Андреев А.В. : другие произведения.

Книга 2. Часть 2 "Пламя над Трансваалем"

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 5.26*10  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Поскольку на первую часть (1897-1899) у меня нет даже тайм-лайна, то книга начинается сразу со второй части. Фактически - собраны главы с 1-й по 7-ю, кое-что добавлено и слегка переделано.


   ПОДЪЕМ С ГЛУБИНЫ
  
  
   КНИГА ВТОРАЯ "ИЗ ИСКРЫ..."
   ЧАСТЬ ВТОРАЯ "ПЛАМЯ НАД ТРАНСВААЛЕМ"
   ГЛАВА ПЕРВАЯ
  
   1.
  
   В Париже все стены были увешаны плакатами, на которых пламенный призыв "Помни Фашоду!" был дополнен повелительным "Вступай в Трансваальскую стрелковую бригаду "Jeanne D'Arc"!". По соседству - другие плакаты. На одном - женщина прикрывает грудного ребенка от наставивших штыки гнусных красномундирных англичан, сверху и снизу - призывы: "Защити свободу!" и "Спаси Трансвааль!". И еще один, специально для романтиков - на них мужественный француз в берете с трехцветной розеткой, с карабином в руке, принимает преклонение хрупких негритянок в набедренных повязках, выше - надпись "Вступайте в ряды армии Трансваальской Республики!"
   Все французские газеты истекали ядом и ненавистью, описывая ужасных англичан и их злодейские замыслы. Раны, нанесенные подписанным всего четыре месяца назад соглашением о Фашоде, еще кровоточили. Пепел национального унижения стучал в сердца истинных французских патриотов. Но газетчики копали глубже. Вспомнили все, начиная от подлого избиения пленных французских рыцарей при Азинкуре и заканчивая жульническим захватом, фактически - просто КРАЖЕЙ! - Суэцкого канала.
   Первое время Георгий, натыкаясь в газетах на подобные "материалы", страдал от острого приступа дежа-вю. А потом вспомнил. Точно такие же статейки печатали газеты Хёрста - как раз перед тем, как на рейде Гаваны взлетел на воздух "Мэн"! И вряд ли это было простым совпадением...
   По большому счету Рогойскому было на это наплевать - своих забот хватало. Однако в "русском" районе, заселенном недавними и давнишними эмигрантами из России, плакаты висели особенно густо, и было совершенно невозможно избегать разговоров о Трансваале. Уже к концу первой недели пребывания во Франции Георгий знал об этой крохотной южноафриканской стране намного, намного больше, чем ему хотелось бы.
  
   2.
  
   Год одна тысяча восемьсот девяносто пятый от рождества Христова ознаменовался множеством перемен. Одной из них было изменение политического курса Британской Империи. Пришедший к власти кабинет лорда Солсбери был империалистическим с головы до пят - это проявилось уже в первых шагах нового правительства: инициатива по разделу Турецкой Империи, инициатива по разделу Персии, вторжение отряда полковника Макдональда в Тибет, вытянутое у Пекина под давлением силы признание бассейна реки Янцзы (богатейшей части Китая) в качестве сферы влияния Англии...
   В конце 1895 года на территорию бурской Республики Трансвааль со стороны Мафекинга вторгся отряд из 670 человек (520 белых и 150 негров-носильщиков) при трех орудиях и восьми пулеметах. Командовал отрядом лейтенант Капской Колониальной Милиции Леандр С. Джеймсон. Пославший отряд премьер-министр Капской колонии сэр Сесиль Родс надеялся, что это вторжение вызовет восстание ойтландеров, английских переселенцев, лишенных по конституции Трансвааля гражданских прав... Однако, даже если "Национальный союз" и "Южно-Африканская Лига Реформ" - организации ойтландеров в Трансваале и Оранжевой Республике, созданные и финансируемые англичанами - и планировали восстание, они опоздали. Уже через три дня после перехода границы отряды буров окружили борцов за права ойтландеров у Крюгерсдорпа, после чего те дружно сдались в плен. Английские авантюристы отделались легким испугом - их всех вскоре передали британским властям, которые, естественно, позаботились, чтобы суд, перед которым им пришлось предстать, вынес самые мягкие приговоры.
   Испуг буров был гораздо сильнее. И им таки было, чего бояться, повод для страхов был самый веский. Их республикам, не насчитывавшим вместе и двухсот тысяч граждан (негры и ойтландеры гражданами не являлись) противостояла Империя, над которой никогда не заходило солнце - под которым в разной степени благоденствия и достатка проживали триста девяносто миллионов подданных престарелой королевы Виктории. Сравнение было явно не в пользу потомков голландских поселенцев. Однако сдаваться без боя буры не собирались.
   В 1896 году между Трансваалем и Оранжевой Республикой был заключен военный союз, пользовавшийся поддержкой Германии и лично кайзера Вильгельма II. После вторжения Джеймсона Кайзер предлагал бюргерам даже принять германский протекторат, но те отказались. Золото Витватерфанда и независимая от англичан железная дорога, соединявшая через португальский Мозамбик бурские республики с Индийским океаном, позволяли приобретать в Европе - преимущественно, разумеется, в Германии - самое современное оружие и нанимать лучших инструкторов.
   В 1897--1898 годах буры закупили у Круппа и Шнейдер-Крезо восемьдесят полевых пушек и гаубиц, ещё два десятка тяжелых орудий имели устаревшую конструкцию, но зато очень впечатляющий калибр ("осадный" дивизион получил восемь 155-мм осадных пушек "Шнейдер" образца 1877 года и четыре 220/9-мм мортиры образца 1880 года), более сорока тысяч новейших маузеровских винтовок "К-98" и тридцать девять пулеметов "Максим-Норденфельд" и "Кольт М1895" на треногах и высоких колесных лафетах "артиллерийского" типа.
   Вся территория Трансвааля и Оранжевой была разделена на округа, 17 в Трансваале и 14 в Оранжевой. Они, в свою очередь, делились на участки. Во главе каждого округа стоял выборный военный руководитель - коммандант, которому подчинялись также избираемые гражданами фельдкорнеты. По мобилизации каждый округ выставлял "коммандо" - основную тактическую и военную единицу армии буров, носящую название своего округа. По своим возможностям и численности коммандо представляли собой аналог батальона европейских армий, подразделяясь, в свою очередь, на фельдкорнетства (аналог роты). Каждый гражданин от 16 до 60 лет должен был браться за оружие - что по прикидкам газетных "экспертов" давало объединенным вооруженным силам до 45 тысяч штыков.
   Главнокомандующий армией Трансвааля в мирное время избирался на десять лет простым большинством голосов коммандантов, при нем существовал военный совет, решения которого, однако, не имели для него обязательной силы.
   Единственной регулярной частью бурской армии был КРА, Корпус Республиканской Артиллерии, созданный и обученный немецкими инструкторами. Уникальность его положения подчеркивалась тем, что только республиканские артиллеристы имели мундиры. Остальные буры дрались в том, в чем пришли из дому. Кроме семи артиллерийских дивизионов в три 4-орудийные батареи каждый и четырех отдельных батарей в его состав входили еще две пулеметных роты по восемь пулеметов и тридцать один отдельный пулемет, расквартированный в округах и постоянно приданный коммандо.
   Таким образом, при достойной, в общем-то, численности и вполне приличном вооружении армия буров на самом деле являлась рыхлым милиционного типа образованием, выборность командного состава которого всегда ставила препоны на пути решительных операций, сопряженных с большим риском и вероятными тяжелыми потерями. Не говоря уже о том, что ещё история Древнего Рима наглядно доказала, что выиграть выборы может любой дурак с достаточной харизмой или хотя бы хорошим счетом в банке. А вот для того, чтобы командовать войсками, нужны несколько иные качества...
   Осенью 1898 года под давлением Германии Трансвааль и Оранжевая договорились о создании объединенного военного командования и регулярной армии, включающей, помимо корпуса республиканской артиллерии, ещё пять пехотных бригад и отдельный кавалерийский полк в шесть эскадронов с артиллерийской батареей. Две бригады, Вторая и Четвертая, должны были быть развернуты в Оранжевой республике, а три "нечетных" и кавполк - в Трансваале.
   Вооружение и униформу, офицеров-инструкторов для этих частей и структуры объединенного командования в целом поставляли Германия и Россия совместно. Интерес кайзера был понятен. Немцы уже имели здесь одну колонию, Германская Юго-Западная Африка граничила с английской Капской колонией, и если бы удалось ещё создать и свой протекторат, к тому же такой протекторат... Золотые россыпи Витватерфанда и килограммовые алмазы Кимберли не давали спать не одному только сэру Родсу, основателю и совладельцу "Де Бирс"...
  
   3.
  
   О том, что от этого партнерства получала Россия, в парижских кафе спорили исступленно, до хрипоты, до драки. Особой драчливостью отличались недавние политэмигранты - либо высланные из страны с "волчьим билетом" (Рогойский был страшно удивлен, но в паспорта высылаемых теперь и в самом деле ставилась печать с изображением волчьей головы!), либо успевшие сбежать сами до того, как за ними явились агенты Третьего Управления. Политическая полиция в России была активна всегда, но то, что творилось в последние два--три года, било все рекорды. ТАК жандармы не свирепствовали даже после убийства Александра Освободителя!
   Согласно новой редакции "Уложения о наказаниях", недавно переименованного в Уголовный Кодекс, существовали две группы преступников - способные к раскаянию и неспособные к нему. К первой группе относились все, кроме душевнобольных и совершивших преступление по политическим убеждениям. К тем, которые к раскаянию были способны, применялись меры наказания, к душевнобольным и политическим - меры социальной защиты. Последних было всего три: принудительное лечение, высылка без права возвращения и смертная казнь, которая считалась высшей мерой и применялась к тем, кто совершал преступления против личности. Лица, совершившие преступления против имущества, а также морально, политически и финансово поддерживавшие террор или же занимавшиеся агитацией и пропагандой идей, содержащих призывы к террору или изменению государственного строя Империи, получали в паспорт "волчий штамп" и соответствующую отметку и высылались из страны. В том случае, если высланный будет обнаружен на российской территории, он автоматически считается особо опасным. А тут уж приговор может быть только один: "высшая мера социальной защиты - смертная казнь". Как правило - через повешение.
   Всего за два года, с января 1897 по январь 1899, число изгоев, включая и членов семей, отправившихся со своими родными без приговора суда, по велению сердца, перевалило за двести тысяч. И оно продолжало расти. Да плюс еще беглецы от рекрутского набора, уклонисты от налогов (переход от подушной подати к подоходному налогу привел буквально к массовому бегству состоятельных господ), проходившие по одной статье с попавшими в "черный список" НРС журналистами и изгнанными из университетов профессорами... Из Франции, как с Дона, выдачи не было - но относилось это только к "политикам". Остальным приходилось прикидываться страстными борцами с режимом.
  
   4.
  
   Самой бредовой из всех хоть сколько-нибудь логичных теорий Рогойский считал предположение о том, что Россия желает получить территорию для обустройства военно-морской базы на мысе Доброй Надежды или в Натале. Если бы кто-то в Петербурге дошел бы до такого идиотизма, то... То зачем чесать правой ногой левое ухо? Куда легче - и гораздо, гораздо проще - было бы договориться с Парижем. Франция охотно предоставила бы русским крейсерам базы в любом уголке своей империи. Скажем, тот же Мадагаскар... Впрочем, тогда бы в первую очередь договаривались о базе во Французском Индокитае или Средиземном Море. III Республика зависела от симпатии к ней Российской Империи буквально ВСЕМ СЕРДЦЕМ: без маячивших на восточной границе Германии миллионов русских штыков немцы порвут щеголей в красных штанах не просто на тряпочки, а в мелкие лоскутья!
   Третье место и бронзовая медаль "Бред в кубе" отводилось теории, согласно которой Россия намеревается в ближайшее время отучить Японию заглядываться на Манчжурию. Токио и Петербург уже скоро год как начали переговоры о статусе Кореи, и пока что особого продвижения видно не было. И ка-ак только англичане глянут в другую сторону - как русские тут же "Хоп!" - и пропишут узкоглазым макакам ижицу. Это имело хоть какой-то смысл. Япония ДЕЙСТВИТЕЛЬНО вряд ли простила России унижение после Симоносекского мира и захват Ляодуна - по крайней мере, японские кораблестроительные программы явно свидетельствовали об обратном. И англичане ДЕЙСТВИТЕЛЬНО не позволили бы России показательную порку самураев, не будучи отвлечены чем-либо очень существенным. Вопрос в том, подходит ли Южно-Африканский Союз на роль этого самого "существенного"? Или хотя бы сырья для его создания? Вот в этом Рогойский сильно сомневался.
   Первое и второе места - "Бред" и "Бред в квадрате" - занимали две теории, выдвинутые как-то довольно пожилым для своего звания штабс-капитаном, которого в Париж привела большая, действительно БОЛЬШАЯ глупость, сотворенная его племянником. Который позволил убедить себя в том, что Польша станет намного свободнее, если убить парочку городовых. Самого племянника вздернули, а всех его родственников "первого и второго круга родства" выслали со штампом ЧСИР - "Член Семьи Изменника Родины".
   Так вот, штабс считал, что Империя намерена проверить в боевых условиях свою новую систему стрелкового и артиллерийского вооружения - все эти ручные и станковые пулеметы, минометы, батальонные гаубицы и прочее, что поступало на вооружение имперской армии в последние два--три года. А также - получить группу офицеров с опытом реальных боевых действий против армии серьезной европейской державы. Конечно, "Английская армия - не более чем снаряд, выпускаемый английским флотом", и как таковая могла рассматриваться в качестве серьезного противника только со множеством оговорок...
   Но любой боевой опыт все же гораздо лучше, чем никакого боевого опыта вообще.
   Георгий узнал это на своей собственной шкуре.
   А наиболее вероятной - и уже отнюдь не в порядке бреда - Рогойский считал версию о том, что Россия наконец-то поняла, в какую глубокую дыру её загнал союз с Францией. И вот теперь Петербург пытался найти общий язык с Германией. На наиболее естественной почве - вечное английское стремление соблюдать "баланс равновесия в Европе" явно вступало в противоречие с германским стремлением к гегемонии на континенте. А уж в противоречиях между Россией и Англией Георгий разбирался прекрасно. Ему было пятнадцать, когда Лондон не позволил России получить то, за что русские солдаты на Балканах платили своей кровью. И он отлично помнил, какие злобные вопли в английской печати вызывало любое, даже самое малейшее продвижение России в Средней Азии. Русофобия в высших кругах британской аристократии и политического истеблишмента была наследственным заболеванием.
  
   5.
  
   Между тем собственные дела Рогойского продвигались не так чтобы очень: нелегко найти трех человек в огромной стране, опираясь только на то, что тебе известно лишь по чужим рассказам, к тому же устаревшим на семнадцать лет. Бернар не поддерживал связей с семьей с момента отъезда из Франции. И вспомнил он о ней только в больнице, уже при смерти.
   Отец Берни был в армии Мак-Магона и погиб под Седаном, оставив его мать с четырьмя детьми и минимальными средствами к существованию. Старший брат был убит головорезами Тьера во время подавления Парижской Коммуны. Клариссу, старшую из сестер, просватали перед самым "отъездом" Бернара из Франции. Но Георгий еще из Штатов по телеграфу выяснил, что свадьба не состоялась. Что вообще ничего не состоялось, а семейство Депри было вынуждено переехать подальше от позора.
   Частное розыскное бюро "Бинт и Самбен", рекламой которого были переполнены французские газеты и журналы, имело, похоже, два режима работы - дешевый и медленный и дорогой и еще более медленный. А куда торопиться-то? Тем более, что оплата почасовая, а клиент - американец. О том, что не всякий американец - миллионер, сыщики из "Бинт и Самбен" не то не подумали, не то не поверили.
   "Американцы все миллионеры. Закон природы"
   Собственные же розыски Георгия дали результат только к концу июля. И этот результат, наверное, очень бы огорчил Берни. Пинкертоны из "Бинт и Самбен" добрались только до того полицейского, который вел дело об убийстве. Полиция следила за семьей Деларош и вдовой Депри года полтора, пока не стало окончательно ясно, что Бернар Деларош действительно покинул страну. Уже на новом месте "бедняжка Мадлен" родила девочку, названную Бернадеттой, и скончалась от родовой горячки. Естественно, родственники покойного ребенка не приняли бы ни в коем случае, так что мадам Деларош пришлось взвалить на себя и эту ношу.
   Она скончалась в январе 1892-го пятидесяти шести лет от роду. Жанна, старшая из сестер Деларош, выскочила замуж еще лет за восемь до того, и сразу же отбыла за границу - её муж был колониальным чиновником. Она скончалась в мае 1890-го где-то во Французском Индокитае. Младшая сестра также вышла замуж, родила трех детей и была сбита экипажем на Бульваре Инвалидов 27 ноября 1895-го. Оставив безутешному мужу троих собственных детей и племянницу, двенадцатилетнюю Бернадетту Депри. Муж вскоре утешился с молоденькой, дети получили новую маму... А Бернадетту отправили в дешевый монастырский пансион со строгой дисциплиной - откуда она и бежала спустя примерно восемь месяцев.
  
   6.
  
   31 мая 1899 года в столице Оранжевой Республики городе Блумфонтейн собрались представители ЮАС и английского правительства. Британцы настаивали на предоставлении избирательных прав ойтландерам, прожившим в Трансваале не менее пяти лет - это вместо четырнадцати, что было предусмотрено законом 1893 года. Президент Трансвааля Питер Пауль Крюгер соглашался только на ойтландеров семилетней "выдержки", что не подошло уже англичанам. 5 июня участники конференции разъехались, так ни о чем не договорившись.
   28 июля, выступая в британском парламенте, министр колоний Джозеф Чемберлен пригрозил бурам войной и призвал англичан "в случае необходимости поддержать свое правительство в осуществлении любых мер, которые оно найдет нужным предпринять для того, чтобы обеспечить справедливое отношение к британским подданным в странах ЮАС".
   Рогойский, сидя на террасе кафе "Варшава", как раз знакомился с этим образчиком английского политического красноречия, которое французские газетиры поспешили снабдить развернутыми пояснениями и комментариями, настолько едкими, что они должны были проесть не только газетную бумагу, но и столешницу под ней, когда на его столик упала тень. Георгий поднял глаза. Перед ним стояла девушка лет семнадцати в той странной одежде, что предпочитала носить нынешняя французская молодежь из числа "радикалов" - длинная, до середины бедра, кожаная куртка с прицепленным на груди значком с двумя серебряными Z-образными молниями на рассеченном черно-алом щите, под курткой мужская рубашка, стянутая широким ремнем простая черная юбка и тяжелые ботинки. Голова повязана алой косынкой.
  -- Это вы - мсье Полак? - Рогойский предпочел использовать ту фамилию, на которую был выписан его паспорт.
  -- Да, мадемуазель. А с кем имею...
  -- Вы меня искали. Зачем?
  -- Вы - Бернадетта Анжелика Депри, родившаяся в...
  -- Да, я Бернадетта Депри. Зачем вы меня искали?
   Да, девица привыкла идти прямо к цели.
   И пришла она не одна - Рогойский кожей чувствовал, как впиваются в него холодные иголочки чужих внимательных взглядов, несущих изрядную долю угрозы. Как минимум трое. И как минимум один из них - при оружии. А скорее всего вооружены все, включая его визави. Надеть в такую жару кожанку можно было только по одной причине - чтобы скрыть размещенный на теле арсенал.
   -- Я был другом и компаньоном вашего покойного отца.
   Ух, как у нее глаза загорелись. Прямо фонарики. И сама вся напружинилась, руку под куртку сунула... Тигра, а не человек!
   И на Берни похожа, как две капли воды. Особенно вот такая, яростная. Темперамент у Берни Френча был - дай бог каждому. А точнее - не дай бог никому. Потому как этот темперамент всю жизнь ему палки под ноги ставил. Ну вот кто его заставлял крутить роман с чужой женой? И тем более начинать драку с не вовремя явившимся мужем? О том, что муж, будучи вдвое старше жены и в два с половиной раза старше её любовника, отличается некоторой хрупкостью, Берни тоже не задумался - а тот свалился с одного удара, да не просто так, а виском об угол... И все! Да и потом так же было: "ввяжемся в драку, а там посмотрим!". Этой его любимой максиме сам Георгий был обязан засевшей в ноге пулей, двумя шрамами и несчетным количеством мелких повреждений - сломанных рук, ног и ребер в компании Француза Берни вы могли приобрести гораздо больше, чем вам бы того хотелось.
   Однако дочь взяла себя в руки куда быстрее:
  -- Вы имеете в виду человека по имени Бернар Деларош? - таким тоном благовоспитанная барышня могла бы произнести "скользкая ползучая гадость". Рогойский кивнул. -- То он не был моим отцом.
  -- Вы...
  -- Моей матерью была Мадлен Элиза Депри, её любовником был Бернар Деларош, а я - круглая сирота. На этом мы закончили обсуждение моей... родословной? - и вновь тот же тон, которым благовоспитанной барышне полагалось бы говорить о лягушках, ящерицах и, может быть, мышах. Но никак не о родителях - какими бы они ни были. М-мда, Бернадетта Депри явно была не самой воспитанной барышней на планете. По всей вероятности, она даже не входила в первую десятку.
  -- Перед смертью мой друг просил меня...
  -- Когда он умер?
  -- Тридцатого марта.
  -- Этого года?
  -- Этого, - благожелательно кивнул Георгий.
  -- Знаете, свою жизнь я бы ему простить еще могла, - доверительно сообщила Рогойскому беспутная доченька его непутевого компаньона. -- Но вот бабушку... Он ведь о ней даже не вспомнил! Это за десять-то лет! Одно письмо! Одна телеграмма!
  -- Мисс, он раскаялся в этом.
  -- Несколько поздновато, вам не кажется?
   Девчонка была едка не хуже "царской водки", но уже почти спокойна.
  -- Вероятно. Но, как бы там ни было, свои счеты на земле он закрыл. Он мертв. И теперь его будет судить только Высший суд.
  -- В таком случае его наверняка ждут раскаленные сковородки.
  -- Это уж судить Ему. Перед смертью Бернар просил меня позаботиться о его семье. Поскольку из всей семьи остались только вы...
  -- "Позаботиться"?!! - она вскочила, опрокинув стул, и вновь сунула руку за пазуху. Где что-то тихо, но внятно щелкнуло. Что-то металлическое. Георгий медленно поднял руки, показывая пустые ладони... И мысленно проклиная себя за решение не носить оружия. Ну как же, ведь "Париж - культурная столица Европы". Ага. "Долой стереотипы!", вот как это называется. Черта с два он теперь куда-нибудь в этой "культурной" столице без обоих револьверов и обреза 10-го калибра...
   С другой стороны - а чем бы они ему помогли сейчас?
   Но ствол так и не показался на белый свет - фамильный темперамент Бернадетта держала в узде куда лучше, чем это удавалось Берни. Земля ему пухом.
  -- Никогда... слышите, вы! Никогда не упоминайте о заботе. О ЕГО заботе. Ясно?
  -- Как скажете, мисс, - Рогойский примирительно кивнул, одновременно пытаясь вычислить, что же бешенная кошка таскала под курткой. Габариты на мгновение нарисовались, и габариты эти никак не походили на дамскую пукалку типа "суицид спешиал". Скорее всего - "Бульдог", причем достаточно длинноствольный. Любят почему-то в Европе это оружие. -- Но и я вас попрошу удерживаться от демонстраций вашего знаменитого характера. Договорились?
  -- Извините, сегодня не получится. Мне для начала успокоится надо. Вы еще долго будете в Париже?
  -- Сколько понадобиться. Вы, мисс, унаследовали долю в нескольких деловых предприятиях, и...
  -- Ладно, я поняла. Но сейчас у меня на это совершенно нет времени... Сегодня в восемь будьте в кафе "У синей розы", это возле Зимнего... Ну, "Вельдив"? Короче, найдете. Пока.
  
   7.
  
  -- Чего от вас хотела эта "нулевочка"?
  -- "Нулевочка"?
  -- Значок у нее на груди - эмблема "Бригады Зеро". Хотя... Ни черта это не значит. Они все друг под друга маскируются. "Нолики" под "адских", "лилии" под "бонапартов", - бывший штабс-капитан, вероятно, знал, о чем он говорил. И в этих речах даже просматривался какой-то смысл. Вот только Георгию он был внятен примерно так же, как китайская грамота. И даже больше - поскольку с китайцами он дело имел неоднократно, и объясниться с ними кое-как мог.
  -- Простите, пан Станислав, но я в этом ни черта не понимаю. Что это за "Бригады Ноль" такие? И чем они занимаются?
  -- А, это и была дочка вашего друга, пан Ежи? Не повезло, значит, ему. "Бригады Ноль" - это вроде нигилистов, но не совсем нигилисты. Идейные грабители. Р-робин Гуды парижские, чтоб им... - и отставной вояка закрутил такое, что должна была покраснеть даже столешница. -- Да вы разве криминальную хронику не читаете?
  -- Нет, как-то это меня не очень волнует. А что, они часто...
  -- Не они одни. Тут во Франции в последнее время объявилось десятка полтора различных групп. И каждая из них человечество мечтает осчастливить. Для чего грабит банки, облагает самочинным налогом торговцев и даже довольно крупные фирмы. А главное, пся крев, с другими такими же воюет! Каждую неделю - то перестрелка из "полонезов" прямо посреди улицы, то взрыв в каком-нибудь кафе, где такие же психи собираются, или в редакции газетенки подметной, о которой и не слышал-то никто, пока её не взорвали, то еще чего-нибудь столь же замечательное. Ну, "Бригады Ноль" - они не самые отпетые. Да, грабят, это случается, и частенько. Но насчет того, чтобы торговцев крышевать или террором баловаться - этого за ними пока что не числилось.
   Этого еще не хватало! Вооруженных психов с фанатичным блеском в глазах и желанием насильно осчастливить все человечество. Георгий давненько с такими не встречался - на Западе, не говоря уж про Аляску, это было как-то не в моде... А в России, после процесса первомартовцев - тем более.
  -- По мне, так "адские" - намного хуже. "Адские" - это сокращение, на самом деле они себя называют "Прямое действие", "Аксьон Директ" по-французски. Сокращенно - АД, "адские". Тоже социальные марксисты или как там их, но куда более... решительные. Месяцев семь или восемь назад... Ну, да, в декабре прошлого года все началось. На заводе "Серполле" в Пюто, это тут, под Парижем, промышленный пригород, была забастовка. Рабочие захватили завод и отказались покидать территорию до удовлетворения всех требований. Зарплата там, что-то насчет рабочего дня, штрафов и прочего. Дирекция в ответ объявила локаут и наняла новый персонал, а для того, чтобы вышвырнуть старых рабочих с завода, потребовала прислать жандармов с оружием. И кто-то устроил провокацию - швырнул самодельную бомбу. Кто швырял - не ясно, поскольку это была довольно грубая самоделка: динамитные шашки, бикфордов шнур и болты с гайками. У нигилистов бомбы, как правило, куда лучшего качества, а то и вообще армейские ручные гранаты. Но тут долго гадать можно. Пся крев, ненавижу все эти логические игры "я знаю, что вы знаете"--"мы знаем, что он знает, что мы знаем" и так далее... В любом случае бомбу бросили так, что ударило и по рабочим, и по штрейкбрехерам, а жандармов не задело. Но они сразу же начали стрелять в забастовщиков. А у тех ведь - ничего, кроме булыжников! Словом, получилась бойня "номер раз" - потому что каким-то путем на заводе оказались "адские", цельная бригада в полторы дюжины стволов. До того-то их рабочая старшина удерживала, выборные из стачкома, которым было, что терять, и хотелось договориться. Ну, а после того, как жандармы по толпе пару залпов сделали... Ну, понятно. И вот как только жандармы втянулись на территорию, "адские" и вдарили. "Полонезы", ручные гранаты, да не самоделки вроде той, что на площади рванула, а настоящие армейские "ананаски" в чугунных рубашках, "маузеры", дробовики помповые - словом, полный комплект сюрпризов. Те-то, понятное дело, такого не ожидали. И получилась бойня номер два, причем куда как кровавее - рабочим терять было уже нечего, а винтовок жандармы на территории завода оставили почти четыре десятка.
  -- В газетах много писали об этом - вот только про этих, "Аксьон Директ", не было сказано ни слова.
  -- Ха! Еще бы они скажут! Тех, кто платит этим шакалам, эта история напугала до кровавого поноса!
  -- А вы тогда откуда все это знаете?
  -- Пан Ежи, я ведь в охранной фирме работаю. Частное бюро обеспечения безопасности "Кобрин, Громов и Бутусов", отдел внешней охраны. Нам это знать положено - мы ведь тоже и заводы охраняем, и в случае, если понадобиться, будем их освобождать... Так что "Бойню 9-го января" мы чуть ли не поминутно изучали. С целью избежать ошибок. И знаете, что я скажу... Очень я сомневаюсь, что хоть у кого-нибудь во всей Франции хватит денег, чтобы КГБ подписалось на подобную... операцию. Охранять - это пожалуйста, а вот штурмовать... пусть их армия штурмует. И непременно при поддержке артиллерии.
  
   8.
  
   -- А что это за "полонезы", что вы все поминаете?
   Как оказалось, "Полонезом" назвал свой пистолет-пулемет талантливый инженер из числа эмигрантов. Фамилия инженера была Огинский, и он даже приходился дальним родственником ТОМУ САМОМУ Огинскому.
   Про пистолеты-пулеметы Рогойскому слышать довелось - оружие под пистолетный патрон, имеющее вес и размеры карабина, но стреляющее очередями подобно пулемету. Первый раз его показали широким кругам международной общественности на "Русских Неделях в Париже" осенью 1896 года. На премьерном показе, проведенном в присутствии Их Императорских Величеств государей Всероссийских, присутствовали все военные представители, аккредитованные во Франции, множество представителей полиций и жандармерий (или приравненных к ним структур) практически всех европейских стран. Особого ажиотажа у армейцев "Росомахи" не вызвали - в специальных журналах его критиковали за малую прицельную дальность, высокую цену и сложность в производстве. Зато, если бы не недостаток N2, пистолеты-пулеметы охотно приобретали бы правоохранители - интерес, проявленный ими во время и после показа, нельзя было назвать "ограниченным". Это понятно - характерная дистанция боя для пистолетов-пулеметов ограничивалась тремя сотнями метров, а максимальная эффективность сохранялась до полутора сотен. В то время как военные считали, что в современной войне дистанция боя будет от трехсот метров НАЧИНАТЬСЯ! Для полиции, которая частенько участвовала в ожесточенных стычках на городских улицах, ограниченная дистанция не значила почти ничего - в то время как высокая плотность огня значила очень и очень много.
   Для них-то пан Огинский и старался. "Росомахи", создаваясь с помощью сложных металлоемких технологий с буквально микронными допусками, были очень, очень требовательны к оборудованию, качеству сырья и - самое главное! - мастерству рабочих. Это самым естественным образом влияло на цену, повышая её до тех пределов, которые довольно-таки скромные полицейские бюджеты выдержать уже не могли. Огинский, создавая свой "Полонез", рассчитывал на производственные возможности обыкновенной велосипедной мастерской, владельцем которой он в то время являлся. И то ли пан Огинский оказался гением, то ли ему просто подмигнула Фортуна - но патентная заявка была им подана уже весной 1897 года. Одновременно пробная партия "полонезов", всего около двадцати штук, была предложена парижской полиции для "полевых испытаний".
   Однако МВД Франции в этот момент уже вело переговоры с русским правительством о закупке партии "Росомах", и непрошеный конкурент пришелся русским совсем не ко двору. И начались бы тут мытарства пана Огинского, и хорошо, если бы обошлось без костоломов из ГПУ - тем более что с польскими националистами сын участника восстания 1863-го года был связан ОЧЕНЬ тесно...
   Да только попался "Полонез" на глаза некоему испано-швейцарскому финансово-промышленному консорциуму, как раз подыскивающему что-нибудь более выгодное, нежели почти разорившие его "трициклы" с моторчиком "Де Дион". Что-то у "Испано-Сюизы" с ними не заладилось. А творение пана Огинского могла выпускать вообще любая слесарная мастерская с минимумом оборудования. Его вообще любой кустарь, механик-одиночка, даже обыкновенный водопроводчик изобразить мог. Так что "Хиссо" он пришелся не то что ко двору, а просто как иудеям в пустыне - манна небесная.
   Не все так просто - "Полонез" в Барселоне выпускать, конечно, начали. Однако - не в одной только Барселоне. Поскольку чертежи Огинского "каким-то путем" попали к польским радикалам. Группа "Народовы Силы Збройны". Радетели Польши "от моря и до моря". Они продали чертежи "Бригаде Ноль", с которой были связаны через анархистов: те были попросту недостаточно организованны, чтобы начинать собственное производство чего бы то ни было за исключением самокруток с коноплей - они предпочитали покупать, потом еще кому-то, не то "Бунду", не то "Армии Освобождения Валлонии"... И - пошла рубаха рваться! Уже к концу лета 1898 года "полонезы" в одной только Франции выпускали не меньше пяти подпольных фабрик. А были еще Бельгия, испанский Эйбар, Ирландия...
   С одной стороны, это было удобно: был выбор по боеприпасу, цене и качеству. С другой... у вооруженных психов из многоразличных террористических организаций этот выбор был тоже. Пулеметы трещали на городских улочках по всей Европе - от Польши до Испании. А во Франции их было больше, чем где бы то ни было. Конъюнктура для охранных фирм была более чем благоприятной, и пан Станислав мог рассчитывать на быстрое продвижение по службе: КГБ в последние шесть месяцев набирала новый персонал практически НЕПРЕРЫВНО...
   Однако у бывшего штабс-капитана помимо карьеры была еще и семья - жена, сын, две дочери. И их жизнь в этой прифронтовой полосе подвергалась угрозе каждый день, каждую минуту. А уж о том, как ежедневная пулеметная стрельба на улицах и в банках, взрывы в кафе, поджоги, ограбления и убийства действовали на детей, лучше было вообще не задумываться.
  
