Аннотация: Я не причисляю себя к фанатам "Сумерек". Более того, я к этой саге довольно равнодушна. Так что это просто подарок для тех, кто об этом просил.
В пустоте и тишине, когда никого нет рядом, он мысленно уносится в далёкое прошлое, оставившее шрамы на его холодном теле и иссохшей душе. В эти редкие моменты он видит блеск тёмных молний, рассекающих мрачное небо, и слышит, как умирающие пытаются что-то прошептать помертвевшими губами... В такие минуты он вспоминает её.
Они мало разговаривали. Чёткий, твёрдый приказ - и ничего другого. Ведь он был командиром, а она - новообращённой, просто ещё одной жертвой на заклание в борьбе за чужую власть и чужую кровь. Он бы и не обратил на неё никакого внимания: таких, как она, он видел, обучал и убивал сотнями. Пушечное мясо, и только. Но Питер... Даже когда она была ещё жива, дышала полной грудью и искренне улыбалась закатам и рассветам, Питер тайно любовался ей.
Джаспер предупреждал его, но глупый приятель только отмахивался и говорил, что всё это несерьёзно. Что в ней такого было? Что заставляло Питера по вечерам часами наблюдать за слабым светом в её доме?
Как обо всём этом узнала Мария, Джаспер не понимал до сих пор. Возможно, это была просто маленькая шутка с её стороны. Мария всегда так шутила: поиграть с чужой жизнью было для неё не просто естественно, это было жизненно необходимо.
Тогда он узнал её имя. Шарлотта.
Первые дни она неистовствовала: отказывалась от крови и рыдала навзрыд. Марию это раздражало. По её приказу поймали какую-то молоденькую девчушку, оглушили её и заперли в одной комнате с Шарлоттой. Так Мария хотела проучить свою новую игрушку, показать ей, что такое жажда.
Первые часы всё было тихо. Затем послышался шум и плач.
Шарлотта не поддалась зову. Не выпила ни одной капли крови. Она просто свернула девушке шею, чтобы та не мучилась.
Мария была в ярости. Джаспер никогда прежде не видел её такой. Она кричала и визжала, разбрасывала по комнате предметы и проклинала Шарлотту.
- Убей её.
Логично. Правильно. И совершенно оправданно.
Он бы так и сделал, если бы не Питер. Тому каким-то чудом удалось уговорить Марию повременить с расправой. Джаспер никогда не спрашивал, что он пообещал ей взамен. Зачем ему всё это нужно...
Питер научил её, как жить дальше своей её не-жизнью. Джаспер обучил её искусству войны. Мученица превратилась в воительницу. Её движения стали резкими и уверенными, в тёмно-алых глазах появился невиданный ранее блеск. Но не горящей и голодный, как у большинства, но холодный и решительный. Она убивала быстро, не находя в этом никакого удовольствия. Джаспер одобрительно кивал. Шарлотта была воином, а не убийцей. Она бросалась в гущу схватки, с ледяным спокойствием сражая своих врагов. Каждый раз, когда она уничтожала вампира, на её тонких губах возникала печальная, но светлая улыбка, словно ей казалось правильным такое деяние. Джаспер понимал. Он и сам с тайной радостью в душе убивал таких, как он сам. Чем меньше вампиров на этом свете, тем лучше. И каждый раз, в бою с новым противником, Джаспер надеялся, что кто-нибудь подарит ему долгожданный и кажущийся таким волшебным покой.
Никто другой к этому не стремился. Только она разделяла его мечту.
Питер не замечал, что она ищет смерти. Его устраивала их жизнь, их "бессмертная любовь". Он всегда был романтиком, и вечность казалась ему бесконечно ровной дорогой к счастью. Он не знал, что она несколько раз бросалась с обрыва в надежде разбиться насмерть. Не знал, что Джаспер потом помогал ей вправлять кости, ничего не говоря. Он вообще ничего не знал.
А потом они сбежали вместе... Оставили Джаспера одного - но ведь он сам так хотел... Всё ради Марии... Всё ради той, что подарила ему вечность, о которой он не просил. Вечность, убившая в нём душу. Только тогда до него дошло, что пора что-то менять. И Джаспер сам сбежал, присоединившись к двум самым близким друзьям. А потом он покинул и их, не желая мешать, нашёл Элис, семью, сменил имя и привычки.
Но всё равно он вспоминает те дни и ночи, грозы и битвы...
Она приходит к нему в лунном свете и тихом шелесте листвы. В этом жемчужном сиянии её кожа светится серебром, а глаза кажутся бездонно-чёрными. Она глубоко и редко дышит - по старой привычке.
- Завтра вы уезжаете? - мрачно спрашивает Джаспер, не глядя на неё.
Шарлотта молчит и подходит ближе. Её волосы небрежно рассыпаны по плечам. Она слегка наклоняет голову набок.
- Как ты, Джаспер?
- Как мертвец.
- У тебя есть семья...
- У меня нет жизни, - шепчет он, поднимая на неё глаза.
- Но эта девушка... Элис, - голос Шарлотты дрожит.
- Она чудесная. Милая. Добрая. Но... - он шумно вздыхает. - А ты и Питер...
- Он не может подарить мне того, чего я действительно желаю, - в её глазах заблестели серебристые слёзы. - Он не может дать мне покой.
Она разворачивается, чтобы уйти, но Джаспер хватает её за руку.
- Не уходи, - просьба почти как жалоба.
Он притягивает её к себе. Шарлотта обвила руками его шею.
Поцелуй был мягким, робким. В нём не было страсти, но были горечь и боль.
И на секунду Джаспер Хейл вновь становится молодым офицером Джаспером Уитлоком, и он чувствует биение живого сердца - живого! - в своей груди. Глаза Шарлотты, уже не алые, но серо-зелёные сверкают в темноте чистым, ярким светом. И оба они вдруг оказываются на залитой солнечным светом поляне, и кожа их лишилась своего мертвенно-бледного оттенка.
Они были живы. Пускай на мгновение, на секунду, пускай завтра она вновь исчезнет, а он останется здесь, но живы.
И сердца двух воинов, так страстно ищущих смерти или жизни, забились в унисон.