Амиров Альберт2эдуардович : другие произведения.

История, в которую кто-то верит, а кто-то нет

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


  
   0x08 graphic
0x01 graphic
   История, в которую кто-то верит, а кто-то нет
   0x08 graphic
0x01 graphic
  
   1.
  
   Случилось так, что в один прекрасный вечер мне было хорошо. Причем, хорошо было настолько, что мне казалось, еще чуть-чуть, и я обрушу на себя седьмое небо. Близость к таким недосягаемым высотам объяснялась просто. Я был навеселе.  Над моей головой в самом деле простиралось безмерное полотнище из черного бархата, а крохотные звезды, рассыпанные на нем, мерцали как огоньки на обвешанной игрушками елке. И Луна, тоже была красива. Она была похожа на огромную серебряную монету, которую какой-то ротозей Верхний Житель, случайно то ли обронил, а то ли она сама выскользнула из прорехи в его кармане, кто знает, как оно было на самом деле, ведь мне, подглядывающему за теми, кто живет наверху, трудно было разглядеть их большущий, полный тайн и к сожалению неведомый до сих пор мир. 
    А еще, мягкий свет, льющийся от луны, серебрил пухлый снег. Его было много. Он приятно похрустывал под ногами, и втягивая носом морозный воздух, я с наслаждением впускал в себя поздний, декабрьский вечер. Близость Нового года ощущалась во всем, что окружало меня вокруг. Я как ищейка принюхивался к волнующему запаху предстоящего Главного Праздника, которым был напоен легкий морозец, пощипывающий меня за нос.  На душе было легко и спокойно. А все благодаря винным парам. Что говорить, их мастерству можно только завидовать. Они умело выстроили надежный барьер, тем самым оградив меня от ерунды, имя которой - житейская рутина.
   Больше того, эти пары без промедления казнили любую постороннюю мысль, вознамерившуюся просочиться в мою захмелевшую голову. И к тому же, зорко следя за моими вялыми попытками вытряхнуть их вон, они всячески напускали на меня беспечность, нашептывая при этом в ухо знакомые строчки:
   резвый ум налагает на душу оковы. Опьянев, разрывает оковы она!  
   Да, Омар Хайям... Как же ты прав, старина! К черту все! Только сейчас, я полной мерой ощутил, как день, цепко держащий меня в своих объятиях, наконец - то отступил. Он бесследно исчез вместе с упавшей звездой, пронесшейся вот только на моих глазах рядом с Большой Медведицей. День, который длился 38 часов, превратился в пыль. Он начался вчера утром, в среду. Потом он плавно перетек в дежурство. А наутро, в четверг, он суматошно продолжился до самого вечера, вплоть до той самой минуты, с которой началась сегодняшняя пирушка.  В ту минуту наш заведующий урологическим отделением, обведя сияющими глазами всех, кто сидел за длиннющим столом в одном уютном кабачке, поздравил нас с наступающим Новым Годом. Его речь была точна и красива. И закончил он свою речь, как это обычно бывает стихами. Уместными и проникающими до самого сердца. Такой он, заведующий, ничего не попишешь. Он мудрый. А еще он красив в работе и в своих поступках.  
   И сейчас, все еще находясь во власти славной пирушки, которая недавно закончилась, я поглядываю на небо, но краем глаза вижу ярко освещенное окно кабачка. За ним то и дело мелькают силуэты людей, по всей видимости официантов, убирающих со стола оставшиеся яства. Все когда-то заканчивается, и сейчас моя душа поет от того, что куражистая пирушка завершилась тоже весело. Перед тем, как высыпать из кабачка эдакой разухабистой гурьбой, мы дружно выпили на посошок, а уже потом, на улице, обнимаясь и целуясь, попрощались друг с другом до завтра.  
   Завтра наступит пятница. Последний рабочий день в этом году. А потом настанет тот самый Главный Праздник, который для меня всегда был и остается быть Главным. И только я подумал об этом, как звезды тотчас подмигнули Луне, мол, пусть этот смертный думает, будто так оно и есть. И Луна в свою очередь, тоже кивнула в мою сторону: дескать, подумаешь, пролетел год, ну и что? Да мне этот годик, все-равно что секунда! А этот человечек глуп! Он всего лишь жалкая, никчемная букашка! Проживет он в этом мире чуть больше минуты, а то и меньше, и превратится он в прах, в ту самую пыль, в которую развеялся его ничтожный день, и который, как он думает, порядком его потрепал, но его день - это тоже жизнь, и каждая минута в нем ... 
    - Знаю, знаю! - я молча перебил Луну и отогнал ее рукой - у старины Хайяма сказано:  
   Жизнь -- мираж. Тем не менее -- радостным будь.
   В страсти и в опьянении -- радостным будь.
    Ты мгновение жил -- и тебя уже нету.  
   Но хотя бы мгновение -- радостным будь!   
    - Ты кому грозишь? 
    Я обернулся на голос. На меня, улыбаясь, смотрела Алия. На вечеринке она блистала в коротеньком платьице, которое шло ей необыкновенно. Теперь же, платьице было скрыто от глаз надетой поверх него шубкой, и тоже короткой. Изящные сапоги, облегая красивые ножки до колен, сидели на ней как влитые, а рассыпанные по плечам темные волосы, переливались от множества вкрапленных в них блесток.  
   Мы давно знаем друг друга. Когда я учился на шестом курсе, она начала работать санитаркой в урологическом отделении. Не теряя даром время, Алия поступила в медицинское училище, и успешно его закончила. И вышло так, что четыре года спустя, я тоже оказался в этом отделении, где теперь она медсестра, а я врач. Она говорит мне "вы" при моих коллегах. И "ты", когда мы наедине. Мы добрые, старые приятели. И не будь я столь увлечен, то конечно бы расслышал ее шаги, поэтому мне, захваченному врасплох, ничего не оставалось делать, как улыбнуться.
     - Так кому? - звонко рассмеялась Алия.
   Она тряхнула головой и покрепче запахнулась в свою великолепную шубку.
     - А! - я снова махнул рукой. - Лучше скажи, почему так долго? 
    - Ты ждал ровно пять минут. 
    - Все равно долго.  
   - Знаешь, почему? 
    Я пожал плечами. 
    - Все эти пять минут я наблюдала за тобой. Но ты ничего не заметил. 
    - Вот если бы ты стояла со стороны, откуда дует ветер, я бы конечно учуял... 
    - Ветер у тебя в голове! - смеясь, перебила Алия. - А сейчас ветра нет. 
    Я повернулся к ней лицом. Огладив волосы, Алия завела их за плечи. Мне показалось, будто из-под ее ладони, в том месте, где она напоследок провела рукой, высеклись крохотные искорки, которые, осыпав Алию золотыми песчинками, тотчас погасли. Алия оглядела меня с ног до головы, а потом, прищурившись, пристально посмотрела мне в глаза.
     - Ну и надрался ты сегодня...  
   - Вот еще! Я трезв, как стеклышко!
     - Ты хоть помнишь, что мне говорил?
     - Обижаешь... 
    - А той, которой целовал руки?  
   - Я?! Кому это?
     Вздохнув, Алия сокрушенно покачала головой, молча взяла меня под руку, и мы пошли. Она то и дело поглядывала на меня, видимо ожидая, найдусь я что-либо ответить, или нет. Мало-помалу, хорошенькое лицо Алии украсила лукавая улыбка. А когда Алия улыбается, то на ее щеках появляются восхитительные ямочки. Так зачем же что-то говорить, когда можно вот так неспешно идти, помалкивать себе сколько влезет, ведь пока я молчу, она все равно улыбается. А если я что-нибудь да брякну, кто знает, станет ли она улыбаться, или нет.  
   - Ну? Вспомнил?  
   - Конечно! Я хотел тебя проводить. И как видишь, мы идем.
     - А что ты ей наговорил?
     - Кому?
     - Да той, которой целовал руки!  
   Я выставил вперед подбородок. В самом деле я целовал руки одной незнакомке. Причем, сначала одну, затем вторую, а потом и вовсе, держа ее за руки, что-то ей наговорил. Дело было в том, что в кабачке, в зале поменьше, тоже пировала теплая компания. Дамочки. Так в самый разгар пирушки, я, Паша, Андрей и кто-то еще, вышли из ресторанчика, чтобы покурить. И только мы оказались во внутреннем дворике, как сразу же наткнулись на стайку девиц. Как известно: слово порождает слово. Так и я: откликнувшись на какое-то слово, сорванные с души оковы породили такое словоблудие, что случайная встреча закончилась лобызаньем рук кому-то одной из них. Это я хорошо помнил. Но что я ей при этом наплел, этого я вспомнить уже никак не мог. 
    - Молчишь?
     - Да. Целовал. Ну и что? 
    Алия засмеялась. 
    - Мир изменился, да? На небе образовалась новая черная дыра? Новый Год наступит в воскресенье? И... 
    - Успокойся. - Алия похлопала меня по плечу.
     - Я спокоен. Даже слишком. 
    - Вот - вот. А она похоже надолго потеряла покой. 
    - Кто? 
    На этот раз Алия поморщилась:
     -Ты можешь идти прямо? Гляди-ка, уже спотыкаться начал! Говорила тебе: ешь, закусывай, но ты! Честный нашелся! Умные вон, пригубят стопку, а ты, полную рюмку, да еще залпом!
     Это правда. Скверная у меня привычка. Оказавшись на каком-нибудь застолье, я мало ем. Этого попробую, того чуток откушаю и на вопрос: что больше всего понравилось? - всего-лишь пожимаю плечами. Эх...Я... 
    - Так вот. Ты всегда говоришь одно и тоже? Или у тебя для каждой девицы заготовлена отдельная речь? Вообще, как ты так можешь? Я обомлела, когда увидела: стоит, руки целует, ты бы еще ей предложение сделал! И как с тобой жена живет? Небось, целыми днями ей сказки рассказываешь. Да? 
    - Ничего ты не понимаешь...
     - Ну объясни!
     - В ее лице, я целовал руки Всем женщинам на свете, только и всего. Завтра Новый Год, самое что ни на есть волшебство, вдобавок, на душе так хорошо, хоть пой, вот я и поделился своей радостью... 
    - По-твоему выходит, мы тоже должны делиться своей радостью с первым встречным, так? Бросаться ему на шею, охать, при этом, ахать ...
     - Ну-у -у, этого не было... 
    - Что там у вас было - не знаю, но целовать руки кому попало, последнее дело. Понял?  
   Я улыбнулся и молча ей козырнул. 
    - Мне кажется, ты не понял. Мне вообще кажется, ты далек, чтобы это понимать. 
    - Не бери в голову. Это не я. А сейчас я в самом деле, очень далеко. Там! - я указал рукой вверх. 
    - Ну да... А когда ты там, как тебя достанешь?
     Алия громко вздохнула: 
    - Правильно говорят: если мужчина бурно восхищается женщиной, то следует хорошенько потянуть носом воздух.
     - Чего-чего? 
    - Ты плохо слышишь? 
    - Я не совсем уловил...
     - Повторить?  
   - Погоди... То следует... Следует... Ничего не понял... Зачем принюхиваться-то?
     - Глупый ты. Потому что, скорее всего, он пьян!  
   - Ты зачем мне это говоришь?  
   - Затем, что это про тебя.
     - Я тут при чем?!  
   - Притом, что ты глупый и самовлюбленный.  
   - Еще кто? 
    - Сказочник, каких свет не видел.  
   - Ни о какой любви я и не думал.  
   - Этого еще не хватало. - фыркнула Алия.
     - Я что-то не пойму... Ты меня к ней приревновала что ли?  
   Алия посмотрела на меня с удивлением. А я споткнулся. Если бы Алия по-прежнему не держала меня под руку, то я бы как миленький растянулся поперек дороги. Тропинка, по которой мы шли, была хорошо утоптана. Но на ней, то тут, то там возвышались небольшие ледяные наплывы. Об один из таких, я и споткнулся. Чертыхаясь, я хотел было с ним разделаться, но Алия, так ловко меня одернула, что я попросту через него перешагнул. И слава богу.
     - Эх ты! Может вызовем такси? 
    - Это еще зачем?  
   - Ты же идти не можешь! 
    - Да я могу тебя взять на руки и идти до самого дома! Не веришь? А хочешь, я на руках пройду! Тоже не веришь? Тогда смотри! 
    - Верю, верю! 
    - То - то же.  
   - Я же говорю: сказочник! 
     - Вы, женщины, ничуть не лучше. Всегда видите подвох там, где им даже не пахнет! Ведь то, что случилось - пустяк! Самая что ни на есть мелочь! Тем не менее, вам и тут примерещится какой-нибудь тайный умысел! А его и в помине не было.
     - Да вы, мужчины, фантазеры похлеще нас! А ты вообще павлин! Распустил хвост перед такой же вертихвосткой, как сам! Если бы мой муж себе такое позволил, я бы его убила на месте! 
    - Ты рассуждаешь, как моя жена.
     - Я рассуждаю как обычная, нормальная девушка, и если твоя жена тоже рассуждает так, то тебе повезло. 
    - За это убивать нельзя. 
    - Правильно. За это нужно вручать призы. 
    - Вот видишь! - я рассмеялся. - Все ты понимаешь, как надо!  
   Алия ткнула меня кулачком в бок. Я деланно сделал вид, будто мне стало больно.  
   - Не притворяйся. Все равно не поверю. 
    - Зря. Не верят в том случае, если рыльце бывает в пуху. А такое чистое лицо как у меня, ты еще ни у кого не видела. - сказал я, и тоже ткнул Алию в бок, но локтем, и будучи под мухой, видимо не рассчитал силы.
   Алия ойкнула, и не мешкая ни секунды пихнула меня так, что покачнувшись, я потерял равновесие и сам того не ожидая, упал за снежный отвал, причем самым постыдным образом: головой вниз. Вытянутые вперед руки, не встретив никакого препятствия, провалились в рыхлый снег по самые плечи. Барахтаясь, я несколько раз разрезал ногами воздух, и погрузившись еще глубже, понял, что крепко завяз. И остался лежать по ту сторону отвала с торчащими кверху ногами.  Алия поспешила мне на выручку. Нагнувшись, она схватила двумя руками воротник моей куртки, и выволокла меня из снежной ловушки. Покряхтывая, я встал на ноги. Мое лицо было густо облеплено снегом. Наши взгляды встретились. Алия громко рассмеялась, а мне стало обидно.  
   - Бог шельму метит. - сказала Алия.  Утираясь рукавом куртки, я не нашелся что-либо возразить.  