   9.
  
   К вечерней встрече Георгий подготовился куда лучше, чем к утренней. Так он считал до тех пор, пока во время осмотра окрестностей кафе не наткнулся на скромный магазинчик под неброской вывеской "Gauloise". Рядом был изображен крылатый "галльский" шлем, а ниже, еще более скромно - "салон оружия и аксессуаров".
   Рогойский был вооружен верным переломным "Смит-Вессоном", сделанным для него по специальному заказу, короткоствольным пятизарядником "Веблей Бульдог" и парой двуствольных "Дерринджеров" в рукаве и кармане жилета. Тяжелый "Смит & Вессон" размещался в купленной в Нью-Йорке новомодной наплечной кобуре: ремень с кобурой вешался на плечо так, что револьвер оказывался точно под мышкой, а через другое плечо пропускался ремешок-оттяжка. Для "бульдога" в брюках был сделан специальный карман - на спине в позвоночной впадине. Заметить револьвер без специального осмотра было практически невозможно.
   Первым, что бросилось ему в глаза в магазине, была двустороняя наплечная кобура - револьверы в ней размещались под обеими подмышками. Это имело определенный смысл. Бездну смысла, по правде говоря - если у вас не переломный револьвер, а убоище вроде все еще довольно популярных в Штатах "Миротворцев" или придуманного русскими "Нагана 44", то лишний револьвер гораздо лучше, чем дюжина запасных патронов. Потому что перезарядить этого монстра с его одиночной экстракцией во время схватки вы просто не успеете - прикончат раньше. Да и во всех других случаях второй ствол лишним не бывает.
   Кобура была надета на первый из трех стоящих в рядок витринных манекенов. На втором красовалось что-то вроде брезентового жилета, покрытого на груди длинными узкими карманами. В руках манекена был размещен странного вида пистолет, явно происходивший от 96-го "Маузера", но сильно творчески развитый - длинный ствол, длинный съемный магазин, приставной приклад, выгнутый из стального прутка... В карманах жилета размещались запасные магазины - заодно они должны были защищать грудь и верхнюю часть живота стрелка от вражеской пули. Умно придумано! Третий манекен, облаченный в такой же жилет, был вооружен русской "Росомахой".
   Затем взгляд Рогойского наткнулся на стенды с оружием - и уже больше от них не отрывался. Это был действительно "салон". Здесь были представлены только лучшие фирмы. Множество револьверов, несколько пистолетов, различные системы дробовиков, винтовки и карабины, ножи и кинжалы, тесаки, мачете... Все, буквально все, что только может понадобиться. И даже кое-что, что понадобиться не может - целый угол был отведен под реплики старинного холодного оружия и доспехов. Фирма ЭХО, что расшифровывалось как "Экзотическое Холодное Оружие", была создана на базе частного Института Исторической Реконструкции, и к каждому предлагаемому для продажи образцу были приложены два сертификата. Один - о точнейшем соответствии изделия какому-либо конкретному музейному экспонату, а другой - о том, что выполнено оно из отборного аносовского булата лучшими мастерами Златоуста!
   Рядом продавали несколько более обычные сувениры - фляжки, портсигары, цепочки и брелоки для часов, запонки, заколки для галстуков, перочинные ножики, записные книжки и прочую ерундистику. Часть представленных изделий можно было купить в наборе - точно так же, как у самого Рогойского: пара револьверов, "Винчестер" и дерринджеры, все под один и тот же патрон. Оч-чень удобно. Каждый покупатель такого набора премировался сувенирами с эмблематикой фирмы: фляжкой, портсигаром и ножом по выбору, с гравированным "крылатым шлемом" и надписью "Gauloise".
   "Веблей Бульдог" Рогойский использовал как запасное оружие и фактор внезапности. Револьвер с цельной рамкой и одиночной экстракцией давал возможность сделать только пять выстрелов - что, конечно, не радовало. Георгий давно уже пытался найти что-нибудь столь же компактное, но с одновременным извлечением гильз. Да только ничего подходящего не появлялось.
   А тут - раз, и пожалуйста. Компактный, даже меньше "бульдога", револьвер с откидным барабаном и ручным экстрактором. Калибр - 44, пять патронов. Есть возможность приобрести модель со складным хвостовиком курка, облегчающим извлечение. Или вообще без хвостовика, стреляющую только самовзводом. Стволы - 2,5 и 3,75 дюйма. Револьвер "Рысь", модель "Криминальная Полиция", образец 1897 года. Исполнение - вороненое и никелированное, щечки рукояти ореховые или из твердой резины.
   Еще ему попался на глаза необыкновенно интересный нож. Фирма "Вайлдкет", модель "Оборотень" - полоса булатной стали, точно посередине которой были закреплены половинки перекидной рукояти. Будучи сложены в одну сторону, они открывали шестидюймовый клинок, острый, как бритва. Раскрытые и сложенные в другую сторону, они укрывали лезвие, но зато открывали инструментальную часть, сочетающую пилу по дереву, напильник, консервный нож, отвертки и еще какие-то приспособы. Носить "Оборотень" полагалось в ножнах, как самый обычный нож.
   В магазине имелась еще масса всего интересного - начиная от винтовок и заканчивая поразительно многофункциональными перочинными ножами: на витринах лежали толстенькие экземпляры, ощетинившиеся, кажется, целой сотней лезвий и инструментов. К сожалению, времени у Рогойского больше не было. Его ждала Бернадетта.
  
   10.
  
   У Зимнего сегодня было людно - проводился какой-то исторический матч по боксу, и в собравшейся толпе негде было упасть и яблоку. Если такая давка здесь, снаружи, то что твориться там, внутри, было страшно даже представить.
   Кафе "У синей розы", обозначенное мягко сияющей неоновой розой глубоко-синего цвета, находилось по другую сторону бульвара, и с его террасы открывался прелестный вид на выстроившиеся под фонарями темно-синие полицейские каре и бурлящую толпу за ними. По нынешним временам французские власти любую, даже самую далекую от политики толпу расценивали в первую очередь как угрозу общественной безопасности. Никогда не знаешь заранее, где и в каком количестве объявятся фанатики с "полонезами", и что они учинят в следующий раз.
   "Между прочим, если там, внутри, прямо сейчас что-нибудь взорвать или устроить стрельбу, то крови будет столько, что в ней может и все правительство утонуть" - Рогойский лениво размышлял об отвлеченном, пытаясь одновременно вычислить людей, внимание которых кололо его ледяными иголками неприязни. Получалось пока не очень. То ли он отвык, то ли эти психопаты оказались лучше, чем он о них думал. Ведь определения "фанатик" и "идиот" далеко не всегда являются синонимами.
   Что навевало крайне неприятные мысли о перспективах III Республики.
   Рогойский не считал себя "первой спицей в колесе" по части шпионских игрищ - и в мыслях не имел! Зато в свое время ему удалось поймать немало бандитов, возомнивших себя и своих подельников самыми крутыми стрелками со времен Уайета Эрпа и Дикого Билла Хикока. Наглядно доказывая этим головорезам всю глубину их заблуждений, Георгий Рогойский, известный в девяти штатах под прозвищем "Поляк Джо", приобрел массу поганых привычек - и чуть-чуть полезного жизненного опыта. Это-то опыт и говорил сейчас, что Франции в очередной раз крупно не повезло. Еще два--три года, и заматеревшие "Бригады" будут представлять уже серьезную угрозу. Причем не для каких-то отдельных личностей, которым просто не повезло оказаться не в то время не в том месте, а для государства в целом.
  
  
   ГЛАВА ВТОРАЯ
  
   1.
  
   На сей раз Бернадетта выглядела самой обычной юной девушкой... И Рогойский так и не понял, где она укрывала оружие. Хотя широкие рукава её модного сарафана а-ля рюс наводили на определенные подозрения.
  -- Добрый вечер, мсье Полак. Вы уже заказали что-нибудь? Рекомендую десерт из яблок, неплохи также шоколадные пирожные.
  -- Вы здесь часто бываете?
  -- Да нет, не очень. Здесь не слишком любят таких, как я. Сами видите - заведение с претензиями. Но готовят хорошо. И давайте этим наслаждаться.
   Насладится не получилось - Рогойский, возможно, не очень хорошо разбирался во французской кухне. Зато он очень хорошо разбирался в разных травках, особенно в тех, что индейцы и мексиканцы использовали, когда нельзя было достать алкоголь. В кафе "У синей розы" не было ни одного блюда, в которое не была бы добавлена конопля, грибы-пейотль или еще что-нибудь в том же духе. Не слишком много, во всяком случае, посетители розовых слонов ловить не начинали. Вероятно, добавки было ровно столько, чтобы постоянные клиенты ни в коем случае не бросили посещать заведение и заказывать выпечку "на вынос".
   Впрочем, Бернадетта и сама не очень-то следовала своему призыву. Она деликатно поклевывала подаваемые блюда, в точности соответствуя идеалу "настоящей леди" со Старого Юга - Мамушка из культового в южных штатах романа "Унесенные ветром" была бы в восторге от таких манер.
   Рогойский не стал предупреждать свою визави о посторонних примесях.
   Завязавшийся за кофе разговор был куда менее эмоциональным и куда более деловым, чем утренний. И расстались они почти по-дружески. Вот только взгляд... Странный у нее был взгляд.
   Очень странный.
  
   2.
  
   Спустя три дня Рогойский возвращался в отель, размышляя по дороге о том, стоит ли покупать дробовик "Штурм--8ОД12". Обычные помповые ружья имели подствольный трубчатый магазин и перезаряжались движением цевья назад--вперед. Разработанная в Царском Селе обратно-помповая схема была "перевернутой" во многих отношениях. Два трубчатых магазина были расположены НАД стволом, сдвигом которого вперед--назад осуществлялось перезаряжение. Двенадцать выстрелов 8-го калибра - серьезный аргумент в любом споре. А максимум, что могли предоставить конкуренты - это восемь патронов в стандартной помповой схеме, если сделать её несуразно длинной. Дробовики "Штурм" 8-го калибра считались длинными с магазинами на 6 патронов, короткая же модель имела магазины на 5 патронов.
   С другой стороны - а зачем ему сейчас дробовик? Да и потом тоже - зачем? Врагов у него пожалуй что и не осталось. Живых-то уж точно. А для самообороны даже одного "Смит-Вессона" более чем достаточно. "Рысь КриПо" и дерринджеры - уже немного чересчур. Оставшиеся в отеле обрез, "Винчестер" и "Паркер" - старые привычки умирают медленно. Но "Штурм" - это, кажется, уже чистая паранойя.
   В этот момент откуда-то слева из-за спины донеслась острая волна угрозы. Георгий отшатнулся рефлекторно - и змеиное с присвистом шипение "Кобры", потонувшее в реве мотоциклетного мотора, настигло не его, а стекло витрины, с веселым звоном осыпавшееся на тротуар. Второй выстрел также прошел мимо, а третьего убийца сделать не успел: его плечо и правый бок разворотили три "кувалды", выпущенные из "Смит-Вессона". Мотоциклист пригнулся, полностью укрывшись за обмякшим телом своего напарника, и дал по газам - а стрелять по мотоциклу Рогойский не решился, опасаясь взрыва или рикошета. И то, и другое на оживленной, переполненной народом улице было одинаково опасно. Единственным следом стала та самая "Кобра" - выпущенный в Бельгии револьвер "Наган" 44-го калибра с интегрированным глушителем. Номера с револьвера были старательно спилены.
  
   3.
  
   Как оказалось, большинство "бригад" были боевыми организациями вполне легально действующих политических партий соответствующего направления. Хотя родство это, конечно же, партийные лидеры яростно отрицали.
   Наиболее крупными и заметными были уже поминавшиеся "Бригады Ноль", пропагандирующие те же левацкие идеи, что и Социал-Радикальная Партия Франции, "Аксьон Директ", связанная со Французской Социал-Демократической Рабочей Партией, и "Бригада 71", также известная как "Движение памяти 28-го мая", официально разорвавшая все связи с породившей её Коммунистической Партией Франции. Дело в том, что и СРПФ, и ФСДРП и КПФ входили в состав III (Коммунистического) Интернационала, также именуемого "Коминтерном" и "Красным Фронтом". Что обеспечивало их взаимодействие с партиями того же направления в других странах Европы. И не только Европы.
   "Черные Бригады" были связаны с анархистскими профсоюзами Французской Трудовой Федерации, а организация "Армия Свободы" поддерживала тесные связи с корсиканскими и баскскими сепаратистами. И обе были связаны с международным анархистским движением, особенно сильным в Италии и Испании - но отнюдь ими не ограничивающимся. Эти группы считались самыми опасными.
   Националистическая и клерикальная "Армия Святого Сердца" имела поддержку Церкви, что делало её одной из самых влиятельных сил во Франции. Да, пожалуй, и во всей Южной Европе. В остальных европейских регионах, там, где влияние Ватикана было исторически ограниченно, боевики АСС появляться пока избегали. ПОКА.
   Монархистские "Белая Гвардия", "Бригады Термидор" и "Стальные Лилии" считались самыми незначительными и неорганизованными из всех более-менее известных террористических организаций: они не имели никакой практической международной поддержки и так и не смогли договориться друг с другом, в результате чего монархическое движение раскололось на три. В "Белой Гвардии" собрались сторонники приглашения на трон принца из какой-либо царствующего дома (фаворитами считались Романовы и английская ветвь Саксен-Кобург-Готской фамилии), "Бригады Термидор" были созданы бонапартистами, а "Стальные Лилии" провозгласили целью восстановление династии Бурбонов.
   Возможно, распоряжения, отправленные Рогойским на следующий день после покушения, и остановят действия убийц. Какой смысл, если приз уже недоступен? Вообще весь план явно был сляпан на скорую руку и отчетливо попахивал авантюрой: убить второго компаньона и завладеть не половиной, а ВСЕЙ компанией - ведь основанный Джо Полаком и Берни Френчем бизнес теперь стоит почти двести тысяч долларов. В нынешнем франке, изрядно похудевшем из-за русских военных расходов и авансируемых на них кредитов, не наберется и двадцати центов. Больше миллиона франков - хорошая цена за пару выстрелов из "Кобры".
   И сколько же на эти деньги можно купить "полонезов", динамита, бельгийских "Кобр", станков для подпольных типографий и всего прочего, остро необходимого для победы Мировой Революции... Представить страшно. Учитывая, что эйбарский "Полонез", самый дешевый из всех, стоит чуть больше сотни франков...
   Конечно, эта могло быть и "использование служебного положения в личных целях" - то есть собственная операция Бернадетты, использующей своих друзей "втемную". В таком случае дочь Берни уберут свои, и проблема исчезнет сама собой.
   Георгий не дожил бы до своих лет, если бы принимал во внимание только наиболее благоприятный вариант. Поэтому он предпочел считать, что охотиться на него вся "Бригада Ноль" в полном составе.
   А в этом случае у него было только два варианта - принять бой или отступить на заранее подготовленные позиции. Хотел бы он посмотреть на появление команды "ноликов" в городке Уайт-Игл-Сити, штат Висконсин. Это было бы незабываемое зрелище!
   Первый вариант казался гораздо менее перспективным. Единственное будущее, просматривавшееся здесь, ограничивалось приобретением куска земли размерами два на полтора метра - на "польском" кладбище в Буа.
   Другим полезным опытом, не раз спасавшему Георгию жизнь, было умение точно определить тот момент, когда стоит отступать.
  
   4.
  
   Когда поздно вечером в его номер постучали, Рогойский встретил гостя с револьвером за поясом и штурмовым дробовиком в руках. Пан Станислав Зеллер ничуть не обиделся. И не потому, что был вполне осведомлен об обстоятельствах Георгия - именно мсье Зеллеру пришлось вытаскивать его из участка после уличной перестрелки - а потому, что пребывал в состоянии радостного обалдения. Выяснить причину не удавалось довольно долго: пан Станислав на радостях отметил со столь же радостными друзьями из КГБ. И был от этого ну такой радостный, что дальше просто некуда.
   Несмотря на это, Рогойскому все же удалось вычленить зерно здравого смысла из почти нечленораздельного мычания старшего дежурного начальника группы "Кобра". Как оказалось, мсье Зеллеру было предложено обратное превращение в его благородие штабс-капитана Зеллера! И подобное предложение было сделано не только ему одному. Навестившие фирму КГБ господа в штатском намекнули, что есть некая отличная от нуля вероятность пересмотра судимости любого подданного Российской Империи, высланного из нее с "волчьим билетом" класса 3 (к таковым относились ЧСИР и САП, "слушатель агитации и пропаганды"). Но - только в том случае, если оный подданный подпишет годичный контракт с вооруженными силами Южно-Африканского Союза.
  
   5.
  
   Утром, придя в себя и мучаясь жутким похмельем, штабс-капитан полностью подтвердил все предположения, сделанные Рогойским на основе его ночного бреда. За исключением одного. Господа в штатском, наверняка скрывающие под своими костюмами лазоревые жандармские мундиры, ничего ТАКОГО прямо не сказали. Они говорили долго, но все время - обиняками да намеками, петляли, виляли, ходили вокруг да около. Будто давали клятву "ни слова в простоте".
   Интересно, это из-за жандармского мундира или дипломатического статуса?
   И Георгий, и пан Станислав вполне понимали причины таких недомолвок и экивоков. Если прямо сказать: "Господа, будьте любезны отправиться в Южную Африку и подтянуть тамошнюю регулярную армию, а мы за это вас амнистируем" - так англичане накинуться на русское правительство, как утка на майского жука! "Поставка наемников" - вот как они это назовут. И будут в целом правы.
   Причем Лондон не признавал Трансвааль и Оранжевую республику суверенными государствами. Следовательно, суверенным государством не являлся и созданный ими Южно-Африканский Союз. Санкт-Петербург и без того имел достаточно проблем с поставками ЮАС оружия и вооружения, а уж военные советники просто взбесили британских лордов - хотя все это была еще "серая зона" международного права. Направление в Южную Африку организованных наемников могло оказаться той соломинкой, что переломит спину верблюда. Лондон сбеситься окончательно, и вот тогда...
   Вот тогда русскому правительству ДЕЙСТВИТЕЛЬНО станет кисло.
  
   6.
  
   Теперь по крайней мере было ясно, по какой такой причине наибольшая концентрация вербовочных плакатов наблюдается именно в "русском" районе. И почему вербовщики не поленились часть листовок, какими были оклеены все парижские стены, напечатать не просто по-русски, но даже заботливо переведя ставки жалования в рубли. Чтобы понятнее было.
   Благодаря этому даже совсем этим не интересовавшийся Рогойский знал, что лица, подписавшие стандартный "полный" контракт на два с половиной года, получат 40 (для кавалеристов - 45) рублей в месяц с возможностью увеличения базовой ставки в случае повышения в звании и дополнительных выплат - за выслугу, награды, дополнительные квалификации и т.п., гражданство ЮАС и участок земли в сто двадцать гектаров, а также пятилетний налоговый иммунитет. Причем жалование за год вперед может быть выдано в качестве аванса - по дополнительному соглашению, предусматривающему все меры, необходимые для того, чтобы "волонтер" не сбежал по дороге от вербовочного пункта до корабля или уже с корабля во время остановки. "Краткий" контракт на восемь месяцев и "средний" на год подписывались только с лицами, имеющими военное образование, либо опыт службы в вооруженных силах и/или опыт боевых действий. Таким в Вооруженных Силах ЮАС обещали золотые горы в зависимости от образования, опыта и выслуги (начальная командирская ставка, соответствующая званию капрала и должности командира отделения - 55 рублей, начальная офицерская ставка, соответствующая званию корнета и должности командира взвода - 90 рублей), гражданство, участок земли до пятисот гектаров и десятилетний налоговый иммунитет. Авансовая выплата - 100% контракта на тех же условиях.
   Добавить к этому возможность вернуться на родину с "чистым" досье...
   Хорошая приманка. Очень, очень, о-очень хорошая приманка.
   Между прочим, мсье Зеллер, будучи штабс-капитаном линейной пехоты, получал в месяц ровным счетом 80 рублей!
  
   7.
  
   И ещё одно. Раньше Георгий удивлялся, с чего это русское правительство не слишком возражает, что высланные из Империи лица, политически неблагонадежные не только по определению, но и по сути, создают во Франции свои организации. И не просто какие-то организации, а почти настоящие "боёвки"! Русских - в кавычках: во Франции так называли и поляков, и финнов, и кавказцев, и остзейских и поволжских немцев, и даже евреев, всех, высланных из России - охранных и детективных бюро в Париже было уже больше, чем французских. И многие из них, вслед за КГБ, обзаводились собственными тирами, полосами препятствий и полигонами для специальных дисциплин вроде "тактической стрельбы" и "Зарницы". Те же "Народовы Силы Збройны" - Рогойский был более чем уверен, что их боевики проходили тренировки на таком вот полигоне одной из "русских" охранных контор. Вроде того же "Белого Орла" или даже более пресловутого охранно-детективного бюро "В.И. Варшавская & Ко", куда не принимали даже хохлов и остзейских немцев. Или "Армянская Освободительная Армия"... Или "Еврейский Союз Самообороны"... Или...
   Ну, словом, много кто. И большинство из них базировалось во Франции и пользовалось - не могло не пользоваться! - услугами "дружественных" охранных агентств. Конечно, если бы Россия возразила КАК СЛЕДУЕТ, а не слала раз в три месяца формальные ноты, на которые следовали столь же формальные отписки МИД Франции, уже через мгновение от всех этих агентств осталось бы одно воспоминание. А Россия лишилась бы аккумулятора, в котором собирались те, кто наилучшим образом подходил для делишек вроде нынешнего. А также - информации от наверняка внедренных в эту систему агентов.
   Интересно, а ЧТО ЕЩЁ имели в виду в Санкт-Петербурге, давая неофициальную санкцию на создание этих небольших, но удивительно профессиональных частных армий? Ведь наверняка что-то имели...
  
   8.
  
   Вербовочное бюро армии ЮАС, открытое прямо на первом этаже отеля "Варшава" между цветочной и сувенирной лавочками, обычно не привлекало внимания - неброская вывеска и флаг Союза на витрине, до того принадлежавшей магазинчику элитной обуви.
   За ночь все изменилось. Теперь лавочка бросалась в глаза с любого места в холле - яркая до боли в глазах вывеска дополнялась гигантским плакатом "Защити и спаси!". Специально для слепых в самом холле и на стратегических пунктах вокруг гостиницы разместились несколько девичьих стаек, работавших "живой рекламой" - все они были одеты в цвета флага Союза и раздавали каждому встречному и поперечному листовки с приглашением. Особенно их интересовали молодые мужчины - и этот интерес редко оставался без взаимности. Девушки были ну очень симпатичные. Те, кто выбрал такой способ рекламы и подобрал персонал, отлично знали свое дело. Девчонки отчаянно кокетничали, а парни строили из себя невесть что... и летели к вербовщикам как бабочки на огонь - лишь бы прихвастнуть своим мужеством.
  
   9.
  
   Мсье Зеллер возжелал посетить пункт прямо с утра - даже не заходя домой.
  -- А зачем? Я точно знаю, что она мне в ответ на это скажет. Конечно, в Париже на улицах стреляют... Зато в Кушке на улице - ну такая благодать, такая благодать! Она всю жизнь провела по дальним гарнизонам, и про заграницу знала только из книжек. Возвращаться в какой-нибудь Закукуевск, да ещё в ту дыру, в которую законопатят любого и каждого с моей политической физиономией...
  -- Думаете, они лгут?
  -- Пан Ежи, вы прямо как ребенок. Судимость - это одно, а мое личное дело в Военном департаменте Имперской канцелярии - совершенно другое...
  
   10.
  
   Первым, что бросилась в глаза внутри вербовочного пункта, был висящие на стене плакаты - на первом из них был изображен солдат в незнакомого покроя кителе и широкополой шляпе. К пустому квадратику тянулись пунктиры от четырех вынесенных наверх рисунков. Первый изображал скрещенные винтовки, второй - скрещенные сабли, третий - скрещенные пушечные стволы, а четвертый - кирку, скрещенную с топором и вертикально ориентированной молнией на фоне шестерни. От длинных прямоугольных петлиц и обшлагов обоих рукавов тянулись пунктиры, заканчивающиеся стрелами, указывающими на соседний плакат. На нем красовалась таблица в четыре колонки - в первой какие-то геометрические фигуры, во второй и третьей - воинские звания во французском и русском написании, в третьем - жалование в каких-то незнакомых денежных единицах, именуемых "долларами ЮАС".
   Нижние четыре строчки имели в первой колонке от одного до четырех треугольников - им соответствовали звания ефрейтора, капрала, фельдфебеля и обер-фельдфебеля. Затем шли квадраты и звания корнета, первого и второго лейтенантов и капитана, прямоугольники и звания майора, лейтенант-колонеля, колонеля и лейтенант-генерала. Генерал-майоры, генерал-колонели, генералы и фельдмаршалы носили ромбы, а Маршал Союза - большую звезду в лавровом венке. В этих пяти строках колонка "жалование" оставалась пустой. Надо понимать, все вакансии были заняты.
   Это ж какого они размера планируют армию иметь, если в "Табель" заранее фельдмаршалов - во множественном числе! - вписывают? Впрочем, банановые республики всегда славились любовью к пышной униформе - это у них происходит от острейшего комплекса неполноценности. Вот так посмотришь на генерал-фельдмаршала какой-нибудь Гватемалы - Боже ж ты мой милостивый! Весь в золотом шитье, орденах и аксельбантах... А всех вооруженных сил - полдюжины пехотных батальонов, два эскадрона гвардии да одна артиллерийская бригада в три батареи, вооруженная чуть ли не катапультами времен Александра Македонского!
   Правду сказать, Рогойский с гватемальскими генералами дела не имел не разу - зато с мексиканскими пару раз сталкивался. Наглые и подлые мерзавцы, все до одного. Считают, что армия существует в первую очередь для того, чтобы грабить, а под "защитой" населения имеют в виду, что если это самое население не будет платить ему и его головорезам, то оно будет сожжено прямо в своих хижинах. И любой и каждый, имеющий пару сотен "винчестеров" и один пулемет, уже надевает золотые эполеты с аксельбантами и начинает примериваться к президентскому дворцу.
   Следом за плакатами бросились в глаза сидящие под ними клерки. Синеглазка с заплетенными в тугую, уложенную короной косу волосами цвета спелой ржи и томная, истекающая кармином зеленоглазая брюнетка царили за конторкой, отягощенной жуткой путаницей рычагов новомодной пишущей машинки.
   Штабс-капитан Зеллер, едва успев представится, тут же был обрадован предложением чина капитана регулярной пехоты ЮАС с жалованием в 75 долларов ЮАС - или 150 рублей. Контракт подписывается сразу же по представлении документов о прохождении службы в рядах РИА, жалование выплачивается золотом или перечисляется на любой банковский счет, предусмотрена страховка за ранение, пенсия в том случае, если это ранение будет мешать продолжать службу, и выплаты семье в случае гибели в бою. Ну, и все последующие блага - двести шестьдесят гектаров земли, гражданство и налоговый иммунитет на десять лет. Авансовая выплата до 100% при подписании особого соглашения, также золотом или начислением на счет.
   Агентессы были поразительно красивы и потрясающе контактны - Рогойский не успел и опомниться, не то, что сообразить, каким образом, но уже излагал восхищенно внимающей брюнетке короткую версию того, что он обычно называл "историей своей жизни". В ней не нашлось места ни дуэли, ни тому, что ей предшествовало - зато были воинственные вопли шайенов, сиу, апачей, грохот "Кольтов САА" на пропыленных улочках бумтаунов и звон серебряных шпор, которые обожают мексиканские caballeros...
  
  
  
  
  
   ГЛАВА ТРЕТЬЯ
  
   1.
  
   Миновав Преторию, поезда повернули на юг. Лагерь располагался неподалеку от Йоханнесбурга и перекрестка железных дорог. Первая из них шла от Претории на Блумфонтейн и далее через Спрингсфонтейн к океанским портам Порт-Элизабет, Порт-Альфред и Ист-Лондон. Вторая начиналась в порте Дурбан в английском Натале, шла через столицу Наталя Питермарицбург, Эсткорт, Коленсо, Ледисмит, Гленко и Ньюкасл к Фолксрюсту - здесь начиналась уже земля Трансвааля - и дальше через Стандертом и Йоханнесбург до крошечного, затерянного в вельде городишки Клерксдорп. Вероятно, её тянули к одному из городов английской ветки, идущей от Кейптауна через Де-Ар, Кимберли, Фрейбург и Мафекинг в Бечуаналенд и далее в Родезию - но тут начались осложнения с Британской Империей, и строительство быстренько свернули.
   Впрочем, Рогойского это волновало мало - если не считать легкого опасения, что все эти мили дороги, долгой дороги от Клерксдорпа до Кимберли ему придется пройти своими ногами.
   Весь путь от Лоренцу-Маркиш до лагеря под Йоханнесбургом офицеры, сменившие свои смехотворные палаши на нормальные знаки различия - насколько всякие там кубари и шпалы могут считаться таковыми - пытались объяснить тому собранию разноязычных типов, которое Рогойский успел уже обозначить для себя как "Школа Прапорщиков", назначение, тактико-технические характеристики и устройство "7,92-мм ручного пулемета образца 1896/1899 года".
   Назначением ручного пулемета являлось повышение огневой мощи пехотного отделения (l'esconade). Пулемет должен неотступно сопровождать пехоту на всякой местности, подавляя огонь противника и очищая дорогу отделению при наступлении или прикрывая его отход при выходе из боя. При наступлении пулемет должен передвигаться на новую позицию первым, а при выходе из боя - отходить последним под прикрытием огня пехотинцев своего отделения. В атаку ручные пулеметчики идут вместе со стрелками своего отделения, ведя огонь на ходу.
   Что характерно - инструкторы не отделяли друг от друга пехоту и конницу. Либо последнюю пулеметами вооружать не предполагалось, либо кавалерию планировали использовать не просто по-драгунски, а исключительно в качестве ездящей пехоты, посаженной на коней только для повышения мобильности.
   РП-96/99 первоначально был создан под русский 7,62-мм патрон, имеющий фланец (закраину, шляпку), поэтому в качестве источника питания применялся диск на 47 патронов, достаточно тяжелый и сложный как в изготовлении, так и в эксплуатации. Для продажи в ЮАС пулемет был модернизирован, и благодаря изменению калибра на стандартный в бурской армии 7,92-мм бесфланцевый патрон "Маузер" появилась возможность заменить диск значительно более легким, простым и дешевым прямым коробчатым магазином на тридцать патронов с двухрядным расположением оных.
   За исключением этих двух особенностей (коробчатого магазина, связанного с этим изменения прицельных приспособлений и увеличения калибра на 0,3 мм) пулемет полностью аналогичен русскому 3-линейному ручному пулемету образца 1896 года.
   Теперь Рогойскому стал отчасти ясен интерес русских в ЮАС. Что может лучше прорекламировать новое оружие, чем война? Если принять тезис о том, что таким вот РП необходимо вооружить каждое отделение каждого взвода каждой роты каждого батальона... Современная пехотная дивизия - шестнадцать батальонов, шестьдесят четыре роты, двести пятьдесят шесть взводов... Одна дивизия - более тысячи ручников. Если учесть, что одна только французская армия разворачивает по мобилизации за восемь десятков дивизий... И если даже продавать не сами пулеметы, а только лицензии на их производство - все равно прибыль будет просто ГРАНДИОЗНОЙ.
   Для успеха этого плана необходимо только одно - чтобы пулемет показал себя во всем блеске. А для этого... Для этого необходимо, чтобы те, кто будет его использовать, знали свое оружие В СОВЕРШЕНСТВЕ.
  
   2.
  
   Предчувствия не обманули Георгия. Следующие три месяца он изучал только и исключительно трижды проклятый 7,92-мм ручной пулемет образца 1896/1899 года. Вначале - три недели "учебки", где он был главным предметом изучения. Время делилось между стрельбищем, где будущие капралы, унтера и фельдфебели жгли патроны ящиками - для занятия должности хотя бы командира отделения, естественно, требовалось в совершенстве знать тактические и технические возможности РП - и учились разбирать, обслуживать и собирать пулемет на время и с закрытыми глазами, и учебным классом, где им объясняли, чего командир батальона вправе ждать от них в обороне и в наступлении. Упор делался на сочетание высокой дисциплины исполнения приказов со столь же высокой собственной инициативой.
   При этом все передвижения курсанты совершали только и исключительно бегом и с полной боевой выкладкой (пулемет с примкнутым магазином, ещё четыре на груди в специальных карманах укрепленного кожей брезентового "лифчика", там же - муляжи двух ручных гранат, немецкий "Райхсревольвер" образца 1879 года, положенный пулеметчикам в качестве индивидуального оружия, и многофункциональный нож-"Оборотень", отдельно - саперная лопатка, две фляги и подсумок с принадлежностями к пулемету), начинали и заканчивали день занятия по физподготовке, а ночи не реже, чем раз в два дня, прерывались боевой тревогой с последующим марш-броском - уже в полной походной выкладке, включающей, помимо всего, что входило в "боевую" выкладку, ещё сухарную сумку с прикрепленным к ней котелком и ранец с сухим пайком, неприкосновенным запасом, сменой белья и прикрепленной сверху скатанной плащ-палаткой.
   После завершения курса начальной подготовки, по результатам которой Рогойский получил квалификационную нашивку ручного пулеметчика (отпечатанный белой краской на красном поле РП), треугольник капрала и назначение пулеметчиком 2-го отделения 1-го взвода роты "С" 2-го батальона 5-й стрелковой бригады ЮАС (Трансваальской N3) "Жанна Д'Арк", началась отработка боевых действий в составе отделения. Эти занятия составляли те же марш-броски с полной выкладкой и занятия на полосе препятствий, но основное внимание по-прежнему уделялось огневой подготовке.
   Причем - ни одного занятия по отработке залповой стрельбы проведено не было! Жоржу пришлось долго отвыкать от того, что команды "Залп!" в уставе южноафриканской армии просто не существует - её заменяет команда "Огонь!". А ведь даже самые передовые армии мира по-прежнему обучают солдат с упором именно на взводные и ротные залпы. Интересно, к чему бы это?
  
