Аннотация: Как и обещала, своеобразное продолжение к "Все, кто ищет". Поток даже не сознания, а просто эмоций, так что на нечто высокое я не претендую. Написано под впечатлением от песни Boyce Avenue "Every Breath".
Порой так бывает, что, упав, не хочется вставать.
Ей не хотелось. Она мечтала лишь об одном: лежать вот так с закрытыми глазами сотни и тысячи лет, чувствуя, как ветер играет с волосами и как холод подступает всё ближе, проникая сквозь бреши пробитых доспехов. Она не хочет подниматься вновь, ей это не под силу: крылья ведь были сломаны, а желание продолжать что-то, жить чем-то ещё, любить кого-то ещё, страх смерти и любопытство, - всё было сметено прочь волной усталости и какой-то странной отрешённости. Она не хочет в очередной раз собирать свою жизнь по кусочкам, как рассыпавшуюся мозаику, что-то кричать и шептать, начинать всё заново, видеть вокруг себя тела погибших и гордо нести знамя победителя. Ей до смерти надоели и циники, с их кривыми усмешками и надменными словами, и идеалисты, потому что в них не было ни тонкости, ни знания. Не хотелось что-то менять.
Нет, лучше она будет лежать здесь, среди мёртвых, зная, что скоро к ним присоединится, уже на веки вечные. Кровь неспешно застывала на морозе, и раны причиняли адскую боль. Но она не вставала. Она не боролась.
Она настолько погрузилась в свой невидимый мир, где царствовали одни лишь тени, что не осознала, что кто-то настойчиво трясёт её за плечи.
- Командор?
Кто-то вырвал её из забвения и вновь лишил надежды на покой... на тишину... на беспамятство. Пришлось открыть глаза.
Перед ней был её брат по оружию, сын того, кто испортил ей жизнь. Он был бледнее обычного, и руки его были по локоть в крови.
Забавно, подумала она. Его отец убил её родителей, а сам он только что вырвал её из лап смерти... Никто из них не ведает милосердия...
И в ту же секунду она отвергла эти малодушные мысли. У неё уже был шанс умереть, шанс обрести покой. Но она им не воспользовалась, как и не дала Логейну пожертвовать собой. Не потому, что она не хотела умирать, а потому, что она не хотела тогда умирать так. Она была дочерью тейрна, в конце концов, а не послушной марионеткой ордена.
Она с трудом встаёт на ноги с помощью Натаниеля и бредёт, как призрак, среди мёртвых солдат. Двор крепости просто завален трупами. Через некоторых переступить не удаётся, и они идут прямиком по мёртвым телам.
Она останавливается, завидев на земле штандарт Амарантина, и высоко поднимает его, не обращая внимания на боль. Флаг с гербом её бывшего врага развевается в бледно-сером небе под порывами ветра. И ей нет никакого дела до того, что этот герб некогда был символом Рендона Хоу. Долг превыше всего остального. Так учил её отец. Она командир, и у неё нет права на минуты слабости. Да и на вражду, на страсть, на сильную ненависть, затмевавшую разум, она не была больше способна. Даже это у неё забрали.
- Победа! Мы победили! - её голос разносится вдоль стен и холмов, как глас Создателя, пробуждающий мертвецов от их вечного сна.
Израненная и белая, словно снег, в этот момент она напоминает собой святую Андрасте.
~*~*~
Вкус победы всегда разный.
Для кого-то он подобен кристальной росе, прохладной и чистой. Для другого он отдаёт пеплом и гарью, и от такой победы тошнит, от неё хочется сбежать куда-нибудь далеко-далеко и забыть, как давнишний детский кошмар. Для третьего она и вовсе безвкусна, ибо битвы и смерти давно приелись, и многое хотелось бы отдать за то, чтобы больше никогда её не ощущать и не знать.
Вкус этой победы он не мог распознать.
Впервые за многие недели он испытывает подлинную, неподдельную радость: эти земли, где он вырос, где он знает каждую тропинку, каждый камушек, были наконец-то свободны. Солнечные лучи наконец-то пробились сквозь чёрную пелену туч.
Но что ему делать дальше?
Раньше мысли были обращены лишь к борьбе, к сражению, они не давали тёмным думам о мести, о горе, о вине обрести над ним власть. Теперь они ушли. Как же ему спастись в этот раз? Куда бежать?
Она, похоже, думает о том же, что и он. И как бы больно ему не было об этом думать, он признаёт, что её потеря горше его.