   - Никто тебя не ревнует. Будь спокоен. Мне интересно другое. Вы мужчины, почти все на одно лицо, когда наклюкаетесь. Несет вас невесть куда. Хотя, куда несет известно. Особенно, если на вашем пути встречается женщина. В таком случае, вы забываете обо всем на свете. Ни о чем не думаете! Ни о каких последствиях! А наутро хнычете: голова болит! А с чего бы ей болеть, коли в ней пусто! - Алия постучала пальчиком мне по лбу. 
    Я старательно отряхивался, и слушал ее вполуха. И будь я весь обращен в слух, все-равно, не придал бы услышанным словам какого-нибудь значения. К чему? Все женщины рассуждают так, или примерно так. Ничего нового. Вполне предсказуемая реакция на пустяковую ерунду. Подумаешь! Ну и что? Ничего же не было! А жена точно, вряд ли одобрит. Точнее, ни за что меня не поймет. Хотя, я даже лицо этой девицы сейчас и не вспомню. Да ну их всех! Сегодня такой вечер!  
   - Принцесса! - я с улыбкой взял Алию под руку - будем стоять, или все-таки пойдем?
     Алия освободилась от моего захвата, и сама взяла меня под руку. Мы снова неспешно пошли по утоптанной тропинке. Я высоко задрал голову. Луна внимательно наблюдала за нами. К моему удивлению, она затаилась и безмолвно злорадствовала: мол, так его, так! Небо было черным пречерным. И по-прежнему восхитительно красивым. Блестело и переливалось холодным светом. Млечный Путь, припорошенный звездной пылью, покачивался из стороны в сторону как уютный гамак.
   Мне вдруг нестерпимо захотелось улечься на это усыпанное звездами бархатное ложе, устроиться на нем поудобнее, протянуть руку к Луне и едва коснувшись кончиками пальцев матовой поверхности, легонько толкнуть ее, будто маятник на старинных часах, а потом, смежив веки, слушать мерный стук небесного тела, отсчитывающего свой, неподвластный нам смертным людишкам, вечный ход времени.  Смотря широко открытыми глазами, я снова увидел яркий прочерк падающей звезды.  
   Почему-то звезды никогда не падают отвесно. Сгорая, они всегда проносятся наискосок. Неправы те, кто считает, будто они падают. На самом деле, все как раз-таки наоборот.   Это бунтари, среди своих смиренных собратьев - долгожителей. Они сами срываются с насиженных мест, потому что выбирают иной путь. И поступая вопреки устоявшимся законам они так живут - ярко, стремительно, мгновенно..., порой не понятые, порой гонимые, иной раз осмеянные, и ... всегда одинокие.  Яркие всполохи всколыхнули мрак. Я затаил дыхание. Потому что начался самый что ни на есть звездный дождь. По крайней мере, так мне показалось.  Целый каскад сияющих капель вдруг пронзил черноту сверху-вниз. Приближаясь к земле и вытягиваясь в огненные струи, они хлынули на меня ливневым потоком. Не веря своим глазам, я нащупал ладонь Алии, и сжал ее, словно клешнями. Я едва расслышал слабый вскрик, и спохватившись, разжал пальцы. А когда снова посмотрел вверх, все уже закончилось. 
    - Ты мне чуть руку не сломал - сказала Алия, потирая ладонь. 
    - Извини. 
    - Что ты там увидел-то?  
   Я пожал плечами.  
   - Да ну тебя. - буркнула Алия  
   - Желание загадать не успел. - я вздохнул. 
    - Мне холодно. - сказала Алия. 
    Я начал было стягивать с себя куртку, но она не позволила: 
    - Погоди-ка! У меня в сумке кое-что есть. 
     Алия раскрыла сумочку, порылась и достала бутылку водки.  
   - После застолья много чего осталось, так мы с девочками разобрали, кому что. И закуска у меня тоже найдется. Намахнем по маленькой? 
    - Спрашиваешь! Знаешь, как есть хочется! А мясо есть?    
   2.
   Мы случайно набрели на одно уютное местечко. Справа от тропинки, позади какого-то дома, Алия приметила припорошенную снегом лавочку. Сбоку от нее в окружении сонных березок и хорошеньких с морозу рябин возвышался одинокий снеговик.  Сказочный, белый добряк, склонившись над лавочкой из-за легкого крена, всем своим видом как-бы радушно приглашал всех запоздалых прохожих, случайно оказавшихся в его владениях присесть. Увидев гостеприимного хозяина, я переглянулся с Алией и мы не сговариваясь, тут же свернули с тропинки. Проворно и умело, как подобает восточной женщине, Алия расстелила на лавочке скатерть-самобранку. 
    От вида куриной ножки, которую перед тем как протянуть мне, заботливая Алия предусмотрительно обернула бумажной салфеткой, у меня потекли слюнки. Еще по дороге мне почему-то нестерпимо хотелось жареного мяса, и на тебе! Воистину, счастлив тот, кто получает предмет своего вожделения так скоро!  Я махом опорожнил пластиковый стаканчик и вовсю заработал челюстями. 
    - Э, нет! Так не пойдет! А где тост? - возмутилась Алия.  
   Я закивал головой, одновременно показывая на набитый рот, мол, погоди, за этим дело не станет. А в голову один за другим полезли черт знает откуда взявшиеся выражения, что-то вроде про кавказское здоровье, чтобы не в последний раз, и чтобы у нас все было и ничего за это нам не было.   Откуда они взялись я так и не понял. Тем более, что я смерть как не люблю заурядные, давным-давно набившие оскомину фразы. Коробит меня от них не на шутку. А еще я почему-то подумал о людях, которым произнести тост смерти подобно.  В самом деле, ведь нет ничего проще услышав от человека, что он не умеет произносить тосты, улыбнуться ему, понимающе кивнуть и оставить его в покое. Ну не владеют они этим искусством, не любят они это дело тем более на людях, мучаются, пыхтят, конфузятся, но всегда найдутся другие люди, которые даже зная их это слабое место, непременно предоставят им такую возможность! Да еще подбадривают, дескать, давай-давай, чего там, скажи уж чего-нибудь, нечего стесняться, тут все свои, а раз свои, так должен сказать и шабаш! То ли им не пьется без этого, то ли поступая таким образом они пытаются тостуемого принизить, но как ни крути, от поступков такого рода так и шибает в нос эдаким неприятным душком, слово которому лишь одно - мерзость, и ничего более.  
   Впрочем, людей, не умеющих произносить тосты, на свете попросту не бывает. Умеют они говорить, и даже очень хорошо, если, конечно, находятся среди людей, которым искренне рады. В таких случаях и слов подбирать не нужно. Они находятся сами собой, текут как ручеек, греют как солнце, а могут и до слез прошибить... 
    - Разве не так? - гневно воскликнул я ткнув в Алию пустым стаканчиком.  
   Алия от неожиданности отпрянула.
     - Вот сегодня. Людке слово предоставили, помнишь? И что из этого вышло? Я не знал куда глаза девать, до того ее жаль стало! А Катька, подружка твоя? Работаем вместе сто лет, знаем друг друга как облупленные, а она сидит белая как мел и трясется. Я поначалу попытался ее растормошить, а все без толку. И главное, не могу понять в чем дело, не говорит же! А потом гляжу, она опрокинула пару рюмок, раскраснелась вся и ни с того ни с сего слово попросила. И сказала речь как на экзамене, оттараторила все без запинки. Ну все похлопали, дружно выпили, шум, гам, все как обычно. А она села рядом, с облегчением перевела дух и только после этого стала на себя похожа. Но я вот что тебе скажу: на грудь она приняла для храбрости, а слово попросила, чтобы так сказать, поскорее отмучиться. Но это же насилие над собой! Я все понимаю, но в таких случаях, проще сказать твердое - нет, или же просто поздравить с тем праздником, ради которого все и собрались. Коротко, лаконично и главное, по делу. Разве не так? - я нацелился в Алию пустым стаканчиком. 
    Алия растерянно захлопала глазами, а потом ни слова не говоря наполнила его до половины. Из своего стаканчика она до сих пор так и не выпила. Я быстро обежал ее взглядом с ног до головы. И только сейчас начал понимать, что, пожалуй, начал давать маху. Я улыбнулся. Алия смотрела на меня каким-то удивительным взглядом. Если бы вместо того, чтобы так на меня смотреть она покрутила бы пальцем у виска, я бы нисколько не обиделся. Я подошел к Алие вплотную, пристально посмотрел ей в глаза и сказал: 
    - За тебя. 
    И выпил. До дна. 
  
  
   3  
   Нет, совместные с коллегами застолья по-своему тоже хороши, но все же в них есть некая предсказуемость. Это и чинное-благородное начало, и нарастающая соразмерно количеству выпитого раскованность, а когда раскрученный маховик всеохватывающего веселья вертится уже сам собою, то возникает ощущение будто все это со мной когда-то уже было и наверняка повторится не один раз. То ли дело наша неожиданная посиделка с Алией!
     А между тем из снеговика вышел неплохой собутыльник. В круглой лапе, приделанной сбоку его туловища, я проделал лунку и вставил в нее третий пластиковый стаканчик. Он пришелся как нельзя кстати. Теперь нас стало трое. Я подливал в стаканчик из бутылки, а снеговик как заправский кутила, то есть ни в одном глазу, внимал нашим речам, не перечил, со всем соглашался и ни разу не встрял в разговор. Я было обозвал его пропойцей, но Алия заспорила, мол, мы у него в гостях и обижать хозяина попросту не прилично. Я тоже заспорил, дескать, посмотри на его нос. Но Алия сказала, что цвет моего носа ничуть ни лучше его морковки, поэтому следует еще посмотреть кто из нас больший выпивоха, я или он.  Мы сами не заметили, как содержимое бутылки сократилось ровно наполовину. Судя по взятому нами темпу, жить ей оставалось недолго. За последствия я не боялся. Главное в подобном деле это закуска, а в сумочке Алии оказалось столько провизии, что можно было смело пировать до утра.  
   Все-таки женская сумочка удивительная вещица! Больше всего на свете меня изумляет их поразительная, да чего там, просто сверхъестественная вместимость! Куда там фокуснику с его пресловутой шляпой! Да любая женщина с сумочкой даст ему сто очков вперед! Есть, правда, в этом тандеме обратная сторона медали. Боже упаси оказаться на свидании с девушкой позабывшей свою сумку. Пиши-пропало. В этом случае есть только два выхода: или в ближайший магазин за новой сумкой, или смириться с тем, что теперь все пойдет насмарку. И вообще, история Адама и Евы самая что ни на есть выдумка от начала и до самого конца. Я не верю, будто первая женщина на Земле, несмотря на пребывание в Эдеме, смогла бы продержаться в нем хоть пару минут не имея под рукой сумки.  
   Вот теперь я кушал с аппетитом. Алия все подкладывала да подкладывала мне куски мяса один сочнее другого, а я знай себе уплетал все за обе щеки, улыбался и сиял как медный грош.  Алия тоже улыбалась. Она сладко потянулась и сказала: 
    - Хорошо то как! Сегодня буду спать как убитая.  
   - Тебе хорошо - сказал я - А мне снова всякая чертовщина приснится. Да еще с четверга на пятницу. 
    - Не беспокойся. Сегодня тебе ничего сниться не будет. Вместо снов сегодня тебе привидится большая черная дыра! 
    - Почему? 
    - Потому что целуешь руки кому ни попадя. 
    - Ага! Все-таки ревнуешь? 
    - Ладно, так и быть. Пусть сегодня тебе приснится замечательный сон! 
    - Если бы... Только сон будет прежний. 
    - А ты заранее знаешь что тебе приснится? 
    - В том то и дело. 
    - Так не бывает.  
   - Поверь, бывает. 
    - Ерунда!  
   - Точно тебе говорю! 
    - Ты видишь одно и то же? Вернее один и тот же сон? 
    - Представь себе, уже два месяца. 
    - Ты сейчас говоришь правду или сочиняешь на ходу? 
    - Ничего кроме правды. 
    - Врешь! 
    - Спорим?  
   - Все-равно ты потом что-нибудь придумаешь. Тебя ведь не поймешь, когда ты говоришь правду, а когда сказочки свои рассказываешь. 
    - Вообще ничего говорить не буду.  
   - Нет, погоди! А ну-ка, давай выкладывай! 
    - Я пошутил.  
   - Нет уж! Так что же это за сон такой?  
   - Ты же не веришь.  
   - Конечно верю! Пожалуйста...  
   - Ну хорошо. Только уговор: я все тебе рассказываю как есть без утайки, а ты уж сама решишь, станешь ли ты в это верить или нет. Но помни: все сказанное будет чистая правда! Договорились?  
   - Договорились.
     - Итак. Слушай меня внимательно. Осенью мы с женой купили квартиру. Однокомнатную.  
   - Знаю. Ну и что?
     - Сколько было радости, ты даже представить себе не можешь.  
   - Почему? У нас с мужем двухкомнатная, а купили в прошлом году. 
    - Помню. Ну и как?  
   - После общежития? Замечательно! 
    - И каково в ней жить?
     - Честно говоря, третья комната не помешала бы. 
    - Я не об этом. В этой квартире с тобой ничего не происходило?  
   - Типун тебе! Этого еще не хватало!
     - А ты не пугайся раньше времени, я имею в виду совсем другое.
     - Вот с этого и надо начинать, а то наговоришь мне на ночь всяких страшилок, я потом спать не буду.
     - Ага! Испугалась? Тогда слушай!
     - Нет - нет! Ни о какой жути даже слышать не хочу! Ну пожалуйста! Лучше про то, как вы купили квартиру.
     - Да. Купили. В ипотеку.
   Тут я пошатнулся, потому что земля неожиданно ускользнула из моих ног. Я помотал головой и уставился на Алию. Она взглянула на меня и рассмеялась.
   - Да ты дружочек совсем окосел!
   - Не дождешься! - с вызовом сказал я и начал загибать пальцы:
   - В квартире, которую мы купили, одна комната, одна кухня, одна ванная... 
    - Один туалет, один балкон...- подхватила Алия. - Ну точно окосел!
   Я собрал всю волю в кулак и продолжил:
    - Вот как раз - таки балкона нет. Есть прихожая.
     - И тоже одна? 
    - Да.
     - Да ну-у-у... - с деланным разочарованием протянула Алия. - Как же так? 
    - Ерунда! Бывает! Но дело в том, что в первую же ночь в этой квартире мне приснился сон. В следующую ночь сон повторился. И на третью ночь, мне приснилось то же самое.
     - И в четвертую?
     - Четвертую ночь, я провел на работе, а в отделении мне никогда, ничего не снится.
     - Ты точно говоришь правду?