   3.
  
   Взвод в армии ЮАС состоял из трех отделений, рота - из трех стрелковых взводов и группы тяжелого оружия: два 50-мм миномета и два "легких" станковых пулемета - обычные "Максимы", только с легкими треногими станками вместо тяжелых лафетов артиллерийского типа, воздушным охлаждением тяжелых продольно-ребристых стволов, заключенных в легкие дырчатые кожухи, и измененными органами управления: взамен двух рукоятей затыльника и гашетки использовалась пистолетная рукоять со спусковым крючком под коробкой и рукоять затыльника для левой руки, на части образцов замененная прикладом. На этих же пулеметах была установлена откидная двуногая сошка, а сбоку мог примыкаться короб для укороченной (на 100 патронов вместо 250) брезентовой патронной ленты.
   Батальон - три пехотных роты и рота тяжелого оружия с двумя 76-мм гаубицами, двумя 82-мм минометами и четырьмя "тяжелыми" станковыми пулеметами: водяное охлаждение стволов и повышенная скорострельность превращала эту модель "Максима" в живой ответ на ходившую между русскоязычными волонтерами ЮАС шутку о том, что если мы - ручные пулеметчики, то где-то же должны быть и дикие?
   Так вот они - дикие. Год тому назад под Омдурманом именно такие "тяжелые" пулеметы навсегда покончили с восстанием последователей Махди, начисто выкосив накатывавшиеся на них волны придерживавшихся тактики массированных атак суданских повстанцев. Одна лента на двести пятьдесят патронов, вылетающая за минуту, и так - на протяжении часа, затем - сменить сделавший десять тысяч выстрелов ствол и - новые десять тысяч пуль во врага.
  
   4.
  
   Официально языком армии ЮАС должен был стать бурский диалект голландского языка, именуемый африкаанс - по мере того, как наемники будут уступать свое место отбывающим воинскую повинность бурам. До тех пор каждая бригада имела свой язык. Американская бригада "Крест Падрайга" ("Крест Св. Патрика"), на самом деле состоящая исключительно из ирландцев, разговаривала, естественно, по-английски. Итальянцы, французы и немцы - на родных языках. Сложнее всего было в 4-й стрелковой бригаде ЮАС (Оранжевой N2) "Де Рейтер" - она состояла из двух голландских батальонов, в третий же батальон были сведены скандинавская, балканская и испанская роты.
   Кроме пяти стрелковых бригад Объединенная Армия ЮАС включала Корпус Союзной Артиллерии - четыре полевых артдивизиона в три батареи по четыре орудия (в каждом дивизионе две батареи трехдюймовых пушек и батарея гаубиц) и один осадный дивизион с восемью 155-мм пушками и четырьмя 220-мм мортирами - сводный батальон инженерно-саперных и железнодорожных войск и кавалерийский полк ЮАС "Мартинус Весселс Преториус" (Трансваальский N1), также являвшийся сводным (балканский, немецкий, итальянский, американский, французский и испанский эскадроны). Эмблема кавалеристов, тут же прозванных преторианцами, состояла из подковы и головы лошади на скрещенных саблях - и полк этот был самой регулярной частью во всей южноафриканской армии. Даже отделениями там командовали офицеры! Кавалерийский эскадрон - шесть в полку и по одному в каждой бригаде - состоял из четырех взводов по два отделения в каждом, так что эскадрон по огневой мощи уступал пехотной роте всего один РП, зато эскадронная группа тяжелого оружия (два тяжелых пулемета, два миномета) имела на вооружении не 50-мм ротные, а 82-мм батальонные минометы.
   Но на самом деле единственным языком межнационального общения в армии ЮАС стал русский - на нем свободно общались почти две трети офицеров. И даже Рогойского, неплохо поварившегося в последнее время в эмигрантском котле, удивило количество собравшихся в Трансваале русских волонтеров. Съехавшиеся со всей Европы социалисты, марксисты, анархисты, польские, финские, прибалтийские и армянские националисты... Из России с каждым пароходом прибывали студенты и крестьяне, интеллигенты и разочарованные в жизни люди, искавшие, подобно Байрону и Печорину, благородной смерти в бою. Были и другие - точно знающие, что им нужно. Но откровенных авантюристов, польстившихся на прославленные Буссенаром южноафриканские алмазы, среди них было мало - в основном то были неорганизованные офицеры, увидевшие в ЮАС подходящую замену Николаевской Академии Генштаба: для поступления в академию требовалось сдать сложнейшие экзамены (конкурс в академию с учетом окружных отборочных комиссий составлял от 120 до 200 человек на место!), а для подписания шестимесячного контракта с Министерством Обороны ЮАС - только предоставленный командованием полугодовой отпуск без сохранения содержания. Находящиеся в совершенно отчаянном положении буры брали абсолютно всех.
   А польза для карьерного роста была если и не схожей, то, во всяком случае, удовлетворительной - по мерке тех пехотных штабс-капитанов, уже в возрасте, седых или с лысиной, обремененных семьей и живущих аж на все 80 рублей жалования, что хлынули в Одессу, где располагался главный вербовочный пункт, как вода из прорванной трубы. И указ Императора гарантировал, что вернувшийся из Африки штабс, даже не проявивший там никаких талантов, все равно получит отметку о наличии боевого опыта - и преимущество в продвижении по службе. Впрочем, были здесь и свежеиспеченные пехотные и артиллерийские подпоручики, кавалерийские корнеты - желающие отбирались зачастую прямо в училищах.
   Причем командиры бригад были почти так же молоды, как и их подчиненные, командующие батальонами, эскадронами и батареями - самым старшим среди "организованных" был командир "преторианцев" лейтенант-генерал Клембовский, которому не было ещё и сорока. Тридцативосьмилетний лейтенант-генерал Каледин, тридцатишестилетние Багратион и Чернозубов, тридцатисемилетний Зайончковский... На их фоне казался стариком даже лейтенант-генерал Август фон Маккензен, командовавший 2-й "Железной" стрелковой бригадой ЮАС (Оранжевая стрелковая N1) - а ведь ему ещё не исполнилось и пятидесяти!
  
   5.
  
   В этих условиях президент Крюгер, не желая обострять отношения с Великобританией до того, как армия ЮАС будет сформирована и готова дать отпор врагам, 19 августа 1899 года согласился на "пятилетних" ойтландеров при условии отказа Лондона от вмешательства во внутренние дела бурской республики, одновременно предложив передать все английские притязания на рассмотрение третейского суда.
   Официальный Лондон в очередной раз отверг предложения буров и потребовал разоружить армию ЮАС, угрожая в противном случае применением вооруженной силы. Отказавшись признавать Трансвааль и Оранжевую Республику в качестве суверенных государств, Британия выдвинула требования немедленного предоставления избирательных прав всем ойтландерам поголовно, выделения им четверти всех мест в фольксрааде (парламенте ЮАС) и предоставления английскому языку статуса государственного. Одновременно склонный к риску Чемберлен, уже влезший четыре года назад в авантюру с набегом Джеймисона и попавший на этом в руки Родса (имелись некоторые документы, которые, будучи преданы гласности, полностью изобличили бы соучастие министра колоний в подготовке бандитского нападения на независимое государство), подготовил текст ультиматума, отклонение которого должно было стать поводом к войне.
   9 октября этот ультиматум был предъявлен, 10 октября президент Крюгер отверг его, в свою очередь потребовав отвода английских войск с границы ЮАС, вывода из Южной Африки всех британских войск, прибывших после 10 июня 1899 года, и передачи всех спорных пунктов на рассмотрение третейского суда.
   11 октября грянул гром...
  
   6.
  
   Ещё 7 октября 1899 года английским военным министерством был отдан специальный приказ по армии - о призыве резервистов первых трех категорий (А, В и С), всего в числе, не превышающем 25 тысяч человек. Первым днем мобилизации объявлено девятое, последним - семнадцатое. Всего планировалось отправить, начиная с 21 октября, пятьдесят две тысячи человек и 114 орудий (31 пехотный батальон, восемь полков кавалерии, 19 батарей и другие части). Кроме того, уже находились в Южной Африке и на пути к ней семнадцать батальонов, пять полков кавалерии и десять батарей (двадцать одна тысяча человек, шестьдесят орудий), а также некоторое количество разнообразных подразделений милиционного толка (около трех тысяч человек). Всего таким образом планировалось собрать в Южной Африке семидесятипятитысячный корпус в 48 батальонов, 13 полков кавалерии и 29 батарей.
   Главнокомандующим в Южной Африке был назначен генерал сэр Редверс Буллер, его начальником штаба - генерал сэр Арчибальд Хантер. В непосредственном распоряжении командующего должен был находится ударный кулак в составе 1-го армейского корпуса: 1-я пехотная дивизия генерал-лейтенанта лорда Метуэна, 2-я дивизия генерал-майора Клери, 3-я генерал-майора Гатакра (каждая состоит из двух бригад по четыре батальона, трех артиллерийских батарей и кавалерийского эскадрона) и кавалерийская дивизия бригадира Френча - две бригады по три полка и батарее конной артиллерии.
   Для охраны коммуникационных линий, в первую очередь железных дорог предназначались семь отдельных батальонов, объединенных под командованием генерал-лейтенанта Форестер-Уокера. Корпусные части состояли из восьми батарей, включая две батареи конной артиллерии, раздерганного по выделенным в дивизии эскадронам 13-го гусарского полка и одного пехотного батальона, а также инженерных войск и санитарной и продовольственной частей. Уже находившиеся или только ещё развертывавшиеся в Натале части были сведены в 4-ю пехотную дивизию полковника Пенн-Саймонса - 7-я и 8-я бригады, четыре отдельных батальона, 3-я кавалерийская бригада в четыре полка и семь батарей. Войска Капской колонии состояли из пяти отдельных батальонов, одного кавалерийского полка и трех батарей.
   Коренным недостатком британской армии была порочная в принципе "отрядная система".
   Для империи, ведущей несколько колониальных войн одновременно, это не являлось чем-то особенным - поскольку "сыгранность" частей выше батальона требовалась очень редко. Все определяла индивидуальная выучка солдат, сработанность их на уровне взвод--рота--батальон и подавляющее техническое превосходство "цивилизованных" европейцев, несущих "дикарям" высокую культуру Максима, Шрапнеля и Нобеля!
   Если полк был разделен по батальонам, и 1-й стоял где-нибудь в Северо-Западной Индии на границе с Афганистаном, 2-й сражался с последователями Махди в Англо-Египетском Судане, а 3-й служил в Ирландии... То от этого ничего не зависело.
   В случае конфликта стоящие на местах или переправленные откуда-нибудь батальоны сводились в импровизационные бригады, те, в свою очередь - в не менее импровизационные дивизии. Эти дивизии усиливались артиллерией и кавалерией и считались вполне адекватным соединением для решения любой задачи.
   Возьмем 1-ю дивизию лорда Пола Метуэна.
   1-я бригада (генерал-майор Кольвиль) - состоит из батальонов гвардейских полков, потому часто именуется Гвардейской: 3-й батальон гвардейского Гренадерского полка, 1-й батальон гвардейского Шотландского полка, 1-й и 2-й батальоны гвардейского Коулдстримского полка. Вспомогательные части - полевой госпиталь N1, рота носильщиков N1, 19-я обозная рота.
   2-я бригада (генерал-майор Хилдъярд) - 2-й батальон Девонширского полка, 2-й батальон Королевского Вест-Соррейского, 2-й батальон Вест-Йоркширского и 2-й батальон Королевского Ист-Соррейского полков. Госпиталь N3, рота носильщиков N4 и 26-я обозная рота.
   Дивизионные части - эскадрон "А" 13-го гусарского полка, 7-я, 14-я и 66-я ездящие батареи, амуниционная колонна, 17-я полевая инженерная рота, полевой госпиталь N7 и 20-я обозная рота.
   Взяли четыре совершенно отдельных батальона, объединили под командованием совершенно незнакомого офицера, придали совершенно чужие вспомогательные части - et voila, готова пехотная бригада! Взяли две таких бригады, усилил выдернутым из полка кавалерийским эскадроном и тремя отдельными батареями - готова дивизия!
   На самом деле, разумеется, готова не дивизия, а "отряд трех родов оружия".
   Разницу между этими двумя понятиями англичанам предстояло усвоить уже в ближайшем будущем...
  
   7.
  
   Английская армия могла избрать три направления вторжения в ЮАС.
   Самым опасным, по мнению верховного командования обоих сторон, было восточное - его базой был крупный порт Дурбан, а плацдармом для наступления Наталь, потому оно именовалось ещё натальским. Действуя с территории Наталя, англичане имели возможность отрезать Оранжевую от Трансвааля - и путь от Дурбана до Претории, столицы Трансвааля, был самым коротким.
   Второй по опасности была группа войск "Запад", базирующаяся на Кейптаун - самый долгий, но и самый выгодный путь. Явным преимуществом этого направления была местность: между Наталем и ЮАС возвышались Драконовы горы, в которых немногочисленные отряды великолепных бурских стрелков могли удерживать десятикратно превосходящие силы англичан столько, сколько это потребуется (или пока у англичан хватит солдат: при совершенно легендарной меткости буров солдаты у Буллера кончились бы намного раньше, нежели у южноафриканцев - патроны). Западная же группа войск имела в своем распоряжении практически ровную местность, лишь изредка разрезаемую немногочисленными оврагами - словом, идеальный рельеф для регулярной пехоты и многочисленной английской кавалерии.
   Группа "Центр", базирующаяся сразу на три порта - Порт-Элизабет, Порт-Альфред и Ист-Лондон, могла действовать по сходящимся линиям: от Ист-Лондона на Стормберг и от Порт-Элизабет и Порт-Альфред через Мидделбург на Колсберг, обе линии сходятся к крупному транспортному центру Оранжевой республики городу Спрингсфонтейн - а от него недалеко уже было и до Блумфонтейна. Недостатками этого направления были рельеф местности, лишь немногим уступающий Драконьим горам в своей непроходимости, и возможность противника сосредоточить, пользуясь внутренними линиями, все силы против одного из флангов - а после его разгрома предпринять аналогичные действия против другой группы.
   Генерал Буллер избрал для своих действий восточное направление - что, в общем, было понятно и до войны: из семнадцати батальонов, пяти кавполков и десяти батарей здесь базировались или развертывались, соответственно, двенадцать, четыре и семь.
   Накануне начала военных действий британские войска располагались следующим образом. В Кимберли и Мафекинге стояли небольшие гарнизоны, составленные в основном из нерегулярных войск: две тысячи штыков полковника Кеквича в Кимберли, и свежесформированный на территории Родезии отряд полковника Баден-Пауэлла в Мафекинге, всего, вместе с присоединившимися частями, около тысячи штыков. Эти силы и незначительные подразделения, занимающие расположенные в северо-восточной части Капской колонии железнодорожные узлы (Де-Ар, Фотин Стримс, Лобатси и т.д.), были обозначены на штабных картах в Йоханнесбурге как "Войсковая группа "Запад"".
   Основные силы англичан, обозначенные как "Войсковая группа "Восток"", были сосредоточены в Верхнем Натале с центром в Ледисмите. До приезда генерала Буллера - он должен был прибыть только 31 октября, всего несколькими днями раньше высадки основных сил 1-го армейского корпуса - командование ими было возложено на генерал-лейтенанта сэра Джорджа Уайта, до того служившего в Индии и прибывшего в Дурбан только лишь за восемь дней до начала боевых действий! Понятно, что все его познания о театре и противнике были... как бы это сказать... чисто теоретическими.
  
   8.
  
   Поскольку обучение регулярной армии ЮАС не было закончено и в первом приближении (а также потому, что силы буров признавались в этом отношении достаточными - превосходная индивидуальная стрелковая подготовка и высочайшая мобильность вполне компенсировали недисциплинированность и милиционный характер бурских войск) против Наталя было сосредоточено около трех тысяч бюргеров Оранжевой, одиннадцать тысяч бюргеров Трансвааля и Объединенный Волонтерский Легион лейтенант-генерала Вильбоа-Мореля, в котором были собраны добровольцы, явившиеся слишком поздно - уже после того, как штаты регулярных подразделений оказались заполнены на 110%. Всего около пятнадцати тысяч штыков при тридцати шести орудиях и восьми пулеметах.
   12 октября эти силы тремя колоннами пересекли границы британского Наталя. Главной колонной командовал лично фельдмаршал ЮАС Жубер, двинувший свои войска через Карлстоун на Ньюкасл, взятый без сопротивления со стороны англичан 17 октября, и далее на Гленко. Вторая колонна в составе коммандо Йоханнесбурга и Волонтерского Легиона под командованием генерала Коха двигалась на Эландслааге, пытаясь перерезать железнодорожную линию на Ледисмит. Колонна генерала Лукаса Мейера, сосредоточенная у Врихед, к 19 октября переправилась через реку Баффало, сбив разъезды 18-го гусарского полка. Западнее Ледисмита небольшие отряды буров, просочившиеся через горные проходы, вышли к станции Бестерс, угрожая тем самым стратегически важному мосту у Коленсо.
   Первыми распоряжениями генерала Уайта большая часть доверенных его командованию войск, около десяти тысяч человек, была сосредоточена в районе Ледисмита, вперед, к Данди и Гленко, был выдвинут четырехтысячный отряд генерала Пенн-Саймонса (8-я бригада, 18-й гусарский полк, две батареи) - именно он первым угодил под раздачу.
   Ранним утром 20 октября, получив известие о появлении отрядов буров у железнодорожной линии к востоку от Данди, генерал Пенн-Саймонс вывел свои войска навстречу противнику, но неожиданно сам угодил под артиллерийский обстрел. По счастью, большая часть южноафриканских снарядов, оснащенных ударными трубками, не взрываясь, канула в рыхлый песок. Открыв огонь из собственных орудий, англичане развернули войска для прямой фронтальной атаки, прикрываясь с флангов лесом и постройками. Бурские позиции, укрепленные каменными брустверами из собранных под ногами булыжников, располагались на гребне холма - солдаты, вынужденные карабкаться вверх по крутому склону под градом убийственно метких пуль, несли тяжелые потери, но к часу дня задача была выполнена. Однако буры, отказавшись принять штыковой бой, предпочли отступить на заранее подготовленные позиции - точно такой же гребень следующего холма. Попытка 18-го гусарского полка отрезать их, обойдя с фланга, закончилась окружением самих гусар.
   Английская армия потеряла порядка двух сотен солдат и офицеров убитыми и раненными. Причем в это число вошли смертельно раненный генерал Пенн-Саймонс и убитые наповал начальник штаба бригады и командир одного из батальонов. Ещё 220 человек пропали без вести - по большей части попали в плен к бурам. В командование отрядом вступил командир 8-й бригады полковник Юл.
   Пытаясь оказать помощь отряду Пенн-Саймонса, генерал Уайт бросил в атаку на засевшую неподалеку от станции Эландслааге колонну Коха генерала Френча, подчинив ему пять эскадронов Королевской легкой конницы. Однако позиции на высотах милей южнее станции оказались заняты большим числом войск и вообще слишком сильны, и генерал Френч предпочел не атаковать их сломя голову, а дождаться подхода подкреплений: уланский полк, один драгунский эскадрон, два батальона пехоты и две батареи.
   Здесь боевые действия для англичан были намного удачнее - в основном благодаря тому, что генерал Френч не имел привычки атаковать во фронт укрепленные позиции. Батальон Девонширского полка, производивший демонстрацию перед фронтом буров, удачно отвлек их внимание от зашедшей во фланг кавалерии, в результате атаки которой отряд Коха вынужден был оставить свои позиции, потеряв при этом два пулемета, 30 человек убитыми и более пятидесяти раненными.
   Это была победа, пусть даже весьма скромная. Но обошлась она англичанам довольно дорого: 55 убитых и более двухсот раненных. Таким образом, общие потери англичан в Натале за 20 октября - первый день реальных боев на восточном фронте - составили шестьсот восемьдесят человек.
  
   9.
  
   Утром 21 октября полковник Юл получил донесения о занятии бурами высот Импати-Маунт и выслал в этом направлении разведывательный отряд, который выставил аванпосты в трех километрах от лагеря и отрыл окопы. Тем временем буры неторопливо подтягивали войска к его лагерю. На следующий день прибыли на волах две 155-мм пушки, открывшие огонь из-за пределов досягаемости британской артиллерии - так что англичанам пришлось оставить лагерь и расположиться бивуаком в открытом поле. В довершение всего пошел проливной дождь.
   Разведка направленная к Гленко, выявила, что этот важный железнодорожный узел уже занят бурами. После этого у 8-й бригады оставалась только одна дорога к Ледисмиту - на юг через Бейт.
   В ночь на 23 октября отряд бросил лагерь (вместе с госпиталем, в котором остались все раненные, с большей частью обоза, боеприпасами, продовольствием и всеми палатками. Англичане бросили даже денежную кассу и штабные бумаги!) и под прикрытием авангарда 18-го гусарского полка спешным маршем двинулся на юг.
   Пока Юл совершал свой анабазис, генерал Уайт тоже не сидел без дела: 24 октября, узнав о появлении бурских коммандо на Интинтанионских высотах, господствующих над железной дорогой, и опасаясь, что эти войска отрежут его от находящегося в Данди стратегического авангарда, он выступил со своими главными силами в долину реки Моддер-Спруйт. При этом "главные силы" состояли из двух кавалерийских полков, четырех пехотных батальонов, подразделения натальских конных волонтеров и трех батарей. Для обороны Ледисмита были оставлены один кавалерийский полк, два батальона и одна батарея. То есть треть кавалерии и пехоты и четверть артиллерии.
   Буры, засевшие на Рейтфонтейнских высотах, не проявляли особой активности, генерал Уайт также ограничился довольно вялой демонстрацией, призванной отвлечь внимание буров от колонны Юла. Задача была решена успешно и малой кровью, англичане потеряли всего 12 человек убитыми (и 103 раненными) - и 26 октября полковник Юл привел своих солдат в Ледисмит, за что тут же получил полевой патент на генеральский чин. И заслуженно! Поскольку если бы отряд был разгромлен, генерал Уайт лишился бы трети сил - а если его не разгромили, значит, генерал Юл молодец. И генерал Уайт молодец. А уж какой молодец генерал Буллер, назначивший таких замечательных командиров!
  
   10.
  
   Таким образом, 26 октября 1899 года в Ледисмите под командованием генерала Уайта собрались все силы, которая английская армия имела по эту сторону Тугелы: около 12 тысяч человек (десять батальонов, четыре кавалерийских полка и отряд натальских волонтеров) и пятьдесят четыре орудия (восемь батарей полевой артиллерии и морская бригада с крейсера "Пауэрфул" - два 4,7-дм, четыре 12-фунтовых орудия и 4 пулемета).
   29 октября кавалерийские разъезды, высланные с целью "высматривания удобного случая для нанесения удара противнику", доложили о появлении значительных сил буров на высотах Лонг-Гиль к северо-востоку от Ледисмита (это была колонна Жубера) - и генерал Уайт решил, что этот случай есть тот самый, "подходящий".
   В противоположность бою под Рейтфонтейном, на этот раз генерал Уайт вывел из Ледисмита все войска, оставив для охраны лагеря всего несколько рот. Но при этом разделил свои силы на целых четыре отряда. Причем отряд полковника Гамильтона, заняв предписанную ему высоту Лимит-Гиль, не трогался с неё до самого конца боя. А ведь Гамильтон получил самый сильный отряд из всех - в его "колонну" включили четыре батальона, два кавполка и три батареи.
   Приказ генерала Уайта был составлен столь блистательно, что его силы оказались разбросаны на фронте в 15 километров, да ещё наступали в расходящихся направлениях! Вдобавок, объектами действия, предписанными его отрядам, оказались не силы противника, а местность - что, естественно, привело к тому, что отряд, захватив предписанную ему высоту, останавливался до получения дальнейших указаний. Пренебрежение англичан разведкой и плохо отлаженное - точнее сказать, полностью отсутствующее! - взаимодействие между отрядами привели к тому, что англичане весьма смутно представляли себе расположение противника - как до начала боя, так и на всем его протяжении.
   Дела у буров обстояли не многим лучше - только в несколько ином стиле. Ни одно из поражений противника не было ими использовано - например, отряд Юла на всем пути от Данди до Ледисмита не имел вообще ни одного боевого столкновения с противником, за исключением обстрела лагеря осадной артиллерией, хотя на всем пути его сопровождали если и не превосходящие, то, во всяком случае, равные силы буров, вполне способные потрепать англичан настолько, чтобы планомерное отступление превратилось в бегство.
   Точно так же не был использован и день 30 октября - хотя были все шансы превратить поражение в разгром интенсивным преследованием противника. Фельдмаршал Жубер упустил прекрасную возможность ворваться в Ледисмит на плечах отступающих английских войск.
  
  
  
   ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
  
   1.
  
   Утром 31 октября в порту Дурбан отшвартовался пароход, привезший главнокомандующего войсками Южно-Африканского ТВД генерала сэра Редверса Буллера. Несколькими днями позднее во всех пяти портах началась выгрузка батальонов, полков и батарей 1-го армейского корпуса. Первоочередная задача, поставленная перед Буллером лично королевой Викторией, была связана с деблокированием осажденных городов Ледисмит, Кимберли и Мафекинг.
   Кимберли осаждали войска оранжевых буров - около пяти тысяч штыков под предводительством комманданта Корнелиуса Весселса, обороняли же две тысячи солдат и офицеров полковника Кеквича. Стараясь укрепить боевой дух осажденного гарнизона (а заодно - и приглядеть за алмазными шахтами, принадлежащими его концерну "Де Бирс"), в блокированном городе остался премьер-министр Капской колонии Сесиль Родс.
   Для осады Мафекинга, в котором оказались заперты до тысячи британских солдат во главе с полковником Баден-Пауэллом, буры выделили одного из лучших своих генералов - Пит Кронье был молод, но уже пользовался блестящей военной репутацией за отражение набега 1896 года. Генерал Кронье считался самым вероятным претендентом на пост фельдмаршала ЮАС - выборы союзного командующего, союзного фольксраада, союзного президента и прочих союзных органов власти должны были пройти в 1900 году. Война нарушила все планы.
   Ледисмит с запертыми в нем войсками генерала Уайта (12 тысяч человек при 54 орудиях) осаждал нынешний фельдмаршал ЮАС, престарелый (шестидесяти восьми лет от роду) Питер Жубер во главе десятитысячной армии.
   17 ноября в Верхнем Натале на станции Эландслааге начали разгружаться поезда, перебрасывающие из лагеря под Йоханнесбургом подразделения закончивших обучение стрелковых бригад. Но ещё до того, как они закончили сосредоточение, обнаружились новые факты.
   21 ноября командир 1-й пехотной дивизии генерал-лейтенант лорд Пол Метуэн начал выдвижение вверенных ему войск на деблокирование осажденного в Кимберли полковника Кеквича... Хотя, скажем по секрету, Лондон в первую очередь интересовал Сесиль Родс и возобновление работы алмазных шахт.
   Поскольку корпус ещё далеко не завершил переброски, то в распоряжении генерала Метуэна оказалось всего около десяти тысяч человек при шестнадцати орудиях. 1-я (Гвардейская) бригада была дополнена (вместо ещё не завершившей переброски или переброшенной куда-то ещё 2-й бригады) спешно сформированной 9-й бригадой. В её состав включили стоявшие уже в Капской колонии 2-й батальон Йоркширской легкой пехоты и 1-й батальон Нортумберлендского фузилерного полка, свежеприбывший 2-й батальон Нортамтонширского полка, первоначально входивший в число батальонов 1-го АК, назначенных для охраны коммуникационных линий, 9-й уланский полк (также из числа войск Капской колонии) и флотский отряд с четырьмя орудиями.
   Помимо этих войск в подчинение лорда Метуэна поступил бронепоезд - он предназначался для мобильной охраны железной дороги. Это было необходимо потому, что войск самого Метуэна на эту задачу бы не хватило, а действовать в отрыве от "железки" британские войска не могли из-за крайнего недостатка обозов. В опасении того, что буры перережут дорогу и оставят его дивизию без боевых и продовольственных припасов, "бепо" и патрулировал дорогу.
   23 ноября неподалеку от станции Бальмонт произошло первое боевое столкновение - фронтальная атака хорошо укрепленных бурских позиций (четырех подряд) стоила англичанам пятидесяти трех убитых и двухсот семидесяти трех раненных. Потери буров - 14 убитых, 70 раненных. Поле боя осталось за англичанами, что дало основания лорду Метуэну заявить о победе - тем не менее, преследования "отступающего в панике" противника организовано не было.
   25 ноября 9-я бригада атаковала в лоб бурские позиции на Энслинских высотах. Поле боя опять осталось англичанам, преследования вновь не организовано (по недостатку кавалерии - в распоряжении Метуэна был всего один кавполк, что, конечно же, было явно недостаточно). Потери англичан - 17 убитых, 169 раненых, 9 пропавших без вести. Потери буров, "многократно превышающие", по уверению лорда Метуэна, точно установить не удалось.
   28 ноября - бой у деревни Моддер-Ривер. Вновь лобовая атака сильно укрепленных позиций, полное отсутствие разведки (и, как следствие, информации о противнике), "победа" и беспрепятственный отход буров. Потери англичан составили 72 человека убитыми и 396 человек раненными (в это число вошел и сам генерал Метуэн). На поле боя обнаружены тела 23 буров, англичане предположили, что "неизвестное, но совершенно очевидно большое число убитых бурам удалось унести с собой".
  
   2.
  
   Среда 30 ноября 1899 года началась в Ледисмите совершенно обычным образом.
   Город, представлявший собой небольшую группу домиков, небрежно брошенных на берегу реки Зандзо, был со всех сторон окружен беспорядочно столпившимися высокими холмами с плоскими, словно ножом срезанными вершинами. Сейчас по этим вершинам проходил городской рубеж обороны - каменные брустверы высотой около полутора метров, надежно защищающие солдат от пуль и осколков снарядов, каменные же редуты, соединенные между собой траншеями. Высокие и крутые склоны представляли собой весьма эффективное подобие оборонительного вала.
   Буры, начавшие осаду со 2 ноября, подошли к этому с присущей им крестьянской основательностью - вокруг города были развернуты лагеря, каждому коммандо был отведен свой район охранения, и любой англичанин, показавшийся днем на виду лежащих за камнями буров, автоматически получал пулю в лоб. Почти сразу же возникла "военная примета" - не прикуривать третьим от одной спички. К суеверию эта "примета" отношения не имела никакого, а была следствием сурового опыта. Первый прикуривает - бур замечает. Второй прикуривает - бур целится. Третий прикуривает - бур стреляет. И, как правило, не промахивается.
   Многие английские офицеры, бывшие заядлыми охотниками, на своем опыте знали, как трудно попасть в покрытую неброским черно-бурым оперением маленькую, не более десяти дюймов в длину, птичку, именующуюся бекасом - по-латыни Gallinago gallinago, по-английски snipe. Рассматривая солдат, убитых наповал - одной-единственной пулей точно в голову! - они рассуждали, что такой стрелок не промажет и в бекаса на лету.
   Бурские "снайперы", стрелки бекасов, стали ужасом для англичан.
   Однако, если на передовой кое-что напоминало войну - здесь даже иногда стреляли пушки (когда артиллеристы, соскучившись и заметив какую-либо цель, напоминали друг другу о своем существовании) - то в тылу линии обложения картина являлась уже совсем мирной. По воскресеньям никаких боевых действий не велось, и противники, ещё вчера целившие друг в друга, вполне обыденно встречались на нейтральной полосе, беседовали и даже обменивались сувенирами. Такое поведение, вполне естественной для милиционной армии, встретило полное понимание со стороны англичан - однажды ночью их диверсионная группа незамеченной пробралась на артиллерийскую батарею и взорвала 155-мм пушку, ещё через несколько дней действующий на стороне англичан небольшой отряд натальских буров подошел к осаждающим для дружеской беседы... Эта "беседа" стоила бурам двух новеньких 57-мм скорострельных пушек, испорченных до полной невозможности восстановления, и одного 37-мм автоматического орудия "Максим-Норденфельд", утащенного в Ледисмит.
   Все это способствовало установлению дисциплины - через каждые сто шагов стали выставляться часовые, сменявшиеся каждые два часа. Однако наладить патрулирование нейтральной полосы не удалось: сначала часовые расстреляли свой же интернациональный патруль (двух итальянцев из Волонтерского Легиона), замешкавшегося с ответом на пароль, а ещё через несколько дней оранжевые буры по ошибке пристрелили собственного капрала.
   Но в целом отношение буров к войне не изменилось, да и не могло измениться - пока предлагаемые военными советниками меры по укреплению дисциплины оставались гласом вопиющего в пустыне. В любой произвольно взятый момент в любом коммандо отсутствовало не менее 20% личного состава - половина находилась на побывке, не потрудившись не то что попросить её у начальства, а и просто его о ней проинформировать. А у второй половины были дела и поважнее, нежели эта глупая война с англичанами.
  
   3.
  
