Вольная Мира : другие произведения.

Глава 6

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Прода отеля лежит) Мы с Музом, как всегда, ждем Ваших комментариев в общем файле. Следующее обновление в воскресенье, 08.01.2017)))
  Номер 8
  
  
   Глава 6
  Ярослав Волков
  
  Следующие две недели были похожи на чистилище. Зацепок на изувеченном женском теле и вокруг так и не нашли, личность не установили, свидетелей не допросили, потому что допрашивать было некого. Начальство по этому поводу большой радости, само собой, не испытывало. Саныч бесился и давил на начальство Николаича, начальство Николаича, само собой, тоже бесилось и давило на Николаича, Николаич - сюрприз, сюрприз - бесился и давил на сотрудников и меня в том числе. Я бесился от того, что, как предрекал хакер, в личных делах остальных ментов в отделе так ничего найти и не удалось, а следовательно мое пребывание затягивалось и мне ничего не оставалось, кроме как зудеть в уши Санычу. В общем, круговорот бешенства в природе. Так и подмывало откупорить бутылку самого дрянного самогона и фальшиво затянуть Circle of life или Highway to hell. Один хрен и то, и второе отлично бы подошло к ситуации. К тому же из того, что у меня было, я никак не мог составить портрет нового убийцы, и мне оставалось только ждать следующий труп. Сухарь понимать это отказывался. А потому я снова сидел в его кабинете и выслушивал очередной разнос.
  - Волков, скажи уже хоть что-нибудь! Мяукни хотя бы, чтобы я понял, что ты жив и слушаешь меня.
  - Мяу, - пожал я плечами.
  - Кретин! - отреагировало начальство. - Ты думаешь, это смешно?
  - Честно? Нет. Но я вам уже все объяснил, мне нужно больше данных. По тому, что есть сейчас, я не могу делать никаких выводов, слишком велика вероятность ошибки. И это мы с вами тоже уже обсуждали.
  - Волков...
  - Что "Волков"? Дайте мне хоть что-то хоть о чем-то, - дернул я головой. - Даже имени жертвы нет. Я ж даже понять не могу, как он ее выбрал.
  - Мы ищем! - рыкнул Сухарев.
  - Мне сказать это вслух? - выгнул бровь.
  - Что? - не понял временный начальник.
  - Хреново ищете.
  - Ярослав... - начал закипать мужик.
  - Что "Ярослав"? Мне эта ситуация тоже удовольствия не доставляет и... - звонок телефона оборвал, не дав договорить и, возможно, спасая от очередного выговора с занесением в личное дело. Ага, очень страшно, будто это занесение имеет хоть какое-то значение.
   Сухарь снял трубку и тут же нахмурился, вперив в меня многозначительный взгляд. Через десять минут он положил трубку и откинулся в кресле, все еще меня разглядывая.
  - Язык твой, Волков... Как у бабы помело, - я снова выгнул бровь. - Вроде установили, кем была жертва. Иди, наши как раз на квартиру собираются. Потом договорим.
  - Как скажете, - я с грохотом отодвинул стул и умчался на парковку, где по машинам уже рассаживались наши ребята.
  - Ты со мной или с Сашкой и Димычем? - поинтересовался Дуб.
  - Предпочел бы на своей, но я ни хрена не знаю, поэтому с тобой, - открыл я дверцу побитой жизнью, судьбой и не одним десятком вражеских пуль тачки. Машина так и молила: "Убей меня".
  - Короче, у девчонки в руке какой-то штифт стоит или какая-то такая хрень. Штука дорогая, индивидуальная, есть серийный номер. Через него вышли на производителя, через него на клинику, а оттуда уже и на лечащего врача.
  - Почему так долго? - нахмурился я, просматривая папку, которую подал мне Слава. Дуб тем временем уже выехал на дорогу.
  - Клиника в Корее, врач кореец. Они пока разобрались, пока запрос подали через консульство, пока ответа дождались...
  - Понятно, можешь не продолжать, - махнул рукой и углубился в изучение документов. - В соцсетях ее пробивали?
  - Наши сейчас занимаются, но я еще не видел.
  - Зря, - дернул я головой, Славка пожал плечами.
  Ксерокопия загранника сообщила, что погибшую звали Марина Ховрина, восемьдесят пятого года рождения, любительница заграниц, вот только места она для своих поездок выбирала какие-то... Судя по бумагам, за последний год девушка успела побывать в Гималаях, на острове Пасхи, Поге, съездила в Иорданию, Израиль, Бирму. Я сам не понимал, что меня насторожило в перечисленных в документах точках, но что-то все-таки резало глаз. Где работала жертва, пока было неясно, про близких или родственников тоже ничего не известно. А вот жила недалеко от центра, в районе Академической, никаких приводов или серьезных нарушений не было. Пара штрафов за просроченную парковку и незначительное превышение скорости, на одном из банковских счетов лежала нехилая сумма, тачка и квартира застрахованы, так же как и дача в ближайшем Подмосковье и... собака. Фараонова собака по кличке Крюгер.
  Жесть.
  Фото пса прилагалось, и выглядел он как... как скелет, обтянутый кожей. Тонконогий, тощий, с вытянутой мордой и достаточно большими торчащими ушами, насколько пес большой, судить мне было сложно.
  Также в документах значилось, что Марина активно посещала местный фитнес-клуб и бассейн, на этом какая-либо полезная информация и информация вообще заканчивались.
  Когда мы подъехали, у подъезда нас уже ждал участковый с двумя понятыми, Дуб тут же выскочил на улицу, я же достал планшет.
  - Ты не пойдешь?
  - Зайду, когда вы закончите, чтобы не мешать, - кивнул, вбивая пароль. - Форточки только открой, - попросил Славу.
  - В смысле?
  - Если собака сдохла, - объяснил, вбивая запрос в поисковик и доставая телефон.
  - Ненавижу тебя, ведь прав окажешься, - проворчал Дуб, отходя от тачки.
  Я его уже не слышал, писал Кроку в вотсап с просьбой пробить мне жертву по социальным сетям. Ссылку Тим прислал минут через двадцать, а я продолжал издеваться над гуглом, вбивая в него названия стран и мест, посещенных умершей за последний год.
  Ясно все стало, когда я все-таки прошел по ссылке.
  Со страницы на меня взирала девушка в пестрой широкой майке, с множеством самодельных браслетов и платком, накрученным на голову. Я бегло пролистал фото, прошелся по друзьям, подпискам, просмотрел стену.
  Твою мать...
  Вырубил планшет, вытащил ключи, закрыл тачку и поднялся в квартиру.
  Судя по запаху, пес действительно сдох. И сдох уже неделю как, его останки обнаружились возле входной двери, кто-то из ребят прикрыл несчастного Крюгера полотенцем. Мужики и понятые нашлись в спальне, озадаченный Дуб никак не мог отойти от шока.
  - Я такую хрень еще не видел, - пробормотал он мне, обведя рукой окружающее пространство. - Ты бы видел, что у нее в холодильнике лежит, чуть не стошнило.
  - До рабочего кабинета уже добрались? - спросил, надеясь на положительный ответ.
  - Нет.
  - Гостиная?
  - Да.
  - Отлично, я тогда туда, а ты, когда до кабинета доберетесь, попроси ребят ноутбук мне принести.
  - Незачем, ноут у нее в гостиной, - вздохнул Слава. - Там вообще все достаточно нормально, по сравнению с остальной квартирой. Зачем тебе ноут?
  - Хочу поискать списки клиентов, да и просто пошарить любопытно.
  - Думаешь, она практиковала? - обернулся Дуб полностью ко мне.
  - Не уверен, но на что-то же жила. Причем жила-то неплохо, согласись, - намекнул я на тачку, и в общем-то хоть и странную, но явно недешевую обстановку. - Вообще, если практиковала, то должна быть другая квартира, скорее всего съемная, куда она клиентов приводила.
  - Скорее всего, - снова невесело кивнул Дубов. - Господи, я это дело уже ненавижу. Как я отчеты писать буду?..
  - Прорвемся, - хмыкнул я, все-таки направляясь в гостиную.
  В комнате воняло собачьей мочой и дерьмом. Но в целом обстановка действительно была поприятнее, чем в спальне и в коридоре. Гораздо меньше масок, картин и мрачных тонов. На подставке стояла вполне себе современная плазма, ноут примостился на тумбочке рядом с телефоном, на подоконнике росли кактусы, на стеллажах над телеком выстроились в ряд маски, расписные фигурки, какие-то амулеты и книги. К ним я и направился в первую очередь.
  Книг было много, стояли вперемежку: оккультные и русская классика, нашлось несколько чисто женских журналов и романов, но больше все-таки было именно оккультных.
  Я не брал их в руки, не открывал, не прикасался, просто пробежал глазами по корешкам, чтобы понять, насколько все действительно хреново.
  Если Марина Ховрина была одной из наших... то дело действительно дрянь.
  Я достал мобильник и написал Санычу с просьбой проверить девушку, сам же продолжал осматривать комнату. Но чем больше смотрел, тем больше понимал, что жертва если и принадлежала к другой стороне, то обнаружила это совсем недавно хотя бы потому, что Змей внутри хранил упорное молчание, не наблюдая для себя ничего интересного. Пришлось практически выталкивать его ближе к поверхности, чтобы пробудить инстинкты, но и после этого ничего конкретного обнаружить не удалось.
  Ноут порадовал меня почти полностью сдохшей батареей и заставкой в духе Тима Бертона, плюс множеством папок, в одной из которых и нашлись список клиентов и адрес съемной квартиры с договором на чужое имя.
  Мысль о том, что девушку грохнул кто-то из обманутых клиентов, казалась очень привлекательной, почти спасительной, но... Верилось в нее так же, как в Деда Мороза и Снегурочку. Слишком много ярости, слишком все продумано, слишком мало следов оставил после себя убийца.
  Кухня меня тоже порадовала, особенно второй холодильник, про который и говорил, видимо, Славка. Свиные уши, тушки цыплят, потроха, кости, черви и жуки в банках. В кладовке обнаружились перья, травы, снова кости, специальная, очевидно, посуда, ножи, сухие ветки. Второй холодильник порадовал набором полусгнивших овощей и фруктов, полуфабрикатами, яйцами... В общем, практически стандартным набором и... Пестрыми магнитами на дверце. Эти магниты смотрелись так нелепо, учитывая обстоятельства и окружающую обстановку, и в то же время очень многое говорили о своей хозяйке. Впрочем, как и очередная плазма на стене, оставленный на столе планшет и недопитый скисший кофе.
  Поваренная книга, валяющаяся на подоконнике, добила окончательно, демонстрируя современный мир и его реалии.
  - Дикое сочетание, правда? - отвлек меня от размышлений Сашка.
  - Вполне закономерное, - пожал плечами, осматривая плинтуса и стены. Интересно, в какой момент Марина сама начала верить в то, чем занималась? - Вы закончили в спальне?
  - Да, я поэтому за тобой пришел.
  - Отлично, я тогда туда, хочу рассмотреть все внимательнее. Что соседи говорят?
  - Мало полезного. Она толком ни с кем не общалась. Был конфликт, правда с месяц назад, с соседкой снизу.
  - По поводу?
  - Пес по ночам лаял, спать не давал.
  - По ночам? - нахмурился я.
  - Да, - Сашка довел меня до спальни.
  - Я потом с ней поговорю еще раз, хорошо?
  - Да говори, - пожал опер плечами. - Есть что-то уже?
  - Пока только догадки, - отрицательно мотнул головой, внимательнее, чем в первый раз, приглядываясь к стенам, потолку и плинтусам.
  В общей сложности в квартире я провел еще полтора часа, осмотрел вещи, фотографии, пообщался-таки с соседкой. Несчастный барбос действительно лаял только по ночам, нервируя этим впечатлительную дамочку снизу. О жертве мадам в бигуди могла мало что рассказать: молодая, красивая, необщительная, странная, работала непонятно где и по-любому чем-то мутным занималась. Отличное, блин, описание. Просто прекрасное.
  Люди, куда вы катитесь? Ау?