     - Мы же договорились... 
    - Извини.
     - Так вот. Теперь дело дошло до того, что вечером, перед тем как улечься спать, я знаю наверняка: сегодня я непременно увижу тот самый сон. И так оно и происходит.
     - Что же тебе снится?
     - Будто в квартире есть еще одна комната, о которой мы ничего не знали. И каждый раз я ее нахожу. Причем все происходит столь явственно, что просыпаясь, меня долго не отпускает чувство радости от неожиданной находки. Как-то раз, проснувшись ночью я даже подошел к стене и начал лихорадочно ее простукивать а потом чуть было не содрал со стены обои, потому что именно за ними, я был уверен в этом, спрятана дверь ведущая в тайную комнату. Представляешь?
     - Не очень.  
   - Тогда объясни мне: что все это значит? И что это за сон такой?
     - Ну есть же сонники, в которых ты можешь найти ответ на свой вопрос, а я скажу честно: не знаю. 
    - Все так говорят. И жена, и друзья, и наши доктора - я от них тоже допытывался ответа, но все как один пожимают плечами, руками разводят и говорят одно и то же: не знаю. А я хочу знать!  
   - Тогда терпи до ночи. А завтра непременно мне расскажешь.
     - И не подумаю.
     - Только попробуй! Хотя ты всегда эдакое да выдумаешь. 
    - Ах так? В таком случае как ты объяснишь мне пару престранных историй, которые случились со мной в этой квартире? Их тоже никто не может растолковать! Вот послушай...  
   - Я же просила, никаких страшных историй! Пожалуйста...
     - Странные вы все-таки создания. Сначала заставите душу наизнанку вывернуть, а потом сразу на попятную! 
    Алия улыбнулась, прижалась ко мне и тихонько сказала на ухо:
     - Брехун.  
   4.
     Объявление, в котором черным по белому было напечатано: Продается однокомнатная квартира, 1 этаж, очень теплая, комната 14, кухня 8, туалет и ванна раздельные, во дворе гараж с погребом - попалось мне на глаза сразу, как только я развернул газету "Из рук в руки" на странице с разделом "Недвижимость".   Объявление меня заинтересовало, потому что цена оказалась привлекательной, хотя, все равно своих денег было что называется кот наплакал. Но дело было в том, что большая часть суммы все-таки у нас была. Родители. Их помощь в этом вопросе оказалась неоценимой. Оставшуюся часть предполагалось добирать с помощью ипотечного кредита. Поэтому мы варьировали в пределах определенного ценового диапазона. И прочитав это объявление, у нас загорелись глаза.
   Особенно у меня от прочитанного - во дворе гараж с погребом.  Погреб мне был ни к чему. А гараж пришелся бы весьма кстати. Машина у нас была. Но гаража, где можно было бы держать машину, не было. А заиметь свой собственный гараж мне хотелось всегда и ничуть не меньше желания обзавестись собственной квартирой. Впрочем, как выяснилось, иметь под рукой погреб, где можно было бы хранить банки, склянки и прочую дребедень жене хотелось всегда. Может быть даже больше моей мечты о собственном гараже.
   А когда в одном объявлении помимо квартиры тебе предлагают и то, и другое, то оно стоило того, чтобы рассмотреть его как можно пристальней. И позвонить по указанному номеру тоже.  Мы созвонились с хозяйкой. Название улицы, на которой следовало отыскать дом номер 27, было на слуху. Она тянулась неподалеку от главной улицы города. Но о самом доме, мы конечно, раньше никогда не слыхали, и, тем более, бывать в нем не приходилось. Дом мы отыскали. А когда отыскали, то я и жена растерянно посмотрели друг на друга.
   Было отчего, потому что перед нашими глазами предстала не какая-нибудь новостройка или обычное типовое строение, а старинный, выстроенный из кирпича дом в два этажа, причем сразу было видно, что возраст дома вдвое, а то и втрое превышает и мой возраст и возраст жены вместе взятые.  Раскидистые вязы растущие по эту сторону улицы отбрасывали на дом густую тень. К торцу дома примыкали массивные железные ворота. Сам дом находился от ворот по правую руку, а по левую тянулся забор выше человеческого роста. За этой оградой, выкрашенной бежевой краской, тоже высились вязы, но повыше, погуще и потолще. Между ними виднелись плоские крыши каких-то построек больше смахивающих на сараи.
   Они примыкали к обратной стороне забора. По этим крышам расстилались разросшиеся в разные стороны ветви нижнего этажа деревьев, а некоторые из ветвей даже переплелись между собой.  От прелой листвы, устилающей крыши толстым слоем, исходил густой запах леса. Помнится, я сказал тогда, указывая на постройки: интересно, не среди них ли и окажется тот самый гараж? - а жена добавила: - да еще с погребом?  Позади нас неторопливо двигались автомобили, но только в одну сторону.
   Мы находились в исторической части города с довольно плотной застройкой, а в ней не очень-то широкие улицы, и поэтому, дорожные знаки, означающие одностороннее движение, здесь попадались чаще всего.  И от дома, и от ворот, и от пышных деревьев прямо-таки веяло стариной, но не затхлой, а скорее, почтительной, и в некотором роде - величественной. Когда за воротами послышался лязг отпираемого замка, мне почудилось, еще чуть-чуть и перед нами предстанет самый что ни на есть дворник из позапрошлого века: с окладистой бородой, в надвинутом на глаза картузе, с метлой наперевес, в кожаном фартуке поверх потасканного зипуна, и с начищенной медной бляхой на груди.  
   Но не тут то было. Тяжелая створка ворот со скрипом распахнулась, и молодая женщина, сделав приглашающий жест, тотчас заперла их на засов, как только мы вошли. Я посмотрел налево. Так и есть. Все-таки сараи. Три штуки, сколоченные из дерева, и тянутся рядком. Напротив них еще один, побольше и обращен к ним боковой стеной. Я посмотрел направо. Взору предстал торец дома с четырьмя окнами в виде арки: два на первом этаже и два во втором. А когда я посмотрел перед собой, то увидел дорожку, которая, как я понял, вела во внутреннюю часть довольно таки обширного двора.  Я уверенно зашагал по дорожке, обогнул дом, дошел до парадного и только было ухватился за массивную ручку громоздких дверей, как меня окликнули.
   Я обернулся.  Жена шла за женщиной. Но к моему удивлению, они пересекали двор совсем в другом направлении. Они шли наискосок, в сторону строения, расположенного в дальнем, левом углу двора. Почему-то, мне тоже захотелось их остановить. И сказать, мол, а вы ничего не перепутали? Тем более, над парадным во всей своей красе блистала табличка с номером 27. А с моего места хорошо было видно, что там, куда вслед за женщиной шла моя жена, никакого номера видно не было.  Но женщина остановилась и призывно махнула мне рукой. Приближаясь к ней, я во все глаза смотрел на неказистый с виду то ли дом, то ли флигель, что-то вытянутое, приземистое, тоже бежевого цвета, с треугольной крышей и с двумя крылечками по бокам.
   Между ними был разбит красивый палисадник. А еще, позади палисадника, точно посередине флигеля, к стене были привинчены четыре металлические скобы, к которым крепилась железная лестница.  Ее густо увивал плющ. Взбираясь кверху по боковым опорам, он надежно цеплялся за выступающий карниз, и разрастаясь в разные стороны, так же густо оплетал черепичную крышу. И когда я подошел ближе, неожиданно из-за облаков показалось солнце. Ярко осветив пышную кровлю, слепящие лучи так и брызнули мне в глаза сочной, промытой недавним дождем зеленью. 
    - Нам сюда. - сказала женщина, указав рукой на ближнее к нам крылечко. 
    - А-а... - я тоже указал рукой, но не на крылечко, а на дом с табличкой 27. 
    - А там коммунальные квартиры.
     - А-а... - я протянул руку к крылечку. 
    - А здесь нет.  
   - Но-о... - я поднял было руку, но передумав, опустил. 
    - Номер? Точно такой. Табличку кто-то содрал. Давно уже. - сказала женщина и махнула рукой. 
    - Но где гараж? - не удержавшись, я всплеснул руками.
     - Да вот же! - указала глазами женщина, видимо решив, что тыкать рукой на то, что находится чуть ли не под моим носом, было бы верхом расточительства энергии и сил.  
   - Вот ты где. - подумал я, разглядывая добротную постройку из желтого кирпича с покатой крышей. Обращенная ко мне боковой стеной, она в самом деле смахивала на гараж.
     - Погодите. - сказал я - там у ворот вдоль забора три деревянных сарая и еще один, который напротив них. Так это он и есть?
     - Да. - сказала женщина. 
    - Так с той стороны он деревянный. А с этой из кирпича. Как так? 
    - Сосед пристроил кладовку, а так он из кирпича.  
   - Все не слава богу. - подумал я и огляделся.  
   Теперь стало ясно, куда мы попали. В некий обособленный мирок, откуда наружу был только один выход - через ворота. И... довольно-таки интересный. По всему периметру обнесен оградой, обсажен деревьями, между которых были разбиты симпатичные цветочные клумбы. Гараж находился напротив флигеля, а поскольку большой дом располагался по диагонали в противоположном углу двора, свободного пространства хватало с избытком.
     - Все это - женщина описала рукой широкий круг - Когда-то принадлежало одному купцу. В большом доме проживал он сам. А в этом флигеле жили работники.  
   Я удивился
     - Сколько же дому лет? 
    - Дата постройки согласно документам, 1905 год.  
   Я присвистнул. 
    - Да вы не беспокойтесь. Он еще лет сто простоит! Увы, сейчас так не строят.
     С этими словами женщина подошла к крылечку, вытащила из стены расшатанную половинку кирпича, открыла дверь, подсунула под нее этот обломок, и оставив дверь распахнутой, вошла внутрь. 
    - Кто знает. - усомнился я, жалея, что пожалуй, зря мы напрасно тратим время. Уловив мое настроение, жена шепнула:
     - Ну что с тобой? Давай хоть посмотрим! Не понравится - уйдем.
     Я вздохнул: 
    - Мне уже не нравится. Не дом, а колыбель революции. 
    - Надеюсь, ты не станешь раскачивать колыбель во второй раз прямо сейчас. Пойдем, а то неудобно.  
   Я тоскливо огляделся и задержав взгляд на кирпичном сарае, похожем на гараж сказал:  
   - Пошли... 
    Переступив порог, мы оказались в небольшом коридорчике. Как выяснилось, он служил тамбуром для трех отдельных однокомнатных квартир. И снова, женщина сделала приглашающий жест. Первой в квартиру вошла жена, следом за ней я. Поначалу я постоял у порога, осмотрелся, а потом начал расхаживать. Прохаживаясь туда-сюда, я поочередно выглянул на улицу из всех окошек, потрогал и потряс деревянные рамы, мимоходом простучал стены, пальцами измерил ширину подоконников, попытался в прыжке достать до потолка и не достал.
   Я придирчиво заглянул в каждый угол, но нигде не обнаружил ни единого признака ветхости. Ремонт конечно был так себе, точнее сказать, его почти не было, но неожиданно я поймал себя на мысли, что квартира мне нравится. Потолки высоченные. Стены - чуть-ли не в метр толщиной. Подоконники как двуспальная кровать. Оконные проемы выполнены по старинке в виде арки. Полы из дерева.  
   - В самом деле, сейчас так не строят.- мелькнуло в голове. - Если приложить руку, то может выйти та еще конфетка.
     Еще разок окинув взглядом квартиру, я попросил хозяйку показать гараж. То что я увидел, превзошло все мои ожидания. Неприглядный снаружи, изнутри он оказался вместительным и ухоженным. А еще в нем был замечательный верстак. Погреб тоже был ничего. Правда без полок, но красноречивый взгляд жены пророчил мне, что первым делом, если состоится сделка, они появятся тут в первую очередь. 
    И в скором времени сделка состоялась. Ремонт преобразил квартиру, хотя недоделок все же хватало. Но я и жена радовались как дети. Ведь это было первое собственное жилье. Я с упоением устранял недочеты используя для этого каждую свободную минуту. Помимо ремонта, раздираемый любопытством я облазил наш дом вдоль и поперек. И каждый раз, попадая в разные уголки теперь уже и нашего обособленного мирка, меня охватывал восторг от ощущения свершившегося наяву путешествия в далекое прошлое. 
    Бывая на чердаке, я оглаживал рукой массивные балки из прочного векового дуба. В потемневшей древесине можно было увидеть выпуклые шляпки кованых гвоздей, а в одном месте, где рассохшееся дерево чуть-чуть разошлось в стороны, удалось разглядеть и саму часть побуревшего от времени трехгранного стержня.
   Как-то раз, обмолвившись об этом жене, в ответ я услышал, будто в старину кованые гвозди служили мощным домашним оберегом. Но чтобы вытащить хотя бы один гвоздь не могло быть и речи: испытанное временем железо, вбитое в тяжелую древесину, что называется напрочь, уже навечно составляло с ним единое целое.  
   Спуск в подвал походил на переход в другое измерение: если там, наверху, мир гудел от разнообразия всевозможных шумов, то здесь, первое, что обрушивалось сразу, так это ни с чем не сравнимое безмолвие. Сюда, сквозь невероятную толщу кирпичной кладки не проникал ни единый звук. Именно так наверное и воспринимают окружающий мир потерявшие слух люди, и надо сказать, испытав это ощущение хоть единожды, хочется без конца благодарить судьбу за то, что чаша заполненная подобным несчастьем, до сих пор благополучно обошла тебя стороной.  Помимо тишины, не было никакой надежды на то, что глаза со временем привыкнут к темноте. Жди хоть до второго пришествия, но так и не дождешься. В кромешном мраке самой кожей ощущалась необозримая бесконечность.
   Лишь свет электрического фонаря возвращал осознание существующих границ, сотворенных когда-то умелыми руками безвестных мастеров. Пробивая густую тьму, яркий луч освещал несущие стены, которые плавно переходили в великолепный сводчатый потолок. Увидев его впервые, я не удержался: вскарабкавшись на трубы центрального отопления, я выпрямился во весь рост и протянув руку вверх, один за другим, на сколько позволяла вытянутая рука потрогал шероховатую поверхность вековых кирпичей. На ощупь они были прохладные и сухие. 
    Осень выдалась теплая и если не лил дождь, иногда я и жена коротали вечера сидя на крылечке. В такие минуты, довольные от понимания, что узы съемного жилья наконец-то сброшены, мы сидели обнявшись и тесно прижимались друг к другу. Собственность, пусть даже заложенная в банк, все же приятна. А если ты молод и у тебя есть стартовый капитал, вложенный в недвижимость, то такая собственность приятна вдвойне.  Посиживая на крылечке, я в то же время пытался представить себе жизнь, которая царила тут в бытность первого хозяина, того самого купца, чье имя за истекшие сто лет история к сожалению не сохранила.
