Было почти семь, когда они, смешавшись с плотным потоком машин на окраине Гастингса [1], свернули на шоссе, ведущее в Нейпир.
Вечер был ясный, движение оживленное, но, к своей радости, приятели не видели за собой погони из черных автомобилей. Мэт старался следить за этим, но сосредоточиться мешали теснившиеся в голове образы: пронизывающий взгляд Пуараты и рокот его голоса: "В твоем искусстве есть сила, мальчик, я мог бы многому тебя научить", озлобленное лицо отца и застывшее, словно восковое лицо тети Ваи, холод ее кожи и пульсирующее тепло тики, его маленькая несуразная фигура и таинственный гигант у ворот... Всё завертелось в ошеломляющем вихре и постепенно растаяло во тьме, уступив место огням фонарей и свету мелькавших за окном домов.
Следуя по южному шоссе, они миновали небольшой городок Клайв и мосты через реки и наконец выехали на дорогу, идущую вдоль моря, которая, достигнув окраины Нейпира, превращалась в набережную. Сосны выстроились вдоль берега, как часовые, неусыпно глядящие на море. Вдалеке на севере светился окнами домов приземистый горб горы Нейпир, а цепочка перемигивающихся огоньков порта под ней подсвечивала линию прибоя там, где начинался риф.
Есть одна легенда об этом рифе и о девушке по имени Паниа, будто бы морские духи заманили ее своей музыкой на скалы, и она утонула[2]. Статуя Пании стоит в парке на набережной, но это уже совсем центр, а путь друзей лежал в жилые кварталы в южной части города.
"Форд" подъехал к темному дому, хрустя гравием под колесами, дернулся и остановился. Мэт вышел из машины и пошарил за изгородью в поисках запасного ключа. Отец прятал его в фальшивом камне, из тех, что продавались на каждом углу на прошлое Рождество. Мэт повернул ключ в замке и ввел секретный код на панели сигнализации. Сигнализация трижды пискнула, моргнула огоньками и замолкла. Мэт открыл дверь и включил свет в прихожей.
- Ого, - произнес за его спиной Рики, - неплохо ты устроился!
Мэт только сейчас осознал, что Рики еще ни разу не был у него дома. Отец не одобрял этой дружбы.
- Ну да... - пробормотал Мэт. - Слушай, ты здесь подожди, я мигом, - и помчался в свою спальню.
Включив свет, он обвел глазами комнату - всё казалось таким успокаивающе знакомым: запахи, постеры на стенах... "Соберись!" - велел он себе, схватил школьный рюкзак и, вытряхнув из него учебники, принялся запихивать на их место одежду.
- Прихвати какую-нибудь еду из холодильника! - крикнул он Рики. - И попить!
- Понял, - отозвался тот снизу.
- Так, нож взял, трусы, свитер... Щетку! - Мэт метнулся в ванную и только там, увидев себя в зеркале, понял, что он всё еще в костюме. Бегом вернувшись в комнату, он переоделся в любимые джинсы и футболку, затем, подумав, натянул еще ветровку и вязанную шапку.
- Я нашел сыр и ветчину, а еще пару банок колы, - заорал Рики из кухни. - Чипсы брать?
- Бери! - крикнул в ответ Мэт, вспомнив, что страшно голоден.
Он вернулся к сборам. Фонарик - взять обязательно. А вот в чем он будет спать? У Мэта был спальный мешок, но он хранился где-то в гараже. Можно будет забрать его перед самым выходом. Больше ничего в голову не шло. Мэт застегнул рюкзак и уже спускался на первый этаж, как вдруг зазвонил телефон.
- Не бери трубку! - вскрикнул Мэт, скатываясь вниз по лестнице. Рики с пакетом продуктов в руках выглянул из кухни.
- Не бери трубку, - повторил Мэт.
- Да я и не собирался, - отозвался Рики. Мэт заглянул в кабинет отца: там стоял телефон с определителем номера, и на панели светились цифры. Эхо звонка металось по пустой комнате.
- Отец звонит с мобильного.
- Не к добру это, - заметил Рики. - Похоже, он тебя хватился. Хорошо, если он всё еще в мараэ. Я вот что подумал: по-моему, есть какой-то поздний автобус до Таупо, если будем шевелиться, ты как раз успеешь.
Телефон замолчал.
Мэт взглянул на друга, чувствуя, как пересохло во рту.
- Ты всё-таки не повезешь меня в Таупо.
Рики опустил голову.
- Братан, я бы с радостью. Но бак почти пустой, а денег у меня нет. И если мой старик заметит, что я тоже пропал, все поймут, что я помогал тебе. А если я быстро поеду назад, через час уже опять буду в мараэ, а ты заметешь следы.
