Аннотация: Пытаясь помочь туристке с Терры, корабельный врач Самарский сам попал в неприятнейшую ситуацию...
Добрый самаритянин
Любой может попасть в неприятную ситуацию, даже самый осторожный и внимательный, аккуратный и предусмотрительный. Ловушки судьбы, порой, бывают такими коварными, что кажется, что их выдумывал и выстраивал неизвестный злобный гений. Но хуже всего, когда против жертвы в таких случаях обращается какая-либо положительная черта её собственного характера, самая лучшая и благородная. Человек поступает так, как велят ему совесть и высокие моральные принципы, и вдруг оказывается в западне. Что может быть печальнее на свете, чем отрицательный отбор по отзывчивости и человеколюбию? Не хотелось бы мне жить в мире, в котором не останется альтруистов, гуманистов и бессеребренников.
Мужчина, сидевший за решёткой в маленькой камере полицейского участка, проклинал себя за неосмотрительность и неосторожность, но прекрасно понимал, что случись ему попасть в подобную ситуацию ещё раз, он бы не стал задумываться о благоразумии или проявлять недоверие, и снова действовал бы точно так же. Такова была его натура, натура Доброго самаритянина. Иначе он бы и не смог.
Константин Викторович Самарский являлся опытным практическим хирургом и медиком широчайшего профиля. Он руководил санчастью на "Полярной чайке", роскошном пассажирском лайнере. В ведении Самарского находилось сложнейшее автоматизированное оборудование, позволяющее творить настоящие чудеса. С помощью своего образцового медицинского арсенала Константин Викторович мог справиться с большинством известных науке недугов. В любое время дня или ночи каждый член экипажа или пассажир мог обратиться к начмеду и получить самую квалифицированную помощь или компетентную консультацию. На "Полярной чайке" Самарского называли Добрым самаритянином за отзывчивость и бескорыстие.
Однажды во время остановки на планете Сампо, обозначавшейся когда-то, как HD 40307 g, командир лайнера Пётр Самохвалов попросил Константина Викторовича вывести прогуляться внезапно захандрившего первого пилота Ивана Голынко. Тот по неизвестной причине уже неделю пребывал в очень подавленном состоянии. Командира это сильно обеспокоило, и он хотел, чтобы начмед попробовал как-нибудь встряхнуть, приободрить и развеселить пилота. Самарский согласился и вскоре оба члена экипажа уже выходили из катера на космодроме возле города Уси Турку.
- Ну что, Борода? Вся планета у наших ног! Куда рванём? - спросил Константин Викторович у Голынко. Пилот почесал свою аккуратную бородку, потом предложил не оригинальничать и отправиться в музей первых поселенцев. Так и сделали. Взяли на стоянке возле космодрома кар и поехали в близлежащий город.
Уси Турку оказался весьма обширным по площади, но очень малоэтажным. Большинство зданий представляли собой стандартные быстровозводимые жилые и производственные модули, раскрашенные в разные яркие цвета. В отличие от своего терранского тезки, город не мог похвастаться обилием зелени. Видимо, с акклиматизацией земных растений на Сампо наблюдались какие-то проблемы.
Музей располагался в безликом стеклянном павильоне напротив своего увеличенного двойника - мэрии. Самарский с Голынко быстро обошли не слишком большую экспозицию. Только в одном зале пилот остановился, изучая в витрине экспонаты, имеющие отношение к нумизматике. Но, судя по его разочарованному лицу, ничего интересно там не встретилось. Зайдя в сувенирную лавочку при музее, Иван приценился к набору местной юбилейки. Пожилой продавец, окинув бородатого посетителя изучающим взглядом, порекомендовал не тратить здесь времени зря, а отправиться на улицу Густава Адольфа II, где как раз сегодня собирается блошиный рынок. По его словам, на этой барахолке порой можно найти немало интересного. Борода заинтересовался, и они с Самарским сразу же направились по указанному адресу.
