Тусклый свет лампы разлился мягким мёдом по странице книги - громоздкому фолианту, исписанного мелким кривоватым почерком. Бжен сидел за столом, безуспешно пытаясь сосредоточиться на тексте. Рой мыслей кружился перед глазами, но ни за одну из них он не мог ухватиться. В надежде успокоить дрожь в руках Бжен прошёлся по кабинету. Подходя к окну, вид из которого выходил на затухающий, но ещё прекрасный сад, он про себя отметил, что ему доставляет удовольствие смотреть на заросшие пустырником клумбы, заброшенные аллеи и теряющие стать ели. Проредевший, ждущий холода, сад был отражением всего поместья. Каждый из обитателей хранил в своей душе тяжёлую печаль.
Когда-то это место поражало своим величием и изяществом. Вдоль узких тропинок, казалось, в хаотичном порядке, но на самом деле тщательно продуманным узором, расстилался ковёр из всевозможных цветов. Аккуратно подстриженная живая изгородь из вечнозеленых кустов вилась причудливыми образами, создавая лабиринты и аллеи. Каждая клумба - произведение искусства из цветущих растений и камней. Мощеные дорожки, пруд с лебедями, витые скамейки, фонтан - все замысловатым образом сплеталось в единое целое, размывая границы между природой и творением человека.
Бжен с тоской вспоминал, как Витория критично обводила взглядом свое детище перед приездом гостей, и, если что-то ей приходилось не по душе, как есть, в со вкусом подобранном платье, вставала на колени перед клумбой и голыми руками обрывала сорняк, попутно раздавая указания садовникам. Она гордилась своим творением. А Бжен гордился ей.
После её смерти Бжен разогнал садовников и под страхом изгнания запретил кому-либо прикасаться к саду. С тех пор прошло двенадцать лет, но до сей поры заложенные Виторией семена каждый год прорываются наружу, напоминая Бжену о счастливых временах.
Скорбные размышления прервал робкий стук в дверь, а через мгновение в комнате появилась няня Сит. Не спрашивая позволения войти, она, шелестя юбками, подошла к столу и плюхнулась в кресло. Крошечная и круглая, няня Сит старалась отдышаться, не спуская глаз со своего бывшего воспитанника. Бжен всей кожей чувствовал её волнение и непримиримость. Кинув на старуху беглый взгляд, он продолжил смотреть в окно. Несколько минут в комнате царило суровое молчание, прерываемое лишь потрескиванием дров в камине и тяжёлым дыханием няни Сит.
Первым тишину нарушил Бжен.
-Как дела дома?
-Концы с концами пока сводим. Крышу в правом крыле залатали, долги по жалованию страже выплатили. Но ближайшее время обойдёмся без излишеств, перепелов на ужин можете не ждать. Более подробный отчёт до завтра ждёт? - колким голосом отчеканила няня Сит, прищурив глаза.
-Когда-нибудь я вышлю тебя на родину за твою дерзость, Сит. - грустно ухмыльнулся Бжен и разлил в бокалы разбавленное вино. - Ты зачем пришла, не тяни?
-Хорошо, тянуть не буду, - сказала старуха и нарочито медленно потянула вино. - Отмените сегодняшний ужин. До родов остались считаные дни, дайте девочке набраться сил.
-Она сказала, что устала?
Няня Сит поджала губы и резко отодвинула бокал.
-Будь я хозяйкой этого дома, за такие слова точно выслала бы вас за границы власти Шора! Девочка с зимы ни слова не проронила, а вы смеете ехидничать!
-Но ты здесь не хозяйка, Сит! - Бжен опустил на стол кулак так яростно, что бокал няни Сит подпрыгнул и полетел на давно нечищеный ковёр, растекаясь причудливым пятном. - Здесь я хозяин и правила устанавливаю тоже я! А правил здесь немного - и совместный ужин - одно из них. Есть ещё одно правило. Прислуга должна знать свое место, как бы сильно я не был к ней привязан, ясно тебе?
Морщины на лице старухи разгладились, превратив её в подобие восковой куклы, лишь кривой беззубой улыбкой напоминая, что в кресле сидит живой человек. Поднявшись, несвойственно тихо и ловко для толстой пожилой женщины, пристально глядя в глаза Бжену, няня Сит сделала пару шагов в сторону двери и грациозно поклонилась, отставив левую ногу назад и слегка приподняв юбки, как делают молодые барышни на приёме у царя.
-Вы абсолютно правы, ваше благородие. Разрешите откланяться, дабы приготовить вашу дочь к столь важному приёму пищи? А также прошу вашего милостливого разрешения завтра с утра выкинуть этот безобразный ковёр, недостойный того, чтобы такой человек, как вы по нему ступали?
Бжен побледнел, дрожь в руках стала сильнее, он хотел было кинуть бокал в старуху, но та, прекрасно зная своего воспитанника, вовремя скрылась за дверью.