   Рано утром 30 ноября Рогойский, проклиная все на свете, полз по-пластунски, извиваясь между крупными камнями и волоча за собой укутанный в плащ-палатку пулемет. Кто-то что-то напутал, и теперь приходилось занимать позиции прямо на глазах у англичан. Которые в любой момент могли что-нибудь заметить! Достаточно одного неосторожного стука, легкого лязга... И все!
   Вот, наконец, рубеж. Двести шагов до английских траншей. Двести шагов смерти - голое пространство, с которого были тщательно удалены все камни, превышающие размером половину кулака. Сложенные из этих камней брустверы темнели по ту сторону, и Рогойскому казалось, что вот сейчас щели в них оживут, вспыхнув сотнями огоньков, и рой пуль, со свистом и жалобным пением, помчится прямо в него.
   Жорж пристроился за подходящим камнем, осторожно развернул пулемет, вытащил и разложил на плащ-палатке также заботливо упакованные во все мягкое магазины, развернул их, один за другим... Это была неподходящая минута для самокопания, поэтому он только отметил про себя, что страшно, до дрожи в коленях, трусит - и привычно забыл об этом. Потому что сзади, где под прикрытием высокой железнодорожной насыпи остались станкачи, минометы и батальонные гаубицы, взлетела, лопнув высоко в небе изумрудно-зеленым головастиком, сигнальная ракета.
   И тут же ударили орудия и минометы, и думать стало совершенно некогда - Рогойский примкнул магазин, дослал патрон и даже сам не услышал лязга. Взрывы заглушали все. Он распихал остальные четыре по карманам лифчика, отсчитывая про себя секунды... Вот - красная ракета. Артиллерия сразу же перенесла огонь вглубь позиций, Жоржа пружиной отработанных рефлексов подбросило вверх, десятикилограммовый пулемет, показавшийся вдруг пушинкой, затрясся в руках, звонко запрыгали по камням стрелянные гильзы... Рогойский завопил что-то нечленораздельное и матерное и рванулся вперед, поливая темнеющий впереди полуобвалившийся бруствер, похожий после артобстрела на цинготную челюсть. По сторонам бежали, стреляя на ходу, такие же, как он, и англичане не стреляли, совсем не стреляли!
   Короткий и суматошный бег завершился в глубокой воронке, разорвавшей соединявшую два редута траншею и превращенной сообразительными англичанами в пулеметное гнездо, сейчас служившее живым опровержением поговорки про то, что снаряд в одно место дважды не падает: сюда упали сразу два или три, правда, мелких, дюйм и четыре - но пулеметчикам хватило. Даже более чем. Он совершенно не помнил, как менял магазины - но три оказались пусты, а в четвертом, заряженном сейчас, оставалось не более трети.
   Почти сразу его нашел отставший по дороге второй номер, тут же усаженный снаряжать опустошенные магазины из заблаговременно выданного вещмешка, набитого картонными пачками с патронами, затем пришли "дикие" батальонные пулеметчики со своим слонобойным агрегатом - им эта позиция оказалась как раз.
   Потом началась контратака - но какая-то робкая, неуверенная, на неё хватило и одних станкачей и батальонных гаубиц. Получив отпор, английские цепи тут же залегли и начали отползать назад. Артналет также оказался не очень убедителен - наверное, потому, что он по времени как раз совпал с настоящей атакой.
   Ирландцы из бригады "Крест Падрайга", яростно, смертно ненавидящие англичан, ударив с юго-запада, смели британскую оборону и вышибли "красномундирников" с двух господствующих над городом холмов, захват которых и являлся целью атаки. Но остановить их сейчас не смог бы, наверное, и сам святой Патрик, если бы он вдруг появился на этих залитых кровью холмах. Страшный штыковой удар, плотный огонь ручников, летящие в каждое окно и каждую дверь консервные банки ручных гранат. И дикий, совершенно нечеловеческий рев, в котором смешались древний ирландский призыв "Эйрин го бра!" и леденящий душу боевой клич конфедератов. И бьющие с вершины горы по прекрасно видимому городу - прямой наводкой! - орудия и минометы.
   Именно эта неистовая кровавая ярость сломила англичан - в одиннадцать часов пять минут 30 ноября 1899 года генерал-лейтенант сэр Джордж Уайт сдал свою шпагу бурскому генералу Луису Боте, капитулировав со всеми войсками.
   Бурам сдались: 1-й батальон Лейчестерского полка, 1-й батальон Глочестерширского полка, 1-й и 2-й батальоны Королевских стрелков, 1-й батальон Ливерпульского полка, 2-й батальон Королевских Дублинских фузилеров, 2-й батальон Гайлендеров Гордона, 1-й батальон Манчестерского полка, 1-й батальон Девонширского полка, 2-й батальон стрелковой бригады, 5-й уланский, 18-й и 19-й гусарские и 5-й полк Гвардейских драгун, восемь артиллерийских батарей и морская бригада с корабля Её Величества "Пауэрфул", всего - около девяти тысяч человек при 54 орудиях (свои пушки успели испортить только моряки, остальные до этого как-то не додумались).
   Армии ЮАС достались колоссальные запасы продовольствия, амуниции, боеприпасов... Ледисмит должен был стать базой корпуса генерала Буллера - и теперь все склады этого корпуса достались торжествующим победителям.
  
   4.
  
   Длинные понурые колонны военнопленных ещё тянулись из города, когда в него начали съезжаться депутаты фольксраада Наталя. Буры, уже месяц контролировавшие всю территорию между Тугелой и Драконьими горами и тесно связанные с потомками голландских колонистов на всех пока ещё не освобожденных территориях, сумели организовать достаточно представительное собрание, чтобы его решения признала значительная часть населения этих территорий.
   2 декабря 1899 года фольксраад принял решение о создании независимой Республики Наталь и о вхождении её в Южно-Африканский союз на равных с Трансваалем и Оранжевой республикой правах.
   Когда королеве Виктории доложили о капитуляции генерала Уайта, она заявила:
   -- В этом доме никто не впадает в уныние. Нас не интересуют возможности окончательного поражения - их попросту не существует.
   А после того, как стало известно о решении натальского парламента, королева отдала приказ генералу Буллеру во что бы то ни стало взять Ледисмит и изловить и примерно наказать всех депутатов фольксраада. Необходимо было показать, что никто не смеет бросать вызов Империи.
   Одновременно лорд Метуэн получил приказ поторопиться со снятием осады с Кимберли - поскольку теперь было ясно, где находится эта оказавшаяся смертельно опасной регулярная армия. В английских газетах её, впрочем, именовали "шайкой богопротивных ирландских собак", "бандой наемников" и даже ещё похлеще. Британский МИД начал забрасывать Россию и Германию нотами, ясно демонстрирующими степень раздражения, охватившего надменных лордов.
  
   5.
  
   В дополнение к приказу о наступлении лорд Метуэн получил 1-ю кавалерийскую бригаду (6-й полк Гвардейских драгун, 10-й гусарский и 12-й уланский полки, конная батарея), артиллерийскую батарею и 3-ю пехотную бригаду, набранную из батальонов шотландских полков и потому именуемую Шотландской (2-й батальон Королевских Гайлендеров, 1-й батальон Шотландской легкой пехоты, 2-й батальон Сафордских Гайлендеров, 1-й батальон Argyll & Sutherland Гайлендеров). Его силы насчитывали теперь одиннадцать батальонов, четыре кавалерийских полка, три ездящих батареи, конную батарею и флотский отряд с 4 морскими орудиями - всего около двенадцати тысяч штыков при 28 пушках и бронепоезде.
   Противостояли этим силам около восьми тысяч буров под командованием генерала Пита Кронье, окопавшиеся на Спитфонтейнских и Маггерсфонтейнских высотах, расположенных с обеих сторон вдоль железной дороги, ведущей из Де-Ар в Кимберли.
   Наступление вдоль железной дороги было невозможно вследствие занятия бурами Спитфонтейнских высот, обходное движение на Якобсдаль было затруднено недостатком обозов с продовольствием и сложностями с переправой через вздувшуюся от дождей реку Моддер (железнодорожный мост через неё был взорван бурами ещё в самом начале войны), а путь вдоль реки преграждали Маггерсфонтейнские высоты...
   Генерал Метуэн, не колеблясь в выборе, решил атаковать высоты близ Маггерсфонтейна, предварив наступление мощной артподготовкой - но почему-то разрыв между двухчасовым артиллерийским обстрелом, произведшим на буров огромное впечатление благодаря участию в нем 4,7-дм морского орудия, и атакой пехоты составил почти шесть часов. Воспользовавшись этим, буры вновь заняли оставленные было рубежи, восстановили разрушенные брустверы и траншеи и приготовились к отражению атаки англичан.
   Главный удар должна была нанести свеженькая Шотландская бригада бригадира Уошопа - в её задачу входил захват южного выступа возвышенности, причем атаку надлежало начать под покровом ночи, когда буры будут менее всего этого ждать. Выступление было назначено на 0.30 ночи, на две с половиной мили перехода у шотландцев было около трех часов (рассвет начинался в 3.25 утра). Для прикрытия тыла и правого фланга были отряжены Гвардейская и кавалерийская бригада с конной батареей, также выступившие ночью. 9-я бригада была оставлена для прикрытия лагеря.
   Около часа ночи пошел сильный ливень, сопровождавшийся ураганным ветром - он не прекращался до рассвета. Ночной переход в таких условиях и по незнакомой местности превратился в тяжелое испытание для шотландцев, марш проходил гораздо медленнее, чем положено, и к подножию Маггерсфонтейнских высот 3-я бригада подошла только к четырем часам. Светало. Уошоп приказал начать развертывание боевого порядка - королевские горцы должны были наступать прямо на выступ, левый фланг достался Сафордским Гайлендерам, правый - батальону Argyll & Sutherland, Шотландскую легкую пехоту оставили в резерве. В этот момент батальоны преодолели наконец полосу густого кустарника, оказавшись прямо перед бурскими окопами, о существовании которых англичанам не было ничего известно. Буры сразу же открыли сильнейший ружейный огонь, бригадир Уошоп был убит на месте и потерявший управление передовой батальон начал беспорядочно отступать, увлекая за собой другие части.
   С рассвета и до семи вечера, когда бой прекратился, батальоны Шотландской гвардии провели на совершенно открытой местности в четырех--пяти сотнях метров от траншей противника, не смея даже поднять головы. Около часа дня буры попытались обойти с фланга Сафордский батальон, и тот был вынужден отступить, понеся в этот момент особо тяжелые потери, однако же сумев закрепиться и удержать позицию.
   Сражение под Маггерсфонтейном стоило англичанам 205 человек убитыми (включая 23 офицера), 690 раненными и 76 - пропавшими без вести. Шотландская бригада лишилась практически всех взводных и ротных командиров и множества унтер-офицеров
   Буры потеряли, вопреки уверениям лорда Метуэна, не более сотни человек (убитых и раненных вместе) - и тем не менее оставили поле боя. Благодаря чему генерал, увидев утром опустевшие траншеи, смог уверенно заявить о победе британского оружия.
  
   6.
  
   Одновременно с торжествующими донесениями из-под Маггерсфонтейна в Англию отправился и доклад назначенного командиром войсковой группы "Центр" генерала Гатакра о его деле под Стромбергом.
   Поскольку основными зонами боевых действий были восточная и западная, и войск не хватало даже и там, то пока силы, входящие в состав центральной группы, были весьма скромны: 2-й батальон Королевских Ирландских стрелков, 2-й батальон Нортумберлендских фузилеров, 74-я и 77-я ездящие батареи, Капская конная полиция, конная пехота Dewar's и Королевского Беркширского полка, 12-я инженерная рота. Всего около 3,5 тысяч пехоты и 1000 сабель при 12 орудиях. На поддержку должны были подойти ещё около четырех сотен милиционных формирований - отряды "Брабантская конница" и "Капские конные стрелки" при четырех 2,5-дм горных орудиях и одной 37-мм автоматической пушке, но телеграфист ошибся при передаче приказа, и эти силы опоздали.
   Генерал, задумавший захватить буров врасплох, невольно повторил мысль лорда Метуэна о ночных переходах - дневной переход был связан с неизбежными потерями от огня бурских снайперов, и темнота должна была уберечь английских солдат. К несчастью для британских генералов ночная тьма не имела избирательного действия. Она укрывала не только английских солдат, но и все окружающее.
   В результате этого обстоятельства, не принятого во внимание при составлении плана, колонна генерала Гатакра, ведомая проводниками из Капской полиции, совершенно обычным образом заблудилась. Когда рассвело, англичане обнаружили прямо перед своим носом неприступный склон холма с венчающим его неизбежным бруствером, из-за которого на них тут же обрушился жестокий обстрел, вынудивший генерала скомандовать общее отступление. Когда же с тыла по английской пехоте ударили ещё четыре сотни бурских винтовок, отступление превратилось в бегство.
   Эта операция стоила англичанам всего 89 человек убитыми и раненными. Неплохое достижение на фоне громадных потерь Метуэна - если бы не шесть с лишним сотен солдат и офицеров Королевских Ирландских стрелков и Нортумберлендских фузилеров, ЗАБЫТЫХ на позиции: им попросту не сообщили об отходе. Кроме этого на поле боя остались две английских пушки, также доставшихся бурам - они засели в оврагах, вытащить их не удалось, а испортить никто не догадался.
   Основными причинами своей неудачи генерал Гатакр назвал мешавшую действиям артиллерии пересеченную местность - однако сей перл военной мысли, глубокий, как притча Дао, не стал причиной никаких оргвыводов. Более того - командование ответило в том же стиле. Телеграмма, полученная генералом Гатакром вечером того же дня и подписанная главнокомандующим сэром Редверсом Буллером, гласила: "Желаю большей удачи в следующий раз".
  
   7.
  
   Не успели телеграммы о снятии блокады с Кимберли добраться до Лондона, как появившиеся неизвестно откуда бригады гарибальдийцев и "Де Рейтер" при поддержке полка преторианцев мощным ударом с тыла буквально вбили дивизию Метуэна в городской обвод обороны - как шар в лузу. При этому буры ещё ухитрились захватить бронепоезд (взорвав позади него рельсы - лишившийся подвижности "бепо" был вынужден сдаться под угрозой артиллерийского обстрела) и 120-мм морское орудие - упряжка в тридцать волов явно уступала в скорости идущим галопом верховым лошадям преторианцев. Попытку контратаки встретил настолько плотный пулеметный и артиллерийский огонь, что потери за один час боя превысили потери за весь день под Маггерсфонтейном.
   Южноафриканские коммандо хлынули через границу Капской колонии, и всюду, где они появлялись, вспыхивало пламя мятежа. Потомки голландских поселенцев ещё не забыли, что их предки сюда пришли ещё в XVII веке, и что всего сто лет назад весь юг Африки принадлежал только им.
   Английские части, разбросанные по просторам колонии, быстро превратились в изолированные друг от друга островки, охваченные океаном восстания - и их один за другим сметали волны народного гнева. Организованные капскими бурами коммандо, вооруженные захваченными у англичан винтовками ("Маузеры", конечно, были бы намного лучше, но кайзер, получив жесткий выговор из Лондона, объявил о строжайшем нейтралитете Германии, так что ЮАС оставалось надеяться только на себя), собирались к Кимберли. Бурские войска, сведенные в довольно примитивные бригады - от двух до пяти коммандо общей численностью около 2 тысяч штыков и дивизион Корпуса Союзной Артиллерии в 12 орудий - постепенно уступали свои места вокруг осажденного города коммандо кап-буров. Хотя основную нагрузку при попытках прорыва, конечно, несли бригады "регулярес", а буров привлекали только для постовой службы. И лучших стрелков всячески заманивали в созданные в составе каждого батальона регулярных войск группы снайперов.
   В спешно разбитом специальном лагере стояла огромная палатка, позаимствованная у цирка-шапито, не вовремя заглянувшего в Трансвааль. Под её сенью заседал фольксраад Капской Республики - и сомнений в его решении не было ни у кого.
  
   8.
  
   Пятнадцатое декабря 1899 года, Коленсо, территория Наталя, уже тринадцать дней входящего в Южно-Африканский Союз.
   Войска главнокомандующего южноафриканским театром генерала сэра Редверса Буллера наступали от зоны высадки "Восток" (Дурбан) вдоль железнодорожной линии Дурбан--Питермарицбург--Коленсо--Ледисмит, на которой держалась вся система их снабжения. Крайний недостаток обозов был проблемой не одной только дивизии Метуэна - все английские войска сидели на железнодорожном снабжении, как наркоман на игле. Попробуй их лишить железной дороги - тут же начнется ломка.
   Сразу за городком Коленсо несла свои воды вздувшаяся от дождей река Тугела, через которую можно было переправиться в четырех местах - броды Потгигер и Тричардт и два моста в Коленсо, один из них, стальной железнодорожный, буры полностью уничтожили, взорвав и сбросив в реку пролеты и даже сделав попытку разнести каменные опоры артиллерийским огнем.
   Генерал Буллер, как и большинство английских военачальников, разведку вести не любил. Он предпочитал верить карте - на ней-то он и нашел пятую переправу. Оказывается, сразу за Коленсо, в излучине Тугелы, есть Бридл Дрифт ("Уздечный Брод"). На овладение им были направлены 5-я бригада генерал-майора Фицрой-Харта в составе четырех пехотных батальонов - 1-й Королевских Иннискиллингских фузилеров, 1-й Коннахт-Рейнджерский и 1-й Королевских Дублинских фузилеров. Первый батальон Border Regiment заменил в составе бригады 2-й батальон Королевских Ирландских стрелков, который командующий армейской группы "Центр" генерал Гатакр бездарно угробил пять дней назад под Стромбергом. Эти войска составили левый фланг атаки.
   В центре, по сторонам железнодорожного полотна, наступали 2-я бригада генерал-майора Хилдъярда (слева) и 6-я бригада генерал-майора Бартона (справа). Правый фланг, задачей которому был поставлен захват высоты Хлангване-хилл, составлял небольшой кавалерийский отряд лорда Дандональда при поддержке одной артиллерийской батареи.
   В шесть ноль-ноль пасмурного декабрьского утра генерал-майор Харт приказал своим батальонам выступать. Первыми, держа превосходный плотный строй, печатали шаг фузилеры, за ними маршировали коннахтские рейнджеры и Приграничный полк, возглавлял это прекрасное зрелище генерал на коне с саблей наголо... Словом, все целиком и полностью соответствовало традициям. Когда на противоположном берегу обнаружила себя редкая цепочка буров, засевшая в холмах и не сбежавшая после того, как два дня подряд их обстреливали тяжелые морские орудия (два 4,7-дм и двенадцать 12-фунтовых), достаточно было пары отлично слаженных батальонных залпов, чтобы они рассеялись.
   Плотные маршевые каре батальонов 5-й бригады шли по гладкому открытому лугу, полого спускающемуся к реке, направляясь строго к центру излучины, где, судя по карте, должен был находиться искомый брод.
   Когда англичане подошли к реке на триста ярдов, за холмами, гряда которых начиналась почти сразу за Тугелой, рявкнула пятидюймовая крупповская гаубица - и ждавшие этого сигнала буры, окопавшиеся у самого берега реки, и теперь окружавшие бригаду Харта с трех сторон, открыли по противнику плотную и убийственно меткую стрельбу. Бурская артиллерия откуда-то из-за холмов била по лугу беглым огнем, выбрасывая снаряды с той скоростью, которую только могли развивать обслуживающие орудия артиллеристы Союза. Шрапнель и осколочные снаряды рвались в самой гуще плотного строя английской пехоты, разрывая солдат в клочья, бурские стрелки прицельно выбивали офицеров и сержантов, потеря которых тут же обернулась дикой неразберихой...
   Однако буры ошиблись! Они заняли позиции на самом берегу, и стоит только перебраться на тот берег, как не имеющие штыков и никогда не принимающие ближней атаки южноафриканцы будут сметены!
   И генерал Харт поднял бригаду в атаку.
   Первые фузилеры, сумевшие пробиться к воде сквозь свистящие со всех сторон пули, ухнули в реку с головой. По растерянно столпившимся на берегу англичанам хлестнула шрапнель, сметая в небытие сотни людей сразу...
   И только тут генерал-майор с ужасом заметил валяющийся на берегу реки паром с пробитым днищем - Бридл Дрифт был паромной переправой!!! Ширина Тугелы в излучине составляла не менеё трехсот футов, глубина - двадцать. Переправиться через ЭТО под ТАКИМ огнем было попросту невозможно. Приказ отступать, полученный бригадой около десяти часов утра, до передовых частей не дошел - организованно отступили только коннахты и батальон Border Regiment. Фузилерные батальоны, перемешавшиеся ещё в самом начале боя и окончательно рассеянные после нелепой атаки Харта, до самого вечера остались на месте, продолжая подвергаться обстрелу буров.
  
   9.
  
   Генералы Хилдъярд и Бартон, дойдя до реки, обнаружили, что железнодорожный мост взорван, а площадка перед ним сплошь простреливается бурами. Однако по соседству обнаружился обычный железный мост, который, видимо, буры взорвать то ли не успели, то ли забыли.
   Первыми его преодолели солдаты 2-го батальона Девонширского полка, кроме него в состав 2-й бригады входили 2-й батальон Королевского Вест-Соррейского, 2-й батальон Вест-Йоркширского и 2-й батальон Королевского Ист-Соррейского, а также 14-я и 66-я ездящие батареи. Сразу же после того, как девонширцы и следовавшие за ними вест-йоркширцы переправились через мост, полковник Лонг приказал своим батареям развернуться на том берегу. За артиллерией переправились соррейцы, за ними пошли батальоны 6-й бригады - 2-й батальон Королевских фузилеров, 2-й батальон Королевских Шотландских фузилеров, 1-й батальон Королевских Уэльсских фузилеров и 2-й батальон Королевских Ирландских фузилеров. Поддержку им обеспечивала 79-я ездящая батарея.
   Однако только половина Королевских фузилеров успела переправиться на тот берег Тугелы - поскольку некто на господствующем над местностью холме, впоследствии ставшем известным как "форт Вилье", решил, что с него довольно и тех четырех с лишним тысяч англичан, что уже перешли реку. Звали этого "некто" Август фон Маккензен.
   Телеграфная линия обеспечивала превосходную связь с батареями - уже спустя две минуты 7-й дивизион КСА прекратил огонь по жалким ошметкам ирландской бригады. А спустя ещё минуту, ушедшую у артиллеристов на приведение орудий в заранее намеченное положение, залп шестидесяти орудий калибром от трех до пяти дюймов обрушился на фузилеров, скопившихся на мосту, как в горлышке бутылки. Бурская артиллерия вела огонь одной только шрапнелью, и вскоре на мосту и на подступах к нему - с обеих сторон - выросли целые груды облаченных в хаки тел.
   А рванувшихся вперед девонширцев, соррейцев и вест-йоркширцев встретила колючая проволока, прикрывающая систему траншей полного профиля - из которых по ним почти в упор били девять десятков ручных и четыре десятка станковых пулеметов. Батальонные гаубицы изрыгали картечь, минометчики потными дьяволами метались на позициях - полторы дюжины ротных и восемь батальонных минометов засыпали попавшие в ловушку английские батальоны убийственным огненным ливнем, ухитрившись на несколько минут превзойти по скорострельности даже полигонные испытания: два 50-мм миномета роты "С" 3-го батальона опустошили все восемьдесят пять лотков (на семь мин каждый) менее, чем за пять минут!
   Артиллеристы 14-й и 66-й батарей не успели сделать ни одного выстрела - их буквально смело шквалом винтовочно-пулеметного огня. 79-я батарея, которую огонь буров накрыл возле самого моста, сумела отвести только два орудия - остальные вместе с большей частью прислуги и всеми зарядными ящиками остались на берегу Тугелы. Потеря этих шестнадцати пушек взволновала генерала Буллера куда больше, чем шесть с лишним сотен человек, потерянных ирландской бригадой, и адская ловушка, в которую угодила 2-я бригада - он приказал морским орудиям подавить батареи буров и отправил к мосту спасательную партию.
   Но тяжелая артиллерия напрасно щупала холмы длинными стволами своих морских пушек - южноафриканские артиллеристы стреляли с закрытых позиций, и обнаружить их батареи визуально англичанам так и не удалось - до самого конца боя. А из-за холмов в ответ четырнадцати орудиям, снятым с английских кораблей и установленным на импровизированные лафеты в мастерских Дурбана, ударили семь 155-мм пушек и четыре 220-мм мортиры "Шнейдер" Осадного Дивизиона КСА - снаряды начали рваться в лагере британских войск и на огневых позициях английской артиллерии.
   Попытки англичан перейти мост прекратились достаточно скоро: сочащиеся кровью груды тел высотой в человеческий рост, завалившие его на все протяжении, служили прекрасным - и очень, очень наглядным! - примером того, почему этого делать не следует. Бурские артиллеристы оставили для беспокоящего огня по мосту и окрестностям восемь пушек батарей А и В 5-го дивизиона, остальные орудия перенесли огонь на окруженные батальоны 2-й бригады. Англичане, лишившись всех путей к отступлению, скученные на крошечном пятачке земли, засыпаемом шрапнелью и минами, не в силах поднять головы из-за смертоносного огня многочисленных пулеметов и полностью лишившиеся управления из-за выбивших большую часть офицеров бурских снайперов, продержались совсем недолго - и убитых было гораздо меньше, чем пленных. А вечером, когда англичане занимались сбором трупов и организацией похорон, буры переправились на другой берег и подобрали трофеи, добавив к сорока восьми пушкам, захваченным в Ледисмите, и двум пушкам генерала Гатакра ещё шестнадцать орудий.
   "Бойня Коленсо" стоила генералу Буллеру 2-й бригады в полном составе, из ошметков 2-го батальона Королевских фузилеров не удалось бы свести и взвода, 5-я бригада потеряла более семисот человек, включая семьдесят четыре офицера...
   Утром 16 декабря, получив известия о появлении у него в тылу мобильных бурских отрядов, угрожающих перерезать железную дорогу и отрезать единственные на сегодняшний день крупные силы Короны в Южной Африке от базы в Дурбане и сообщения с Империей, генерал Буллер приказал начать отступление к Питермарицбургу.
   Всю дорогу от Коленсо до столицы Наталя отступающие войска тревожили нападения бурских коммандо и эскадрона немецкой "Железной" бригады - особенно много неприятностей доставляли англичанам быстроходные пулеметные повозки "регулярес", имевшие привычку вылетать на галопе из самых, казалось бы, безопасных мест, подскакивать к колоннам буквально на пистолетный выстрел, разворачиваться и хлестать по плотным массам пехоты длинными очередями. Выпустив ленту, "тачанка" так же галопом уносилась прочь, оставляя позади себя хаос, панику и трупы. Средства против таких налетов англичане так и не нашли, а единственная попытка преследовать проклятые "тачанки" завела два эскадрона 1-го полка Гвардейских драгун в ловушку, где они были подчистую истреблены пулеметным огнем спешившихся "Черных Гусар" (это название эскадрону своей бригады присвоил сам фон Маккензен - в честь полка, в котором он начал службу). Во время отступления Буллер потерял оба 4,7-дм морских орудия - они замедляли темп движения войск, поэтому их пришлось взорвать и бросить.
  
   10.
  
   Семнадцатого декабря спешно переброшенная с востока ирландская бригада "Крест Падрайга" завершила сосредоточение под Кимберли - и была немедленно брошена в бой. Генерал Метуэн, осознав размеры ловушки, в которую проклятые гунны загнали вверенные ему батальоны, рвался из города с бешенной энергией и бульдожьим упорством.
   Четыре полка кавалерии с приданными им волонтерами и частями конной пехоты, уже почти прорвавшие кольцо осады благодаря героическому удару Гвардейской бригады, атаковавшей позиции гарибальдийцев в штыки, лоб в лоб сошлись с преторианским полком. Закипела - впервые на этой войне! - бешенная сабельная рубка, англичане здесь брали как числом, так и умением, преторианцы были злее и лучше вооружены, но их было слишком мало. Волонтеры умирали, но сдаваться не собирались... И тут во фланг англичанам ударили батальоны ирландцев. Они смяли и отшвырнули кавалерию и ворвались в город на плечах отступающего противника - а впереди них неслись озверевшие от потерь и крови преторианцы...
   В Кимберли сложили оружие 3-й батальон гвардейских гренадер, 1-й и 2-й батальоны гвардейского Коулдстримского полка, 1-й батальон Шотландской Гвардии (во всех четырех батальонах к концу боя 17 декабря не набралось бы и трех рот полного штата - Гвардейская бригада выполнила свой долг до конца), 2-й батальон Королевских Гайлендеров, 1-й батальон Шотландской легкой пехоты, 2-й батальон Сафордских Гайлендеров, 1-й батальон Argyll & Sutherland Гайлендеров, 2-й батальон Йоркширской легкой пехоты, 2-й батальон Нортамтонширского полка, 1-й батальон Нортумберлендских фузилеров, 6-й полк Гвардейских драгун, 10-й гусарский и 9-й и 12-й уланские полки, 3 батареи ездящей артиллерии, батарея конной артиллерии и флотский отряд с 3 морскими орудиями. Всего - более семи тысяч штыков и сабель при 27 пушках.
   Всего за двадцать дней Великобритания потеряла двадцать пять батальонов (и ещё три понесли потери, сравнимые с полным их уничтожением), восемь кавалерийских полков, пятнадцать батарей и два морских отряда (ровно сто орудий, из которых боеспособны были девяносто четыре). В лагерях для военнопленных, построенных вокруг Претории, сидели почти двадцать тысяч английских солдат и офицеров! А захваченных войсками ЮАС трофеев было более чем достаточно, чтобы вооружить хоть всех буров Капской колонии и Наталя.
   Это была уже не просто пощечина - это была серьезная угроза самим основам Империи. И ответные меры были приняты незамедлительно - по столицам европейских держав полетели грозные ноты, а по океанам поплыли грузные тяжеловесные транспорты, несущие во чреве десятки тысяч солдат. На Южно-Африканский ТВД отправились четыре английских пехотных дивизии (с 5-й по 8-ю), 1-я и 2-я индийские дивизии, 4-я кавалерийская бригада, группа конной артиллерии (три батареи), четыре группы ездящей артиллерии (включая одну мортирную) и отдельные части. Всего 53 батальона, 5 конных полков, 27 батарей ездящей артиллерии (включая три мортирных) и 6 батарей конной артиллерии - более шестидесяти тысяч человек при ста девяноста восьми орудиях. Кроме того, отправлены тридцать батальонов милиционных войск и двадцать батальонов йоменри (суммарно 28,6 тысяч солдат и офицеров), набраны десять с лишним тысяч волонтеров, более двадцати тысяч австралийских, канадских и цейлонских контингентов...
   Португалия немедленно запретила транзит через свои колонии каких бы то ни было военных грузов, и конфисковала все, что буры ещё не успели вывести из Мозамбика - вторую партию оружия буры закупили уже за наличные, золотом оплатив поставку полного комплекта вооружения ещё для двух бригад "регулярес". Оружие было доставлено, а вывезти его буры уже не успели. Вот так, совершенно бесплатно, португальцы смогли полностью перевооружить свою гвардейскую бригаду самым современным образом. А в нейтральных водах на траверзе Лоренцу-Маркиш замаячили британские броненосные крейсера, подтверждая своими калибрами серьезность намерений Империи.
   Россия на гневные инвективы британского МИДа ответила, что все русские, сражающиеся в войсках ЮАС, действуют как сугубо частные лица. Русское правительство особо отметило, что не видит никаких оснований специально выделять какие-либо страны, запрещая или же наоборот предписывая поездки в оные. Хотя, конечно, всем, собирающимся в Южную Африку будет разъяснено, что делают они это исключительно на свой страх и риск. О сделках по продаже оружия ЮАС было отвечено, что это - частное, совершенно коммерческое дело. В самом деле, разве Россия хоть как-то вмешивается в британскую торговлю - вне зависимости от того, ЧТО и КОМУ та продает? В конце концов, все сделки совершены до начала военных действий, так что никаких юридических оснований для упреков в незаконных поставках оружия со стороны нейтральной страны воюющей державе здесь нет - все абсолютно легально. Певческий Мост рассыпался в уверениях в совершеннейшем почтении и заверениях в своем строжайшем нейтралитете, но тщательно укрываемое удовольствие, вызванное картиной английского позора, невольно прорывалось на поверхность.
   Газеты же - как русские, так и всей остальной континентальной Европы - в выражениях никак и ничем не были стеснены. Бойкие журналистские перья писали такое, что казалось, будто война идет не у черта на рогах за половину диаметра земного шара, а прямо вот тут, в самом центре Европы.
   В Англии известия о поражениях в Южной Африке вызвали взрыв шовинистических настроений, доходящих до степени угара. В лондонских кафешантанах пелись исключительно патриотические и воинственные куплеты, уличная песня "Мы не хотим войны, но, черт возьми! (by jingo!), если нельзя иначе...", уже подарившая английскому политическому жаргону термины "джинго" и "джингоизм", воскресла и распространилась так широко, как не было даже во времена Дизраэли и Берлинского Конгресса. Печать неистовствовала, митинги пацифистов подвергались постоянным нападениям ура-патриотов, на возглавляющего радикальную группу либеральных депутатов Палаты Общин Ллойд-Джорджа, возглавляющего Независимую Рабочую Партию Кейра Харди и предводителя социал-демократов Хайндмана газеты повесили обвинение чуть ли не в национальной измене - в результате Ллойд-Джорджу даже пришлось приобрести опыт грима и маскировки, а также обзавестись охраной.
   Голландцы, немцы и русские не могли показаться на улицах из опасения быть растерзанными, посольства этих стран осаждала толпа тех самых "джинго", швыряя в окна камнями и тухлятиной, на границах ирландских кварталов ежедневно происходили побоища между "патриотами" и отрядами самообороны, созданной ирландцами для охраны от погромов...
   В Ирландии же действия бригады "Крест Падрайга", ярко освещаемые издающимися в Америке и подпольно распространяющимися по всему острову газетами фенианских братств, вызвали вспышку яростного национализма. Впервые за многие десятилетия ирландцы били англичан! Крест святого Патрика немедленно стал общепринятой эмблемой прорастающих как грибы ячеек "Сражающейся Ирландии", а рисунки с его изображением - обязательной приметой всех городов и селений Ирландии.
  
  
   ГЛАВА ПЯТАЯ
  
   1.
  
