?!
   - Беги!.. Спасайся! - внезапно и визгливо закричал мой внутренний голос.
   Мне вдруг стало отчего-то невероятно смешно, и я истерично засмеялась.
   - Несчастная, беги же! Он тебя погубит!
   Оставалось несколько метров между нами, когда волк остановился, и какое-то время пристально смотрел на меня, после чего вдруг превратился в Виктора. Я согнала со своего лица улыбку и равнодушно стала смотреть, как он поднялся на ноги, отряхнул штаны и теперь приближается.
   - Привет, это опять я! - сказал он и довольно глупо улыбнулся.
   - Я вижу... что это опять ты! Чего тебе нужно?
   - Я обещал тебе помочь.
   Я равнодушно покачала головой.
   - Ты не сможешь мне помочь!
   - Почему? Я знаю, как это сделать!
   - Потому что ты меня больше не любишь. Я тебе безразлична, а с теми, кто безразличен, как правило, поступают небрежно.
   - При чём тут любовь?
   Я больно закусила губу, чтобы не заплакать, но обидная предательская слеза все-таки выскользнула из левого глаза.
   - Почему ты стал таким бесчувственным? Или нужно обязательно стать таким, чтобы путешествовать по миру мертвых? Любовь для вас балласт, от которого нужно избавляться в первую очередь?
   - Свобода гораздо важнее любви, жаль, что ты не можешь этого понять. Любовь приносит только страдания, а свобода - избавление от них.
   - Значит, твоя свобода - это равнодушие?
   - Нет, свобода - это страсть!
   - Пожалуйста, не морочь мне голову своими дурацкими словами!
   - Ты подумала над моим предложением?
   - Жить без любви или умереть с любовью?.. Мне теперь всё равно! Я так уже устала от всего... Единственно, чего я хочу, это чтобы поскорее всё закончилось. Ты можешь мне в этом помочь?
   - Я тебе не враг!
   - Вы все так говорите, а сами при этом тащите в разные стороны!
   - Тебе решать!
   - Ладно...
   Не успела я закончить фразу, что-то вырвалось из меня, светлое и полупрозрачное, и устремилось навстречу Виктору. Но прежде чем мой ангел достиг его, из Виктора выскочило, что-то тёмное и жуткое, и эти две противоречивые субстанции снова столкнулись. Они сцепились в клубок, и между ними завязалась драка. В закатном небе снова загрохотали нескончаемые раскаты грома, а земля затряслась. Мы некоторое время смотрели, чем всё закончится, но заваруха, похоже, должна была разыграться не на шутку.
   Виктор подошёл ко мне почти вплотную, я ощутила непонятный, но очень приятный запах, исходящий от него. Мне чертовски как захотелось его обнять, но его чужой холодный, как бездушный камень, взгляд остановил меня. Он взял меня за руки.
   - И что дальше? - как можно равнодушнее поинтересовалась я.
   - Ничего, просто смотри мне в глаза.
   Я несколько мгновений смотрела ему в глаза, после чего, покачав головой, отвела от них взгляд.
   - Мне страшно!
   - Что?
   - Мне страшно смотреть тебе в глаза!
   - Не выдумывай...
   - Я не вижу в них себя.
   - Не обращай внимания, - усмехнулся он. - Если ты подойдешь к зеркалу ты себя тоже возможно не увидишь. Это ведь бардо!
   Мне стало обидно от его глупой усмешки, и я закусила губу, чтобы не заплакать.
   - Я не об этом... Бардо... Бред какой-то! Скажи лучше, куда всё подевалось? Ты же меня любил по-настоящему?!
   - Прошло уже столько времени...
   Я едва заметно покачала головой глядя ему в глаза, не находя оправдания его словам, и тяжело вздохнула. Он подмигнул мне левым глазом, и я почувствовала, как что-то вдруг ухватило меня изнутри и потащило в его левый глаз, который превратился в бездонный глухой туннель с яркими электрическими вспышками. Животный страх овладел мной, и я испуганно закричала...
  
  
  