   Почему-то я видел, что именно неподалеку от нашего крыльца на коротких крепких ножках стоял начищенный до блеска медный трехведерный самовар, а приставленный к нему расторопный малец, ловко раскалывая лучину для растопки, важничал перед прочей собравшейся детворой, которая с завистью в глазах просительно канючила у него дозволение самим всласть потюкать топоришком, а он в свою очередь лишь презрительно цыкал на них сквозь зубы и задирая нос отвечал: не доросли ишо.  
   Но к моему удивлению, сам хозяин и его дворовая челядь в моем воображении никак не обретала хоть какие-нибудь мало-мальские черты. Их не было, как-будто и вправду не было вовсе.  Все шло своим чередом. Но сон, который в самом деле я увидел в первый вечер после вселения в квартиру, а потом повторялся каждую ночь, не давал мне покоя. Хуже всего было то, что происходящему я никак не мог найти никакого объяснение. Ничего подобного до сих пор со мной никогда и нигде не происходило, а я, к сожалению, устроен таким образом, что вопросы без ответа воспринимаются мной как вызов, увильнуть от которого я просто-напросто не в силах.  Жена прознав о моих сновидениях тоже пребывала в недоумении. А чуть погодя в таком-же недоумении находился ее брат, но совсем по другой причине. И вот почему.
   5.
   Однажды жена на пару-тройку дней уехала к прихворнувшему отцу. Я остался один. Впрочем, одиночества как такового я не испытывал. Помимо работы в день, было еще восемь ночных дежурств и четыре из них пришлись как назло через день. Проще говоря, утром я выходил из дома, а обратно возвращался только следующим вечером. Приходя домой, я перекусывал, если хватало сил, что-нибудь мастерил, если нет, читал, слушал музыку, потом укладывался спать, чтобы завтра вновь уйти на работу и вернуться только послезавтра.  
   По неписанным законам профессиональная усталость, как правило, срабатывает только после прихода домой. По крайней мере, со мной всегда так: возвращаешься из больницы полный энергии и сил, но стоит чуточку перевести дух, как утомление тут как тут, является ниоткуда и пробуждает во мне лень. Вдобавок, против всех моих порывов с ней справиться, выставляет довольно-таки умелую защиту и тут уже переборет кто кого, но по правде говоря, частенько я оказываюсь в проигрыше.  То, первое из этих четырех дежурств, выдалось шебутным. Домой я вернулся чувствуя себя разбитым.
   Вернувшись домой, поначалу я покрутился на кухне, там же поужинал, а потом прошел в зал, и с удовольствием растянулся на полу. Почему-то мне больше всего нравится лежать именно так, на полу у дивана, подложив под голову подушку и ощущать спиной ворсистый мягкий ковер.  Жалюзи были подняты и света, чтобы читать книжку хватало. Я неспешно потягивал горячий чай, время от времени перелистывал прочитанную страницу и сам не заметил, как уснул.
   Сон не был крепким, скорее это была дрема, потому что из акустической системы до меня продолжала доноситься музыка, с той лишь разницей, что теперь она звучала тихо, хотя регулятор громкости оставался в прежнем положении.  Сколько минуло времени сказать было трудно. Когда я открыл глаза, в комнате уже было темно. Первым делом я вскинул руку, чтобы посмотреть на светящиеся стрелки часов, и краем глаза заметил, что прихожая почему-то озарена голубоватым цветом.
   Я удивился, потому что во всей квартире нигде не горела ни одна лампочка. Я смахнул с груди книжку, повернулся на бок и опираясь на локоть всмотрелся внимательней. Так и есть, на стенах прихожей отчетливо плясали голубоватые блики. Дверь в зал была распахнута, квартира погружена в темноту и я подумал, что в таком случае странное свечение должно было исходить только из одного места - из кухни, хотя отчетливо помнил, что после того, как я состряпал себе ужин, горящую конфорку на газовой плите погасил.  
   Подстегиваемый любопытством, что же это могло быть, я поднялся на ноги, прошел на кухню и оторопел: горел шланг, соединяющий газовую трубу и газовую колонку. На всем своем протяжении он был охвачен пламенем. Голубоватый огонь под напором бесшумно выбивался наружу сквозь металлическую оплетку. Несколько секунд, не веря свои глазам, я стоял не двигаясь. А потом сунул руку сквозь огонь и перекрыл краник, через который подавался газ. Пламя тотчас погасло. Видимо я проснулся как раз вовремя, потому что огонь не успел наделать бед. Лишь на керамической плитке, которая покрывала стену остались небольшие следы копоти. Как говорится, все могло завершиться худо, но обошлось.  
   Уже позже, открутив злополучный шланг, я внимательно его рассмотрел, но честно говоря, так и не понял, почему это произошло. В тот же вечер, покопавшись в гараже, я отыскал новый шланг и установил его вместо сгоревшего.  
   - И такое оказывается бывает - подумал я укладываясь спать.
   Ночь прошла без происшествий. Утром перед уходом я на всякий случай перекрыл оба газовых крана: и на колонке, и на самой газовой трубе, несмотря на то, что знал - никакой утечки там нет.  Вечер следующего дня оказался удивительно похожим на тот, когда случилось непонятное самовозгорание. Нет, в этот раз ничего не горело. Более того, на кухне все работало исправно. Похожим вечер получился потому, что после сытого ужина я вновь лежал на прежнем месте, так же попивал горячий чай, читал книжку и снова незаметно для себя задремал.
   Но на этот раз я проснулся от непонятного шума. Поскольку открыв глаза, в темноте не виделись никакие посторонние всполохи, я нисколько не встревожился.  Тем не менее, что-то было не так. Присев на полу, я протянул руку к СD-проигрывателю и на ощупь убавил звук. Шум усилился. Поднявшись на ноги, я вышел в прихожую, включил свет и осмотрелся. Потом щелкнул вторым переключателем и заглянул в ванную. Не обнаружив ничего подозрительного, я сделал несколько шагов к противоположную сторону, еще раз щелкнул переключателем, рывком распахнул дверь в уборную и отпрянул: прямо в лицо мне ударила струя воды.
   Толком ничего не успев сообразить, я машинально прикрыл дверь, но уже было поздно: в прихожую стремительно хлынул бурный водяной поток. Ошарашенный случившимся, я снова распахнул дверь, решительно шагнул вперед, но босые ноги как на льду разъехались в разные стороны и я с грохотом упал на спину. Падая на пол, я сбил ногой настенную полку. Сверху на меня посыпались жестяные тубусы с чистящими средствами, флаконы с жидким мылом, несколько рулонов туалетной бумаги и две пачки стирального порошка.  Не чувствую боли, я встал на карачки и глядя перед собой пополз вперед.
   Мой взгляд был прикован к гибкому шлангу, который верхним концом крепился к сливному бачку. Ниже крепежной гайки сквозь металлическую оплетку бил фонтан. Вода изливалась через раскрытую дверь с такой силой, что одна из струй доходила до противоположной стены прихожей. Нащупав рукой нужный вентиль, я перекрыл воду. При этом я столь резко повернул вентиль в сторону, что едва его не свернул.
   Совершенно сбитый с толку случившимся, вымокший до нитки, с минуту я озирался, пытаясь что-либо сообразить. По-прежнему стоя на четвереньках я попятился назад и уселся на пол. И только спустя еще пару минут принялся за дело. В тот вечер с меня сошло семь потов, пока я устранил последствия катастрофы. И еще долго, уже далеко за полночь, я вертел в руках шланг, рассматривая его со всех сторон, а потом в сердцах швырнул его в угол. Укладываясь спать, я долго размышлял, с чего бы это новый шланг вдруг неожиданно прохудился по всей окружности ниже крепежной гайки.
   И уже будучи в постели, ворочаясь из стороны в сторону я окончательно утвердился в мысли, что виной всему послужили ...китайцы. Я клял их на все бока. Я обругал всю их продукцию. И только после того, как я послал ко всем чертям всю их промышленность, крепко заснул. 
    Ночь третьего дежурства выдалась спокойной и поэтому, вернувшись домой я успел совершить немало дел. И уже лежа в постели, почти засыпая, мне вспомнился закон парных случаев, в который мы, врачи, безоговорочно верим. По крайней мере я сам сталкивался с ним не раз и не два. И парочка минувших происшествий как нельзя удачно объяснили мне дополнительные причины случившегося. Объяснили и в то же время успокоили. То что случилось однажды произошло во второй раз и повториться не может по определению. Закон есть закон.
     Я повернулся на другой бок и только было начал засыпать, как из прихожей послышался громкий треск. Причем трещало так, что ошибиться было невозможно: так могла трещать только электрическая проводка при возникших в ней неполадках. Меня выбросило из нагретого места как из катапульты. Вскочив с дивана я запутался ногами в одеяле и грохнулся на пол. Стоя на карачках как в прошлый раз я вовсе глаза смотрел на электрический счетчик висевший на стене в прихожей. Предчувствие меня не обмануло: из-под счетчика во все стороны летели искры.
   В этом месте к счетчику присоединялись провода. Именно они искрили и трещали так, что бенгальские огни по сравнению с ними показались бы детской забавой.  Я пополз вперед, одновременно лягая ногами одеяло. Оказавшись в прихожей я вскочил на ноги и не раздумывая ни секунды пальцем ткнул в белую кнопку, торчащую в электрической пробке. Раздался спасительный щелчок предохранителя и яркий фейерверк погас. Стало тихо. Лишь в воздухе отчетливо слышался неприятный запах. Я сделал два шага назад и прислонился к стене. Ноги предательски дрожали. Я сполз по стене и сел на пол.
   Через пару минут мои глаза привыкли к темноте. Я неотрывно смотрел на счетчик и никак не мог взять в толк, что же произошло на самом деле. Дело было в том, что и счетчик и проводка были новехонькие. Более того, все работы связанные с их заменой выполняли не какие-нибудь дилетанты, а профессиональные электрики. Поэтому, как я думал в ту минуту, причин для неисправностей быть не могло.  Долго еще я прикидывал в уме так и эдак, а потом меня разобрала злость. Я негодовал на весь белый свет. И тем же китайцам вновь попало по первое число. Ведь и счетчик и проводка тоже были сделаны в Поднебесной.
   По прежнему не отводя взгляда от счетчика я встал на ноги и подошел к нему вплотную. В эту минуту вдруг мне стало все равно. 
    - Будь что будет - подумал я и решительно нажал на белую кнопку предохранителя. Счетчик загудел и загудел ровно, без всяких посторонних шумов. Я посмотрел по сторонам, рукой дотянулся до переключателя, щелкнул клавишей и в прихожей стало как днем. Щурясь от яркого света, я тщательно осмотрел счетчик. Потом, набравшись храбрости, отверткой потыкал в те самые провода. К моему удивлению, я не увидел никаких видимых неисправностей ни в самих проводах и ни в самих крепежных клеммах. Все выглядело так, будто электрики, сделали свою работу всего несколько минут тому назад.  
   Я постоял еще немного, а потом прошел на кухню, достал из холодильника подаренную некогда одним пациентом бутылку коньяку, налил полную стопку и выпил. Немного подумав, выпил еще. Коньяк оказался так себе, поэтому пить я больше не стал. Затем через прихожую я возвратился в зал прихватив мимоходом одеяло, лег на диван и завернувшись в одеяло с головой, заснул как убитый.  Спал я крепко. А утром, почесывая в затылке, я решил в течение дня связаться по телефону с братом жены.
   Я надумал его попросить, чтобы вечером, если у него выдастся свободная минута, заехать в нашу квартиру. На всякий случай глянуть, все ли там в порядке. Поскольку закон парных случаев дал осечку, я решил поостеречься. В самом деле, как -то не хотелось вернувшись с работы вместо дома увидеть дотлевающие головешки.   Брат охотно откликнулся на просьбу, тем более, как выяснилось, он сам хотел связаться со мной, чтобы попроситься на ночлег. Что-то они там вчера не поладили с женой, и поэтому то ли он, то ли она решили провести эту ночь порознь. Запасные ключи от квартиры у брата были.  Когда вечером следующего дня я вернулся домой, брат все еще был там.
     - Ты так никуда не уходил? - спросил я после того, как мы пожали друг другу руки. 
    - Почему? Просто сегодня освободился пораньше и заехал к тебе. 
    - Правильно сделал. Как спалось
    - Хорошо.
     Услышав это слово, у меня отлегло от сердца.
     - Сегодня тоже останешься?
     - Нет.  
   - Как знаешь. Но без ужина я тебя не отпущу.
     - А все давно готово. Пошли.
     Стол на кухне уже был накрыт. Это был приятный сюрприз. Приподняв крышку на сковородке я увидел то, что люблю больше всего на свете. Жареная картошка с восхитительной корочкой, вот что я увидел! Рядом стояла керамическая чашка, в которой высилась горочка из тонко нарезанного и сдобренного уксусом лука. Не удержавшись, я отломил кусочек хлеба, макнул им в выступивший прозрачный сок и тут же отправил себе в рот. Зажмурясь от удовольствия, я выставил вверх большой палец. А еще на столе стояла пара глубоких чашек. В первой - аппетитные и чуть сморщенные соленые огурцы. Они были залиты рассолом. Зная мой вкус, брат не поленился выудить из банки и добавить к ним набрякшие ветви укропа, листья смородины, очищенные дольки чеснока и черные горошинки перца. Во второй чашке виднелись покатые бока пунцово-красных томатов в собственном соку. Глядя на них я судорожно сглотнул.
     - Мамины! - с гордостью сказал брат. - Садись. Пока тебя дождешься, с голоду помереть можно.
     Из морозильной камеры холодильника брат достал бутылку водки и поставив ее на стол, вопросительно посмотрел на меня.
     - Ты за рулем? - спросил я. 
    - Я за столом. - с важностью ответил брат.
     Из той же морозильной камеры я достал пару стопок. Они были покрыты инеем. Мы сели за стол.
     - За то, чтобы вы помирились. - сказал я и выпил ледяную водку.
   Затем я выудил из чашки огурец, стряхнул с него капли и с аппетитом съел. Потом вилкой поддел зажаренный пласт картошки, отправил ее в рот, следом гроздь маринованного лука и начал жевать. То ли от наслаждения, а то ли от того, что водка оказалась забористой, на моих глазах выступили слезы. Я ложкой зачерпнул густой томатный сок, но передумав, отложил ложку в сторону, поднес чашку ко рту и сделал пару больших глотков. 