   Успехи ЮАС и - особенно!!! - та роль, которую в этих успехах сыграло русское оружие, вызвали острый приступ озабоченности не только в Лондоне. Отчеты, регулярно поступающие из Южной Африки, высвечивали нечто такое, чего до сих пор никто как-то не удосужился заметить - эффект, достигнутый англичанами под Омдурманом применением станковых пулеметов, ещё не мог быть осознан. Помилуй Боже, это ведь было всего-то год назад!
   А тут вдруг оказалось, что Россия - единственная из всех стран Европы! - имеет армию, хотя бы вчерне соответствующую требованиям времени. И не только соответствующую, но даже и многократно превосходящую!
   Обычным "европейским стандартом" было наличие в дивизии (обычно в штате дивизионного артиллерийского полка или бригады) пулеметной команды в четыре, шесть или восемь пулеметов. То есть, в лучшем случае, два на полк. Только англичане, убедившиеся на опыте Судана в эффективности этих чудесных машинок, имели по одному пулемету на каждый пехотный батальон - а планировали иметь и по два.
   Россия имела (планировала иметь) ДЕСЯТЬ пулеметов на батальон! И это одних только станковых, причем ИХ станковые были в два--три раза надежнее, легче и мобильнее! И ещё триста сорок ручных пулеметов на дивизию! Плюс - без малого три сотни орудий и минометов!
   Пока ручные пулеметы были просто экзотическим увлечением, этакой скорострельной разновидностью винтовок (именно так они и рассматривали по всей Европе, оттого и именовались "ружьями-пулеметами"), бесполезной из-за крайней ненадежности своей конструкции и совершенной невнятности своего места в системе вооружения, минометы - просто дурацкой фантазией, а батальонные гаубицы - грудами слабосильного металлолома, все, в общем, было в порядке. Эксперты ещё только начинали разбираться во всем, что русские начали воротить в области перевооружения, с огромным трудом продираясь через на редкость хорошо сотканную завесу секретности, дезинформации и умолчания. Потом ещё отчетам предстояло пробиться сквозь предрассудки, через бюрократические препоны и испытывающих отвращение ко всякой новинке рутинеров, оказать влияние на политиков... И только уже после всего этого воплотится в тактико-технические характеристики выданных конструкторским бюро заданий. Обычно в мирное время этот процесс занимает от пяти до пятнадцати лет, в зависимости от степени бюрократизации вооруженных сил и состояния экономики.
   А тут вдруг занавес сдернули - и миру явился некий монстр.
   Оказалось, что правильно сконструированный ручной пулемет вовсе не так ненадежен, как считалось до сих пор. И что те, кто считал ручные пулеметы оружием кавалерии либо средством самообороны артиллерии, облажались по полной программе - поскольку ручник, введенный в штат пехотного отделения, повышает его огневую мощь ровно в два раза. То есть русские, вооружив ручниками некоторые из своих подразделений, тем самым этот штат УДВОИЛИ.
   Оказалось, что в современных условиях артиллерийская батарея, выкатившая свои орудия на прямую наводку, практически обязательно будет истреблена огнем вражеских пулеметов и артиллерии. Стрельба же с закрытых позиций - гаубичным методом... Во-первых, она требует специальных орудий с большими углами возвышения и панорамными прицелами. Во-вторых, поскольку артиллеристы не могут непосредственно наблюдать поле боя, то совершенно необходимой становится связь между огневыми позициями артиллерии, наблюдательными пунктами на передовой и штабом формирования. Если такая связь отсутствует, то артиллерия не может поддержать свою пехоту - а, следовательно, должна быть сброшена со счетов в силу полной своей бесполезности. В обороне, когда есть время и возможности построить такую связь - как у англичан в Ледисмите и Кимберли и буров под Коленсо - огонь артиллерии наносит пехоте противника страшные потери. Однако в наступлении, когда такую связь невозможно наладить В ПРИНЦИПЕ, как у англичан при прорывах из Кимберли и под Коленсо... Вот тогда традиционная система артиллерийского вооружения полностью проваливается.
   Скажем, из замаскированного укрытия типа "ДЗОТ" бьет пулемет противника. Стандартное вооружение пехоты - магазинные винтовки, револьверы господ офицеров, пулеметы полковой пулеметной команды и находящийся в подчинении командира дивизии артиллерийский полк или бригада. И чтобы уничтожить вражескую огневую точку, командир роты должен по цепочке передать приказ до командира дивизии (в лучшем случае - до командира бригады, которому в подчинение передана часть дивизионной артиллерии), а тот опять по цепочке через командира артиллерийского полка до командира артиллерийского взвода. Пушки стоят на закрытых позициях за много сотен метров от передовой - там, где вражеские снайпера и корректировщики огня их не увидят и не достанут. ДЗОТ командиры орудий не видят и видеть не могут - по определению. Так что выглядит "артиллерийская поддержка" приблизительно следующим образом: Командир роты пишет записку и посылает её командиру батальона, тот - командиру полка... Ну, и так далее. Долго ли, коротко ли, но на батареях получают информацию, что-то вроде: "Требуется артподдержка, прошу подавить пулемет в точке М с такими-то координатами". Батарея выдает пару залпов в точку с указанными координатами... Могут попасть. Могут промахнуться. Если офицер, пославший записку, дал точные координаты, вероятней первое. Если нет (или если пулемет успел сменить позиции) - второе. Кстати, интересный вопрос - откуда в пехотной цепи может взяться офицер, способный выдать батарее точные координаты точечной цели? Результативность огня артиллеристы проконтролировать не могут - цель они не наблюдают, мгновенной связи с передовой нет. Если артиллеристы попали, пехота встает из воронок и идет вперед. Если нет - продолжает лежать. И командир роты опять пишет записку командиру батальона...
   Вот тут-то и начинают играть русские "глупости".
   Да, снаряд русской батальонной гаубицы весит только 5,5 килограммов и летит всего лишь на три с половиной километра, а дальность эффективного огня составляет меньше одного км. НО! Эта гаубица весит меньше четырехсот килограммов, без каких бы то ни было проблем перемещается на поле боя силами своего расчета, а малые габариты орудия позволяют легко укрывать его за самыми незначительными препятствиями. В результате орудия могут сопровождать пехоту непосредственно на поле боя, оказывая любую необходимую поддержку в режиме реального времени!
   Минометы же имеют ещё меньшую массу (50-мм ротный миномет, например, весит всего 17 кг и свободно переносится одним человеком) - и, следовательно, большую мобильность. При этом высокая скорострельность в сочетании с баллистической траекторией превращает их в особенно грозное оружие именно против окопавшейся пехоты! Все это прекрасно доказал штурм Ледисмита, когда атакующие смогли подтянуть орудия и минометы буквально на дальность пистолетного выстрела и поддерживали взаимодействие их с пехотой на протяжении всего боя. А вот вы попробуйте повторить этот фокус с обычным трехдюймовым орудием... Черта с два у вас что-нибудь выйдет! Обычная дивизионная пушка весит тонну с четвертью, и тащить её вручную у артиллеристов пупок развяжется. Это не говоря о габаритных размерах, превращающих орудие - в сочетании с малой подвижностью - в идеальную мишень.
   То же самое большое "НО" относится и к "легким" станковым пулеметам Максима--Филатова. Они, конечно, значительно быстрее греются, чем традиционные пулеметы с жидкостным охлаждением ствола. Нормой для английского "Виккерса" является замена ствола через десять тысяч выстрелов (один час), русский "легкий" пулемет требует заменить ствол уже через пятнадцать--двадцать минут непрерывной стрельбы (2,5--3 тысячи выстрелов). НО! - что толку от того охлаждения, если пулемет весит, как неплохое артиллерийское орудие, издалека виден на поле боя и быстро уничтожается вражеским огнем?
  
   2.
  
   Проще говоря, артиллерия и пулеметы, состоящие на вооружении всех европейских армий, были великолепно подготовлены для обороны. Наступать на оборонительные позиции, занятые пехотой, имеющей пусть хотя бы по одному пулемету на батальон и налаженную связь с закрытыми огневыми позициями дивизионной артиллерии, было задачей для самоубийц. Продвижение пехоты по открытому полю в сфере действия вражеской артиллерии стало СОВЕРШЕННО НЕВОЗМОЖНЫМ, а по пересеченной - крайне затрудненным. Однако те же самые артиллерийские орудия и пулеметы, будучи применены в наступлении, давали эффект значительно меньший. А чаще всего - вообще никакого эф-фекта. Исключением - единственным!!! - в этом правиле была русская армия. Которая на вражеские пулеметы могла отвечать огнем батальонных гаубиц и ротных и батальонных минометов, а вражеским пушкам - огнем не только пушек, практически никак от тех не отличающихся, но ещё гаубицами и мортирами. Равных которым в Европе не было.
   Единственной армией, имеющей на вооружении полевые гаубицы, была немецкая - 10,5-см IFH-98, принятая на вооружение всего год назад. Каждая дивизия должна была получить двенадцать таких орудий. Австрийский завод "Шкода" находился только в начальной стадии разработки 100-мм гаубиц, английские конструкторы трудились над 114-мм гаубицами. Французская армия вообще не видела необходимости в дивизионных гаубицах, полагая, что все задачи на поле боя способна решать 75-мм дивизионная пушка. А если ей немножко не хватает массы снаряда - так зато скорострельность повышенная! И экономия какая потрясающая - закачаешься! Во всей армии - только одна пушка с одним-единственным видом снарядов.
   В любом случае, армейские корпуса Тройственного Союза (и некоторых других европейских стран) должны были получить 16 или 24 таких гаубицы, в зависимости от штатов артиллерийских батарей и количества дивизий в корпусе. Плюс 120 дивизионных пушек - на корпус. Влюбленные в тяжелое оружие немцы разрабатывали план включить в штат ещё некоторое количество 15-см гаубиц, но пока что эти намерения не вышли дальше докладных записок и экспериментальных образцов инициативной разработки.
   Каждый русский корпус имел 144 орудия дивизионной артиллерии, из них 64 пушки, 64 гаубицы и 16 мортир, при этом русские 122-мм гаубицы превосходили 100--105-мм системы по весу снаряда и его действенности в 1,5 раза. Такой штат, дающий совершенно неоценимые преимущества в стрельбе именно с закрытых позиций, был будто специально рассчитан на прорыв вражеской обороны. А наличие в штате корпуса тяжелого артиллерийского полка позволяло ему взламывать не только полевую фортификацию, но и систему полудолговременных укреплений крепостного типа - без привлечения каких-либо специальных средств!
  
   3.<====
  
   Аналитики немецкого Большого Генерального Штаба подсчитали, что, считая Гвардию, гренадеров, стрелков, крепостную и армейскую пехоту, российская армия мирного времени после завершения реформ (то есть к концу 1903 года) будет насчитывать шестьдесят семь с половиной стандартных корпусов в 24 батальона - сто тридцать пять счетных дивизий. По мобилизации из запасных 1-го и 2-го резервов формируется 10 резервных стрелковых и 18,5 резервных пехотных корпусов (завершение создания необходимых запасов автоматического оружия и тяжелого вооружения - ориентировочно - 1905--1906 годы). Таким образом, общее количество перволинейных войск, выставляемых Российской Империей к 1906 году в случае начала Большой Войны, составит 96 стандартных армейских корпусов или 192 счетных дивизии.
   По мощи пехотного огня новая и старая дивизии буду почти равнозначны. Дивизия, вооруженная ручными и станковыми пулеметами, сможет выпустить в минуту 125 960 пуль, а дивизия, вооруженная только винтовками, но имеющая большее количество пехоты - 117 500 пуль, а, следовательно, баланс по этому показателю между русской и стандартной европейской дивизиями будет сохранен. При этом по всем показателям артиллерийского огня преимущество будет за русскими - против 72 орудий немецкой дивизионной артиллерии (60 пушек и 12 гаубиц) русские будут иметь 194 орудия и миномета калибром в три дюйма и более и ещё семьдесят шесть 50-мм ротных минометов. В резервных частях штат, конечно, будет победнее... Но что это меняет в общей картине?
   Германия и Австро-Венгрия, взятые вместе, могли выставить 136 пехотных дивизий первой линии, 50 и 49 дивизий мирного времени, 29 и 8 резервных дивизий. Сомнительная Италия могла добавить ещё 36 дивизий (24 и 12) - но могла и не добавлять, в таком случае часть сил Австро-Венгрии придется ещё отвлечь на охрану итальянской границы. Франция - ещё один обязательный участник уравнения - добавляла к силам русских ещё 79 дивизий (47 и 32 - соответственно), увеличив тем самым силы Антанты до двухсот семидесяти одной дивизии перволинейных войск!
   Таким образом, даже если считать, что Италия обязательно выступит на стороне Центральных Держав, что, во-первых, глубоко неочевидно в силу традиционных уже итало-австрийских противоречий, а во-вторых, учитывая боеспособность итальянцев ("их били все, даже вечно битые австрийцы!")... Все равно преимущество Антанты будет почти двукратным!
  
   4.
  
   Все планы Центральных Держав с начала 1890-х годов строились на том, что по условиям транспортной сети русская мобилизация будет сильно растянутой во времени. В результате этого обстоятельства Антанта, объективно бывшая СИЛЬНЕЕ Центральных Держав, с 15 по 48 день войны оказывалась СЛАБЕЕ. Этот выигрыш во времени можно и нужно было использовать, быстро разгромив одну из стран-союзниц. Поскольку разгром России в ограниченные по времени рамки завершить было невозможно (хотя бы по чисто территориальным соображениям), то следует быстро (до дня М+48) разгромить Францию, столь же быстро перебросить все силы на Восток и приступить к долгой войне с Россией.
   Но тут вдруг русские вместо 90 перволинейных дивизий, которые они были способны выставить в 1896 году, выставляют уже 138 - и намереваются в ближайшие шесть лет довести это число до совсем уж гомерических 192!
  
   5.
  
   И что в этих обстоятельствах оставалось делать Центральным Державам?
   Нанести удар немедленно, до завершения реформы - пока не все готово, не все соединения перевооружены и не все солдаты и офицеры обучены.
   Или же... Или же срочно, спешно, в пожарном порядке проектировать собственную систему вооружения - адекватную российской! - и разворачивать выпуск её компонентов. Дело облегчалось тем, что теперь-то уже всем было совершенно ясно, ЧТО надо сделать, чтобы уравновесить шансы при столкновении с русской пехотой - но эта работа требовала времени, и немалого.
   Не говоря уже о том, какие требовались грандиозные средства.
   Русские финансировали свои программы промышленного и военного строительства за счет полученных от жаждущей реванша Франции кредитов, выпуска облигаций государственного займа, продажи золота из стратегического запаса и запуска печатного станка. Ежегодно русский рубль дешевел на четверть, а в некоторые годы и на треть своей стоимости. Специфической, только русским свойственной чертой была государственная винно-водочная монополия, которая приносила казне почти такой же доход, как вся тяжелая промышленность, взятая вместе. Ещё имелись государственные монополии на внешнюю торговлю мехами, хлебом и нефтью. Также проводилась широкая компания по целевому сбору частных пожертвований, включающая подписку, разнообразные лотереи, аукционы и прочие подобные акции, направленные в основном на строительство ВМС по программе "Большого Океанского Флота" - но некоторые куски перепадали и армии: артиллерийские заводы и сведенные в единый трест заводы по производству боеприпасов работали на военное ведомство в той же степени, что и на морское.
   Вся программа в целом была растянута на долгий срок - совмещенную с "малой индустриализацией" армейскую реформу начали осуществлять в 1896 году, закончить рассчитывали в 1906, и в рассрочку на десять лет все выглядело далеко не так остро. И все равно фаза наибольшей активности, падавшая на 1898--1903 годы, должна была обернуться критически дефицитным бюджетом даже по оптимистичным расчетам. На самом же деле все выходило куда хуже даже самых пессимистических ожиданий.
   Тем же, кто теперь, убедившись в своем отставании, должен был срочно наверстывать упущенное время, никто не собирался предоставлять многомиллиардных кредитов. А отставание измерялось примерно в полтора года технических - необходимых на разработку и испытания образцов - и как минимум год производственных: Россия имела 200 батальонов и 838 эскадронов, полностью вооруженных ручными и станковыми пулеметами - 12,1 тысяч РП и 3,7 тысячи станкачей; 1212 батальонов - 2424 батальонных гаубицы, 2024 станковых пулемета, 7,3 тысячи ротных и четыре тысячи сто батальонных минометов. Для того, чтобы произвести столько же, даже развитой промышленности Западной Европы нужно было не менее года.
   За это время русские произведут недостающие пока сорок тысяч ручных и пятнадцать тысяч станковых пулеметов и развернут свои семьдесят восемь пехотных дивизий в сто две и добавят ещё два стрелковых корпуса к восьми имеющимся. И пока все европейские армии будут производить свое перевооружение - в том же объеме! - русские завершат создание мобилизационных запасов (для тех самых двадцати восьми резервных корпусов) и программы развертывания полковой, корпусной и тяжелой артиллерии. И обязательно ещё что-нибудь придумают. Русские, они такие. Придумчивые.
   В целом это напоминает знаменитый парадокс Зенона о том, что Ахиллес никогда не догонит черепаху, только ставки куда как выше - поскольку до установления паритета сил сторона, имеющая преимущество, будет стараться это преимущество реализовать. Или, как минимум, сохранить. И при этом Россия - страна антикварной абсолютной монархии, здесь если Государь Император сказал "надо", то бюджет ответил "есть!". И никак иначе! А в демократических странах - то есть во всех странах Европы и Северной Америки - бюджет утверждается органом демократии. И парламентарии, естественно, будут далеко не в восторге от тех расходов, которые ежегодно будут валить на бюджет эти клятские программы перевооружения.
  
   6.
  
   Французы - союзнички, чтоб их! - лицензии на производство минометов, ручных и станковых пулеметов и батальонных гаубиц приобретать отказались. Наотрез. Дескать, спасибо, мы сами справимся, не надо нам всякого вашего... И выражение лица такое, словно у барышни, увидевшей крысу или лягушку. И вообще, говорят, у нас вся военная концепция и тактика совершенно другие. И молчат, подразумевая "вам, варварам, её не уловить".
   Вот это Елку-Аликс по-настоящему злило. В прошлый раз войну едва-едва не продули, потом Гитлеру вообще только видимость отпора оказали... А это их Сопротивление хваленое! "Скаутский пикник", как обозвал его один известный поэт в не менее известном романе. Конечно, "не всем же быть героями - кому-то надо и телячью печенку готовить". И она даже где-то их понимала. Для Франции войны Революции и Империи обернулись демографической катастрофой, вполне сравнимой с той, что постигла Россию в первой половине XX века - две мировых, гражданская и все внутренние дела с 1927 по 1953 годы. Темпа, потерянного в результате этого кровопускания, французской нации наверстать так и не удалось - до августа 1914 года. Первая Мировая стоила Франции ещё миллион четыреста тысяч убитых и четыре с лишним миллиона калек и пленных (суммарные потери - более трети мужчин "цветущего возраста"). Никакие аннексии и контрибуции не могли уже компенсировать этого... Чтобы избежать ещё одной такой бойни, французские генералы и государственные деятели были готовы на все!
   Постоянное и все усиливающееся отставание в демографии и росте промышленного развития от Самого Главного Врага заставляли французов выдумывать самые странные военные концепции - вроде той религиозной одержимости наступательными боями, что привела их к кадровой катастрофе на Маасе и Марне (в боях с Приграничного сражения и до завершения Ипрской битвы французская армия потеряла 510 тысяч человек - преимущественно перволинейных войск, обученных и подготовленных в мирное время: компенсировать количественные потери Париж смог достаточно быстро, но потери качественные отзывались на Западном Фронте ещё как минимум полтора года). Все попытки повысить боеспособность их войск техническими средствами наталкивались на решительное сопротивление самих французов.
   К примеру, по количеству дивизионных пушек французский и немецкий корпуса были, теоретически, равны - 120 стволов. Но немцы имели на дивизию по 60 пушек (и ещё по двенадцать 10,5-см гаубиц), французы же - только 36, а остальные 48 были зачем-то собраны в корпусных артиллерийских полках.
   При этом, грубо беря эффективность действия снаряда как куб калибра, получим, что 12х105-мм гаубиц (12 умножаем на 1.157.625, получаем 13.891.500), имевшихся в каждой германской пехотной дивизии, аналогичны тридцати трем 75-мм французским дивизионкам (делим 13.891.500 на 421.875, получаем 32,928). Таким образом, введя в состав артиллерии пехотной дивизии две шестиорудийных батареи 105-мм гаубиц в дополнение к уже имевшимся там 60х77-мм пушкам, немцы вместо имевшегося 1,66-кратного создали 2,58-кратное преимущество в огневой мощи - ценой увеличения артиллерии всего на 20%!
   Если же вспомнить, что каждый немецкий корпус уже в ближайшем будущем получит ещё и по шестнадцать 15-см гаубиц... То дела французского корпуса будут выглядеть и вовсе скверно. А вместе с ним - и дела России, неразрывно связанной с горящей жаждой реванша Францией золотыми узами многомиллиардных займов.
   А французское стрелковое оружие... Это уж просто песня. Лебединая. В том смысле, что спел - и привет. Стандартная французская винтовка - восьмимиллиметровый ("8х50R") "Лебель" образца 1886 года, модернизированный в 1893 году. Емкость магазина - 8 патронов. Проблема в том, что магазин этот - трубчатый подствольный, как у "Винчестеров" в вестернах и помповых дробовиков. Только у "Винчестера" перезаряжение рычажное, у дробовиков - помповое, а у Лебеля - продольно-скользящим затвором. Что дает дивное сочетание недостатков.
   Подствольный трубчатый магазин - это значит, что снаряжать магазин можно только по одному патрону за раз. Потому французское наставление по стрелковому делу рекомендует вести огонь, включив отсекатель и каждый раз заряжая вручную одним патроном. А восемь патронов в магазине приберегаются для нужного момента - своей или вражеской атаки. И вот, когда настает момент этого самого... момента... Вот тогда стрелок с "Лебелем" все равно стреляет медленнее, чем стрелок с рычажным "Винчестером" - потому как у "Лебеля", как и у любой системы с продольно-скользящим затвором, для перезаряжения необходимо, оторвав правую руку от шейки приклада, двинуть её вперед, совершить четыре движения затвором (рукоять вверх, на себя, от себя, вниз) и потом, вернув руку на шейку приклада, положить указательный палец на спусковой крючок и начать ловить невесть куда убежавший прицел. По сравнению с помпой или "Винчестером" - четыре движения лишних плюс сбой наводки. И неизбежное во всех конструкциях с подствольным магазином изменение баланса оружия по мере израсходования патронов - что тоже здорово влияет на прицельность стрельбы.
   Кстати, модель "95" от того же "Винчестера" - не с подствольным, а с центральным магазином, с обычным обойменным заряжанием - являлась самой скорострельной магазинной винтовкой мира. Но у этой заразы была слишком сложная начинка для массового производства - там требовалось нечто подешевле и не столь... прецизионное.
   Вдобавок ко всему этому, патрон 8х50R имеет рант - он же фланец, шляпка и закраина. Потому, собственно, к его индексу и добавлена буква "R" - рант. Такие патроны - так же, как русский 7,62х54Р, австро-венгерский 8х50Р, британский 7,71х56Р, румынский и голландский 6,5х54Р - сильно затрудняли создание под них автоматического оружия с приемлемыми массогабаритными характеристиками. Поскольку в этом случае винтовка (и ручной пулемет, разумеется) должна иметь магазин более сложной конструкции, устраняющий возможность сцепления патронов закраинами при подаче их из магазина в патронник. Кроме того, такой патрон увеличивает размеры винтовки за счет большего диаметра затвора, большего габарита магазина и сопряженных с ним других деталей. Именно из-за фланца своего любимого ".303 Ли-Энфильд" англичанам пришлось так долго возится с БРЕНом - и потому в русских пулеметах использовался либо диск, либо лента, но никак не принятый во всем остальном мире коробчатый магазин.
  
   7.
  
   Пока в Европе взметенные спущенным с самых верхов приказом эксперты оценивали ход и результаты первых боев англо-бурской войны, в Южной Африке наступило затишье. Отставленный после всех неудач ноября--декабря сэр Редверс Буллер сдавал дела прибывшему из Англии ему на смену фельдмаршалу Фредерику Слей-Робертсу, лорду Кандагарскому - этот титул он заслужил в последнюю Афганскую войну, командуя корпусом, взявшим Кандагар. Начальником штаба лорда Робертса был назначен генерал лорд Китченер, получивший за свою компанию в Судане в 1896--1898 годах титул барона и широкую известность в качестве отличного организатора и администратора - несмотря даже на все сопротивление высших военных чинов, недолюбливавших его за незнатность происхождения.
   В портах Капской колонии и Наталя разгружались транспорты, привезшие войска со всех концов Империи - из Англии, Индии, Австралии, Канады и даже совсем крохотного Белиза. Пять из шести бригад, уничтоженных бурами (1-я, 2-я, 3-я, 7-я и 8-я) восстали из пепла за счет прибывших армейских и милиционных частей, все армейские батальоны, понесшие большие потери в ноябрьских и декабрьских боях, но окончательно ещё не уничтоженные (пусть даже от них одно название осталось, как от 2-го батальона Королевских фузилеров) получили переливание крови от других батальонов того же полка или милиционных частей...
   Всего теперь английская Южно-Африканская армия насчитывала десять пехотных дивизий, включая возрожденные Первую и Четвертую, получившую новую 3-ю бригаду Вторую и Третью с восстановленной после "Бойни Коленсо" 5-й бригадой, кавалерийскую дивизию генерал-лейтенанта Френча - 2-я, 4-я и 5-я (13-й и 14-й гусарские полки, 16-й уланский полк) кавалерийские бригады и дивизион конной артиллерии - и четыре бригады конной пехоты, ставшие английским ответом на бурское использование лошадей. Буры не имели традиционной конницы и сражались как пехота - но передвигались они верхом, что придавало их отрядам великолепную мобильность. Англичане взяли 8 рот из состава кавалерийских бригад, добавили пехотинцев из соотношения три к одному (три пехотинца на одного кавалериста) - полученные таким путем полки конной пехоты по штату были аналогичны четырехротному батальону, всего сформировано восемь полков. Каждая бригада ездящей пехоты включала два полка и несколько конных отрядов различного происхождения, как правило - волонтерских или милиционных.
   Расположение войск было следующим: в Натале (оперативное командование "Восток") - 2-я индийская дивизия, 8 батальонов милиции, 5 батальона йоменри, 2 австралийских контингента ("Тасмания" и "Западная Австралия"); в восточной части Капской колонии (командование "Центр") - 1-я индийская дивизия, Королевский Канадский пехотный полк, Королевские Канадские драгуны, Канадские конные стрелки, 3 батальона милиции, 6 батальонов йоменри.
   Основные силы - восемь английских пехотных дивизий, английская кавалерийская дивизия, четыре бригады конной пехоты, 15 батальонов милиции, 9 батальонов йоменри, колониальные контингенты - были сосредоточены в западной части Капской колонии под непосредственным командованием лорда Робертса.
   В ответ буры предприняли оригинальный шаг. Они разобрали все железные дороги на контролируемой ими территории Наталя, от Драконовых гор до самой Тугелы и ещё километров десять за ней. Разобрали бы и больше, но разрушенный железнодорожный мост в Коленсо препятствовал вывозу. И наступление здесь стало просто бессмысленным. На восстановление железной дороги потребуется несколько месяцев. А потом ещё стучаться лбом в труднопроходимые и без налетов назойливых бурских коммандо Дракенберги...
   Эта мера позволила высвободить все части регулярной армии, ещё находившиеся на восточном фронте: в распоряжении командующего группой "Наталь" маршала Луиса Боты остались только два укомплектованных трофейными английскими пушками дивизиона Союзной Артиллерии, конно-пулеметная команда (12 трофейных "Виккерсов" на созданных по образцу применяемых преторианцами и эскадронами стрелковых бригад русских "тачанок" скоростных пулеметных повозках) и около четырех тысяч штыков бурских, оранжевых и натальских коммандо. Большая часть их стояла кордонами по берегам Тугелы, а небольшие мобильные отряды под командованием наиболее проявивших себя бурских военачальников и офицеров-волонтеров вились вокруг расположения английских войск в Натале, как пчелы вокруг меда. Из-за опасения их налетов англичане своих лагерей отрядами меньше роты просто не покидали.
   Аналогичные меры были приняты и в зоне ответственности Центрального фронта - дорога на Ист-Лондон была разобрана на всем протяжении от Куинстауна до Стормберга, а дорога на Порт-Альфред и Порт-Элизабет - на пятьдесят миль к югу от Мидделберга. Эти зоны разрушения прикрывала завеса из небольших бурских отрядов. Сам командующий группой "Центр" генерал Христиан Девет с подчиненными ему силами, включающими пять тысяч капских, оранжевых и трансваальских буров, два дивизион КСА с трофейными английскими орудиями и 8 пулеметов, стоял в Мидделберге, откуда легко мог перебросить свои войска и к Де-Ар, на помощь западной группе войск, и к Стромбергу.
  
   8.
  
   Западный Фронт под командованием "героя Кимберли" маршала Пита Кронье включал около шести тысяч отборных бурских стрелков из всех четырех республик Союза, восемь дивизионов КСА, Регулярный Корпус (пять стрелковых бригад и кавалерийский полк), три волонтерских Легиона - Ирландский, Германо-Нидерландский и Сводный - и 1-й и 2-й полки ЮАС. Эти части были первыми подразделениями регулярной армии, сформированными из самих буров (немало, впрочем, было и ойтландеров - согласно принятому Объединенным фольксраадом ЮАС закону, гражданские права они могли получить, либо располагая земельной собственностью не менее 150 фунтов стерлингов или получая годовой доход не менее 200 фунтов, либо после семи лет проживания, либо отслужив два с половиной года в армии Союза), а не из иностранных волонтеров - чтобы подчеркнуть эту разницу, они и были наименованы полками, хотя входили в них те же три батальона, артдивизион и кавалерийский эскадрон, что и в обычную стрелковую бригаду. Это для них было закуплено оружие, конфискованное португальцами в Мозамбике - в результате этого набранные только из добровольцев полки имели вооружение намного худшее по сравнению с частями "регулярес": не хватало станковых пулеметов, а те, что имелись, были в основном трофейными, совершенно не было ручных пулеметов и батальонных гаубиц, самодельные минометы полукустарного изготовления не отличались ни качеством, ни мобильностью. Компенсировать это пытались "квадратным" или "усиленным" штатом - батальон в четыре роты, рота в четыре взвода и взвод в четыре отделения. Кроме этого, части имели высочайший боевой дух, то, что называется привычка побеждать. И состояли из стрелков, сравниться с которыми по меткости огня англичане не могли и мечтать. Не в этой жизни.
   "Сердцевиной" Западного Фронта, ключом к нему был железнодорожный перекресток Де-Ар - здесь сходились линии от Кейптауна, Кимберли и Мидделберга. Обойти этот город англичане не могли - связь с железной дорогой была для них жизненно необходима. Именно в Де-Ар была свезена большая часть рельсов из Наталя и с центрального фронта - но использовал их вовсе не для строительства новой железной дороги.
   Многие тысячи мобилизованных кафров, сведенных в батальоны и полки под началом бурских командиров и европейских военных инженеров, были собраны на строительство первой линии обороны, имевшей вид треугольника, сильно вытянутого вдоль дороги Де-Ар--Кейптаун.
   Вся линия состояла из цепи так называемых "фесте" - по-русски они именовались укрепленными группами или батальонными опорными пунктами.
   Основу обороны составляли глубокие, больше человеческого роста, траншеи, зигзагообразные для предотвращения анфиладного огня, укрепленные изнутри досками, камнями и мешками с песком, с уложенными поверх брустверов бревнами, образующими козырьки над узкими щелями амбразур. В фесте траншеи дополнялись многочисленными позициями для легких пулеметов - минимум по три запасных позиции на каждый - и долговременными огневыми точками, оборудованными для установки "тяжелых" пулеметов и предназначенными для ведения исключительно фланкирующего огня. Перекрытия в два слоя рельсов, переложенных слоем шпал и прикрытые сверху толстым слоем земли, обеспечивали неплохую защиту от падающих сверху снарядов. Спереди, со стороны поля, ДОТы были защищены либо слоем рельсов, уложенных между двумя слоями шпал, либо каменной или железобетонной стенкой - и в любом случае прикрыты изрядной толщины слоем земли. Глубокие амбразуры, обсыпанные землей, обложенные дерном, обсаженные кустами и даже деревьями, были с трудом различимы при взгляде в упор - не говоря уже о дистанции в пару километров. Траншеи на всем их протяжении были прикрыты заграждениями из колючей проволоки, однако, поскольку единственный проволочный завод, несмотря на трехсменную работу, все же не мог покрыть и четверти потребностей армии, то в среднем колючка была довольно жиденькая - но "узлы сопротивления" были прикрыты гораздо лучше. Особо опасные подходы к ним прикрывались даже минными полями!
   Батальонные огневые средства - пулеметы, минометы, батальонные гаубицы - обеспечивали само фесте и перекрестным обстрелом держали промежутки. Позади линии были оборудованы закрытые позиции артиллерии дивизионных калибров, а также и более тяжелых орудий - например, 155-мм пушек "Шнейдер-Крезо". Две английских 4,7-дм морских пушки, одна из которых была захвачена 11 декабря под Кимберли, а вторая собрана из частей тех орудий, что англичане успели вывести из строя (по два в Ледисмите и в отступлении к Питермарицбургу после "бойни Коленсо"), были установлены на железнодорожных транспортерах, обеспечивая маневр не только огнем, но и самими орудиями. Для корректировки огня можно было пользоваться прекрасно налаженной телеграфной связью (ну, возможно, насчет "прекрасно" - некоторое преувеличение, но эта связь все же была, почти всегда работала, а все подступы к линии обороны были пристреляны заранее), подстрахованной развитой сетью ходов сообщения и фланкирующих траншей.
   Занимая эти позиции, уже достаточно сильно укрепленные трудом кафрских стройбатов, бригады "регулярес", волонтерские легионы и бурские коммандо сразу же сами брались за лопаты. За две недели, что прошли от занятия ими обороны до начала движения лорда Робертса, укрепленные группы и соединяющие их линии превратились в настоящий лабиринт оборонительных сооружений, где каждый бугорок, впадина или овраг были использованы для усиления позиции.
   Взять подобный шедевр фортификации, занимаемый войсками, имеющими высокий боевой дух и в полной мере обеспеченных боеприпасами, можно было только с по-настоящему массированным использованием тяжелой артиллерии, предполагающим многочасовой обстрел нескольких десятков тяжелых орудий... Или ценой огромных потерь, попросту забросав противника трупами.
   Октябрьские и декабрьские бои убедили командование как самих буров, так и регулярной армии ЮАС в том, что некомпетентность британских генералов является системным фактором, а не глупым стечением обстоятельств. Один случай - это случай, да, но четыре подряд?!!
  