  32
  
   Вокруг меня было жуткое нагромождение камней и валунов.
   Я сел на тёплый шершавый камень и, склонившись, закрыл лицо руками. Ещё несколько минут назад мне казалось, что всё закончилось, а теперь понимал, что снова всё потеряно. Мои силы были на исходе, чтобы начинать всё сначала. Я чувствовал себя старым и разбитым. Вера была связана с миром людей крепче, чем я полагал, и это не позволило мне захватить её сознание.
   Неожиданно в мои мысли вкрался, чей-то тихий, но отчетливый стон. Я, покрутив головой, выбрал направление и полез по камням к источнику непонятных звуков.
   В темноте я увидел белое пятно, которое оказалось футболкой Тани. Девушка сидела, прислонившись к камню, и тихо стонала. Я сразу понял, что здесь произошло. Она всё-таки свалилась со скалы.
   - Допрыгалась! - произнес я обреченным тоном и пригнулся, чтобы узнать, чем я могу ей помочь.
   - А это снова ты! - отозвалась она слабым болезненным голосом и с трудом нашла в темноте мои глаза. - Пожалуйста, не трогай меня, мне и так чертовски больно!
   - Ну, что, придурочная? Ты счастлива теперь?
   - Ты не поймешь, кретин... Скажи лучше, ты помог своей девушке?
   - Я тебе уже говорил, что она не моя девушка... Нет, я не помог ей!
   - Я так и знала! А знаешь, почему у тебя ничего не получилось?
   - Перестань...
   - Всё потому, что она тебе безразлична, как и всё в этом мире. Ты потерял смысл в жизни, а вместе с ним и свою любовь.
   - Не говори мне о любви! Эта зараза не приносит силу, а лишь отнимает её.
   - Зачем тебе сила, если тебе некуда идти и нечего искать? Ты одинок во всём мире! Ты никого и ничего не любишь...
   - Ты не понимаешь! Можно идти и просто так, без всякой цели... одному.
   Таня начала хрипло кашлять и стонать.
   - Где у тебя болит?
   - Везде!.. Не мучай больше эту девушку!
   - Я искренне хочу ей помочь!
   - Ты ей ничем не поможешь! Ты как дрянной мальчишка, привязавший к мухе нитку, смотришь на то, как она мучается, пытаясь улететь, и радуешься своей глупости. Но когда-нибудь тебе всё равно придется бросить свою чудовищную забаву, потому что у тебя больше не останется сил на все эти запредельные манипуляции со своим и её сознанием.
   Она неудачно двинула рукой и застонала.
   - Ты сможешь сама идти?
   - Разумеется, - ответила Таня и, привстав, замертво повалилась на бок.
   В этот момент всё неожиданно стихло, и наступила необыкновенная тишина. Я перевернул девушку на спину. Одну руку положил ей на грудь, а другую на темечко. Я никогда прежде не совершал этого обряда, но приблизительно знал, как это делается. Я закрыл глаза и сказал:
   - Ты умерла...
   Мою руку, та, что покоилась на её коротко остриженной голове, неожиданно отбросило, словно по ней ударили чем-то тяжелым. Я отшатнулся и удивленно открыл глаза. Из головы Тани бил ярко-фиолетовый столб энергии. При этом он издавал жуткий свист работающей на полную мощность реактивной турбины. Это продолжалось несколько секунд и неожиданно снова всё пропало, словно горючее иссякло. Опять наступила гробовая тишина.
   - Не смей меня трогать, извращенец! - вдруг услышал я из-за спины рассерженный голос Тани.
   Я обернулся и увидел светящийся серебристо-голубым светом призрак девушки.
   - Извини!
   - К чёрту твои извинения! Экспериментируй на ком-нибудь другом. Я сама о себе позабочусь!
   - Да, ладно... Я просто хотел тебе помочь.
   - Себе лучше помоги, урод!
   - Ты стала ещё более сварливой, чем была при жизни...
   - Не обижайся, это - от души!
   Она села на камень и, брезгливо взглянув на своё мертвое тело холодным взглядом, стала смотреть куда-то вдаль.
   - И куда ты теперь? - спросил я её.
   - Не знаю...
   Она удивленно засмеялась тому, что сказала. Мне тоже стало смешно и грустно одновременно...
  
  
  
