А другому послышалось в голосе первого что-то такое... неестественное, что ли.
- Да ничего, так... А ты?
А сам прислушивается: чего это, мол, первый-то напрягся?
- И я ничего. Журналы вот тут листаю.
- А. И чего в журналах?
- Да так, ересь всякая. У той лифчик украли, тот на журналистов обиделся, что они про него пишут, что это он лифчик стырил, та жопу показала, та не показала, хотя ее просили - жизнь звезд, короче.
- А. А че за звезды-то?
- Да хрен их знает, современные какие-то. Фотки есть. Красивые, но я их не знаю в лицо. Да и в другие части тела не знаю, хотя части эти кажутся вполне знакомыми - ну все эти жопы, попы и прочие задницы.
- А. И че - интересно?
- Да так... как сказать... Жопы ничего, интересные... С другой стороны, если подумать, жопы как жопы, просто в журнале по-другому смотрятся... ярче, что ли.
- Да, анатомия-то та же, просто фотографы хорошие. Ну а за что этих звезд в журналы-то? Чего они сделали? Поют или чего?
- Да хрен их знает, чего они делают. Написано - звезды, причем мега и супер-пупер, а чего сделали - не написано. Ну, наверно, это... жопы и показали.
- А. Это да, это не всякий сможет. Вот ты бы показал в журнале свою?
- Я?! Чего я - шальной что ли?!
- Вот видишь, не бывать тебе звездой.
- Хотя... ты знаешь, сколько заплатят - а то и показал бы.
- Так это надо чтобы ты звездой сначала стал, чтоб за твою задницу деньги платили.
- Ну дык, может, и стану, если покажу.
- А чего в твоей заднице такого звездного?
- А в их чего? Тоже ничего, кроме жопы показывать, не умеют.
- Не, не прав ты. Их же позвали, значит, они заслуженные какие-то.
- Короче, ладно. Запутал ты меня. Шарада какая-то: покажи - станешь звездой, а чтобы показать, уже надо быть звездой - хрен поймешь.
- А-а-а. Я все понял: чтобы стать звездой, надо сначала продюсеру какому-нибудь знающему показать. Если ему понравится, то он и на всю страну покажет.
- Жопу?
- Ну. Твою.
- Да на фика мою-то?!
- Дурак, деньги будешь зарабатывать, звездой будешь.
- Я?!
- Ну, если жопа подходящая.
- А петь не заставят?
- Ну иногда. Но ты не бойся - фонограмму запишут, включат. Рот только открывай, да по журналам ходи - жопы показывай, лифчики тырь.
- А лифчики-то зачем?
- Ты ж сам говоришь: в журналах только и пишут, кто у кого лифчик стырил. Это и есть самое звездное занятие. Че, за такие бабки, за звездные, не стыришь, что ли?
- Да стырю, фигли мне. Пускай башляют.
Тут закодированные помолчали. Потом второй спросил:
- Слышь, Петь, а ты че какой-то... напряженный, что ли?
- Я? Я нет. Хотя... есть немножко. Тут, понимаешь, эти звезды в основном на вечеринках лифчики тырят. На банкетах всяких... Ну а на банкетах, сам знаешь, чего делают...
- И че - это прям в кадр попадает? Прям видно?
- Ну... если присмотреться.
- Да... славная жизнь: лифчики тырь, да официанта подзывай.
- А как думаешь, официанту можно че хошь заказывать?
- Мне кажется... Так! Все! Хорош! Закрывай на фик все свои журналы! Сейчас мы с тобой договоримся! Там и реклама, поди, есть? Баккардей всяких?
- Ну это... есть немного. Красивое такое все - жидкое...
- Все, Петя, пока. А тебе так скажу: лифчики до хорошего не доведут. Начнешь с лифчиков, кончишь, сам знаешь чем. Закрывай!
- Да ладно, ладно. А че делать-то тогда?
- Не знаю! Кроссворды отгадывай. Я потом позвоню - проверю.
- Ладно... отгадаю. Пока.
И закодированные повесили трубки. Но как-то напряженно повесили. Как будто не трубки вешали, а избавлялись от чего-то, от наваждения какого-то...
ПРИКЛАДНАЯ МАТЕМАТИКА
Звонит как-то Вася Пете и спрашивает:
- Слышь, Эйнштейн, математикой давно занимался?
- Давно, как положено, - в школе еще.
- А прикладной математикой?
Петя на том конце примолк.
- Короче, слушай, чего я насчитал, - после паузы говорит Вася. - В лучшие времена... - тут он осекся, крякнул натужно, кашлянул и поправился: - В смысле, в худшие времена... В худшие времена я редко пропивал меньше сотни в день.
- Сотни?!
- А чему ты умиляешься? Сам посчитай: пузырь, когда два, плюс пиво, плюс закусь какой-никакой - что-то же есть иногда приходилось... Ну, короче, стоха - это минимум.
- Ну да, вообще-то...
- Умножить эту стоху на тридцать дней в среднем, сколько получается?