Улица Густава Адольфа II представляла собой гигантский пассаж и разительно отличалась от всего того, что ранее довелось увидеть в Уси Турку членам экипажа "Полярной чайки". Всё пространство между домами на чётной и нечётной сторонах улицы было перекрыто прозрачным ячеистым куполом. В этом грандиозном атриуме собралось множество людей. Гул от тысяч голосов был слышен ещё с соседних кварталов. В несколько очень длинных рядов выстроились складные столики, на которых разложили свой товар продавцы. Чего тут только не было! Выйдя из кара, Самарский с Голынко сразу оказались в книжной секции. Среди большого количества разнообразных пожелтевших, пахнущих плесенью и кислыми травами фолиантов, попадались даже очень старые антикварные издания в переплётах из натуральной кожи. Каким ветром их занесло на Сампо - оставалось только догадываться. Рядом располагались коллекционеры марок, открыток и постеров. Аккуратные стопки кляссеров перемежались высокотехнологичными стойками для плакатов. На соседнем ряду устроились галдящей толпой собиратели карточек. В их среде преобладали всевозможные быстрые обмены, поэтому этот сектор рынка казался самым громким и шумным. На его беспокойном фоне столики собирателей различных минералов формировали островок порядка и благопристойности.
После небольшой, но весьма эффектной секции бирофилов, пропахшей солодом и хмелем, начинались владения нумизматов. Вот тут-то Голынко и воспрянул духом. Глаза его загорелись алчным блеском, а руки потянулись к ближайшему складному столику. Окинув взглядом всё то, что на нём находилось, бородатый пилот завертел головой в разные стороны, а потом, вспомнив, что прибыл сюда не один, обратился к Самарскому:
- Константин Викторович! Э-э-э... Вы уж простите, но я тут застряну надолго. Столько всего интересного! Если вас не интересуют монеты, то вам это, скорее всего, быстро надоест. Вы можете дальше гулять без меня. А встретимся уже на корабле.
Самарский кивнул Ивану, а сам направился дальше. Пройдя через сообщества нумизматов, а затем и бонистов, он вскоре вышел к секции рынка, где продавали разное старьё. Было очень неожиданно увидеть на некоторых столиках предметы земного обихода начала XX века. Неужели кто-то вывозил всю эту рухлядь с Терры? Но потом, присмотревшись, Константин Викторович понял, что лицезрит лишь умелые копии старинных утюгов, скалок и примусов, созданные на промышленных репликаторах. "И кому это нужно?" - сначала подумал Самарский, но потом сам же себе ответил: "Как кому? Да тем же самым рестораторам, чтобы декорировать залы ресторанов. Отельерам тем же. А может даже и домохозяйкам, чтобы квартиру украсить".
Тут Константина Викторовича внезапно очень резко толкнули в спину. На огромном рынке, где много народа, всегда кто-то мог нечаянно пихнуть или задеть другого. Но чтобы так сильно и грубо! Самарский обернулся и увидел двоих рослых парней, самым неделикатнейшим образом, дерзко и бесцеремонно продирающихся через толпу между прилавками. Тыльную часть майки одного из них украшало изображение гориллы. Второй был облачён в чёрную кожу. "Вот же хамы!" - подумал начмед, и тут вдруг кто-то закричал сзади.
С противоположной стороны прохода между складными столиками заголосила какая-то невысокая смуглая женщина. В её голосе слышалось столько ужаса, что Константин Викторович тут же направился в сторону кричавшей, так быстро, как это можно было сделать в толпе, не переходя за рамки каких-то элементарных приличий. Дама истошно причитала на архаическом языке, в котором Самарский с трудом признал испанский. Константин Викторович когда-то изучал этот язык в мединституте, как самый близкий к латыни. Начмед прислушался и попытался понять. По всей вероятности, женщину ограбили, и, наверняка, сделали это те самые парни, которые толкнули Самарского. Константин Викторович обратился к даме на интерлингве, но та лишь беспомощно всплеснула руками. Странная какая-то путешественница, отправилась на другую планету, не владея всеобщим языком! Вслушавшись в эмоциональную речь туристки, начмед с большим трудом понял, что у неё похитили сумочку с документами, деньгами и билетами. "Вот же чудачка! Зачем было всё это с собой на рынок тащить?" - подумал Самарский.
Вскоре на шум прибыли стражи порядка. Степенные дородные патрульные в форменной одежде спросили у женщины, что случилось, а та, видимо, совершенно обезумев от стресса, вдруг вцепилась в Константина Викторовича и начала громко кричать на своём родном языке. Понятно, что её никто не понял, но Самарского, на всякий случай, задержали. Двое полицейских взяли его в "коробочку" и повели к своему кару. По пути начмед выглядывал в толпе Ивана Голынко, но заметить пилота в этом людском муравейнике не удалось.