~*~*~
Она отмахивается от хлопьев белого пепла, а взгляд её устремлён к морю.
Похороны...
Волны шумно разбиваются о песчаный берег, а молитвы священниц сливаются в один хор голосов.
Столько погибших...
Её руки сжимаются в кулаки. Крепость разрушена, большая часть её защитников пала, до последнего надеясь, что помощь придёт.
Но она не пришла. Её неоткуда было ждать. Ферелден слишком слаб, Мор опустошил его, выпил из него всю жизнь и не оставил ничего, кроме пустых деревень и павших городов.
И всё равно, зная всё это, она не может избавиться от ощущения, что её в очередной раз бросили. С самого начала. Просто Алистеру не нужны были лишние проблемы. У него хватало своих. До Амарантина, бывших владений преступника Хоу, никому не было никакого дела.
Она вздыхает, втягивая носом холодный воздух, терзаемая чувством вины. Ведь она понимает, что не будь она эрлессой и властительницей этих земель, не знай она всех этих людей, ей бы тоже было всё равно. Нет, хуже. Она сочла бы это справедливым возмездием, платой за все те беды, что случились с Хайэвером и её семьёй. И это омерзительно.
Она видит, как вдоль пляжа разгорается цепь ярких костров. Церемония погребения достигла кульминации. А костров так много... слишком много.
- Эрлесса, вам письмо... от короля, - слышится рядом испуганный шёпот служанки. От короля. Она сказала это с такой многозначительной паузой, что и дураку стало бы ясно: её отношения с Алистером не раз становились главной темой для бесед в людской.
Она разрывает конверт с печатью. Пробежавшись по письму глазами, она с яростью сминает его в комок. Как он смеет...
Но не сейчас. Не время для ярости. Сейчас время для скорби... время почтить память всех, кто погиб в ту ночь с её именем на устах.
Свет погребальных костров развеивает сумерки. Она больше не гонит от себя пепельные снежинки. Она подставляет им лицо. Им и морскому бризу.
~*~*~
Он заметил, как помертвело её лицо там, на пляже, где она стояла в своих серебряных латах на каменном выступе и молча наблюдала за похоронами. Он даже удивился, как такое вообще возможно: всякий раз, когда он пытался заглянуть ей в глаза, он не видел в них жизни.
Что-то случилось...
Он нагоняет её, когда на землю уже опустилась ночная тьма. Рокот волн слышен даже здесь, на развалинах крепости. Где-то очень далеко раздаётся волчий вой.
- Командор? - спрашивает он. - Что-то не так?
Она оборачивается и окидывает его долгим взглядом. По её лицу ничего нельзя прочесть.
- Король приглашает нас во дворец, - слова даются ей с трудом. - Отпраздновать.
- Что праздновать? - мрачно отзывается он. - Победу?
- Похороны, - и она растворяется в ночной глуши.
Он разворачивается и идёт назад, на дикий пляж, чтобы послушать песнь ветра и моря.
~*~*~
Никому из них это не нужно.
Она смотрит на лица своих спутников, когда они приближаются к королевскому дворцу, сопровождаемые толпами веселящегося народа. Никто из её новых друзей не знает, как себя вести, недоумение и лёгкое беспокойство в их движениях и глазах. Они нервничают. Лишь Натаниель идёт уверенно и смело, какая-то странная решимость на его лице. Её же колотит от гнева и негодования. Она не празднует. Никто из тех, кто бился с ней плечом к плечу, не празднует. Они все были тогда на берегу. Все помнят дым костров... Алистеру этого не понять.
Она ловит на себе косые взгляды, когда они входят в тронный зал. Ещё бы. Бывшая любовница нынешнего правителя. Да ещё в таком виде. Ну совсем не праздничном. Ведь в отличие от придворных, разряженных в шёлк и перья, она облачена в свои доспехи, и верный меч её под рукой.
Но почему-то, приближаясь к королевской чете, она успокаивается. Её ярость исчезает. На её место приходит доселе совершенно неведомое ей чувство, о котором так много говорил ей отец. Он, смеясь, называл это феодальной верностью и рассказывал, что подобные эмоции овладевали им в присутствии короля Мэрика.
Она падает на одно колено перед Алистером и его царственной супругой. В эту минуту она видит перед собой не человека, разбившего ей сердце, но короля. И ничего больше.
Анора встречает её благосклонной улыбкой. Она спасла её отца, и королева не таила к ней ни злобы, ни ненависти. Она вдруг обнаруживает, что улыбается ей в ответ. И глядя в голубые, словно весеннее небо, глаза Аноры, она верит, что всё было правильно.