   9.
  
   В середине февраля 1900 года, собравшись у Бофорт-Уэст и пройдя сквозь Нелспуртский проход в хребте Нювефелдберге, с середины декабря удерживавшийся новой 4-й дивизией (7-я бригада: 1-й батальон Королевского Мюнстерского фузилерного полка, 1-й батальон Королевского Ланкаширского полка, 2-й батальон Королевского Беркширского полка, 2-й батальон легкой пехоты Герцога Кромвельского; 8-я бригада: 2-й батальон стрелковой бригады, 2-й батальон Королевских Ирландских стрелков, 1-й батальон Уэльсского полка, 1-й батальон Дербиширского полка), британская армия "Запад" вышла на равнины.
   Первоначально продвижение лорда Робертса к Де-Ар было беспрепятственным, однако вскоре начала ощущаться вредоносная деятельность противника - небольшие верховые отряды буров, комариными стаями вьющиеся вокруг расположения английских войск, совершали постоянные налеты на лагеря и уничтожали, или, по меньшей мере, наносили серьезный урон любому британскому отряду, осмелившемуся высунуть нос из-под защиты артиллерийских орудий. Тактика "малой войны", уже неоднократно доказавшая свою эффективность, стала ещё более опасной из-за применения высокоточного дальнобойного оружия - маузеровские винтовки позволяли четырем--пяти снайперам уничтожать, или, по крайней мере, останавливать продвижение целых рот!
   Ситуация: пехотная рота, передвигающаяся по открытой местности, попала в снайперскую засаду. Согласно инструкции ГлавШтаба ЮАС, зачитанной во всех ротах и эскадронах, первыми выбиты офицеры, унтер-офицеры и прислуга тяжелого вооружения. Стрелков, способных справиться в бурскими снайперами, английская пехота не имеет - единственный вид огня, которому британские солдаты обучены, это стрельба залпом по плотному пехотному строю! Последней КРУПНОЙ войной, какую довелось вести англичанам, была война с Наполеоном - согласно поговорке, именно к ней и готовились английские генералы. Впрочем, не одни они - французская тактика отдавала временами Первой Империи ещё больше: армия III Республики имела на вооружении одну-единственную полевую артиллерийскую систему - 75-мм дивизионную пушку. И патрон к ней был также один-единственный - шрапнельный. Предполагалось, что эти пушки, построенные в мощные батареи по тридцать--пятьдесят орудий, будут шквальным огнем прямой наводкой сметать вражеские колонны и густые цепи пехоты... Наполеон и Веллингтон были бы в восхищении от такой тактики. Так вот, попавшей в эту ловушку роте остается только залечь, ждать темноты и молиться!
   Как следствие, англичане вынуждены были либо полностью прекратить высылку кавалерийских разъездов, либо увеличить эти разъезды до таких размеров, чтобы они могли самостоятельно справляться с мелкими неприятностями. И в том, и в другом случае войсковая разведка своих функций выполнять не могла, а в последнем случае она ещё и несла неоправданные потери, попадая уже не в снайперские засады мелких бурских коммандо, а в полноценные пулеметно-минометные и даже артиллерийские засады регулярных войск ЮАС. Армия лорда Слей-Робертса была ослеплена.
   С той же настойчивостью буры атаковали и железную дорогу - не пытаясь установить над ней контроль, а просто всячески вредя и портя. Если у нападавших не было времени, то они, как правило, просто взрывали рельсы, но случалось, что даже и в этом случае на дороге устанавливался фугас, взрывающий её не саму по себе, но прямо под колесами поезда. На охрану железной дороги немедленно были направлены батальоны милиции и йоменри, а также две бригады ездящей пехоты, однако большого успеха эта мера не имела - полностью нападения предотвратить не удалось.
   В результате темп движения войск значительно замедлился: менее ста миль, разделявших Нелспурт и передовую бурскую позицию за Меррименом, англичане ползли неделю с лишним.
  
   10.
  
   27 февраля 1900 года двигавшаяся впереди главных сил Западной армии кавалерийская дивизия генерала Френча наткнулась на передовой укрепленный район оборонительной линии южноафриканцев. УР "Крепость Дроэда", состоящий из шести фесте, соединенных в единый комплекс, был занят бригадой "Крест Падрайга", волонтерским Ирландским Легионом, четыре полнокровных батальона которого были сформированы преимущественно из американских добровольцев, прибывших в последние три месяца и не прошедших жесткий конкурсный отбор "регулярес", и 1-м полком ЮАС.
   Прощупав оборону ирландцев несколькими короткими стычками, генерал Френч в полной мере оценил представленный его вниманию шедевр военно-инженерного искусства и решил не пытаться прошибить лбом железобетонную стену. Он уступил позиции перед фесте наконец-то подтянувшимся батальонам 5-й дивизии и попытался обойти позиции буров глубоким фланговым маневром...
   И около десяти утра 29 февраля 1900 года лоб в лоб столкнулся с двигавшейся навстречу кавгруппой Клембовского - в её состав входили полк "Мартинус Весселс Преториус", сведенные в отдельный кавдивизион голландский и итальянский эскадроны (3-я и 4-я бригады, сильно потрепанные в боях за Кимберли, были отведены на переформирование, а их эскадроны остались в действующей армии), конный отряд кап-буров и восемь английских конных пушек - батареи А и В 1-го конно-артиллерийского дивизиона КСА, трофеи Ледисмита и Кимберли. Поскольку английская кавалерия, как обычно в последнее время, передвигалась, не высылая вперед дальние разъезды, то для бригадира Брабазона, командовавшего шедшей впереди 2-й бригадой, столкновение в определенной степени стало неожиданностью.
   Этой определенной степени хватило, чтобы начать развертывание, но не хватило, чтобы его закончить - из-за холмов показались летящие галопом запряжки конной артиллерии, мгновенно развернувшейся и открывшей беглый огонь. Три сотни кап-буров, лихо соскакивая со своих низкорослых выносливых лошадок, рассыпались в стрелковую цепь, готовясь прикрывать батареи от непосредственной атаки - а запряженные тройкой бурские тачанки, опять, как это у них было принято, подлетели на пистолетный выстрел, хлестнув пулеметными очередями по скучившимся драгунам смешавшихся под градом шрапнели полков Inniskilling и Royal Scots Grey's, остановив их разбег смертоносным свинцовым дождем.
   Болезненный урок встречного боя 17 декабря, когда быстрые и выносливые, но очень легкие бурские лошадки не выдерживали удара мощных тяжелых коней английских кавалеристов, и преторианцы "держались только на стиснутых зубах и автоматических "Маузерах"", на три порядка превосходящих применяемые англичанами револьверы, был принят во внимание. На этот раз "регулярес" не пытались сбить врага решительной сабельной атакой, предпочитая расстреливать его с почтительной дистанции - спешенные пулеметчики отсекали короткие прицельные очереди, оперев на седла стволы своих РП, всадники, вооруженные девяносто шестыми "Маузерами", опустошали магазины, проносясь вдоль строя, а вооруженные винтовками старались выбивать командиров и всех, пытающихся наладить хоть какое-то управление боем. Англичане отвечали редко, а вскоре их огонь стих вовсе - магазины их винтовок "Ли--Энфильд" были центральными, десятизарядными и даже отъемными, но заряжались не обоймой, а по одному патрону. Бурские "G-98" с магазином на пять патронов, но обойменным заряжанием, существенно превосходили их в скорострельности.
   Пытаясь облегчить положение избиваемых 2-го и 6-го полков, бригадир Брабазон швырнул в атаку 1-й полк Royal Dragoons, поддержав его атаку выдвинутыми вперед конными батареями О и Т, и запросил немедленной поддержки у комдива, который тут же сам бросился на помощь во главе 4-й бригады с тремя конными батареями.
   По отзыву командовавшего 3-м эскадроном преторианского полка барона Маннергейма, эта атака англичан была "блистательной". Стройные линии драгун широким галопом продвигались вперед, сохраняя полный порядок невзирая на артиллерийский огонь. Всадники, потерявшие коней, быстро поднимались с земли, собирались в цепи и наступали пешком за своим полком. Сбитые уже было жестоким огнем буров драгуны Inniskilling и Royal Scots Grey's, по большей части также уже спешенные, пристроились во фланг пехотным цепям, вынесшаяся на позиции конная артиллерия завязала дуэль с бурскими батареями, вынудив их перенести огонь...
   Преторианцы в ожидании атаки спешились, передав лошадей коноводам, и залегли, быстро соорудив себе примитивные окопчики для стрельбы лежа, защищенные спереди сложенным из двух-трех крупных и десятка мелких камней бруствером. Снятые с тачанок пулеметы установили тремя группами - восемь в центральной батарее и по четыре на каждом фланге.
   Когда драгунские линии приблизились к залегшим цепям на 500--600 метров, колонель Баратов, сменивший Клембовского в должности командира кавалерийского полка, запустил в небо ракету зеленого дыма - по этому сигналу стрелки, пулеметчики и артиллеристы открыли беглую пальбу по атакующим англичанам. Под плотным огнем британцы сразу же дрогнули, стали падать люди и лошади, линии спутались и порядок движения нарушился. Не выдерживая обрушившегося на них града пуль и картечи, всадники начали сбиваться в кучки, пытаясь повернуть назад - но было уже слишком поздно: слишком далеко они уже углубились в зону огня.
   Устлав поле телами людей и лошадей, кончился 1-й полк, но цепи спешенных драгун продолжали идти вперед - прямо по трупам, невзирая на выкашивающие их ряды пулеметы. Вскоре перед бурскими позициями образовался вал в рост человека - гора трупов в английских мундирах.
   Генерал Френч прибыл слишком поздно - искрошенные пулеметами, в куски разорванные бомбами и картечью, кончились уже 2nd Dragoons Royal Scots Grey's и 6th Inniskilling Dragoons, а вихрем налетевшие на конные батареи итальянцы рубили немногочисленную прислугу, уцелевшую после прокатившейся по огневым позициям смертоносного шквала, и пытались уволочь захваченные пушки. Стремительная атака двух эскадронов 7-го полка Гвардейских драгун выбила их с батарей, однако попытка преследования не удалась - помешал огонь бурской артиллерии и удар трех тачанок, на которые успели вернуть пулеметы.
   Обозрев заваленное трупами поле боя и выслушав доклады уцелевших, генерал Френч срочно запросил помощи у командира 5-й дивизии генерал-лейтенанта сэра Чарльза Уоррена. До прибытия подкреплений спешенные кавалерийские полки при поддержке шести батарей конной артиллерии - тридцать шесть орудий - должны были связывать противника перестрелкой и демонстрационными атаками.
   Сэр Чарльз ответил на запрос отказом - он как раз намечал атаку и все его батальоны были нужны ему самому. На повторный запрос опять последовал отказ, и только обращение к лорду Китченеру, прибывшему для обозрения неприятельских укреплений - начав службу в инженерных войсках, барон намного лучше других мог представить себе силу сопротивления "фесте" - предоставило, наконец, генералу Френчу необходимое количество пехоты: в его распоряжение была передана 10-я бригада генерал-майора Кока (3-й батальон Королевского Уорвикширского полка, 1-й батальон Йоркширского полка, 2-й батальон Дорсетширского полка и 2-й батальон Мидлсекского полка), усиленная 19-й и 28-й ездящими батареями - всего теперь в его распоряжении имелось 48 орудий.
   В три часа тридцать минут пополудни кавалерийские эскадроны пошли в атаку на фланги позиции буров, английская артиллерия открыла огонь по позициям бурских батарей, а генерал Френч на расстоянии около 4 км от противника начал выстраивать свою пехоту - для фронтальной атаки он предназначил только два батальона, ещё два при поддержке 4-й бригады должны были обойти буров с фланга.
  
  
   ГЛАВА ШЕСТАЯ
  
   1.
  
   Пока английские генералы спорили, командующий кавгруппой генерал-майор Клембовский, воспользовавшись предоставленным ему временем, также перестроил свою оборону - прибывшие в его распоряжение 2-й и 3-й батальоны легионеров и 2-й батальон 1-го полка ЮАС сменили четыре из шести преторианских эскадронов, остальные два были заменены потрепанными в стычке на батареях итальянским и голландским эскадронами, усиленными наконец-то снятым с отведенных на закрытые позиции батарей отрядом кап-буров. Таким образом в распоряжении командующего оказалось восемь валентных эскадронов - преторианский полк в полном составе, эскадроны ирландской бригады и 1-го полка - и шестнадцать конных орудий, место которых заняли батареи 6-го дивизиона, также переброшенные из Дроэды.
   За три с лишним часа, прошедшие от прибытия подкреплений к бурам до английской атаки, пехота успела превратить отдельные лежачие окопчики в полноценную систему обороны, состоящую из траншей, малая глубина которых компенсировалась сооруженными из собранных под ногами камней брустверами. Если бы англичане помедлили ещё полтора--два часа, то траншеи были бы углублены, насыпаны брустверы против анфиладного огня, созданы ходы сообщения и отнорки для укрытия от артиллерийского огня... С середины января солдаты ЮАС только и делали, что тренировались в землекопстве - и натренировались на редкость хорошо.
   Чтобы избежать потерь от массированного артиллерийского и пулеметного огня, англичане атаковали бурские окопы в рассыпном строю - генерал Френч, впервые применивший этот метод в бою под Эландслааге, отлично понимал пагубность лобовой атаки сомкнутого строя на подготовленную оборону. Это не проходило даже и сорок лет назад - бои Севера и Юга у Шайло, на Антиетаме, не говоря уже о Фредериксберге и Геттисберге, прекрасно доказали силу умноженного окопами огня нарезного оружия. А ведь тогда ещё не было ни магазинных винтовок, ни пулеметов! К сожалению, генерал Буллер редко прислушивался к советам младшего по званию - закономерным результатом чего и стала "бойня Коленсо".
   Как и следовало ожидать, демонстрационная лобовая атака увязла очень быстро - уже на дистанции в 800--900 метров огонь был так силен, что уорвикширцы и йоркширцы вынуждены были залечь и начать окапываться. Кавалеристы 13-го и 14-го гусарских и 16-го уланского полков, не желавшие кончить подобно полкам 2-й бригады, останки которых начинали уже пованивать на жарком африканском солнышке, также не проявили особой активности. Атака захлебнулась, не успев разгореться.
   На левом фланге англичан, далеко за демонстрировавшими атаку эскадронами 14-го гусарского полка, прикрытые от буров складками местности, двигались скорым маршем мелкие полуротные колонны дорсетширского и мидлсекского батальонов, ещё левее поэскадронно, заходили полки 4-й кавбригады. Построение в целом походило на гигантский кистень, гирьку которого составляла кавалерия, цепь - дорсетширцы и мидлсекцы, а рукоять - остальные части (3-й батальон Королевского Уорвикширского полка и 1-й батальон Йоркширского полка из 10-й пехотной бригады и полки 5-й кавалерийской), проводившие демонстрацию перед фронтом.
   Но не успел ещё "кистень" начать движение вперед, как в щель между "цепью" и "рукоятью" вонзился преторианский полк. Сметя шквалом пулеметного огня правый фланг 2-го Дорсетширского батальона, тачанки отхлынули назад, уступив место мгновенно развернувшимся в стрелковые цепи "регулярес", за линиями которых пулеметы, уже снятые с повозок, устанавливали за спешно сооружаемые из подручных булыжников невысокие брустверы - и ринувшиеся на соблазнительно открытые спины спешенной кавалерии Союза эскадроны King Hussars встретил их кинжальный огонь. По смешавшимся в какой-то спутанный клубок пехотным ротам ударила шрапнель и минометы, десятки пулеметов косили британцев как сорную траву... Будь на месте англичан солдаты какой-нибудь другой нации, этого было бы достаточно для полноценной паники - однако сыны надменного Альбиона, похоже, имели просто слишком мало воображения, чтобы слышать вопли славной дочери Пана.
   Погибший 14-й полк дал солдатам уорвикширского полка достаточно времени, чтобы сориентироваться в обстановке и загнуть фланг - на этом маневре их изрядно потрепали буры, занимавшие прежнюю фронтальную позицию, и особенно большие потери причинял огонь артиллерии. То же самое относилось и к Дорсетширскому батальону - только на его уничтожение у преторианцев ушло несколько больше времени, поскольку пехота не пыталась взять пулеметные позиции лобовой атакой в конном строю.
   Оценив ситуацию, генерал Френч приказал собрать у превратившегося внезапно в центр позиции бывшего фланга кавалерию, которая должна была затянуть дыру, не позволив бурам развить успех - однако ирландские эскадроны (преторианский и бригады "Крест Падрайга") уже ворвались в пролом, выйдя во фланг и без того уже изрядно потрепанным цепям Королевского Уорвикширского полка. Одновременно по всей линии фронта загремели в усиленном темпе ручники кавалеристов, поддержанные "Маузерами" бурского батальона и трофейными "Ли--Энфильдами" легионеров, и восставшие из-за брустверов своих траншей южноафриканские пехотинцы короткими перебежками атаковали и без того уже расстроенные боевые порядки англичан.
   Только тут, впервые за весь бой, сказала свое слово английская артиллерия - ошпарив ирландцев шрапнелью, она вынудила их прекратить атаку, под натиском которой уорвикширцы уже начинали рассыпаться. Угодившие под перекрестный огонь ирландские эскадроны и 2-й батальон легионеров были остановлены и отброшены назад, 2-й бурский, 3-й батальон легионеров и спешенные итальянский и голландский эскадроны - просто остановлены.
  
   2.
  
   К закату англичане не продвинулись вперед ни на шаг - но потеряли четыре кавалерийских полка, один пехотный батальон (дорсетширский) был уничтожен практически полностью, потери Королевского Уорвикширского батальона достигли 62% личного состава - между тем часть, имеющая хотя бы тридцатипроцентные потери, считалась уже полностью небоеспособной. По крайней мере, в английской армии.
   Однако и бурам не удалось прорваться сквозь английскую оборону. А поскольку на поле боя уже начали прибывать вызванные генералом Китченером подкрепления - 2-я бригада ездящей пехоты, 11-я и 7-я пехотные бригады - то поле сражения можно было однозначно считать английским.
   К утру окопы на противоположной стороне заваленного обнаженными трупами поля оказались пусты. Командующий кавгруппой увел свои эскадроны на восток, а пехотные батальоны вернулись в свою крепость, предварительно до нитки обобрав всех покойников, до которых только смогли добраться рысьеглазые бесшумные разведчики.
   Дивизия Френча с приданной 2-й бригадой конной пехоты совершила глубокий поиск, но не нашла ничего существенного, кроме оборонительных позиций "Деарской дуги" и тянущихся вдоль железной дороги Де-Ар--Кимберли траншей, также занятых бурами, за спинами которых курсировали вооруженные 120-мм гаубицами и 75/50-мм морскими орудиями бронепоезда.
  
   3.
  
   Генерал Китченер имел в армии не самую приятную репутацию: его считали бессердечным до жестокости, а также (в высших кругах) - выскочкой. Однако же его железная воля, неутомимость и настойчивость, озаренные столь редким для британского генералитета интеллектом и административными способностями, создали ему и немало приверженцев.
   Тем не менее, главнокомандующим Южно-Африканского Театра являлся не он, а престарелый фельдмаршал Робертс, у которого, вдобавок ко всем прочим, имелся и личный мотив - в "бойне Коленсо" погиб его сын, посмертно получивший Крест Виктории.
   В отличие от Китченера, имевшего с ними дело в Судане и видевшего результаты безумной атаки 2-й кавбригады, лорд Робертс не имел возможности оценить всю эффективность пулеметов. Поэтому на совещании, посвященном оценке донесения разведки, не нашедшей слабых мест в построенной южноафриканцами обороне, фельдмаршал не пожелал прислушаться к мнению "без--году--неделя--генерала" Френча, которого поддерживал "инженеришка" Китченер. Точка зрения заслуженных генералов вроде сэра Чарльза Уоррена, генерал-майора Келли-Кенни, комдива-6, или командовавшего 8-й дивизией генерал-майора Рундли, победила. Приняты были только "тактические" рекомендации - всем частям и подразделениям был предписан разреженный строй вместо обязательного по уставу плотного.
   Ранним утром 4 марта загрохотали полторы сотни английских орудий. Грохотали они ровно полчаса, после чего в атаку пошла пехота: редкие цепи волнами накатывались на фланговые фесте второй линии бурской обороны, выстилая сотнями облаченных в хаки тел километровую полосу расчищенного от камней поля перед окопами. Мало кому из англичан удалось добраться хотя бы до первой линии колючей проволоки - и все они так там и остались. Основную роль в уничтожении британской пехоты сыграли артиллерия и пулеметы, но и бурские снайперы сделали немало зарубок на прикладах своих длинноствольных "Маузеров": их первоочередной задачей было выбивать офицеров, издалека заметных благодаря привычке идти впереди своих солдат и вооружению (между прочим, офицерам стрелковых бригад ЮАС сабель вообще не полагалось, а в атаку они должны были идти с винтовками - "дабы не выделяться из рядов"). Впрочем, после того, как офицеры закончились - а случилось это очень, очень быстро! - они уделили внимание и сержантам, и рядовым. И никто не ушел обиженным.
   Первая волна - выстроенная в три линии с интервалом в 200 ярдов пехотная бригада - ещё не успела истаять под яростным огнем буров, как в атаку уже пошла вторая. Её судьба была чуть более удачной - английская артиллерия смогла привести к молчанию некоторые батареи южноафриканцев и часть пулеметных гнезд, поэтому широкое поле не стало для них полем смерти. Вторая волна погибла на проволочных заграждениях. Кинжальный огонь десятков пулеметов и сотен винтовок начисто выкосил британских солдат, пытавшихся перерезать проволоку ножевым штыками своих "Ли--Энфильдов" или перелезть через заграждение, пользуясь накинутыми поверх проволоки шинелями.
   К этому моменту бурскому командованию уже удалось объяснить, что англичане пытаются сходящимися ударами срезать головную часть дуги, и к районам английских атак были подведены дополнительные силы - четыре бурских коммандо, Сводный Легион и два артдивизиона. Англичане между тем продолжали натиск - третья волна без малейшего колебания атаковала позиции южноафриканцев. И только после того, как и эти герои превратились в трупы, до британских командиров дошло, что они своими руками только что угробили три пехотных дивизии, не добившись ровным счетом никакого результата!
  
   4.
  
   Итоги наступления были весьма неутешительны. Общие потери составили почти девять тысяч человек, из них убитыми - более трех тысяч. 3-я и 7-я дивизии, бригады которых составляли первые две волны атаки, потеряли до двух третей личного состава, 4-я и 13-я бригады (третья волна) - до половины. То есть из имевшихся в распоряжении командования "Запад" восьми дивизий боеспособными оставались только пять - а три остальных должны были быть отведены в тыл на отдых и переформирование.
   Крайне неприятным сюрпризом оказалась устойчивость обороны к ружейному огню - наступающим от винтовок на поле боя было пользы не больше, чем от каменных топоров. Между тем противник имел возможность пользоваться огнем стрелкового оружия в полном объеме. Да ещё каком объеме!
   "На любой ваш вопрос мы найдем ответ!
   У нас есть "Максим", а у вас его нет!" - так пели английские солдаты после битвы при Омдурмане. Теперь картина развернулась на 180о, и англичане обнаружили, что быть по ту сторону пулеметного ствола далеко не так весело, как по эту. И, поскольку ответа на вопрос "Что делать?" никто, кроме Китченера, предложить не мог, а его сэрам и лордам слушать не хотелось - по причине того, что ответ этот им не нравился и понравится не мог - то перешли сразу ко второму пункту повестки дня. С тем, "Кто виноват?", генералы разобрались быстро. Виноват оказался генерал Френч, кавалерия которого не справилась со своей задачей. Проклятые буры ЗНАЛИ, где англичане будут атаковать, а в задачу кавдивизии входило создание завесы, гарантирующей, что они этого не узнают.
  
   5.
  
   7 марта кавгруппа Клембовского захватила лежащий далеко в тылу армии Робертса городок Кромрифир. Благодаря многочисленным налетам небольших бурских отрядов на железную дорогу сообщение по ней было прервано, и весь груз приходилось перевозить обычным гужевым транспортом - а Кромрифир служил перевалочной базой.
   Защищавшие городок два батальона милиции и 4-я бригада конной пехоты не выдержали удара - и победителям достались огромные запасы продовольственных и боевых припасов, пять тысяч винтовок, четыре 65-мм горных пушки "Виккерс", десять пулеметов и более трех тысяч волов.
   Поскольку все это - или даже хотя бы большую часть - вывезти было просто невозможно, генерал Клембовский распорядился взять оружия и боеприпасов столько, сколько смогут утащить трофейные волы, а все остальное - сжечь.
   Взрыв груженого снарядами и патронами поезда, разнесший в атомарную пыль железнодорожную станцию и снесший с лица земли город, был слышен на расстоянии семидесяти километров.
  
   6.
  
   После нападения на Кромрифир английским генералам стало ясно, что ни о каком немедленном наступлении не может быть и речи. Из опыта небольших боев разведывательного характера, предпринятых англичанами с 5 по 9 марта, совершенно очевидно следовало, что атаковать бурские позиции надлежит по методам крепостной войны: правильной осадой по Вобану или артиллерийской атакой. Для чего в любом случае необходимо было беспрепятственное снабжение боеприпасами, которые требовались при этих методах атаки в огромных количествах. До тех пор, пока на коммуникациях бесчинствуют бурские партизаны, наладить такое снабжение было невозможно.
   Так что параллельно ремонтируемой железной дороге от самых гор Нювефелдберге, отделяющих Большое Кару от равнин Северо-Востока Капской Республики, и до англо-бурского фронта выстраивалась двойная линия блокгаузов: квадратных, круглых или же многоугольных домов в два--три этажа, каменных или из двух рядов гофрированного железа с полуметровой прослойкой земли. Блокгаузы стояли друг от друга на расстоянии несколько сотен метров, но не более 800--900 - то есть дальности действенного винтовочного огня - и так, чтобы из одного были видны оба соседних. Между блокгаузами были установлены заграждения из колючей проволоки в два или три ряда, усиленные рвами, валами и минными полями на особо опасных направлениях. Каждые пять--шесть миль создавался большой опорный пункт, рассчитанный на батальон милиции или йоменри и одну--две роты конной пехоты. К месту атаки они могли быть переброшены на импровизированном бронепоезде - несколько грузовых железнодорожных платформ с возведенными из шпал и мешков с песком укрытиями для пехоты и пулеметов, и крытые товарные вагоны, бронированные сантиметровым котельным железом.
   Железная дорога служила как бы стержнем этих укреплений - по ней к месту атаки могли подтягиваться не только импровизированные поезда с пехотой из двух соседних батальонных пунктов, но и вполне реальные бепо, созданные с учетом всех требований в мастерских Кейптауна. Вооружение для этих поездов, как правило, поставлял флот - 76/40-мм и 120/40-мм орудия на "родных" корабельных лафетах с круговым обстрелом, 47-мм и 57-мм скорострелки, револьверные пушки и пулеметы - поэтому и экипажи бронепоездов состояли из моряков и морской пехоты.
  
   7.
  
   Несмотря на все меры, предпринятые Британской Империей, ЮАС продолжал получать оружие из Европы, Америки и даже Японии - и особенно усердствовали граждане Северо-Американских Соединенных Штатов. Эта страна, обладающая чрезвычайно развитой промышленностью, имела одну-единственную мечту на всех - и мечтой этой было богатство. Поэтому через Мозамбик и Германскую Юго-Западную Африку полноводным потоком хлынули винтовки, станковые пулеметы, горные и полевые (дивизионные) орудия, патроны, снаряды, колючая и телеграфная проволока, цемент, полевые телеграфные аппараты, мины, пороха и взрывчатка - одним словом все, что только может понадобиться для ведения войны. Обратно торговцы везли только мешочки с необработанными алмазами - добыча шахт национализированной Союзом корпорации "Де Бирс" шла всецело на нужды Военного Ведомства.
   К сожалению, из-за этого "алмазного бума" на вооружении армии ЮАС оказались пулеметы полудюжины систем, использующих не менее полутора десятков совершенно разных патронов. Больше всего было различных типов и калибров "Максимов" и "Кольтов" образца 1895 года, почти так же широко распространены были пулеметы "Шкода М93". Пулеметы "Шварцлозе", "Гочкис" и "Бергман" имели несколько меньшее распространение, но все же и они были представлены довольно широко. В Южную Африку попали даже несколько десятков древних многостволок с ручным приводом - "Гатлинг" и его разнообразные потомки - под старые патроны, снаряженные ещё черным порохом!
   Винтовки и артиллерийские орудия, попавшие на вооружение ЮАС из всех концов цивилизованного - и не очень - мира, были даже более разнообразны: многие десятки образцов, десятки же калибров, каждый из которых требовал своих собственных, только ему подходящих патронов. По большей части такое оружие предлагалось по принципу "На тебе, Боже, что нам негоже". Обе стороны понимали, что речь идет о сущем металлоломе. Но, с одной стороны, буры находились в слишком отчаянном положении, чтобы спорить - особенно по части артиллерийских орудий... А с другой, свалившийся на них огромный бюджет (в 1900 году на Военное Ведомство предполагалось истратить более 15 миллионов фунтов стерлингов!) предполагал некоторую небрежность в ценовых вопросах.
   Однако же после короткого периода бурных хаотических закупок, в результате которых в армии Южной Африки появились такие "перлы", как датские, норвежские и американские винтовки "Краг-Йоргенсен", французские "Лебель", швейцарские "Шмидт-Рубин" и японские "Мурата", а также большое количество образцов, стреляющих патронами, снаряженными дымным порохом, Военное Ведомство ЮАС наконец-то разобралось в ситуации. В результате стандартным калибром ЮАС был объявлен немецкий 7,92х57 мм Маузер, и все оружие, предлагаемое армии Союза, отныне должно было использовать только этот патрон. Заказы на винтовки были размещены в Испании ("Маузер М93"), Швеции ("Карл-Густав М96") и Японии ("Арисака М97").
   Однако с разнобоем в части, касающейся артиллерийских орудий и пулеметов, бурам пришлось мириться ещё довольно долго: армии всех хоть сколько-нибудь цивилизованных стран мира в этот момент как раз осуществляли переход на новые артиллерийские системы и увеличивали количество пулеметов, и генералы, естественно, желали, чтобы их армия перевооружилась первой - поэтому использование производственных мощностей, даже и свободных, в "чужих" заказах ими, мягко говоря, не приветствовалось.
  
   8.
  
   Странности, начавшиеся еще в Порт-Аликс, в Питере приобрели новое, где-то даже пугающее измерение. Явившись, как и предписывалось, в Адмиралтейство, лейтенант Фитингоф с некоторым удивлением обнаружил, что здесь его никто не ждет. Оказывается, ждали его совсем в другом месте - в каком-то отделе какой-то канцелярии, расположенном почему-то не под Шпилем, а где-то у черта на рогах на Васильевском острове. В обычной квартире обычного многоэтажного доходного дома, наскоро переделанной под контору. На дверях четырех из шести комнат квартиры висели огромные амбарные замки, в одной из двух открытых сидели за "Скорописцами" четыре барышни в голубых кителях Вспомогательного Корпуса с треугольниками канцеляристов и письмоводителей. В другой, обставленной как кабинет, но оклеенной веселыми цветочными обоями, сидел неприятный, сухой, как пыль тип с петлицами министерского секретаря на форменном морведовском мундире. Мундир выглядел так, будто чинуша носил его лет пять не снимая. А чинуша выглядел так, будто питался одними лимонами. А пил только уксус.
   Предъявив ему предписание явится и удостоившись сухого разрешения сесть, лейтенант подвергся долгому внимательному осмотру. Затем минсекр не спеша извлек из ящика стола тонкую картонную папку с ботиночными тесемками, развязал их, достал из папки три листа машинописи, соединенных скрепкой со сложенным в несколько раз большим листом ватмана, на котором видны были какие-то рисунки.
   -- Это ваша работа? - проскрипел он, вперив в лейтенанта пронзительный взгляд сквозь пенсне. -- Статья в журнал Морской Сборник под названием "Воздушные змеи-планёры и возможность применения их во флоте"?
   Лейтенант недоуменно подтвердил, что работа эта - его.
   -- Откуда у вас появилась мысль о применении для разведки привязных планёров? - инквизиторским тоном осведомился продолжающий оставаться безымянным чиновник.
   Лейтенант объяснил, что во время пребывания эскадры с дружественным визитом в Японии присутствовал на фестивале воздушных змеев. А поскольку до этого интересовался опытами Лилиенталя и экспериментами с применением на вспомогательных крейсерах воздушных шаров и аэростатов... Вот так как-то идея и появилась.
   -- Очень хорошо, - сказал чиновник и позвонил в стоящий рядом с письменным прибором колокольчик. В дверях мгновенно появилась среднего роста и невыразительных пропорций барышня в кителе ВКВС со скрещенными перьями канцелярской службы на рукаве и тремя треугольниками секретаря канцелярии на украшенных якорями петлицах.
   -- Да, Федот Яковлевич?
   -- Возьмите письмо, - лимоннолицый, оказавшийся Федотом Яковлевичем, протянул девушке извлеченный из той же папки тонкий конверт. -- Проводите господина лейтенанта до Адмиралтейства, передайте конверт начальнику... Ну, на нем написано, кому. В собственные руки. Только.
   -- Ясно, - кивнула барышня, оправляя узкий галстук, отчего под кителем слева проступило характерное вздутие. "Интересная контора!" - подумал лейтенант, пытаясь определить, что именно милая девушка в чине, аналогичном армейскому старшему прапорщику, носит в наплечной кобуре.
  
