Для тебя нет ни солнечного света, ни прохладной тьмы ночи. Ты не чувствуешь ласковых поцелуев лёгкого летнего бриза, равно как и резких ледяных ударов зимней вьюги на своём лице. Ведь у тебя его нет...
Мы то, что мы помним. И о чём мечтаем.
Ты не мечтаешь и не помнишь. Ты лишь мчишься вперёд, вперёд, не разбирая дорог, за очередной жертвой, за чужим телом, за новой маской.
Лишённый грёз, ты стал отчаянием. Живя без снов, ты стал безумен. Потеряв воспоминания, ты принялся упорно искать забытое, но ты не знал, что именно хочешь найти.
Ты стараешься заполнить пустоту внутри, пробираясь в чужие души и отнимая самое сокровенное, что только может быть у живого существа - его личность, его память, его чувства. Но голод вечен, от него не убежишь и не спрячешься, не откупишься крадеными грёзами и слезами. Ты бежишь от пустоты, не понимая, что ты и есть пустота.
На бесконечном балу в честь своего убийцы и сущности ты меняешь перчатки и маски, каждый раз надевая новые для танца со следующей жертвой. И танец этот каждый раз другой: с одним это стремительное, огненное танго - и твой партнер сгорает так быстро, что ты едва успеваешь стряхнуть со своих рук его прах, прежде чем начать заново свою слепую охоту. С другим это медленный вальс, когда кожа следующего несчастного постепенно истончается и иссыхает, а глаза теряют прежний блеск... Тихая неспешная агония, которую эти вальсирующие, едва шевеля помертвевшими бледными губами, называют борьбой. Какая, впрочем, разница. Конец всегда один и тот же.
Ты стоишь, окружённый древними колоннами, посреди царства ночного неба и золотых и серебряных песчинок, падающих сверху словно снежинки. Под ногами хрустит образованный из них снег-песок, мерцающий и видимый даже под покровом тьмы. Но даже эта тьма не была здесь чем-то мрачным, она несла в себе покой и тишину, тонким и при этом нерушимым покровом обволакивающим это странное место, куда ты попал, пройдя через старую крепость и безлюдную деревню. Самое сердце чьей-то души. Ты стоишь и не дышишь, и кровь не вскипает в пустых жилах. Но ты вдыхаешь запах разбитых надежд и несокрушимой решительности, летавший в воздухе, а твоё тело, призрачное и безликое, ощущает прикосновения господствующего здесь тепла.
Ты стоишь и не дышишь, и сердце не бьётся.
Вспышка света, озарившего на секунду ночное королевство, и из открывшегося портала выходят две фигуры.
Ты лишь крепче сжимаешь в руке свою косу, жнец душ. Отчаяние, ярость и голод. Ты узнал свою Маску.
Ты не знаешь, кто это, мужчина или женщина, дряхлый старик или беспомощное дитя, герой или обманщик. Ты не смотришь ни на лица, ни на поступки. Но ты чувствуешь его страх и боль, решимость и даже сострадание, ты знаешь, что к нему уже прикасалась древняя тьма. Он напуган, он раздавлен, он хочет кричать и бежать, но он стоит на месте и не двигается.
Ты не можешь разобрать, кто рядом с ним. Но тебе и не нужно: достаточно лишь понять, насколько сильны его чувства, что он последовал за твоей Маской. Он дрожит от ужаса, и ты видишь, насколько отчаяние поглотило его. Но он лишь подходит ближе к другому, словно дыхание и биение сердца Маски успокаивают его. И Маска тоже прижимается к нему ближе в своем странном порыве - и ты заворожён их привязанностью друг к другу. Голод аплодирует. Их чувства ярки и полны цвета и жизни, даже несмотря на то, что Маска угасает, а тот, другой, не пощадивший себя, знает это. И тебе хочется прикоснуться к этим чувствам, таким реальным и ощутимым здесь, но ты знаешь, что, когда ты прикоснёшься к ним, краски померкнут. И ты внезапно ловишь на себе взгляд спутника Маски, слышишь его безмолвные слова. "Не отдам", - молчаливый шёпот того, кто уже давно не верит в победу. Отличный кандидат на роль Маски - в следующей пьесе. Твоя нынешняя Маска словно прознала об этом, его или её сердце внезапно останавливается от ужаса. И Маска простирает к тебе руки, будто желая дотронуться до того, что некогда было твоим лицом.
Ты стоишь и не дышишь, и глаза твои слепы.
Ты не знаешь, кто они, и ты не можешь понять, какого цвета у них глаза. Но внезапно даже твой голод на мгновение исчезает - руки, руки Маски!
Серебряное изогнутое лезвие... Шрам у самого сердца...
И... маска! Маска надевает не маску, нет, но лицо!
Мальчик, женщина, Стена...
Но голод пробуждается...
В конце концов, это просто очередной танец. Ну и что, что он длился медленнее обычного. Конец всегда один и тот же.