  Дамочку хотелось то ли встряхнуть хорошенько, то ли побыстрее сбежать. Ни капли сочувствия, ни грамма сопереживания, лишь тупое, какое-то коровье любопытство на лице. Между прочим, у мадам тоже была собака - дрожащее недоразумение на тонких ножках. Псина истерично и как-то судорожно тявкало почти захлебываясь, но, стоило мне взглянуть на крыску, подавилась, взвизгнула и унеслась куда-то вглубь квартиры под недоуменным взглядом своей хозяйки. На этой душераздирающей ноте, поняв, что ничего стоящего из соседки мне не вытянуть, я поспешил все-таки сбежать. Дамочка вызывала почти физическое отвращение - зашоренная, лицемерная, сноб. Она была квинтэссенцией тех качеств, которые я не переваривал. Чувство, что со всего маху наступил в дерьмо.
  Когда мы с Сашкой уходили, криминалисты еще возились в ванной, местный участковый и Лешка опрашивали соседей. Мы же отправились на рабочую квартиру погибшей, практически в соседний двор.
  Квартира была двухкомнатной, вполне себе просторной, располагалась недалеко от метро, окна выходили во двор. Внутри... Внутри она полностью соответствовала роду деятельности своей хозяйки: темная мебель, краска на стенах, тяжелые почти черные шторы, тяжелый запах каких-то трав и куча, просто невероятное множество ритуальной атрибутики: маски, перья, книги, кинжалы, мачете, чаши, мешочки с рисом, банки с органами голубей, крыс, нашлись и законсервированные пауки и скорпионы, не обошлось и без козьего черепа.
  В холодильник на кухне я не полез, оставив это удовольствие Сашке.
  В рабочем кабинете в дальней стене была сделана продолговатая открытая ниша, в ней слишком нарочито и ярко фальшивым золотом блестела чаша, полная, судя по запаху, рома.
  Участковый, отиравшийся в это время в комнате, моего появления на пороге не заметил и уже протягивал к ней руки.
  Остановить я его вовремя не успел... Ладно, не захотел.
  Просто стоял и смотрел, как он делает несколько больших глотков.
  Кретин.
  А потом чаша выскальзывает из его рук, краснеет лицо, глаза наливаются кровью, он хватает ртом воздух, беспомощно и жадно втягивает его в себя со свистом, как старые кузнечные мехи, и несется мимо меня в ванную, чтобы унять пожар.
  Я осторожно шагнул в кабинет, закрывая за собой дверь, прошел к дальней стене, поднял чашу и вернул ее на место, прислушиваясь и присматриваясь. Гад выполз к поверхности сам.
  Под ногами темнел разлитый ром, в комнате пахло алкоголем и медом с молоком.
  Бутылка рома нашлась в последнем ящике небольшого шкафа, стоявшего у окна, вместе с бутылкой чили. Ром был дорогой и качественный, ну а чили... он и в Африке чили. Я наполнил, опустевшую стараниями придурка чашу наполовину ромом, вылил туда же все чили, зажег свечи, стоящие вокруг.
  Как бы там ни было... Даже если девчонка не была из наших, даже если не имела связи с той, в кого верила... Она верила, уж в этом я не сомневался, и Ошун знала об этой вере, а осквернять алтари - это моветон, господа. И я буду очень удивлен, если незадачливый участковый отделается только ожогом рта и глотки. Ждет мужика незабываемая неделя чудес и удовольствий, может больше.
  Я отвернулся от ниши, еще раз пробежался взглядом по почти пустому помещению - несколько шкафов все с той же атрибутикой и две табуретки - и собирался уже уходить, как в воздухе вдруг невыносимо запахло сладкими, почти приторными духами. Ощущение чужого взгляда обожгло спину, казалось, даже воздух колыхнулся.
  Даже так... Неожиданно...
  - Bonjour, Ошун, - мой французский был ужасным, но еще хуже был мой креольский, поэтому все-таки придется общаться с ней на языке Золя. Я не торопился поворачиваться, волосы на руках встали дыбом, гад внутри поднял голову, дрожа всем телом, заставляя мою кровь кипеть.
  Я замер, расслабился, прислушиваясь, глядя прямо перед собой, ожидая ответа или намека на ответ, но в следующую секунду запах духов стал практически невыносимым, а потом все исчезло.
  - Ce soir, - донеслось настолько тихо, что я не был уверен, что мне не показалось.
  Сегодня вечером?
  Что ж... Значит, подождем сегодняшней ночи. А здесь мне больше делать нечего.
  Надо бы подготовиться к свиданию.
  Бля, как я все это ненавижу!
  Пока участковый приходил в себя в ванной, Сашка вместе с понятыми осматривал комнаты, я спустился к машине и снова погрузился в изучение страниц в социальных сетях. На город медленно опускались сумерки, опять пошел дождь, разливая в воздухе свежесть, разводя вокруг сырость. Гад сырость любил. Мне было все равно.
  - Ты так ничего и не скажешь? - спросил Дубов, когда мы ехали обратно.
  - Что конкретно тебя интересует? - подавил зевок я.
  - Для начала, что это за оккультная хрень у нее в обеих квартирах?
  - Считаешь, имеет значение, в кого именно верила Марина?
  - Может быть, - неопределенно пожал Сашка плечами.
  - Ну... Если не вдаваться в подробности, то жертва практиковала вуду.
  - Чего?! - Дуб повернулся ко мне чуть ли не всем телом.
  - За дорогой следи, - махнул рукой на окно.
  - А попроще она ничего выбрать не могла? - возмутился "коллега". Я предпочел оставить вопрос риторическим. На несколько минут в машине воцарилась тишина.
  - Что еще скажешь? - не выдержал в итоге мент.
  - Что еще...
  - Расскажи о ней, - кивнул мужик. - Я знаю, ты увидел больше, чем я да и кто-либо из ребят.
  - Ладно, но это пока только предположения. Скорее всего, если бы ты встретился с Мариной года три-четыре назад, ты бы ее просто не узнал - карьеристка, успешная, холодная, жесткая... Таким в спину, обычно шепотом, бросают короткое "сука" и стремятся убраться с пути. Мужика постоянного, скорее всего, не было. Любила и ценила комфорт, пахала как лошадь, тщательно следила за собой. Но года три-четыре назад что-то случилось. Что-то серьезное... Может, умер кто-то или предал, подставил по работе. Не знаю... Но катализатор однозначно был. Оправиться от удара Марина не могла примерно полгода. Через полгода уехала на Кубу, пробыла там около трех месяцев, вернулась и... начала заниматься тем, чем занималась. Резко поменяла круг знакомых, привычки, образ жизни. От старого остались лишь фитнесс и салон красоты раз в месяц-два. Не думаю, что она поначалу серьезно относилась к вуду. Скорее, как к развлечению, баловству, шалости. Это щекотало ей нервы, приносило моральное удовлетворение. В какой момент она сама поверила в обряды и заговоры, я не скажу, но поверила совершенно точно: спальня очень яркое доказательство, почти неоновая вывеска. Не станет человек просто так класть под кровать куриные кости и запихивать соль под пороги. Не в квартире, в которой живет. При всем при этом Марина не отрицала цивилизацию, не была социопатом, да и к психически нестабильным ее отнести сложно. В ее мире вудуизм и технология уживались вполне мирно.
  - Считаешь, ее убил кто-то из клиентов?
  - Очень соблазнительная мысль, - хмыкнул я.
  - Что-то не слышу в голосе энтузиазма.
  - Не верю, что это кто-то из клиентов, если, конечно, он не рецидивист и это не десятое его убийство. Мы ничего не нашли, до сих пор не знаем, где ее убили. Слишком чисто, слишком аккуратно.
  - Повезло?
  - Может, конечно, но слабо верится в такое колоссальное везение.
  - Твои предположения тогда? - спросил Сашка, паркуясь у отделения.
  - Не знаю пока. Сначала надо понять, от чего она все-таки умерла, а то остановка сердца слишком размытое понятие.
  - Знаю. Я каждый день криминалюгам звоню, пока ответ прежний: "Ждите", - хмуро кивнул Дуб, вцепившись в руль. - Будет второе убийство, - убежденно проговорил он через несколько секунд.
  - И второе, и, скорее всего, даже третье, - подтвердил я. - А поэтому надо шевелиться: для начала все же просмотреть списки клиентов, тщательнее порыться в документах и ее жизни.
  Сашка лишь горестно, наигранно вздохнул и вылез из машины, я хлопнул дверцей следом.
  Остаток рабочего дня прошел в каком-то ленивом перебирании бумажек и написании отчетов. Я составил более или менее правдоподобный профиль жертвы, скинул его Сухарю и поспешил убраться.
  Дел было, действительно, невпроворот.
  И сложнее всего оказалось найти даже не гребанный LSD, сложнее всего оказалось достать настоящие кубинские сигары и золотую чашу. Утешало одно: неподъемную миску потом можно будет переплавить и пожертвовать в детский дом. Саныч охренеет, когда ему придет счет. Не то чтобы у меня не было денег, но... Я же гад, мелочь, а приятно.
  В гостиной пришлось сделать перестановку: отодвинуть к стене мебель, скатать ковер, убрать подальше разные мелочи, в том числе и ноутбук, и выдвинуть на середину столик, создавая импровизированный алтарь.
  К десяти вечера я управился, золотое убожество было наполнено ромом и перцем чили, таял свечной воск от пламени, безбожно уродуя белую дубовую поверхность стола, ананас, лимоны, физалис, бананы, апельсины и мандарины лежали рядом с чашей, нехотя и лениво тлела та самая кубинская сигара, вышибая слезы, заставляя морщиться от запаха.
  Я опустился напротив, оперся спиной о диван, выругался громко и с удовольствием и закинул в рот колеса, осушив два стакана воды.
  Приход в этот раз был каким-то особенно болезненно-мерзким.
  Я пялился на лимоны, слишком яркие, тошнотворно кислотные, причиняющие боль глазам, и переставал чувствовать себя. Руки, ноги, голова, тело.
  Пламя свечей дрожало, в сигарном дыму начали проявляться какие-то лица. Лица из далекого прошлого и настоящего, красный тающий свечной воск превратился в лужи крови. Гудение стояка сначала превратилось в завывание ветра, потом перешло в шепот и чьи-то голоса. Они шептали и звали, тоненькими, мерзко несчастными голосами задавали вопросы на непонятном языке, неизвестном языке, давно забытом языке.
  Пора.
  - Алафия Ошун! Олофи с тобой, Божественная Королева, Мать Любви и Красоты. Из щедрот своих помогающая в земных нуждах наших. О, Ошун, самая любимая и прекраснейшая из Богинь. О, Ошун, самая сострадательная из Матерей. Ошун Мафери Фун. Дождь своего благословения излей на нас и нужды наши. Ийе кари Мама Кинья. Ты, кто есть чудеснейший Фонтан божественной любви. О, единственная, кого я люблю Вечно! Ошун Мафери Фун... Приди и вещай, - попробовал сначала на русском. Дурацкая идея, но копаться в собственном больном и воспаленном сейчас сознании, витающем где-то отдельно от меня, не хотелось.
  Конечно, ничего не получилось.
  Я набрал в грудь побольше воздуха, собрался, насколько это было возможно, и начал по-новой.
  - Pour ma mere, Oshun, reine des rivieres, des lacs, des cours, des chutes d'eau. Belle Oshun, la puissance feminine, la beaute erotique, la reine de la sensualite. Pres de la cascade, ma mere Oshun se repose souvent. Aie Yeou! Entendez mes prieres, Oshun. Acceptez mes offrandes. Entrez dans ma coeur, dans mes bras, dans mes jambes. Entrez ici. Dansez avec moi*, - собственные слова для вызова звучали громко и... я, словно слышал себя со стороны, в глухом эхо какого-то слишком маленького и тесного помещения.
  Время растянулось, сжалось, а потом просто перестало иметь значение. По-прежнему лица из табачного дыма продолжали корчить мне рожи, по-прежнему надсадно скулил о чем-то стояк, задавая и задавая свои бесконечные вопросы странным трубным шепотом, по-прежнему бил по глазам кислотно-лимонный. Я по-прежнему не двигался, всматриваясь в пламя свечей, сливаясь с ним, паря над ним, охватывая взглядом все и тем не менее ни видя ничего, не различая цветов.
  Она пришла с запахом сладких духов из африканских цветов, меда и молока. Темнокожая, в золотом, сотканная из сигарного дыма, нематериальная. Провела тонким пальцем по краю чаши, окунула в ром и перец, достала, облизала. Откусила от дольки ананаса.