В полицейском отделении Самарского обыскали, изъяв все личные вещи и документы. После протокольных формальностей стражи порядка оказались настолько любезны, что даже разрешили Константину Викторовичу связаться с "Полярной чайкой" и рассказать Самохвалову о своём задержании. Затем начмеда посадили в маленькую камеру, забранную стальными решётками, и оставили в покое. Есть такой, относительно гуманный, способ "раскалывать" задержанных: отправить человека в кутузку, но не предъявлять никаких обвинений, а потом спокойно ждать, пока запуганный собственным разыгравшимся воображением арестант не дойдёт до нужных кондиций и не будет готов сознаться со всём содеянном. Совесть Самарского была абсолютно чиста, поэтому сначала никаких ужасов ему в голову не приходило. Константин Викторович лишь жалел о бездарно потраченном времени, ведь в санчасти "Полярной чайки" его ждал непочатый край ежедневной рутинной работы. Нужно было проверить протоколы ежедневного тестирования роботизированных комплексов, посмотреть, как обстоят дела с комплектующими и расходными материалами, а так же глянуть, не стоит ли подкупить на Сампо какие-либо медикаменты. А вместо этого приходилось тупо ждать, когда полицейские снизойдут до задержанного и расскажут, что ему инкриминируется.
Примерно через четверть часа начмед заметил в участке какое движение. К дежурному подвели двоих рослых парней. Самарский заметил рисунок с гориллой на футболке одного из них и понял, что это те самые нахалы, которые так грубо вели себя на рынке и которые, скорее всего, ограбили туристку с Терры. После непродолжительной беседы с офицером полиции, закончившейся тем, что юноши обшарили все свои карманы, а затем отдали что-то стражу порядка, крепышей отпустили восвояси. "Однако же с коррупцией тут не всё так радужно, как пишется в официальных отчётах", - подумал Константин Викторович. Вскоре в его голову начали приходить мысли о том, что весь инцидент на рынке мог быть заранее спланированными действиями. А вдруг эта дама находилась в сговоре с двумя молодчиками? Вдруг за задержанием последуют попытки вымогательства? Может быть, сейчас полицейские прикидывают, сколько можно потребовать с него за освобождение. А может, и того хуже, кто-нибудь обращается с подобным к капитану "Полярной чайки", Петру Самохвалову? Константин Викторович похолодел. Такой вариант развития событий немного напугал его и заставил даже пожалеть о том, что он, не раздумывая, бросился на помощь незнакомой женщине. Потом Самарский вспомнил, что в некоторых архаических государствах на Терре существовало такое понятие, как уголовная ответственность добровольных помощников за оказание неквалифицированной медицинской помощи. Казалось бы, что может быть абсурдней? Но такие законы действительно принимались и приводили к не менее абсурдной и несуразной деформации общественного сознания. А вдруг на Сампо имеются подобные юридические казусы, имеющие отношение к его ситуации?
Начмеда продержали в камере несколько часов, а потом, всё-таки, вызвали на допрос. Самарский в деталях описал свою экскурсию на Уси Турку в компании первого пилота, затем сообщил всё, что знал об инциденте на рынке. Следователь записал его показания, а потом попросил привести и потерпевшую. Вместе с невысокой смуглой женщиной в кабинет прошёл и переводчик, оказавшийся гидом терранской группы. Туристка плакала. Оказалось, что их звездолёт должен стартовать с Сампо ближайшей ночью. Перспектива остаться на чужой планете без документов и без знания языка очень пугала даму, и она никак не могла успокоиться. Константин Викторович попросил следователя принести стакан воды и дать выпить терранке. Страж порядка воду принёс, но поступил по своему, брызнув в лицо рыдающей женщине. Это сразу же помогло. Обескураженная терранка прекратила голосить и со страхом посмотрела на полицейского. А тот с непроницаемым лицом протянул ей бумажное полотенце.
Очная ставка сразу же показала, что пришедшая в себя туристка уже ни в чём не обвиняет Самарского. Женщина сообщила, что вцепилась в Константина Викторовича от безысходности, считая его единственным человеком, в чьих глазах она увидела хоть какое-то участие и понимание. Следователь, зафиксировав это в протоколе, тут же начал запугивать терранку. Рассказал ей о том, что предусмотренные законом действия требуют обязательного присутствия потерпевшей на всех этапах следствия. Предложил попрощаться с гидом и не питать никаких иллюзий о том, что она может вылететь с Сампо своим звездолётом. Потом, мимоходом, поведал о замечательном полицейском общежитии с комнатами на десять человек и удобствами в конце коридора, которое вполне могло приютить терранку за казённый счёт на всё время её пребывания на этой планете. По глазам женщины было понятно, что она вот-вот разрыдается снова. Полицейский сделал многозначительную паузу, во время которой Самарскому показалось, что он слышит, как бешено бьётся сердце напуганной туристки. А потом следователь вполголоса великодушно сообщил, что есть альтернатива: потерпевшая может отозвать своё заявление о краже, после чего полиция сразу же выпишет ей документы взамен украденных и доставит прямо на борт звездолёта.