   9.
  
   Через двое суток лейтенант Фитингоф сидел в номере гостиницы "Хрустальный дворец" в Царском селе и ждал телефонного звонка. Он его ждал уже долго, почти три часа. И как раз в тот момент, когда лейтенант уже почти решил, что сегодня уже точно не позвонят, и размышлял над перспективой спустится в ресторан поужинать и поближе посмотреть на местных "дам полусвета", известных своими выдающимися умениями да-алеко за пределами не только Царского Села или Столицы, но даже и за пределами Империи, телефон зазвонил.
   -- Лейтенант фон Фитингоф? Спускайтесь, вас ждет машина.
   У машины, небольшого черного электроомнибуса с закрытыми поворачивающимися жалюзи окнами, ждали четверо. Трое молодых людей, очевидно плохо себя чувствующих без мундира, в отвратительно сидящих костюмах из лавки готового платья. Лейтенанту хоть с этим повезло - жалование с учетом процентов с призовых денег за "Цинциннати" позволяло заказывать костюмы у хорошего портного. И очередная "помощница", только в петлицах не "пила" и якоря, а по одному кубарю канцелярии советника и короны Министерства Двора.
   Везли долго. Сквозь щели в жалюзи - м-мда, раньше лейтенанту не доводилось видеть ничего похожего на 6-мм броневую сталь, которую кто-то не слишком умный пытается выдать за занавеску - в принципе можно было смотреть на улицы. Фитингоф не пытался. Он достаточно видел по дороге от вокзала до гостиницы.
   Комплекс зданий Имперской ЕИВ Канцелярии состоял из нескольких десятков стилизованных под всякое разное строений, которые должны были быть вписаны в ландшафт огромного парка. Но поскольку парк только еще разбивали, а часть построек была не то, что не закончена, а просто даже едва начата, то гораздо больше это все напоминало гигантскую стройплощадку.
   Въезд на территорию охраняли бойцы отдельного полка ОСНАЗ внутренних войск МВД "Лейб-Штандарт": их сразу можно было узнать по неповторимым черным мундирам и буквам "Л" в правой петлице. Документы у въезжающих проверял аж цельный капитан ВВ, корректный, но дико въедливый.
   Попетляв немного по проложенным скорее стильно, чем с уважением к необходимости быстро куда-то попасть асфальтированным дорожкам, электроомнибус остановился у двухэтажного здания в старомосковском стиле. У подъезда, не украшенного ничем, кроме узкого орла на фронтоне и пустых гербовых щитов по обе стороны высоких, узких и очень толстых дверей, канцелярии советник передала их группу в руки долговязой девице лет двадцати пяти с погонами армейского штабс-капитана на незнакомой униформе - розовый китель с белым лацканом, белые брюки, красные сапоги и ремень, белый берет с эмблемой в виде двуглавого орла, сжимающего в лапах алый щит с белой розой.
   Эта была первой, кто соизволил представится:
   -- Обер-фрейлина Колышкина, - небрежно поднесла два пальца к виску. -- Господа Фитингоф, Ярославченко, Варюхин и Шахов? Прошу следовать за мной.
   Небольшое на вид строение оказалось набито канцеляриями, как лосось - икрой.
   Тут были маленькие канцелярии, в которых едва помещались два человека и один машинописный агрегат. И были огромные канцелярии, где ряды столов терялись за настоящими Гималаями подшитых дел, а грохот десятков "самописцев" напоминал раскаты грома. Понять, какое ведомство здесь расположилось, ни из униформы, ни из названий отделов было невозможно: в одной и той же комнате могли сидеть люди в мундирах чуть ли не десятка ведомств сразу, а таблички на дверях были исписаны аббревиатурами, в которых на десять букв приходилась одна гласная, и сокращениями, написанными словно бы по-китайски. Причем внутренняя планировка была невероятно запутанной - похоже, строители получили задание сделать путь из одного конца здания в другой максимально сложным. Их... проводница?.. легко ориентировалась в жутко запутанном лабиринте из коридоров, проходных комнат и лестниц, скрывавшимся за скромным фасадом двухэтажного особнячка.
   -- Да сколько же можно! - один из трех незнакомцев, невысокий крепыш, все время пытавшийся придержать у бедра отсутствующую саблю, взмолился шепотом, но сопровождающая его всё равно услышала. Несмотря на пулеметный треск десятка "Самописцев" из открытых дверей ближней канцелярии. Сверкнула через плечо быстрой улыбкой:
   -- Счас уже придем.
   И действительно - еще два коридора, винтовая лестница, стратегически укрытая внутри колонны, еще один коридор, узкий и темный - и монументальная, обитая кожей дверь с загадочной шифровкой "117.ВКС-?/26-бис". За монументальной дверью обнаружился типичный генеральский предбанник с сидящей за машинкой блондинистой "помощницей". Которая, в отличие от всех, встреченных за последние три дня, щеголяла нарукавной нашивкой не канцелярской, а медицинской службы. А значит, имела звание бригадира.
   -- Привет, Фло. Тебя ждут уже, - блондинка, не отрывая глаз от лежащей перед ней книги, махнула рукой в сторону еще более монументальной, чем входная, двери, ведущей, похоже, в кабинет САМОГО.
   Кабинет был устроен чрезвычайно хитро - он был маленький, с зеркалом прямо напротив входа и огромным столом сбоку, у окна. На столе боком сидела, покачивая ногой и пуская зайчики начищенным до блеска сапогом, небольшого роста женщина с необычайно светлыми и очень коротко постриженными волосами. Китель ВКВС с нашивкой медицинской службы и капитанскими петлицами был перепоясан широким офицерским ремнем с нацепленной по-немецки, слева от пряжки, здоровенной кобурой с просто ГРОМАДНЫМ револьвером. Лейтенант Фитингоф впервые видел служащую ВКВС, открыто пользующуюся присвоенным им теоретически правом. Рядом со столом стоял, разминая пальцами папироску, среднего роста мужчина в коричневом с серебряным шитьем мундире гвардейских горных егерей. Сопровождавшая откозыряла так лихо и четко - куда только девалась ленивая небрежность? - что были бы в восторге самые жесткие ревнители фрунта. Полковник отсалютовал в ответ.
   -- А-аа, Фло, привела наконец? - осведомилась женщина, поворачиваясь лицом к вошедшим и коротко кивнув застывшей по стойке смирно обер-фрейлине. Она была не блондинкой. Она была седой. И лет ей было не более двадцати пяти.
   -- Так точно!
   -- Это и есть твои... ангелы? - гвардии полковник решительно убрал папиросу в валяющийся на столе массивный портсигар, портсигар засунул в карман кителя, стряхнул пушинку с рукава и сделал официальное лицо.
   -- Они самые, - кивнула капитан медслужбы, не глядя на вошедших. -- Лейтенант флота фон Фитингоф, штабс-ротмистр Ярославченко, гвардии корнет Варюхин, поручик Шахов. А это - полковник Лейб-гвардии Горно-Егерского батальона Данилов.
   Полковник откашлялся.
   -- Гхмм. Да. Ваше новое, так сказать, высокое начальство...
   -- Которое сидит так высоко, что его никто никогда не слышит и не видит, - капитан продолжала сосредоточенно рассматривать свои ногти. -- Вашим непосредственным командиром буду я, Скворцова Анна Федоровна, псевдо - "Кора"...
   -- Э-эээ???
   -- Капитан ВКВС Скворцова, начальник объекта "Звезда-19" и командир приписанного к оному спецотряда "Чарли-114", - полковник рекомендующее повел рукой, но на его жест никто не обратил внимания. Обер-фрейлина по-прежнему изображала статую, все четверо "ангелов" являли собой воплощенное изумление, а капитан Скворцова рассматривала ногти. -- В состав которого вы, господа офицеры, и зачислены.
   -- А?
   -- Бэ! - отрезала начальник объекта "звезда-19" и командир отряда "Чарли-114", соскакивая со стола. -- Дань, вручи им предписания уже и мы пойдем. Еще оружие получать и на поезд успеть.
   -- Предписания у секретаря получите, - полковник недовольно повел усом и достал из кармана портсигар. -- Вот умеешь ты, Кора, людей обламывать!
   -- Ага. Талант у меня, - безразлично кивнула капитан медслужбы, проходя в приемную. -- Увидимся, Даня. Живи! А вы - за мной.
  
   10.
  
   Получив у секретаря приказы, в которых значилось именно то, что уже было озвучено в кабинете, все четверо вслед за капитаном и присоединившейся к ней на лестнице девушкой в звании сержанта той же медицинской службы ВКВС вновь нырнули в лабиринт переходов. Лестница, коридор, зал, еще лестница, два коридора... Большой грузовой лифт. Лифтер в мундире "лейбштандарта" и при пистолете, спуск на несколько этажей.
   Вышли они в гулком бетонном тоннеле. По стенам змеились провода и трубы. Где-то капало. С потолка свисали мощные электрические лампы с жестяных зеленых абажурах. Справа от дверей лифта ряд этих ламп уходил куда-то в даль, а слева в десятке метров находился поворот. Почти сразу за которым в стене обнаружилась мощная, под стать люку в водонепроницаемой переборке, дверь, охраняемая двумя конногвардейцами при полном параде (то есть в кирасах) и с оснащенными стозарядными дисками "Шквалами" наперевес.
   -- Зачем мы здесь? - не выдержал наконец самый молодой из двоих десятого класса.
   -- Получать для вас табельное оружие, корнет, - за дверью действительно располагался арсенал. Ряды пирамид и полок, уходящие куда-то во тьму, завораживали блеском вороненой стали. -- Иваныч, выдай моим ангелочкам стволы. Что предпочитаете, ребята?
   -- У меня уже есть оружие-то, - с волжским акцентом, упирая на круглое О, заметил штабс.
   -- Предъявите, - пожала плечами командирша.
   -- В чемодане в гостинице оно.
   -- Значит, нету. Чтоб вы знали. Как личный состав, приписанный к объекту категории "Звезда", вы являетесь секретоносителями 3-го класса. Это те, напоминаю, которые при угрозе захвата противником должны быть уничтожены любой ценой. В связи с этим одной из ваших обязанностей является гарантирование непопадания в плен. Так что оружие всегда должно быть при себе. Чтобы было из чего застрелиться...
  
   11.
  
   Колеса стучали на стыках. Вагон, в котором их заперли на станции Царское Село, имел забавную конструкцию - в нем не были предусмотрены окна. В остальном он был совершенно обычным, включая два четырехместных купе, большое помещение, которое лейтенанту так и хотелось обозвать кают-компанией, гальюн и выложенный сухим льдом шкаф-холодильник с продуктами.
   Которые вернее было назвать закуской.
   Потому что сразу же, как только дверь вагона закрыли снаружи, Кора извлекла из своего багажа бутылку "Сибирской" и, лихо свернув ей головку, разлила недрогнувшей рукой по стаканам. По пяти. Сержанту ВКВС, представленной господам офицером как Ксюша, капитан не наливала.
   Вслед за первой бутылкой ушла вторая, сейчас добивали третью.
   Под сорокаградусную разговор пошел легко и непренужденно.
   Да и причин хранить секретность больше не было...
   Так что лейтенант Фитингоф теперь знал, куда он едет.
  
   12.
  
   Как оказалось, Россия была отнюдь не так равнодушна к опытам Лилиенталя, как это принято было считать в обществе. И отнюдь не все средства уходили на создание флота воздушных кораблей...
   -- Планёр, лейтенант, планёр. Ударяйте по словам правильно...
   Пять лет уже продолжалась секретная работа - и давно уже были получены великолепнейшие результаты!
   Для неба придумал Бог синий цвет,
   Но тут он промашку дал.
   Багровым и черным затмило рассвет,
   Когда мой планёр взлетал...
   Только вот методы, с помощью которых их получали, лейтенанту показались дикими.
   -- Ну, да, отряд "Чарли" почти сразу создали. Сначала дельтапланы и всякие там парапланы испытывать. Ну, и парашюты, конечно, тоже. Как испытывать? Да просто. Специально для нас во Франции закупили дирижабль мягкий. "Альбатрос", да. Испытуемый аппарат цепляли к дирижаблю, поднимали... Ну, и, перекрестясь - с богом... Вниз!
   Капитан пила водку как сельтерскую, тянула сквозь зубы и, казалось, совершенно не пьянела.
   -- Знаете, ангелы, когда посадка считается удачной? Когда пилот уходит с нее своими ногами! А успешной она бывает, когда он просто остается в живых...
   -- А... А почему?.. - задал, наконец, мучивший всех четверых вопрос корнет.
   -- Почему я командир отряда испытателей и всего полигона? Да все просто, - мертво улыбнулась Кора. -- Потому что в отряде у нас из мужчин вы первые будете. До сих пор в ангелы писали только женщин.
   Лейтенант ошарашено смотрел прямо в глаза своего нового командира. Впервые - глаза в глаза. Глаза у капитана были серые. Как пепел. И такие же безжизненные. Это... Это не могло быть правдой. Не должно было быть. День за днем, год за годом...
   -- Как... Как вы... могли... - пальцы корнета скребли кобуру и всё никак не могли нащупать застежку.
   -- Просто, мальчик, просто. Я везучая. Я выжила. Двести тридцать шесть полетов.
   -- Вы... тоже?
   -- Да, я - тоже. А по-другому только первые пару месяцев было. Потом... Потом отрядом командовала старшая из живых. Ваше здоровье, - капитан подняла налитый всклень стакан в ироническом салюте.
   -- Но - зачем? Почему? - никак не мог успокоится корнет. Остальные трое просто ошарашено молчали. Ведь и до этого Кора успела многое рассказать и кое на что намекнуть. Она очень гордилась, что за последние два месяца в испытательном отряде никто не гробанулся начисто. Происшествия были. А вот трупов не случилось. Два месяца - по меркам испытательного отряда это был рекорд. Испытатели самолетов, покорители пятого океана, бились. Бились на взлете и на посадке. Сгорали вместе со своими аппаратами. Гробились при отработке боевых маневров. От технических неполадок с моторами и самими самолетами. Вообще от неизвестных причин. Отряд в двенадцать человек в лучшие свои годы полностью обновлял состав за три месяца.
   -- Мааальчик... Ты невнимательный. Сержант Симонова, смирно!
   Ксюша, с того момента, как была произнесена роковая правда, сидевшая тише мышки, вытянулась образцово, во все свои метр пятьдесят восемь сантиметров.
   -- Ну-с, гляньте на нее. Ничего не замечаете?
   Мужчины переглянулись между собой. Корнет мотнул головой за всех.
   -- Х-ха... - капитан резко выдохнула и закусила огурчиком. -- Секрет прост, как яблоко в разрезе. Из вас четверых самый легкий штабс. Килограммов шестьдесят пять, так? А Ксюша весит сорок три килограмма в сапогах и летном комбинезоне! Всего и делов, господа, всего и делов. Мужчины, в среднем, крупнее и тяжелее. Ясно? Моторы слабенькие пока у нас, серийно производим "РАМ-Эльф 5/50". Пять цилиндров, пятьдесят лошадей. Год назад самым мощным была "Виктория-тройка", она едва-едва двадцать пять давала... А сколько девчонок убила! Вы думаете - чего это вас, красивых таких, в ангелы записали? Да просто моторы хоть сколько-нибудь мощные довели! "Гоблины" одноклапанные, где поршень вместо впускного, "Кобольды" с управляемыми клапанами и игольчатым карбюратором, "Цверги" двухсвечные... Да те же "Виктория" шестицилиндровые - тоже, я скажу, вещь! В те семьдесят-девяносто сил, что эти двигуны дают, можно втиснуть и аппарат, и боевой груз, и ваше мясо лишнее. Ясно?
   -- Это всё равно можно было сделать иначе!
   -- Как? Как, ..., эту ... авиацию можно развивать без масштабных летных испытаний? Духом ... святым, что ли?
   -- Ну-уу...
   -- Ага. В газетах репортажи напечатать. В научные журналы статьи послать. И кинохронику снимать регулярно. И - всем миром! Да, мальчик? Одна голова хорошо, а триста ученых со всего мира лучше... Угу. Точня-аак. И, конечно, все будет, да. Только оно будет не у нас! Уже через пару лет те же немцы, а то, не дай бог, и англичане да-аалеко уйдут. Не догоним. У нас производственные возможности не те, вот в чем беда...
  
  
  
   ГЛАВА СЕДЬМАЯ
  
   1.
  
   15 апреля 1900 года "престарелый и нерешительный" фельдмаршал лорд Робертс был заменен на посту Главнокомандующего силами Британской Империи в Южной Африке "молодым, энергичным и распорядительным" генералом Китченером. На боевые действия эта замена влияния не оказала - Китченер был основным сторонником методы "артиллерийского наступления".
   Не желая швырять своих солдат на бурскую колючую проволоку, под смертоносную немецкую шрапнель и русские пулеметы, новый Главком вслед за старым предпочел дождаться сосредоточения в своем распоряжении достаточного количества тяжелой артиллерии - что весьма затруднялось постоянными атаками буров на железную дорогу. Система блокгаузов, опорных пунктов и бронепоездов затруднила нападение большим отрядам, действующим в стиле войсковой операции - но воспрепятствовать просачиванию групп в три--пять человек... На такое система рассчитана не была. Каждую ночь железную дорогу взрывали в пяти--шести местах, ночное передвижение поездов пришлось отменить вовсе, а по утрам между станциями пускали дрезину с саперами, а за ней паровоз, толкающий перед собой две нагруженные камнем платформы - на тот случай, если саперы чего не заметят.
   Все это очень замедляло сосредоточение потребного Китченеру количества артиллерии и боеприпасов. Только в первых числах июня, когда в его руках оказались более ста тяжелых орудий, начиная от 4,7-дм морских пушек на импровизированных лафетах и заканчивая восьмидюймовыми гаубицами Мк.I, а также шесть железнодорожных артиллерийских установок с 234/30-мм морскими орудиями, снабженных достаточным количеством боеприпасов, генерал Китченер начал давно планируемое наступление.
   Первый удар был нанесен вдоль железной дороги - прямо в лоб бурам. В семь утра 6 июня 1900 года, после мощной артиллерийской подготовки, продолжавшейся пять с лишним часов, имперская пехота атаковала укрепрайон "Дроэда" силами четырех дивизий (3-я, 5-я и 6-я Индийские пехотные дивизии, 1-я дивизия АНЗАК) при поддержке двух бронепоездов, один из которых был вооружен тремя 190-мм морскими орудиями.
   Огромная мясорубка вновь начала набирать обороты, перемалывая батальон за батальоном в кровавый фарш, негодный ни на что, кроме того, чтобы послужить удобрением каменистой земле Южной Африки. Рецепт был тот же, что и в предыдущих случаях - плотный огонь многочисленных пулеметов, убийственно-точная стрельба снайперов, выбивающих командиров и офицеров, и ураган артиллерийской шрапнели, сносящий в небытие целые роты. Но на этот раз буры использовали заметно больше пушек, хотя и заметно худшего качества. Однако у англичан по-прежнему было преимущество в количестве полевых орудий - о том, насколько британская артиллерия превосходила бурскую в количестве и качестве тяжелых систем, не стоило даже и упоминать. Эти величины были попросту НЕСОИЗМЕРИМЫ.
   В результате этого превосходства к концу дня англичанам удалось продвинуться вглубь бурских позиций на 2--3 километра - правда, ценой тяжелейших потерь: 55--60 процентов, отдельные батальоны потеряли три четверти личного состава. Надежды на то, что по-настоящему плотный артиллерийский огонь снесет ко всем чертям проклятую колючку, не оправдались совершенно. По счастью, предусмотрительный Китченер, основываясь на опыте нескольких разведывательных боев (многие не принимали его во внимание из-за незначительности задействованной артиллерии), приказал изготовить несколько сотен дощатых мостков, по которым индийская и австралийская пехота и преодолела чертову проволоку. Если бы не это "чисто инженерное" решение, потери были бы многократно большими, а какой бы то ни было успех - весьма проблематичным.
   Всю ночь на 7 июня англичане подтягивали сквозь разнесенные вдребезги вражеские позиции новые дивизии взамен перемолотых сегодня и выдвигали вперед горную артиллерию. Эти небольшого калибра легкие пушки были практически единственными орудиями, которые можно было протащить через многочисленные проволочные заграждения, полузасыпанные траншеи и поля воронок. "Лунный пейзаж", в который превратили позиции южноафриканцев десятки тысяч английских снарядов, весьма затруднял передвижение даже 1?-тонных дивизионных пушек, не говоря уже о многотонных орудиях тяжелой артиллерии.
   А навстречу им выдвигались бойцы сформированных в составе каждой бригады рот ОСНАЗ.
   Англичане у "Дуги Де-Ар" особых фортификаций не громоздили - зачем? Ведь они владели инициативой, да и вообще... Не было для этого оснований. Не было и привычки. Так что систему оборонительных сооружений британской армии штурмовые группы регулярес преодолели "на раз". Просочившись между узлами обороны и тихо сняв английские посты, штурмовики, вооруженные "полонезами", ручными пулеметами, дробовиками, девяносто шестыми "Маузерами" и гранатами, атаковали штабы и артиллерийские позиции. Удар полностью нарушил управление войсками, и без того не блестящее. Более трех десятков орудий, включая шесть 203-мм гаубиц, были для интербригадовцев приятным дополнением к главному блюду. Потому что как только из английского тыла донеслась канонада, в атаку поднялись и "линейные" батальоны буров.
   Австралийские и индийские войска не прошли той жесткой дрессуры, что была характерна для профессиональных английских частей. У небольшой, набираемой только из добровольцев и на долгий срок армии, есть и свои преимущества... Австралийцы не отличались ни дисциплиной, ни выучкой, ни боевой устойчивостью. По крайней мере, в таком вот, совершенно неожиданном бою. Они растерялись, запаниковали - и прежде, чем они смогли сориентироваться в обстановке, наладить управление и начать принимать контрмеры, диверсанты уже растворились в ночи. Утаскивая с собой семь пулеметов и два 65-мм горных орудия и оставив позади трупы и огнедышащий хаос: лихорадочно опустошая магазины своих винтовок в любую почудившуюся им тень, индийские и австралийские батальоны всю ночь просидели, заняв круговую оборону. В эту ночь для многих и многих шипящий присвист "Аспида" или внятный щелчок отлетающего предохранительного рычага рубчатой яйцевидной "ананаски" стал последним звуком в жизни - выходившие к своим штурмовые группы не упускали частенько подворачивающихся им шансов.
   Утром англичане обнаружили, что бурские окопы полностью и совершенно пусты - враг оставил первую линию обороны. Предварительно, естественно, везде, где это только было возможно, были установлены минные поля, а затаившиеся на превратившейся в нейтралку передовой позиции снайперы и пулеметчики взяли кровавую цену с катившихся вперед англичан. Как оказалось, УР "Дроэда", занимавший примерно три километра в глубину, составлял только "верхушку айсберга" - в полутора километрах за ним начинались минные поля и проволочные заграждения второй линии, теперь ставшей первой. Батальоны 4-й Индийской и 2-й АНЗАК, командиры которых попытались продолжить столь успешно начатое вчера наступление, вынуждены были атаковать неразрушенные вражеские позиции прямо в лоб - при поддержке одной только горной артиллерии! К вечеру 7 июня из этих батальонов можно было свести разве что роты - и то довольно хилые.
  
   2.
  
   В результате этого маневра восемь английских дивизий группы "В", которые должны были одним сильным ударом срезать выступ "Деарской дуги" со всеми стянутыми туда войсками, совершенно неожиданно для себя столкнулись с мощным сопротивлением - трехчасовая артподготовка позволила бурам определить новые зоны атаки и перебросить туда сосредоточенные в Де-Ар войска - включая и две стрелковых бригады.
   Да и сама по себе оборона была достаточно прочна: здесь имелись даже железобетонные доты, дополнительно укрепленные рельсами и оснащенные пулеметами и автоматическими орудиями повышенной скорострельности: несколько десятков "Гатлингов" и 37-мм многоствольных пушек, снабженных мотоциклетными моторчиками или электродвигателями, жрали патроны в жутких количествах, зато врага косили так, что просто любо-дорого.
   Шесть дивизий, четыре индийских и две АНЗАК, наносивших первый удар, пока были бессильны предпринять что-либо, кроме довольно вялой демонстрации - поскольку швырять пехоту на вражеские пулеметы без поддержки тяжелой артиллерии генерал Китченер не желал, а тяжелая артиллерия осталась далеко позади. Сначала требовалось проложить хотя бы какое-то подобие дорог, по которым можно было бы подтащить к передовой орудия весом от пяти до двенадцати тонн. Оборудовать для этих орудий огневые позиции. Подвезти достаточное количество боеприпасов. Выявить схему вражеской обороны, огневые точки, позиции бурской артиллерии - etc. И только после этого можно начинать новое наступление.
   И поэтому когда атакующие бурские позиции у Де-Ар английские батальоны под шквальным винтовочно-пулеметным и артиллерийским огнем начали таять, как снег на солнце, командовавший группой "А" генерал Френч все же ограничился почти чисто демонстрационными действиями. Хотя даже и так потери превысили запланированные - причем значительно. Всего в боях 6--9 июня группа "А" потеряла около 15 тысяч человек, из них безвозвратные потери (убитые и умершие от ран) - почти шесть тысяч. И четыре пятых были потеряны за первые два дня.
   Упорные атаки группы "В" продолжались четыре дня - с 8 по 11 июня. За это время восемь дивизий продвинулись вперед на участке длинной в 7,5 километров, продвижение составило от пятисот до двух с половиной тысяч метров, а потери - почти двадцать тысяч человек, включая восемь тысяч безвозвратных.
  
   3.
  
   Теоретически, армия Британской Империи могла состоять из 3,9 миллиона человек - в мирное время. Мобилизационные возможности - 39 миллионов. На самом деле все было далеко не так радостно. Армия Великобритании была последней чисто профессиональной армией Европы - она комплектовалась по системе вербовки. Солдаты служили 7 лет на действительной, затем 5 лет в резерве, достаточном только для того, чтобы укомплектовать армию до полного штата и поддерживать её боеспособность в течении некоторого, довольно ограниченного времени: шесть--десять месяцев, в зависимости от интенсивности боевых действий. И ещё четыре года в территориальных войсках. Армию мирного времени составляли 157 европейских и 138 индийских батальонов, 31 европейский и 50 индийских кавалерийских полков. Всего - чуть менее пятисот тысяч человек, из них полтораста тысяч в Метрополии. По мобилизации численность войск в Европе должна была составить почти шестьсот тысяч человек при тысяче трехстах орудиях.
   Все остальные средства шли на "Ройял Нэви", Королевский Флот - соответствие его знаменитому "Двухдержавному стандарту" съедало средства, которые позволили бы содержать в семь раз большие сухопутные войска. Каждый из тридцати четырех английских броненосцев и тяжелых крейсеров был эквивалентен по стоимости трем--четырем стандартным армейским корпусам!
   Из-за добровольческого принципа комплектования генерал Китченер, как и его подчиненные, не имел возможности швырять своих солдат на изрыгающие смерть вражеские траншеи в надежде, что патроны у противника кончаться раньше. Огромные потери без какого бы то ни было результата УЖЕ обернулись значительным снижением количества добровольцев, записавшихся в ряды: в мае 1900 года их число снизилось на 42% по сравнению с тем же месяцем прошлого года. Орать песни по кабакам и устраивать погромы в ирландских кварталах - это одно, а вот зазря подставлять лоб под бурские пули... На это охотников было гораздо меньше.
   Фактический провал июньского наступления и огромные потери, понесенные при этом, могли бы весьма отрицательно сказаться на карьере Китченера... К несчастью, никого более адекватного под рукой у лондонских империалистов, вляпавшихся в "маленькую колониальную войну" - вдруг оказавшуюся совсем не такой быстрой и победоносной, как ожидалось - не было.
   Китченер сделал из своего провала единственный - и вполне естественный - вывод о том, что артиллерии и пехоты было слишком мало. По его расчетам, количество тяжелых орудий требовалось увеличить в два с половиной раза (особенно необходимы были восьмидюймовые гаубицы, доказавшие свою высокую эффективность), а продолжительность артподготовки - и, соответственно, количество выстрелов на каждое орудие - требовала трехкратного увеличения. И, конечно же, требовалась пехота, ещё шесть--восемь дивизий как минимум.
  
   4.
  
   Во второй половине 90-х годов XIX века в Китае возникло движение "Отрядов во имя мира и справедливости" - "Ихэтуань". Эмблемой движения - и большинства отрядов - был кулак, он же присутствовал в названиях многих отрядов. За это европейцы прозвали ихэтуаней "боксерами".
   "Ихэтуань" было типичным во всех своих деталях и элементах реваншистским движением. Основной его целью было убийство всех "белых дьяволов"--иностранцев, а также разрушение всего, что они считали "дьявольской" вредоносной магией. В первую очередь это относилось к различной технике.
   Причиной массового распространения в китайском народе идеологии "ихэтуань" стало острое чувство национального унижения после Японо-Китайской войны 1894--1895 годов. Это чувство требовало компенсации, какого-то реванша. И простейшим выходом для народного сознания было желание убить всех чужеземцев, которые продали свою магию японцам, чтобы те нападали на Поднебесную.
   Если взглянуть более глубоко, то движение стало ответом на вызов западной цивилизации, брошенный тысячами миссионеров, расползавшихся по просторам Китая, как раковая опухоль. Эти святоши, воспринимая свою религию, как какой-то товар, стремились продать его как можно большему числу китайцев, и шли ради этого на все - защищали всякого крещеного китайца от практически любых требований законных властей, не признавали власти китайского правительства по отношению к его подданным-христианам, в спорах с местной администрацией угрожали обращением к пославшим их государствам и приходом европейских войск. Такое "миссионерство" могло быть успешным где-нибудь у конголезских людоедов - но у народа, цивилизация которого насчитывала три с лишним тысячелетия, это могло вызвать только острую ненависть к возомнившим о себе варварам. Когда на Оловянных островах, в Галлии и междуречье Рейна и Одера ещё жили косматые племена, подчиняющиеся не закону, а обычаю, в Китае была уже своя империя с уровнем цивилизации, которого Европа не видала со времен падения Рима!
   К сожалению, многие вожди Движения были уверены в том, что путем определенных заклинаний и обрядов они могут сделать бессильными и безвредными пушки и винтовки "белых дьяволов". Конечно, так считали не все - многие отряды, особенно созданные вокруг Пекина, были отлично вооружены, имея не только винтовки, но и артиллерию и даже пулеметы, а командиры этих отрядов явно прошли какое-то военное обучение. Однако таких "кулаков" у Движения было слишком мало.
   18 мая 1900 года министр иностранных дел Российской Империи А.И.Нелидов приказал русскому послу в Китае Гирсу покинуть Пекин - однако предупредив китайское правительство о том, что речь идет не о разрыве дипломатических отношений, а об отзыве посла "для консультаций". Несмотря на это заявление, русское посольство покинуло Пекин в полном составе. К дипломатам, охраняемым сводной матросской ротой, взводом морской пехоты и тремя десятками казаков при восьми пулеметах, двух батальонных минометах и одной десантной пушке, также присоединились персонал русской Духовной миссии и несколько десятков семей подданных других стран - однако ни одного человека из состава персонала концессии CSF среди эвакуантов не было. А они, между тем, составляли, пожалуй, крупнейшую иностранную колонию в Пекине - поскольку строящийся оружейный комплекс также был не самым маленьким: помимо полутора десятков линий по производству собственно оружия, начиная с револьверов и заканчивая 120-мм полковыми минометами, здесь строились также линии по производству всех видов боеприпасов - пистолетных и винтовочных патронов, ручных гранат, снарядов для минометов, разного рода мин, включая и морские гальваноударные, порохов, взрывчатки... Словом, всего, что нужно для ведения боевых действий. А с весны 1900 года из хорошо информированных источников, близких к китайскому правительству, упорно просачивались слухи о том, что русские изо всех сил пробивают ещё две концессии - собираясь построить для китайцев завод по производству артиллерийских орудий и якобы "завод стройматериалов", состоящий из проволочного цеха и цементного завода. Конечно, самые нужные Китаю стройматериалы - колючая проволока и железобетон!
   Императрица Цыси выделила русскому отряду почетный караул - роту императорских войск "Зеленого знамени", под охраной которой конвой благополучно добрался до крепости Дагу, где их приняли корабли российского Тихоокеанского Флота, сразу же взявшие курс на Порт-Аликс.
   Надо заметить, что русские были единственными, кто догадался вывезти свое посольство из на глазах становящегося все более негостеприимным Пекина. Остальные державы, заметив угрозу, смогли додуматься только до посылки туда подкреплений - к двадцатому мая в Пекин прибыли дополнительно 79 английских солдат с двумя орудиями, 75 французов, 63 американцев, 50 немцев, 30 австрияков, 28 итальянцев и 25 японцев.
   К 20 мая на рейде Дагу собрались пятнадцать кораблей, командование над которыми принял английский вице-адмирал Сеймур. В его подчинении находился отряд из почти тысячи англичан, пятисот немцев, трех с половиной сотен французов, ста десяти американцев и ста двадцати японцев, итальянцев и австрийцев. 28 мая сводный отряд интервентов тронулся на Пекин. В ответ ихэтуани сожгли железнодорожную станцию Фэнтай недалеко от столицы, а на следующий день уничтожили в городе трамвайное сообщение: сорвали провода, повредили и сожгли трамвайные вагоны.
   Адмирал Сеймур, не очень разбираясь в сухопутных делах, решил почему-то, что железная дорога Тяньцзинь--Пекин, по которой он намерен был передвигать свои войска, во время войны будет пребывать в столь же работоспособном состоянии, что и обычно. Однако же отряды "боксеров", разрушив во многих местах железнодорожное полотно, препятствовали его восстановлению винтовочно-пулеметным, минометным и артиллерийским огнем - так что адмирал решил вернуться в родную стихию и запланировал выдвижение к Пекину на лодках по Великому каналу. Однако же отряды ихэтуаней воспрепятствовали и этому замыслу, установив на берегах канала за холмами и искусственными закрытиями несколько батарей, вооруженных минометами, полевыми 75-мм и 87-мм пушками и небольшим числом 150-мм орудий.
   31 мая два десятка немецких солдат из охраны посольства Германской империи напали на кумирню, где ихэтуани проводили свои мистерии, и убили семерых китайцев. В тот же вечер по всему Пекину заполыхали духовные и дипломатические миссии - были сожжены католические центры Дунтан, Наньтан и Ситан, осажден Бейтан. На следующий день атакам неорганизованной толпы подверглись австрийское посольство и голландская миссия.
   Как только первый эшелон интервентов подошел к Тяньцзиню, китайцы немедленно решили прекратить дальнейшую высадку иностранных войск и начали ставить в устье реки Бэйхэ мины. По счастью, Северная (Порт-Артурская) эскадра, где минное дело было отлажено лучше, чем, пожалуй, во многих даже и европейских флотах, в боевых действиях не участвовала - поэтому китайские мины вызвали у европейских адмиралов только вспышку раздражения. Возглавивший эскадру в отсутствие Сеймура германский адмирал Бендеманн тут же предложил захватить крепость Дагу, запиравшую устье реки Бэйхэ - остальных не пришлось долго уговаривать, и вскоре комендант крепости получил ультиматум с предложением сдать форты не позднее двух часов ночи 4 июня.
   Крепость Дагу имела на вооружении 177 орудий.
   99 из них были дульнозарядными.
   Броненосцам союзников разнести глинобитные "форты" этой "крепости" не составило бы особого труда - если бы не мелководье, из-за которого они не могли приблизится к ней более, чем на две дюжины километров. Это не превышало дальнобойности новейших орудий главного калибра - но существенно превышало "дальнобойность" новейших систем управления огнем. Поэтому крепость атаковали только три мелкосидящих канонерских лодки - французская "Лион", английская "Элджерин" и немецкая "Илтис". Самыми тяжелыми орудиями здесь были две 138-мм пушки "Лиона", но поскольку китайские вояки ухитрились подпустить канонерки на полтора--два кабельтовых, то наибольшую роль сыграли мелкокалиберные скорострелки и пулеметы. Ими моряки разгоняли прислугу открыто размещенных китайских орудий, пока баркасы, шлюпки и несколько захваченных здесь же джонок высаживали на берег десантные партии - 470 японцев, 700 англичан и 100 немцев. К 6 часам 45 минутам утра форты Дагу прекратили сопротивление. Трофеями союзников стали 4 новехоньких эскадренных миноносца, минный крейсер и военный паровой катер, а кроме того упомянутые уже 177 орудий - большая часть которых годилась уже только в артиллерийский музей.
  