  - Bonsoir, Ошун, - проговорил или проорал я?
  - Bonne nuit, Damballah-Wedo, - поприветствовала богиня, заставив скривиться. Дамбала Ведо... Ну-да, ну-да... Гад.
  И следующая отстраненная мысль: "Уже ночь?"
  - Nous avons une longue nuit devant, - словно прочитав мои мысли, ответила богиня.
  Воспаленный мозг с трудом справлялся с переводом. Она только что пообещала мне долгую ночь...
  - Оn commence, - прошептал или снова проорал я, освобождая инстинкты. - Начнем, - зачем-то повторил.
  Собственное шипение отразилось от стен.
  Ошун рассмеялась, запрокинув голову.
  
  * Для Мамы Ошун, Покровительницы рек, озер, ручьев и водопадов. О, Прекрасная Ошун, Королева чувственности, женская сила. Ты красива и эротична. Та, кто часто отдыхает у своего водопада. Ае Еу! Услышь мои молитвы, Ошун. Прими мои подношения. Вступи в мое сердце, мои руки, мои ноги. Станцуй со мной.
  
  А потом словно скользнула из сигарного дыма в реальность, соткалась из его клубов, обретая форму.
  Она приближалась медленно и словно нехотя, двигалась как в танце, плавно, чувственно покачивая крутыми бедрами, ступая босыми ногами по гладким доскам пола, звеня бесчисленными золотыми браслетами.
  - Зачем все это, Дамбала Ведо? Я же обещала прийти сама.
  - Я не Дамбала Ведо, - покачал головой.
  Ошун замерла, так и не дойдя до меня всего пары шагов. Опустила руки. В глазах плескалось недоумение, непонимание.
  Богиня ошиблась, ошиблась на квартире Марины, приняв меня за того, кем я не являюсь.
  - Но... в тебе сила, и ты... змей, - нахмурилось божество.
  - И тем не менее я вызвал тебя как смертный. Скажи, нашла бы ты сама ко мне дорогу?
  - Нет, не нашла, и это странно, - Ошун сделала еще один шаг, снова остановилась. - Кто ты, в таком случае?
  - А кого ты видишь перед собой?
  - Змея. Сильного, быстрого, молодого, - богиня замолчала на несколько секунд, сделала еще шаг, опустилась на корточки, избавляя от необходимости задирать голову, - но уставшего и... темного. Ты не наш, - кивнула Ошун, - и не их. Ты - ничей, но сильный. Сильнее многих. Не понимаю, но мне и не надо, - она поднялась. - Зачем ты призвал меня?
  - Поговорить, - кивнул, запирая гада на время.
  - Поговорить? - протянула богиня, осматриваясь. - Твое жилище интересное. Я не буду с тобой говорить, - вернула она ко мне взгляд. - Ты не нуждаешься в помощи, тебе не нужен приворот, нет на твоем теле ран, чтобы я излечила их, а душу твою не спасти уже никому...
  - Ты пришла на зов, - надавил я. - Угощайся, Ошун, и говори со мной!
  - Ты обманул меня!
  - Ты обманулась сама! Пришла, а значит, приняла подношение. Ешь, пей, кури и говори со мной!
  - Подношение... - богиня вернулась к столу, запрыгнула на него, скрестив ноги, затянулась сигарой. - Мне мало этого.
  - Чего ты хочешь? - не то чтобы мне так уж нужно было подтверждение, но, тем не менее, лучше сразу все прояснить.
  - Ты знаешь, Дамбала Ведо.
  - Я не Дамбала Ведо, - прошипел. - Скажи.
  - Энергию. Мне нужна энергия. За обман я заберу твою. Тебе понравится. Нам обоим понравится.
  Я обдумал перспективы и альтернативы и... кивнул.
  - И ты не так уж отличаешься от него, только он - светлый.
  - Говори!
  Ошун отпила из чаши, вытерла губы ладонью, перевела на меня взгляд.
  - Спрашивай.
  - Днем я восстановил твой алтарь в квартире у девушки. Она была твоей адепткой...
  - У нее не было сил, - оборвала меня богиня.
  - Но ты все равно приходила к ней, - я торопился, торопился задать все вопросы, пока сознание хоть как-то подчинялось. - Зачем?
  - Она звала - я откликалась, наблюдала.
  - Но девушка тебя не видела... Ты питалась от нее, брала энергию?
  - Да, по чуть-чуть. Она была слабой и невкусной, но верила сильно.
  - Помогала ей?
  - Один раз в самом начале.
  - Как?
  - Закрыла болезнь, - пожала плечами богиня, снова отпивая из чаши.
  - Но приходила и наблюдала, - бормотал я, стараясь упорядочить с трудом ворочающиеся мысли. LSD помог увидеть Ошун, а вот думать связно было проблематично. - Когда ты видела ее в последний раз?
  - Две субботы назад.
  - Ты знаешь, кто убил девушку?
  - Мужчина, он, как и ты, другой, одержимый злым loa, но не ведает об этом. Он Каратель, одержимый каратель, сознание его разъедает демон, шепчет ему в уши, терзает, томит. Он ищет душу такую же, как он. И он найдет. Я не уверена даже, подействовало ли на него мое проклятье. Каратель силен и не наш.
  - Как он выглядит?
  - Не знаю. Он высок и тонок, лицо его всегда в тени, голос его как дождь на крыше - громкие удары, - богиня задрожала, поморщилась, часть лица снова стала лишь сигарным дымом.
  - Loa, ты сказала он одержим loa, каким?
  - Не знаю, он так и не показался, - поморщилась она теперь явственно.
  - Говори, Ошун, говори со мной! - еще рано, еще не время ее отпускать.
  - Книга у него в руках - его оружие. Из нее он черпает силу и ядовитые слова свои, - вторая половина лица превратилась в сигарный дым.
  - Еще!
  - Нет, дай мне сначала...
  - Говори!
  - Нет, сжалься, змей! - протянула Ошун ко мне тонкие руки, тая, стекая со стола.
  - Говори!
  - Старая книга, - почти рыдала богиня, - светлая книга, но темная в его руках.
  - Что за книга?
  - Сжалься, змей, - продолжала тянуться ко мне дымом Ошун, скользя уже вдоль неподвижного тела.
  - Что за книга?!
  - Я не видела! Не понимала слов, сжалься, змей!
  - Что за книга? - Ошун была почти у губ.
  - Сильная, светлая, старая, - плакала богиня. - Я не знаю, пожалуйста.
  Я все еще держался, думал и держался. Одержимый loa... Loa, главное не забыть.
  - Бери, что тебе надо, Ошун, - я тут же снова отпустил гада, закрыл глаза и ощутил на себе горячее женское тело, бархатную кожу.
  Ловкие пальцы пробрались под рубашку, расстегнули ремень, брюки. Она не церемонилась, брала то, что нужно. От нее пахло этими ее сладкими духами, ромом, сигарным дымом. Ее золотые браслеты звенели при каждом движении.
  А потом вдруг запах поменялся. Она стала пахнуть чем-то нежным, мягким, свежим - жасмином. И этот запах шарахнул мне в голову, пробрал до самого нутра, дернул нервы.
  И уже я начал жадно шарить руками по темному телу, искать контакта с обнаженной кожей. Я захотел ее трахнуть. Мне тоже вдруг до боли необходимо стало ее трахнуть.
  И не ее...
  Наваждение... Но какое сладкое...
  В Ошун слились все образы, все воспоминания. Она была моей первой, той неловкой, неосторожной, неумелой, торопливой. На видавшей лучшие времена продавленной кровати со скрипящими пружинами в кадетской академии, когда кусало за задницу колючее шерстяное одеяло и хрустели казенные простыни, старые и перекрахмаленные настолько, что их можно было свернуть и поставить в угол и они бы остались стоять.
  Она была моей самой безумной - в графской темной ложе императорского театра в Петербурге, под заглушаемые моим тяжелым дыханием бормотания и страдания актеров в тени тяжелой портьеры.
  Она была самой нежной и целомудренной, самой развратной и ненасытной. Шлюхой и святой.
  И она была той, которой я еще не знал. Той, чей запах сейчас дразнил чувствительные ноздри и кончик языка. Еще незнакомой, неизвестной и... желанной. Желанной для меня и для гада внутри.
  Мои руки скользили вдоль ее спины, темной и влажной, губы целовали шею и грудь, зубы кусали темную кожу, впрыскивая яд. Яд, смертельный для обычного человека. Мое тело, теперь наполовину покрытое чешуей, нуждалось в ее жаре не меньше, чем богиня сейчас нуждалась в моей силе.
  И все равно, несмотря на все старания Ошун, это был просто акт. Акт, где каждый получал то, что хотел. Брал. Не заботясь о чужом удовольствии. Быстро, по животному, грязно.
  И с каждой секундой терпение ее становилось все меньше.
  Мне не пришлось ничего делать. Ошун все сделала сама: вставила член, задала темп. Она насаживалась и вбивалась в меня. Черная кожа блестела в свете догорающих свечей, грудь подпрыгивала, торчали соски. Она была красива какой-то странной, непонятной красотой, слишком идеальной. Как... как произведение искусства: ты готов им наслаждаться, смотреть, но ты не захочешь трахнуть мраморную Фрину или Аполлонию Сабатье.
  Я закрыл глаза. Начал отсчитывать про себя секунды, стараясь перебороть образы и видения из прошлого и настоящего. Фальшивые образы, слишком реалистичные для воспоминаний, слишком яркие, слишком идеальные, а потому раздражающие до жути. В мелькавших перед внутренним взором лицах, картинках, движениях все неловкости, оплошности и ошибки были стерты, исправлены умелой рукой. Умелой рукой древней потаскухи, которая, если отбросить все наносное, была не кем иным, как суккубом. Хотя... здесь я все-таки не прав, Ошун все же помогала своим адептам, за соответствующую плату, естественно.
  Лицемерие.
  А богиня продолжала извиваться и скакать на мне, вытягивая силы. И вместе с каждым следующим движением богини я зверел, уступая контроль, меняясь, поддаваясь влиянию.
  Я перекатился, навалился на нее, чувствуя приближение развязки, укусил за шею, ключицу, предплечье, грудь, вонзая клыки в мягкую плоть. Наслаждаясь ее мимолетным страхом и болью. Но...
  Здесь каждый берет что хочет, верно?
  Теперь уже я вколачивался и вдалбливался в Ошун, грубо, почти безразлично слушая то ли стоны, то ли всхлипы. Мои когти оставляли глубокие царапины на нежной коже. Если бы она была человеком, давно истекла бы кровью, а так лишь стонала громче.
  Я ни о чем не думал и ничего не контролировал. Мне нужно, важно было только получить разрядку. Больше ничего.
  Через две минуты, через десяток точных, выверенных движений меня наконец-то накрыло. Оргазм был таким же странным, как и все здесь происходящее, искусственным и ненастоящим.
  Ошун все еще сотрясала дрожь, она старалась уцепиться за мои плечи, вернуть меня назад, но я откатился в сторону и попробовал встать.
  Твою ж...
  Это сколько энергии она из меня выкачала?
  Встать получилось с третьего раза, тошнило и кружилась голова, перед глазами мелькали темные мушки.
  - Не уходи, змей, - плаксивые нотки слышались в ее голосе. Ошун тянула ко мне руки. - Побудь со мной еще, дай мне еще...
  - Ты говорила, мне понравится, - прошипел я.
  - Да, - улыбнулась богиня, неверно истолковав мою фразу.
  - Так вот. Мне не понравилось! Катись!
  - Но...
  - Катись, Ошун, - я все-таки собрал конечности в кучу и кое-как дополз до алтаря. - Мне выгнать тебя силой?
  Ошун встала так, словно в ее распоряжении было все время мира, подняла с пола свое золотое платье, откинула назад спутанные волосы. Назад, в пламя свечей и сигарный дым, она шла так же, как ко мне, покачивая бедрами и звеня браслетами. Богиня шагнула к алтарю и растаяла в тонкой струйке серого тумана, рассыпав по комнате низкий хриплый смех.
  Взгляд упал на искалеченный стол, я сплюнул на пол и поплелся в душ. Жрать хотелось до омерзения. Наркотик все еще искрился в крови: в душе мне мерещилась всякая чушь, начиная от изувеченного трупа Марины, зазывно скалящегося из зеркала, заканчивая танцующей в струе из крана Шелестовой. Я даже не старался оценивать, сколько времени это продолжалось. Бесполезно.