Женщина посмотрела на стража порядка большими округлившимися глазами и снова заплакала на плече у своего гида. Потом что-то тихонько буркнула сопровождающему и обречённо отвернулась. Константин Викторович понял, что дознаватель добился своей цели, избавился от безнадёжного расследования. С одной стороны, Самарскому было неприятно, что на его глазах творилось такое бархатное беззаконие. С другой стороны, он прекрасно понимал, что если не будет заявления от потерпевшей, то исчезнут и основания для его задержания. А чем скорее он вернётся на "Полярную чайку", тем лучше будет для экипажа и пассажиров лайнера. Проклятый принцип меньшего зла...
Туристка подписала какой-то протокол, и гид вывел её из кабинета. Затем настала очередь начмеда. Следователь принёс ему официальные извинения от лица местной полиции, после чего проводил к офицеру, отдавшему Константину Викторовичу личные вещи. А у дверей отделения уже дожидались Самохвалов и Голынко. Самарский не считал себя особенно чувствительным человеком, работа медика - не для неженок, но, обнимая друзей, он ощутил, как увлажнились уголки его глаз.
Втроём все сели в кар и поехали на космодром. Когда центр Уси Турку остался позади и электромобиль чуть затормозил при въезде на главную магистраль, Константин Викторович вдруг обратил внимание на детвору, катающуюся вдоль тротуаров на досках-антигравах. Среди подростков выделялся один худой смуглый черноволосый паренёк, который выделывал на своей доске такие рискованные пируэты, что страшно было даже смотреть. Вот он разогнался, сгруппировался и отчаянно прыгнул. Пытаясь сделать двойное сальто, юный лихач немного не рассчитал свои силы. У него получилось лишь полуторное, в результате чего приземлился мальчишка на редкость неудачно, ударился головой о тротуар. На плитках растекалась красная лужица. Другие подростки начали испуганно разбегаться.
Начмед выпрыгнул из кара и понёсся к черноволосому пареньку. Константин Викторович не раздумывал ни секунды. Он должен помогать людям. Он обязан это делать. И никакие ловушки судьбы не смогут его изменить. Такова была его натура, натура Доброго самаритянина. Поступать иначе он бы даже и не смог.
Когда к месту происшествия прибыл кар скорой помощи, жизни подростка уже ничего не угрожало. Однако медики Уси Турку проводили смуглого паренька в передвижной медпункт и уложили на кушетку. Затем старший специалист дотошно выяснил у Самарского, что тот успел сделать, и уважительно пожал руку коллеге. После этого к Константину Викторовичу подошёл полицейский офицер и тоном, не терпящим возражений, попросил проследовать за ним. Начмед взволнованно осведомился, в чём причина такой просьбы, но ответа не получил. Подойдя к полицейской машине, Самарский взглянул на стража порядка, а тот предложил зайти в салон кара.
Тут к Доброму самаритянину вернулись его былые опасения. "Неужели на Сампо нельзя оказывать первую помощь? Неужели я снова окажусь в полицейском отделении? Что ж за день сегодня выдался такой неудачный?" - Константин Викторович приуныл и опустился на сиденье рядом с полицейским. Офицер вежливо спросил у начмеда, как его зовут, кто он по роду деятельности и где работает. Потом с некоторым удивлением осведомился, почему Самарского сегодня задерживали в Уси Турку. Выслушав историю про незадачливую терранку и её злоключения, страж порядка молча ввёл какие-то данные в личный коммутатор, а потом вытащил из бардачка коробочку, обитую бархатом. Придав лицу официальное выражение, он торжественно произнёс:
- Господин Самарский. От имени муниципалитета Уси Турку позвольте вам вручить нагрудный знак "Горячее сердце Сампо". Вы проявили себя неравнодушным и гуманным человеком, и первым пришли на помощь ребёнку, оказавшемуся в опасной ситуации. Я хочу пожать вашу руку и выразить вам своё восхищение!