Алистер мрачен. Его жесты и слова скупы, словно осеннее солнце. В них сквозит обида и горечь.
Склоняя перед ним голову, она радуется, что не она его королева.
~*~* ~
Им смешно.
Он видит на себе насмешливые взоры баннов и эрлов. Они забавляются, глядя на него. Для них он теперь не просто сын неудачника и убийцы, он ещё и комнатная собачонка гордой дочери семьи Кусланд, которой они только что перемыли все косточки.
Ему становится противно. Эти снобы не ведают, что такое голод и скорбь. Они питаются слухами, как воздухом, и опустить кого-то в грязь для них - подлинное наслаждение.
Его идеалы были разрушены, родина лежала в руинах, а надежды подхвачены вихрем и унесены вдаль. И теперь он стоит в этом огромном зале и топчется на месте, чувствуя, что ему здесь не рады.
Ему хочется извлечь клинок из ножен и заставить их прочувствовать на своей шкуре всю его боль. И он безмолвно молиться Создателю, прося у него сил, чтобы всё это выдержать.
~*~*~
Она выходит на один из балконов дворца, чтобы спрятаться от шумных выкриков и поглядеть на звёзды. В эту ночь они сияют бриллиантовым блеском, будто драгоценные камни, небрежно рассыпанные чьей-то рукой по тёмному покрывалу чёрного неба.
Где-то там во всю идёт пиршество, и люди поднимают тосты в её честь. А она стоит здесь, одна, и мечтает о тяжёлых вздохах океанских волн.
Рядом слышатся чьи-то тяжёлые шаги. Ей знаком этот звук, и не нужно даже оборачиваться, чтобы понять, что Алистер стоит у неё за спиной.
- Ты ушла, - его голос напряжён.
Она молчит. Зачем он здесь? Чтобы бередить её раны? Лучше бы он оставил её навсегда, прекратил преследовать в мыслях и снах...
Лучше бы он ушёл...
- Я... - Алистер обречённо вздыхает. - Почему ты молчишь?
Откуда-то налетел ветер и пригнал небольшие рваные тучи. Они закрыли собой звёзды. Жаль... ведь было так красиво.
- Ты не хочешь со мной разговаривать?
Она глядит на него через плечо, но всё равно молчит.
- Слушай... Я не... Думаешь, мне тоже было легко, когда ты выбрала Ло...
- Почему ты всегда был так уверен, что я выбирала между вами?
- Разве нет?
- Нет. Я просто выбрала голос совести.
Алистер закусывает губу.
- Так... ты... Хмм... Мне было плохо без тебя.
- Знаю. Оставь меня. Ничего не вернёшь. И я не хочу ничего возвращать, - слова как приговор.
И он ушёл. Она всхлипнула. Создатель, когда же всё это кончится...
- Я всё сказала, что тебе ещё на... - она осеклась, узрев перед собой Натаниеля. - А, это ты...
- Тоже не любишь праздники? - усмехается он.
- Ну их к демонам. Я не отмечаю похороны.
- Так я и думал. Не возражаешь, если я побуду здесь? Не хочу возвращаться.
Она сдержанно кивнула. С ним комфортно... Никогда не задаёт лишних вопросов. Странная она, эта ирония жизни. После всего того, что случилось между их семьями, они стали союзниками и даже друзьями в какой-то степени. Что ж, возможно это к лучшему... Это значит, что она не одинока в своём горе и в своём безразличии.
Вслушиваясь в крики сов и темноту безмолвия, они оба надеются, что смогут пережить крушение прежних идеалов.
~*~*~
Возвращаться на пепелище всегда больно. Но они оба были рады этому. Тишина разорённого Амарантина для них была предпочтительнее разноцветной шумихи Денерима. Здесь можно было спокойно оплакивать мёртвых. Здесь можно было начинать новую страницу в истории, стоит только отстроить города и деревни и, конечно, крепость. Здесь, на бескрайних полях и в непроходимых лесах, царствует надежда.
Здесь можно было жить.
Крепость станет для них новых домом, а боевые товарищи - семьёй. Старые раны утихнут... со временем. Нужно только проявить чуточку терпения, не дать равнодушию овладеть тобой полностью.
Они верят, что отыщут здесь что-то новое, что-то, что воскресит их.
И вслушиваясь в плеск волн и крики чаек, они находят утешение.