  Мой метаболизм, конечно, выше, чем у обычного человека, но и принял я отнюдь не две таблетки, и даже не четыре.
  А потому, когда я садился есть, Шелестова, ее тонкая, размером с мизинец, полуразмытая фигурка, продолжала отплясывать на дне стакана с апельсиновым соком.
  По Фрейду просто. К психоаналитику что ли записаться?
  Спать я ложился тоже все еще под кайфом, задвинув на уборку и лишь чудом не забыв поставить будильник. И всю ночь смотрел "триклозан-карбомидовые сны" непонятно о чем, но все сплошной психодел в стиле Бертона и Хичкока.
  В общем, утро выдалось на редкость поганым.
  Я допивал вторую законную кружку кофе, когда из состояния временной кататонии и тихой ненависти ко всему окружающему одновременно - яркому солнцу, теплой погоде, необходимости дышать - меня вывел звонок Саныча.
  - Излагай, - поднял я трубку, - только умоляю, если звонишь просто поорать, то давай отложим.
  - А что так? - слишком весело изрек начальник. - Так вчера над делом небось корпел, что аж умаялся?
  - Саныч, я вчера трахал богиню вуду, - сделал еще глоток кофе. - Не доставай.
  В трубке на несколько секунд повисла тишина. Видимо, начальство пыталось переварить услышанное.
  - Зачем? - отмер мужик через какое-то время, прозвучало очень осторожно.
  - Тебе в рифму ответить? - не выдержал я. - Убитая... Ту, что во дворе нашли,она поклонялась Ошун. Проверял кое-что.
  - Успешно?
  - Меня знобит, все бесит, и хочется кому-нибудь набить морду.
  - Значит, успешно. Марина эта нашей не была, - прокомментировал Сан Саныч.
  - Уже неактуально.
  - Тогда вот, - зашелестел бумагами собеседник, - подняли мы дело Агафьева, материалы я тебе переслал. Все, что удалось найти, Крок еще копается, но думаю, нароет немного...
  - Погоди, что значит "все, что удалось найти", возникли какие-то сложности?
  - Дело старое, процентов двадцать бумаг утеряно, - вздохнул Саныч.
  - Прекрас-с-с-но... - кружка со звоном опустилась в раковину.
  - Не шипи, - поспешил оборвать меня начальник, - есть и хорошие новости.
  - Внемлю.
  - Лечащий врач Агафьева в городе. Пробудет здесь еще два дня - какой-то съезд светил психиатрии. Ловить его предлагаю сегодня после конференции, организаторы им кабак снимают где-то на Тургеневской для проведения торжественной части. Точный адрес скину тебе на мобильник.
  - Ладно, буду ждать.
  - Волков... - прозвучало как-то почти обреченно.
  - Что? - такой тон начальства не насторожить не мог.
  - Оденься как человек, я тебя умоляю.
  - Саныч, где ты был, когда я был человеком?
  - Волков...
  - Не нервничай, Саныч, - перебил я начальство. - Давление подскочит, а в твоем возрасте... - послышалось глухое рычание. - Все будет нормально. Жду адрес, и до связи.
  Я бросил телефон на стойку, вздохнул и поплелся переодеваться, предвкушая долгий-долгий день. Уже желая, чтобы поскорее наступил вечер.
  С лечащим врачом Агафьева мне тогда не удалось встретиться ни разу. Роман Алексеевич был заведующим отделения и тогда проходил трехмесячную стажировку где-то за бугром. Я разговаривал с его ассистентами и заместителями, видел бумаги и заключения. Мы общались три раза по телефону, но... этого было категорически мало.
  А теперь у меня руки чесались, и не сиделось на месте. Ребята бросали на меня косые взгляды, но ни о чем не спрашивали. Я пытался изучать протоколы, покопался в свидетельских показаниях и пробежал глазами список клиентов Марины, даже прогулялся к медикам, но сосредоточиться толком ни на чем не мог, все прокручивая в голов слова Ошун и дело Агафьева.
  Но если это действительно демон...
  Черт!
  Демоны не приходят просто так, не могут проявиться в мире лишь по собственному желанию. Они откликаются на зов, как Ошун, они заключают сделки и требуют плату за услуги, и очень-очень редко демоны вселяются в человека. Это одержимость, если человек слабый, если сильный - паразитизм.
  Но в случае с Агафьевым, это был, пожалуй, симбиоз, и это было странно. Непохоже, выбивалось из рамок, существующих законов и элементарной логики, вызывая стойкое ощущение, что я что-то упускаю, что-то очень важное.
  Я бездумно перебирал старые серебряные четки и старался нащупать мысль, как пальцы нащупывают следующую бусину, но пока безрезультатно. Я даже в тачке, на пути к ресторану, никак не мог сосредоточиться на дороге.
  Ресторан встретил гулом голосов, бодрым и ненавязчивым джазом и расслабляющим полумраком. Профессура праздновала и отдыхала вполне себе мирно: более молодые и трезвые дергались на танцполе, постарше и попьянее вели неспешные и такие же нетрезвые беседы за столами, совсем упившиеся мирно спали, уронив головы, тихо похрапывая в такт музыке.
  В общем, интеллигенция, даже скучно.
  Нужный мне столик я нашел быстро, вот только профессора за ним не оказалось. А оказался он на танцполе. Высокий, подтянутый, лет шестидесяти, с аккуратной модной стрижкой. Его движения были легкими и гибкими, а в танце он кружил... Мару Шелестову в вечернем черном платье.
  Я застыл.
  Я смотрел на верблюжью колючку и не мог отвести взгляда.
  Мара Шелестова меня возбуждала.
  Мара Шелестова меня интриговала.
  Мара Шелестова меня интересовала.
  Мара Шелестова меня провоцировала.
  Мара Шелестова... какого хрена вообще здесь делает?
  А ну, Волков, подобрал слюни и вперед, ты на работе!
  Но...
  Просто от неожиданности, просто от того, что свет струился по обнаженным кремовым плечам, играл бликами в волосах, просто от того, что юбка в движении приоткрывала на несколько секунд и тут же прятала от меня коленки, я не мог даже моргнуть. Очень соблазнительные коленки, кстати. Тонкие, какие-то кукольные лодыжки охватывали изящные серебристые ремешки босоножек, сверкая и переливаясь они притягивали взгляд к стопам девушки. Я вроде бы и не хотел, а все равно смотрел на их быстрое мелькание. Подъем у Шелестовой был просто нереальный, почти невозможный изгиб.
  Она двигалась легко, быстро под ритмы джаза. Она действительно танцевала с партнером, а не просто дергалась, как сейчас принято, не изображала из себя проститутку с дурными манерами, выпячивающую, пытающуюся втюхать второсортный секс. Нет. Не показывая ничего, кроме коленок и обнаженных рук, она была в тысячу, в десять тысяч раз сексуальней всех девчонок на пилонах, которых я видел.
  В самом дальнем уголке сознания, произнесенная натужным шепотом, очень неуверенно возникла и тут же исчезла мысль о том, что, возможно, только возможно, LSD еще не до конца выветрилось из организма, что, вероятно, Ошун что-то сделала...
  Бредовая мысль. Спасительная, откровенная и абсолютно бесполезная, потому что трусливая, потому что лживая.
  Ну что ж...
  Я опустился за столик, расслабился, продолжая наблюдать за девушкой, гад подобрался ближе к поверхности, почувствовав ослабление контроля и этот запах... Запах древнего, сильного, темного, но такого сладкого безумия, исходящий от Мары. Запах смерти, опасности, яда.
  Кто же ты такая, верблюжья колючка?
  И что все-таки здесь делаешь?
  Музыка начала затихать, последние ноты хриплого сакса и словно расстроенного, простывшего пианино.
  Мара отступила на шаг от своего партнера, Роман Алексеевич галантно склонился над ее рукой и провел вперед. Из-за столика у самого танцпола поднялся другой мужчина, молодой, гораздо моложе Романа, лет тридцать, в очках, высокий, русоволосый.
  - Возвращаю вам вашу даму, - донесся до меня голос психиатра. - Она стала украшением сегодняшнего вечера.
  - Вы мне льстите, Роман Алексеевич, - улыбнулась девушка мужчине. - Но лесть эта исключительно приятная, поэтому сделаю вид, что не заметила.
  Мировое светило еще раз поцеловало руку Шелестовой.
  - Я говорю только правду, - он по-гусарски стукнул каблуками, резко наклонил голову и направился к столу, за которым ждал его я.
  Верблюжья колючка опустилась на свое место, слегка передернув плечами, словно ощутив мой взгляд.
  - Роман Алексеевич, - я поднялся навстречу мужчине, краем глаза продолжая наблюдать за девушкой и непонятным мужиком.
  В нем тоже что-то было не так...
  От него не просто пахло, от него буквально разило смертью.
  - Да.
  - Ярослав Волков, - протянул я руку. - Мы пересекались с вами в девяностых.
  - Волков? - нахмурился белорусский эскулап, ответив крепким рукопожатием. - Волков... Кажется, припоминаю, - мужик продолжал хмуриться и продолжал стоять на месте. - Мне казалось, вы должны быть старше... - задумчиво проговорил он, в итоге все же садясь.
  - Я просто молодо выгляжу, - пожал плечами. - Скажите, где бы могли поговорить?
  Честно говоря, не ожидал, что дядька меня вспомнит. Неприятно, но не смертельно.
  - По какому вопросу?
  - Все по тому же, по делу Агафьева.
  - Агафьев, Художник... Что-то случилось? - проницательные серые глаза сверкнули в приглушенном свете.
  Я вздохнул, полез в нагрудный карман и выудил корочки.
  - Я сейчас пытаюсь разобраться в похожем деле, и мне очень не хватает информации.
  - Анамнез...
  - Мне не нужен анамнез, Роман Алексеевич, - перебил я мужчину. - Мне нужны ваши наблюдения. То, чего нет в документах, записях, картах и научных работах. Я не буду использовать информацию, полученную от вас, официально, в суде или где-то еще. Не буду даже упоминать ваше имя. Мне просто надо понять.
  - Понять... - Заварский отпил из бокала, покрутил его задумчиво в руке, перевел взгляд снова на меня. - Я в Москве пробуду еще три дня. Завтра с утра у меня лекция примерно до обеда. Давайте встретимся после нее в районе Плющихи, где-то в час - полвторого, - он протянул мне визитку. - Мой номер.
  Я убрал картонный прямоугольник в карман и поднялся, снова пожав руку Роману Алексеевичу.
  Шелестова сидела за все тем же столиком, неслышно переговариваясь о чем-то со своим спутником. О чем-то, что ей не особо нравилось, судя по выражению лица. Мужик явно настаивал, жестикулировал, его глаза горели, предвкушающая улыбка не сходила с породистого лица.
  - ...обязательно со мной. Я просто хочу сказать... - уловил я обрывок фразы, прежде чем приблизиться вплотную.
  - Могу я пригласить тебя на танец?
  Шелестова резко обернулась и замерла.
  - Зм... Волков, - закрыла на секунду глаза, снова открыла. - И почему я не удивлена?
  - Мара? - вздернул вопросительно брови ее спутник.
  - Познакомьтесь, - вздохнула девушка. - Ярослав Волков, Антон Измайлов - доктор...
  На этот раз я ограничился простым кивком. Мара говорила что-то еще, но мне было все равно. Я видел, как двигаются ее губы, как меняется на лице мимика, а сам хотел только утащить девушку подальше от этого кренделя. Совершенно непонятного кренделя с запахом смерти настолько сильным, что казалось, тварь с косой стоит у него за плечом.
  - Очень приятно, могу я пригласить вашу спутницу на танец?
  Докторишка нахмурился, переводя озадаченный, недовольный взгляд с меня на Шелестову. Ему явно не нравилось, что их беседу прервали, на породистом лице читалась почти угроза.
  - Волков, почему ты просто не прошел мимо? - снова вздохнула верблюжья колючка, все же поднимаясь. - Антон, я ненадолго.
  - Мара? - прозвучало так... странно, с нотками чуть ли не паники и неприкрытой угрозы в голосе.
  - Все хорошо. Лучше подумай, что дальше, - странная фраза, брошенная мимоходом, заставила меня насторожиться. Но все мысли тут же смело.