    - Да мы вроде помирились. - сказал брат.
     - Тогда может не надо? - я кивнул на бутылку.
     - Жена знает, что я заеду к тебе.  
   - Об этом тоже? - я постучал по бутылке.
     - Так я же с тобой. Собственно говоря, началось-то все из-за пустяка, а в итоге разругались в пух и прах. Но сейчас вроде остыли оба. 
    - Ну и славненько! Тогда наливай.  
   Мы выпили по второй, а после третьей я пальцами залез в чашку с томатами, вытащил один и положил его на свою тарелку. 
     - Это хорошо, что ты вчера в погреб слазил. - сказал я облизывая пальцы - Все эти дни никак не мог себя заставить это сделать.  
   - Слазил... - вдруг посерьезнел брат. - Собственно говоря, поэтому-то я и заехал... Хотел кое-что тебе рассказать.  
   Но поначалу брат долго молчал. Он поковырялся в тарелке, а потом поднял голову: 
    - Сколько вы тут живете? Три месяца?  
   Я пожал плечами: 
    - Около того, а может и больше. 
    Брат оглядел кухню: 
    - Здорово тут конечно стало после ремонта. Не то что было раньше.
     - Спасибо. Твоей сестренке тоже нравится.  
   Брат пальцами повертел пустую стопку и решительно стукнул ей о стол:
     - Давай еще по одной. 
    Мы выпили. Брат крякнул, затем помолчал, а потом спросил:
     - Как вам тут живется? 
    - Хорошо. А почему ты спрашиваешь?
     - Видишь ли... - брат снова начал вертеть пустую стопку.
   Какое-то время я молча наблюдал за ним, а потом не выдержал, отобрал и отложил ее в сторону. 
    - Скажи мне: я похож на сумасшедшего? - брат вскинул голову. 
    Я рассмеялся и помотал головой.
     - Вот и я так думаю, что не похож. Но вчера мне показалось, будто я ненадолго сошел с ума. 
    - И ты из-за этого встревожился? Так я тебе скажу, что ощущаю себя сумасшедшим каждый день! Был бы умным, избрал бы себе другую профессию.
     - Я серьезно. 
    - Я тоже. Поверь.  
   Брат начал искать глазами. На всякий случай я переставил его стопку еще подальше. Но сделал я это лишь для того, чтобы он не вертел ее перед моими глазами. И свою стопку я передвинул тоже. На всякий случай. 
    - Как ты считаешь, если человек выходит в дверь, а обратно влезает в окно, это нормально?  
   Я пожал плечами: 
    - Если он забыл ключи, то вполне. 
    - А если не забыл? 
    - Мало-ли на свете причин... А почему ты спрашиваешь?  
   - Вчера вечером я вышел чтобы из погреба достать вот это - брат глазами указал на огурцы и томаты- А обратно вернулся через окно.
     - Глупости. На двери замок без защелки. 
    - А я вернулся через окно.  
   Я покосился на бутылку. Брат сказал:
     - Не в этом дело. 
    - Тогда говори толком. 
    - Хорошо. Только не здесь. 
    Встав из-за стола, брат вышел в прихожую. Я вышел следом. Брат встал напротив входной двери, потрогал железный крюк, которым изнутри можно было запереть дверь и сказал: 
    - Все хотел спросить, откуда это?
     - Остался от старых хозяев.
     - Между прочим он кованный. И в магазинах такие не продают.  
   - Поэтому я от него не избавился. 
    - Вчера, когда я вышел во двор чтобы спуститься в погреб, я прикрыл за собой дверь. Я знаю, что у вас один замок и ты подметил правильно, он без защелки. Следовательно, даже не запирая дверь на замок, открыть ее пара пустяков. Так вот. Вчера вечером, я вышел и прикрыл за собой дверь. А когда вернулся, она была закрыта и закрыта намертво. И сколько я с ней не бился, открыть так и не сумел. 
    - Может ты непроизвольно закрыл ее на ключ и сам не заметил, что ключ где-нибудь обронил?
     - У меня привычка всегда ключи держать при себе. Так было и вчера. Я дверь не запирал. Тем не менее я вставлял ключ в замочную скважину, проворачивал язычок замка так и эдак, но дело было вовсе не в замке. 
    - Значит дверь попросту заклинило.  
   - Намучившись, я тоже подумал об этом. Поэтому оставался только один выход, лезть в окно.  
   - И ты залез?
     - А что еще оставалось делать? Чтобы тебя не утомлять, я не буду рассказывать все подробности, как мне это удалось. Но когда я все-таки влез, то честно говоря, ночевать в вашей квартире мне расхотелось. 
    - Почему? 
    - Дверь была заперта на крюк. 
    -Что?!
   - Дверь была заперта на крюк!
   - Не может быть. 
    - Гляди сюда. Сейчас дверь закрыта. В таком положении кончик крюка лишь касается внутренней части запирающего кольца. Так? 
    - Так. 
    - Чтобы он полностью вошел в кольцо, мне нужно притянуть дверь на себя. Вот таким образом.  
   Левой рукой брат с усилием притянул дверь, а правой рукой с еще большим усилием до конца втиснул крюк в кольцо. Потом подергал дверь за ручку и сказал: 
    - Даже не шелохнется. Видишь? 
    - Ну и что? 
    - Когда я влез, то увидел дверь запертую на крюк. Причем крюк был втиснут в кольцо до конца. Понимаешь? То есть говорю тебе еще один раз: дверь была заперта на крюк изнутри, а чтобы запереть ее на крюк, нужна крепкая сила. Иначе говоря, случилось то, что случиться не могло вовсе! Ведь дверь не могла запереться сама по себе! Так же, как крюк не мог втиснуться в кольцо сам собой! Следовательно, дверь кто-то запер. Причем повторяю - изнутри! Понимаешь? Но в квартире никого не было! И если даже представить, что нашелся какой-нибудь шутник, который дождавшись пока я был в погребе, вошел в квартиру, запер изнутри дверь, а потом вылез в окно, все равно не сходится! Потому что все ваши окна закрыты на шпингалеты, и открытой оставалась только форточка. И никакой шутник ни за какие коврижки в такую форточку не пролезет! У меня мурашки по коже поползли, когда я сообразил что к чему, и честно говоря, появилось желание как можно быстрее навострить отсюда лыжи. Но я обмотал крюк изолентой, чтобы он вообще не мог войти в кольцо, попользовался коньяком, который нашел в холодильнике и остаток вечера прошел довольно-таки неплохо.  
   Выслушав брата я почесал затылок. А потом мы снова сели за стол. 
    - Тебе стало жутко, тем не менее ты не поехал домой. - сказал я.
     - Иной раз возвращаться к разгневанной жене гораздо опаснее, чем провести ночь с нечистой силой. - ухмыльнулся брат, но тут же посерьезнел - Поэтому я и приехал сегодня, чтобы спросить: как вам тут живется?
     - Великолепно. 
    - Так ли? 
    - А как должно быть?
     - Ты не понял что произошло? 
    - Недоразумение. 
    - Хорошенькое недоразумение! Я чуть не поседел! 
    - А ты меня не разыгрываешь? 
    - Только и мечтал об этом! Нет конечно! 
    - Бред какой-то. - сказал я и улыбнулся.  
   - Вот- как! Да я измучился. пока раздобыл лестницу, а потом открывал окно, стараясь при этом ничего не сломать. А такое желание было!
     - Так что ты хочешь от меня услышать? 
    -- Я хочу, чтобы ты позвал муллу. 
    - Кого?! 
    - Муллу. 
    - Спятил?  
   - Пусть он придет и освятит дом.
     - Куда придет
    - Сюда.
     - А поп не сгодится?
     - Если тебе угоден поп, пусть будет поп.
     - А может и раввина заодно прихватить?
     - Я серьезно!
     - Ни за что!
     - В таком случае я сам приведу муллу.
     - Через мой труп.
     - Что ты сказал?
     - Я сказал - через мой труп.
     - Послушай... 
    - И слышать не хочу.  
   - В самом деле, у вас тут не чисто. Поверь. 
    - Это в нашей квартире не чисто? Да ты посмотри еще раз вокруг! Тут все сверкает как в операционной!  
   - Хорошо, давай так. Не хочешь муллу, ну и черт с тобой! Тогда позволь выбросить этот крючок.  
   - Это редкостная штучка. 
    - Моя сестренка тоже редкостная. 
    - Крючок тут ни при чем.  
   - Фома неверующий!  
   - Это мое личное дело.  
   - В таком случае при чем тут моя сестренка?!  
   Я отвел взгляд в сторону. Затем взял ложку и потянулся к томатам. Немного подумав, заменил ложку на вилку и сместил руку в сторону огурцов. Помахав вилкой как дирижерской палочкой я сделал выбор в пользу картошки. Но потыкав в нее остренькими зубчиками, вбросил вилку в сковороду.  
   - Я твою сестренку люблю!  
   - Погоди... 
    - И помыкавшись по съемным квартирам, хочу сказать, что в своем доме нам живется комфортно!  
   - Это здорово, но все-таки...  
   - Пока я жив, через порог моего дома не перешагнет ни один мулла. А поп и раввин тем более.  
   Брат долго и в упор смотрел на меня. И все это время глядя на него я ни разу не отвел взгляд. По прежнему, глядя на меня брат нашарил бутылку и поставил ее перед собой. Затем нащупал свою стопку и поставил ее рядом с бутылкой. Свою стопку я придвинул сам. Брат с аптекарской точностью разлил в обе стопки все что оставалось в бутылке и стряхнул последние капли в свою стопку. А потом выпил, твердо поставил стопку на стол и сказал: 
    - Согласись хотя бы ради моей сестренки.  
   Я промолчал. 
    - Если ты в самом деле ее любишь.
     - А вот это уже самый настоящий шантаж.  
   Брат долго молчал. Потом глубоко вздохнул, посмотрел на меня и сказал: 
    - Мне пора. 
    - Послушай. - я схватил его за руку. - Не злись.  
   Брат всячески отводил взгляд в сторону и все порывался встать и уйти. Но я держал крепко. 
    - Выслушай меня пожалуйста. - сказал я. - Каждый верит в то, во что он хочет верить. Я например, тебе верю. Но в самозапирающийся крюк, нет. А еще я не люблю ряженых. Я не лезу в их монастырь, и в то же время не допускаю, чтобы они лезли в мой. В необъяснимые явления я верю. Но в изгоняющих дьявола, нет. Скажу больше. Я знаю о чем говорится в аятах, в том числе в заповедях. И я верю в мудрость некоторых из них. Человека прежде всего характеризуют его поступки. В некоторых моих поступках есть твердая основа как из аятов, так и из заповедей. Но я не верю, что мне будет уютно, соблюдай я их все без исключения. Также я не верю что их целиком и полностью соблюдают сами святоши. Им я тоже не верю. Потому что сомневаюсь, веруют ли сами они? Выходит, религиозные посредники мне не нужны. Ты задал вопрос: причем тут твоя сестренка? Но у меня есть встречный вопрос: а причем оказался я, когда между нами состоялась религиозная помолвка? Или ты думаешь, будто мне легко было наступить на собственное горло? А я наступил! Знаешь почему? Потому что я ее люблю! Твоя сестренка тоже меня любит. Но помимо любви, еще она верит в этот обряд. А я верю только в любовь. Если любовь умерла, ее не воскресит ни один обряд. Поэтому пусть крючок останется на месте. И мулла пусть тоже будет на месте. Но только на своем месте. Потому что в моем доме, ему места нет.  
   Наступило тягостное молчание. Первым тишину нарушил брат: 
    - Все сказал? 
    - Все.  
   Брат уставился в свою тарелку. Я же внимательно разглядывал потолок. Спустя какое-то время наши взгляды встретились. Мало-помалу уголки губ брата медленно разъехались в стороны: 
    - В первый раз вижу такого упрямого татарина.  
   Я рассмеялся и хлопнул его по плечу: 
    - Представь себе, я тоже. 
    - Или ты все-таки узбек? 
    - Я и то и другое. 
   - Вот они и спорят внутри тебя. А ты в свою очередь споришь со всем миром. 
    - Главное, ты сегодня не спорь. Да не со мной! С женой сегодня не спорь. 
    Брат улыбнулся:  
   - Ночь помирит... 
    - Дай-то бог.  
   Мы посидели еще не много а потом он засобирался домой. Провожая брата, я стоял в прихожей облокотившись о стену и смотрел, как он одевается. Перед тем как открыть дверь, брат потрогал крючок, вздохнул, повернулся ко мне и протянул руку. Я крепко ее пожал, мы обнялись, а потом он ушел. Я вернулся на кухню, взял чайник и долго тянул воду из носика. Потом прямиком прошел в ванную комнату и открыл краны с горячей и холодной водой. Затем я заглянул в подвесной шкафчик. Я долго и внимательно разглядывал батарею флакончиков предназначеных для отдельных частей тела. Все они принадлежали моей жене. Я прочитал названия на двух флакончиках и попытался было разглядеть этикетки на остальных, но у меня зарябило в глазах. Я махнул рукой. Все равно, о применении пенки для лица, молочка для тела и прочих спасительных средствах я имел лишь поверхностное представление. 
    - А не все ли равно, каким образом их использовать - подумал я - По мне, так нехай!  
   Поэтому подряд и без разбора я начал откручивать с них крышечки, выдавливать и выливать содержимое под тугую струю воды, бьющую в эмалированную поверхность ванны. Результат сказался незамедлительно: на поверхности воды показалась густая пена а воздух наполнился непонятно каким запахом. Подумав, я добавил в воду шампунь, мыла для интимных мест и какой-то персиковый скраб. Потянув носом воздух, я остался доволен. Потом я прошел в зал, включил СD- проигрыватель, затем зашел на кухню, прибрался, после этого снова прошел в зал, разделся донага, вернулся обратно в ванную комнату и оставив дверь открытой залез в горячую воду.  
   Я с наслаждением вытянул ноги, немного поиграл с пеной а потом собрался с мыслями. Три происшествия со мной и одно с братом заставили меня крепко задуматься. Как было уже помянуто, я не люблю вопросы без ответов. И если на три случившихся со мной происшествия ответы были, то на историю приключиввшуюся с братом, объяснения не находились.  Но очень скоро я успокоился. Главное, что я извлек из всех минувших происшествий, это было осознание самого что ни на есть везения, которое, как всегда, не обошло меня стороной. Дело в том, что я всегда считал себя счастливчиком. И причин тому было множество. Так было и на этот раз. Поразмыслив, я возомнил себя тем еще везунчиком и вот почему: 
    Во-первых.