   Я очнулся от холода, который пробирал до самых костей. Я открыл глаза и увидел перед собой надгробный памятник. Я лежал на скамейке, и какое-то время рассматривал его, пытаясь понять, как снова очутился на кладбище. Созерцание каменной девушки с поникшей головой ни к чему не приводило. Но когда я прочитал то, что было написано на самом надгробном камне, то непроизвольно принял вертикальное положение. Это была не та могила, которую я видел вчера!.. На камне было выбито какое-то незнакомое мне имя и фамилия. Афоризм тоже был другой. "Жизнь - это болезнь с неблагоприятным прогнозом, ибо исход её всегда фатален".
   Я осмотрелся по сторонам. Кладбище было погружено в утренний туман, но у меня было такое чувство, что место то же самое, где я был вчера. Ощущения от лавки тоже были знакомые. Я снова растеряно уставился на памятник. Я не верил своим глазам и ещё меньше своим странным ощущениям, что я что-то потерял. Что-то очень важное...
   - И что тебя удивляет? - неожиданно услышал я писклявый голос Лукойла.
   - Что происходит?
   - Ты забыл?! Говорю же что это не Земля! Это уже другой мир!
   - Он не реален?
   - Напротив. Здесь всё очень даже реально!
   - Что произошло с надгробьем? Вчера оно было другим.
   - Вчера и ты был другим! Теперь же ты как никогда слаб...
   - Это могила не Веры! - произнес я лишь для того, чтобы услышать свои слова.
   - Вижу...
   - И как всё это понять?
   - Зачем тебе?
   - Чтобы знать правду!
   - Она тебе ничего не даст, кроме бесконечной череды других вопросов. Я знаю, что произошло, но я тебе не скажу!
   - Почему?
   - Ты всё равно мне не поверишь... Я теперь тебе могу только посочувствовать!
   - Так всё плохо?
   - Хуже не бывает!
   - Это как-то связано с Верой?
   - Больше, чем ты можешь себе это представить...
   Я промолчал, чувствуя, что он сам мне всё расскажет, если захочет. Через некоторое время я заявил ему:
   - Я должен помочь ей!
   Лукойл жутко расхохотался. Немного успокоившись, он добродушно сообщил:
   - Ты оказывается даже глупее, чем я всегда думал!
   - Что?
   - Ничего...
   Лукойл примирительно засмеялся, но что-то мне не понравилось в его идиотском смешке.
   - Кстати, ты знаешь новость? - спросил я у него.
   - Какую новость?
   - Бросивший вызов смерти хочет подарить мне своё место силы. Что ты на это скажешь? Через какое-то время я обрету силу и стану таким же могущественным как он... Даже может быть более могущественным.
   - Для тебя это будет лучшим выбором, чем гоняться за полоумной ведьмой в бардо.
   - А как же моя свобода?
   - Ты слишком слаб, чтобы быть свободным. Свобода убивает слабых... А ты - слаб!
   - Ты на что намекаешь?
   - Пришло время нам с тобой прощаться.
   - Ты меня бросаешь? - удивился я. По правде, говоря, я от него всякого разного ожидал, но только не этого. Я чуть не заплакал от обиды.
   - Да, я нашёл себе другого ученика! Он под моим присмотром обретёт настоящую силу и свободу... Ты оказался негодным!
   - Может быть, я был нужен тебе лишь как средство, чтобы проникнуть в этот треклятый мир?!
   - Может быть...
  
  
  