  Гад внутри почти упивался вкусом девушки, взявшей меня под руку. Сладко и очень вкусно. И хочется ещ-щ-щ-е.
  Тьфу.
  Я дернул головой.
  - Что ты здесь делаешь? - нарушила молчание хозяйка отеля.
  - А ты?
  - Я с Антоном, составляю компанию.
  Джаз сменился чем-то легким и неторопливым, позволяющим мне прижать к себе девушку и двигаться с ней по залу, не особо следя за рисунком танца.
  Маленькая ладошка скользнула по лацкану пиджака и замерла на плече. Идеально.
  - У меня здесь были дела. Поужинай со мной завтра, - предложил, всматриваясь в пасмурные глаза.
  - Волков... Ну вот на кой черт оно тебе надо, а?
  - Мне интересно, - пожал я плечами, понимая, что между нами все же ужасно много свободного пространства. Шелестова меня практически гипнотизировала. Как факир гипнотизирует кобру. Из-за пришедшего в голову сравнения усмешка искривила губы.
  - Слушай, Ярослав, - она смотрела в мои глаза открыто и с вызовом, - я не белая и пушистая, полная противоположность Инессе, у меня куча проблем и тараканов, двое детей, отель с его постояльцами, а с недавних пор еще и собака, которую хочется прибить, и после ужина, каким бы он ни был, в кровать я лягу одна...
  - И? - я рукой чувствовал изящный изгиб женской спины и теплую ткань платья, и с каждой секундой моя уверенность только крепла. С каждой секундой я поддавался этому странному гипнозу все больше и больше.
  - Осмысли то, что я тебе сейчас сказала, - дернула уголком губ Шелестова.
  - Осмыслил. И все равно приглашаю на ужин.
  - Черт с тобой, Ярослав Волков, - вздохнула Мара. - Завтра в восемь, где-нибудь в центре.
  - Я заеду.
  - Не стоит, - качнула девушка головой, и прядка волос скользнула по кремовому плечу.
  Я прокружил верблюжью колючку и снова прижал к себе. Маленькая, сексуальная, сладкая, интересная. Очень интересная. И, похоже, совсем не понимает, кто я такой, но все равно держится настороженно.
  - Как скажешь. А номер телефона?
  Она фыркнула.
  - Сам узнаешь, - и освободилась из моих рук. - До завтра, Волков, - бросила через плечо, направляясь к Антону, которому так по-детски хотелось придумать рифму.
  Я хмыкнул.
  Окей.
  
  
  Мара Шелестова
  - Кто это был? - тут же спросил Антон, стоило вернуться за столик.
  - Знакомый, - пожала плечами, не желая вдаваться в подробности и не считая нужным что-либо объяснять.
  - Какой-то он...
  - Настойчивый, - процедила сквозь зубы.
  - Да нет, скорее... угрожающий.
  - Как скажешь. Ты подумал? Решил чего хочешь дальше?
  Минералка помогла остудить пылающие щеки, разговор ни о чем - отвлечься от мыслей и ощущений мужского тела, прижимающегося к моему. Его руки все еще чувствовались на теле, запах забивал ноздри, как тяжелый наркотик путал сознание, желтые глаза не отпускали. И столько вызова было в этом взгляде, столько спокойной расчетливой уверенности. Когда мужчина так смотрит, так обнимает, отказаться очень сложно, практически невозможно. Волков не принял бы отрицательный ответ, не успокоился бы, не отступил. И это подкупало, подкупало чуть ли не больше, чем его предельная откровенность.
  Ну и да, черт возьми, Ярослав очень привлекательный мужчина. Очень сексуальный мужчина, очень харизматичный. Очень... заметный. Такого не пропустишь в толпе, такому вслед оборачиваются все особи женского пола, начиная с двенадцати и заканчивая девяносто. Сильный, уверенный, спокойный, какой-то даже холодный, скорее всего из-за этого ненормального цвета радужки.
  Во время танца я чувствовала чуть ли не стальные мышцы у себя под рукой, он вообще был будто весь отлит из стали.
  Стальной змей.
  Ладно, плевать, проблемы, если они все же возникнут, я буду решать по мере их поступления, а сейчас у меня постоялец, который хочет перо из жопы полярной совы, яйцо дракона и слезу феникса и лучше все сразу и под толстым слоем черной икры.
  Я перевела взгляд на Антона.
  А у самой от мысли о том, что завтра вечером намечается, кажется, первое свидание за очень долгий срок, и не просто свидание, а свидание с Ярославом Волковым, предательски засосало под ложечкой.
  Как девчонка-институтка, честное слово!
  - Что скажете, Мара? - вернул меня к реальности голос почившего визави.
  - Прошу прощения, я отвлеклась.
  - Я про наш с вами полет. Вы уверены, что не получится организовать Сахару?
  И взгляд такой... Наивно-дебильный.
  - Антон, я уже все вам объяснила. И окончательное решение зависит только от вас. Если готовы ждать...
  - Ладно, я тогда еще подумаю до завтра, а сегодня, думаю, нам уже пора. Здесь я все, что хотел, сделал, - мужчина поднялся.
  Я вздохнула с облегчением, приняла протянутую руку, и мы поспешили удалиться.
  Антон Измайлов появился в отеле неделю назад, припарковал крутую тачку у въезда, вальяжно вышел и так же вальяжно взошел на крыльцо.
  Я поняла, что проблем с ним будет ничуть не меньше, чем с балериной, как только он выбрал ключ от четырнадцатого.
  И не прогадала.
  В отличие от Леры память он не терял, в отличие от Леры умер от сердечного приступа, и в отличие от Леры у Антона был четкий план действий и желаний в его посмертии.
  У меня натурально отвисла челюсть, когда вечером того же дня, когда произошло заселение доктора, он принес мне список... Список из двадцати пяти пунктов, написанный четким, но немного женским почерком.
  За прошедшую неделю нам удалось выполнить не больше десяти желаний. Мы побывали на дне рождения его бывшей, на сегодняшнем съезде светил психиатрии, сходили в один из самых дорогих стриптиз-клубов, посетили подпольное казино, где Измайлов просадил довольно нехилую сумму, побывали на рок-концерте, нырнули с аквалангом. Мне даже пришлось снимать для него телку, а потом ждать на стоянке третьесортного отеля на окраине столицы до утра, пока он сполна испробует любовь и ласки за деньги.
  Следующим пунктом в программе стояли ни много ни мало прыжок с парашютом и полет на воздушном шаре. Причем на воздушном шаре мы хотели полетать не просто так, а встретить рассвет в Сахаре.
  И тут начинались проблемы, потому что для всего вышеперечисленного паспорт был не нужен, а для перелета в Африку...
  Но Антон, как маленький ребенок, совершенно не хотел ничего понимать и ничего слушать, тем более что время в запасе у странного доктора еще было.
  Такси везло нас в "Калифорнию", а я лихорадочно пыталась сообразить, как организовать этот дурацкий трип на другой край света.
  К тому же в его списке значились еще несколько пунктов, которые заставляли усомниться в здравомыслии психотерапевта. Например, охота на рысь. На дикую рысь... На Урале...
  Серьезно?
  В общем, всю эту неделю я чувствовала себя то ли золотой рыбкой, то ли джином, и ощущение мне не очень нравилось, если честно. Складывалось впечатление какой-то несерьезности, нелепости, наигранности...
  Хлопот прибавлял и появившийся на моем пороге пес.
  Тощий, страшный, наполовину разложившийся.
  Он пришел около двух ночи, выл, скребся в дверь. Открыла ему теть Роза: крик стоял такой, что слышно, наверное, было и в Москве.
  Тварь стояла на пороге, заглядывая мне в лицо преданными глазами, в пустых глазницах копошились черви, на вытянутой морде сквозь клочки шерсти четко просматривались мышцы челюсти, а сквозь них проглядывали зубы. Остальное тело выглядело не лучше.
  В общем, не собака, а мечта патологоанатомического музея.
  Как только он переступил порог, на тонкой шее тут же появился ошейник с именем и бусинами. Звали пса Крюгер, и в отеле он собирался пробыть как минимум до зимы.
  Близнецы прыгали от восторга, Кит выражал эмоции чуть более сдержано, а я старалась понять, чем кормить подарок небес и стоит ли вообще это делать.
  Животное в отеле было впервые, и я понятия не имела, распространяются ли на него законы обычных призраков, а Эли, как всегда, не брала трубку.
  И по одной ему ведомой причине хозяйкой пес выбрал меня - вилял хвостом, вертелся под ногами, лез в кровать, норовил облизать лицо.
  Вот и сейчас...
  - Крюгер, фу, нельзя, - топнула я ногой на ломанувшегося ко мне пса.
  И он даже вполне честно попробовал выполнить приказ, но... Но тонкие лапы с длинными когтями разъехались на отполированном дереве, собака плюхнулась на задницу, все еще пытаясь затормозить, выпучила глаза и врезалась в Антона.
  - Сука, - успел пробормотать постоялец, прежде чем их обоих вынесло во все еще открытую дверь.
  - Не сука, а кобель, - вздохнула я, поднимаясь по ступенькам. - Антон, не забудьте закрыть дверь. Крюгер, ко мне!
  Рыжий комок меха, глухо тявкнув, пронесся мимо меня наверх.
  "Калифорния? медленно превращается в дурдом.
  Ксенька с Костей уже спали, а поэтому, поцеловав близнецов, я отправилась к Киту, стягивая по пути надоевшие босоножки.
  Пес в комнату панка проскользнул первым.
  - О, живая, - улыбнулся гигант.
  - Не уверена, - проворчала в ответ, падая в кресло здоровяка, вышвыривая босоножки в коридор. - Антон хочет в Африку.
  - А чего ж не в Антарктиду?
  - Тш, - встрепенулась я, косясь на дверь. - Не подавай идей.
  Крюгер поднял острую морду, оторвавшись от вынюхивания чего-то под кроватью Кита, и тоже покосился на дверь.
  - Вон, даже собака понимает. Ко мне, чудовище, - позвала я обормота, опасаясь того, что он может все-таки найти под кроватью панка. Пес послушно уселся у моих ног, я коснулась его головы. Сейчас вполне нормальной, но первое впечатление осталось все-таки сильное. - Ты не дозвонился до Элистэ?
  - Нет. Но бросил клич хозяевам других отелей. Жду ответа. Ты волнуешься?
  - Да. Дурное предчувствие. И дело не только в Крюгере, - пес, услышав свое имя, коротко и негромко тявкнул. - Лера и Антон тоже вызывают достаточно вопросов. Одна не помнила и не знала ничего, этот же... кажется, что знает слишком много.
  - Считаешь, он что-то скрывает? - Кит подался вперед, серьга в правом ухе сверкнула, поймав электрический свет настенной лампы.
  - Не исключаю такой возможности. А еще Волков...
  - А что Волков?
  - Никак не отстанет и зовет завтра на свидание, - поморщилась я.
  - Пойдешь?
  - Пойду, хотя бы потому что надо понять чего он добивается и что ему надо (или .)?
  - Считаешь, он знает, кто ты? Знает, что такое отель?
  - У меня нет оснований так полагать, но... не знаю, от него мурашки по коже и волосы дыбом.
  - Может, он просто на тебя запал?
  - Ага, на Инессу с пятым размером не запал, а на меня запал? - выгнула скептически бровь.
  - Мара, у мужчин разные вкусы бывают...
  - Да черт с ним, даже если и запал, все равно... есть там что-то еще. Какой-то скрытый интерес, свой, второй смысл, если хочешь. Ну да пока оставим все это. Ты мне лучше скажи, близнецы нашли что-нибудь еще на Антона?
  Кит подскочил на месте и потянулся к столу. А через миг у меня на коленях лежала толстая папка. Я пролистала первых несколько страниц, удовлетворенно хмыкнула.
  - Займешь на завтра Антона? У него в списке есть гонки на гироскутерах и рафтинг.
  - Гироскутер окей, но где я ему рафтинг найду?
  - Крутых порогов ему никто не обещал и не гарантировал, а просто по реке сплавиться можно и в Подмосковье, - улыбнулась я. - Не все же мне мучиться с ним.
  - Займу, - кивнул панк, вызвав мой облегченный вдох (или "вздох??).
  - Ты - лучший, Кит. Раздолбай, конечно, но лучший.