   Все три происшествия случились когда я был дома. Страшно подумать, какие последствие могли бы быть, случись они в мое отсутствие. Тем более, если рассуждать как есть, оставаясь на работе в дежурство, дома меня не было по полтора суток три раза. 
    Во-вторых, дома не было моей жены. Она у меня трусишка и уж как пить дать обязательно связала бы эти происшествия с происками потусторонних сил, благо, женщины так любят в них верить.  
   И в третьих, завтра она вернется. А когда она вернется, все станет на свои места. Ей конечно, я ничего рассказывать не стану, потому что не за чем тревожить любимого человечка, ведь она у меня такая маленькая, такая хрупкая и такая порой беззащитная!  
   Вскоре, я и думать забыл о том что произошло. Единственное, что меня действительно волновало и не давало покоя, так это мои сновидения. В них продолжались поиски тайной комнаты. Самое интересное, эти поиски всегда завершались половинчатым успехом. Я с замиранием сердца находил потайную дверь и захлебываясь от восторга хватался за ручку, чтобы как можно быстрее оказаться за ней, но каждый раз просыпался так ни разу ее не отперев.
     - К чему-то же мне это снится! - думал я. - И должна же тут таиться какая-то разгадка! - думал я снова, но уже с отчаянием, потому что реальность не имела ничего общего с фантастическими иллюзиями, показанными моим богатым воображением. 
    -Быть может сегодня мне повезет - с надеждой подумал я и зажав двумя пальцами нос, погрузился в воду с головой. Но ни эта, ни последующие ночи так ничего и не разъяснили.
   Увы.  
   6.
   А между тем мороз крепчал. Небо подернулось прозрачной кисеей. Звезды потускнели. Побледнела и Луна. Мне стало зябко. А все от того, что впервые за весь вечер самой кожей я ощутил насколько все-таки выхолодились мои джинсы. А все потому, что не взирая ни на какие морозы, я никогда не надеваю под джинсы теплое белье. Скажу больше. Я испытываю к такого рода вещам истинное отвращение.  Натянуть на себя кальсоны, подштанники и прочие исподники все равно что обуться в печальные ботинки прощай молодость! И тогда точно, прощай! Я понимаю, что подобная одежда скрыта от посторонних глаз и нисколько не изменит мою внешность, зато она напрочь убьет во мне ощущение так называемого щеголя, франта или того же денди, хотя я вовсе не щеголь, не денди и не франт. И не герой-любовник.
   Наверно, эти ощущения покоятся где-то глубоко внутри. Тем не менее я их отчетливо чувствую опять таки самой кожей. Видимо, причина кроется в той самой страсти, пылкой, неудержимой, зовущей к стихийной любви, причем к любви ответной. И дело тут даже не в ожидании такой любви, а во мне самом. Мне не комфортно в подобной одежде и я ничего не могу с собой поделать. Вдобавок масла в огонь подливают картины, где в самую ответственную минуту ты предстаешь перед любимой во все своей срамоте: в каких-нибудь кальсонах с той самой прорезью по середке. Тут уже, как говорится не до любви. Кальсоны и любовь вещи несовместимые. Так же как и любовь с неснятыми носками. Это уже предел пошлости. Да пронесет меня мимо такой любви!  
   Но вот что интересно. Пока я считался суженым, будущая жена нисколько не противилась тому, что я презираю теплое белье. Но стоило нам пожениться, как она сама накупила мне несколько премилых экземплярчиков и прорези в них были что надо! Выходит, презрение любовников к кальсонам женщине льстит. А кальсоны, натянутые на ноги мужей вызывает беспокойство иного толка. Муж это уже не суженый. Муж, это уже собственность. А к такого рода собственности у женщин отношение трепетное. То что выстрадано, отвоевано и заполучено должно быть надежно защищено. И от холода и от посягательств. Вот только, причем здесь я?  
   В самом деле, мне стало неуютно. Дело было в том, что под джинсами на мне не было ни-че-го. Хоть я и ярый противник обтягивающей жути с начесом и не только, но все же не до такой степени. Конечно я ношу и трусы, и плавки, но сегодня на мне не было ни того ни другого. Так получилось. Можно сказать в первый раз в жизни. Тем более в декабре.  А все потому, что днем случилась вот какая история. У коллеги оказался пациент с аденомой простаты, которому было все равно когда от нее избавиться. Работа есть работа. Понятие короткий день равно как и плановые операции в предпраздничные дни для нас не играют никакой роли. Согласно указанию Виктора Павловича, оператором значился Андрей, а ассистировать был должен Васильич, он же, отец Андрея.  Но Виктор Павлович, проходя мимо моей палаты, где я мирно беседовал с поступившей пациенткой узрел меня, остановился и пальчиком поманил к себе: 
    - Нужен ассистент на аденомэктомию. Васильича я услал к хирургам, они сейчас оперируют парня с тяжелым огнестрельным ранением, к тому же у него оказалось повреждение почки. Так что дуй ты. 
    Виктор Павлович тот еще руководитель. Ему не нужно повторять указания два раза. Одного вполне достаточно. Поэтому минуту спустя меня и след простыл. Но покурить я все-таки успел. В той самой комнате, где мы обычно меняем рабочую одежду на другую, в которой оперируем.  Аденомэктомия по сути операция одного человека и роль ассистента в ней второстепенная.
   Когда я вошел в операционную, Андрей уже вовсю работал. К тому времени он уже расширил свищ, склонился над больным и погрузив руку в рану, приступил к главному этапу операции.  Впопыхах, я допустил промашку: не надел поверх пижамы резиновый фартук. И вскоре горько об этом пожалел. А все потому, что спустя какое-то время у больного развилось сильное кровотечение. По просьбе Андрея нам пришлось поменяться местами и в итоге аденому удалил я. К концу операции мы были похожи на работников бойни. Наши халаты были залиты кровью. Но поскольку под моим халатом не оказалось фартука, залитыми кровью оказались и нательная рубаха и штаны, причем спереди штаны пропитались ею до такой степени, что набрякшая ткань попросту прилипла к моим бедрам.  
   Выйдя из операционой я оттянул резинку штанов и опустил глаза. Я увидел, что белые трусы-плавки оказались безвовратно испорчеными. Вышедшая следом за мной операционая сестра, проходя мимо округлила глаза, присвистнула и не смогла удержаться от смеха. Я же громко чертыхнулся. Оставалось одно: стянуть с себя трусы и выбросить. Но перед тем, как это сделать, я помыл руки, сполоснул лицо, попил воды из под крана, потом прошел в раздевалку, жадно выкурил две сигареты подряд и только потом зашел в душевую. Запасных трусов у меня не было. Понятное дело, столь деликатный предмет одежды как-то не входит в перечень вещей, которые обычно берешь с собой в больницу. Как назло, скопившиеся дела не позволили мне уехать домой и переодеться, и поэтому, пришлось прибыть на пирушку как есть. К тому же еще, я на нее опоздал. 
    Поэтому, я чувствовал себя неуютно. Но не мог же я в этом признаться Алие и сказать, мол, хватит, пора закругляться. И будто прочитав мои мысли, Алия спросила: 
    - Жена тебя не потеряет? 
    - Я ее предупредил о сегодняшней вечеринке. А тебе уже пора?
     -Вообще-то пора, но мне уходить не хочется. Честно. 
    - А твой муж не станет рвать и метать? 
    Алия посмотрела на часы и сказала:
     - Да. Мне пора. 
    - Может побудем еще? - хорохорясь сказал я. 
    - Я и так не знаю, как ему объяснить, почему я припозднилась.  
   - Он ревнивый что-ли? 
    - Еще как! И кулаки у него тяжелые. 
    - Он тебя бьет?! 
    - Он с меня пылинки сдувает. А вот тебе, если он нас увидит, может не поздоровится.  
   - Это мы еще посмотрим! - с вызовом сказал я.  
   - Не на-до! - с расстановкой сказала Алия.  
   - А вот я, не ревнивый!  
   - Все мужчины ревнивые.  
   - Я не все.  
   - Может еще расскажешь жене почему Ты опоздал?  
   - Легко! - я решил геройствовать до конца.  
   - И достанется тебе на орехи! 
    - За такой пустяк?  
   Алия удивленно приподняла брови:  
   - Поясни.  
   - Что тут непонятного? Ну проводил медсестру, ну задержался. Безделица!  
   - Вот как.  
   - А как надо? - теперь удивление изобразил я. 
    Алия промолчала.  
   - Что не так? - не унимаясь, сказал я.  
   - Да нет. Все так. Проводил, потому что горел желанием проводить. А задержался, чтобы покуражиться. Знать бы еще, кто я для тебя. Медсестра или все же человек с именем.  
   - Да ну вас. В чепуховых вопросах всегда видите сложность. 
    Алия повернулась ко мне спиной и начала собирать сумку. Я закурил. Не оборачиваясь Алия сказала:  
   - Дальше меня провожать не надо.  
   - Как это?  
   - Я живу тут. - Алия указала рукой на торец соседнего дома.  
   Я поперхнулся дымом и закашлялся. Я не сдрейфил. Просто, пустые речи я не люблю. Диалог с ревнивым мужем по большому счету никчемен, а то и вовсе, обречен на провал. Да и о чем возможен разговор в подобных случаях? Объяснения, вроде, да мы всего лишь вместе работаем и наша прогулка под звездами так же невинна как непорочное зачатие Девы Марии вряд-ли найдут понимание. Вообще-то, объяснить можно что угодно. В основу объяснений может входить как правда, так и ложь. А итог объяснений всецело охватывает вера. Верить в услышанное или нет, тот еще вопрос. Ответом служит решение. Каким оно будет, это уже другой вопрос. Жизнь сплошь состоит из вопросов. С ответами гораздо сложней. Вернее, ответов пруд-пруди. Нужно распознать истинный. Только где она, истина? Вот он, главный вопрос. Поговаривают, будто она где-то рядом. Те кто поговаривают, то же хороши. Могли бы указать местоположение. Только я не уверен, интересно ли мне было жить познай я во всем истину. На этот вопрос, я знаю ответ. Впрочем, я знаю, где и она, истина. По крайней мере сейчас. In vino veritas. Истина в вине. И довольно об этом.  
  
   7
   Невзирая на протесты, я проводил Алию до дома и мы вошли в подъезд. На прощание я задержал ее руку, потом притянул Алию к себе и поцеловал. Она как-то обмякла и ответила мне, затем вырвалась и стремительно взбежала по ступенькам. Я ухмыльнулся, вышел из темного подъезда и через дворы пошел в сторону проспекта. По дороге я выкурил две сигареты подряд. Моей целью был один, расположенный неподалеку кабак, возле которого, я знал, всегда можно было сесть в ожидающее такси. Так оно и вышло. Я подошел к машине, открыл переднюю пассажирскую дверь и назвал адрес. Водитель сказал цену. Я согласился. Водитель кивнул головой и повернул ключ торчащий в замке зажигания. Я уселся на сиденье, захлопнул дверь и наслаждением откинулся на спинку.
   Потом расправил плечи, осмотрелся, и, улыбаясь посмотрел на водителя. Он мне показался забавным. Худощавый, сутулый, с вытянутым лицом и в очках с довольно-таки толстыми стеклами. Я поздравил его с наступающим праздником. Водитель кивнул головой и плавно выехал на дорогу. При этом он чуть-ли не вплотную приблизил лицо к лобовому стеклу. Мне это тоже показалось забавным. Но когда он продолжил вести машину нисколько не меняя своего положения, я немного встревожился.  
   - А мы точно доедем? - сказал я.  
   Водитель, не поворачиваясь ко мне, выпятил нижнюю губу и уголки его рта опустились. При этом он не произнес ни слова. Чтобы хоть как-то его приободрить, я сказал:  
   - У меня тоже куриная слепота. Ничего толком вечером разглядеть не могу. Не знаете, это лечится?  
   Водитель напрягся и крепче сжал руль. Как мне показалось, еще он стиснул зубы. Показалось мне это потому, что на его лице заходили желваки. Я залез в карман куртки и вытащил морковь, которую позаимствовал у снеговика и зачем-то прихватил с собой.  
   - Витамины! Между прочим помогает. Это вам. - сказал я и положил морковь на приборную панель.  
   Водитель закашлялся. Я хотел было стукнуть его по спине, но внезапно закашлялся сам. Потом я устроился поудобней и начал говорить. Я рассказал водителю о пирушке, о славной посиделке с Алией, о том, что сейчас я возвращаюсь домой и не смотря на то, что по моим подсчетам сегодня я выпил довольно много, чувствую себя как говорится, ни в одном глазу.
   Еще я рассказал о своем сновидении, а потом задал вопрос с целью получить разъяснение и узреть в нем истину.  Слушая меня, водитель сосредоточенно смотрел перед собой, молчал, пару раз с шумом втянул носом воздух и с таким же шумом выдохнул. Я сказал, что сейчас горячая пора и наверно чаще обычного ему приходится иметь дело с подгулявшими пассажирами и поинтересовался что он думает по этому поводу. В ответ водитель прибавил газ и вскоре, к моему удивлению, довольно-таки лихо подрулил к воротам, за которыми находился мой дом.  
   Я пребывал в веселом расположении духа. Что там говорила Алия? Покуражиться? Кураж, кураж... Бравада, взбалмошенность, лихачество. Точно. Так оно и есть. Ни о каком опьянении не могло быть и речи. Я не мычал, четко выговаривал каждое слово, ясно видел все, что представало перед моими глазами и готов был бросить вызов всему миру, сомневающемуся в твердости моей походки.  
   Я был рад вернуться домой. Поэтому я попросил водителя проехать немного вперед, свернуть направо и остановиться у здания пивзавода, в аккурат напротив одиноко светящегося окошка, за которым, круглые сутки можно было приобрести настоящее пиво под названием Гофман . Мне в самом деле захотелось пива. Дело в том, что пиво, сваренное в зимнюю пору разительно отличается от приготовленого летом. Как мне объяснили сведущие люди, а точнее, главный инженер этого завода, разница обусловлена меньшим спросом, поэтому зимой пивовары соблюдают истинные сроки всех технологических циклов. Летом же, наоборот. Спрос на пенный напиток велик, следовательно и циклы производства ускореные. Так это или нет, я не знаю. Но верить в это хочется.  
   Расплачиваясь с водителем я еще раз спросил, сможет ли он растолковать мой сон. В ответ, включив верхний свет водитель принял у меня деньги, поднес их к лицу, внимательно рассмотрел, пересчитал и засунул во внутренний карман куртки. Я насупился и открыл дверь.  