  33
  
   Утром я, наконец, нашел отколовшийся от чашки осколок, который каким-то невероятным образом залетел в сахарницу на столе. Вчерашний полтергейст начался именно с того, что об пол в кухне грохнулся её бокал, который я подарил ей на восьмое марта. На нём золотыми буквами на синем фоне было написано её имя. Я сходил за тюбиком клея и принялся склеивать осколки между собой. Сначала крупные, затем самые мелкие. Это безнадежное занятие превратило мою тихую хандру в немое проклятие. Девушка, которой я так неумело, но совершенно искренне, признавался в своей вечной любви, уличила меня в страшной измене. Ей, наверное, чудовищно больно было узнать, что я любил не её саму, а лишь её тело из мяса и костей. Оправдания, вроде того, что я любил не только её тело, но ещё и её мозг, тоже не принимались, по той причине, что больше ничего не осталось оттого, что мне казалось, я любил. Как ужиться с тем, что теперь осталось от Веры, я не знал, и поэтому со слезами на глазах для чего-то клеил пальцы об этот пропащий бокал.
   В дверь кто-то позвонил. Я очнулся от своих мрачных размышлений. Вытерев тряпкой руки, я пошёл открывать дверь. Я никого не ждал, но подумал, что если это оправившаяся от страха Надя, то мне придётся всерьёз пораскинуть мозгами, чтобы объяснить ей, почему нам пока не следует встречаться... И при всем этом мне не хотелось её потерять.
   На моем лице, наверное, промелькнуло что-то продажное, потому что Виктор сказал:
   - Это, всего лишь, - я!
   - Чего тебе нужно? - спросил я, с ужасом заметив, что со вчерашнего дня Виктор сильно изменился. Постарел лет на десять, если не все двадцать. Выглядел почти стариком. Смуглое лицо покрылось глубокими морщинами, которых я раньше не замечал. Только взгляд его по-прежнему блестел неистовым дьявольским огнем.
   - Нам нужно поговорить.
   - О чём?
   - О Вере.
   Я промолчал. Сейчас мне не хотелось ни с кем говорить о Вере, и тем более с ним. К тому же я его боялся.
   - Это очень важно... Поверь мне!
   Я нехотя распахнул дверь, пропуская Виктора за порог. После немыслимой цепи событий, которые за последнее время со мной произошли, у меня не было выбора.
   - У меня ничего не получается, - сказал Виктор обреченно, опустившись в кресло. - У неё негативный психический отпечаток, связанный с тобой, который разрушает её. Он порождает в её сознании гнев, который не дает ей возможность вырваться из астральной тюрьмы. Ещё немного и её душа погибнет.
   - Я не желал ей зла!
   - Разумеется...
   - Ты, наверное, думаешь, что я какой-то бесчувственный кретин, для которого нет ничего святого на свете. Видит бог, я готов был отдать жизнь лишь бы она жила, но так судьба распорядилась, чтобы она умерла, а я вынужден жить теперь с этим.
   - Почему ты не мог подождать хотя бы сорок дней. Это ведь не секрет! Об этом, кажется, все знают...
   - Не знаю, как бы ты повёл себя на моем месте, если бы тебе в любви призналась девушка, как раз в тот момент, когда тебе было особенно плохо и одиноко?!
   - Её чувства важнее для тебя, чем чувства жены?
   Я поднял глаза к потолку.
   - Я же говорю, что я готов был умереть ради нее. Отправиться вместо неё в ад... Ну, не знаю, что ещё мне сказать, чтобы ты понял, как она мне дорога?!
   - Как раз об этом я и хотел с тобой поговорить.... - Виктор сделал небольшую паузу и оценивающе посмотрел на меня. От его ненормального взгляда у меня по спине побежали мурашки. - У меня не получится перенести её сознание, до тех пор, пока вы с ней снова не встретитесь.
   - Ты можешь привести её сюда?!
   Виктор покачал головой. Его взгляд продолжал сверлить меня, и я чувствовал, что это не к добру.
   - А как же мы тогда встретимся? - наивно поинтересовался я.
   - Нам самим придется отправиться туда...
   Я побледнел и внезапно вспомнил давнишнюю историю. Когда я ещё учился в школе, нас осенью всем классом повели в соседнюю больницу делать то ли прививки, то ли флюорографию. Больница занимала множество строений - больших, маленьких, новых и ветхих. Мне на всю жизнь запомнились только два. Кирпичный сарай на отшибе, в котором держали для чего-то барана и по соседству с ним жёлтое одноэтажное строение. Сквозь решётку окна я видел выглядывающие из темноты глаза животного и его витые рога. Кто-то из одноклассников тогда ляпнул, что барана держат, на случай, если понадобится кровь для переливания. То, что находилось в соседнем здании, я не видел совсем, но даже это не спасало меня от того животного страха, который возник во мне, когда кто-то из нашей компании, на обратном пути, шутки ради попросил двух молодых санитаров, которые курили на пороге и, вероятно, были не трезвые, посмотреть на мертвецов. Легко получив согласие, двое или трое пацанов пошли, чтобы потом хвастаться перед девчонками своим бесстрашием. Другие, в числе которых был я, наоборот заторопились оттуда прочь. Я тогда боялся, что меня схватят и затащат силой внутрь или вернее я боялся не этого, а того, что все узнают, какой я на самом деле трус. Теперь я испытывал то же самое чувство, только теперь меня собирались затащить не в обычный вонючий морг, а прямиком в самое адское пекло, о котором я, после своего кошмара, вспоминал с содроганием.
   - Ты хочешь моей смерти?
   - Послушай, только ты можешь спасти её! Пойми, что это теперь твой единственный шанс доказать ей свою любовь.
   - Ты ведь шутишь? - поинтересовался я и попробовал рассмеяться, но из этого ничего ровным счетом не вышло. Звуки моего голоса были не то чтобы не веселые, а скорее даже наоборот, какие-то очень убогие.
   - Мне сейчас не до шуток!
   - Ты сам уйдешь или мне вызвать милицию?
   - Я так и знал, - Виктор поднялся и посмотрел на меня так, что мне стало не по себе. - Я не стану тебя принуждать, потому что, это всё впустую. Даже, если я за шиворот притащу тебя к ней, ты все равно не сможешь ей ничем помочь, потому что в тебе уже не осталось не любви ни жизни...ничего! Ты мелок, труслив и жалок...
   - Не тебе меня упрекать! Ты бросил её ещё раньше меня. Разве нет? Теперь ты, чтобы оправдать себя, хочешь убедить меня, что я один во всем виноват.
   - Разница между нами не в том, кто больше виноват в том, почему она попала в тартарары, а в том, что я хочу исправить то, что ещё можно исправить, а ты даже этого не хочешь.
   - Ты не заставишь меня поверить во всю эту чушь! Она умерла и это факт, а что касается всего остального, то этому можно найти какое-то логическое объяснение без всякой мистики. Гипноз... Шизофрения... Да, мало ли?
   Я заплакал, услышав свои острые, как гвозди, которыми забивают гроб, слова.
   - Поверь, я, правда, люблю её, но весь мир словно сговорился, чтобы принуждать меня предавать её снова и снова. Я ведь искренне хочу делать то, что подсказывает мне моё сердце, а приходится, как марионетке, делать то, что делают все вокруг по какому-то примитивному корявому шаблону неизвестно кем придуманному.
   - Сейчас, как раз у тебя такой шанс, чтобы разорвать этот порочный круг...
   - Хорошо, я подумаю. Я должен собраться с мыслями, чтобы сказать то, что я хочу ей сказать. Я тебе позвоню, когда буду готов!
   Виктор, едва улыбнувшись моей плохо прикрытой уловке, покачал головой.
   - Не пойдет! У нас нет времени на это...
  