  - Сам удивляюсь, - серьезно кивнул парень, поднимаясь на ноги и поднимая на ноги меня. - А теперь иди спать и дворнягу свою прихвати. Он мне тут ночью не нужен.
  - Боишься?
  Панк бросил короткий взгляд в окно.
  - Сегодня почти полнолуние, так что - да. Не хочу остаться заикой только потому, что приспичило отлить, а этот монстр оказался в полосе лунного света.
  - Не такой уж он и страшный, - почесала я псину под подбородком. - Ты страшнее.
  - Я к себе привык и со стороны себя не вижу, слава богу, - парень настойчиво подталкивал меня к двери.
  - Действительно, - проворчала я. - Спокойной ночи, Кит.
  - Спокойной, - отозвался здоровяк.
  Крюгер уже рванул к моей комнате. Странная собака. Иногда он казался абсолютно бестолковым, а иногда слишком умным, но в мертвых глазах призрака нет-нет да и мелькало выражение упрека. У собаки. Ага.
  Видимо, мне действительно пора в отпуск.
  На следующее утро, как только за Китом и Антоном закрылась входная дверь, я поспешила к близнецам. Мелкие, как всегда, пропадали в сети и на мое предложение проветриться отреагировали, мягко говоря, скептически. Недовольные мордашки, тоска всего еврейского народа во взгляде. Но в итоге Ксенька повелась на забег по магазинам, Костя - на клятвенное обещание посетить картинг и сбегать в киношку на очередной голливудский бестолковый ужастик.
  Мелкие собрались быстро и так же быстро загрузились в машину. С нами хотел и Крюгер, но по вполне понятным причинам пса пришлось оставить дома. Теперь к упреку добавилась еще и обида.
  Господи, как люди держат собак? Это же невозможно.
  - В честь чего это? - тихо спросил Костя, когда мы уже припарковались у парка Культуры, и он помогал мне вытаскивать из багажника наши с Ксеней ролики и его велосипед.
  - Вы слишком много времени проводите в отеле, мы слишком мало времени бываем вместе. Я соскучилась по вам за последние пару недель, - пожала плечами. - Да и вообще, лето на дворе, а вы взаперти торчите.
  - С таким летом осени не надо, - фыркнул Костя.
  - Ну, смотри, сегодня нам, кажется, повезло, - махнула рукой неопределенно.
  - Ну да, - скривил мордашку мальчишка, скептически глядя на плывущие мимо облака.
  - Не будь занудой, - улыбнулась, закрывая багажник.
  День прошел весело и шумно. Моя гениальная детвора забыла на несколько часов о своей гениальности и вела себя так, как и положено девчонкам и мальчишкам в их возрасте: дурачилась, ела мороженое, пила жутко вредную, но такую вкусную кока-колу, заедая уличным фастфудом и кукурузой. Мы покатались по парку, покормили голубей, попытались приобщиться к латине и йоге, поиграли в крокодила в палатке Мосигры. Ксенька стреляла глазками в каждого прохожего более или менее симпатичного мальчишку, Костя провожал задумчивым взглядом девчонок в коротких юбках.
  Я наблюдала за ребятней и тихо радовалась мгновениям спокойствия, возможности просто побыть с ними. А в голове зудела мысль о том, что отпускать детвору, когда придет время, мне будет очень сложно. Это разобьет мне сердце. Но я все равно постараюсь радоваться. Очень постараюсь.
  На картинг Ксенька не пошла, предпочтя поболтать с симпатичным инструктором, а вот мы с ее братом оторвались от души: обгоняли, подрезали, врезались друг в друга. У мальчишки горели глаза, и довольная улыбка не сходила с лица, а я подумала о том, что неплохо бы записать его в автошколу. Права ему, конечно, еще никто не даст, но вот научиться не помешает.
  На поход по магазинам и поход в кино ушли оставшиеся полдня. Костя стоически терпел наши женские капризы и мужественно кивал на очередной вопрос из серии: "Правда мне идет??. А в шесть вечера, когда мы уже выезжали с парковки торгового центра, мне на мобильник пришло сообщение от Змеева с местом встречи.
  - От кого? - высунула нос вперед любопытная Ксенька.
  - От знакомого, - пожала плечами. - Его Костя видел недавно.
  - Тот слишком живой? - вскинул брови вверх мальчишка.
  - Ага, - кивнула головой.
  - На свидание зовет? - сощурилась Ксюха.
  - Да, - рассмеялась в ответ. - И я собираюсь принять приглашение.
  - О, как... - задумчиво протянул парень. - Взрослеешь, Мара?
  - Да ну тебя, - отмахнулась от не по годам умного ребенка. - А теперь цыц, пока мы не приехали домой, этот день все еще наш.
  Я вставила флэшку, и всю обратную дорогу мы с ребятней фальшиво, но с душой подпевали Джексону. Джексона мои мелкие любили. Любили оба, несмотря на кардинальную разницу во вкусах и музыкальных предпочтениях.
  Платье к предстоящему ужину мы с Ксюхой выбирали вместе, точнее выбирала Ксенька, я просто молча с ней согласилась. Костя выбор сестры одобрил, но волосы посоветовал распустить. Свой вклад внесла и теть Роза, всунув в руки в последний момент палантин, пока Кит тихо напутствовал:
  - Ты много не пей и, если что, звони.
  - Вы меня словно на войну провожаете. А я всего лишь иду на свидание.
  - Ничего подобного, - тут же запротестовал панк, открывая передо мной дверцу такси, - и если ты не вернешься ночевать, я буду только рад.
  - Кит, - протянула в ответ.
  - Ой, да ладно, - он захлопнул дверцу и, засунув руки в карманы, отправился в дом. Я же тихо посмеивалась.
  В ресторан из-за пробок я немного опоздала, но выбором места осталась приятно удивлена. Небольшой, очень уютный, он притаился на старом Арбате и имел задний дворик и отдельную уличную веранду, спрятанную во дворе и утопающую в зелени.
  Улыбчивая симпатичная девочка в черных брюках и кремовой блузке проводила меня за дальний столик, где уже ждал неугомонный Волков в темных слаксах и светлой рубашке.
  Он сидел ко мне спиной, но, стоило сделать шаг от двери, обернулся широко улыбаясь.
  Хорош, зараза.
  Усмешка вышла несколько нервной.
  Все-таки я действительно давно не была на нормальном свидании.
  - Ты пришла, - Змеев протянул мне розу. Оранжевую розу с яркой каймой, отодвинул стул, помогая сесть.
  - Ты сомневался? - выгнула бровь, отмечая, что вино в бокалы уже налито.
  - Ты устроила мне такую отповедь вчера.
  Желтые змеиные глаза смотрели абсолютно честно, тонкие губы кривились в ироничной усмешке.
  - Я просто сказала тебе правду.
  - Я это ценю, вот только так и не смог понять, причем здесь Инесса.
  Я развернула на коленях салфетку, взяла в руки меню.
  - Правда, не понимаешь?
  - Правда.
  - Волков, поправь меня, если я ошибаюсь, но, мне кажется, что ты привык именно к такому типажу, как она. Нет, не пойми неправильно, у Инессы много положительных качеств. Она умна, целеустремлена, во многих вещах перфекционистка, обладает хорошим вкусом и манерами.
  - Да, а еще папина-мамина дочка и слишком избалована. И типаж... ты знаешь, штука очень условная, меня привлекают разные девушки, - мужчина напротив смотрел внимательно и серьезно. - И поверь, ноги от ушей совсем необязательный атрибут.
  - Но желательный, - фыркнула. - Ладно, забудем. Давай сделаем вид, что я тебе поверила, - примирительно улыбнулась.
   - Поверишь, - кивнул Ярослав словно сам себе. И снова уверенность, прозвучавшая в его голосе, послала по телу табун мурашек, а взгляд гипнотизировал.
  От него приятно пахло каким-то горьковатым одеколоном с нотками ладана. Очень странное и завораживающее сочетание, на удивление приятное.
  - Тебя нет ни в одной социальной сети, - склонил он голову набок, когда мы сделали заказ.
  - Нет. Это пустая трата времени. Все, с кем я хочу поддерживать отношения, у меня в телефоне. Остальные - просто случайные люди, и моя жизнь, любые ее аспекты, начиная от музыки, которую я слушаю, и заканчивая местами, в которых бываю, их не касается.
  - Тогда удовлетвори мое любопытство...
  Я выгнула бровь, Ярослав сложил руки под подбородком, горящая на столике свеча отбрасывала причудливые тени на его лицо, заостряя черты, добавляя черноты в волосы.
  - Какую же музыку ты слушаешь, в каких местах бываешь?
  - Музыка разная и места разные. Я люблю джаз и рок, гранж, могу послушать и зарубежную старую попсу.
  - Beatles, Queen, ACDC, Sting, Дюк Эллингтон, Фитцжеральд?
  - Да, и Ария, Би-2, Кукрыниксы, Apocalyptica, - сделала я глоток вина. - И еще тысячу имен.
  - Но не Eagles? - сощурился змей.
  Я отрицательно замотала головой.
  - Только не они. Кто угодно, но не они и их ужасная "Hotel California". Это реально бесит.
  - Переименуй отель, - предложил Змеев.
  - Не могу, мы работаем по... франшизе.
  - Кстати, хотел спросить, но все как-то не получалось. Как ты стала хозяйкой отеля, почему решила его открыть?
  Вот и что ему ответить на это? Сидит и смотрит этими своими глазами без намека на эмоцию, и ведь не соврешь... Он мент, менты вранье за версту чуют.
  "Понимаешь, Змеев, у меня, по сути, вариантов немного: либо убивать, либо спасать. Так уж получилось, что убивать я не люблю..."
  Ага, шикарно, Шелестова, просто шикарно...
  - Это мое призвание, судьба, если хочешь, - давать кров.
  Он промолчал, даже не кивнул, продолжая меня разглядывать, и было очень неуютно. Даже больше, чем неуютно. Но отвести взгляд... Нет. Еще рано, Волков - первый.
  Мы сидели глядя друг другу в глаза еще какое-то время, ничего не говоря, и я вдруг поняла, что мужчина напротив еще опаснее, чем я думала. От осознания по спине пробежала толпа мурашек, напряглось тело, одеревенела шея, волоски на руках встали дыбом.
  Он почувствовал. Понял. Не знаю, как, но понял.
  - Кто ты? - спросила, разбивая молчание вдребезги. Спросила ровно и тихо.
  Уголок его губ дрогнул, Ярослав слегка сощурился, подался еще ближе, все так же держа подбородок на сцепленных в замок руках. Летний ветерок всколыхнул пламя свечи и лампочки над головой в саду, ломая рисунок теней, к которому я только-только успела привыкнуть, пряча от меня глаза мужчины, но не скрывая их странного блеска.
  - А ты?
  И снова я не знала, как ответить так, чтобы не соврать, а соврать очень хотелось, вот только...
  - Позвольте, - голос мальчика-официанта, раздавшийся над плечом, заставил вздрогнуть и дернуться.
  Ярослав на миг скривился, а потом откинулся на спинку стула, напряжение постепенно спадало, смытое голосами других посетителей, легкой музыкой и звоном посуды.
  - Ты не ответила...- начал он, стоило мальчишке удалиться.
  - Ты тоже.
  - ... и, судя по всему, не собираешься.
  - А ты?
  Что же ты такой упрямый? Такой... сложный? Кто ты?
  - На данный момент я - мент, консультирующий ментовку бихевиорист, если уж совсем точно.
  - Хозяйка отеля, занимающаяся иногда частным сыском от скуки, если уж совсем точно, - шутливо поклонилась, оценив маневр Змеева.
  Мужик умнее, чем хочет казаться. Еще один повод для беспокойства.
  - Принято. Пока... - он улыбнулся, расстилая салфетку на коленях. Улыбнулся открыто и абсолютно обезоруживающе, превращаясь в милаху-парня как по волшебству. Его "пока", конечно, настораживало, но не на столько, чтобы я за него цеплялась. Жизнь - штука непредсказуемая, кто его знает... Да и вечер, действительно, прекрасный - легкий, сонный, полный неги.
  Мы ужинали неспешно, разговор тек плавно, больше не натыкаясь на острые углы и лезвия ножей. Кухня была чудесной, вино ненавязчивым, атмосфера спокойной. Он что-то рассказывал бархатным голосом, словно заворачивая меня в теплые нотки корицы и шафрана, а я дремала под эти звуки, иногда кивая и улыбаясь, не ощущая больше той опасности, которая исходила от Змеева в самом начале.