   - Эх ты - сказал я. - Знаешь, а молчишь.  
   Он промолчал и как только я захлопнул дверь, рванул с места. Я посмотрел ему вслед, а потом направился к окошку. Рядом с ним никого не было. Костяшками пальцев я стукнул в запотевшее изнутри стекло. Окошко распахнулось. Тотчас на меня дохнуло теплотой, послышалась громкая музыка и вокруг заклубился пар.  
   - Слушаю вас - послышался веселый женский голос.  
   Я прищурился на моложавую продавщицу и поздоровался. Она приветливо улыбнулась и поздоровалась в ответ. Я смотрел на нее не отрываясь. Моложавая женщина тоже смотрела на меня. Мало-помалу с ее лица исчезла улыбка, а взгляд стал выжидающим:
     - Слушаю вас, говорите. 
    - Вы очень красивы. - сказал я.  
   Она изумилась а потом неожиданно хохотнула:
     - Да ну?  
   - Правда.  
   Женщина смерила меня взглядом: 
    - Сколько налить? Говори быстрей, холодно.  
   - Выходит я не то сказал. Извините.  
   Окошко захлопнулось. Я повернулся спиной, сделал несколько шагов и остановился. Пошарив по карманам, я нащупал то, что искал и вынул пачку сигарет.
   Прикурив, я посмотрел по сторонам а потом сделал еще несколько шагов и повернулся лицом к приземистому строению в один этаж, то ли дому, то ли флигелю, видневшемуся вдали. Длинный ряд окошек темнел неосвещеными провалами. Лишь одно из них, расположенное точно посередине, было освещено. За этим окном была кухня. Это я знал точно. Потому что я смотрел на свой дом. Позади меня вновь вырвалась музыка и я услышал знакомый голос: 
    - Эй! Чего застыл? Замерз что-ли?  
   Я повернулся лицом к окошку и глубоко затянулся. 
    - Так будешь брать или нет?  
   Я затянулся в последний раз, швырнул окурок и вновь сощурясь, неторопливо подошел к окошку. Оно располагалось на уровне моей груди. Пол в помещении был выше уровня земли, поэтому женщина смотрела на меня сверху-вниз расставив руки в стороны и опираясь ими о стойку. Я сказал, глядя ей прямо в глаза:  
   - Дело в том, что я живу неподалеку. И нередко прохожу мимо. Вы очень красивы. Я понял это сразу, как только впервые вас увидел. И сейчас я подошел только для того, чтобы вам об этом сказать. Мне хочется, чтобы вы об этом знали. Вы красивы. Знайте пожалуйста. Очень красивы. Я долго не решался к вам подойти. Но до конца года осталось всего ничего и мне было бы очень грустно в уходящем году не скажи я вам об этом. Поверьте. Для меня очень важно, что бы вы меня услышали. Это все что мне сейчас нужно.  
   Лицо женщины исказила злоба. 
    - Чего только это пьянь не выдумает, лишь бы налили.  
   Я опешил:  
   - У меня есть деньги. Хватит и на пиво и не только. Это чтобы вы понимали, я пришел не для того, чтобы выклянчить стаканчик.  
   Я вынул смятые купюры: 
    - Видите?  
   Теперь женщина смотрела с недоумением. Было похоже, она никак не могла взять в толк, что собственно говоря происходит. Глядя на нее я думал точно таким же образом. Но вида не подавал. Женщина поправила волосы, потом натянуто улыбнулась: 
    - А-а ты...вы...у меня покупали?  
   - Бывало.  
   - Но я вас...тебя не помню.  
   - Неудивительно. Вы ни разу на меня не глянули.  
   - Нет...ну...постояных покупателей-то я всех знаю.  
   - Может быть. Впрочем, мне нет до них никакого дела. Сегодня удивительный вечер. Я сказал вам то, что хотел сказать. И сейчас глядя на вас нисколько не сожалею об этом. Скажу больше. Я не думаю будто совершаю глупость. Говоря, вы красивы, я подразумеваю правду. Можете мне не верить, но вот что я вам скажу. Во-первых мы незнакомы. Во-вторых мне не нужно от вас ничего, ни взаймы, ни на халяву. В-третьих, сейчас я уйду, но с вами останется правда а эта правда беспристрастна. Приятной вам ночи.  
   Я повернулся к ней спиной. Едва я шагнул, женщина сказала: 
    - Тут всякие ходят. Иной раз, такое наговорят...  
   Я обернулся:  
   - Вы прикройте окошко, а то в самом деле холодно.  
   Продавщица поддалась назад, прикрыла окошко, но не до конца. Она повернулась и я услышал как она приглушенно стала говорить. Было похоже, в помещении был кто-то еще. Сквозь музыку разобрать слова было трудно, впрочем я не прислушивался. Я решил, будь что будет. Сквозь стекло, покрытое изнутри влагой я видел лишь очертания женщины. Она стояла вполоборота ко мне. Я нагнулся и набрал пригорошню снега. Он был холодным как лед. Я поднес ладонь ко рту и подышал на снег. Потом отряхнул руки и полез в карман. В пачке остались две сигареты.
   Я наморщил лоб. Пока я размышлял, выкурить мне сигарету или нет, отворилась дверь, расположенная справа от окошка. В проеме я увидел женщину в пуховике наброшенном на плечи. Эта была та самая продавщица с которой я разговаривал. Я узнал ее сразу. Ухватив руками полы пуховика крест-накрест, она поежилась и как бы плотнее в него втиснулась.  Я подошел к ней. Она была ниже меня ростом. Теперь я смотрел на нее сверху-вниз. Мне показалось, будто я уловил от нее легкий запах алкоголя. Она еще раз поежилась, посмотрела по сторонам и сказала:
     - Вообще-то это не положено, но мы тут между собой отмечаем уходящий год. 
    - Между кем?  
   - Ну я и моя подружка, сменщица.  
   - Ерунда.-сказал я. - Что означает не положено? По чуть-чуть всегда можно. 
    - Я не про это. Не положено, чтобы были посторонние. Но если хочешь отметить с нами, пошли. Только быстро.  
   И она еще раз зыркнула по сторонам.  Я поглядел на свой дом. На освещенное окно кухни. Потом посмотрел на продавщицу и сказал:  
   - Пойдем.  
   Открыв дверь, она пропустила меня а потом вошла сама. Мы оказались в темном помещении. Тут и там были столы, поверх них какие-то стулья. Было похоже, что помещение когда-то служило рюмочной. 
    - Иди вперед. - сказала женщина. - А я запру дверь.
     - Я подожду. -сказал я.  
   Женщина закрыла изнутри дверь на ключ, подергала дверь за ручку и повернулась ко мне:
     - Свет зажигать не буду, иди за мной. 
    - Не надо света. Его вообще не надо. Я уже пришел. Иди ко мне. - сказал я и привлек ее к себе.  
  
   8.
     Утром, хмурый и заспанный я прошел на кухню. В горле пересохло, хотелось пить. Электрический чайник на ощупь был горячий, поэтому я выпил воды из под крана. Из ванной комнаты доносился шум льющейся воды. Жена принимала душ. Тогда я натянул на себя джинсы, обулся, накинул на плечи куртку и вышел в тамбур. Было холодно. Поэтому я одел куртку в рукава, запахнулся и вышел на крыльцо. Из кармана куртки я вынул пачку сигарет. Она была почти полной. Я зубами выудил сигарету, щелкнул зажигалкой и прикурил.
   Затягиваясь и выпуская дым я морщил лоб и потирал виски. Время от времени я пристально смотрел на соседнее крылечко занесенное снегом. Выкурив две сигареты я вернулся в квартиру. Дверь в ванную комнату теперь была открыта. Оттуда веяло теплой влагой вперемешку с нежным ароматом зеленого яблока и спелого персика. Я повесил куртку на вешалку и вошел в ванную комнату. Спустя двадцать минут, выбритый и посвежевший, я снова прошел на кухню.
   За столом, склонившись над круглым зеркалом сидела жена и глядя на свое отражение, карандашом подводила глаза.  Одолеваемый мыслями я бросил короткое: - привет. Не поворачивая головы жена поздоровалась, но сухо. За то время, пока я готовил ей и себе кофе, мы не проронили ни слова. Я поставил перед ней чашку, сел сбоку за стол и облокотился о стену. Свою чашку я поставил рядом с собой. Отхлебнув кофе я обжег губы и чертыхнулся. Дальше, попивая кофе маленькими глотками я сам не заметил, как начал пристально рассматривать точно такую же чашку, которая стояла на кухонном шкафу.
   Поверх нее поперек лежал кусочек черствого хлеба. Из раздумья меня вывел голос жены: 
    - Сказать ничего не хочешь? 
    Я встрепенулся и повернул голову. По прежнему глядя на себя в зеркало, жена отложила карандаш, взяла помаду и принялась за губы. Ее спокойствие показалось мне напускным. Видя такое мнимое равнодушие, я усмехнулся:  
   - Доброе утро. 
    - Доброе.  
   - Вижу ты не в духе.  
   Жена промолчала. 
    - Кофе остынет. - сказал я. 
    - Не хочу. Можешь выпить мой.
     - Раньше беспокоилась что много пью кофе, а сейчас что же? 
    - Хоть упейся. 
    - О! - я протянул руку, взял ее чашку и встал из-за стола
   - Тогда с сигаретой.  
   Жена промолчала. Я направился было в прихожую, но не удержался и повернулся к ней:  
   - И то что курю много, тоже не беспокоит?  
   - Твое дело.  
   - Раньше волновалась.  
   - А теперь все равно.  
   Я постоял немного а потом все-таки сел на место: 
    - Не дуйся. Ну перебрал немного, бывает. По крайней мере, я все помню, и вел я себя пристойно, извини. Ты это хотела услышать?  
   - Не только.  
   - Что еще? 
    - Догадайся.  
   - Именно сейчас, утром, я должен тратить время на догадки. 
    - Да, сейчас. 
    - Тогда не будем его терять. Говори, что ты хочешь услышать?  
   Держа руку с губной помадой на отлете, жена еще раз посмотрелась в зеркало, потом отложила помаду в сторону и повернулась ко мне: 
    - Трусы на тебе?  
   На миг я растерялся:  
   - Да...  
   - А вчера ты пришел без них. Почему? 
    - Ах это... - я улыбнулся и запустил руку в волосы - Да, было дело... Ты не поверишь.  
   - Почему? Смотря что услышу.  
   - Видишь ли...
     Дальше, я бодрым голосом и довольно подробно рассказал все, что со мной произошло во время операции. Повествуя, мало-помалу я заражался весельем и к концу рассказа не смог удержаться от смеха. Все это время жена слушала меня очень внимательно. Настолько внимательно, что на ее лице не дрогнул ни один мускул. И когда я вместо ожидаемого ответного смеха наткнулся на взгляд, в котором ясно виделось неверие ни к одному моему слову, мне стало обидно: 
    - Тебе не смешно?  
   Впрочем, ответа не требовалось. Взгляд жены говорил сам за себя. А когда она так смотрит, мне всегда становится не по себе. Дело в том, что она маленькая, хрупкая и очень красивая. При этом, несмотря на внешнюю хрупкость, обладает внутренней силой, которую особенно выражают глаза. Они карие, но в гневе в одно мгновение меняю цвет на черный. Правда, разгневанной она бывает редко, к тому же, забавный казус по моему разумению ни коим образом не должен был гневить мою жену, наоборот, развеселить, развеять холодок, но не тут то было.  Кроме того, я помнил: перед тем как улечься спать я стягивал с себя джинсы и не услышал от жены вопроса прозвучавшего сейчас, утром. Внезапно меня озарила догадка и веселость как ветром сдуло:
     - Поэтому я спал на полу? 
    - Смотри- ка, догадался. 
    - А я понять не могу, вроде ложился с тобой, а утром просыпаюсь на полу. И постель подо мной расстелена. Выходит ты меня выпихнула?  
   - Выходит так.  
   - Не полюбопытствовала вчера, выпихнула меня на пол и теперь, утром, устраиваешь следствие?  
   - Увидев какой ты явился вчера я решила как ты говоришь не любопытствовать. Решила отложить до утра. Так почему? 
    - Я ответил.  
   - Выходит, правду я не услышу.  
   - Я ее сказал.  
   - Свободен. 
    - То есть?  
   - Кончен разговор. 
    Я задохнулся от возмущения и рявкнул:  
   - Хватит! Я не железный! Говорю в последний раз, пришел без трусов потому что их выбросил, поскольку испачкал во время операции! В следующий раз принесу с собой, если не брезгуешь.  
   - Ах в следующий? Ну спасибо...  
   Я растерянно захлопал глазами. Потом, огладив шею улыбнулся, и примирительным голосом сказал:  
   - Я не правильно выразился. Не то хотел сказать. Но так оно и было, поверь. 
    - Сколько ты работаешь врачом? 
    - Не много. 
    - Но и не мало.  
   - Ну и что?  
   - А твои коллеги? 
    - Все по-разному. А что?  
   - А с ними такое бывало?  
   - Не знаю. Не слышал.  
   - И только с тобой это произошло.  
   - Выходит так.  
   - Ненавижу тебя! Особенно твою ложь. Свободен! Будешь уходить, не забудь взять запасные! 
    - Погоди... Я понимаю. Глупо конечно звучит. 
    - Глупо? Я удивлена как ты вообще придумал такое объяснение! Сдуваешься однако. Теряешь форму.  
   - Не веришь.  
   В первый раз за утро, жена внимательно посмотрела на меня:  
   - Тебя не было полтора суток... 
    - Я был на работе и остался дежурить. - перебил я.  
   - Тебя не было полтора суток. - упрямо сказала жена. - Ты явился поздно, под шофе и без трусов. Вправе я сомневаться а дежурил ли ты в самом деле? Вправе я предположить что вчера после работы ты мог... мог... Хватит! Дальше и думать не хочу! Я тоже не железная!  
   - Вчера, после работы, в ординаторской как-то само собой получилось. Виктор Павлович зашел с бутылочкой и велел никому не расходиться. Ты знаешь, все мы дружны и нам всегда есть о чем друг с другом поговорить, ну а там вторую откупорили, потом третью... Мы много работаем, а чтобы вот так, посидеть, потрепаться по душам все некогда. Виктор Павлович между прочим тонко это чувствует. И такие мужские посиделки всегда сплачивают что-ли, ведь нам в самом деле интересно друг с другом. Вот вчера, так оно и вышло. Потому-то я пришел тепленький.  
   - Завтра у вас корпоратив. Там не разговариваете? 