  
   Я лежал на полу, посреди гостиной, вытянув руки и ноги, как покойник. Предложение Виктора вообразить себя трупом мне не понравилась, но отступать было уже поздно и я, закрыв глаза, следовал его указаниям. Сначала он заставил меня дышать одним способом - носом, глубоко и протяжно, затем другим - ртом, не глубоко и быстро. После того, как я послушно проделал ряд дыхательных упражнений, Виктор набросил мне на лицо газету, так чтобы меня не отвлекал свет, и заставил определённым способом задерживать дыхание. Я почувствовал, что Виктор положил мне ладонь на солнечное сплетение, которая в такт моему дыханию давила и отпускала. В какой-то момент мне даже стало казаться, что я уже дышу не сам, а Виктор контролирует этот процесс в моем организме своей рукой, которая уже как бы и не касается моего тела и даже моего сердца. Она уже гораздо глубже. Она крепко накрепко держит моё напуганное сознание под своим контролем.
   Неожиданно я почувствовал головокружение и силу, которая после очередной задержки дыхания подбросила меня сначала вверх, а затем вниз - ниже пола, всех этажей и ниже земли.
   Потом я потерял сознание и не мог даже приблизительно сказать, сколько прошло времени - минута или несколько часов.
   Очнулся оттого, что Виктор настойчиво тряс меня за плечо. Я открыл глаза и увидел, что лежу на склоне холма, а мои ноги полощутся в густом слое вяло шевелящегося тумана. Мне сразу бросилось в глаза, что я не различаю красок. Всё, что я видел, было поделено на два цвета и их полутона. Впрочем, смотреть особенно не на что было. Бескрайний океан тумана и каменистый холм с клочками низкой жухлой травы.
   - Всё нормально? - поинтересовался Виктор и щёлкнул пальцами у меня перед носом.
   - Где мы?
   - Неважно...
   Я поднялся на ноги. В теле были какие-то невероятные ощущения. Словно оно было у меня ватным и почти невесомым.
   - Сиди здесь и не дергайся! - попросил меня Виктор, а сам направился к какому-то старику, который мгновением раньше показался из-за большого валуна.
   Они о чем-то тихо заговорили и до меня доносились лишь отдельные слова, да и те мне били непонятны. Они разговаривали на каком-то незнакомом мне языке. Наконец, похоже, до чего-то договорились. Старик спустился с холма и утонул в плотном тумане, а Виктор подошёл ко мне.
   - Он обещал найти твою жену! Нужно подождать.
   - А кто он такой? - спросил я.
   - Какая разница?
   - Но это ведь не Бог?
   - Скорее наоборот!
   - В смысле - дьявол?!
   - Ты мыслишь примитивными земными шаблонами. Нет, он не то и не другое!
   - А кто? - не унимался я.
   - Ты не поймешь... Для тебя он просто старик, который нам может помочь.
   - Просто старик...
   Виктор, не предрасположенный вести разговор на эту тему, кивнул головой и сел на землю. Я смотрел на него сверху и мною начинал овладевать ужас от странной улыбки, которая скользила по его лицу. Если раньше я его боялся, как обычного сумасшедшего, то теперь это был совсем другой страх. Я ужасался мира, в котором я жил столько лет беспечно, даже не подозревая, что за житейской суетой превратился в простую пешку, которая вечно так и стояла бы на своем крохотном поле, если бы её случайно не сдвинули с места.
   - Сколько раз ты уже здесь был?
   - Пару раз.
   - А как ты нашёл это место?
   - Скорее это оно нашло меня!
   - Мне здесь не нравится! Этот туман какой-то зловещий. Не знаешь, чего от него ожидать...
   Прошло полчаса или даже час.
   Виктор поднялся на ноги, когда увидел, что из тумана появились две макушки. Одна принадлежала какой-то долговязой девчонке, а другая старику. Девочка не хотела идти, и старику приходилось прилагать невероятное для его тщедушного тела усилие, чтобы затащить её на холм.
   - Давай, проси у неё прощения! - заявил Виктор, подтолкнув меня к ней.
   - В каком смысле? - шепнул я Виктору. - Я даже не знаю, кто это вообще такая!
   - Это твоя жена!
   - Да? Я её почему-то совсем не узнаю...
   - Главное, что я её узнаю! Проси прощения...
   Я пожал плечами и, подойдя к девочке светлыми длиннющими волосами и густой прямой чёлкой, некоторое время на неё молча смотрел. В голове ни коим образом не укладывалось, что нас раньше что-то связывало... Ни одной знакомой черты... Она тоже равнодушно смотрела на меня, как на чужого человека. Я открыл рот, но не мог выдавить из себя ни звука.
   - С какого праздника я должен просить у неё прощения? Я её даже не знаю!
   - Это твоя жена - Вера!
   - Очень приятно, только мою жену зовут Надя.
   Виктор пристально посмотрел на меня, затем на девчонку, и снова на меня.
   - Орлова?
   - Вот именно!
   Девчонка в этот момент неожиданно сорвалась с места и побежала обратно с холма в туман. Виктор тут же устремился за ней...
   Мы остались со стариком на холме одни. Он улыбнулся мне и вдруг стал скакать на месте. Его руки в момент прыжка взмывали кверху, а когда он приседал, хлопал ладонями по земле, как обезумевший от гнева бабуин. На это было жутко смотреть... Но он не думал прекращать своих диких движений. У меня в желудке похолодело, а голова сильно закружилась. Прежде чем окончательно потерять сознание, мне показалось, что во время своего последнего прыжка старик превратился в орла и взмыл в небо.
   Я очнулся на полу в своем доме. Меня трясло, от пережитого. Я сбросил с лица газету. Виктор сидел рядом с закрытыми глазами. Я поднялся и стал ходить по комнате, отказываясь верить в реальность происходящего. Было такое странное чувство, что два таких разных мира слились в один единственный, который меня теперь поражал своей неопределенностью и глубиной. Мысли плотным потоком захлестнули меня. Я думал, что могу сейчас запросто сойти с ума. Произошло, нечто феноменальное, что силилось, но никак не могло уместиться в моей голове, отчаянно выгибалось, выворачивало руки-ноги, но всё впустую. В конце концов, я обессиленный и опустошенный опустился в кресло и стал ждать, когда очнётся Виктор.
  