- Три штуки.
- Во-во. Три штуки из бюджета вынь да положь, так?
- Ну.
- Вот тебе и 'ну'. Дальше поехали. Теперь я не пью, так?
- Ну.
- Вот и ответь мне теперь: где мои три штуки?
- Потерял?! - ужаснулся Петя.
- Да при чем тут 'потерял'! Я не пью, так?
- Ну.
- По идее, три штуки высвободившиеся должны в кармане лежать, лишними быть. А их нету!
- А куда делись? - оторопел Петя.
- Да ёпрст! Какой ты трудный! Не знаю, куда делись! В том и дело, что никуда не должны деваться! Раз я бухло не покупаю, должны в кармане, по идее, лежать, а их нету!
Петя не стал еще раз спрашивать, куда они из кармана ушли, просто вздохнул.
- Теперь дальше смотри, - продолжал Вася. - Тебе вот денег хватает от получки до получки?
- Неа. Постоянно занимаю.
- Во-о-от. А когда это... ну, бухал когда, хватало?
- Фик его знает. Всегда хотелось еще, ну, чтоб водяру покачественней... в смысле побольше. Но так, на жизнь - вроде хватало.
- Вот я и думаю, - стал подытоживать Вася, - если сейчас, когда не пьем, денег не хватает, то как же нам тогда хватало, когда мы еще минимум по три штуки из бюджета на водяру тратили? А?! Как удавалось нормально жить-то?
- А-а-а, вон ты про какую математику... Вась, - осторожно сказал Петя, - а ты уверен, что тогда мы нормально жили?
- Да понятно, что ненормально! Я имею в виду, что на все хватало - и на пожрать и на попить. А теперь даже на жратву не хватает. Как так?
- Не знаю, Вась, я не математик. Ладно, у меня там это, чайник закипает, пойду.
- Ладно, давай. Я и не ожидал, что ты мне график выстроишь. Просто... странно все это.
И они повесили трубки и почесали в затылках - каждый в своем.
ТЕНЬ ПРОШЛОГО
Звонит как-то один закодированный другому... Заметили, они чаще звонят, чем встречаются? А чего встречаться, если закодированы? Так вот...
- Привет, Микеланджело! - бодро говорит Вася. - Чем занимаешься?
- Привет. Ничем. А че это я Микеланджело?
- А разве нет? Ты ж ваяешь чего-то там на работе.
- Ничего я не ваяю, - уныло недоумевает Петя. - Я мотаю. Проволоку.
- Ну и что? Микеланджело, может, тоже был по профессии мотальщиком проволоки. А в душе и по сути, вишь как, - скульптор! Художник, можно сказать. Так что не главное, чего ты там мотаешь, главное, чтоб художественные устремления в тебе бурлили, тогда и скульптором станешь - Микеланджелой!
- Не надо мне... я и мотальщиком нормально...
- Будешь высокохудожественным мотальщиком! Короче, слушай чего: похоже, я влюбился! - с радостным смехом сообщил Вася.
- Как это? - продолжал угрюмничать Петя, несправедливо обвиненный в возможном наличии художественных амбиций.
- Что 'как это'? Что, не знаешь, как это?!
- Откуда я знаю? У меня Люська, она мне такую 'влюбился' даст, что знай уворачивайся.
- Ну вы даете!
- Так че ты влюбился? В кого?
- О! Ее зовут Лена.
- А главно, когда? Недавно, вроде, виделись - нормальный еще был.
- А дурное дело - нехитрое! В смысле любовь нечаянно нагрянет. Прям на улице и влюбился. Вернее, в магазине. В очереди за ней стоял, ну и залюбовался...
- В очереди? - напрягся Петя. - В какой очереди? Чего покупал?
- Да ты заколебал! Ничего такого, про что ты подумал. За хлебом стоял, а тут у нее как раз двадцать копеек не хватало...
- С каких это пор у нас за хлебом очереди? Мы что, в осаде?
- Да откуда я знаю! Ну продавщица, наверно, уходила, вот и скопилась очередь. И она такая поворачивается, а глаза такие умоляющие...
- С чего бы продавщице тебя умолять?
- Да не продавщица, блин! Лена! Ну, то есть я еще не знал тогда, что она Леной окажется. Ну вот, поворачивается, мелочь на ладони теребит и так на меня смотрит...
- И говорит: 'Браток, выручи - займи двадцать копеек...' Да?
- Слушай, ты!
- Да шучу, шучу. И че?
- И ниче! Шутит он...
- Да ладно, не обижайся. Рассказывай дальше.
- Да пошел ты... С ним радостью пытаешься делиться, чтоб жить не так грустно было идиоту, а он... такие шутки...
- Да брось, ну сорвалось. Че дальше-то?
- Ниче. Ладно, пока. Созвонимся.
И, не дожидаясь ответа, Вася положил трубку. Во как оно, прошлое-то, иногда неожиданно достает.
(Если еще не надоело, то больше здесь: www.farsage.ru)