Мэт сглотнул. Рики был прав, это было лучшее, что они могли сделать.
- Ладно. Тогда пошли.
Мэт пропустил Рики вперед, сомневаясь, идти ли в гараж за спальным мешком. "Всё равно сегодня я буду ночевать у мамы," - подумал он. В доме снова зазвонил телефон. Мэт сунул ключ в замок, но, внезапно услышав звук мотора, медленно обернулся, и душа у него ушла в пятки.
На дорожке, намертво загородив выезд, стояла машина его отца с выключенными фарами и поднятыми стеклами. Рики с глухим стуком выронил пакет. Мэт замер, стиснув в пальцах ключ, не сводя глаз с машины. "Он же мой отец. Он ведь простит меня, правда? Я же не сделал ничего такого уж плохого!"
Дверь со стороны водителя открылась, и на дорожку, пряча в карман мобильник, вышел Тама Дуглас.
- Мэт! - с искаженным яростью лицом взвыл он. Затем шагнул вперед и устремил взбешенный взгляд на Рики.
- А ты какого черта тут делаешь?
Рики попятился с поднятыми руками.
- Я ничего. Я просто хотел помочь другу, вот и всё. Я ничего не сделал!
Тама, сжав кулаки, двинулся на него. Из задней двери "мерседеса" показалась Донна, ее ярко накрашенные губы казались кровавым отпечатком на бледном лице. Из другой двери появился Пуарата, и его седые волосы и оскаленные белые зубы сияли в свете фонарей.
- Рики, беги! - заорал Мэт, рванув дверь на себя. Все на мгновение замерли, а затем всё пришло в движение.
Мэт увидел, как Рики обернулся к нему, открыв рот, чтобы ответить, а затем кулак Тамы, описав широкую дугу, врезался мальчишке в челюсть. Рики, закатив глаза, как подкошенный рухнул на дорожку. Тама взревел и повернулся к сыну. За его спиной Донна потянулась к вырезу своего платья жестом, знакомым Мэту по американским боевикам. Не дожидаясь, пока она достанет то, что там было спрятано, он бросился в дом, захлопнув за собой дверь.
И тут он услышал голос Пуараты, тихий, но очень отчетливый. Вирему! Его звук словно опутал Мэта гигантской паутиной и потянул назад. Ему казалось, будто повелительный голос зарождается прямо в голове, заполняя ее изнутри. Успокойся, мальчик. Тики в кармане буквально раскалился, кровь гудела в ушах, заглушая слова Пуараты. Мэт сделал шаг назад и приоткрыл дверь. Как в замедленной съемке он увидел надвигающуюся фигуру отца и блеснувший в руке Донны металл.
Вирему!
Я тебе не Вирему! Меня зовут МЭТ! Он захлопнул дверь и повернул замок. Дверь содрогнулась, когда снаружи о нее всем телом ударился Тама. Потом еще и еще раз.
- Мэт! Открой сейчас же!
Мэт повернулся и побежал прочь через холл и ванную к задней двери. Позади него снова послышался удар, а затем металлический скрежет. Конечно, у отца были ключи. Мэт выскочил на задний двор, одним прыжком перемахнул через изгородь, не заботясь о том, что оставил дверь открытой. Оказавшись в соседском саду, он со всех ног припустил насквозь, перепрыгивая капустные грядки. Вслед неслись полные ярости крики отца. В окнах домов зажегся свет и показались встревоженные лица соседей. Мэт не остановился, пока не выбежал на улицу на другом конце квартала, и, отдышавшись здесь, повернул в сторону центра.
Пробежав еще квартал, Мэт оглянулся и заметил высокую темную фигуру. Оранжевый свет фонарей вспыхнул на седых волосах.
Пуарата!
Мэт... Теперь я знаю твое настоящее имя. Верни мне тики, Мэт!
Несмотря на расстояние между ними, Мэт по прежнему слышал голос Пуараты так отчетливо, будто старик шептал ему прямо в ухо.
Мэт повернулся и побежал.
Тебе не скрыться от меня, Мэт! Не вынуждай меня сделать тебе больно!
Он продолжал бежать, мотая головой, будто пытаясь вытряхнуть из нее голос Пуараты.
Мэт!.. Мэт!.. Отдай его мне!