  
  
  34
  
   Впереди я слышал её учащенное дыхание и звук её торопливых шагов. Всё остальное было скрыто плотной завесой серебристо-голубого тумана. Наконец я увидел замаячивший впереди силуэт. Я ухватил Веру за руку, но она с разворота заехала мне кулаком под дых, а когда меня скрючило, довершила дело коленом по лбу.
   Я на мгновение потерял сознание, а когда очнулся, то обнаружил, что тумана уже нет. Я лежу на земле, под чистым небом, на котором начинают проступать яркие звезды. Багровый закат растянулся вдоль горизонта, прорезая нагромождение тёплых золотых и холодных фиолетовых облаков.
   Осмотревшись, я увидел быстро удалявшуюся от меня девушку. Сил не было, но я кое-как заставил себя подняться и поспешил за ней.
   - Подожди, прошу тебя!
   Не оборачиваясь, она отмахнулась от меня рукой и ускорила шаг. Почти побежала...
   - Пожалуйста...
   Я, не в силах угнаться за ней, долго упрашивал её остановиться, пока она, наконец, не сдалась. Она решительно развернулась и устремилась мне навстречу. Я испугался выражения её лица. Оно было безумным и очень злым. Она набросилась на меня и отчаянно стала избивать. Я попытался скрутить ей руки, но это было не так-то просто сделать. Она, обезумев, пыхтела, скулила как бешеная сука и хотела сделать мне побольнее. Она меня всего искусала, поцарапала, прежде чем я скрутил ей за спиной руки, а шею обхватил рукой.
   Некоторое время ушло на передышку. После нескольких неудачных попыток вырваться, Вера обречёно заплакала.
   - Зачем вы меня все мучаете? Я же уже умерла! Что вам ещё от меня надо? Забирайте всё, только оставьте меня в покое!
   - Мне тебя жалко, глупенькая, - сказал я ей на ушко. - Я хочу тебе помочь сохранить сознание.
   - Не нужна мне твоя жалость... Тем более твоя!
   - Невероятно! - воскликнул я, словно прозрев. - Да, откуда ты вообще взялась на мою голову? У тебя нет мужа! У тебя нет могилы! У тебя ничего не осталось кроме меня! Понимаешь?
   - Тебя у меня тоже не осталось, и ты сам это решил уже давным-давно! Разве нет?
   Я оттолкнул её от себя.
   - Проваливай! Не хочу тебя больше видеть... Тебя, в общем-то, и нет! Ты какое-то дурное наваждение без прошлого и будущего. Существуешь лишь для того, чтобы забирать у меня силу. Но её у меня больше нет! Я слаб и немощен! Ты сама всё видишь.
   Вера посмотрела мне в глаза.
   - Мне тебя жалко!
   - Я тоже не нуждаюсь в твоей жалости... Я снова обрету силу, а вот ты совсем скоро сгинешь со своей дурью в вечности навсегда.
   - Моя дурь называется любовью, и я от неё никогда не откажусь, какой бы дурой я не была! Она сильнее всех твоих оккультных сил! И она будет жить вечно со мной!
   - Она тебя не спасет!
   - Ты так думаешь? - злобно процедила она сквозь зубы.
   - Я в этом уверен!
   Вера снова бросилась на меня, но внезапно её тело странным образом обмякло, потеряло форму и массу. Бесплотным образованием поднялось у меня над головой, вспыхнуло бронзовой дымкой и исчезло без следа.
  