  Правда продолжалось это ровно до тех пор, пока нам не подали десерт и кофе. Стоило официанту отойти, как рядом раздался громкий, какой-то воинственный, злой стук женских каблучков.
  Ярослав поднял голову и тут же устало закатил глаза, глядя на кого-то за моей спиной.
  - Нашел себе новую грелку?! Какой ты быстрый!
  - Вероника... - протянул Змеев. - Не рад.
  Вероника-без-лица, которая все еще стояла за моей спиной, шумно втянула в себя воздух. Я позволила себе лишь короткую усмешку, адресованную Волкову:
  "Я же говорила".
  "Извини", - прочитала в ответном взгляде.
  И ведь... Ему действительно жаль. Правда жаль.
  "Хочешь, уйдем?" - указала глазами на дверь.
  - Простыни хоть после меня поменял! - продолжала шипеть незваная Вероника.
  "А твой десерт?" - посмотрел Змеев на пирожное.
  - Ника, то, что ты сейчас делаешь, ничего не даст. Это бессмысленно, а ты выставляешь себя в дурном свете.
  "Вкусное, - я облизала ложку. - И кофе вкусный, - сделала глоток из чашки. - Но к черту!" - салфетка перекочевала с моих колен на стол.
  Змеев накрыл мою руку своей:
  "Не торопись", - читалось во взгляде, как в книге.
  Девушка наконец-то вышла из-за моей спины, повернулась лицом.
  - А ты?! Думаешь, это у него серьезно? Да он через неделю тебя пошлет! - она подтянула соседний пустой стул и села на него, закинув ногу на ногу, скрестив на груди руки, злобно глядя на меня. Симпатичная, с отличной фигурой, ухоженная... дорогая.
  Ярослав позвал официанта.
  "Хорошо. Плачу и уходим".
  - Хочешь, расскажу тебе про Яра?
  Очередной кусочек пирожного отправился в рот. Яр... как корова, честное слово - я скривилась.
  "Тоже никогда не любил это сокращение", - ответная гримаса от Змеева.
  - Сколько он тебя уже трахает? Несколько дней, наверное, раз притащил сюда. Ярочка...
  "Еще хуже вариант".
  "Согласен".
  -... у нас кого попало в "Сонату" не приводит, только тех, кого трахает, причем недавно, когда ощущения еще новы. В качестве благодарности.
  Бровь сама собой поползла вверх. Насмешливый жест.
  "Она ничего обо мне не знает".
  "Не сомневаюсь".
  - Ты, наверное, думаешь...
  За своей злостью девушка не замечала нашего странного, непонятного пока даже мне самой диалога с Волковым. Но в его глазах, жестах, мимике читать было очень легко. И я читала, и он читал в моих, пока мы ждали официанта, а разозленная бывшая пассия лила яд и помои. Лила пока исключительно на себя, потому что мы оба слушали Веронику краем уха.
  Пирожное я все-таки доела, не сумев отказать себе в удовольствии.
  - Чего ты молчишь? Волков, - развернулась дамочка к Ярославу, - сбылась твоя мечта, и ты нашел себе немую сироту!?
  Появился мальчишка-студентик, обслуживающий нас, и замер в нескольких шагах, не решаясь подойти. Немногочисленные посетители бросали на столик заинтересованные взгляды.
  Пришлось кивнуть, подзывая парня со счетом.
  - Ты ужасна, - отбил Змеев, поднимаясь, снова заставив бывшую подавиться воздухом.
  "Пойдем".
  Я кивнула, встала, забрала с подлокотника шаль.
  - Да какого хрена... - Вероника тоже начала подниматься, но Ярослав положил ей руку на плечо, вынуждая сидеть на месте.
  - Девушка пьяна, не наливайте ей больше и вызовите такси на Савеловскую двадцать восемь, - положил несколько купюр в кожаную книжку почти не глядя.
  "Пошли?"
  "Да".
  - Ты - тварь, Волков! Тварь! - кипела обиженная, чуть ли не крича нам в спины. Она кричала что-то еще, несчастный студент пытался угомонить разбушевавшуюся клиентку, а мы уже были у выхода.
  - Возьмешь меня под руку? - спросил Ярослав, когда мы оказались на шумной улице, что-то выискивая на лице.
  - Возьму, - улыбнулась. - Вечер еще не кончился? - спросила просто так, уверенная в обратном полностью. И снова прочитала в змеиных глазах ответ:
  "Все только начинается".
  "Как заманчиво".
  Волков достал мобильник и вызвал такси.
  Вечер по-прежнему был удивительно ясным и погожим, давно не было такого на моей памяти. Старый Арбат шумел и кипел. Девчонки и мальчишки, шумные компании и парочки, чудесные, веселые, неугомонные, немного пьяные, немного шальные. Они сами по себе вызывали улыбку и ощущение жизни, как шампанское пузырьками по венам.
  Машина подъехала быстро, Ярослав назвал адрес. Смутно знакомый адрес.
  - Э, девушка, - повернулся ко мне водитель-таджик, - давай мы твоего кавалера здесь оставим, а сами кататься поедем. Всю Москву тебе покажу.
  - Спасибо большое, - рассмеялась открыто, - но как-нибудь в другой раз.
  - Зря отказываешься, ой зря. У него даже машины, вон, нет, - продолжал улыбаться водитель, весело поглядывая то на меня, то на Волкова в зеркало заднего вида. - Зачем тебе такой?
  - А мне нравятся пешеходы, - усмехнулась.
  - Все равно зря, - подмигнул таксист.
  Старенькая девятка хоть и пахла бензином, но была ухоженной и чистой. За машиной следили и любили, и в этом тоже было какое-то свое очарование - в веселом водителе, вечерней Москве, в "Выпьем за любовь", играющем по радио, и в шуме дороги за окнами.
  Я бездумно рассматривала вывески и неоновые огни, фонари, прохожих и людей на остановках, было уютно.
  А когда такси остановилось и мы вышли, я с удивлением взглянула на Ярослава.
  - Разве он еще работает?
  - Официально нет, но нам откроют, - улыбнулся мужчина, снова из холодного Змеева превратившись в мальчишку.
  "Аптекарский огород"... Последний раз здесь я была лет пять назад - кусочек природы почти в самом сердце мегаполиса. Красивое место днем. Но вот ночью я его не видела ни разу.
  Нас действительно пропустили внутрь, и я с удивлением обнаружила, что таких визитеров, как мы, здесь достаточно много.
  Подсвечивался только вход, дальше фонарей практически не было, но на входе нам выдали по старинному масляному фонарю и, судя по запаху, в нем было действительно масло.
  - Мы немного раньше, - тихо проговорил Ярослав, снова подставляя мне локоть. - Можем пока погулять.
  - Последний раз мы были здесь с близнецами.
  Я с удивлением осматривалась вокруг. Света фонаря хватало только на то, чтобы немного осветить дорогу впереди, растения выглядели темными кляксами разной формы и величины, разбросанными в хаотичном порядке. Странно, но страха это не вызывало. Скорее... завораживало и вызывало ощущение тайны, как легкая щекотка. Сад спал.
  - Расскажи мне о них.
  - О близнецах?
  - Да.
  - Они самые чудесные и замечательные дети на свете. Вот думаю отдать Костю в автошколу, как все мальчишки он любит машинки и скорость.
  - А девочка?
  - Ксенька хорошо рисует. У нее действительно к этому талант. Периодически они воюют с братом. Он однажды запер сестру в шкафу, когда она измазала красками его футболку, а Ксеня там уснула. Проспала полдня, а выйдя заявила, что давно так хорошо не высыпалась. Надо было видеть лицо Кости в тот момент.
  Ярослав коротко хохотнул.
  - Как они к тебе попали?
  - Долгая история, - пожала плечами, стараясь не выдать напряжения. - Как-нибудь потом расскажу.
  Мы вышли к пруду и его темной глади. Свет фонарей отразился и преломился от воды, а я смотрела на нее и гнала от себя дурные воспоминания. Мне всегда страшно видеть на пороге детей, но тот случай... Все еще мурашки пробегали по позвоночнику.
  - Каково это быть хозяйкой отеля?
  - Интересно, сложно, иногда утомляет. Иногда кажется, что из кранов никогда не перестанет течь, что в номерах никогда не будет порядка, что двери всегда будут скрипеть, но это только кажется. На самом деле отель и его постояльцев просто надо любить и к гостям относиться как к членам семьи. Не всегда получается, иногда хочется убить нового приезжего, иногда побыстрее выпроводить, но... Знаешь, чем больше я их вижу, тем больше понимаю краски мира. Хотя... кому я рассказываю? Как тебе у Сухаря?
  - Колоритный персонаж. Честный, каменный, непробиваемый. Ребята хорошие, им иногда не хватает опыта, но они с лихвой окупают эту нехватку интуицией. Сашка часто торопится, Дубов бывает слишком резок, но дело свое они знают и, что немаловажно, любят.
  - Вроде ответил, - подняла я фонарь к лицу Змеева, - а вроде и нет.
  - Мне комфортно там, но мне почти везде комфортно, тем более это ненадолго.
  - Сухарев говорил, ты их консультируешь, это по поводу тех женщин на балконах?
  - И да, - фыркнул Ярослав, - язык за зубами они держать не могут. Теперь еще одно дело появилось, но изначально да.
  - Как-то напряженно прозвучало.
  - А потому что дело дерьмовое, с какой стороны ни посмотри, но давай мы сегодня не будем о нем говорить.
  - У нас с тобой как-то много запретных и отложенных 'на потом' тем для первого свидания, не находишь?
  - Как раз для первого свидания все отлично. Какие ты любишь цветы?
  - Если я отвечу, что люблю кактусы, ты мне поверишь? Волков откинул голову назад и расхохотался.
  - Нет. Так какие?
  - Розы, как раз такие, как ты мне подарил, и... как я оставила в ресторане, - стало вдруг до безумия жаль тот цветок, не знаю почему. В конце концов, это всего лишь цветок и он все равно завянет рано или поздно, но... было действительно жалко.
  - Прости, - покаянно склонил он голову. А мы уже дошли до конца пруда, повернули на одну из аллей. Ярослав бросил короткий взгляд на часы.
  - Все в порядке, забудь. Это чудесный вечер и очень необычный. Мне кажется, что я сто лет вот так вот никуда не выбиралась и не отдыхала. 'Аптекарский огород' ночью завораживает еще больше, чем днем, - я качнула фонарем, высвободила свою руку и повернулась лицом к Волкову. - Немногие знают про это место.
  - Я бывал здесь еще студентом, - усмехнулся Ярослав. - Мне нравилось тогда. И странно, но тогда казалось, что он больше
  - Еще бы, - я по-прежнему шла задом-наперед. - Тогда все воспринималось ярче, громче, больше. Почему ты хмуришься?
  - Боюсь, что ты упадешь. Здесь брусчатка, а ты на каблуках... Как вы только их носите?
  - С улыбкой, - фыркнула. - Не пережив... - договорить не удалось, каблук поехал, я покачнулась, тяжелый фонарь потянул вниз. Ярослав перехватил меня у земли, поймав за талию, но лодыжку все равно прострелила боль.
  - Я же говорил, - прошептал он мне на ухо.
  - Считай накаркал, - так же тихо ответила я. Ярослав прижимал меня спиной к своей груди, я чувствовала биение его сердца, тепло тела, ощущала твердые руки. По телу пробежали мурашки, было приятно, было более чем приятно. Мы замерли на несколько мгновений, его дыхание шевелило волосы на затылке, одуряющий запах забивал ноздри. Горячая ладонь спустилась немного ниже, легла на бедро. Я сосредоточилась и сконцентрировалась, словно не по своей воле, на этих ощущениях.
  - Ты в порядке? - снова прошептал он, немного помогая вынырнуть из транса, не до конца, но все же...
  - Вроде бы, - как заторможенная, ответила. - Каблук только сломала.
  Волков отстранился, развернул меня и, оглядевшись, усадил на ближайший высокий бордюр, поставив мой фонарь туда же, а свой - на землю. Он явно не поверил, что я ограничилась только сломанным каблуком.
  'Женщины', - снова удалось прочитать во взгляде.