    - Это другое. На таких пирушках собирается все отделение. Обычное мероприятие. А я про сугубо наши отношения, между докторами, понимаешь?  
   - Понимать понимаю. А вот верить-нет.  
   - Каждый верит в то, во что он хочет верить. - пробормотал я и отвернулся.  
   - В вашу дружбу я верю. А в историю с трусами нет.  
   - Странно.  
   - Ничего странного не вижу.  
   - Совпадение. - сказал я поднеся руки к вискам. - Каждый верит в то, во что он хочет верить. Это я уже слышал. 
    - Вчера?  
   - Сегодня. Ночью. Я слышал это во сне. 
    - У тебя только один сон. И такого там еще не было.  
   - Сегодня был странный сон. Помимо тайной комнаты в нем много чего было. 
   - Прогресс однако.  
   - Знала бы еще какой...  
   - И какой?  
   - Я побывал на корпоративе... - сказал я и умолк. В памяти воскресли образы навеянные сновидениями: Алия, прогулка, продавщица...Ах черт возьми! И быстро выпалил:  
   - Тебе будет не интересно.  
   - Вот как?  
   - Вряд-ли я смогу подробно поведать о том, что видел. Разве обрывки какие-нибудь.  
   - Обрывки...отговорки...  
   - Я сказал - обрывки.  
   - А я дополнила. Ты даже не замечаешь, что в последнее время состоишь из обрывков и отговорок!  
   Я пожал плечами. С минуту я оглядывал кухню, а потом сказал:  
   - Хорошо тут конечно стало после ремонта. Не то что было раньше.  
   Реакции не последовало.  
   - Домового не забыла покормить? - с усмешкой сказал я кивнув на чашку с водой поверх которого лежал кусочек черствого хлеба.  
   - Тебе то что.  
   - Так. Все в сказки веришь. 
   - И молится не забываю.  
   Я усмехнулся.
   - Что-то я не припомню, чтобы ты молилась.  
   Жена повернулась ко мне и так глянула, что я замер.  
   - Я молюсь каждое утро. Когда ты уходишь, я молюсь, чтобы по дороге с тобой ничего не случилось. Когда ты возвращаешься живой и невредимый, я благодарю того, кого просила об этом. И так каждое утро, каждый день, круглый год! Ты сказал верно: каждый верит в то, во что он хочет верить. До тех пор, пока я была для тебя единым целым, я тебе верила. Но последнее время, я стала каким-то обрывком, лишь кусочком твоей жизни! Для тебя стало важно лишь то, что интересно тебе, остальное не в счет. И не смей надсмехаться над моими сказками. По крайней мере в них все по честному.  
   - Я тоже честно сказал правду.  
   - Тогда соври.  
   - Я не понимаю о чем ты.  
   - Соври, что я тебе интересна.  
   - Как соврать? Если это так!  
   - Я тебе интересна?  
   - Конечно!  
   - А ты посмотри на меня!  
   - Я и так смотрю.  
   - Внимательней!  
   Я сузил глаза. Стало очень тихо. Чтобы как-то сгладить неловкость, я сказал:  
   -Сдаюсь.  
   Жена усмехнулась:  
   - Я покрасила волосы.  
   - Когда?  
   - Три дня тому назад.  
   - Точно! То-то я вижу что-то не так!  
   - А еще?  
   - Что еще?  
   - Что еще не так?  
   - Да ничего...  
   - И подстриглась.  
   - Да нет... Так и было! Вроде...  
   - Тогда, кто? - сказала жена.  
   - Не понял.  
   - Кто стал интересен? Она, кто?  
   - Что за расспросы и нелепые фантазии? Ну не заметил, виноват! Трусы замарал, бывает! Припозднился, пришел навеселе - преступление! Хотя нет, оказывается хуже. Шуры-муры! 
   - Не паясничай.  
   - А ты не говори глупости.  
   Жена усмехнулась:  
   - Выходит глупа не я одна.  
   - Я не понимаю о чем ты.  
   - Рассказав эту историю, ты посетовал, что мне не смешно. Выходит глупость сказал ты.  
   Я промолчал.  
   - А если бы это это случилось еще два месяца назад, я бы смеялась. Причем так, как смеялся ты, рассказывая про этот случай. Я смеялась бы вместе с тобой. А сегодня мне не смешно. Почему?  
   - Ты утратила чувство юмора.  
   - Вот мы и добрались до логического завершения.Это потому что ты в свою очередь, утратил интерес ко мне. Станешь возражать?  
   Я посмотрел на часы:  
   - Вечером поговорим.  
   - Вечером ты дежуришь. А завтра у вас пирушка. А послезавтра Новый Год. День пройдет в хлопотах, потом встретим Новый Год и ляжем спать. Вот и весь разговор.  
   Я было привстал. Но побыв в неудобном положении несколько секунд, сел на место. Раздумывая, я начал было есть бутерброд и не выдержал:  
   - Не смотри на меня так.  
   - Как?  
   - Кусок в горло не лезет.  
   Кусая губы, жена сказала:  
   - В таком случае, проглоти это: когда мы снимали жилье и ты уходил в ночь, я не находила себе места. Спала не выключая свет. И перед сном всегда перечитывала твои письма. Они согревали меня, с ними со мной всегда был ты. Когда мы перехали в этот дом и я в первый раз осталась одна, то как обычно, в постель взяла одно из твоих писем. И не успела я прочесть первое слово, погас свет. Да, я трусиха. Было страшно встать с постели и выяснить в чем дело. Да и что толку? В электричестве я ничего не смыслю. И тогда я сказала вслух. Я сказала: - Пожалуйста! Ты пошутил и шутка удалась. Ты живешь тут и тебе одному хорошо. А мне одной плохо. Мой любимый ушел в ночь, а мне так его не хватает. Прошу, сделай так, чтобы я прочла письмо и услышала его голос. Я прочту, и даже если ты пошутишь снова, я усну и не буду бояться.   Хочешь верь, хочешь не верь, но так все и вышло. И в первый раз я спала спокойно, несмотря на то, что спала в темноте. И с тех пор появилась эта чашечка с водой и с хлебом. Что это было я не знаю. Но я верю, что меня услышали. Очень важно когда тебя слышат. Хоть кто-то.  
   Спустя какое-то время, я положил недоеденный бутерброд туда, откуда взял. Потом поднял на жену глаза и опустил. Странное дело: я не знал куда деть свои руки. Хотелось их чем-то занять. Я потеребил чайную ложку. Потом вытянул бумажную салфетку. На поверхности стола, рядом с моей чашкой блестели капли от пролитого кофе, которые я так и не удосужился утереть. Я промокнул салфеткой черные бусинки, скомкал салфетку и зажал ее в руке. Сжимая кулак, я видел как белеют костяшки моих пальцев. Наконец, я разжал ладонь. Бумажный комочек мягко скатился на стол. Придавив его пальцем я покатал его, а потом легким щелчком отправил на другой край стола.  
   - Доедай, допивай, а то на работу опоздаешь. - сказала жена и встала из-за стола.
   Я удержал ее, взяв за руку. Она не вырывалась, стояла спокойно. Я же, нащупал ее ладонь и наши пальцы переплелись:  
   - Не уходи.  
   - Время. - сказала жена и прикоснулась к моим часам.  
   Я молчал, оглаживал ее пальцы и одновременно, сам того не замечая, все сильнее сдавливал их до тех пор, пока не услышал:  
   - Больно.  
   Я поднял глаза:  
   - Извини.  
   Жена высвободила руку. Я молчал. Жена сказала ровным, спокойным голосом:  
   - Мы разучились говорить. Ты перестал смотреть на меня. А ты ведь смотрел. Причем так, как смотрел только ты. Когда ты так на меня смотрел, мне не хватало дыхания. Когда говорил, что я красивая, у меня кружилась голова. А когда говорил: я люблю тебя, мне казалось, будто земля уходит из под ног. И она в самом деле уходила, потому что услышав, как ты это говоришь, я оказывалась там.  
   - Там? - тихо уточнил я подняв вверх палец.  
   - Да. Там. Я была с тобой. А ты был со мной. Я чувствовала тебя. Ты ходишь по земле, тем не менее часть твоего мира Там. И ты брал меня с собой. А сейчас я хожу по земле. И ты ходишь тоже. По крайней мере, со мной точно. И твоя правда звучит как ложь. Поэтому иди на работу, а то опоздаешь.  
   Я взглянул на подоконник. Там стояла моя пепельница.  
   - Много куришь. -сказала жена.  
   Я взглянул на кофейник.  
   - И кофе много пьешь.  
   Я задумался. За время, пока в чайнике вскипела вода и я приготовил чай, мы не проронили ни слова. Я пригубил чашку и осторожно поставил ее на стол: 
    - Скажи пожалуйста. В самом деле, от таких слов можно потерять голову
    - Можно.  
   - А-а... Если бы кто-нибудь тебе это сказал... Не важно кто, но вдруг сказал, ты потеряешь голову?  
   - Я - нет.  
   Я облегченно выдохнул.  
   - Сразу-нет. Но ты знаешь, вода камень точит.  
   - То есть? - я насторожился.  
   - Зачем тебе это?  
   - Интересно.  
   - Опоздаешь на работу! - напомнила жена.  
   - Гори она в одном месте! Операций у меня сегодня нет. Можно и опоздать.  
   Через минуту я сказал с нетерпением:  
   - Так как же?  
   - Очень просто. Как только женщина перестает это слышать от своего мужчины , это скажет другой мужчина.  
   - И она услышит?  
   - Непременно.  
   - И сразу потеряет голову?  
   - Кто как. Кто сразу. А кто спустя какое-то время.  
   Я отвернулся и пальцами легонько постучал по столу. Потом постучал сильнее и сам того не заметил, как начал выколачивать дробь. Жена накрыла ладонью мою руку. Тогда я забарабанил пальцами другой руки. И эту руку постигла та же участь.  
   - Успокойся.  
   - Я спокоен. Даже слишком. - я повернулся к ней лицом.  
   Жена отняла руки. Дальше, я внимательно смотрел как она в чашку наливает чай, аккуратно сыплет в него сахар, помешивает ложечкой, трогательно, мило, по детски дует, чтобы не обжечься и подносит чашку к губам.  
   - Ты красивая.  
   Жена поперхнулась. Я протянул было руку к ее спине, но жена, стуча себя в грудь, помотала головой. Потом она вдохнула и посмотрела на меня:  
   - Предупреждай что-ли. Так и задохнуться можно.  
   - Я люблю тебя, маленький.  
   Жена закусила губу и отвернулась:  
   - Как давно я это не слышала.  
   - Вчера. Я говорил это вчера. Я помню, как... - сказал я и осекся.  
   - Нет милый. В последний раз это было два месяца тому назад.  
   - А ... потом?  
   - Только сегодня.  
   - Но вчера...  
   Жена не ответила. Впрочем, мне ответа не требовалось. Все было ясно. Ясно как днем. Я встал из-за стола и подошел к окну. Потягивая за шнур, я глазами следил, как вверх убегают складывающиеся ламели жалюзи. Приподняв их ровно на столько, чтобы хорошо было видно безмерное полотнище из черного бархата, я укрепил шнур и посмотрел на Луну. Она затаила дыхание. Рядом с ней мерцала богиня любви - Венера. Она ободряюще подмигнула и продолжила мерцать как ни в чем ни бывало. Тогда я щекой прильнул к холодному стеклу и напрягая зрение, краем глаза все же разглядел вдали окошко, за которым круглые сутки можно было приобрести настоящее пиво Гофман. Оно было темным и безжизненным.
   Я обернулся.  
   - Странное, и в то же время удивительное ощущение. - сказал я.  
   - То есть? - жена повернулась ко мне.  
   - Будто ночь я провел в той самой комнате. Будто то, что со мной произошло во сне случилась там. Будто я ее все-таки нашел.  
   - Почему?  
   - Сон длился два месяца. И все эти два месяца длился... длилось... - перед глазами призрачно проплыл облик усеянный блестками. Я помотал головой и видение развеялось без следа - Нарастало отчуждение. Ты права. Но сейчас, у меня ощущение, будто все вернулось на свои места. До Главного Праздника остались считанные дни. Нести в него обрывки и недомолвки я не хочу. Это тяжелый груз. Если не сбросить его сейчас, с каждым днем он будет прибавлять в весе до тех пор, пока не раздавит.  
   - Ты говоришь то, о чем думаю я.  
   - Но ведь так оно и есть.  
   - А теперь это не так. 
    - Вчера еще было не так. Наступило утро. Впереди новый день. И я знаю, вернее, предполагаю каким он будет. Это будет обычный будний день. Домой я не вернусь, потому что остаюсь в ночь. Завтра снова работаю день, а вечером у нас пирушка. Так? 
    - Так. 
    - Также я вправе знать, вернее... предположить, чем она закончится, а если она закончится так, как я знаю или предполагаю, в моих силах кое-что предотвратить. Верно?  
   - Я понимаю и в то же время не совсем сознаю о чем речь. Что-то может измениться?  
   - Если сделаю выбор. Поэтому я выбираю другое. Сегодня я вернусь домой.  
   - А дежурство?  
   - Плевать! Поменяюсь и отдежурю завтра!  
   - А вечеринка? Корпоратив?  
   - Чихать я на нее хотел. Мы вот что сделаем. Я поменяюсь. Тем более, один наш доктор, который дежурит завтра, именно из-за корпоратива сам искал желающих поменяться дежурствами. Так что проблемы не будет. Вечером я вернусь домой. И мы проводим Старый Год. Пусть раньше на один день. Но это будет наш день. А вместе с ним и вечер. А еще ночь! А завтра я уйду в больницу, вернусь в субботу и тем же вечером ты и я встретим Новый Год! До утра! Ты будешь моя до утра! А потом в изнемозжении мы ляжем спать. Но ляжем только когда рассветет! На меньшее я не согласен. А ты, согласна?  
   С этими словами я шагнул к ней, обнял и прижал к себе. Не сразу, помедлив, жена обхватила руками мою шею и уткнулась носом мне в грудь. Я вдыхал родной запах волос и проводил по ним губами. Мы стояли у окна. Жалюзи по-прежнему были подняты и я видел, как некоторые из прохожих таращили на нас глаза. А те кто не таращил, шли кто с опущенной головой, а кто смотрел прямо. И никто из них ни разу не глянул на небо.  
   Сегодня мне преподали урок. Я не знаю, хорошо ли его усвоил, но кое-что понял точно.  Мир принадлежащий двоим всегда полон. Если в него вторгается третий, он забирает себе его часть.  Мир, заключенный в моих объятиях мне дорог.
   И довольно об этом.    
   ************************************************************************************************
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"