  
   Я открыл глаза и осмотрелся. Дмитрия в комнате не было. Я размял онемевшие от сидения конечности и направился к выходу.
   - Ты куда? - спросил Дмитрий удивленно, когда я столкнулся с ним в коридоре.
   - Домой!
   - Я думал, что мы поговорим?!
   - О чём?
   - Разве не о чем?
   - Вот именно! - резко, почти зло, ответил я.
   - Почему?
   - Потому что в этом нет никакого смысла! Ваш мир для меня не больше, чем пустой сон, без прошлого и будущего.
   - Я не понимаю! - признался он и выпучил глаза.
   - Это не обязательно!
   - А что с Надей?
   Я посмотрел на него и громко засмеялся.
   - Нет никакой Нади... и Веры никакой нет! И тебя тоже нет! Понимаешь?
   Он покачал головой.
   - Неважно...
   Я вышел на лестничную площадку и с силой захлопнул за собой металлическую дверь. Я вызвал лифт и тупо смотрел на его разукрашенные маркером дверки, пока лифт поднимался. Лукойл говорил, что этот мир кого угодно может свести с ума. Похоже, его предупреждение начало сбываться. У меня жутко болела голова. Я чувствовал себя опустошенным. Когда лифт подъехал, и раскрылись двери, я вздрогнул от неожиданности. На меня набросилась тварь, которую я пощадил в больнице. На этот раз страха не было! Была только злость. Я выдернул себя из старого немощного тела и мгновенно воплотился в волка. Тварь, похоже, не ожидала подобного поворота событий, но было уже слишком поздно. Я бросился на неё и вцепился в загривок. Я почувствовал живительный глоток силы, который проник в меня и произвел мгновенное оживление и удивительную ясность ума. Тварь вырвалась и понеслась с визгом вниз по ступенькам. Я нагнал её и уже не оставил ей никаких шансов на спасение. Я высосал из неё всю её жизненную силу, после чего исполненный сил побежал наверх, чтобы вернуться в свое тело... но его нигде не было видно! Изменилось что-то ещё... Дверь в квартиру Дмитрия... Раньше она была коричневая и металлическая, а теперь - чёрная и обитая дерматином. Чтобы развеять свои сомнения, я прошмыгнул сквозь неё и обежал все комнаты. Там никого не оказалось... Ко всему прочему обстановка была совершенно другая. Я обежал ещё несколько этажей, хотя понимал, что это глупо. Я взвыл от отчаяния. Я не знал, что мне теперь делать...
   Когда замешательство прошло, я побежал домой. Что будет, если в нём тоже теперь живут другие люди? Но в сквере возле дома меня ждало куда более чудовищное потрясение, чем я мог себе это даже представить... Я увидел на скамейке мужчину и молодую женщину... Хотел уже пробежать мимо, как вдруг узнал в девушке... Веру! В мужчине я узнал... самого себя! Меня так это поразило, что я застыл как вкопанный. Я отказывался верить своим глазам! Это было что-то совершенно невообразимое...
   - Может Соня просто фантазирует? - в этот момент задумчиво произнесла Вера. - Все маленькие дети любят пугать родителей невероятными рассказами.
   - Возможно... Но ей трудно не поверить!
   - Ещё бы... Додуматься до такого! Что она захвачена пришельцем, который разговаривает с ней...
   Я обернулся, куда смотрели они, и увидел бледную маленькую девочку с тёмными длинными волосами, которая выглядывала из-за ствола дерева. Она пристально смотрела в нашу сторону и загадочно улыбалась. Я сразу же увидел у неё над головой тёмное не материальное образование, которое вращалось зловещей воронкой. Это был Лукойл! Я тут же вспомнил его загадочные заявления о том, что он нашёл кого-то, кто был гораздо способнее меня. Я ни одного мгновения не сомневался, что делать... Я бросился на него, пролетел над головой девочки и сбил энергетический сгусток с её головы.
   Лукойл чёрной тенью стремительно закружился вокруг меня.
   - Отстань от неё! - потребовал я от него.
   - С чего бы это у тебя возникла такая забота?
   - Это моя дочь!
   Он истерично засмеялся надо мной.
   - Нет у тебя никакой дочери! Не обманывай себя. У тебя ничего нет, даже своё человеческое тело и то ты потерял.
   - Ты должен помочь мне выбраться из этого мира...
   - Для тебя, отсюда нет выхода!
   - Не может быть!
   - Поверь мне или докажи обратное... Твоё сознание захвачено её любовью к тебе. Вернее не к тебе, а к тому типу, который сидит рядом с ней. С твоей помощью она получила всё, что хотела. Этот мир постепенно становится таким, каким она хотела его всегда видеть. Это награда за её любовь!.. Взгляни на типа рядом с ней. Это - ты!.. Это фантом, которым ты боялся всегда быть... Слабое ничтожное существо, порабощённое её любовью. Ты убежал от неё тогда, но она нашла способ чтобы тебя вернуть.
   Вера в этот момент посмотрела на меня и, едва заметно кивнув головой на моего, ничего не подозревающего, двойника, подмигнула. У меня на загривке встала дыбом от страха.
   - А кто же я тогда? - спросил я у Лукойла поражённо
   - Ты его сила, о которой он теперь знать ничего не хочет. Обидно, правда?
   - Зачем тебе нужна Соня?
   - Ты не поймешь... Я помогу ей, а она поможет мне.
   - Ты ей поможешь так же, как помог мне?
   - Ты сам во всём виноват! Ведьма тебя погубила, а не я!
   - Я найду выход из бардо!
   - А что тебе теперь осталось?.. Ищи!
  