  'Сам дурак', - выгнула бровь, оцепенение прошло. Постепенно отпускало и это острое чувство мужского присутствия внутри личного пространства.
  Змеев осторожно снял туфлю, взял мою ногу, длинные пальцы уверенно сжали лодыжку, я дернулась от неожиданности и его прикосновения.
  - Болит все-таки? - поднял он на меня глаза.
  - Нет. Просто у тебя руки холодные, - я забавлялась. Забавлялась ситуацией и его позой, серьезностью во взгляде и вообще абсурдностью и наивностью происходящего, стараясь за этой насмешкой скрыть чувства, которые вызывал этот мужчина. Физические ощущения: предвкушение и дрожь. Куда меня понесло, а главное зачем?
  С другой стороны, куда бы не понесло, на сегодня, это надо заканчивать.
  - Все хорошо, - я осторожно высвободила ногу.
  - Но... - Легко, - пожала плечами, прочитав вопрос в змеиных глазах. Сняла вторую туфлю и поднялась на ноги. - Вопрос решен, мы можем продолжать прогулку, Змеев.
  - Как?
  - Змеев. Я с самой первой нашей встречи тебя так называю. У тебя глаза змеиные, желтые, - не стала юлить. - Только не обижайся.
  - На женщин, дураков и судьбу не обижаются, - легко пожал мужчина плечами, пристально разглядывая мои босые ноги. - Интересный у тебя педикюр.
  - Ксенька решила попрактиковаться сначала на мне, прежде чем испытать новый лак на себе, - тоже посмотрела на ядовитую расцветку то ли чернобыльской клубники, то ли просто растекшейся божьей коровки.
  - Умная девочка.
  - Я говорила.
  - Змеев, значит... - пробормотал он, вскинув голову. - Только глаза?
  - Нет. Не только. Ты сам... я говорила еще в отеле, когда тебя прислал Сухарев, что ты напоминаешь мне Каа. С тех пор ничего не изменилось, и...
  Да что уж там. В конце концов, я сегодня согласилась на свидание не потому, что он мне понравился.
  - Ты не человек, Ярослав.
  Тонкие губы растянулись в улыбке, он весь как-то неуловимо изменился. Глаза заблестели ярче, заострились черты лица, и чувство опасности пробрало с головы до ног, волоски на руках встали дыбом. Не той опасности, что испытываешь, глядя в глаза палачу или группе пьяных придурков, а той опасности, которую испытываешь, смотря на дрессированного тигра в цирке. Ему вроде бы привили манеры, ты понимаешь, что хищник на тебя не бросится, а даже если и бросится, защитит клетка, но... Но черт его знает, что у зверюги в голове.
  - Но ты здесь, со мной, в почти безлюдном саду... - протянул мужчина, подтверждая мои подозрения. Волков не приближался, не сдвинулся ни на миллиметр, а ощущение было такое, что он снова вторгся в мое личное пространство. Неприятно. Завораживает. Но только и всего.
  "Почему? Потому что ты тоже не человек, Мара?"
  Снова эта странная способность читать в глазах.
  "Да".
  - А еще потому, что я не понимаю, что тебе от меня надо. От меня и от моего отеля. Зачем ты пытался влезть в наши компьютеры?
  Змеиная улыбка стала шире, теплее, что-то мелькнуло на дне змеиного взгляда.
  - Было любопытно... - не стал отпираться Волков.
  - Больше так не делай. Сейчас тоже любопытно? - выгнула бровь, поднимая фонарь выше, по-другому, по-новому ломая окружающие нас тени. Теперь пришло ощущение силы, нечеловеческой силы, исходящей от мужчины. И жара... такого знакомого, зовущего, искушающего. Но ощутила я это лишь потому, что он мне позволил. И никак иначе.
  Странная игра на ночь глядя.
  - Сейчас более чем когда-либо.
  "Кто ты?"
  "Не торопись, Ярослав".
  - Так зачем ты привел меня сюда в это время? - я взяла Волкова под локоть, почувствовав, как он замер на миг. Мои туфли очень странно смотрелись в его руках.
  - Сегодня здесь только для узкого круга будет петь моя хорошая знакомая. Думаю, тебе понравится, - мы медленно двинулись назад, в сторону пруда.
  "Это незаконно?"
  "Еще как", - опять улыбка мальчишки - открытая и честная.
  "Нас могут поймать?"
  "Нас с тобой? Нет. Но будет весело".
  Насмешливый, бесшабашный Волков откровенно озадачивал. Интересно, это всего лишь очередная маска или действительно часть его личности?
  У дальнего конца пруда такими же тяжелыми масляными лампами, что были у нас в руках, огородили небольшой участок. Мягкий свет пламени кругами ложился на землю, но так и не смог рассеять темноту, царящую вокруг, чернильная вода пруда поглощала отсветы живого пламени, давая лишь слабое отражение. Лампы словно тонули, тонул огонь, тонули в обсидиановой глубине тени и отражения других людей. Действительно немного. Человек двенадцать, а может и не человек.
  Волков по-прежнему нес в руках мои туфли, я по-прежнему держала его под руку, и вечер по-прежнему навевал негу и приятную дрему. Не ту затягивающую, сыпучую, липкую, как патока или слишком густая, сожженная карамель. Нет. Легкую, дрожащую, очень нежную и почти невесомую, а поэтому таящую в себе опасность. Ту самую опасность дрессированного тигра на арене цирка.
  Дорожки под босыми ступнями все еще хранили тепло ушедшего дня, летний ветер тревожил спящие деревья, как музыкант, легко перебирая листья, словно струны гитары.
  Я отпустила себя, как только в центре показалась девушка. В легком летнем платье, как и я, босиком, невероятно юная, невероятно... освежающая. Она была похожа на весну, на начало лета. Легкая, светлая, чистая. И голос был такой же - искрящийся, хрустальный.
  Я улыбнулась уголком губ, считывая окружающих и окружающий фон. Вот только пока не могла определиться, кто именно из двух сестер передо мной. Хитрожопый Волков. Притвориться или не стоит?
  Зачесалась спина.
  Не знаю, насколько хорошо получилось изобразить коровий взгляд, но я очень старалась. Да и девушка пела действительно хорошо. Райская птичка... Все-таки райская, а значит из-за нее в центре сегодня хорошая погода. Интересно, где ее сестра? Хотя... нет, не интересно, как прилетели, так и улетят.
  А Змееву надо отдать должное.
  Краем глаза заметила, как окружающий нас народ начал едва заметно покачиваться, следуя за льющейся мелодией. Одернула себя и тоже начала двигаться.
  Это действительно было просто. Девушка пела красиво, пела а капелла, пела, полностью отдаваясь мелодии и звучанию, пела, вторя ветру, забирая, по капле вытягивая дурные мысли, раздражение, усталость, тяжесть, злость из окружающих.
  Я отдала ей злость и усталость, отдала показательно, так, чтобы Волков обязательно заметил, а вот раздражение приберегла. И удивилась, обнаружив такое большое количество именно злости. Давно я пар не спускала, очевидно, вот и накопилось.
  А свидание-то вышло не только познавательным, но и для душевного равновесия очень полезным.
  Улыбку удалось сдержать с трудом.
  Змеев, правда, тоже использовал "концерт" себе на пользу. Вот только не отдавал он ничего, мужчина рядом поглощал. Почти проглотил все то, что я так тщательно ему демонстрировала. Так вот что тебя привлекает? Смерть, что стоит за спиной? Тьма, что окружает коконом? Ад, что таится внутри?
  А твой ад, он какой? Такой же, как мой, или другой?
  Змеев-Змеев...
  Моя рука осталась лежать на сгибе его локтя, я расслабилась и действительно позволила себе насладиться голосом райской птички.
  Забавными дорогами ведет нас судьба, путанными, непредсказуемыми, ломанными. Встреча, еще вчера казавшаяся ничего не значащей, может оказаться ключевой, а главный персонаж вдруг отойти на задний план, как в театральной постановке гениального глупца или глупого гения.
  Ярослав тоже постепенно расслабился, сытая удовлетворенная улыбка на миг растянула губы, но во взгляде все еще читался голод. Голод в его движениях, в том, как он резко нагнулся, поставив свой фонарь и мои туфли, как так же выпрямился, чтобы обнять рукой за талию, придвинуть еще ближе.
  Я не сопротивлялась, не возражала. Пусть.
  Через двадцать минут он переместился вновь, оказавшись за моей спиной. Девушка, судя по блеску в глазах и довольной улыбке, заканчивала петь.
  - У тебя мурашки, - Волков невесомо провел по моей руке.
  - Может быть, - "заторможено" ответила, постаравшись скрыть реакцию тела на прикосновение.
  Пиджак лег на плечи, Змеев обнял меня двумя руками, по-прежнему стоя за спиной.
  Что-то подсказывало, что он не до конца поверил в мое представление.
  Пусть.
  Девушка закончила петь спустя десять минут и в оглушительной тишине скрылась в темноте "Аптечного огорода". Ее ухода почти никто не заметил, зрители медленно приходили в себя, просыпались, обретали ясность взглядов, четкость движений. Они подхватывали свои фонари и двигались к выходу, все еще в легком забытьи.
  Через десять минут мы остались со Змеевым вдвоем, в тусклом круге света от наших фонарей.
  - Ты играешь не по правилам, - развернулась я в его руках. Развернулась медленно, потому что было действительно уютно и приятно. И я действительно была благодарна за этот вечер, за возможность избавиться от лишнего, расслабиться, не думать. Пусть и затеял Ярослав это все, преследуя свои цели.
  Пусть.
  - Ты не хотела от меня игры по правилам, - его ладонь опустилась мне на шею, большой палец гладил венку. - Ты не ждала от меня игры по правилам.
  - Думаешь?
  -Уверен, - усмехнулся мужчина. - Будешь отрицать?
  - А смысл? - усмехнулась в ответ. - Большой, грозный, опасный.
  - Это твое мнение обо мне?
  - Его часть, - прикрыла глаза, поглаживания стали еще медленнее, еще осторожнее. От пиджака пахло ладаном, немного сигаретным дымом.
  - Хорошо, пока хорошо, - он прикрыл на миг глаза. - Сейчас два часа ночи. Скажи, что мы делаем дальше?
  - Вызови такси.
  - Отвезти тебя домой? - все-таки спросил он.
  - Нет. Вызови такси, - покачала головой. - Я поеду одна.
  Ярослав кивнул, но с места не сдвинулся, рук не убрал, продолжая смотреть мне в глаза, я положила ладони на его грудь. Под правой ровно билось сердце. Я ощущала его каждой клеточкой прижавшегося разморенного тела. Он был почти горячий, закаменевший, словно его кости из металла, тело - из черного титана.
  Мы так и стояли еще какое-то время, не делая попыток приблизиться, не пытаясь испортить все неуместным, пошлым поцелуем. Просто стояли, пока в его кармане не зазвонил мобильник.
  Волков нахмурился, достал телефон и ответил на вызов, я предпочла отойти к самому краю пруда. Звонок в два часа ночи хорошим не мог быть по определению, а учитывая специфику его работы...
  - Через полчаса буду, - бросил он, подходя ко мне.
  - Дубов? Или Сухарев?
  - Дуб, - отражение Ярослава в водной глади провело рукой по волосам. Он что-то набирал в телефоне, скорее всего вызывал машину.
  - Пойдем, - я взяла его за руку, потянула к выходу, подхватив по дороге туфли, Волков поднял фонари.
  В саду погасли все огни, даже те, что встречали нас у входа. Он полностью погрузился в сон, убаюканный птицей и ветром.
  А Москва с другой стороны все так же шумела и кипела, переливалась огнями.
  - Позвони мне, - посадив меня в машину, попросил Ярослав, - как доедешь.
  - Напишу, - кивнула, скрыв усмешку.
  Мужчина коснулся коротким поцелуем руки.
  - Спасибо за вечер.
  - Тебе спасибо, - улыбнулась.
  Змеев отпустил мою ладонь, отступил на шаг, захлопнул дверцу, водитель завел мотор.
  Через час я, как и обещала, написала Волкову, ответ пришел тут же: "Хорошо, спи". И это командное "спи" заставило снова усмехнуться.
  Платье упало к ногам, туфли со сломанным каблуком остались валяться у порога, а я отправилась в душ. Спать действительно хотелось.
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"