   5.
  
   4 июня отряды ихэтуань перерезали телеграфную связь между Пекином и Тяньцзинем. Утром 6 июня китайское правительство предложило всем иностранным посольствам в двадцать четыре часа покинуть город, перебравшись в Тяньцзинь, в районе которого уже шли бои. Дипломаты ответили отказом - и в 1800 6 июня 1900 года отряды ихэтуань начали обстрел дипломатического квартала. Огонь велся из стрелкового оружия, пулеметов и нескольких орудий и минометов небольшого калибра. Одной из первых жертв обстрела стал германский посланник барон Кеттлер: неистовый тевтон был разорван в куски 47-мм снарядом - какая ирония! - немецкого производства.
   Осада дипломатического квартала началась.
  
   6.
  
   После взятия фортов Дагу сразу же превратился в базу интервентов, где началось формирование отряда для похода на Пекин. И сразу же выяснилось, что отряд выйдет довольно жидкий - не более четырех тысяч штыков в самом лучшем случае. О качестве этих набранных "с миру по нитке" войск и говорить не приходится!
   Поэтому 12 июня маркиз Солсбери обратился ко всем союзным державам и России с запросом о том, не возражают ли они против того, чтобы Европа поручила Японии усмирить восстание в Китае - силами двух--трех дивизий. Та же идея была озвучена и английским адмиралом на очередном совещании на рейде Дагу - только в более ясной, четкой и зримой форме. Адмирал Сеймур заявил, что в качестве меры наказания следует уничтожить до основания Пекин и Тяньцзинь (как некогда римляне поступили с Карфагеном - города сжечь, развалины срыть, землю засыпать солью) - а поскольку требуемую для того армию в сто тысяч человек из Европы доставить затруднительно, то пусть основные силы, где-то четыре пятых, даст Япония... Остальные державы должны суммарно выделить двадцать тысяч.
   Это предложение, радикально нарушающее баланс сил в Китае, вызвало резкий протест в Берлине, Париже и Вашингтоне - но решительнее всего протестовал Петербург. Российский министр иностранных дел Нелидов заявил, что за вводом контингента японских войск, превышающего ныне имеющиеся в Дагу и Печилийском заливе объединенные силы европейских держав и САСШ, последует "адекватный ответ" в Манчжурии и Корее. Это заявление не вызвало особой радости в Париже - но зато с чувством глубочайшего удовлетворения было воспринято в Берлине.
   Японцам, уже начавшим мероприятия по мобилизации пяти дивизий, пришлось ограничить свои аппетиты одной дивизией сокращенного состава - около 7,5 тысяч штыков при двадцати четырех орудиях и двенадцати пулеметах. Всего же войска союзников насчитывали около шестнадцати тысяч штыков. И все эти силы были брошены на штурм Тянцзиня, где оборонялись около десяти тысяч ихэтуаней. Вооруженных на редкость качественно - хотя завод "Ориент" пока работал отнюдь не в полную силу, и особенно отставал ещё только достраивающийся пулеметный отдел... Зато минометы пеклись, как пирожки. А германская фирма "Маузер" с радостью восприняла заказ на сто тысяч винтовок G-98 по "китайский" 7,62х51-мм патрон. Он был полностью выполнен к концу апреля 1900 года - последняя партия "Маузеров" прибыла в Китай за два дня до начала интервенции.
   Ожесточенные бои в лабиринте узеньких городских улочек быстро доказали европейцам всю пагубность подобной тактики. Потери были слишком велики для достигнутых успехов. Которых, к слову сказать, было не так уж много - к концу июня (это спустя двадцать дней боев!) китайцы ещё занимали цитадель, укрепления впереди городской окраины, юго-западный арсенал и сильную позицию за Лутайским каналом.
   Только в ночь на 2 июля отряды ихэтуань и присоединившиеся к ним армейские части оставили горящий Тяньцзинь, расстреливаемый японской и европейской артиллерией, и отошли к Нейтзангу.
  
   7.
  
   8 июля 1900 года, Белград, Сербия. Молодой король Сербии Александр Обренович проезжал по улице в открытой коляске со своей женой королевой Драгой, когда в 1132 внезапно прогремели выстрелы. Получив в грудь две пули из снабженной мощным оптическим прицелом двуствольной охотничьей винтовки, Александр скончался на месте. Жандармы и гвардейские драгуны, составлявшие охрану короля, обыскали храм, с колокольни которого были произведены выстрелы, и обнаружили под ведущей на колокольню лестницей труп человека с открытым переломом ноги, полученным, по всей видимости, в падении с той самой лестницы. Убийца выстрелил себе в голову из мощного крупнокалиберного револьвера, снаряженного, вдобавок, разрывными пулями - так что от его лица не осталось практически ничего, что могло бы помочь опознанию. В карманах покойного были обнаружены итальянский паспорт (как выяснилось впоследствии, поддельный - он был получен по свидетельству о рождении, выданному на имя человека, умершего в раннем детстве) и анархистская брошюра со сделанной кровью надписью на итальянском языке "Смерть тиранам!". Проанализировав все улики, следственная комиссия пришла к выводу, что стрелок был итальянским анархистом, действовавшим из своих нигилистических побуждений и застрелившимся из-за невозможности бежать и страха перед арестом.
   Известие о смерти короля разнеслось по Белграду со сказочной быстротой, и в городе тут же начались народные волнения: стихийно организовавшиеся вооруженные отряды взяли штурмом башню Нейбоша, самую страшную из тюрем Сербии, перебив надзирателей и палачей и освободив заключенных. Президент, премьер-министр и другие члены правительства были вытащены из своих квартир и подверглись зверской расправе на порогах своих домов - те, кого разъяренные сербы просто пристрелили, могли считать, что им очень повезло...
   Династия Обреновичей правила Сербией долго, скандально и кроваво. Милан Обренович, отец Александра, был распутником, превратившим конак в лупанарий, "генералиссимусом Великой Сербии", затеявшим и позорно проигравшим войну с Болгарией, и предателем своей родины, заложившим Сербию австро-венгерским банкирам для оплаты своих проигрышей в казино Монте-Карло и Баден-Бадена, своих попоек и содержания "придворных дам", составлявших гарем не хуже, чем у турецкого султана. А оплачивалось австрийское золото кровью сербских патриотов: народные восстания Милан Обренович подавлял с жестокостью, напоминавшей худшие годы турецкого правления.
   В конце концов, семейные скандалы попали на страницы европейских газет и привели к полной дискредитации режима. Король был вынужден отречься от престола в пользу несовершеннолетнего тогда королевича. Однако и после этого Милан продолжал тянуть деньги из сербского народа. А шесть лет назад король вернулся в конак, чтобы управлять страной от лица своего безвольного сына. Сербия вновь стала чем-то вроде ещё одной австро-венгерской провинции или протектората. В 1899 году, под давлением России, Милан Обренович вынужден был вновь покинуть Белград - теперь уже навсегда. Однако сынок унаследовал от папаши самую дурную из всех его страстей - страсть к австрийскому золоту. Габсбурги высасывали из и без того нищей страны все, что представляло собой хоть бы какую ценность: зерно, виноград, шерсть, кожу, свинину с бараниной, чернослив, коринку и орехи - сербам оставалось только дохнуть с голоду. Точно так же, как дохли с голоду боснийцы, вот уже двадцать с лишним лет - со времен проклятого по всем Балканам Берлинского Конгресса - находившиеся под "благодетельной опекой" венского рамолика и немецко-венгерской камарильи. Так что единственными, кто проливал слезы по покойному монарху, были австрийцы - зато уж они-то старались на совесть: уже утром следующего дня австрийский посол барон Думба угрожал Народной Скупщине гневом Франца-Иосифа I, мобилизацией австрийской армии и тяжелыми орудиями Землина.
  
   8.
  
   Однако так и оставшийся неизвестным итальянский анархист выбрал для своего выстрела чрезвычайно удачный момент - по двум причинам сразу. Впрочем, об одной из них не знал ещё никто - но о второй было прекрасно известно уже девять месяцев как. На 29 июля 1900 года в России намечалось проведение пробной мобилизации в военных округах европейской части Империи (после начала "умиротворения" в Китае пробная мобилизация была распространена и на сибирские и дальневосточные округа) с большими маневрами всех вооруженных сил - армии и всех трех флотов, двух европейских и Тихоокеанского. Россия известила о проведении этой акции ещё в ноябре 1899 года, затем повторила предупреждение (вкупе с заверениями о "ненаправленности" мобилизации) в январе и апреле, а последнее заверение в строго мирном характере проводимой акции было разослано по посольствам всех заинтересованных стран и Держав 29 июня - ровно за месяц до дня "М". Тогда же, кстати, были отозваны все русские офицеры, служившие в войсках ЮАС - они должны были исполнять роль посредников. Словом, мероприятие должно было быть воистину грандиозным, порубежным - недаром проводилось оно на рубеже веков, в последний год уходящего XIX века и первый год наступающего XX столетия.
   Вторая причина проявилась 15 июля, когда Австро-Венгрия, наконец-то поняв, что ловить тут, в принципе, нечего, уже обдумывала, чего бы такого запросить с России за признание новым королем Сербии единогласно избранного Народной Скупщиной Петра I Карагеоргиевича.
   В два часа ночи поднятые по тревоге курсанты тырновского военного училища после воодушевляющей речи инспектора училища полковника Нерезова получили оружие - в частности, двадцать русских ручных пулеметов и четыре батальонных миномета, проходивших на базе училища испытания - и были брошены на поддержку атакующих княжеский дворец солдат 4-го Плевенского пехотного полка. Малочисленная княжеская охрана не смогла сопротивляться огню и натиску, и уже к половине пятого утра столица полностью контролировалась войсками мятежников.
   Возглавивший заговор генерал Радко Дмитриев, занимавший должность начальника оперативного отдела Генерального Штаба, заявил, что, являясь болгарским патриотом, придерживается ориентации на Россию, что князь Фердинанд I, он же - Фердинанд Максимилиан Карл Леопольд Мария Саксен-Кобург-Готский, не выполнил своих обязательств перед страной, поскольку немец и придерживается прогерманской ориентации (на самом деле генерал выразился существенно грубее). О его противостоянии родной Вене, в которой он родился тридцать девять лет назад, смешно даже и говорить!
   Поэтому спешно собранному в Тырново Великому Народному Собранию была предложена кандидатура нового князя Болгарского - великого князя Николая Николаевича Романова, генерала от кавалерии, женатого на сестре королевы Сербии и жены наследника короны Итальянского королевства.
   Для того, чтобы депутаты Собрания прониклись и осознали важность ПРАВИЛЬНОГО выбора, по залу заседаний и вокруг него шатались сильно выпившие плевненцы и курсанты - волчий блеск в их глазах и лязг то и дело передергиваемых затворов невольно настраивал выборщиков на патриотический тон. Великий князь, по стечению обстоятельств находившийся неподалеку, прибыл из Ливадии уже утром следующего дня - минный крейсер "Казарский" отшвартовался в Варне уже в четыре часа утра.
  
   9.
  
   Если коротко, то Австро-Венгрия в своей балканской политике имела программу-минимум и программу-максимум. Минимально Вена стремилась не допустить никакого, даже самого малейшего развития Сербии и Черногории - ни территориального, ни экономического, ни культурного, не говоря уже о военном или промышленном. В Вене считали, что само по себе существование этих государств несет угрозу "лоскутной империи", поработившей миллионы славян.
   Программа максимум предусматривала присоединение к Австро-Венгрии Боснии и Герцеговины, ныне находящихся всего лишь "под контролем" двуединой монархии по врученному Берлинским конгрессом мандату на управление, и полное экономическое и политическое порабощение Сербии и Черногории с последующим превращением их сначала в протектораты, а затем и в провинции. В дальнейших планах - пока остающихся чисто умозрительными, но уже ясно оконтуривших себя в заявлениях лидера "военного крыла" эрцгерцога Франца-Фердинанда - был выход к берегам Эгейского моря посредством мирного или военного раздела европейских владений Турции. Это, кстати, было ещё одной причиной весьма напряженных отношений между Австро-Венгрией и Италией. Итальянцы претендовали на свой кусок "Турецкого наследства" - Албания, побережье которой находилось менее чем в сотне километров от берегов Италии, необыкновенно привлекала самозваных наследников славы Римской Империи, и различные негосударственные и полугосударственные структуры обеих стран уже неоднократно сталкивались в пространстве, ограниченном с севера крепостью Скутари, а с юга - крепостью Янина. Эти претензии добавляли немалого веса гирю на отрицательную чашу колеблющихся весов Тройственного Союза - в дополнение к традиционной уже исторической ненависти, возникшей во времена борьбы итальянцев с австрийскими оккупантами, и к проблеме Тренто и Триеста, которые итальянцы считали своими историческими областями.
   Именно из-за этого Берлин не мог со всей определенностью рассчитывать на итальянские дивизии и создание Объединенного Флота Средиземного Моря (ВМС Австро-Венгрии и Италии, германская Средиземноморская Эскадра). В зависимости от множества обстоятельств, не последним из которых были территориальные претензии, наличествующие в одном месте и отсутствующие в другом, Италия могла выступить как на стороне Тройственного Союза, так и на стороне Франко-Русской Антанты...
   Возвращаясь к конкретике: ещё в июне Двуединая монархия могла считать, что все идет если и не так хорошо, как хотелось бы, то, уж во всяком случае, вполне приемлемо - Александр Обренович полностью зависел от Вены, без поддержки австрияков он не продержался бы на троне и трех часов, князь Фердинанд Болгарский продолжал оставаться в первую очередь офицером австрийской армии. В 1885 году король Сербии Милан Обренович затеял войну с Болгарией, был разбит наголову и принял все условия победоносной болгарской армии - эти события оказали сильное и отнюдь не положительное влияние на идею славянского единства на Балканах.
   Теперь же... Воцарение в Сербии династии Карагеоргиевичей - уже само по себе плохая новость. Но в сочетании с переворотом в Болгарии это была новость попросту убийственная.
  
   10.
  
   Уже восемнадцатого июля в руках австрийской разведки оказался крайне любопытный документ - проект конституции "Трансбалканской Федеральной Республики". В её состав должны были войти Сербия, Черногория и Болгария, а в перспективе - Босния-Герцеговина, Албания и Македония. При этом каждая вошедшая в состав Федерации страна могла оставаться королевством, стать республикой или избрать какую-либо иную форму правления, но вся Трансбалкания в целом становилась парламентской республикой. Конечно, доверять донесениям разведки, проморгавшей целый военный переворот... После ТАКОГО Франц-Иосиф не мог быть уверен абсолютно - а здесь требовалась именно абсолютная уверенность. Однако уже два дня спустя проект был вынесен на обсуждение болгарского Народного Собрания и сербской Скупщины. Король Черногории Николай I был абсолютным монархом и дурацких демократий у себя не разводил - и уже появилось сообщение о том, что он полностью одобряет идею Трансбалкании, хотя предлагает назвать её все же Югославией.
   Одновременно русские предложили Сербии, Болгарии и Черногории "бурский кредит" - целевую кредитную линию на закупку оружия и тяжелого вооружения. И первые партии трехлинеек, извлеченные со складов стратегического запаса и из войсковых частей, где как раз происходила замена на новый образец под тяжелую остроконечную пулю образца 1900 года, уже грузились на каботажные пароходики в Одессе, Керчи и Феодосии. Кроме них, в первую поставку входили артиллерия - устаревшие 87/24-мм и 107/19,7-мм пушки образца 1877 года и новейшие батальонные и дивизионные орудия - и флот. Точнее, Трансбалкания должна была получить часть кораблей Прутской речной военной флотилии, пару канонерок Черноморского Флота и некоторое количество устаревших морских орудий для создания плавбатарей и вооружения пароходов.
  
   11.
  
   В принципе, на фоне реваншистской Франции Берлин эти балканские заморочки волновали не очень - но Вена была вернейшим из союзников Германии. На сегодняшний день - практически единственным. Италия не внушала доверия, Турция... Если Австро-Венгрию считали в Европе "глубоко больным человеком", то Османская империя уже давно воняла тухлятиной. Экономика Турции находилась не на грани банкротства, а уже далеко за ней, страна была опутана долгами настолько, что её финансы перешли во внешнее управление: состоящий из англичан и французов Совет Управления Оттоманского Долга ведал распределением всех доходов империи. Внешняя задолженность Стамбула одной только Франции составляла более трех миллиардов франков - и продолжала расти.
   Правительства всех ведущих стран Европы ожидали распада блистательной Порты, вопрос заключался только в том, какие её провинции когда и кому достанутся. Инструментом решения этой проблемы виделись железные дороги, строящиеся иностранными державами на территории Турции. Так, с помощью Австро-Венгерской империи в Турции была построена первая железная дорога, соединившая Стамбул с Европой, в 1888 году по ней пустили первый пассажирский экспресс Вена--Стамбул. Немцы предлагали продолжить эту железную дорогу до Багдада, Англия, в свою очередь, выдвинула грандиозный проект железной дороги Кейптаун--Каир--Калькутта, по территории Турции она должна была проходить через Палестину, Аравию и Месопотамию - по странному совпадению, именно эти области лорд Солсбери предполагал "прихватизировать" в 1895 году. Надо ли говорить, что контроль, как технический, так и административный, над турецкими железными дорогами находился в руках иностранцев? В случае угрозы войны иностранные войска по этим железным дорогам легко могли быть переброшены в глубь страны.
   Ещё оставалась Румыния - её боеспособность расценивалась крайне низко, и значимость ей придавали только абсолютная преданность короля Румынии Кароля I интересам своей родины и дома Гогенцоллерн. Недаром ведь Карл Эйтель Фридрих Гогенцоллерн-Зигмаринген, рожденный шестьдесят один год назад в Зигмарингене, был прозван своими новыми подданными "Верным". Вторым - и последним! - положительным качеством Румынии была выгодность её местоположения.
   Болгария и Сербия - тоже, конечно, несколько сомнительные, но все же управляемые - были только что сняты с доски.
  
   12.
  
   На этом список друзей можно было закончить - и открыть список врагов.
   Во-первых, врагом, причем из числа смертных, была жаждущая реванша Франция.
   Во-вторых, связанная с Францией золотыми узами Антанты Россия.
   В-третьих, Великобритания, промышленность которой явно уступала германской промышленности в конкурентной борьбе - просто потому, что англичанам вместе с промышленностью приходилось растягивать экономику и довольно ограниченный человеческий потенциал (люди, способные стать "капитанами индустрии", не говоря уже о её адмиралах, встречаются далеко не так часто, как хотелось бы!) ещё и на колонии, а немцы могли сосредоточиться только на своей собственной промышленности, не отвлекая силы на перетаскивание "бремени белых" в разные страны, отнюдь этого не желающие.
   У каждого из членов этого триумвирата были свои сильные стороны - Англия полностью контролировала моря, Россия имела огромные территории и неисчислимые людские резервы, Франция уже тридцать лет вкладывала деньги в крепости на немецкой границе и давала Антанте возможность вести войну на три фронта: Россия на Востоке, Франция на Западе и Великобритания в Океане.
   Плюс к этому - Трансбалкания, ненавидящая австрийцев не менее сильно, нежели турок. Плюс Дания, потерявшая в 1864 году Шлезвиг-Гольштейн и не собирающаяся смириться с этим. Плюс Бельгия и Голландия, которые вообще-то нейтральны, но необходимы в силу невозможности лобового штурма французской крепостной линии.
   Ещё есть Северо-Американские Соединенные Штаты, которые САМИ в войну не полезут - и не столько из-за традиционного изоляционизма, сколько потому, что время им нужно, чтобы проглоченные в 1898 году испанские колонии переварить: на Филиппинах, например, до сих пор идет война, поскольку осознавшие положение дел бойцы армии Агинальдо дрались против американцев с той же яростью, что и против испанцев два года назад... да и положение дел на разоренной тремя годами партизанской войны Кубе также было ну о-очень далеким от идеала... Да зато будут снабжать оружием любого, кто способен заплатить и вывезти. Конечно, Тройственный союз заплатить тоже может - но вот Океан контролирует Британская империя, и ни один пароход не проскользнет мимо её крейсеров к берегам Европы. А вот союзники Британии будут получать все, что только смогут оплатить. Наполеоновские войны показали всем, имеющим глаза, ЧЕМ кончаются войны слона с китом для несчастного слона. Наполеон громил одну коалицию за другой - а английское золото тут же создавало новую. И что было толку с тех побед - пусть даже и самых блистательных? Кончил-то Император все равно на Святой Елене!
   Исходя из всего этого, Германии нужен был любой возможный союзник, даже самый маленький и слабый. Австро-Венгрия, конечно, была "больным человеком Европы" - но все-таки выставляла 57 дивизий перволинейных войск, и сорок девять из них относились к войскам мирного времени!
   Вдобавок. Сербия имеет пять пехотных и одну кавалерийскую дивизии, по мобилизации в каждом дивизионном округе создается ещё одна дивизия. Итого десять пехотных и одна кавалерийская дивизии. Болгарская армия - девять полевых пехотных дивизий, ещё девять формируются по мобилизации, две существующих кавалерийских бригады, четыре полка по четыре эскадрона, эквивалентны сербской кавалерийской дивизии, только не имеют артиллерии - в сербской кавдивизии две батареи, 8 орудий. Черногория - 4 дивизии, формирующихся только по мобилизации. Итого - 14 пехотных и две кавалерийских дивизии полевых войск, восемнадцать резервных дивизий, всего - тридцать две пехотных и две кавалерийских дивизии. Если приложить к этому русскую руку, то к 1903 году трансбалканцы будут иметь уже двадцать четыре дивизии полевых войск и кавкорпус, а к 1906 году выставят по мобилизации двадцать шесть стандартных армейских корпусов!
   Таким образом решение помочь Австро-Венгрии в решении внезапно возникшей на Балканах проблемы казалось очевидным и вполне логичным.
  
   13.
  
   К сожалению, так оно только казалось - потому что Россия не пожелала отменить свою мобилизацию. Самая логичная в мире немецкая логика отскакивала от непрошибаемых русских дипломатов, словно горох от стенки, и любая попытка разрешения конфликта с помощью угроз и силового давления приводила только к ухудшению обстановки.
   Двадцать первого июля кайзер и германское правительство одобряют политический план руководства Австро-Венгрии относительно разрешения Балканского кризиса, соответствующие указания даны немецким дипломатам в Бухаресте, Константинополе, Риме, Белграде, Тырново, Лондоне, Париже и Санкт-Петербурге. Турция получает предложение приобрести за чисто символическую плату партию устаревшего немецкого и австрийского оружия: винтовок "Маузер G-88" и "Манлихер" М1886 и М1888 и артиллерийских орудий - крупповские 88-мм полевые и 2,5-дюймовые горные пушки образца 1877 года. Создание Трансбалкании угрожает интересам Турции в той же степени, что и интересам Австро-Венгрии. Вдобавок, у Константинополя ещё и многовековые претензии к русским!
   Двадцать второго числа адмирал Бендеманн, командующий немецкими силами в Печилийском заливе и немецким контингентом в составе Международных Сил Умиротворения Китая, и начальник Восточно-Азиатских крейсерских сил принц Генрих Прусский получили предупреждение об опасности войны и негативном отношении со стороны России, Франции и, возможно, Англии.
   Двадцать третьего во Франции прекращены отпуска высшего командного состава. Турция объявляет о призыве иррегулярной конницы "Гамидие" и передислокации в европейские владения части войск из Аравии и Месопотамии. Афины предупреждают Константинополь о том, что если репрессии, обрушившиеся на балканских христиан, распространяться и на греческое население, то "адекватный ответ" Греции "будет скорым", и закупают во Франции крупную партию оружия, включая тысячу двести станковых пулеметов "Гочкис Mle1897", заказывают три тысячи спешно созданных под воздействием южноафриканского опыта ручных пулеметов "Гочкис MleL1900" и сорок восемь 75-мм горных пушек "Данглиз--Шнейдер" ("конструкции Военного Ведомства") образца 1898 года, а также пытаются договориться о приобретении одного или двух устаревших французских броненосцев береговой обороны типа "Кайман" или броненосных крейсеров типа "Вобан", также устаревших и вполне пригодных для исполнения этой роли. Одновременно греческий мультимиллионер и страстный патриот Георгиос Аверофф начинает переговоры с правительством Италии о приобретении на свои средства для греческого флота новейшего броненосного крейсера типа "Guiseppe Garibaldi", желательно - уже готового, то есть одного из трех, достраивающихся на итальянских верфях ВМС.
   Двадцать четвертого Австро-Венгрия предъявляет Сербии, Болгарии и Черногории ультиматум.
   Это стало первым пиком кризиса, и политический барометр залихорадило уже всерьез: на следующий день премьер-министр Великобритании лорд Солсбери проинформировал кабинет о том, что политическое положение в Европе следует считать серьезным, в Бельгии приняты предварительные меры к усилению боевой готовности армии, в Германии отозваны из отпусков офицеры, находящиеся за пределами страны, все крупные сооружения взяты под охрану. Страны, ещё не ставшие провинциями Трансбалкании, но уже как бы её составляющие, объявили мобилизацию и приняли русские предложения о целевом кредите без предварительного взноса и с отсрочкой первого платежа на десять лет. Трансбалкания получала сто тысяч винтовок, четыреста тяжелых пулеметов, тридцать миллионов патронов, пятьсот минометов (триста ротных, сто пятьдесят батальонных, пятьдесят полковых), шестьсот орудий обр. 1877 года (четыреста 87/24-мм "легких", двести 107/19,7-мм "батарейных") и четыреста двадцать новейших патронных скорострелок - триста батальонных гаубиц, восемьдесят дивизионных пушек, сорок 122-мм гаубиц. Костяк Дунайской РВФ составили шесть речных канонерских лодок типа "Вогул", две речных канонерских лодки типа "Лезгинка", оборудованных для постановки мин (РКЛ-МЗ), и четыре речных монитора типа "Секира" имеющих противоснарядное бронирование (до трех дюймов), две башни с двумя 152/45-мм или четырьмя 120/45-мм орудиями и четыре 120-мм миномета в двух барбетных установках. Два стандартных флотских ледокольных буксира тянули превращенные в плавбатареи 500-тонные баржи, вооруженные одним 152/45-мм орудием, тремя 120-мм минометами и четырьмя--шестью пулеметами. Для вооружения барж и пароходов, а также береговой обороны были переданы ещё восемь 152/45-мм и двенадцать 120/45-мм орудий, тридцать 75/50-мм пушек и пять сотен якорных мин заграждения образца 1895, 1898 и 1899 годов. В ответ объявляет всеобщую мобилизацию Турция.
   Двадцать шестого Австро-Венгрия разрывает отношения с Сербией, Черногорией и Болгарией, Италия заявляет о своем нейтралитете в возможной войне между Австро-Венгрией и Трансбалканией, но предупреждает, что это решение может быть пересмотрено, если в войну вмешаются "третьи страны". В Германии начаты работы в крепостях Мец, Страсбург и Кенигсберг и укрепленном районе "Тионвиль", начато возвращение войск из лагерей в места постоянного расквартирования, усилена охрана железных дорог, объявлен частичный призыв резервистов. Франция собирает войска в пунктах постоянной дислокации.
   Двадцать седьмого июля Великобритания выдвигает предложение о созыве в Лондоне международной конференции с участием всех заинтересованных сторон - России, Болгарии, Сербии, Черногории, Австро-Венгрии, Турции, Греции. В качестве сторон незаинтересованных приглашены Франция, Германия и Италия.
  
  
  
   Фашода - селение на верхнем Ниле. В июле 1898 года у Ф. встретились английский отряд, двигающийся вглубь Африки с севера на юг, и французский отряд капитана Маршана, двигающийся с запада на восток. Французы заняли Ф., в сентябре англичане потребовали эвакуировать селение, Франция ответила отказом, и в воздухе ощутимо запахло войной. 3 ноября Париж все же согласился отвести отряд Маршана, по соглашению от 21 марта 1899 года Франция отказывалась от выхода к Нилу в обмен на компенсации в Центральной Африке.
   Милицией в XVIII--XIX веках обычно именовали отряды ополчения.
   "Vel'd'Hiv" сокращение от Velodrome d'Hiver, Зимний велодром (франц.).
   1 марта 1881 года террористической группой "Народная воля" был убит император Александр II.
   HISSA - от "Hispano--Suiza".
   "Штурм" - серия гладкоствольных многозарядных ружей фирмы ЦСМЗ, Царскосельского Машиностроительного Завода. 8ОД12 - 8-й калибр, обратно-помповое, длинное, 12 патронов.
   28 мая 1871 года было подавлено восстание Парижской Коммуны.
   "Оборотень" (серия ножей фирмы "Дикая Кошка") - нож с раскрывающейся рукоятью ("бабочка"), но, в отличие от общеизвестной гражданской модели, половинки рукояти, укрывая лезвие, открывают инструментальную часть, сочетающую пилу, напильник, отвертку и ещё несколько инструментов. Модели - в зависимости от назначения - "ОС" (Оборотень Солдатский), "ОК" (командирский) и "ОП" (пионерский т.е. саперный).
   "Бепо" - происходит от сокращения б/п - "бронированный (или блиндированный) поезд".
   1,4-дм - 37-мм.
   Гайлендеры - Highlander's - горцы (шотландские).
   Если генералу на поле боя мешает некий фактор, который пропустить при предварительном планировании было невозможно, например, рельеф местности в окрестностях Стромберга (или что Россия - большая страна с очень суровым климатом)... То такой генерал, как минимум, некомпетентен.
   Фении - общее название борцов за независимость Ирландии от английского владычества. Идеологические предшественники ИРА, однако основным методом борьбы считали не терроризм, а общенациональное восстание.
   Особенно кровопролитные сражения американской гражданской войны 1861--1865 годов
   Британская морская пехота (Royal Marines), происходящая от абордажных команд парусного флота, во время повседневной службы исполняет роль корабельных жандармов, а во время сражений обслуживает артиллерийские башни и корабельные крюйт-камеры. В корпусе действительны армейские звания.
   Этот стих Её Величество своей рукой начертала на знамени отряда.
   Австралийско--НовоЗеландский Армейский Корпус.
   Шесть ЭБР типа "Адмирал", два ЭБР типа "Трафальгар", восемь ЭБР типа "R" (включая "Худ"), девять ЭБР типа "Маджестик", шесть ЭБР типа "Канопус" (включая достраивающиеся "Альбион" и "Vengeance"). Заложены восемь ЭБР типа "Формидебл" (первые два войдут в строй - ориентировочно - в сентябре 1901 года) и шесть ЭБР типа "Дункан" (войдут в строй в 1903--1904 годах) - вместе с ними количество броненосцев составит 48 единиц. Тяжелые крейсера (в английской терминологии - ЭБР 2-го ранга) "Центурион", "Барфлер" и "Реноун".
   Конак - сербский королевский дворец.
   Сербский парламент.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
Оценка: 5.26*10  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"