  
  
   - Только сила, которую ты со временем обретёшь, даст тебе ответы на все твои вопросы, - сказал шаман, взглянув на меня с валуна пронзительным орлиным взглядом. - Я могу открыть тебе все тайны вселенной, но ты не в состоянии сейчас понять их. Ты только ещё больше запутаешься в себе... То же самое касается мира, в который тебя заманили... Он непредсказуем! Что толку, если я скажу тебе, что выход из него есть, если для тебя, в состоянии в котором ты сейчас находишься, он заблокирован?!
   - Значит, выбора у меня нет, кроме как принять твой дар?..- обречённо выдохнул я. - Силу в обмен на свободу?!
   - Ты утрируешь! Мы все до единого заложники чего-то, что сильнее нас... Ты сам теперь знаешь, к чему приводит свобода без силы. Тем более что свою жизненную силу ты уже полностью исчерпал, осталось...
   - ...отдать свободу! - закончил я за него.
   - Если ты не против?! - сказал он и предательски хихикнул.
   - Я приму твой дар, если ты оставишь Соню в покое.
   - Хм-м... Значит, ты всё-таки узнал мою тайну, - после секундной паузы произнёс Лукойл.
   - Да! Теперь это не тайна!
   - И на чём я прокололся?
   - Сначала у меня возникла догадка, что ты действуешь сообща с бросившим вызов смерти, чтобы заманить меня сюда, но вдруг, сам не знаю, откуда на меня снизошло озарение, что ты и бросивший вызов смерти одна личность. Шестое чувство!
   - Бывает...
   - Ты отстанешь от неё?
   - Она мне была нужна только в контексте с тобой!
   Я тяжело вздохнул. После шквала противоречивых и неразрешимых мыслей, которые сталкивались между собой, вытекали одна из другой, докучали, неожиданно наступила эйфория и спасительная лишённая всего пустота. В этот момент я почувствовал, что больше не принадлежу человеческому роду... Это было так странно и в тоже время так фантастично. Земля подо мной что-то прошептала, но я не разобрал её слов... Туман безмолвно набежал на берег и... отступил. Всё вокруг было пропитано тёмной чужеродной силой. Теперь это было моим домом без любви, без веры и без надежды...
   - Не пойму только одного, почему ты выбрал такой долгий путь, чтобы вручить мне свой дар?
   - Раньше ты был слишком человечным, чтобы принять его. Теперь ты готов! Ты избавился оттого, что делало тебя человеком. Что ты сейчас чувствуешь?..
   - Иди к чёрту! Не хочу тебя больше видеть!
   Лукойл как обычно по-идиотски засмеялся, но быстро почувствовал, что я не склонен сейчас веселиться с ним, и быстро перестал. Несколько мгновений царила тишина. Хотели мы того или нет, но мы прощались друг с другом, быть может навсегда.
   - Больше ничего не хочешь мне сказать? - спросил он.
   - Нет!
   - Ну, что ж... Прощай! Мои глаза идут вперёд...
   Орёл мощным толчком оттолкнулся от валуна, на котором сидел, и, расправив мощные крылья, взмыл в небо. Через несколько мгновений он растворился в далёкой серебристой дымке. Я запрыгнул на валун и, подняв свою волчью морду к верху, протяжно завыл посреди бескрайнего океана оборванных нелепых жизней.
   Наступили волчьи дни...
  
  
  
   27 мая 2006 года.
  
  
Оценка: 1.00*3  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"