Проезжавшая мимо машина притормозила было рядом, но сидевшая за рулем женщина пригляделась к мальчишке и с перепуганным лицом прибавила газу. Мэт перебежал через дорогу и снова оглянулся. Пуарата стоял на прежнем месте, однако за ним возникло растущее пятно света, и из-за угла появился отцовский "мерседес". Вот черт! Мэт снова припустил бегом, слыша, как машина остановилась, а потом снова тронулась, набирая скорость. "Подобрали Пуарату и теперь снова гонятся за мной. Надо спрятаться." Он увидел уходящую вбок аллею и свернул туда, едва не упал, поскользнувшись на гравии, и наконец очутился в темноте. Он слышал, как остановился машина - гораздо ближе, чем он ожидал. Хлопнула дверца. Затем чьи-то ноги зашлепали по камням, словно их обладатель был бос. Мэт прибавил шагу, шмыгнул в проход между двух домов, перепрыгнул изгородь и побежал вниз по проезду к другой улице. Звуки шагов раздались пугающе близко. Бросив взгляд через плечо, Мэт увидел огромный силуэт, появившийся из аллеи, и его волосы зашевелились на голове.
Воин. Та страшная фигура, которую он видел в мараэ.
"Откуда он взялся? Его же не было в машине!"
Чудовищный преследователь приближался, сопя, как разъяренный бык. Ужас придал Мэту сил, и он удирал во все лопатки, так что сердце чуть не выпрыгивало из груди. Изо рта вырывался пар, глаза застила пелена слез от быстрого бега на холодном ночном воздухе. Ему показалось, что гигантская ладонь уже хватает его за шиворот, и он снова свернул: перепрыгнув через низкий заборчик, Мэт оказался на чьем-то дворе, налетел в темноте на автомобиль, затем перелез через другой забор на следующий двор, слыша позади себя возмущенные крики хозяев и шум ломящейся следом огромной туши. Боясь оступиться или поскользнуться, он, не оглядываясь, продолжал бежать вниз по улице, потом по переулку, и, оказавшись наконец на школьном дворе, увидел далеко впереди огни железнодорожной станции. Шаги не отставали. Мэт пересек спортплощадку с такой скоростью, на какую только был способен. Его футболка вся пропиталась потом и липла к коже, рюкзак на спине бешено подпрыгивал.
Внезапно тяжелая рука ударила его в плечо, мир перевернулся, и земля, стремительно приблизившись, врезалась ему в лицо, отчего нос и передние зубы взорвались болью. Чувствуя во рту металлический привкус крови, Мэт попытался подняться, но тут же огромная ладонь схватила его и рывком перевернула. Лежа на спине, Мэт хватал ртом воздух, пытаясь отдышаться. Сперва он увидел высоко над собой звездное небо, а потом звезды заслонила косматая голова.
Тусклый свет фонарей со школьного двора осветил татуированное лицо. Мутные выпуклые глаза чем-то напоминали рыбьи, черный рот искривился в ухмылке, обнажив крупные желтые зубы. В ледяном дыхании незнакомца слышался запах гниющего мяса. Толстые пальцы сомкнулись на шее Мэта, как холодные металлические тиски, и сжали его горло. Второй рукой воин принялся обшаривать его одежду, довольно посмеиваясь и что-то приговаривая низким гортанным голосом.
Мэт попробовал закричать, но из сдавленного горла не вырвалось ни звука. Воин наконец извлек из кармана ветровки тики и деревянный кору, со спутанными в один клубок шнурками.
- Стой! - прохрипел Мэт, почти теряя сознание и чувствуя, как из носа ему в горло стекает кровь.
Внезапно совсем рядом раздался женский голос. При звуке повелительного окрика воин вздрогнул, выпрямился, разжав пальцы, и ухмылка сползла с его лица. Мэт рухнул навзничь, почувствовав, как следом ему на грудь упали оба медальона. Сжав их в кулаке, он отполз в сторону и приподнялся, чтобы рассмотреть, кто же его спас.
Напротив воина стояла девочка-маори, от силы лет шестнадцати. Ее длинные темные волосы растрепались, глаза сверкали. Маленькое моко украшало ее подбородок. Воин на мгновение замер, затем попятился, спотыкаясь и прикрывая глаза ладонями, а когда девочка протянула к нему руку - взвыл и исчез в темноте.
Примечания:
1. Гастингс - крупный город примерно в 20 км к юго-западу от Нейпира.
2. Согласно общепринятой версии легенды, Паниа была морской девой, в которую влюбился вождь местного племени. Русалка согласилась стать его женой при условии, что она будет проводить с ним ночи, а каждое утро сможет возвращаться в море. После рождения сына молодой муж решил, что жена должна перестать исчезать каждое утро и навсегда остаться в его доме. По совету тохунги он попытался накормить морскую деву человеческой пищей, что должно было сделать ее смертной женщиной. Однако, почувствовав обман, Паниа убежала в море и больше никогда не возвращалась к мужу. Их сын стал танифой, которая с тех пор охраняет залив вокруг Нейпира. На набережной Нейпира действительно есть статуя Пании-с-рифа, ее сравнивают с копенгагенской Русалочкой, отчасти они похожи внешне. На постаменте статуи изложен вариант легенды, приведенный в повести.